Мистер Деньги. Флойд Мейвезер

Глава 15 На заметку

Накануне дня, когда Флойд Мейвезер решительно опередил по очкам Мэнни Пакьяо в самом прибыльном поединке в истории бокса, сборщики проб из Антидопингового агентства США (USADA) явились без предварительного уведомления в дом Мейвезера в Лас-Вегасе, чтобы произвести забор допинг-проб.

Они обнаружили доказательства тому, что он прибегал к внутривенным вливаниям.

Томас Хаузер, журналист, занимающийся репортерскими расследованиями, связанными с боксерами, и написавший блестящую авторизованную биографию Мухаммеда Али («Его жизнь и время»), изложил подробности того, что было обнаружено представителями USADA в среду перед тем, как Мейвезер победил Андре Берто, доведя счет своих побед до 49—0. Увлекательное исследование журналиста было размещено на вебсайте «SB Nation»[122].

Хаузер сообщил, что агенты USADA обнаружили, что внутривенные вливания делались для того, чтобы способствовать восполнению потери жидкости в организме Флойда. USADA получило информацию, что для этого использовалось две смеси, одна – из 250 мл солевого раствора с мультивитаминами, а другая – из 500 мл солевого раствора с витамином С.

Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА), устанавливающее стандарты, которым должно следовать USADA, не запрещает использование этих смесей. Однако запрещает вводить их внутривенно.

Запрещается вводить какие-либо вещества в организм спортсмена без разрешения на терапевтическое использование (РТИ). При внутривенном вливании вещества могут растворяться и даже маскировать присутствие иных веществ, уже введенных в организм. Разрешение на терапевтическое использование может выдаваться только местными органами, в данном случае – Атлетической комиссией штата Невада (NSAC).

Одно было выдано Мейвезеру спустя восемнадцать дней после боя, причем от USADA, а не NSAC.

Виктор Конт провел четыре месяца в тюрьме, будучи основателем и президентом BALCO (лаборатория-кооператив в области залива Сан-Франциско)[123], компании, которая была центром нескольких громких допинг-скандалов, связанных с применением стероидов американскими спортсменами. В 2005 году он признал себя виновным в распространении стероидов и мошенничестве с налогами. Но после своего освобождения стал творить добро, исправляя свои ошибки и пытаясь очистить спорт от применения запрещенных препаратов. Он работал и с несколькими боксерами.

Он говорил, что обычно USADA взимает за проведение анализов с каждого боя около $25 тыс. По словам Хаузера, в апреле 2015 года проведение допинг-теста у Энди Ли и Питера Куиллина перед их боем за звание чемпиона WBO в среднем весе (за месяц до поединка Мейвезер – Пакьяо) обошлось в $36 тыс. А вот за допинг-тестирование, проведенное перед боем Мейвезер – Пакьяо, согласно контракту с USADA, было уплачено вперед $150 тыс.

Конт считает, что все это вызывает тревогу, и признает, что статья Хаузера затмевает всю предматчевую неделю, во время которой он выступал в качестве советника Берто.

– Это стало главной историей всего ивента, – сказал Конт.

– Люди из окружения Мейвезера были огорчены, – продолжал он свой рассказ о том, как Флойд многократно упоминался в статье Хаузера. – Я могу вам сказать, что он (Мейвезер) отказывался давать интервью. Я дал интервью каналу ESPN, вслед за чем они отказались от своего интервью этому каналу. Я переговорил с корпорацией Comcast и дал им вопросы, а когда команда Мейвезера по связям с общественностью узнала, что я подготовил этого кабельного оператора, они отказались давать ему интервью. Была масса разногласий. Многие спрашивали меня о том, что я думаю. И я отвечал: «Томас Хаузер – правдоруб. Есть много вопросов, вызывающих подозрение, на которые необходимо дать ответы». Такие, например: почему каждый боксер, который оплачивает допинг-тест у себя по месту проживания – а у меня масса таких контрактов, – платит за анализ 24 тысячи, а Мейвезер —150 тысяч? Какие дополнительные услуги он получает за переплату в 125 тысяч?

Конт также исключительно хорошо осведомлен о протоколах тестирования. Он утверждает, что имеется много препаратов, которые применяют спортсмены, а тестирование которых USADA не проводит, включая IGF‑1 LR3 (удлиненная активная версия инсулиноподобного фактора роста ИФР‑1)[124], лиотиронин (торговое название – Т₃ или цитомел), тироидные препараты для лечения щитовидной железы, аналог инсулина «хумалог» (короткого действия) для восстановления, синтетический тестостерон (микродозирование или быстродействующие оральные средства, гели и кремы) и адреналин.

Они также не прибегают к анализу каждого образца мочи на соотношение изотопов углерода (CIR), а такой анализ выявляет синтетический тестостерон – препарат, наиболее часто применяемый ловкачами.

– На мой взгляд, весь их подход больше связан с пропагандой, нежели с выявлением нарушителей среди спортсменов, – сказал Конт.

4 августа Мейвезер объявил о предстоящем бое с Берто – за тридцать девять дней до их встречи 12 сентября.

– То, что происходило в тот период времени, – добавил Конт, – я знал, потому что работал с Берто. Тестирование на допинг проходило только в течение пяти недель. На первой неделе USADA взяла у него (Берто) допинг-тесты дважды, а Атлетическая комиссия штата – один раз, они делали тестирование дважды в неделю. Тестирование было интенсивным, но оно ничем не отличалось от тестирования других спортсменов, поэтому я не понимаю, почему (оно оказалось настолько дороже).

Он (Мейвезер) то сдавал анализы, то прекращал, – продолжил Конт. – Другими словами, он заканчивает поединок, очень изнурительный, очень напряженный, и что потом происходит? Что происходит после 2 мая, после боя с Пакьяо, вплоть до того времени, когда до боя с Берто 12 сентября остается пять недель? Итак: май, июнь, июль. Что происходило в эти три месяца? Возможно, никаких допинг-тестов не делалось. И как только соперник выбран, а мы не знаем, сколько у нас еще времени (восемь недель, шесть недель – поскольку это определяет Флойд), и вслед за этим звучит: «Кстати, ты мой противник, и к анализу на допинг мы приступаем немедленно», возникает ситуация, которая, на мой взгляд, не отвечает тому, о чем говорится в кодексе ВАДА (Всемирного антидопингового агентства). Они называют это олимпийским способом тестирования, потому что в самой основе этого определения лежит программа проверок ВАДА в режиме 24/7/365, а это не то, чему следовал Флойд Мейвезер. Теперь мы знаем, что можно использовать запрещенные препараты в сочетании с интенсивными силовыми тренировками, наращивая значительную силу и скорость, и такой запас сослужит вам службу в течение последующих месяцев (после того как вы прекратите принимать лекарственные препараты, улучшающие спортивные результаты). Верю ли я, что в USADA знают об этом? Да, верю. Почему я верю в это? Потому что я им сказал об этом, встретившись лицом к лицу: «Вот что они (спортсмены) делают, вот как они обходят все препоны. Вам надо прекратить это».

Конт также не понимает, каким образом было дано разрешение на терапевтическое использование – после тестирования на допинг, восемнадцать дней после боя – ретроспективно.

– Это что, ретроспективное разрешение на терапевтическое использование препаратов? – спрашивал он, размышляя. – Это не кодекс ВАДА. Они там такого не скажут: «О, мы обнаружили, что вы употребляли запрещенные препараты, так что давайте отыграем назад и выдадим вам рецепт врача». Боже мой, думаю я. Атлетическая комиссия штата Невада обладает высшей юрисдикцией, и именно она принимает любые решения. Или – временно отстраняет от участия в спортивных состязаниях. Они такого не одобряли, и связь между комиссией и ВАДА была недостаточной. При этом в USADA полагали, что они обладают всей полнотой власти, в то время как на самом деле это было не так.

– Кто-то должен, – продолжал Конт, – спросить Трэвиса Тайгарта (генерального директора USADA): «Было ли это обусловлено медицинскими показаниями, и если нет, то почему вы дали его? И когда вы на самом деле дали такое разрешение, почему это случилось спустя восемнадцать дней после поединка?»

Конт в любом случае не является поклонником использования внутривенного вливания для того, чтобы способствовать восполнению потери жидкости в организме, считая, что что-нибудь вроде кельтской морской соли при приеме внутрь в равной степени адекватно.

– Масса вещей вызывает подозрения, – заявил Конт, подводя черту. – Итак, отношусь ли я подозрительно к Флойду Мейвезеру и использованию им препаратов, улучшающих спортивные результаты? Да, я отношусь к этому подозрительно. Могу ли я сказать с полной уверенностью, что он принимал такие препараты? Нет, не могу.

Согласно кодексу ВАДА, образцы должны храниться до десяти лет.

Конт хотел бы, чтобы федеральные правоохранительные органы копали глубже, и он полагает, что в боксе существует проблема злоупотребления запрещенными стимуляторами:

– Тринадцать лет тому назад, когда был произведен полицейский обыск в лабораториях BALCO, я выступил по телевидению и сказал: «На элитном уровне спорта не существует Санта-Клаусов, Пасхальных кроликов или Зубных фей». В нем широко используются запрещенные стимуляторы. По моим предположительным оценкам, до восьмидесяти процентов спортсменов высшего класса применяют допинговые препараты, повышающие их физические возможности. Мало кто хотел меня слушать. Годы спустя было раскрыто многое другое, и теперь мы знаем, что имело место ничем не ограниченное использование запрещенных препаратов, повышающих физические возможности. Я убежден, что это же происходило и в боксе.

В заявлении USADA, которое обошло молчанием многие вопросы (включая вопрос о том, почему Мейвезер заплатил за проведение анализов намного больше, чем другие боксеры), было сказано, что «имели место многочисленные необоснованные и ложные обвинения… в статьях, размещенных в последнее время онлайн», ссылаясь при этом на материал Хаузера и то, что было размещено на веб-портале.

Авторы заявили также, что «в соответствии с правилами кодекса ВАДА он (Мейвезер) предпринял дополнительные действия, связанные с подачей заявки на получение разрешения на терапевтическое использование препаратов после того, как было сделано внутривенное вливание, с тем чтобы обеспечить дальнейшее соблюдение требований программы USADA. Несмотря на то что заявка г-на Мейвезера была удовлетворена лишь после проведения его поединка с г-ном Пакьяо и после того, как стали известны все результаты тестирования, г-н Мейвезер заранее уведомил USADA о том, что ему делалось внутривенное вливание. Кроме того, как только разрешение на терапевтическое использование препаратов было получено, Атлетическая комиссия штата Невада и г-н Пакьяо были немедленно уведомлены, хотя подобная практика не запрещена правилами Атлетической комиссии штата Невада».

Мейвезер отрицал, что допустил какие-либо нарушения.

– Я следую и всегда следовал правилам комиссии штата Невада и USADA, золотому стандарту тестирования на допинг, – подчеркнул он в заявлении. – Не забывайте, что именно я шесть лет тому назад настаивал на том, чтобы поднять уровень антидопинговой экспертизы перед всеми моими боями. В результате сегодня в этом виде спорта проводится больше тестирований на допинг и выше понимание важности таких проверок, чем когда-либо имело место быть в боксе. Я очень горжусь тем, что я – чистый спортсмен, и я впредь буду так же активно ратовать за это дело.

За несколько лет до этого, в другом исследовательском материале, опубликованном в 2012 году, Хаузер сослался на слухи, гуляющие в «кругах, связанных с антидопинговым тестированием», согласно которым допинг-пробы Мейвезера трижды давали положительный результат на запрещенный препарат, повышающий физические возможности организма.

Специфика этих случаев, как слышал Хаузер, заключалась в том, что у Мейвезера проба «А» трижды давала положительный результат. Но каждый раз USADA находило «исключительные обстоятельства» (под предлогом непреднамеренного использования), чтобы сделать исключение и не предъявлять Мейвезеру претензий. Это означало его освобождение от необходимости проведения анализа пробы «В».

Согласно Хаузеру, «лазейка в контракте USADA с Мейвезером и компанией «Golden Boy» допускала дальнейшее проведение антидопингового анализа без уведомления соперника Мейвезера или атлетической комиссии штата Невада (проведение боев входило в ее юрисдикцию) о положительных результатах анализа допинг-пробы «А».

Эта информация стала актуальной во время «мирных» переговоров с командой Пакьяо, после того как юристы филиппинца подали иск о клевете против Мейвезеров и других сопричастных лиц.

Имя Пакьяо было очернено и оклеветано многочисленными обвинениями в его адрес.

Флойд Мейвезер-старший сказал:

– (Пакьяо) не может победить Клотти, не глотая этого дерьма. Он не смог победить Де Ла Хойю без этого дерьма. Он не смог побить Рикки Хаттона без этого дерьма. И не смог побить Котто без этого дерьма. Я даже не думаю, что он смог бы побить того мальца из Чикаго (Дэвида Диаса) без этого дерьма. Он не смог бы победить никого из этих ребят без стимулирующих препаратов.

У Роджера было такое же мнение:

– Этот сукин сын не хочет сдавать анализы. Вот почему не состоялся бой (Мейвезер – Пакьяо). Он жрал это дерьмо. Вот почему он не хотел сдавать допинг-пробы.

В конце мая, когда юристы Пакьяо вооружились слухами, они вручили документы – запросы и повестки с принудительным вызовом в суд – Мейвезеру, компаниям «Mayweather Promotions» и «Golden Boy», а также агентству USADA с требованием представить все документы, касающиеся боев Флойда с Шейном Мосли, Виктором Ортисом и Мигелем Котто.

Некоторые утверждали, что USADA и «Golden Boy» занимаются сокрытием преступления. Несмотря на это, вскоре после выхода Мейвезера из тюрьмы было наспех достигнуто досудебное соглашение. Его содержание должно было оставаться конфиденциальным, однако первое предложение Мейвезера на переговорах оказалось «значительно больше», чем ожидали советники Пакьяо.

Где-то ближе к тому времени, когда состоялся бой с Берто, некоторые стали задаваться вопросом, появился ли в «благородном искусстве бокса» свой собственный Лэнс Армстронг[125].

– Я долгое время предполагал и говорил, что он – Лэнс Армстронг от бокса, – поделился своим мнением Габриэль Монтойя, автор материалов о боксерских поединках, который более пяти лет занимается расследованием применения в спорте стимулирующих препаратов.

Некоторые полагали, что неопровержимым подтверждением вины в лагере Пакьяо являлся родившийся в Колумбии тренер по силовой и физической подготовке Алекс Ариза. В настоящее время он работает в боксерском клубе Мейвезера, но тесты на допинг ни у Пакьяо, ни у других боксеров, которых тренировал Ариза, никогда не давали положительного результата. Так было до тех пор, пока он не стал работать с крепким легковесом Брэндоном Риосом, чей допинг-тест оказался положительным, когда он дрался с Пакьяо в Макао в конце 2013 года. Ариза утверждает, что проба Брэндона получила загрязнение, когда Риосу пришлось мочиться в стакан, а не в специальную емкость, предназначенную для сбора проб. Он также заявил, что такая добавка, как диметиламиламин, могла оказаться в чем угодно, что Риос покупал в аптеках без рецепта, да и не была препаратом, повышающим физические возможности организма.

Еще одним лицом боксерского клуба Мейвезера является Боб Уэйр, тренер по силовой и физической подготовке, специалист по обмотке рук боксерским бинтом. Боксер конюшни «Mayweather Promotions» Джей’Леон Лав свидетельствует, что Боб давал ему запрещенную добавку для быстрой потери веса. Есть еще мексиканский тренер Анхель «Мемо» Эредия, бывший дискобол, который, будучи спортсменом, принимал допинг, а как фармацевт снабжал десятки спортсменов запрещенными препаратами, которые не поддаются обнаружению, чтобы они могли добиваться более высоких результатов.

Ариза, Уэйр и Эредия стали завсегдатаями боксерского клуба Мейвезера.

– Я не знаю, принимал Флойд Мейвезер запрещенные стимулирующие препараты или нет, – сказал Хаузер. – Если бы мне пришлось делать предположения, то я предположил бы, что он их принимал. Еще раз повторюсь, я не знаю, принимал ли он их. Все мы понимаем, что он может говорить все, что хочет, о допинг-тестировании по-олимпийски, но олимпийское тестирование проводится в течение 365 дней и двадцати четырех часов в день, и это – антитеза тому, что он говорит. Флойд диктует, когда начинать тестирование. Что делает Флойд? – Они подписывают контракт о проведении поединка, подписывают контракт на тестирование в лаборатории USADA, и только потом начинается само тестирование. После этого они где-то порядка шести недель сдают анализы перед боем с Пакьяо. Но каждый, кто знает хоть что-нибудь о стимулирующих препаратах, скажет вам, что если вы боксер, то максимальную помощь от них вы получите не тогда, когда вы непосредственно сидите на них, а после того, как перестали их принимать. И еще раз: отвечая на вопрос, знаю ли я, что Флойд Мейвезер принимает запрещенные препараты, повышающие физические возможности его организма, я скажу: нет. Подозреваю ли я его в том, что он их принимает? Да.

Мотойя полагает, что это могло бы пойти еще дальше.

Старый опекун Мейвезера, Дон Хейл, открыл ряд клиник по омоложению организма в Теннесси (Флорида) и Гранд-Рапидсе (Мичиган), предлагая «терапию с использованием биоидентичных гормонов», известную также как заместительная гормональная терапия. Однако клиники Хейла, открытые в Теннесси, после двухлетней битвы в суде штата были закрыты из-за угрозы «безопасности пациентов и возможных передозировок».

Надзорные органы закрыли компанию, заморозив активы Хейла.

По сообщению местного телеканала «News Channel 5», «генеральная прокуратура штата обратилась с требованием обвинить супругов Хейл в неуважении к суду за отказ раскрыть свои ежемесячные расходы и доходы, включая десятки тысяч долларов, полученные Хейлом от Мейвезера».

– Их закрыли за выписку незаконных рецептов, продажу тестостерона и гормона для увеличения роста человека, – заявил Монтойя.

Со всеми этими разговорами о препаратах, повышающих физические возможности организма, бой с Берто не стал очередной рекордной победой Мейвезера, которую он надеялся одержать. Вместо того чтобы праздновать, как ему удалось сравняться с безупречным статистическим показателем Рокки Марчиано с его 49 победами без поражений, Флойд ощутил, как на него с осуждением указывают пальцем. Разумеется, были слышны и некоторые голоса, которые продолжали хвалить Мейвезера за его стремление очистить спорт от допинга.

Но из других кругов высказывалась критика в отношении выбора Берто в качестве соперника для очередного поединка. Конечно, никто не собирался ставить его на одну доску с той дикой жаждой наслаждения, которой была пронизана вся неделя перед боем с Пакьяо. Однако гаитянин рассматривался как выбор, который нес разочарование и был лишен вдохновения.

Он потерпел поражение в трех из своих пяти предыдущих боев. А с двумя победившими его боксерами, которые входили в список бойцов, опробованных Мейвезером (Герреро и Ортис), Флойд с легкостью справился. Берто также проиграл бой ограниченному аутсайдеру Хесусу Сото Карассу, проведя, правда, бо́льшую часть схватки с травмированным правым плечом.

Больше шума наделали требования, чтобы Мейвезер дрался с кем-нибудь вроде англичанина Амира Хана – боксера, который мог бы, по крайней мере, бросить Мейвезеру вызов в скорости. Или с каким-нибудь непобежденным юнцом – типа чемпиона IBF из Шеффилда Келла Брука, Дэнни Гарсии из Филадельфии или Кита Турмана из Флориды, известного своими тяжелыми панчами и длинным языком.

Но вызов получил быстро теряющий товарный вид Берто.

Флойд, похоже, даже не захотел со своим обычным смаком привлекать внимание к предстоящему бою.

– Молоть чушь – это часть того, что связано с боксом, – сказал он. – Теперь я на таком уровне, что мне не требуется делать этого. Я нес ахинею много лет, у меня бывал отличный план этого театрального действа – быть ярким, вызывающим, пороть чушь и подкреплять ее своими выходками. Вот чем я занимался.

Вновь и вновь он повторял, что поединок с Берто, шестой и последний в соответствии с контрактом с «Showtime», станет завершающим в его карьере. Говорил, что покинет спорт, сравнявшись по количеству побед с Марчиано – 49—0. Рекорд в 50 побед интереса для него не представлял.

Он достиг всего, к чему стремился.

– Я знаю, что конец приближается, – говорил он. – И это то, что я в состоянии принять.

Историки указывали, что мексиканский чудо-человечек Рикардо Лопес откланялся, оставшись непобежденным, после пятидесяти двух боев, хотя одна ничья (пусть она и была «отомщена») стала ложкой дегтя в его рекордной корзине: 51—0–1. А еще великий Хулио Сезар Чавес довел счет своим победам до 87—0 перед тем, как закончить спорной ничьей бой с таким же великим боксером всех времен Пернеллом Уитакером.

Мейвезеру все это было безразлично.

– Когда я говорю, что я – ТВЕ[126] («Лучший на все времена»), это не проявление неуважения к кому-либо из легендарных чемпионов, – заявил он на встрече в Зале боксерской славы штата Невада перед боем с Берто. – Каждый боксер в этом зале должен чувствовать, что он лучший. Если вы так себя не ощущаете, вы выбрали не тот вид спорта. У меня была потрясающая карьера. Ни один боксер за всю историю спорта не смог добиться того, чего достиг Флойд Мейвезер. А мы просто излагаем факты.

На неделе, предшествующей поединку, писать было почти не о чем, пока не грянула история, связанная с использованием запрещенных препаратов для улучшения физических возможностей организма. До этого самой большой новостью в рамках предматчевой рекламной кампании было сообщение о том, что Мейвезер появился перед публикой на спарринг-тренировке во время специальной медиасессии – такого он обычно не делал, – и что он прибыл на эту тренировку за рулем суперкара Koenigsegg CCXR Trevita, одного из двух существующих в мире.

– Это будет его крупнейшим гонораром, сколько он там получит, 4 миллиона долларов? – спрашивал Мейвезер, имея в виду своего соперника. – У меня там у дверей тачка стоимостью 4,8 миллиона, округлим до 5 миллионов. Будь признательным, малыш. Не будь привередой.

Богатство и помпезность захлестнули очередное продолжение документального сериала «All Access». Хотя там и было показано, как он налаживает тесные отношения со своими четырьмя детьми, Флойд изгалялся перед толпой пораженных зрителей, говоря, что ему требуется держать в одной руке пачку банкнот в качестве мотиватора, в то время как другой рукой в перчатке он охаживает боксерский мешок.

Да, должна была свершиться своего рода история. Но в конечном счете лишь на глазах толпы поменьше – всего 13  395 болельщиков, которые могли купить билеты на протяжении всей предматчевой недели, спокойной и более сдержанной, вплоть до самого дня, в который состоялся поединок.

Сам бой прошел так, как его и рекламировали. Некоторые считали, что Мейвезер мог бы закончить бой досрочно, настолько был велик разрыв в мастерстве. Он потратил огромное время, поражая Берто прямыми ударами правой, контратакуя левыми хуками и набирая очки ударами правой в нижнюю часть торса Берто.

Перед заключительным раундом боксерской карьеры Флойда репортеры «Showtime» с камерами навестили Мейвезера в его углу.

– Все уже сделано, – сказал его отец, понимая, что дело в шляпе.

– Я оглядывался на свою карьеру, – отвечал сын. – Все, чему ты меня учил с первого дня, я всегда помнил.

– Все хорошо, – сказал отец.

Флойд поблагодарил свою команду, собравшуюся в углу, встал и обнял Флойда-старшего.

– Я люблю тебя, – просиял отец.

– А я тебя, отец, – ответил Флойд, выходя на продолжение схватки.

Берто, претендент и бывший двукратный чемпион мира, продолжал выбрасывать удары до финального гонга, хотя к этому времени было ясно, что он проиграл.

Когда все закончилось, Мейвезер встал на колени посреди ринга и возвел глаза к небу.

– Наконец-то все кончено, – сказал он.

Двое судей сочувствовали усилиям Берто, третий таких чувств не испытывал, когда все они передали для оглашения свои судейские карточки: 120–108, 118–110 и 117–111.

Статистика встречи подтвердила то, что Флойд делал на протяжении всей своей спортивной карьеры: он вынуждал своих соперников промахиваться и заставлял их платить за это.

Согласно CompuBox, он провел в цель 232 из 410 выброшенных панчей, 57 % попаданий. Берто удалось провести в цель всего лишь 83 из 495 ударов (17 %). Мейвезер был точен при сближении и искусен в защите. Он сделал то, что привык делать, ни больше ни меньше.

У Флойда ушло много времени на разговоры с представителями СМИ на послематчевой пресс-конференции. Он поощрял их к тому, чтобы они задавали вопросы, потому что для них это была последняя возможность увидеть его здесь. Не многие считали, что так будет. Большинство предполагало, что будет сделана попытка перекрыть рекорд Марчиано, попытка довести количество побед до 50—0 в мае 2016 года, возможно даже на новой арене MGM на Стрипе, вмещавшей 20 000 зрителей. Мейвезер сообщил, что он уже получил предложения продолжить выступления с гонорарами, которые будут выражаться девятью цифрами.

– Вы должны знать, когда пора повесить перчатки на гвоздь, и для меня эта пора наступила, – продолжал утверждать Флойд. – Я не собираюсь заниматься этим в сорок лет.

– Мне больше нечего делать в боксе, – говорил Мейвезер. – Я сделал крупные инвестиции. Я стабилен в финансовом отношении, хорошо обеспечен. У меня была отличная карьера. Мой послужной список говорит сам за себя.

Доходы от поединка оказались таковы, что это оказалось худшим выступлением Мейвезера с точки зрения поступлений от платного показа боя по кабельным каналам. Платы за просмотр (PPV – pay-per-view, что он сам переиначил в MPV – May-per-view, «Мей за просмотр») упали до уровня времен боя с Бальдомиром 2006 года. По некоторым оценкам, поединок с Берто собрал менее 500 000 подписчиков (хотя канал «Showtime» не раскрыл официальных цифр).

Несмотря на это, Мейвезеру было гарантировано минимум $32 млн. Для любого другого пределы прибыли были бы значительно жестче. Но тем не менее ему было безразлично, что он уходил из спорта при неудачных кассовых сборах. Оставались более важные вещи, о которых следовало подумать. До тридцать девятого дня рождения уже было рукой подать – менее пяти месяцев.

– Моя карьера завершена, – повторил он. – Я ухожу, сохранив все свои способности. По-прежнему могу остро реагировать и проявлять находчивость. Я всего достиг. Ничего из того, чего надо достигнуть, для меня не осталось.

Флойд более не был молодым человеком. Морщины покрыли его лицо. Его тело с огромной нагрузкой трудилось для него более двадцати лет. Он, конечно, знал, что не все боксеры заканчивают свою карьеру без потерь.

Во время встречи в Зале боксерской славы штата Невада, за несколько дней до боя Флойда с Берто, Роджеру Мейвезеру, которому теперь исполнилось пятьдесят четыре года, вручалась награда. Флойд выступил от его имени. Он был вынужден это сделать. Последствия тяжелой карьеры его дяди-боксера были слишком хорошо заметны. Проявились признаки травматической энцефалопатии (Dementia pugilistica).

– Роджер не на все сто процентов здоров, – тихо сказал Флойд. – Единственное, что волнует моего дядю, это возможность приходить в спортзал и тренировать. Но я чувствую, что память у него очень ослабла из-за того, что он перенес массу сильнейших ударов во время боев, из-за того, что испытал огромную физическую боль в ходе поединков. Единственное, что нам остается, это продолжать оказывать Роджеру помощь, чтобы он поправился.

– Бокс изнашивает ваш организм, – сообщил он представителю «Fight Hype», вебсайта, которому он всегда давал эксклюзивные интервью. – Мой дядя Роджер – я его очень люблю, – мне ужасно больно, что он даже не знает теперь, кто я такой. Сегодня его не было в спортзале, он где-то бродил и потерялся, ушел куда-то. Нам пришлось снарядить разных людей из нашей команды и сотрудников из нашего персонала, чтобы они отправились на его поиски, потому что никто не знал, куда Роджер ушел. За день до боя с Пакьяо Роджер ушел пешком из «MGM Grand» к себе домой. А это двадцать миль. Возможно, больше. Мы работаем над тем, как оказать Роджеру какую-то помощь. Нам надо нанять для него кого-то, кто бы ухаживал за ним. Мы занимаемся тем, чтобы обеспечить ему наилучший врачебный уход, вот что сейчас действительно важно… Бывают дни, когда я думаю: «Надеюсь, мой дядя не умрет», а ведь ему только пятьдесят с небольшим!..

Роджеру по-прежнему хотелось быть в спортзале. Но это был уже не тот прежний тренер, с прежним острым, аналитическим умом. Боксерские навыки, которые он, тренируясь, нарабатывал всю свою жизнь, оставили его.

– Он забыл массу комбинаций, – продолжал Флойд. – И это становится все хуже и хуже. Это больно. И это – потеря.

Диабет Роджера был отдельной темой, однако, по существу, его здоровье пошатнулось из-за тяжелой карьеры на ринге.

Отцу Флойда, Флойду-старшему, исполнилось шестьдесят три, когда сыну подошло время проводить бой с Берто. Он по-прежнему много кашлял из-за саркоидоза – болезни, осложнения после которой привели к смерти актера и комика Берни Мака в возрасте пятидесяти лет.

А Джефф Мейвезер, спокойный человек, работающий с боксерами и бойцами ММА в боксерском клубе Мейвезера, попал в больницу с подозрением на сердечный приступ в ночь, когда его племянник победил Саула Альвареса. Оказалось, что это было нечто вроде припадка. Но теперь, когда ему пятьдесят один год – после серьезной угрозы здоровью, – это стало напоминанием о том, что нет пуленепробиваемых людей, какую бы фамилию они ни носили.

Флойд Мейвезер знает бокс. Он знает его лучше, чем что-либо другое. Он видел обездоленных чемпионов минувших лет, сломленных, тех, что еле передвигаются и говорят со слюной, стекающей из уголков рта.

Возможно, поэтому он говорит, что хочет уйти. Возможно, он на самом деле имеет это в виду.

Немногие выбирают время, когда уйти от этого проклятья, к которому привыкаешь, как к наркотику. Такое решение часто принимается вследствие жестоких потерь, возраста или плохого здоровья. Если Флойд уйдет из спорта сейчас, с его сохранившимся здоровьем после двадцатилетней боксерской карьеры, то тот дар, который смогли дать ему его отец и дядя в самом начале – способность защищаться с таким виртуозным мастерством, – возможно, окажется его величайшим активом из всех, когда-либо бывших у него.

– Я пришел в бокс, чтобы драться с умом, – сказал он, – и уйти в здравом уме.

Если он не развернется назад, эта миссия будет завершена.

Эпилог

ТВЕ – лучший на все времена?

Ф

лойд Мейвезер провел двадцать лет на виду у людей, начиная с его прибытия в Атланту и до его превращения в своеобразную знаменитость, отражающую взаимодействие и слияние различных этносоциальных культур (crossover icon). В звезду, влетевшую в мейнстрим из другого измерения, о которой теперь у каждого есть свое мнение.

Для разных людей он является отражением разных вещей. Смысл Мейвезера, как, впрочем, и смысл псевдонима Мани (Money), воспринимается по-разному – в зависимости от вашего возраста, пола, расы, культурной среды, из которой вы вышли, ваших симпатий и антипатий. Некоторые окажутся не в состоянии заглянуть дальше и разглядеть, что скрывается за щегольскими костюмами, наличностью, автомобилями, драгоценностями, капой стоимостью в 25 000 долларов, которую он надевал во время боя с Пакьяо, и частными самолетами. Другие оценят в нем боксера-ученого, выдающегося кудесника защиты, которого на протяжении сорока девяти боев едва могли вытеснять из его безопасной зоны. Они видят в нем мальчишку, который был воспитан так, чтобы стать лучшим, которого с малолетства тренировали до совершенства. И который с ранних лет был настолько сконцентрирован на том, чтобы стать элитарным боксером, что мог временно отстранять от себя людей, которых знал, чтобы полностью сосредоточиться на том, что ему надо было сделать.

Кто-то предпочтет найти место, принадлежащее ему в истории. Оценит его величие, место в этом внушительном ряду легенд бокса, после того как он завоевал мировые титулы, начиная со второго полулегкого до первого полусреднего веса. Подчеркнет, что всего через пять лет после его финального боя он будет введен в Международный зал боксерской славы, в первый же год, когда это допускалось правилами включения новых членов.

Очень многие предпочтут вспоминать хвастуна, пустого трепача, оскорбившего бесчисленное множество соперников и членов их команд, когда он, похоже, позволял своему эго выходить за рамки дозволенного.

У других гораздо более сильную реакцию вызовет то, что его приговорили к тюремному заключению и осуждали за домашнее насилие. Неприятие вызовет, возможно, и его замечание о рабском контракте – печально известной сделке на 12 миллионов долларов. Даже тогда, когда он ничего не совершал, он умудрялся попадать в заголовки новостей. В декабре 2014 года его друг рэпер Эрл Хейс сделал ему видеовызов в FaceNime, и, когда они оба были на связи, Хейс застрелил свою жену, а затем, направив пистолет на себя, застрелился сам. Мейвезер умолял своего друга не делать этого, но оказался бессилен предотвратить убийство и самоубийство, а затем был допрошен в качестве свидетеля в департаменте полиции Лос-Анджелеса.

Кроме того, есть еще Мейвезер – азартный игрок, который, похоже, подхватил эту расточительную привычку, еще будучи боксером-любителем, когда он делал гораздо меньшие ставки со своими товарищами по олимпийской команде еще в Атланте.

Есть еще Флойд, чье имя входит в список самых именитых персон. «Селебрити», которого можно увидеть в первых рядах на баскетбольных матчах, у которого друзья в Голливуде, в NBA, NFL и WWE.

Не забудьте, что он по совместительству еще и бизнесмен. Он подобрал себе команду, окружил себя людьми, которые помогли ему попасть туда, где он сейчас находится, и заработать, по его оценкам, около 800 миллионов долларов.

Но что в нем реальность, а что – нет? В чем его правда, а в чем вымысел? Где заканчивается личность Флойда и начинается карикатура по прозвищу Мани?

Несмотря на все это, он остается одним из самых упорных трудяг в этом виде спорта и одним из редчайших спортсменов с самыми энергичными тренировками. Сторонники Мейвезера, вместо того чтобы выискивать противоречия, утверждают, что успеха на ринге он добился только благодаря «упорному труду и преданности своему делу».

– Он тренируется тогда, когда все спят, – говорил Баду Джек, один из протеже команды «Мани». – Он трудоголик. Он работает так, будто он вчистую разорен. Он тренируется так, будто разорен вчистую.

Мейвезер считает, что ночные тренировки дают ему психологическое преимущество над соперниками.

– Я действительно верю в то, что надо рвать на себе жилы и полностью отдаваться своему ремеслу, – говорил он.

Не осталось без внимания и то, что он смог продолжать свою карьеру почти до сорокалетнего возраста. Этот факт можно также рассматривать как доказательство его многолетнего пребывания в отличной форме. Расписание его обычных дней включало в себя две тренировки в зале, на которые уходило, в общем, шесть часов, семимильную пробежку с упражнениями, 700 приседаний и свыше 10 000 панчей. Известно, что он проводил 40-минутные раунды, работая на лапах.

До своего боя с Де Ла Хойей в 2007 году он говорил, что у него чуть ли не иммунитет от изнеможения.

Бывший чемпион WBA в полутяжелом весе Эдди Мустафа Мухаммад, тренировавший бойцов из боксерского клуба Мейвезера, констатировал:

– Я никогда не видел, чтобы кто-либо тренировался так, как Флойд. Это правда, я на самом деле никогда не видел кого-либо, кто хотя бы близко походил на него.

Спортивный комментатор с телеканала «Sky Sports» Адам Смит говорил, что его любимые воспоминания о Флойде связаны с тем, как он трудился на тренировках.

– Специально следует выделить привилегию наблюдать за ним в спортзале, особенно в первые годы, когда рядом почти не было никого из СМИ, – вспоминал он. – Его тренировки со скакалкой были самыми эффектными из всего, что мне приходилось видеть. Его трудовая этика, его защита, его преданность делу – все это, вместе взятое, ставит его выше Роя Джонса, Джо Кальзаге, Оскара Де Ла Хойи, даже Бернарда Хопкинса и делает его спортсменом, чьи тренировки в зале были лучшими из всех, которые мне довелось видеть своими глазами.

Даже самые трудолюбивые профессионалы отдают дань уважения Мейвезеру за его трудовую этику. Микки Уорд, боксер первого полусреднего веса, который всех громил и крушил, сказал:

– Люди не понимают, как он может в свои тридцать восемь лет делать то, что он делает. Я потому его так уважаю, что он продолжает так же упорно работать, как работал, когда ему было девятнадцать. И при всех этих деньгах он совсем не размяк. Сегодня он работает еще упорнее, чем, возможно, когда-либо. Это невероятно.

Марвин Хаглер однажды заметил, что «трудно бывает выходить на пробежку, когда ты просыпаешься в шелковой пижаме, и, очевидно, собственные аналогии Флойда почти всегда были связаны с деньгами».

– Говорят, что я тренируюсь так, будто я нищий, будто я ни гроша еще не заработал, – объяснял он.

– Я вот что скажу, – поделился однажды с одним из интервьюеров Тодд Дюбоф из «Top Rank». – Мне довелось быть рядом со многими боксерами. Если вы хотите увидеть кого-то счастливее, чем кто-либо в жизни, соорудите ринг и поместите на нем Флойда. Он там чувствует себя как дома, и ему там уютнее, чем кому-либо. Безопаснее. На ринге он чувствует себя комфортно. Когда он попадает на ринг, происходит что-то невероятное. Он становится другим человеком.

Быть может, он чувствует себя в безопасности в окружении канатов, где против него выходит лишь один человек, выбрасывающий в него удары. Но даже на долю «собачьих конур» (так называют ринги для спарринг-тренировок в боксерском клубе Мейвезера) выпала определенная часть конфликтных ситуаций. Флойд традиционно устраивал долгие раунды по спаррингу, но перед матч-реваншем с Маркосом Майданой канал «Showtime» показал в очередной части документального сериала «All Access» спарринг-сессию двух молодых боксеров, длившуюся тридцать одну минуту.

Английского боксера-любителя Донована Камерона засняли, как он боксировал с Шарифом Рахманом, легко справляясь с восемнадцатилетним сыном бывшего чемпиона-тяжеловеса Хасима Рахмана. Когда приехал брат Шарифа, Хасим-младший, он бросил вызов Камерону. Их затянувшийся раунд был заснят, а потом частично показан в сериале «All Access». У Камерона не было сил продолжать бой дальше, но, как показывал сериал, Мейвезер и другие бешено подбадривали соперников и даже делали ставки на исход схватки. Оба Рахмана закончили тем, что подали иски против Мейвезера, «Mayweather Promotions» и «Showtime», обвиняя их в «избиении, вредоносном нападении, незаконном лишении свободы, халатности, клевете, несправедливом обогащении», а также в использовании их имен и упоминании их без разрешения.

На слушании Мейвезер рассказал комиссии – не под присягой, – что спарринг-сессии длиной в тридцать одну минуту, как было показано на канале «Showtime», на самом деле не было. Боксерам было разрешено делать перерывы. Он сказал также, что ставки на боксеров делались «понарошку».

– Если вы верите показаниям Флойда, то, значит, вы верите и в Санта-Клауса, – сказал Томас Хаузер.

– Я не удивлен тому, что Флойд толкнул канал «Showtime» под автобус, – продолжал он. – Я испытываю неловкость за «Showtime», который не постоял за себя и за тех, кто работал на том проекте.

– Секрет заключается в том, что, когда вы читаете титры, вы видите, что «исполнительный продюсер – Флойд Мейвезер», – пояснил Мартин Роджерс.

Но именно такие шоу, как «All Access» и «24/7», бесспорно, подняли бренд Мейвезера на рекордную высоту. Переход в мейнстрим вместе с WWE и «Танцами со звездами» дал ему доступ к новым аудиториям и рынкам, а также вызвал тот огромный интерес, что, в свою очередь, помог создать культовый имидж, который можно наблюдать по сей день.

Миллионер в двадцать один год, рекордный список боев в тридцать восемь лет – 49—0, из которых двадцать шесть побед нокаутом. Он провел как профессионал 387 раундов, большинство из которых выиграл.

Он завоевал титулы чемпиона мира в пяти весовых категориях, и, как полагают, контракт на 200 миллионов долларов с «Showtime» позволил ему заработать около 450 миллионов, включая колоссальный гонорар в 250 миллионов за бой с Пакьяо.

Берто стал шестнадцатым по счету текущим или бывшим чемпионом мира, с которым он встретился, и двадцать четвертым в общем зачете. Это был его двадцать шестой бой за мировой титул.

Перед боем с Берто Стивен Эспиноза из «Showtime» сообщил, что пять предыдущих боев в рамках контракта с «Showtime» на шесть поединков собрали 10 миллионов просмотров, поступления от которых составили 750 миллионов долларов.

За свои последние четырнадцать схваток, показанных по платным кабельным каналам (PPV), Мейвезер в целом собрал рекордную сумму в 1,3 миллиарда долларов.

Разумеется, на каждый инь есть свой ян. За последние годы Мейвезер провел огромную благотворительную работу. Он пожертвовал сотни тысяч долларов, чтобы помочь нуждающимся семьям построить себе дома в районе Декейтер в Лас-Вегасе. Для помощи людям, менее удачливым в жизни, был создан Фонд Флойда Мейвезера-младшего.

Как сообщается на его вебсайте, «он стремится расширить возможности альянсов общин, содействовать подготовке молодежных лидеров, повышать уровень здоровья и благополучия, укреплять семейные основы путем развития общин, предпринимательской деятельности и образования, преследуя цель создания полноценного сообщества».

Многие считают, что Мейвезер должен выделять крупные суммы благотворительным организациям, которые связаны с предотвращением домашнего насилия. Однако объем благотворительной деятельности Мейвезера стал подробно освещаться только после того, как об этом стали писать Мартин Роджерс и немногие другие.

– До самого недавнего времени отсутствие внимания со стороны СМИ к агрессивному поведению Флойда по отношению к женщинам просто шокировало, – говорил Хаузер. – Если бы дело касалось Леброна Джеймса[127], или Пейтона Мэннинга[128], или Алекса Родригеса[129], или, если уж на то пошло, Майка Тайсона, история оказалась бы на первых полосах практически всех газет в Америке. А Флойду дали серьезную поблажку непосредственно перед боем с Пакьяо, когда по ESPN шла та программа, «Outside the Line» («За чертой»), и Рейчел Николс затронула эту тему, и об этом стали писать больше людей. Но даже тогда НВО и «Showtime» продолжали потакать такому поведению. Я уважаю качество его мастерства и его преданность боксу, но я разочарован тем, как СМИ, и в частности НВО и «Showtime», попустительствовали ему на протяжении многих лет. А в преддверии боя Мейвезер – Пакьяо и на НВО, и на «Showtime» вообще был установлен мораторий на обсуждение проблемы Мейвезера с женщинами. Ни слова ни на одном из каналов. Мне кажется, это было неправильно. У вас было две телесети, которые являются частью крупных медийных конгломератов. «Showtime» – часть империи CBS, в которую входят и каналы, демонстрирующие программу «60 минут» и все их замечательные шоу. НВО входит в империю Time Warner, у которой есть CNN и «Time magazine». И у каждой сети, особенно у НВО, имеется своя история журналистской честности. Поэтому я считаю, что НВО и «Showtime» могли бы лучше проявить себя, имея дело с Флойдом.

Роджерс не думает, что черная метка домашнего насилия сыграет против Мейвезера или же в слишком значительной степени изменит его наследие, особенно потому, что он занялся своим ремеслом в такой области, которую уже давным-давно называют «районом красных фонарей в спорте».

– История бокса загажена теми, кто делал плохие вещи, – сказал он. – По своей природе бокс – жестокий вид спорта, но это совершенно не может быть оправданием. Должно ли это повлиять на то, каким запомнят Флойда как боксера? Возможно, нет. Должно ли это повлиять на то, каким его запомнят как спортсмена в более широком социальном смысле? Взгляните на Мухаммеда Али, значительную фигуру двадцатого века. Его наследие куда больше, чем то, что он делал на ринге. Поэтому такое наследие определенно должно быть частью главного. Али не был идеален, но его помнят за отважную позицию против войны во Вьетнаме, и это – часть его наследия. А действия Мейвезера против женщин и его обращение с людьми и всё, что он вытворял за пределами ринга вообще, заслуживает того, чтобы об этом помнили тоже, чтобы это было частью наследия? Не думаю, что он останется в памяти как великий посол спорта. И не думаю, что это его как-то волнует. Думаю, он давно принял решение, что о своей карьере судить будет он сам, а итоги в судейской карточке, что будет у него в руках, будут отражаться в долларах и, в несколько меньшей степени, числом побед. Но в основном – в долларах. И в этом смысле он был очень успешен.

И правда, банковский баланс не лжет. Но когда вы пытаетесь найти настоящего Мейвезера, знакомясь с информацией в общем доступе, вы оказываетесь почти в таком же противоречии, как противоречив он сам. Ясно, что он человек щедрый и добрый.

«У него есть абсолютно темная сторона, – написал Дэвид Мэйо, журналист, который, возможно, знает его лучше, чем кто-либо другой, в январском номере журнала «Ринг» за 2008 год, – которую он вовлек в свое боксерское ремесло и в создание косметического образа плохого парня».

Промоутер Лу Дибелла стал свидетелем того, как бренд Мейвезера буквально взорвал рынок. Во время боев Флойда в Лас-Вегасе магазины при казино продавали предметы одежды бренда ТМТ, и вокруг появились сотни, если не тысячи фанатов в футболках или бейсболках с логотипом ТМТ.

– Он создал настоящую рыночную истерию (вокруг товара с брендом ТМТ) и стал звездой. И еще другое – он понимает нечто, что понимал не каждый боксер, а только самые сообразительные: тебе не нужно, чтобы тебя все любили, – сказал Дибелла. – Люди должны хотеть увидеть, как ты дерешься, даже если причина в том, что они тебя ненавидят и хотят увидеть, как ты проигрываешь. У Мейвезера есть поклонники, и у Мейвезера есть ненавистники – в изобилии. У него масса людей, которые хотят смотреть его поединки. Некоторые хотят увидеть, как он дерется, потому что считают, что он великий боксер, и им нравится команда «Мани», и они фанаты его имиджа. Другие думают, что он «редиска», и не любят его. Но они платят, потому что надеются, что какой-нибудь Пакьяо, или какой-нибудь Майдана, или еще кто-нибудь сможет его побить. Он понимает тот факт, что дело не только в том, любят его или нет. Дело в том, что люди хотят тебя увидеть, будь то ради того, чтобы быть свидетелем твоей победы, поражения или просто потому, что ты хороший боец. И что бы люди ни думали о нем (понимаю критику в его адрес, понимаю многое в том, что касается личных человеческих чувств), но вы не можете закрыть глаза на то, что он блестящий спортсмен и блестящий боец. Точка. Это не дискутируется.

Вопрос остается открытым, является ли мир излишеств, который он так часто рекламирует, и та персона, которую он изображает, отражением настоящего Мейвезера. Найджел Коллинз, бывший редактор журнала «Ринг», задается вопросом: разве не проще и не честнее было бы, если б у этого боксера была одна сущностная черта личности, характерная для него в целом, хорошая или плохая?

– Много уже говорили о том, что «Мани» Мейвезер – всего лишь раздутая версия Флойда Мейвезера, и я думаю, что, возможно, так оно и есть, – сказал он. – Некоторые проявления (его) поведения, которые выносятся на публику, от превращения в настоящего придурка до перевоплощения в запредельно приятного человека в короткий отрезок времени, являются экстремальными. Он завоевал пояс чемпиона в полусреднем весе как раз перед схваткой с Де Ла Хойей, и они вместе отправились в большой медиатур по всей стране. Я все устроил так, чтобы передать ему на пресс-конференции в Филадельфии пояс (журнала «Ринг»), отправился туда, вручил его ему, выступил с короткой презентацией. А он вел себя так, будто ему было на все это наплевать. Он даже не поблагодарил меня. Он вообще почти не замечал меня. В какой-то момент он поднял пояс двумя пальцами, будто дохлую рыбу, и сказал: «Они вручили мне это» или что-то в таком духе. И я подумал: «Что за гребаный придурок! Не смог выдавить из себя даже «спасибо»?» Когда все закончилось, где-то спустя десять или пятнадцать минут после того, как я вручил ему пояс, я стоял в проходе, по которому он должен был уйти с арены. И он шел по нему с таким видом, будто его приветствуют ряды встречающих, шел, пожимая руки и отвечая на реплики. А когда подошел ко мне, я подумал: «Будет что-то интересное». И он сказал: «Вы делаете отличное дело, ваш журнал замечательный. Благослови вас Бог. Почему бы вам не приехать ко мне в тренировочный лагерь и посмотреть, как я готовлюсь?» И я подумал: «Это тот же самый парень или нет?» Тот случай был лишь одним из нескольких, когда он так быстро менялся. Еще пример: мы договорились провести фотосессию в Нью-Йорке, и он настолько противился работать вместе, что мы готовы были отказаться от затеи. В конце концов, мы кое-что отсняли, но он был очень несговорчив. А в конце того же дня мы присутствовали на его поединке, и он подошел и извинился…

Аль Бернштейн (который после того, как освещал первые поединки Мейвезера на ESPN, вновь воссоединился с Флойдом, подписав контракт с «Showtime») считает, что образ настоящего Мейвезера заслоняется публичным имиджем.

– Усилия, которые он предпринимает, удивительны, потому что, размышляя над ними, приходишь к выводу, что он – один из великих маркетологов всех времен, – заявил Бернштейн. – Перед нами человек, на которого люди постоянно приходят посмотреть. И все же эти люди жалуются, потому что в его поединках прослеживается определенное однообразие. Он тратит пару раундов на то, чтобы раскусить своего соперника, преимущество наращивает где-то к девятому или десятому раунду… Он способен толочь воду в ступе и зарабатывать победу, излишне не рискуя. Люди жалуются на его стиль и все равно продолжают покупать билеты, продолжают платить за просмотры по платным каналам, и это удивительно. Некоторые платят за то, чтобы увидеть, как он проигрывает, и эту карту он также здорово разыгрывает. Но не всем такое удается.

Хаузер считает, что образ «Мани» зажил своей собственной жизнью после поединка с Де Ла Хойей.

– Он оставался в рамках приличия до тех пор, пока не побил Оскара, – уверен Хаузер. – Эта победа подняла его на совершенно другой уровень. И я считаю, что с того самого момента он стал неуклонно скатываться вниз – в смысле приемлемости его поведения в каком-то отношении.

– Изображает ли он из себя плохого парня? – продолжает Хаузер. – Такая точка зрения позволила бы предположить, что это некая роль, некий выбор. И я с такой постановкой вопроса не согласен. Я думаю, что Флойд ведет себя как Флойд. Я думаю, что таковым он и является на самом деле. Есть многое в нем, чем я восхищаюсь. Он не настолько хороший боксер, каковым сам считает себя, но он, разумеется, очень, очень хороший боксер. Это я уважаю. Я уважаю его преданность своему ремеслу, и, в некотором смысле, он очень симпатичный человек. Он может быть очень обворожительным и очаровательным человеком, когда хочет. Но оборотная сторона медали заключается в том, как он относится к людям, не только к женщинам. Аналогия, которую я бы здесь использовал (и которой даже поделился бы с Флойдом), заключается в том, что у Флойда есть дети. И я уверен, что он их любит, но иногда ему не нравится, что они вытворяют. Я был склонен к тому, что Флойд мне нравился, но мне не нравились некоторые вещи, которые он делал.

Некоторые полагают, что зловещая сторона характера Флойда Мейвезера имеет своим истоком его дядю, Роджера, и то влияние, которое он оказывал на него в течение нескольких лет, когда Флойд-старший сидел в тюрьме, а Флойд-младший был наиболее восприимчив к влиянию со стороны.

– Что касается Флойда-старшего и некоторых гадостей, которые он говорил, то я всегда замечал, что он делал это с какой-то хитринкой в глазах. Я никогда не воспринимал его слишком серьезно, – рассказывал Дэн Рафаэль. – Я на самом деле всегда получал удовольствие от общения с Мейвезером-старшим. Нахожу, что у него хорошее чувство юмора. С точки зрения средств массовой информации он обычно готов к разговору и интервью и действительно никогда не самоустраняется. Что до Роджера Мейвезера, то я не могу сказать о нем то же самое. Да я с ним не так уж много общаюсь, потому что, знаете ли, он просто всегда был раздражительным, злым и скверным. Я не отнимаю у него его опыт как профессионального тренера и не игнорирую тот факт, что он, будучи профессионалом, долгое время был выдающимся чемпионом мира. Но у меня на самом деле никогда не было с ним ощутимого положительного взаимодействия. Случалось, Роджер бросал мне в лицо: «Ты ни хрена не смыслишь в боксе». Я даже не воспринимал это как оскорбление, потому что это лишь его modus operandi[130].

Фредди Роуч соглашается, что из двоих старших Мейвезеров Флойд дружелюбнее.

– Флойд-старший немного шумный, но не опасный, – говорил хозяин спортзала «Wild Card». – А Роджер – плохой парень.

Роуч и Роджер очень много лет тому назад проводили вместе спарринги. Как вы могли бы сами догадаться, их рассказы о том, что произошло, расходятся.

– Он так бегал вокруг, что я не мог поймать его, – вспоминал Роуч. – Думаю, пару раз он меня приложил. На следующий день он меня попросил опять поспарринговать, и я ответил: «Нет, я уже набегался сегодня на утренней тренировке». С тех пор он со мной вообще не разговаривал.

Бернштейн видит обе стороны спектра Флойда Мейвезера-младшего.

– Флойд фигура спорная, – соглашался он. – Вывод зависит от вашего мировоззрения, но он фигура спорная. Существуют очень сильные мнения как «за», так и «против». Знаете, есть пара вещей, отрицать которые невозможно. Первое – это то, что он блестящий боксер и блестящий тактик на ринге. Эта сторона несомненна. А про остальное можно спорить. Что касается его личной жизни, у него были проблемы, в этом нет сомнений. Некоторые не согласны с тем, как он трактует вопрос денег вообще. Им претит тот сигнал, который он посылает молодежи, искаженный и неуместный – миру демонстрируется самодовольство, все это щегольство своим богатством. А внутри ринга есть люди, которые огорчены тем, что он каждый свой поединок лишает драматического накала. Единственным общим знаменателем для Флойда Мейвезера может быть то, с чем согласятся все, – его боксерское мастерство является непревзойденным, и это просто факт.

Бернштейн прав. Мейвезер обладает великолепным мастерством. Однако за блестящим итогом – 49 победами без поражений и демонстрацией полного превосходства над хорошими боксерами – скрываются дополнительные основания для критики.

Хотя его победы над такими противниками, как Хенаро Эрнандес, Эйнджел Манфреди и Диего Корралес, почитаются в боксерских кругах, поединки, начиная с боя с Де Ла Хойей и далее, будут, скорее, вспоминаться по большей части из-за масштабности этих событий. И после Золотого Мальчика не было ни единого соперника, которого можно было бы, если достаточно критично присмотреться, рассматривать как идеального партнера для схватки с Флойдом в идеальное время.

Де Ла Хойя был старше и не был активен. Хаттон не был полусредневиком. Не был им и Маркес, да и сам Флойд не набрал этого веса. Поединок с Мосли был бы блестящим, случись он на десять лет раньше, когда о нем впервые заговорили. Виктор Ортис никогда не был в лиге Мейвезера. Котто, который впоследствии, по общему признанию, заново открыл себя, пережил долгую и бурную карьеру и перенес жестокое обращение со стороны Пакьяо и Антонио Маргарито.

Роберт Герреро? Смотрите: Ортис.

Сауль Альварес был неопытен и совсем не готов к схватке такого масштаба. Маркос Майдана даже не удостоился уважения от самого Флойда, хотя Мейвезеру пришлось испытать на себе его тяжелые удары.

Бой с Пакьяо запоздал на пять лет, когда филиппинец успел проиграть две схватки из пяти предыдущих боев. Когда в 2007 году Мейвезер сделал перерыв в выступлениях, он уклонился от более молодого Мосли, внушительного Пола Уильямса и сгоравшего от нетерпения Антонио Маргарито. Можно пробить брешь в любом имени из его списка соперников, с которыми он встречался, если пожелаете.

Вернувшись назад, вы могли бы сказать, что Эрнандес, покончивший после боя с Мейвезером с выступлениями, был уже не тем, как раньше, Корралес был измучен попытками уложиться в требуемый вес и озабочен предстоящим исполнением тюремного приговора. На Гатти за многие годы не осталось живого места после бесчисленных схваток, и он был на излете…

Впрочем, вы могли бы просто поражаться тому, как Мейвезер чаще всего блистал в поединках с некоторыми из лучших своих соперников, хотя не многие из них разделяют его собственное представление о себе, как ТВЕ.

Дибелла, работавший с Мейвезером в те ранние годы на НВО, смог оценить бойцовские таланты Флойда.

– У него всегда была потрясающая скорость, – сказал он. – Он лучший для своего поколения и своего времени контрпанчер. Есть люди, которым не нравится его стиль, поскольку они считают его осторожным или недостаточно взрывным. Однако набор его навыков настолько замечателен, что я просто не понимаю, как это возможно – любить бокс и не любить смотреть, как боксирует Мейвезер. И я не лезу в его личную жизнь, его проблемы или что там еще. Я говорю о Мейвезере как о спортсмене, потому что Мейвезер-боксер – это как Пернелл Уитакер-боксер или Вилли Пеп. Он – ученый. Он – художник. И то, что он способен творить на ринге, технически настолько превосходно, что, будучи связан большую часть своей сознательной жизни с этим видом спорта и, вне всяких сомнений, последние двадцать пять или двадцать шесть лет, я считаю, что он входит в горстку лучших бойцов того периода времени.

– Я думаю, Флойд – исключительно хороший боец, – согласился Хаузер. – Думаю, он мог бы в любую эпоху на равных сразиться с любым боксером его весовой категории. Но он постоянно уклонялся от встреч с лучшими из доступных на тот или иной момент соперников. На мой взгляд, Рой Джонс, когда он был в расцвете сил, был лучше Флойда как боксер класса «паунд-фор-паунд». Рой технически не был так же хорош, но физически он был больше одарен, и как только он потерял ту невероятную скорость и те экстраординарные рефлексы, он уже не был тем самым бойцом. Кто-то вроде Флойда, технически такой же опытный, может драться намного дольше с кем-то вроде Джонса. Если бы состоялась встреча между Флойдом и Роем Джонсом, весившим 154 фунта и бывшим в его лучшей форме, а Флойд набрал бы такой же вес в 154 фунта, то, на мой взгляд, такой бой закончился бы нокаутом в пользу Роя. Немного несправедливо требовать, чтобы Флойд догнал свой вес до 154 фунтов, но, если вы играете в эту игру под названием «паунд-фор-паунд», в моем понимании Рой лучше. Я думаю, что и Пакьяо в расцвете своих сил был так же хорош. И мы могли бы упомянуть и другие имена, такие, как, полагаю, Мигель Котто, который на пике своей карьеры, возможно, был так же хорош, как Флойд. Парни, способные наносить сильные удары и прессинговать, как мне кажется, были бы в состоянии причинить Флойду неприятность. Он очень, очень хороший боксер, но он не лучший на все времена (не ТВЕ).

– Является ли он ТВЕ? – задался вопросом специалист по боксу на канале ESPN Дэн Рафаэль. – Я полагаю, что он – единственный, кто на самом деле думает, что он ТВЕ, за исключением, возможно, самых горячих поклонников Мейвезера и, быть может, членов его семьи. Тем не менее это не означает, что он не великий боксер. С боксерской точки зрения он великий боксер, никаких вопросов на этот счет. Является ли он одним из величайших на все времена? Абсолютно верно. Проходит ли его кандидатура в первом же голосовании на включение в Зал боксерской славы? Никаких сомнений и в этом. Он, разумеется, нес эстафету этого спорта на протяжении последних нескольких лет. В эру, наступившую после Де Ла Хойи, он и Пакьяо были звездами бокса, противоположными личностями и все такое, и поэтому люди так долго хотели увидеть схватку этих двух соперников. Но Флойд стоит здесь на ступеньку выше.

Есть много великих боксеров в истории спорта, которых он победил бы, – продолжал Дэн. – Не уверен, победил бы он Шугара Рэя Леонарда или же (Шугара Рэя) Робинсона, и у него, возможно, возникли бы проблемы с Томми Хернсом и (Роберто) Дюраном и парнями такого типа. Но, если вы даже восьмой в списке, это чертовски здорово – фигурировать в богатой истории бокса. Нет ничего плохого в том, чтобы не быть ТВЕ, когда вы остаетесь одним из величайших боксеров всех времен. А нет никаких сомнений в том, что он – один из величайших спортсменов всех времен.

Рафаэль, однако, соглашается с тем, что легко критиковать выступления Флойда.

– Мы можем сидеть здесь с вами и спорить, является ли он ТВЕ как боксер. Или можем продолжить дебаты, выясняя, является ли он ТВЕ как устроитель профессиональных боев. Он был исключительно умным и сообразительным в том, что касается выбора своих соперников. Когда пройдут долгие годы после окончания его карьеры, вы взглянете на его список и скажете: «Мать честная, да он со всеми дрался. Мейвезер дрался с Пакьяо, дрался с Де Ла Хойей, Рикки Хаттоном, дрался с Маркесом. Со всеми. Дрался с самыми разными парнями. Дрался со всеми звездами бокса. Мигелем Котто, Шейном Мосли. Но…» И вы также сможете придраться. Рассматривая любого из соперников в этом списке, вы сможете сказать, что ни с одним из них он не дрался в нужное время. Ни с одним из них. Оскар поблёк. Шейн? Этот победил Маргарито, но стало ясно, что он уже не тот, каким когда-то был. Пакьяо, хотя по-прежнему оставался великим боксером, после поражения нокаутом от Маркеса был явно не тем монстром, каким он был в 2008-м и 2009-м. Рикки Хаттон мог бы остаться непобежденным, но он поднимался в весовой категории. Мы можем прошерстить их всех. Он пошел на бой с Котто после того, как тот был сокрушен двумя парнями – Маргарито и Пакьяо. И именно так, как я вижу, было с каждым из тех великих имен. Если вы действительно хотите составить отрицательное мнение о нем, вы можете найти причину, по которой он не должен иметь ту репутацию, какую, по его мнению, он заслуживает после тех побед. Хотя все те побежденные им парни в основном вошли в Зал боксерской славы. То же самое было с Маркесом, парнем поменьше, который вышел на бой и который так же не соответствовал по весу, чтобы участвовать в поединке. Громкие имена есть, но некоторые могли бы сказать, что имена именами, однако вокруг них витает душок обмана и всё в каком-то тумане.

Бернштейн, возможно, и был в течение долгих лет адвокатом Флойда, и они, несомненно, всегда прекрасно ладили друг с другом. Но и он полагает, что Мейвезер недотягивает до того, чтобы называться ТВЕ.

– Я думаю, что он потрясающий боксер и, полагаю, входит в двадцатку лучших боксеров всех времен, – сказал Бернштейн. – Причина, по которой я не называю его лучшим во все времена и не ставлю его в пятерку, шестерку или семерку лучших, заключается в том, что, как я убежден, в истории бокса было несколько боксеров 147- и 154-фунтовиков, которые могли бы побить его. Он не может подняться слишком высоко. Если бы Хирнс, Леонард, Рэй Робинсон, возможно, Дюран, возможно, Пернелл Уитакер, Аарон Прайор, возможно, в категории до 140 фунтов, если бы кто-то из них вышел с Флойдом Мейвезером на ринг, я думаю, что каждый из них начал бы бой с легким перевесом. И многие из них победили бы. Что еще более важно, если бы вы выставили их против Флойда в матчах-реваншах, в трех или пяти матчах, то, как я полагаю, за ними осталось бы большинство побед. И во многих случаях у него не было такой конкуренции. Я знаю, что он дрался с массой бывших чемпионов. Если вы взглянете на его резюме, вы найдете там в числе его соперников много больших имен. Некоторые возразят, что он бился с ними не в то время, когда следовало бы, однако вы не можете утверждать, что против него выступали ужасные конкуренты. Не было таких. Но у других боксеров случались поединки, которые были лучше. Поэтому я не могу поставить его имя на такую же высоту. Сказав все это, повторюсь, что он – лучший боксер своего поколения, и, разумеется, он один из величайших боксеров всех времен, и его имя – где-то в этом списке.

– Я всегда говорил, что, на мой взгляд, лучшим боксером, выступления которого я комментировал или освещал в печати, был Рой Джонс, – сказал Рафаэль. – Однако Мейвезера следует рассматривать как боксера, который следует сразу же за ним или же является равным ему. Возможно, потому, что тогда я только начинал свою работу, а поэтому был немного впечатлительнее. Но некоторые вещи, которые вытворял Рой во время своих поединков (а я комментировал), действительно заставляли вас раскрыть рот в изумлении. Все эти его сумасшедшие угловые атаки, нокауты, да и вообще весь тот спектакль, что он устраивал. Нет сомнений в том, что, оглядываясь на свои пятнадцать или шестнадцать лет наблюдений, я должен назвать Мейвезера и Джонса боксерами номер один и номер два или же боксером номер один и боксером номер один экстра-класса. Несомненно, оба они невероятно талантливые мужики.

Несколько лет тому назад, обсуждая Мейвезера, Коллинз написал: «Для того чтобы стать легендой, боксер должен побывать на волоске от катастрофы и преодолеть ее. Или же сделать что-то, чего никто другой до него сделать не смог».

Мейвезер сравнялся количеством побед с рекордом легенды-тяжеловеса Рокки Марчиано – 49—0 и, возможно, доведет их число до 50—0 в 2016 году.

Но на ринге не его вина была в том, что ему не пришлось преодолевать те превратности судьбы, с которыми сталкивались многие великие чемпионы. Просто он оказался слишком хорош почти для всех, с кем он встречался, и часто намного превосходил их. Его ни разу не сбивали с ног, хотя несколько раз приводили в замешательство. Мешали ему и травмированные руки, и он проявлял настоящее мужество, боксируя больными руками. Но они никогда не становились причиной проигрыша, даже когда боль была настолько сильной, что ему пришлось коснуться перчаткой пола в схватке с Карлосом Эрнандесом.

Давнишний соперник Флойда (в словесных дуэлях) Ларри Мерчант успел рассказать за свою долгую карьеру, работая на НВО (и еще до того, когда был газетным репортером в Филадельфии), об очень многих боксерах.

– Я ухожу в воспоминаниях в далекое прошлое, – сказал он. – Я многое знаю, хотя куча моих коллег знает и побольше. Первым большим поединком, который я освещал, был бой между Робинсоном и (Карменом) Базилио. Шел 1957 год. И когда меня спрашивают об этом, я говорю, что, как я полагаю, он (Мейвезер) был лучшим чистым боксером своего времени. Думаю, что Мэнни Пакьяо – лучший боксер своего времени. В этом различие, которое, кстати, восходит к супертяжеловесам (Джину) Танни и (Джеку) Демпси. Сам Танни говорил: «Я – боксер, а он – боец». Танни побил его дважды. Кто-нибудь говорит о Танни? Демпси представлял определенное время, определенный век, культуру и оказал огромное влияние – так же, как Джо Луис, как Али и Робинсон в своей характерной манере, – и несколько других боксеров. Я бы сказал, что (Флойд) был одним из лучших легковесов современности. А для меня, если вы – один из лучших нашего времени, то это всё, чем вы можете быть.

Думаю ли я, что он входит в ряд великих? – продолжал Мерчант. – На самом деле я так не думаю. Я знаю, что думал Эмануэль Стюард, в прошедшее десятилетие его сравнивали с вошедшими в историю лучшими боксерами в легком весе, а это немного несправедливо по отношению к нему, потому что я считаю, что в легком весе он проявил себя наилучшим образом. Но я не думаю, что Мейвезер был так же хорош, как боксеры в век Леонарда и Хирнса. Он не был заинтересован в том, чтобы драться с некоторыми лучшими боксерами в полусреднем весе. Я никогда не слышал, чтобы он бросал вызов Вернону Форресту. Я никогда не слышал, чтобы он бросил вызов Мосли, когда Мосли был в шаге от вершины своей карьеры. Один человек из его лагеря как-то сказал мне: «Даже не смей упоминать при нем имя Маргарито». А ведь был еще Пол Уильямс…

– Вы можете утверждать, – сказал Ларри, – что он был хитер. Он и был таким. Вот почему и мне пришлось с ним тяжело. Послушайте, он не первый в боксе, кто по ходу маневрировал, чтобы пробиться наверх. Всегда остается вопрос, касающийся давней истории, – кто с кем стал бы или не стал драться. Так что я сижу тут с вами, вспоминаю и не говорю, что он уникален в этом отношении. Но я полагаю, что при сравнении с теми двумя полусредневиками… я лишь пожму плечами. Как и в том случае с Эвандером Холифилдом, одним из моих любимых боксеров современности, поскольку я не считаю его одним из величайших тяжеловесов. Думаю, он был отличным боксером.

– Никто не помнит, – продолжал Мерчант, – что у Мосли было 32 победы, из них тридцать нокаутом, и ни одного поражения, когда он был в категории легкого веса. Никто, за исключением, возможно, таких ребят вроде нас с вами. Я думаю, высокой оценкой для него было бы сказать, что он был одним из лучших легковесов, одним из лучших своего времени, одним из лучших, кого мне довелось видеть. И я смотрю на него и на других боксеров и думаю, что Леонард был лучшим боксером современности, Робинсон и Али были просто необыкновенными спортсменами и людьми, которые определенным образом представляли или даже выходили за пределы своего времени…

Но разве Мейвезер не представлял своего времени? Неужели безрассудная неумеренность, одержимость культом знаменитости, внутрисемейные дрязги а-ля шоу Джерри Спрингера, телевизионные реалити-шоу типа «24/7» и «All Access» и прорыв на другие рынки не представляют человека, который использовал множество доступных сегодня платформ для того, чтобы проникнуть в такие сферы, куда раньше спортсменам входа не было?

Это включает в себя социальные сети, с миллионами фолловеров, следящих за каждым движением Мейвезера в Твиттере и Instagram.

– Думаю, Флойд был по-своему хитер, манипулируя платформами, теми, которые он может контролировать, – говорил Стив Ким, размещающий свои онлайн-комментарии о боксе. – Впрочем, мне кажется, что это в целом касается всего спорта. Многие спортсмены сегодня контролируют то, что они хотят донести до людей, с помощью Твиттера, Instagram и всего такого. Думаю, спортсмены сами могут контролировать, что они говорят, когда они говорят и как они говорят о чем-либо. Не думаю, что это в обязательном смысле является чем-то уникальным для Флойда или бокса, но уверен, что боксу нужны такие платформы, как Интернет. Потому что, если начистоту, о боксе в обычных средствах массовой информации не говорится так, как о других видах спорта.

– Что касается Флойда, – продолжил Стив, – то, как я думаю, благодаря самой природе того, что он значит для бокса, о нем будут писать и говорить. Но я абсолютно уверен, что он не хочет, чтобы ему задавали неприятные вопросы, и именно поэтому общается только с определенными людьми, соблюдающими правила игры. Вот что, думаю, происходит. Не знаю, король ли он всех СМИ, что касается бокса. Думаю, благодаря его месту в спорте такое естественно, но он ли это создал? Наверное, это спорный момент.

Он ли это создал или нет, но он это блестяще использовал для того, чтобы продвинуть свой бренд и представить имидж, который он сотворил. Свыше восьми миллионов последователей в Instagram и более шести миллионов фолловеров в Твиттере доказывают его актуальность и что люди хотят знать, что он думает и что он делает.

О том, приносят ли кому-либо пользу послания, которые он размещает, могут судить лишь те, кто их получает.

Хаузер, разумеется, не верит в то, что имидж Мейвезера способствует улучшению положения в боксе.

– В целом, думаю, Флойд оказывает дурное воздействие на бокс, – сказал он. – Он отваживает основную массу любителей спорта и людей вообще, которые настолько привержены боксу, что знают о существовании такого вот Флойда, и им не нравятся его фишки. Несомненно, у него есть свой круг почитателей, и этот круг демонстрирует ему определенную степень лояльности. Но мое мнение заключается в том, что положительное отношение к нему со стороны его почитателей не принесло боксу никакой ощутимой пользы.

А Бернштейн, ни на что не взирая, верит, что со временем Мейвезера станут ценить больше.

– Это возможно, – сказал он. – Думаю, это случается в большинстве случаев, не так ли? Это бывает в политике, с государственными служащими, иногда такое происходит в мире развлечений. Так бывает со спортсменами по обе стороны океана. В Англии бывали премьер-министры, которые со временем получали признание, как и американские президенты, когда спустя время вы вспоминаете о них. Им отдают должное, поскольку люди понимают их величие. Я просто полагаю, сколь иронично это ни звучало бы, что со всеми этими огромными поступлениями от платных просмотров по ТВ, со всеми разговорами о том, что он – номер один в боксе и зарабатывает больше, чем любой другой спортсмен в Соединенных Штатах – да и в мире, если на то пошло, – что при всем этом единственное, что можно сказать о Флойде Мейвезере, – это: он все же не шоумен. Потому что устраивать развлечения – не его цель. Его цель в том, чтобы побеждать. Не знаю, можем ли мы винить его в этом. Нет никакой разницы в том, футбол это, баскетбол или хоккей, – вы решаете, какой способ лучший для того, чтобы победить, и вы применяете его. А часто ли вам доводилось видеть команду, которая не заводила фанатов, но побеждала?

– Его будут помнить как великого боксера, технически весьма искушенного, обладающего способностью поляризовать мнения о себе, – высказывал такое предположение Дэн Рафаэль. – Он был (да и остается) таким парнем, у которого либо целая армия преданных фанатов, которые любят его, следуют за ним и тащатся от всего, что он говорит, либо огромная часть поклонников бокса, которые его презирают и приходят смотреть на его поединки, надеясь и молясь, чтобы его вырубили нокаутом. Поэтому его будут помнить за мастерство, за завоеванные им титулы, за все те деньги, что он заработал, но не думаю, что его запомнят как боксера, достойного почитания с развлекательной точки зрения. Потому что поединки Флойда часто скучны из-за того, что он настолько хорош.

Разумеется, есть много боксеров, – продолжал Рафаэль, – которые моложе и на которых Мейвезер оказал влияние. Они очень хотят быть на него похожими, вести себя так, как он, и, конечно, зарабатывать такие же деньги, как он. Но есть только один Мейвезер. Не думаю, что кто-то смог бы стать его копией. (Адриен) Бронер попытался и потерпел фиаско настолько позорное, что почти превратился в карикатуру и посмешище. Но Флойд обладает такой большой харизмой, которая нравится молодым боксерам, как это было с Роем Джонсом. И им хочется быть похожим на Роя, потому что у Роя были яркие движения, он был бойцом вне зависимости от весовой категории («паунд-фор-паунд»), и он прорвался в мейнстрим с рэп-музыкой и понятием, согласно которому, если вы пришли на бой с Роем Джонсом, не имело почти никакого значения, кто там был на другой стороне ринга, потому что Рой собирался в любом случае устроить для вас представление – с его сумасшедшими движениями, шикарными выходами на ринг и тому подобным. Флойд перенял эту манеру и раздул ее до огромных размеров после того, как карьера Роя пошла на убыль[131].

В беседе со Стивом Кимом, после того как Мейвезер объявил о своем решении повесить перчатки на гвоздь (после его боя с Берто), Мерчант заявил:

– Я так же рад узнать об его уходе из бокса, как, я уверен, радовался он, узнав, что я выхожу на пенсию.

Конечно, в то время как у Мерчанта случались конфликты с Мейвезером – особенно после его поединков с Бальдомиром и Ортисом, – у других представителей СМИ сохранились более приятные воспоминания о работе с ним.

– Мне он действительно позвонил домой однажды утром, когда я завтракал, – вспоминал бывший редактор журнала «Boxing News» Клод Абрамс о разговоре с Флойдом на раннем этапе его чемпионской боксерской карьеры. – Случилось так, что двое моих приятелей оказались в аэропорту Вегаса, а там был он. Они разговорились. После этого он и позвонил мне. Полагаю, в те дни он был доступнее. Я помню наш разговор. Он сказал мне, что уходит из спорта, потому что его руки причиняли ему такие большие неприятности. Он продолжал утверждать, что настроен серьезно (думаю, на короткое время) уйти из спорта.

Бернштейн тем не менее по-прежнему мог созваниваться и встречаться с Мейвезером – даже когда тот достиг невероятного уровня славы.

– Вообще-то, – добавил к сказанному Бернштейн, – он живет в Лас-Вегасе, и я живу в Лас-Вегасе. И вот в начале его карьеры – а тогда, как вам хорошо известно, было много Флойдов – я делал радиошоу в Вегасе, юбилейное шоу. Я просто позвонил ему и сказал: «Слушай, можешь подъехать?» Никаких проблем, он подъехал и дал интервью. У нас с женой здесь, в Вегасе, есть благотворительная организация под названием «Заботливый уголок», основанная для больных раком. Так он дважды приезжал на наши благотворительные марафоны, которые мы устраивали. С его стороны это было очень любезно. Я свидетельствую: это – одна из сторон Флойда. Очевидно, такое не наблюдается в его поведении постоянно. Но что касается меня и наших взаимоотношений, то у меня с ним никогда не было никаких проблем, особенно на заре его карьеры. Никогда – в смысле взаимодействия с ним.

У коллеги Бернштейна, вещавшего буквально «через улицу», в студии НВО – Мерчанта, – мнение о Флойде несколько отличается. Несмотря на то что он освещал многие его поединки, Мерчант не может привести в пример какие-либо взаимные теплые воспоминания.

– Знаете, – сказал Мерчант, – он вел себя так, что трудно было полюбить его как человека. Но его это не волновало. Он пытался произвести впечатление на людей, и, очевидно, он этого добился. Но в личном плане он занимал оборонительную позицию, выступая со своими заявлениями против СМИ. Удовольствия от этого он, похоже, не получал, что бы он ни утверждал. Никакого лукавства в его глазах не было видно, как это бывало, к примеру, с Али, который просто развлекался. В реакции Флойда чувствовалось больше ярости против системы, чем радости, с которой он завершал выступление на ринге. И у него были такие огромные амбиции. Вспомните, он был легковесом, когда он заговорил о схватке с Де Ла Хойей – за несколько лет до того, как вышел на ринг против него. В то время это казалось бессмысленным. Но это было началом более масштабного плана, и он сделал так, что план сработал. Он действительно сложный персонаж и как боксер удивительное явление для своего времени. Не знаю, назвали бы вы это популярностью. Но его привлекательность, в некотором смысле, возможно, срисована с популярности (Майка) Тайсона, только она меньше и, несомненно, другая. Было время, когда я слышал, как его (Мейвезера) называли «студийным гангста»[132], что означало, с точки зрения культуры хип-хоп парня, который на самом деле не был плохим парнем с улицы, а лишь притворялся плохим парнем. Но это ему помогло. Я уверен, что так проявилась одна из сторон личности Флойда, которая была настоящей. Но с точки зрения его общественного имиджа подобная рисовка завоевала для него массу сторонников, как это бывает с другими боксерами, которые пользуются этнической поддержкой. А у него была сильнейшая этническая или расовая поддержка.

Когда он, – продолжал Мерчант, – однажды (это было до нашей знаменитой или печально известной стычки перед камерами) сказал мне: «Ты ни черта не смыслишь в боксе», я про себя подумал, что он имел в виду только техническую сторону бокса. А он подразумевал его коммерческую составляющую и искусство организации матчей, когда вы можете создавать иллюзии и продвигать свой имидж тем или иным способом, устраивая проведение боев и предпринимая другие действия. Поэтому, если я подвергал сомнению его решения, спрашивая, почему он не дрался с тем-то и тем-то или почему он не будет драться с тем-то и тем-то, он в основном понимал, какое решение было лучшим для него вариантом. Даже в тех случаях, когда СМИ – а в СМИ хватало людей, задававших такие вопросы, когда он переходил в категорию полусреднего веса, – хотели увидеть лучшие поединки. Возможно, у него было более четкое представление о том, как – в современном мире особенно – ставить свои личные интересы над интересами мира бокса.

Хаузер припомнил одну из своих встреч с «Мани».

– Мы начали разговор и проговорили около часа. При нашем разговоре была и Келли Суонсон и все время прерывала: «Флойд, нам надо идти, нам надо попасть в спортзал». Время от времени Флойд просто оборачивался на нее и говорил: «Я решаю, когда мы пойдем». Я не собирался удерживать его от того, что он должен был сделать, однако он получал удовольствие от разговора и хотел продолжать беседу. А затем он повернулся и, обращаясь к кому-то, сказал, чтобы подготовили спортзал. И – был таков. Мы обсудили массу вопросов, говорили о боксе и его мастерстве. И о том, что это значило для него. Так что я с уважением отношусь к тому, как Флойд проявил себя здесь. Он – мастер, и в нем проявляется, когда он этого хочет, врожденное качество – умение быть приятным. Надеюсь, он продемонстрирует миру больше такого умения и меньше отрицательных черт своего характера.

– Мы не закадычные друзья, – сказал Бернштейн, – но он с уважением ко мне относится, и это забавно. Во время боев, которые мы проводили, мне доводилось говорить вещи, на которые он мог обидеться. Вот в чем дело. Он действительно поддерживает давние отношения со мной. Я также комментировал его бои, но в течение долгого времени не присутствовал на них. Однако я был на последних нескольких поединках, и, возможно, у меня проскочило кое-что, о чем он мог подумать: «Хм, я предпочел бы, чтобы он этого не говорил». Хотя бывает, что вы просто должны сказать некоторые вещи, будь то в случае, когда мне казалось, что он слишком придерживает Майдану или же не получает за это наказания. Но я всегда отдавал ему должное как боксеру, и, думаю, он уважал такой подход. Тесных личных отношений между нами нет. Я был ближе к другим боксерам. Обычно я стараюсь этого избежать, но других боксеров я знаю лучше. То, что всегда присутствовало в наших отношениях с Мейвезером, это то чувство, что я не собирался бичевать его ради бичевания. И я не собираюсь необоснованно критиковать его стиль, руководствуясь при этом иными соображениями. Например, говоря о схватках, которые выглядят более захватывающими… Я буду судить о нем, основываясь на том, что он делает на ринге. Думаю, что я прав. Он никогда не высказывался на этот счет, но таково мое общее впечатление, и, возможно, мне немного помогает тот факт, что я знал его в начале его карьеры. Возможно, это обстоятельство приносит пользу.

У Дэна Рафаэля тоже никогда не было причины бодаться с Мейвезером.

– Думаю, наши деловые отношения и наше взаимодействие всегда были превосходными, – говорил он. – У меня никогда не возникало никаких особых проблем с Мейвезером. Бывало, мы с ним от души смеялись, он был классным парнем, и я много раз брал у него интервью. Люди из его окружения иногда артачились. В течение ряда лет возникали определенные проблемы с некоторыми тренерами и членами его команды. Но когда я встречался с Флойдом Мейвезером и начинал говорить с ним, или же беседовал с ним во время телеконференций, или во время его выходов к прессе перед поединками, или когда я сам брал у него интервью на телеканале ESPN, между нами никогда не было стычек. Есть люди, которые считают, что я сильно настроен против Мейвезера, чего на самом деле никогда не было. Я был против некоторых его дурацких выходок, целью которых было сделать так, чтобы состоялся бой с Мэнни Пакьяо. Я не соглашался с выбором Флойда тех или иных соперников. Я, несомненно, противник домашнего насилия и того, как он относится к некоторым людям. Но лично я никогда проблем с ним не имел, как и во время освещения его боев. Не могу сказать, что он хороший парень, не сказать, что он плохой парень. Он – парень. Никто не бывает всегда плохим, как в свой худший день, и никто не бывает всегда таким хорошим, как в свои лучшие дни. Вот мой взгляд на это. Флойд – человек с недостатками. У него очень высокое мнение о себе. Он не идеален, как сам любит говорить. Я думаю, он знает, что совершал дурные поступки. Мне не кажется, что он плохой парень, но я бы сказал, что, возможно, у него есть проблема, когда дело доходит до отношений с женщинами. Сколько бы раз я ни пробовал, мне было трудно заставить его вникнуть глубже в любой вопрос – каким бы он ни был. Будь то разговор о боксе или его карьере, или даже если вы говорите о чем-то совершенно другом. Не получается заставить его углубиться достаточно серьезно во что-то личное для него. Я пытался; это непросто. Но мне удается кое-что раздобыть, потому что он – известная личность, его об этом спрашивают постоянно. Он же пытается сохранить вокруг себя подобие панциря, чтобы не было нужды открываться.

Бывшие соперники обычно сохраняют здоровую дозу уважения к Мейвезеру, разумеется, как к боксеру. Они все получили удовольствие от соприкосновения с величием. И у каждого из них есть своя байка, будь то Реджи Сандерс, полагавший, что заработал ничью, Сэмми Джирард, живший с мыслью о том, что он уложил Флойда на помост, Рикки Хаттон, сокрушавшийся о присутствии Джо Кортеса, Хосе Луис Кастильо, качавший головой в знак несогласия с судьями, или Виктор Ортис, сожалевший, что на мгновение опустил руки. У каждого из них, как и у Мейвезера, есть свои собственные воспоминания, чтобы поделиться ими.

И хотя их пути пересеклись (иногда всего лишь на несколько минут или секунд), те дороги, которые они выбрали потом, сильно отличались друг от друга.

Последний боксер, который побил Мейвезера, болгарин Серафим Тодоров (победивший его на Олимпийских играх в Атланте), живет на пенсию в размере 500 долларов, что означает, что ему пришлось бы проработать 35 000 лет, чтобы получить ту сумму, которую заработал Флойд за поединок с Пакьяо.

– Я страдал от депрессии бесчисленное множество раз, и даже сейчас у меня депрессия, – признался он в интервью CNN в 2014 году. – Я просто живу обыденной жизнью со своей семьей.

Впрочем, он остается благодарен судьбе за свою победу над Флойдом.

– Весь мир теперь знает обо мне, – добавил он. – Я боялся, что все, возможно, забыли обо мне. Прежде, когда я еще продолжал заниматься боксом, люди говорили обо мне, потому что у меня были титулы. А теперь я знаменит из-за Флойда.

Тодоров, уйдя из спорта в 2003 году, вернулся на ринг через два месяца после боя Мейвезера с Пакьяо, победив (кого-то) по очкам в четвертом раунде в боксерском зале города Перник, Болгария[133].

А помните Джастина Джуко, который в 1999 году без заблаговременного предупреждения был выбран в качестве соперника Мейвезера, но который продолжил после этого выступать еще в течение четырнадцати лет? Он дрался в Великобритании, Уганде, исколесил все Соединенные Штаты и покинул бокс в 2013 году, потерпев поражение от товарища Мейвезера по олимпийской команде 1996 года Захира Рахима.

Есть еще Эмануэль Огастес, который ранее был известен как Эмануэль Бёртон, когда он дрался с Флойдом. Старый «Пьяный мастер» участвовал во многих захватывающих схватках, которые транслировались по телеканалам, и завлек в это дело молодого Мейвезера. Он продолжал выступать с переменным успехом, но последние пять поединков проиграл. Ведя довольно суровый образ жизни в Луизиане, он схлопотал шальную пулю во время перестрелки в Батон-Руже в октябре 2014 года. Пуля попала ему в затылок и раскололась надвое внутри черепа. Одна ее часть повредила ему шейные позвонки, другая перебила артерию. В течение двух недель он находился в коме, и немногим из оставшихся у него друзей казалось, что его мозг не сможет вновь нормально функционировать, даже если он выживет. Он медленно шел на поправку, в одном глазу у него появилось двоение, последствия его тяжелой боксерской карьеры стали сказываться быстрее. Он был растерян и обездолен, забыт на свалке бокса.

Диего Корралес прожил еще всего лишь шесть лет после того, как проиграл Мейвезеру во время их злобного блокбастера. Он проиграл четыре боя из своих последних семи поединков, принял участие в одной из величайших схваток всех времен, когда остановил Хосе Луиса Кастильо. И скончался после аварии на мотоцикле в 2007 году, ровно через два года после эпического боя с мексиканцем.

Проигравший ему Кастильо дрался до 2014 года, хотя от него осталась лишь оболочка от прежнего здоровяка. После того как с ним расправился Рикки Хаттон сокрушительным ударом в корпус (прямо из учебника для боксеров), Кастильо выиграл больше боев, чем проиграл. Но был побежден теми, кто и в подметки не годился бы этому легковесу, который когда-то смог донести мощный удар до Мейвезера, отбросив его назад, и который сражался с Корралесом.

Филип Ндоу объявил, что заканчивает свою карьеру, проведя всего один бой после того, как проиграл Мейвезеру. Но в 2009 году вернулся в бокс (на более низком уровне) в Южной Африке.

Демаркус Корли тоже продолжал выступать. Наилучшим образом он помогает в качестве спарринг-партнера, и часто его используют промоутеры для проверки того, насколько хороши отобранные ими и подающие надежды проспекты. У него также есть его обувной бренд («Чоп Чоп»), и он продает боксерки.

Артуро Гатти, первый соперник Флойда в поединке, который транслировался по платным каналам, скончался при подозрительных обстоятельствах в Бразилии в 2009 году. Его обнаружили с пятнами крови на затылке и шее. Он праздновал свой второй медовый месяц с женой-бразильянкой Амандой Родригес, ее первоначально обвинили в убийстве, но потом отпустили. В некоторых сообщениях говорилось, что он был задушен, но южноамериканские власти в конце концов решили, что это было самоубийство – к большому разочарованию семьи и друзей Гатти, которые считали, что гордый воин никогда бы не стал сводить счеты с жизнью.

Противоречивый Заб Джуда продолжает драться. Боксируя в 2015 году в категории первого полусреднего веса, он был вовлечен в ссору на взвешивании с Хевинсоном Эррерой, которая закончилась получением травмы его соперником колумбийского происхождения и отменой боя, прежде чем они смогли выйти на ринг.

Крутой аргентинец Бальдомир продолжал выступать слишком долго, проиграв три из своих последних четырех схваток, прежде чем завершить карьеру в 2014 году. Но его годы Золушки от бокса надолго останутся в памяти боксерского фольклора.

Де Ла Хойя, великий соперник Флойда, вернувшись в родные пенаты, провел маловпечатляющий бой в тогдашнем «Home Depot Center» в Карсоне, на окраине Лос-Анджелеса. Тогда он победил Стиви Форбса, однако ответный матч с Мейвезером так и не состоялся. А затем он был доведен до беспомощного состояния и разгромлен филиппинцем Мэнни Пакьяо. После ухода с ринга, когда он уже был промоутером, его отношения с Мейвезером оставались напряженными до тех пор, пока Флойд вообще не положил им конец. «Я буду скучать по насыщенным активными действиями схваткам Флойда с ведущими боксерами, – сделал Де Ла Хойя саркастическую запись в Твиттере. – Теперь, когда худшая эра в боксе позади, давайте с нетерпением ждать следующих 10 лет».

Хаттона, чуть ли не в тот самый момент, когда его объявили проигравшим Мейвезеру в их схватке в Лас-Вегасе, захлестнула волна депрессии и отчаяния. Когда он расстался с Билли Грэмом, который в течение долгого времени был его тренером, создалось впечатление, что он заново обрел себя под руководством Флойда-старшего, одержав убедительную победу над Полом Малиньяджи, но это оказалось ложным рассветом – Мэнни Пакьяо покончил с ним за два раунда. И он ушел из бокса. Но, мучимый этим поражением и сражаясь с массой иных неприятностей за пределами ринга, он вернулся. Правда, лишь для того, чтобы проиграть Вячеславу Сенченко в отрезвляющий вечер на глазах у своих верных манчестерских почитателей.

Был еще Маркес, который казался таким маленьким по сравнению с Мейвезером, почти беспомощным во время своей первой схватки после перехода из категории легковесов в категорию первого полусреднего веса. Он начал тренироваться с пользовавшимся дурной славой тренером по силовой и физической подготовке «Мемо» Эредиа, набрал нужный вес и сокрушил Пакьяо одним панчем в ходе их четвертой встречи. Несмотря на то что позже он проиграл Тимоти Брэдли, он стал полноценным полусредневиком, а не тем 135-фунтовиком, который пытался набрать вес перед боем с Флойдом.

Карьера Шейна Мосли уже прошла свой пик, когда он дрался с Флойдом в 2010 году. Но он продолжал выступать, будучи за сорок. Тот факт, что он победил только в двух боях из своих следующих шести, свидетельствует о том, что его карьера пошла на нет. Поражение с досрочной остановкой боя от Энтони Мандайна в Австралии в 2013 году должно было положить конец его карьере бойца, вошедшего в Зал боксерской славы. Но он вновь продолжил драться и принял участие в матче-реванше, похожем на цирк, с Рикардо Майоргой – бессмысленном состязании, которое и за семь лет до этого, когда они встретились впервые, мало что значило.

В боксерской карьере Виктора Ортиса все сыпалось, и ситуация становилась все хуже и хуже. Он потерпел поражение со сломанной челюстью и досрочной остановкой боя в девятом раунде от Хосесито Лопеса, а затем во втором раунде проиграл бывшему чемпиону WBA Луису Кольясо. Однако, поскольку он был соперником Мейвезера, ему удалось попасть на «Танцы со звездами», а потом получить небольшую роль в фильме «Неудержимые‑2».

У карьеры Мигеля Котто открылось второе дыхание после того, как он так сильно вломил Мейвезеру. Тем не менее следующий свой бой он проиграл, разочаровав поклонников, когда уступил Остину Трауту в Нью-Йорке. Но с переходом к тренеру из Лос-Анджелеса Фредди Роучу звезда его карьеры вновь загорелась, и он завоевал титул чемпиона мира в среднем весе, победив старого аргентинского боксера Серхио Мартинеса, а затем защитив титул во время схватки с довольно приличным соперником-австралийцем Дэниэлом Гилом.

Карьера Роберта Герреро также быстро замедлилась. Когда он вышел против подававшего надежды Кита Турмана, проиграв ему по очкам, показалось, что он вот-вот начнет выступать в роли «оппонента».

Сауль Альварес, вошедший в блокбастер под названием «Тот самый бой» вместе с Мейвезером, превратился в более крупную звезду, выдержав двенадцать раундов с американцем. Три победы над жестким Альфредо Ангуло, стильным Эрисланди Ларой и Джеймсом Кирклендом с могучими ударами засвидетельствовали его преображение как бойца и подняли его репутацию на более высокий уровень.

Бывает, проскакивает, хотя и редко, случайное упоминание о том, что он вновь встретится с Мейвезером, хотя такая возможность не светит ни одному из побежденной пары – Андре Берто или Маркосу Майдане.

Разумеется, филиппинец Пакьяо остается тем человеком, схватка с которым принесла бы Мейвезеру больше, чем бой с кем бы то ни было. Ходят слухи, что их второй бой может состояться летом 2016 года на новой арене MGM. Но Мейвезер продолжает утверждать, что больше не будет драться, хотя мы уже слышали от него такое. Наблюдая, как лагерь Пакьяо винит в его поражении травму плеча, невольно думаешь, что маркетинговая кампания с нахваливанием товара уже началась. Хотя филиппинцу потребуется, по крайней мере, раз, если не пару раз продемонстрировать впечатляющие результаты, прежде чем мир будет вновь готов развлечься его схваткой с Флойдом.

– Я хотел бы добиться матча-реванша, – заявил тренер Пакьяо Фредди Роуч. – Я хотел бы обеспечить стопроцентное участие Мэнни в таком поединке. У нас действительно была травма. Я полагал, что она не повлияет на ход боя, но получилось иначе, поэтому я хотел бы провести такую встречу еще раз для Мэнни – с Мигелем Котто или, возможно, с обоими. Я знал, конечно, что джеб у Мейвезера очень хорош… Но мне виделось, что, возможно, Мэнни немного опережал его по очкам в нескольких раундах. А еще там было много раундов, где их силы были практически равны. Однако разрыв вращательной манжеты плеча слишком беспокоил моего подопечного. Я определенно молюсь о том, чтобы Мэнни достался этот «50-й бой без поражений».

Список возможных оппонентов, способных вызвать значительный интерес, невелик. Фанаты бокса очень хотели бы увидеть, как Мейвезер сошелся бы в бою с непобежденной машиной-средневесом Геннадием Головкиным, который сказал, что ради такого поединка готов сбросить вес до первого среднего. Мейвезер же ответил, что у него нет намерений подняться в весовой категории, чтобы встретиться с ним, даже если этот бой проходил бы в первом среднем (154-фунтовом).

Флойд-старший, который предупредил своего сына, чтобы он больше не продолжал драться, разумеется, не видит смысла в том, чтобы выходить против Головкина, мощного панчера, Казахского Ужаса[134].

– Нет, ни с каким проклятым гигантом мы не собираемся драться, – заявил он. – Я тебе вот что скажу. Он (Головкин) сбросит вес, опустится до 154 фунтов, а к вечеру, когда состоится бой, он поест и догонит свой вес, быть может, до 180 фунтов. Ты просто не знаешь этого, парень. Люди могут нажираться, приятель, и – опа на! Нам ни к чему драться с кем-то подобным, парень.

Среди более необычных соперников Мейвезера следует назвать чемпионку Абсолютного бойцовского чемпионата (UFC) среди женщин в легчайшем весе Ронду Раузи, с которой у него идет постоянная вражда в социальных сетях. Она разозлила Мейвезера тем, что перехватила у него кубок в виде судейского гонга – ежегодный приз, присуждаемый лучшему бойцу по версии ESPY (Excellence in Sports Performance Yearly Award) за блестящие достижения в спорте[135].

– Интересно, какие ощущения будут у Флойда после того, как его впервые побьет женщина, – заявила она. – Когда он научится читать и писать, пусть напишет об этом и твитнет мне.

Она намекала на историю, которая передавалась из уст в уста во время кампании, направленной на повышение осведомленности о боковом амиотрофическом склерозе. Был организован флешмоб с обливанием ледяной водой из ведра, распространившийся в 2014 году со скоростью эпидемии. Мейвезеру бросил вызов 5 °Cent, его бывший друг. Но вместо того чтобы опрокидывать на себя ведро с ледяной водой, рэпер предложил Флойду попробовать прочитать вслух и без ошибок страницу из книги о Гарри Поттере.

После этого пошли разговоры, что Флойд неграмотный, что он отрицал.

– Не чтение будет определять мое место в боксе, – сказал он. – Меня что, Господь не пустит на небеса из-за того, что я не умел читать, как ведущий программы новостей? Так вот, послушайте, я бы идеально читал, если бы мне пришлось этим зарабатывать на жизнь и кормить семью. Я же не ведущий программы новостей и никогда этого не утверждал.

«Mayweather Boxing Club», боксерский клуб Мейвезера – место не шикарное, но реальное.

Как, впрочем, и главная его достопримечательность – ряд лучших боксеров и проспектов со всего мира, называющих этот клуб своим домом.

Некоторые из них могут называть Мейвезера своим другом. Ише Смит, стареющий боксер, которому никогда не везло и который какое-то время жил на грани самоубийства, отдает должное Мейвезеру за то, что тот круто изменил его жизнь. Его приятель и промоутер устроил ему бой с чемпионом по версии IBF в категории первого среднего веса Корнелиусом Бандрэйджем, который Смит выиграл, став первым в истории Лас-Вегаса чемпионом мира – уроженцем и воспитанником этого города.

– Флойд Мейвезер – единственный промоутер, способный находить общий язык с боксерами и понимать нашу борьбу, – сказал Смит. – Несмотря на то что он самый высокооплачиваемый боксер и самый высокооплачиваемый спортсмен в мире.

Еще одним благодарным ему человеком является лондонец Эшли Теофейн, с которым Флойд несколько раз боксировал в спарринге и которого он пару лет продвигал как промоутер. Перед его боем в сентябре 2015 года в андеркарте[136] поединка Мейвезер – Берто Флойд подарил Теофейну новехонький «Крайслер‑300» в знак благодарности за упорный труд и лояльность.

Флойд поддерживает своих парней. После того как легковес Микки Бей проиграл большой бой Джону Молине-младшему, Мейвезер помог ему выступить в двух шоу, с тем чтобы он восстановил свои силы, собрался. А затем добился для него поединка на титул IBF в легком весе с Мигелем Васкесом, который он выиграл.

Впрочем, то, что бросается в глаза в тренировочном зале Мейвезера, это не зрелые профессионалы в возрасте, не зеваки из числа знаменитостей высшего звена и не следы семейной драмы, которая тянулась там более десятилетия, а тренирующаяся там молодежь. Дети лет пяти могут так работать с грушей, что заставляют ее петь, они могут так быстро лупить по лапам, что глазом не уследить. Они могут оставлять на боксерском мешке такие вмятины, которые заставят тяжеловеса покраснеть от стыда. И они тренируются непрерывно, почти не нуждаясь в перерывах между сессиями.

Они хотят стать новым Флойдом Мейвезером.

Но кто он такой? Мультимиллионер? Боксер-маэстро? Хвастун, шоумен, предприниматель, азартный игрок, приспособленец, преступник? Или, осмелится ли кто сказать такое, – выдающийся организатор? Он утверждает, что имел план с самого начала, что он всегда гнул свое на протяжении всей своей карьеры.

– Это был всего лишь умный деловой ход юнца из Гранд-Рапидса, – сказал он. – Пусть уж лучше меня ненавидят за то, какой я на самом деле и кто я есть, чем любят за то, чем я не являюсь. Деньги не определяют того, кто я такой. Я делаю деньги, но меня деньги не делают.

– Я всегда помню одну цитату, кажется, это было несколько лет тому назад, когда у него с отцом возникли трудности, – вспоминал Найджел Коллинз. – Флойд хвастался, что станет первым миллиардером-боксером, а Флойд-старший ответил ему что-то вроде: «Миллиардером? Через несколько лет он будет бегать по Гранд-Рапидсу нагишом и без гроша в кулаке». Он, вероятно, мог бы просто продавать машины и быть в порядке на всю оставшуюся жизнь.

Да, сегодня шансы на то, что Флойд Мейвезер потеряет все, что имеет, невелики. Но хотя мы будем помнить о его известности, богатстве и излишествах, раскрученных мероприятиях, образцовой технике боя и «сыром запале», одно никогда не будет оспариваться: то, что он один из самых лучших боксеров всех времен. Быть может, не величайший, возможно, не лучший на все времена, но с точки зрения техничности он один из самых искусных боксеров, которые когда-либо шнуровали свои перчатки.

Отбросьте в сторону споры, отсидку в тюрьме, семейные дрязги, заказной имидж для телевидения – и перед вами предстанет блестящий, искусный боксер.

Разумеется, нет нужды кому-то говорить об этом Флойду. Он это знает лучше, чем кто-либо еще. Перед своим последним боем он следующим образом суммировал то, кем он является и что он делает:

– Я – Флойд Мейвезер, – сказал он. – И я, черт возьми, умею драться.