Мировая Война

Глава 20 Последние силы

Спасение левого фланга порадовало своей неожиданностью и своевременностью. Какой-то активный ополченец резво сориентировался и организовал сначала оборону, а потом и вовсе контратаковал британцев. Там даже кто-то со стороны городской застройки его поддержал. Но то, как в ходе боя в тылу громыхнул очень мощный взрыв, поставило меня в тупик. Что это? Ничего хорошего от такого грохота и столба огня ожидать не приходится. Еще и связь с Базилоном прервалась.

— Танки на мост пошли! — Крик из окопов со стороны склада резко перетащил всё внимание с фланга на фронт. Британцы в срочном порядке активизировались, увидев то же что и мы — взрыв. Значит, что-то сильно изменилось, и мы ослабли. Неужели Базилона и наш главный козырь накрыли?

— Иван Евстафьевич, второй акт. Бегом! — Прапорщик оглянулся на миг, в глазах понимание, и сожаление. Всё, дальше будет хуже. Мясорубка без серьезных козырей. Человек против машины…

— Ружья стволами на мост! Танки пропустить, огонь по бронемашинам! Ружья-пулемёты — отсекать пеших! Малышев с первым отделением остаются здесь, остальные за мно-о-ой! — Казановский сорвался с места, уводя за собой по ходам сообщения основную массу бойцов взвода. Я же вновь потянулся за телефоном. Надо всех предупредить.

— Самуил Аронович! Слушайте…

— Прапорщик Шпильман погиб. Старший унтер-офицер Фок командование принял. — Суровый голос на том конце выбил меня на миг из колеи.

— Унтер, сколько людей в строю?

— Думаю, половина от былого, сосчитать возможности не было. Один пулемёт, одно ружьё. Мортирку и самого гренадёра — завалило в траншее. Противник по берегу не прошел, бой идёт где-то за домами… С боеприпасами проблем нет. Санитара бы прислать. Раненых много.

— В план боя посвящен, Фок? — Сейчас надо всё менять, а вдруг унтер не знает, что делать?

— Знаем, вашбродь. Дорогу перекрыть, танки пожечь, пехоту отсечь.

— Всё верно. Не оставляй открытым берег, часть людей оставь, и пулемёт. У дороги тебя огнём прикроют.

— Сделаем… Вашбродь.

Эх, им бы помочь чем. Да вот чем? Большой миномёт если накрыли, то беда у всех разом… По танкам теперь только вблизи. А оставшиеся два, они как слону дробина… Хотя вру. Даже малый миномёт — это сила. Главное пехоту отсечь…

Следующий звонок был именно миномётчикам, но те не отвечали. Хотя хлопки мин слышны. И по берегу, где была контратака, уже не стреляют, значит, информация у них есть. Ну, хоть так. Теперь мне делать на позиции нечего. Надо назад, ближе к домам у склада. Танки как раз к мосту подходят… А нет, вот бежит кто-то.

— Господин капитан…

— Круус?

— Да… Младший унтер-офицер Круус принял на себя командование на левом фланге. Атаку десанта отбили. Прапорщик Раскатов ранен, его отнесли в тыл. Какие будут приказания?

— Сколько людей?

— Не знаю. Нас четверо было, подошли остатки взвода Юргиса Айварсовича. 15, может 17 солдат. После атаки не сосчитали… Были потери. Вон ещё есть. Сюда как раз идут, взгляните. — Молодой унтер указывал в сторону церкви. К нам бежало десятка полтора разномастных персонажей в основном явно гражданских. И главное — с флагом в руках! Вроде американский, но вот уголок со звёздами разделён по диагонали — на синий сектор, со звёздами, и на красный, с символом американской компартии — шестерня, молот и серп. — Коммунисты⁈ Всё не слава Богу…

— Унтер, бегом к своим, отводи всех в дома по ту сторону Гурон-стрит. Бить пехоту и жечь танки. Давай! — Сам двинул скорее к прыгающим в окопы бойцам. И, о чудеса, навстречу мне выскочила Людмила Павличенко!

— Ой. Товарищ капитан, старший…

— Оставить. Ох, Люда! Давай за мной! Все бегом за мной! — Времени на препирательства не осталось. Головной танк только что столкнул с моста подбитый танк десантников… Внезапно по окопам ударили вражеские миномёты. Густо, прицельно, мощно! Не то, что было у десанта. Явно мощнее…

Впереди ухнул взрыв, прямо в траншее, но нас даже не чиркнуло, только грохот и комья земли. Но там было укрытие раненого связиста. Боеприпас угодил прямо туда… Даже вглядываться не стал — участок заволокло пылью и дымом взрыва, ни следа от навеса, только бесформенный кратер… Выжить нереально.

— Keep your heads down! Go! — Перекричать взрывы тяжело, но я хоть попытался.

Подкрепление что шло за Павличенко уже в окопах всё же несло потери. Цепь добровольцев вытянулась, и неопытные ребята без касок и жилетов ловили осколки и гибли под обстрелом. Оглядывался пару раз, и только сильнее сжимал челюсти.

Подкатило знакомое ощущение. Сражение в Бобруйске в какой-то момент так же резко скатывалось в хаос. Вот и сейчас… Из окопов по мосту стреляют из винтовок и пулемёта. Противник жмётся к танкам, а тот упорно идёт вперёд, поливая огнём из пулемётов и орудия склад. Вокруг взрывы, кто-то кричит, с вражеского берега стреляют трассерами… Хаос на грани поражения.

Но не бывать тому, по крайней мере, сейчас. Когда выскочил из окопа во дворик за складом из окон торцевого дома, обращенного другой стороной к центральной улице, выглянул доброволец и радостно закричал:

— Гори-и-ит!

Стрельба же резко усилилась, и вот ополченец нырнул обратно. Мы двигались следом, только мельком скомандовал рассредоточиться. Внутри в комнатах слева началась непонятная толкотня — несколько бойцов бежали по коридору меж квартирами по направлению в сторону моста, в окнах напротив виднелась корма всё еще едущего танка. Но вот то, что на ней разгорался весёленький костерок, радовало уже нас. Хлопок и огонь с новой силой вгрызся в МТО танка — из домов напротив прилетела новая бутылка. И тут же по окну, откуда метнули коктейль, ударили десятки стволов — там всё заволокло облачками пыли.

Ну, где пулемёты морпехов⁈ Всё, танк уже почти на перекрёстке, пора! Словно откликаясь на мой мысленный призыв, пролился свинцовый дождь! Прорвавшаяся сквозь слабенький обстрел с берега пехота противника, окрылённая близостью успеха, вырвалась на Мичиган-авеню, попала под раздачу. За перекрёстком, в окнах домов по левую и правую сторону от авеню со вторых этажей открыли плотный огонь два станковых Браунинга. Только несколько ворвавшихся в дома британцев или канадцев укрылись от обстрела, но попали на штыки озлобленных русских ополченцев. Очередной этап обороны начался с потерь и хаоса в рядах противника.

Звучали команды наши и редкие вражеские, больше панические, меткие выстрелы ополченцев обрывали жизни уцелевших на улице врагов, мы готовились встретить второй танк, что неспешно подбирался к нам, не меняя своих планов. Пока всё работает.

— Остановите первый танк! — Проскочив сквозь здание чуть дальше увидел через окна, что горящий Эксельсиор и не думал останавливаться или как-то проигрывать! И он ведь зараза с ковшом на носу, инженерная машина! Не дай Бог расчистит наши преграды дальше по авеню. — Жгите! Порвите гусеницы!..

Волну очень и очень злого жара ощутил спиной. Непонимание секунду продержалось в сознании, пока дышать стало почти невозможно и волосы на затылке затрещали… И вот я уже лечу опрокинутый ударом на пол.

— Беги! БЕГИ!! — Крик бьёт по ушам и становится реально страшно. Людмила навалилась на меня, её форма и волосы дымятся. Она кричит и толкает меня, пытаясь при этом подняться. А из двери, через которую мы только прошли по потолку разбегаются языки пламени. — Огнемёт! Это огнемёт!

Несколько ополченцев, четверо добровольцев: парень с флагом и три женщины пришедших с Павличенко смотрят на нас с ужасом и шоком, а через секунду срываются на бег в сторону ближайшего выхода.

Окончательный крах плана обороны я даже осознать не смог. Огнемёт почему-то мной не был учтён. Половину здания залило потоками огня, все кто был на первом этаже позади нас, скорее всего, погибли ужасной смертью. Бежать прочь от огненной ловушки удалось не многим. Мы, да еще несколько расторопных бойцов, что выскочили в первые секунды во двор за склад. Там мы столкнулись с шокированным Круусом:

— Это танк! Огнемётный танк! — Унтер несколькими словами угробил поднявшуюся в душе надежду уничтожить огнемётчиков и сдержать атаку. Танк остановить не дадут. Все дома, где укрываются бойцы с бутылками, выжгут раньше… Или нет?

— Где огнемёт? — Втиснувшись в дверь соседнего дома, вы рассредоточились, поглядывая на внутренний двор. В голове родилась идея.

— Так на улице…

— Огнемёт на танке где? В башне? Во лбу корпуса вместо пулемёта? Или на ином месте? Видел это Алексей?

— Видел. Вместо курсового пулемёта… Сбоку ударить? — Лицо ополченца озарила злорадная ухмылка. Умный парень, далеко пойдёт.

— Принеси своих гранат побольше, и тех, что из мин сделаны. — Алексей только кивнул в угол комнаты. Там лежали сумки с боеприпасами. — Тогда передай по цепочке — всем к окнам во двор! ВСЕМ! Тиммс!

— Сэр? — Из соседней комнаты выглянул связист.

— Связь с Такером или теми, кто рядом с бронемашиной! — Я уже бежал навстречу к связисту. Последний-предпоследний козырь пора вводить в бой.

— Англичане! — Крик одной из женщин слился воедино с выстрелом дробовика. Из бывшего некогда входом в штаб окна в складе вылетела фигура в пятнистом камуфляже. И это был не морпех. Резвость реакции женщины-добровольца порадовала — брита сдуло прямым попаданием в грудь.

— Kurwa mac! — Совершенно неожиданно для меня прошипела вторая, стреляя из пистолета.

Завязалась перестрелка. Наша маленькая группа открыла огонь по нарисовавшимся врагам. Тех было прилично много — лезли через склад. Даже в сторону окопов прорвались, видимо через разбитые боковые стены. Я скороговоркой отдавал команды по телефону, толком не слыша ответов, и уже второй раз за бой взялся за оружие. Револьвер ухал наравне с винтовками и ружьями. Противник, как и мы, носил бронежилеты, и умирать не всякий из них спешил, получив пулю или горсть картечи. Но калечили мы всех. Скоро наша огневая мощь возросла, ударил ручной пулемёт, в одно из окон влетела винтовочная граната. Ответный огонь носил очаговый характер, враг попал под раздачу и не мог собраться с мыслями. Управление ротой как таковой, по сути, прекратилось и обратилось в очаговое сопротивление прорыву. Боюсь, и роты-то нет уже, так, рожки да ножки. Вот и я снова скорее лейтенант, чем капитан. Не в штабе, а в бою со всеми.

— По команде — вперёд двумя группами в пролом пойду я и ополченцы из этой комнаты, — рядом набралось примерно десяток солдат, — через склад вторая группа, командует старший лейтенант Павличенко. С ней все остальные. Там осторожнее, может британцы засели внутри. Ваша задача перекрыть дымом мост и огнём отсечь пехоту. Прикройте наши спины. Кто со мной — выбить прикрытие и атакуем танк с кормы! Слышите? Раздать бутылки. Цельтесь в корму, на крышу корпуса. Круус, тебе особая задача, хотя бы разок попади гранатой по танку. И держись рядом со мной. Люда, с тобой снайпера и пулемёт. Хоть на минуту. Круус и кто там еще с гранатомётом? Алексей, двумя минами по углу здания справа! Сделай проход! Остальные гранатомёты — поверху, через склад по мосту, прогрейте засранцев. Всё, давайте парни! Примкнуть штыки! — Когда стало понятно, что локальный прорыв ликвидирован, пришло время действовать. Разъяснил задачу как мог. Времени на более вдумчивое планирование нет, проигрываем мы это сражение…

Маленькая пристройка между складом и домом, что уже горел как спичка, так и не была использована в обороне — очень тонкие стены и никаких окон в сторону моста. Там мы со стороны улицы прятались вчера при въезде в город. Не снесли перед боем, а сейчас тонкие стены должны сыграть нам на руку.

— Cover! — Вторил мне сам Алексей. Его невольный напарник — раненый в ногу гранатомётчик так же приготовился.

Ухнуло раз, застучали снаружи куски кирпича, короткая задержка, второй взрыв. Посланные напарником заряды взрывались где-то за зданиями.

— Follow me! Вперёд!

Дыру унтер пробил знатную! Да и не дыра то — стена исчезла. А за ней и без нас уже враг постарался — пристройка со стороны улицы развалена и раскидана мелкими обломками. Или танки или артиллерия. Благо поднятая взрывами пылевая завеса плотная оказалась, да и враг не сразу понял, что это мы контратакуем, а не какой-то их обстрел такое сделал.

Я, никем не остановленный шел впереди группы через пролом. Рядом с перекошенным не то от ярости, не то от страха лицом бежал парень из добровольцев. Кирпичи и обломки бетона под ногами чудесным образом и не ощущались как преграда, волна атакующих хлынула на улицу. И уже здесь мы закричали. Все!

— УРА-А-А! — Гулко, с тяжелейшей угрозой в крике тянули русские ополченцы.

— HORRAY! — С задержкой вторили им малочисленные добровольцы и затесавшиеся в наши ряды нацгвардейцы, черт его знает, откуда взявшиеся.

— Zabic wroga! — Одиноко, но так яростно крикнула девица, что шла следом, что ей кто-то вторил из ополченцев:

— УБЕЙ! УРА-А-А!

Нас не ждали. Не блеснул под пасмурным небом металл штыков, не сошлись лавины пехоты на поле, не было никакой романтики и благородства. Случились внезапность, коварство, жестокость. Военная хитрость проигрывающих этот бой. На короткий миг, на пару секунд, крик атакующих выбил из-под ног врага землю. Вышиб мимолётную уверенность в окончании боя. В их победе.

— YANKEEEES! — Пронеслось над улицей, и я с удовольствием произвёл первый выстрел. Испуганный пехотинец канадцев, а это были менно они — кленовый лист на шевроне однозначно говорит о принадлежности, крикнул и упал, получив дыру в пол лица. Не самая многочисленная, разношерстная группа атакующих врезалась в нестройные ряды врагов.

Штыки, выстрелы, удары. Всё шло в дело против британских ублюдков. Превосходство в автоматическом оружии врага не помогло в ближнем бою, где свои и чужие смешались. И нам, отчасти повезло. Морпеховские пулемёты и миномёты молчали, на головы врага не сыпался свинец, кроме того, что принесли мы. Огнемётный танк и его не сильно многочисленное прикрытие медленно ползли вперёд, преодолевая огненный коридор, что сами же и организовали. Дома по обочинам горели… Врагу бежать некуда, а мы закрываем единственный безопасный выход. Апокалиптично смотрящийся антураж и событие…

Расчистив путь ближе к машине наш отряд редел, как редели и вражеские ряды.

— Бутылки! Bottles! Flame on! Go! NOW! — Увлекаться схваткой с пехотой для нас означало смерть. Мы их просто разделили, шокировали, но их не мало. Впрочем, со стороны разбитого дома, где были позиции Шпильмана, выскочило несколько ополченцев, поддержавших нашу контратаку. Бить надо танк! Кто-то услышал меня, и вот мелькнула одна, другая, третья бутылка, сверкнул огонь, и машина, объятая жарким пламенем, стала замедляться…

Позади же, на мосту и за ним, не оказалось новых танков, но сквозь облако дыма вышли бронетранспортёры. Они тонули во всполохах попаданий пуль, Люда стреляла, очистила мост, перекрыла его завесой, но остановить броню было выше её сил. Одну машину достали бронебойщики, та крутнулась на месте, подставив корму и борт, слышал, как бамкают ПТРы. Молодцы мужики, выжили, выполнили возложенную на них задачу! Но этого очень мало! Я опасался такого больше всего. Сейчас пропадут с улицы живые англичане с канадцами, ставшие нам щитом, и тогда конец. Перебьют из пулемётов…

Но именно потому и призвал в бой нашу кавалерию! Знал, что могут так поступить англичане. Знал! Из-за склада ответом на мои мысли донеслись гулкие выстрелы автоматической пушки. От бронированных машин врага полетели искры и куски металла. 23 миллиметра это не пуля из ружья, это уже снаряд. Теперь БТРы можно списать…

Вокруг образовалось серьезное пустое пространство, русская штыковая в исполнении не молодых, но опытных солдат всё же смяла врагов, окончательно расчистив пространство улицы. Всё, дальше некуда, пора сворачиваться.

— Лёша! ДАВАЙ! — Круус, не отходивший от меня ни на шаг, оперативно выполнил приказ. Через несколько секунд отправил по дуге в корму ближайшего танка кумулятивную гранату. Исхитрился с такого короткого расстояния запустить заряд по крутой траектории, но в медленный, короткий полёт. И так удачно, что хотелось танцевать! Удар сверху по крыше МТО остановил танк моментально. Диким зверем взвыл катастрофически повреждённый двигатель, а пламя от бутылок жадно облизывало уже башню. Пора уходить!

— ОТХОДИМ!