Мисс Марпл в Вест-Индии

Глава 20 Ночная тревога

Наступил вечер, на террасе зажглись огни. Люди ужинали, смеялись и разговаривали, хотя и не так весело и громко, как прежде. Играл оркестр…

Но танцы закончились рано, гости зевали, и вскоре все отправились на покой. Огни погасли, наступила темнота и безмолвие — «Золотая пальма» спала…

— Эвелин! Эвелин! — раздался настойчивый свистящий шепот.

Эвелин Хиллингдон зашевелилась.

— Эвелин! Проснитесь, ради бога!

Эвелин Хиллингдон резко села на постели. В дверях стоял Тим Кендал. Она смотрела на него, изумленно раскрыв глаза.

— Эвелин, пожалуйста, пойдемте… Это Молли… Она больна. Я не знаю, что с ней случилось… По-моему, она приняла что-то…

Эвелин не медлила ни минуты.

— Все в порядке, Тим, — сказала она. — Я одеваюсь. Вы идите к ней, а я сейчас же приду следом.

Тим Кендал исчез. Эвелин бесшумно выскользнула из постели, накинула халат и взглянула на другую кровать. Кажется, муж не проснулся. Он лежал, отвернувшись к стене, и ровно дышал. Поколебавшись, она решила его не будить. Выйдя в темноту, Эвелин быстро направилась к основному зданию, за которым находилось бунгало Кендалов. В дверях она догнала Тима.

Молли лежала на постели, закрыв глаза. Дыхание у нее было прерывистым, и Эвелин, склонившись над ней, подняла веко, проверив склеру, и прощупала пульс. После чего она осмотрела ночной столик. На нем был использованный стакан и рядом с ним другой — пустая склянка из-под таблеток.

— Это ее снотворное, — сказал Тим, — но еще вчера или позавчера тут было больше половины. Она, должно быть, выпила их все.

— Идите за доктором Грэмом, — приказала Эвелин, — и по дороге разбудите кого-нибудь из персонала — пусть ей сварят крепкий кофе, самый крепкий, какой только можно. И побыстрее! Торопитесь!

Тим бросился вон из комнаты. Выскочив, он столкнулся с Эдвардом Хиллингдоном.

— О, Эдвард, извините…

— Что здесь происходит? — спросил Хиллингдон. — Что случилось?

— Это Молли. С ней Эвелин… Я должен бежать за врачом… Мне нужно было, наверное, сразу пойти за ним, но я… я не был уверен и подумал, что лучше сначала Эвелин — Молли бы рассердилась, если бы я привел врача без особой необходимости.

Он побежал дальше. Эдвард Хиллингдон посмотрел ему вслед и прошел в спальню.

— Что случилось? — спросил он. — Что-нибудь серьезное?

— О, это ты, Эдвард. Странно, что ты проснулся. Эта глупышка наелась каких-то таблеток.

— Это опасно?

— Я не могу сказать, не зная, сколько она их выпила, но не думаю, чтобы это было слишком опасно, если, правда, мы оказались вовремя. Я послала за кофе. Нужно дать ей чего-нибудь, чтобы ослабить действие…

— Но с чего бы ей делать это? Ты не думаешь… — он остановился.

— Что именно я не думаю? — спросила Эвелин.

— Ну… тебе не приходит в голову, что это из-за следствия — полиция и все такое?

— Может быть и так. Такие вещи очень действуют на нервных людей.

— Молли не производила впечатления нервной.

— Никогда нельзя сказать наверняка, — ответила Эвелин. — Многие люди, о которых и в жизни не подумаешь, временами теряют над собой контроль…

— Да, я помню… — начал он и замолчал.

— Беда в том, — сказала Эвелин, — что никто ничего ни о ком не знает… Даже когда человек находится рядом с тобой, — прибавила она.

— А ты не слишком далеко заходишь, Эвелин? Может быть, ты немного преувеличиваешь?

— Нет, не думаю. Когда мы смотришь на человека, то видишь только тот образ, который ты сам и создал.

— Но я тебя знаю, — тихо проговорил Эдвард Хиллингдон.

— Тебе просто кажется, что это так.

— Нет, нет, я в этом уверен, — и он добавил: — ты ведь тоже уверена, что знаешь меня…

Эвелин посмотрела на него, потом повернулась к кровати. Она взяла Молли за плечи и несколько раз ее встряхнула.

— Нужно сделать что-нибудь, хотя, наверное, лучше дождаться Грэма… О, по-моему, вот и они…

— Сейчас она очнется. — Доктор Грэм сочувственно вздохнул, отошел от постели и вытер платком лоб.

— Вы думаете, она поправится, сэр? — спросил с тревогой Тим.

— Да, да. Мы пришли вовремя. И как бы то ни было, она, скорее всего, приняла недостаточно, чтобы умереть. Через пару дней она у нас будет как огурчик, но в первые день-два ей будет довольно скверно. — Он взял пустой пузырек. — Все-таки, кто дал ей таблетки?

— Врач в Нью-Йорке. Она плохо спала.

— Понятно, понятно. В наше время все мы, медики, очень легко прописываем подобные вещи. Никто не посоветует молодой женщине посчитать от бессонницы овец, написать перед сном пару писем или встать и поесть печенья. Людям нужны минутные средства. Порой мне бывает жаль, что мы пускаем их в ход, но все мы уже примирились с этим. Прекрасно, если младенцу засовывают в рот пустышку, чтобы он перестал кричать, но ведь нельзя делать это на протяжении всей его жизни. — Он усмехнулся. — Держу пари, если бы вы спросили мисс Марпл, что она делает при бессоннице, она бы ответила вам, что считает овец, идущих в загон…

Молли шевельнулась, и он повернулся к постели. Сейчас глаза миссис Кендал были открыты. Она смотрела вокруг без малейшего интереса, никого не узнавая. Доктор Грэм взял ее за руку.

— Ну, ну, моя милая, что это вы с собой проделали?

Она моргнула, но не ответила.

— Зачем ты это сделала, Молли, зачем? Скажи мне, зачем? — Тим схватил ее за другую руку.

Глаза ее оставались неподвижными. Если они на ком и останавливались, то это была Эвелин Хиллингдон. Казалось, в них бьется робкий вопрос, но трудно было угадать, так ли это. Эвелин ответила, как будто вопрос был задан.

— Тим меня сюда привел, — сказала она.

Молли перевела взгляд на Тима, затем на доктора Грэма.

— Ну, теперь вы пойдете на поправку, — сказал доктор, — только больше этого не делайте.

— Она и не собиралась ничего делать, — тихо сказал Тим. — Я уверен, она и не думала… Она просто хотела хорошенько выспаться. Наверное, сначала таблетки не подействовали, вот она и приняла еще… Правда, Молли?

Она очень слабо кивнула головой, не соглашаясь с ним.

— Ты хочешь сказать, что ты сама их приняла?.. Нарочно? — спрашивал Тим.

И тогда Молли заговорила.

— Да.

— Но почему, Молли? Почему?

Веки ее дрогнули.

— Я боюсь, — прошептала она едва слышно.

— Боишься? Чего?

Глаза ее закрылись.

— Лучше пока оставить ее, — попросил доктор Грэм.

Тим пылко заговорил:

— Ты боишься полиции? Потому что тебе угрожали, задавали всякие вопросы? Я не удивлюсь — тут любой испугается, но у них просто такая работа, ведь никто ни минуты не думает, что… — он оборвал фразу: доктор Грэм решительно остановил его жестом.

— Я хочу заснуть, — сказала Молли.

— Это самое лучшее для вас, — ответил доктор.

Он направился к двери, и за ним последовали остальные.

— Она хорошо выспится, — заверил Грэм.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил Тим.

— Если хотите, я посижу с ней, — любезно предложила Эвелин.

— О, нет, нет, не стоит. Все в порядке, — ответил Тим.

Эвелин вновь подошла к постели.

— Молли, хочешь, чтобы я осталась?

Глаза у Молли снова приоткрылись.

— Нет, — прошептала она и прибавила: — только Тим…

Тим вернулся и сел у кровати.

— Я здесь, Молли, — проговорил он, беря ее за руку. — Спи… Я тебя не оставлю.

Она слабо вздохнула и закрыла глаза.

Выйдя из бунгало, Грэм остановился, и Хиллингдоны задержались вместе с ним.

— Вы уверены, что я больше ничем не смогу помочь? — спросила Эвелин.

— Я очень благодарен вам, миссис Хиллингдон, и думаю, что вы еще пригодитесь. Сейчас лучше ее оставить вдвоем с мужем, но завтра, скорее всего, он будет занят в отеле, и я думаю, кому-нибудь надо бы с ней побыть.

— А вы что, думаете, она может… может повторить? — спросил Хиллингдон.

Доктор Грэм раздраженно потер лоб.

— В таких случаях никогда не знаешь наперед. Скорее всего, что нет… Если взглянуть со стороны, укрепляющее лечение — вещь до крайности неприятная, однако никто не может быть абсолютно уверенным. Она могла где-нибудь спрятать еще такие же таблетки.

— Никогда бы не подумал, что девушка, вроде Молли, может решиться на самоубийство, — пробурчал Хиллингдон.

— Как правило, самоубийство совершают не те, кто постоянно этим угрожает, — сухо заметил доктор Грэм. — Такие обычно спускают пары, драматизируя самих себя.

— Мне казалось всегда, что Молли очень жизнелюбива. Я думаю, возможно… — Эвелин колебалась. — Все-таки я должна поговорить с вами, доктор Грэм…

Эвелин рассказала ему, о чем они говорили с Молли на пляже в ночь, когда убили Викторию. Лицо Грэма стало очень серьезным.

— Я рад, что вы сообщили мне это, миссис Хиллингдон. Это вполне определенные симптомы уже глубоко укоренившегося расстройства. Да… Утром я переговорю с ее мужем.

— Кендал, я хочу серьезно поговорить с вами о вашей жене.

Они сидели у Тима в конторе. Эвелин Хиллингдон подменила Тима у постели Молли, ее обещала позднее сменить Лаки. Мисс Марпл тоже предложила свои услуги. Бедный Тим разрывался между женой и гостиницей.

— Я не могу понять этого, — говорил Тим. — Я больше не понимаю Молли… Она переменилась. Кажется, это совсем другой человек.

— Насколько я понял, ее мучают по ночам кошмары?

— Да, да. Она очень часто на них жалуется.

— И как долго это продолжается?

— О, я не знаю… С месяц, может быть, или дольше.. Она… мы… ну, мы думали просто, что это… ну, сны такие, знаете… они у всех бывают…

— Да, да, вполне понимаю. Но гораздо более серьезно то, что она, кажется, кого-то боится. Она вам жаловалась на это?

— Ну, да… Раз или два она говорила, что, в общем, какие-то люди ее преследовали.

— А! Шпионили за ней?

— Да, как-то она употребила именно это слово. Она сказала, что это были какие-то ее враги, и они ее здесь выслеживали.

— А у нее что, есть враги, мистер Кендал?

— Да нет, ну что вы! Конечно, нет.

— А не было ли чего-нибудь в Англии еще до вашего брака, вы не знаете?

— Нет, нет, ничего похожего. Она не особо ладила со своей семьей, вот и все. Ее мать довольно эксцентричная женщина, с которой, возможно, было трудно ужиться, но…

— У нее в семье не было случаев психических расстройств?

Тим собрался ответить, однако промолчал и надел колпачок на авторучку, лежавшую перед ним на конторке.

— Я еще раз подчеркиваю, Тим, что если так, то лучше скажите мне. Тем более при данных обстоятельствах.

— Ну, в общем, по-моему, что-то там было. Ничего серьезного, просто вроде какая-то ее тетка была немного задвинута. Но ведь это же ничего не значит… То есть я хочу сказать, что такое бывает чуть ли не в каждой семье.

— О да, это чистая правда. Я не хочу вас пугать, но это может помочь проследить в случае возникновения любого стресса тенденцию к нервным расстройствам или психическим заболеваниям.

— Да я ведь как следует всего и не знаю, — сказал Тим. — В конце концов, люди же не изливают вам свои семейные неурядицы, верно?

— Конечно, конечно. А у нее не было в прошлом человека, за которого она собиралась замуж и который мог бы ревновать ее и преследовать?

— Не знаю, но я не думаю, чтобы это было так. Кто-то хотел на ней жениться, но, насколько я понял, ее родители были очень против и, по-моему, она втюрилась в этого парня только наперекор семье. — Тим криво усмехнулся. — Вы ведь знаете, как это бывает в юности: если вокруг тебя поднимают возню, ты залипаешь только сильнее, кто бы это ни был.

— Да, это часто видишь, — улыбнулся доктор Грэм. — Никогда не следует противиться, если у ребенка неподходящие друзья. Обычно дети сами перерастают через это естественным путем. А этот человек, кем бы он ни был, не угрожал ей как-нибудь?

— Нет, я уверен, что нет. Она бы мне сказала. Она сама говорила мне, что это было просто глупое детское наваждение, в основном, только из-за его необычайно дурной репутации.

— Да, да, понятно. Все это выглядит несерьезно. Ну, а теперь еще одно. По-моему, Тим, у вашей жены случаются, судя по ее описаниям, провалы в памяти. Такие небольшие промежутки, когда она совсем не помнит, что она делает. Вы об этом знали?

— Нет, — медленно произнес Тим. — Нет, не знал. Мне она никогда не говорила. А, знаете, я ведь замечал кое-что и сейчас, когда вы об этом упомянули, вспомнил, что временами она казалась мне довольно рассеянной… — Он замолчал, что-то соображая. — Да, это объясняет все. Я никак не мог понять, почему она забывала о простейших вещах, не знала иногда: вечер уже или день… Я ведь думал, что она попросту рассеянная.

— Просто теперь все объяснилось, Тим, и я решительно советую вам показать вашу жену хорошему специалисту.

Тим покраснел от гнева.

— Вы имеете в виду специалиста для психов, что ли?

— Успокойтесь, успокойтесь, не будем навешивать ярлыки. Невропатологу, психоаналитику, словом, кто, говоря обычным языком, занимается нервными расстройствами. Должно быть, есть хороший врач в Кингстоне или в Нью-Йорке. Ведь что-то лежит в основе всех этих нервных страхов, что-то, причину чего ваша жена, возможно, и сама не знает. Послушайтесь моего совета, Тим, и чем скорее, тем лучше.

Он похлопал молодого человека по плечу и встал.

— Здесь не о чем особенно тревожиться. У вашей жены хорошие друзья, и мы все за ней присмотрим.

— А как вы думаете, она не… не попробует повторить?

— Скорее всего, это маловероятно, — успокоил доктор Грэм.

— Но вы не можете быть уверенным! — возразил Тим.

— Первое, чему меня научила моя профессия: никогда и ни в чем нельзя быть уверенным, — ответил доктор Грэм. Он вновь положил руку на плечо Тиму. — Не нужно так сильно тревожиться.

— Легко сказать, — проговорил Тим, когда старый врач скрылся за дверью. — Ничего себе, не тревожиться! А что бы он-то на моем месте делал?