Мисс Марпл в Вест-Индии

Глава 2 Мисс Марпл сопоставляет

Это был один из самых веселых вечеров в «Золотой пальме».

Сидя за своим угловым столиком, мисс Марпл с интересом поглядывала вокруг. Ресторанный зал, открытый с трех сторон, был напоен ароматами Вест-Индии. На столиках неярко светились разноцветные фонарики. Женщины были в вечерних платьях — светлые набивные ситцы, из которых выступали бронзовые плечи и руки. Жена племянника Джоан самым любезным образом убедила мисс Марпл принять от нее «небольшой чек». «Там будет жарко, тетя Джейн, а я не уверена, есть ли у вас что-нибудь летнее».

Мисс Марпл поблагодарила и приняла чек. Она вступила уже в тот возраст, когда поддержка должна быть обоюдной: для стариков естественно помогать молодым, но пора и среднему поколению позаботиться о старых людях. Правда, она никак не смогла заставить себя купить что-нибудь по-настоящему легкое. Возраст сказывался, и она редко страдала от духоты даже в жаркую погоду, а климат в Сент-Оноре не был, что называется, тропическим. И к вечеру она в лучших традициях английской провинции надела платье из серого кружева.

Здесь находились представители всех возрастов. Престарелые магнаты с молодыми женами, веселое семейство из Каракаса вместе с детьми, пожилые пары с севера Англии. Громко болтали по-португальски и по-испански выходцы из разных концов Южной Америки. Даже была семья из Китая. А прочный английский фон создавали двое священников, врач и судья в отставке. Ресторан обслуживали в основном женщины — высокие темнокожие девушки с величавой осанкой в белых крахмальных передниках, но метрдотель был итальянец, а официант по винам — француз. Предупредительный Тим Кендал, за всем внимательно наблюдая, останавливался то тут, то там перемолвиться словечком с гостями. Молли умело ему вторила. Она была очень хороша — натуральная золотистая блондинка с легко смеющимся щедрым ртом, почти никогда не унывающая. Ее штат работал на нее с восторгом, и сама она тонко подстраивалась под каждого гостя: со стариками смеялась и кокетничала, а женщинам расхваливала их наряды:

— О, миссис Дайсон, сегодня у вас потрясающее платье! Я просто лопаюсь от зависти.

При этом сама Молли была превосходно одета (или так казалось мисс Марпл). Ей очень шло узкое и длинное белое платье с накинутой на плечи бледно-зеленой расшитой шалью. Лаки, указав пальцем, заявила, что хочет такую же.

— Вы можете приобрести ее в здешнем магазине, — ответила Молли и прошла дальше, не задерживаясь у столика мисс Марпл. Старых дам она поручала мужу: «Мужчина старушкам гораздо приятнее», — говорила она обычно.

Подошел Тим Кендал и склонился к мисс Марпл:

— Не хотите ли чего-нибудь особого? Только намекните, и все будет сделано. У нас ведь подают совсем не то, к чему вы привыкли дома, — тут все полутропическое.

Мисс Марпл, улыбаясь, ответила, что в этом и есть прелесть путешествий.

— Значит, все в порядке? Но если вдруг что-нибудь…

— Например?

— Ну… — Тим поколебался. — Хлебный пудинг, может быть? — спросил он наудачу.

Мисс Марпл улыбнулась и ответила, что пока не нужно. Взявши ложечку, она весело принялась за восхитительный пломбир с фруктово-ореховой подливкой.

Заиграл джаз-банд. Эти ансамбли стали теперь одной из главных курортных приманок. По правде говоря, мисс Марпл могла бы прекрасно обойтись без них. Она считала, что они производят безумный грохот. Но поскольку остальные слушали с несомненным удовольствием, то мисс Марпл, вспомнив ощущения молодости, решила, что полюбит джаз во что бы то ни стало. При всем желании Тим Кендал не смог бы вызвать для нее из прошлого призрачные напевы «Голубого Дуная». (Ах, как изящно вальсируют!) Очень странно танцуют нынче: все, будто бы кривляясь, кидаются друг на друга. Но, впрочем, молодежь должна веселиться. Мысли ее внезапно остановились. Здесь-то ведь очень мало по-настоящему молодых — впервые подумала она сейчас. Танцы, полумрак, музыка (тем более джаз) — все это прекрасно, если ты юн. Но где же молодежь? Наверное, учится в университетах или работает, имея в году полмесяца отпуска. А такие курорты им не по средствам. Здесь развлекаются тридцати-сорокалетние да старики, которые, женившись на молодых, пытаются наверстать упущенное. И все это кажется таким убогим.

Мисс Марпл стала высматривать тех, кто был еще молод. Вот, например, миссис Кендал. Ей от силы двадцать два или двадцать три года и, наверное, ей здесь очень нравится, но если и так, все равно это ее работа.

За соседним столиком вместе с сестрою сидел каноник Прескотт. Они предложили мисс Марпл присоединиться к ним, что та и сделала. Мисс Прескотт была сухопарая, суровая с виду женщина, каноник же был круглым румяным человечком, живым и общительным.

Принесли кофе. Мисс Прескотт раскрыла сумочку с рукоделием, откуда извлекла несколько поистине жутких салфеток, которые она и принялась подрубать, заодно рассказывая мисс Марпл, как они провели день. С утра они посетили новую женскую школу, потом, отдохнув, прошлись по плантации сахарного тростника, чтобы выпить чаю в пансионе, где остановились какие-то их друзья.

Поскольку Прескотты были в «Золотой пальме» дольше, чем мисс Марпл, они готовы были поделиться с ней сведениями об остальных.

Вот тот глубокий старик — это мистер Рейфил. Он ездит сюда каждый год. Он сказочно богат, и у него целая сеть магазинов в Северной Англии. Молодая женщина рядом с ним — это его секретарь, Эстер Уолтерс. Она вдова. (Все как подобает — ничего предосудительного. В конце концов ему под восемьдесят!)

Мисс Марпл понимающе кивнула, и каноник заметил:

— Очень милая женщина. Ее мать, по-моему, овдовела и живет в Чичестере.

— У мистера Рейфила есть еще лакей или что-то вроде санитара. Кажется, он опытный массажист. Его зовут Джексон. Бедняжка ведь совсем парализован. Так печально — с такими деньгами и на тебе.

— Мистер Рейфил очень щедрый даритель, — одобрительно заметил каноник.

Присутствующие свободно перемещались. Одни сели подальше от джаза, другие, напротив, сгрудились возле. Майор Полгрейв примкнул к четверке Хиллингдонов-Дайсонов.

— А вот эти люди, — начала мисс Прескотт, излишне понизив голос: джаз все равно заглушал ее слова.

— Да, я как раз собиралась спросить у вас про них.

— Они здесь были в прошлом году — они каждый год проводят в Вест-Индии по три месяца и разъезжают чуть не по всем островам. Высокий худой мужчина — это полковник Хиллингдон, а темноволосая женщина — это его жена. Они натуралисты. Двое других — американцы. Это мистер и миссис Грегори Дайсон. Насколько я знаю, он пишет про бабочек…

— Как приятно иметь хобби на открытом воздухе, — добродушно заметил каноник.

— Я думаю, им бы не понравилось, что ты называешь это «хобби», Джереми, — сказала его сестра. — Они печатают статьи в «Национальном географическом вестнике» и в «Британском садоводстве» и к своим занятиям относятся очень серьезно.

За столом, на который они смотрели, раздался оглушительный взрыв смеха, перекрывший даже джаз-банд. Грегори Дайсон, развалившись на стуле, грохнул кулаком по столу, его жена пыталась возражать, а майор Полгрейв быстренько опустошил стакан, и, казалось, вот-вот зааплодирует.

Они, видимо, как следует набрались и на какой-то момент забылись.

— Майору не нужно бы так напиваться, — едко заметила мисс Прескотт. — Ведь у него давление.

К веселому столу подали новый запас пунша.

— Так приятно во всем разобраться, — сказала мисс Марпл. — Сегодня, когда я их встретила, я никак не могла понять, кто из них на ком женат.

Наступило короткое молчание. Мисс Прескотт многозначительно кашлянула.

— Ну, что касается… — начала она.

— Джоан, — немедленно предостерег ее брат. — Я думаю, умнее будет не продолжать.

— Но, Джереми, я же не собиралась говорить ничего такого. Только в прошлом году мы почему-то думали — я и сама не знаю почему, — что миссис Дайсон — это миссис Хиллингдон, покуда нас не разуверили.

— Своеобразное впечатление, не правда ли? — невинно спросила мисс Марпл.

На какую-то секунду она встретилась глазами с мисс Прескотт, и между обеими леди вспыхнула искорка женского сговора. «В другой раз», — говорили эти глаза так ясно, как если бы слова были сказаны вслух, и человек, более восприимчивый, чем каноник, понял бы, что он здесь третий лишний.

— Мистер Дайсон зовет свою жену Лаки[3]. Это имя или прозвище? — спросила мисс Марпл.

— Трудно представить себе такое имя.

— Я как-то спросил его, — влез в разговор каноник, — а он мне ответил, что Лаки приносит ему счастье, и если он потеряет ее, удача от него отвернется. По-моему, очень милое объяснение.

— Он обожает всякие шутки, — парировала мисс Прескотт.

Каноник с подозрением на нее покосился.

В диком взрыве какофонии джаз-банд превзошел самого себя, и танцующие помчались по залу. Мисс Марпл вместе с остальными развернула стул, чтобы поглядеть. Танцы понравились ей гораздо больше, чем музыка: в движении ног, в ритмичном покачивании тел, как подумалось ей, была настоящая, пока не проявленная сила…

Сегодня вечером мисс Марпл впервые почувствовала себя как дома. До сих пор она забывала о своем обычном занятии — сравнивать новых знакомых с людьми, которых она знала раньше. Вначале, возможно, ее ослепила пестрота одежд и экзотика, но вскоре она уже сделала несколько интересных наблюдений.

Молли Кендал, к примеру, чем-то напоминала одну милую девушку, имени которой она не помнила. Это была кондуктор в автобусах, идущих от рынка. Всегда поможет вам при входе и никогда не отправит автобуса, пока не убедится, что вы благополучно устроились… Тим Кендал немного похож на метрдотеля из «Короля Георга» в Медчестере — такой же самоуверенный и озабоченный. (Она вспомнила, что у того была язва). Что до майора, так это просто копия генерала Леруа, капитана Флеминга, адмирала Уиклова, бригадира Ричардсона. Она поискала кого-нибудь поинтересней. Вот, скажем, Грег. С Грегом трудно — ведь он американец. Что-то в нем есть от сэра Джорджа Троллопа. Тот всегда на собраниях по гражданской обороне шутил без устали. Или, может, он напоминал ей мистера Мердока — мясника. У Мердока была довольно скверная репутация, но некоторые утверждали, что это всего лишь слухи, и что мистер Мердок любит сам их распускать… Лаки? Ну, это легко — Мерлин в «Трех коронах». А Эвелин Хиллингдон? Приспособить ее к кому-нибудь трудно. Такие сухощавые, закаленные англичанки могут быть кем угодно: леди Каролина Вольф, жена Питера Вольфа, покончившая с собой, или, скорее, Лесли Джеймс — такая спокойная была женщина, так редко проявляла свои чувства, а потом неожиданно продала дом и уехала без разговоров. Полковник Хиллингдон? С ним тоже непросто. Надо бы узнать о нем побольше. Никогда не знаешь, о чем думают такие уравновешенные мужчины с прекрасными манерами. Порой они вас очень удивляют. Майор Харпер, например, как-то взял и перерезал себе горло, и никто не знал почему. Мисс Марпл подумала, что она догадывалась, но полной уверенности у нее не было. Ее глаза остановились на мистере Рейфиле. Главное, что про него известно, — то, что он невероятно богат. Он каждый год наезжает в Вест-Индию, он почти парализован и похож на старого грифа. Одежда болталась на его сморщенном теле. Ему могло быть и семьдесят, и восемьдесят, и даже девяносто. Глаза его смотрели проницательно и злобно, его собственная личность подавляла вас, и начинало казаться, что мистер Рейфил имеет право хамить, если ему заблагорассудится.

Рядом с ним сидела его секретарь миссис Уолтерс. У нее было приятное лицо и волосы цвета соломы. Мистер Рейфил обращался с ней крайне грубо, но, казалось, она совсем не замечала этого. Она не была раболепна — скорее забывчива. Вела она себя как опытная сиделка, и мисс Марпл подумала, что, вероятно, так оно и есть.

У столика остановился молодой высокий красавец в белой куртке. Старик взглянул на него, кивнул и указал на стул. Тот сел, как было велено. «Наверное, мистер Джексон, — сказала себе мисс Марпл, — его камердинер», — и стала внимательно его разглядывать.

В баре Молли сбросила туфли на шпильках. С террасы к ней подошел Тим. Здесь они могли на минутку расслабиться.

— Устала, милая? — спросил он.

— Немножко. Я уже ног не чувствую.

— Но для тебя ведь все это не очень трудно, правда? Я знаю, что это тяжело.

Он смотрел на нее с тревогой. Она рассмеялась.

— О, Тим, не смеши меня! Это все просто великолепно! Прямо как в сказке.

— Да, это верно, если ты здесь гость, но вести дело — это работа.

— Но ведь за просто так ты ничего не получишь, разве нет? — сказала рассудительно Молли.

Тим насупился:

— Думаешь, все пойдет успешно? У нас получится?

— Ну, конечно, получится.

— А ты не думаешь, что люди могут сказать: «Это не то, что при Сандерсонах».

— Естественно, кто-нибудь скажет — всегда найдется какая-нибудь старая сквалыжина. Я уверена, что мы тут гораздо больше подходим, чем Сандерсоны. Мы намного лучше смотримся. Ты чаруешь старых кисок и делаешь вид, что хотел бы завести интрижку с какой-нибудь отчаявшейся зрелой дамой, а я строю глазки старым джентльменам, вызывая у них немного кобелиной прыти, или прикидываюсь нежной маленькой дурочкой, о которой они мечтают. О, мы блестяще все раскусили.

У Тима тревогу как рукой сняло.

— Так и думай. Но я боюсь. Мы все поставили на карту. Я бросил работу…

— И правильно сделал, — быстро вставила Молли. — Она выбивала тебя из колеи…

Он засмеялся и поцеловал ее в нос.

— Я говорю тебе, мы это раскусили, — повторяла она, — но чем ты всегда озабочен?

— Всем этим. Я все время думаю, а вдруг что-нибудь случится?

— Что именно?

— Да я не знаю. Кто-то может утонуть.

— Только не они. Тут один из самых безопасных пляжей. И потом у нас есть огромный швед, который всегда начеку.

— Я просто дурак, — сказал Тим и, поколебавшись, спросил: — а у тебя больше не было этих снов?

— На сей раз это была черепаха, — ответила Молли и засмеялась.