Мистер Деньги. Флойд Мейвезер

Глава 5 Раб

Наступила заря нового тысячелетия, и Флойд Мейвезер полагал, что он – один из величайших спортсменов. Телеканал НВО не скрывал своих намерений удерживать при себе и дальше этот молодой талант и предложил ему сделку в размере свыше $12 млн за шесть поединков.

– Это рабский контракт, – рявкнул юнец. – Флойд Мейвезер – суперзвезда! – негодовал он, раздраженно указывая, что ему не было предложено такое же соглашение на $48 млн, какое было заключено с шоуменом Назимом Хамедом.

Флойд позже заявил, что его процитировали в отрыве от контекста и что его заявление полностью звучало так: «Это рабский контракт в сравнении с тем, что зарабатывает Назим Хамед».

Промоутер Лу Дибелла, бывший в то время влиятельным администратором в НВО, вспоминал некоторые детали переговоров.

– В тот момент, если честно, Назим Хамед по прозвищу Принц был куда более значимой звездой, – сказал он. – Я был тем, кто предложил Флойду контракт, и мне не понравился комментарий. Помню, я сказал тогда Флойду Мейвезеру: «Мы можем прямо сейчас пройтись по Таймс-сквер, и большинство людей не узнают тебя». И знаете что? – Он сменил тон. Потому что вот теперь он не мог бы пройтись по Таймс-сквер, не будучи окружен толпой, он один из очень немногих боксеров в Соединенных Штатах в новейшей истории, кто не может выйти на улицу без того, чтобы его не узнали. А в 1999 году такого не было. Но он изменил это. И такой поворот не имеет никакого отношения к тому, является ли стиль его жизни совершенным. Или к тому, что он сам – идеальный парень, или что он – парень, которого все обожают, или к чему-либо еще. Дело в том, что он сам себя продвинул и утвердился на рынке как суперзвезда, а его мастерство выделило его на фоне всех остальных. Любой, кто сегодня утверждает, что Флойд – не лучший в мире «паунд-фор-паунд»-боец, просто нерадивый наблюдатель. Сегодня он – решительно лучший. Но тогда, на мой взгляд, он был несколько дерзок, на что у него еще не было достаточно оснований. Правда в том, знаете ли, что, возможно, это зависит от местности, когда вы стремитесь к величию, возможно, это как раз часть того, что привело его туда, где он сейчас оказался. Думаю, в то время он верил в свою звездную силу больше, чем люди, продвигавшие его. У него за спиной не было латиноамериканского рынка, который был у Де Ла Хойи, уже бывшего тогда суперзвездой. Он не был латиноамериканцем; он был афроамериканцем. Но он верил в свою собственную звездную силу больше, чем кто-либо, кстати, включая меня. Что бы вы ни хотели сказать, он достиг этой вершины – как в боксе, так и в экономическом смысле. Парень заработал свыше 200 миллионов долларов за один вечер, он – самый высокооплачиваемый атлет в мире и на сегодняшний день самый высокооплачиваемый спортсмен в Соединенных Штатах. И это несмотря на все дурные предчувствия, которые он вызывает у людей. Несмотря на то что он – боксер, а бокс – явно не самый распространенный или популярный вид спорта в Соединенных Штатах. Однако он добился своего положения суперзвезды, и во многом благодаря своей упорной работе и саморекламе.

Побил бы он Насима Хамеда или нет, если бы когда-либо встал вопрос об их поединке, мы никогда не узнаем. Оглядываясь назад, можно заключить, что он вряд ли бы состоялся, но он казался достаточно вероятным для того, чтобы «Хилтон» в Лас-Вегасе открыл линию ставок, оценив шансы Флойда на победу как три к одному. Разумеется, Флойд никогда не пятился назад, шагая вперед, и считал, что он слишком велик для англичанина.

– У меня столько вариантов передвижения, которые я могу использовать, – сказал он. – Я вызываю Насима Хамеда. Я позабочусь о нем. С ростом в пять футов и три дюйма (160 см) шансов никаких. Слишком маленький. Слишком дикий. Я буду заранее видеть все, с чем он будет наскакивать.

Он беседовал с репортером «Sky Sports» Адамом Смитом и был в типичном для себя оптимистичном настрое.

– Помню, как я раньше брал у него интервью и мы говорили о Назиме, – вспоминал несколько лет спустя Смит, ставший руководителем «Sky Sports Boxing». – Он сказал мне, что приведет в смущение и разгромит нашего Принца.

Теперь, однако, дядя Джефф ушел из команды. Флойд-старший, названный журналом «Ring» в 1998 году «Менеджером года» за подготовку своего сына, был смещен с поста менеджера, хотя остался в качестве тренера.

Их отношения тем не менее рассыпались. В июне 1999 года было сообщено, что молодой боксер выбросил отца из его дома в районе Саммерлин Лас-Вегаса. На двери этого дома было прикреплено уведомление о выселении в течение двадцати четырех часов. Затем он, по-видимому, отобрал и микроавтобус «Форд Астро», который водил его отец.

Узды правления теперь были в руках импресарио рэп-концертов, стремящегося стать менеджером по организации боксерских поединков, Джеймса Принса. Он начал добиваться в этом успеха, и ему удалось огорчить истеблишмент, заключив ряд контрактов с талантливыми звездами, что позволило ему получить рычаги воздействия на телевизионные сети.

«Он уже основательно снес Флойду мозги своей собственной рекордной сделкой и целой кучей вопящих лизоблюдов», – писал журнал «Boxing News». Затем, будто это было худшее, что он мог сделать, Мейвезера обвинили в той же статье, что он забавляется часами стоимостью в 300 000 фунтов стерлингов, «будто он – султан Брунея».

Принс помогал Мейвезеру реализовать его амбиции, создать свой собственный лейбл звукозаписи «Philthy Rich Records».

– Думаю, это восстановило людей против него, – сказал Ларри Мерчант, вспоминая комментарий относительно «рабской зарплаты». – Было ли это намеренным или же расчетливым способом привлечь к себе внимание, не важно. Это выглядело как начало его кампании создать вокруг себя атмосферу, которая наилучшим образом подходила для того, чтобы сверкать в лучах славы, даже если бы он не был особенно популярен. И знаете, он был освистан в своем родном городе. Кроме того, тогда оставался еще открытым вопрос с его отцом, связанный с тем, что он выбросил его из дома, купленного им для него, и у них были проблемы.

– А еще, – продолжал Ларри, – он притащил из Хьюстона этого парня, Джеймса Принса, который никогда не занимался ничем, связанным с боксом. И он платил ему больше, чем платил собственному отцу. В каком-то смысле это показывает, насколько амбициозным и проницательным он был, раз он разглядел такого парня, как Принс, и понял, насколько важна музыка в популярной культуре, в мире хип-хопа, и он захотел подключиться к ней через этого парня. У мира музыки, как и у мира бокса, есть темная сторона, и было много таких из мира музыки, кто перепрыгнул в мир бокса. Эта история интересна сама по себе, когда вы смотрите на Эла Хеймона, Шелли Финкеля и других. И это – часть того, чтобы быть подкованным относительно всего, что происходит, и рекламировать себя, используя все имеющиеся возможности. Думаю, ситуация достигла низшего предела.

Принс был крупной рыбой в большом пруду. Магнат компании «Rap-A-Lot Records» из Хьюстона был тяжеловесом хип-хопа. Один журналист назвал его «хьюстоновским ОГ (опытным гангстером)» и, «возможно, самой опасной фигурой в истории южного хип-хопа». Слухи, циркулирующие вокруг Принса, охватывают всё и вся, от его способности обеспечить безопасность рэперу в бандитском районе Чикаго до пожертвования в $200 тыс. на неудачную кампанию по избранию Альберта Гора президентом США. Справедливости ради следует сказать, что его репутация предшествовала ему.

Принс сообщил, что Мейвезер отверг предложение НВО до того, как он был официально привлечен к участию, хотя он нес на себе всю тяжесть критики как человек, являющийся менеджером Мейвезера и отвечающий за его имидж. Он действительно постарался поставить себе в заслугу получение Мейвезером гонорара за следующий бой в размере $750 тыс. с потенциальным увеличением до миллиона и выше, хотя Боб Арум оспаривал эту сумму, считая ее завышенной.

В конце концов, более тонкие детали не были обнародованы, и право сделать заявление о том, что они не предают гласности свои сделки, было оставлено за НВО. Президент HBO Sports Сет Абрахам сообщил, что их отношения с Принсом были «мирными» и что Мейвезер-младший «придерживается о нем (Принсе) высокого мнения». Он также сказал, что вызывает беспокойство напряженность отношений между промоутером (Арумом) и менеджером (Принсом).

Отношения Мейвезера с Принсом, казалось, стали катализатором раздора между Мейвезером и НВО, Мейвезером-младшим и Мейвезером-старшим, Мейвезером и его промоутером Арумом.

Последний был теперь, разумеется, в напряжении.

– Я хотел бы стать свидетелем перемирия между Флойдом и «TopRank», – сказал Абрахам. – Флойд, безусловно, в наших планах на будущее. Мне нравится называть его одним из наших аэробусов наряду с Оскаром, Назимом Хамедом, Шейном Мосли, Ленноксом Льюисом. Я бы ввел Флойда в эту группу.

– Это не означало, что кто-то мутил воду, – добавил Дибелла. – Дело было в том, что в это был вовлечен Джеймс Принс, а Арум все еще этим занимался.

Была выражена обеспокоенность в связи с тем, что начинают доминировать внешние голоса, которые слышал Мейвезер. Принс становился главным игроком, и Флойд прислушивался. Рэпер также подписал контракт с чемпионом в полусреднем весе по версии WBA Джеймсом Пейджем и, как полагали, делал заходы на бывшего чемпиона-тяжеловеса Майка Тайсона. Тайсон по-прежнему имел влияние на многих начинающих молодых боксеров, особенно тех из них, кто относит себя к той же рэп-культуре, в которую когда-то был погружен и Майк. Ходили разговоры, что Мосли и Заб Джуда присоединятся к Мейвезеру в расширяющейся команде. И Пейдж, и Флойд перебрались в Хьюстон, чтобы тренироваться на базе Принса – в здании площадью в 15 300 квадратных футов (1 421 м²), носящем название «Принс Комплекс».

Вскоре магната стали изображать в журналах, посвященных боксу, как «таинственного человека, незваного гостя и диссидента». Он же утверждал, что является фанатом бокса, который хочет «сделать мечту реальностью» и у которого «миссия – вернуть достоинство этому виду спорта».

В развернутом интервью журналу «Ринг», его первом интервью, которое он дал журналистам, пишущим о боксе, Принс заявил:

– Не знаю, вижу ли я в себе угрозу для тех, кто заправляет боксом, но думаю, что они видят угрозу во мне. Я действительно представляю угрозу для тех, кто пытается плохо обращаться с моими бойцами.

Впервые он встретился с Мейвезером в 1996 году и теперь мог почувствовать враждебность со стороны своих конкурентов. Он знал, что некоторые промоутеры и менеджеры не захотят работать с ним. Он встретился с Флойдом вновь в 1999 году через Тайсона, в спортзале «Золотые перчатки» в Лас-Вегасе.

Он также отказался принять на себя вину за трения, возникшие между Флойдом и его отцом. Флойд-старший утверждал, что Принс уже оказывает отрицательное влияние на карьеру его сына.

– Как только этот человек (Принс) вступил в игру, все посыпалось, – говорил Флойд-старший. – Теперь командой (Флойда-младшего) являются рэперы.

Принс возражал, говоря:

– Я не думаю, что с технической точки зрения они когда-либо разрывали отношения друг с другом. На самом деле я настоятельно рекомендую, чтобы Флойд и его отец оставались вместе. Давайте скажем прямо: несмотря на все плохое, сказанное обо мне его отцом, я никогда ничего плохого не говорил о его отце. Единственное, о чем я прошу, чего я просто хотел бы, это чтобы его отец уважал мое положение в этом бизнесе. Вообще-то, Флойду-младшему и этого не надо делать. Я заработаю уважение Флойда-старшего сам.

На что Флойд-старший ответил:

– Ситуация, сложившаяся между мной и Принсом, чья настоящая фамилия – Смит, невероятна. Однажды вечером Флойд встречает его, а две недели спустя этот человек подписывает контракт, чтобы стать менеджером моего сына. Когда Флойд так ополчился на свою семью, вся эта картина предстала в каком-то дурном свете. Джеймс Принс для Флойда ничего не сделал, но по его вине он потерял в качестве призовых от трех до четырех миллионов, а также уважение семьи, друзей и людей во всем мире. Принс абсолютно ничего не смыслит в боксе, но он явно говорит Флойду все, что тот хочет от него услышать.

Даже Принс осудил использование Флойдом-младшим слова «рабский» при обсуждении контракта с НВО.

– Флойд поступил совершенно правильно, когда решил взять бразды правления в свои руки, – сказал Принс. – В этом решении предпринять подобный шаг с его стороны проявилась масса ума, прозорливости и храбрости. Но в его высказывании, к сожалению, проскочило слово «рабский». Тот контракт не был рабским. Если бы пришлось выбирать мне, от меня такого не услышали бы. И хотя что сказано, то сказано, я думаю, мы в состоянии разрешить ситуацию с представителями НВО и установить прекрасные рабочие отношения.

Принс опроверг утверждение, что он оказался клином, вбитым между членами семьи, и заявил, что некоторые из журналистской братии, пишущей о боксе, якобы прикормлены Бобом Арумом и поэтому открыто принимают сторону ветерана-промоутера в этом споре.

Тем не менее стало известно, что менеджерская доля Флойда-старшего составляла десять процентов, тогда как Принсу теперь платили двадцать процентов.

Майская встреча по умиротворению ситуации позднее была названа «грубой ошибкой, допущенной всеми сторонами». Арум, его пасынок и вице-президент «Top Rank» Тодд Дюбоф, отец и сын Мейвезеры и Принс встретились в «Barbary Coast Hotel and Casino» на Лас-Вегас-Стрип, однако сходка развалилась после того, как Мейвезеры обозвали друг друга в неуважительной форме, и Мейвезер-старший ушел «в отставку».

– Я не могу работать на кого-то, кто проявляет так мало уважения, как это делает мой сын. Он ни к кому не проявляет уважения, – заявил с упреком Флойд-старший.

Молодой Флойд сказал, что семейный разлад был чрезмерно раздут.

– Мой отец – лучший в мире человек, но никогда не был моим менеджером. Я хочу прямо сейчас внести ясность. Мой отец всегда получал свои десять процентов в качестве оплаты за тренерскую работу. Я не просто так являюсь непобежденным и чемпионом мира. Я остаюсь разумным как на ринге, так и за его пределами.

Флойд чувствовал, что Арум контролирует его отца, и именно поэтому он, Принс и Флойд-старший не могли вместе сесть и все обговорить.

– То, что я говорю миру, это то, что я чувствую себя счастливее, – заявил он. – Отец думает, что я все еще ребенок; а у меня самого уже есть сын. Теперь я чувствую себя счастливее, и у меня больше контроля надо всем.

Принс полагал, что он готов перетряхнуть старую боксерскую гвардию.

– Вы должны понять, – говорил он, – что все эти парни контролировали эту индустрию на протяжении тридцати лет. Они все могли ненавидеть меня. Я с нетерпением жду вызова. На дворе 2000 год, пора новым игрокам взять все в свои руки. Теперь пришло мое время.

В конце концов молодого Мейвезера вытеснили из игры из-за его комментариев и отношения, он с полгода хандрил, перед тем как попроситься обратно в телесеть. Проблема была в том, что, несмотря на его беспредельное мастерство, он не мог привлечь мух на мед.

«С каждой новой победой, – писал корреспондент из Лас-Вегаса Джек Уэлш в материале для «Boxing Monthly», – эго уроженца Гранд-Рапидса выходило из-под контроля. Рождались необоснованные требования мегагонораров от промоутера «Top Rank» Боба Арума, который выказывал ему всяческое уважение как потенциальной суперзвезде… Ирония всего этого заключалась в том, что Мейвезер предъявлял такие требования компании «Top Rank», как будто бы он – второе пришествие Оскара Де Ла Хойи в том, что касается боксерского таланта на ринге и гонораров. И все это исходило от суперэгоиста, который не очень-то раскручивал кассовые сборы, собрав в общей сложности всего лишь 5000 зрителей, купивших билеты на два из его последних поединков».

По словам его отца, Флойд стал «слишком большим слишком рано, и деньги ударили ему в голову. Впереди его ждут проблемы».

Образовалась серая зона между тем, где Флойд был коммерческой организацией, тем, где он был боксером, и тем, где он был сам в его представлении. Заголовок статьи Кевина Иола, опубликованной в журнале «КО», гласил: «Преодолеет ли Мейвезер собственное эго? Даже люди из его окружения ставят это под сомнение».

Иол спрашивал Мейвезера и Принса (который расположился с ним в гостиничном номере Вегаса), каким образом он думает стать предметом притяжения. Сборы во время боя с Хереной составили 145 140 долларов или, как уточнил Иол, «примерно столько же, сколько было выручено от продажи сотни билетов на средний бой с участием Де Ла Хойи в Неваде».

Мейвезер утверждал, что выручка от его выступлений становилась такой же, несмотря на то что цифры говорили о другом. Он говорил, что, когда он присутствовал на недавнем бое Майка Тайсона и Орлина Норриса, охране пришлось прикрывать его от окружавшей толпы болельщиков.

К этому времени Мейвезер вернулся лишь к тренировкам на ринге, и, как сообщалось, ему преподал урок из шести раундов спарринга в тренажерном зале Лас-Вегаса чемпион IBF в легком весе Пол Спадафора.

Некоторые настаивали, что Спадафора выиграл все шесть раундов, Арум призывал не придавать этому большого значения, поскольку Мейвезер был малоактивен, тогда как у бойца из Питтсбурга приближался к концу срок защиты его чемпионского титула. Устроитель матчей из «Top Rank» Брюс Трамплер сказал тогда, что вся эта муть в спортзале, возможно, психологически травмировала Мейвезера.

– Думаю, нам придется подождать и посмотреть, какое влияние оказал тот спарринг, – делился своим мнением Трамплер. – Но я знаю, что некоторые ребята после такого сразу же оправляются, а другие… Ну, возможно, они понимают, что они всего лишь простые смертные и уже никогда не становятся такими, какими были до этого. С ним это может случиться и так, и сяк. Личность Флойда движима самолюбивой целеустремленностью, и он был унижен во время тренировки со Спадафорой, когда ему надрали зад на глазах у его коллег. Все его нынешние проблемы проистекают из раздутого эгоцентризма и чувства собственной значимости.

Когда Флойд вышел против Грегорио Варгаса по прозвищу Гойо за 750 000 долларов во время своего последнего боя в рамках сделки с НВО в марте 2000 года, толпа на арене «MGM Grand» в Лас-Вегасе вновь была немногочисленной. Присутствовало всего лишь 5121 человек, причем 1500 из них имели бесплатные билеты, когда в шестом раунде Мейвезер послал Варгаса на пол ударом в корпус перед тем, как выиграть с явным преимуществом по решению судей со счетом 119–108 (у двоих) и 118–109 (у третьего). Варгас, бывший чемпион в полулегком весе по версии WBC, был тем боксером, который должен был драться в мае предыдущего года, когда Джастин Джуко вышел на замену с коротким уведомлением.

За день до выступления, на собрании, где обсуждались правила встречи, Флойда-старшего спросили, какого цвета шорты будут на его сыне, т. е. что-то совершенно обычное, о чем он должен был знать. Он не смог ответить. «Вот насколько велик разрыв между ними за пределами ринга и тренировочного зала», – заметил Ларри Мерчант в тот момент, когда на арене появился Мейвезер в сопровождении Принса. Замыкающим шел Флойд-старший.

Когда Флойд встретил Варгаса в центре помоста и начал яростно наступать, нанеся левый хук и джеб, замаячил призрак его возможного боя с Корралесом, который наблюдал, стоя у ринга, после того как разгромил в третьем раунде Деррика Гейнера на андеркарте.

К четвертому раунду, когда у Варгаса появилось рассечение на голове, картина стала ясной. Флойд оказался слишком быстрым и слишком хорошим. Он даже сделал паузу между панчами, чтобы сказать «Привет, Эмануэль!» сидевшему около ринга аналитику НВО и тренеру Эмануэлю Стюарду, чье имя было включено в Зал боксерской славы.

«Он охаживал его всем, чем мог, кроме стула», – сказал неофициальный судья канала НВО Гарольд Ледерман, упивавшийся тем, что творил на ринге Мейвезер. Сдержанный Мерчант ответил: «Я рад, что кому-то это нравится».

Варгас попытался в шестом раунде нападать, но чем сильнее он сражался, тем лучше оказывался Мейвезер. Претендент попробовал запереть Мейвезера в углу, особенно целясь ударами в корпус. Толпа ходила ходуном и ревела, после чего, как бы в доказательство своего аргумента, Мейвезер сбил его с ног левой, и Варгас упал на колени.

Сидя в своем углу, Варгас улыбался и пожимал плечами. Он был в порядке, но, должно быть, до него дошло, что его усилий, как бы он ни напрягался, не хватит для победы.

Во время восьмого раунда команда НВО стала прикидывать, как мог бы выглядеть бой между Мейвезером и Корралесом, но в девятом оба соперника сравнялись ноздря в ноздрю. «Возможно, это самый волнующий момент из всех во время боя Мейвезера», – сказал Мерчант. Мейвезер, вновь обеспокоенный тем, что о нем думают в НВО, перевесился через канаты, чтобы сказать Джиму Лэмпли, что это он делает поединок увлекательным, а не Варгас. В десятом Лэмпли отметил, как Мейвезер во второй раз за схватку перешел в правостороннюю стойку. «В третий раз», – выкрикнул Мейвезер, отведя на мгновение свои глаза от Варгаса. «Спасибо за поправку», – крикнул Лэмпли в ответ. Стюард усмехнулся. Он многое повидал в боксе на своем веку. Вероятно, такого он еще не видел.

Перед началом одиннадцатого раунда команда Варгаса сообщила ему, что он выиграл два последних раунда. Флойд-старший попросил своего мальчика сделать следующие три минуты запоминающимися. Вместо этого Флойд-младший в основном кружил по рингу, уклонялся от стычек и был освистан. Толпа надеялась увидеть такие действия, которыми были наполнены девятый и десятый раунды, но Флойд, похоже, прикрыл свой арсенал. Он гримасничал в углу, возможно, указывая на боль в правой руке, в то время как отец что-то тихо ему нашептывал в ухо.

– Я постараюсь сделать это для тебя, папа, – сказал Флойд-младший.

Независимо от того, что он пытался сделать, Флойд в основном передвигался и делал выстрелы наугад левой, нарезая круги в последнем раунде, и вновь на него обрушился поток свиста и неодобрительного гула перед тем, как был оглашен приговор в его пользу.

И после того как ему не удалось блеснуть, его старый противник из НВО Мерчант презрительно усмехнулся: «Мне он не кажется боксером, который стоил бы 12 миллионов долларов».

«После такого выступления, – пролаял «Boxing News», – было трудно даже поверить, что Флойд – лучший боксер второго полулегкого веса. Как тогда насчет Диего Корралеса, победившего Деррика Гейнера?» Они посчитали, что у Мейвезера не видно улучшений. «Надо признать, что Флойду только двадцать три года, но когда вы бегаете с высоко поднятым подбородком, раз за разом выбрасываете джебы и постоянно отскакиваете, то как могут люди сравнивать вас с Шугаром Рэем Леонардом?»

Отчет о прошедшем бое с Варгасом завершался выводом: «Мейвезер пытался устроить шоу, выбрасывая быстрые левые хуки и апперкоты, но к завершению каждого раунда, под нарастающий неодобрительный гул зала, возникал вопрос, станет ли когда-либо Мейвезер лидером кассовых сборов».

«В двадцать три, – говорилось в заметке «Лос-Анджелес Таймс», – Флойд Мейвезер обладает талантом для того, чтобы стать доминирующим бойцом, и умением устраивать зрелища, чтобы угождать публике. Но он не настолько хорош, насколько он сам думает… Разумеется, он недостаточно хорош для того, чтобы отказаться от предложенного НВО контракта на проведение шести боев на общую сумму в 12,75 миллиона долларов, куда еще не входит бонус за поступления от платных трансляций».

– Я вступил в бой с болями в моей (правой) руке и в запястье, – возражал Мейвезер, демонстрируя шишак под левым глазом и объясняя однообразность выступления отсутствием активных действий. – Но я не хочу оправдываться. Я перемещался по рингу больше обычного, потому что не хотел получить удар. Я дрался одной рукой. Мне надо поехать домой и поработать с отцом над защитой, переговорить с ним обо всем и подготовиться к следующему бою. Знаете, я с нетерпением жду поединка с Диего Корралесом в будущем. Мы могли бы устроить такой поединок и объединить титулы.

Во время этого интервью, данного на ринге сразу после боя, Мейвезер-старший обнимал рукой сына.

– Все, что происходило за пределами ринга, – только слухи, – сказал Флойд-младший. – Я люблю отца и всегда буду любить его, и я всегда хочу, чтобы папа был моим тренером и поддерживал меня на все сто. Я люблю отца.

Мейвезер-старший сказал, что его сыну досталось немного больше, чем они ожидали. И добавил:

– Неправильно было устраивать спарринг перед этой встречей.

Возможно, эти слова – камень в сторону новой команды Флойда.

– Это мой сын, и я люблю его, – сказал Флойд-старший. – Моя кровь течет в его жилах. Для меня он еще очень молод, совершает ошибки, но, в конце концов, все мы их делаем. Он и дальше будет их делать, иногда нам приходится платить больше, чем другим. Я надеюсь и молюсь о том, что все у него получится. Это мой сын, и я люблю его, и мы будем с ним всегда вместе.

Варгас считал, что Флойд продемонстрировал отсутствие мужества.

– Долгая бездеятельность повлияла на меня, – продолжал Мейвезер-младший. – Она повлияла на мою защиту. Удары слишком часто настигали меня. Я хочу провести следующий бой через месяц или полтора. Полгода без бокса – это слишком.

Бой с Варгасом получил телевизионный рейтинг в программе «Boxing After Dark»[53] на телеканале НВО ниже среднего. Флойд обвинил промоутера в низкой посещаемости спортивной арены.

– Разумеется, я не могу заполнить ряды, когда меня не раскручивают в рекламе, а меня не раскручивают, – досадовал он. – Люди знают меня, потому что я устраиваю для них шоу. Весь мой промоушен делается на НВО. Если Арум говорит, что я не могу заполнить зал, то тогда дайте мне уйти. Я могу довести свой контракт до конца с Арумом. Честно говоря, мне нет необходимости драться в течение двух лет. Я не отчаянно нуждаюсь в деньгах.

Арум провел развернутую беседу с журналом «КО», чтобы изложить свою позицию.

– У Флойда масса друзей, которых он слушает, – сетовал Арум. – Они говорят ему, что он – лучший боксер в мире и поэтому, мол, он должен получать такие же деньги, как Рой Джонс и Оскар Де Ла Хойя. Они дают ему плохие советы, и это мешает нашим усилиям по продвижению его на рынке… Если Флойд будет слушать своих маленьких друзей и не будет делать то, что он должен делать, это будет мешать нам по-настоящему продвигать его на рынке и подавать его так, как следует.

В том же интервью он сказал, что у Флойда есть потенциал стать такой же легендой, как Рэй Робинсон, Мухаммед Али и Рэй Леонард.

– Флойд может стать частью этой группы, – сказал он. – Но это зависит от Флойда. Ему надо с нами сотрудничать и совместно прилагать маркетинговые усилия. Оскар стал чрезвычайно популярным, потому что он смог опереться на латиноамериканцев, а мы действительно считаем, что Флойд может стать таким же популярным, как и Оскар.

Хорошо осведомленные специалисты, связанные с боксом, задавались вопросом, действительно ли Арум верил в ту рекламную шумиху, которую он поднимал вокруг Флойда, или же старый промоутер просто прибегал к красному словцу, чтобы трубить о достижениях Мейвезера.

– Для Арума он не был вторым Де Ла Хойей, – говорил один из них. – Не думаю, что Арум верил в афроамериканского бойца, который был таким техничным, но не мощным панчером. Как бы хорош ни был Флойд, я не думаю, что Арум когда-либо предвидел достижение успеха такого уровня, хотя он и был его промоутером.

Карьера Флойда переходила в категорию бизнеса, а не спорта, в котором он принимал участие как ребенок, боксер-любитель или же даже как начинающий профессионал.

Арум был нацелен на объединительный поединок Мейвезера с обладающим разрушительной мощью Корралесом, но Флойд хотел правильного поединка и правильной сделки для правильного поединка.

Спортивные СМИ, освещающие события в боксе, также стали говорить о предстоящем поединке. «World Boxing» считал, что Мейвезер выиграет по очкам с очень незначительным перевесом, однако высказал предположение, что оба бойца, если такая встреча между ними состоится, могут оказаться на полу.

Журналисты задавались вопросом, не находится ли Мейвезер в свои двадцать три года уже на спаде после того, как достиг своего максимума в боях против Эрнандеса и Манфреди.

Несмотря на все эти предположения, предстоящий бой выглядел как один из самых горячих матчей в истории бокса.

– Боб достает меня до кишок с этой схваткой с Диего Корралесом, – признавался Мейвезер. – Я больше не позволяю Бобу Аруму контролировать меня, и это беспокоит Боба. Им хочется контролировать моих друзей, и они контролируют моего отца. У меня, между прочим, были подозрения насчет того, что близкие ко мне люди, возможно, воровали. Вот почему они больше со мной не работают. Боб Арум хочет этого боя между мной и Корралесом. Он принесет деньги в карман Боба Арума, и поэтому я не знаю, хочу ли я этого поединка. Боб Арум не хочет, чтобы у меня были деньги, потому что он отдает их все Де Ла Хойе. Все, чего я прошу, это чтобы он отпустил меня. Сейчас мне радости не доставляет быть с Бобом. Думаю, он все делает против меня.

Между тем в 2000 году взрывной Корралес прокладывал свой собственный путь в категории второго полулегкого веса. Он победил Джастина Джуко в десятом раунде, затем молниеносно разгромил беднягу Эйнджела Манфреди в третьем раунде. Бездействие Флойда Мейвезера и споры вокруг контрактов стоили ему первого места в его дивизионе, поскольку многие присуждали его Корралесу. В их число входил и журнал «Ринг».

«Флойду Мейвезеру полных двадцать три года, – рассуждал «Ринг», – и он уже потихоньку сдает. Возможно, не с точки зрения мастерства, атлетизма или потенциала, необходимого для доминирования в боксе. А с точки зрения его статуса – в последнее время он не выглядел таким уж привлекательным для Красавчика. В результате того, что просто ничего не делал, Мейвезер, занимавший в рейтинге второе место, скатился до седьмого. Он даже перестал котироваться в своей весовой категории».

– Мне всего лишь надо пару настроечных боев, и я буду готов к встрече с Диего, – сказал Мейвезер. – Мне просто нужно побольше боксировать, чтобы быть острее в схватке.

Однако даже тогда имелись препятствия, мешающие проведению матча. И среди них, не в последнюю очередь – отсутствие у Флойда активности. У Корралеса были осложнения юридического характера. Его обвинили в жестоком избиении в июле беременной жены, и слушание дела в суде было назначено на октябрь. Его менеджер Барретт Силвер заявил:

– Мы к этому не относимся легкомысленно. Это серьезная ситуация. Но надо продолжать жить, а это означает, что надо планировать боксерское будущее Чико. Мы приложим все усилия для того, чтобы обеспечить проведение этой схватки с Флойдом.

НВО отозвал свое внушительное предложение на 12 млн долларов. Дибелла пояснил, что не было смысла оставлять его в силе после спорного заявления Флойда.

Но у Флойда имелся рычаг. Он знал, что люди хотели увидеть, как он будет драться с Корралесом. Возможно, он также знал, что люди заплатят хорошие деньги за то, чтобы увидеть, как долговязый, но взрывной панчер вырубит его на следующей неделе или, по крайней мере, опустит его с небес на землю с основательной шишкой. Вместо этого он подписал контракт на три боя на общую сумму в 2,25 миллиона долларов с демонстрацией в телешоу НВО под названием «КО Nation». Этот сериал из боев был ориентирован на молодых поклонников бокса.

Флойд должен был драться с Эмануэлем Бёртоном (теперь известным как Эмануэль Огастес), хитрым, умело защищающимся и временами эксцентричным бойцом с атакующим нравом. Они должны были сразиться в Кобо-холле Детройта (теперь известен как Кобо-центр)[54] спустя восемь месяцев после поединка Флойда с Варгасом, и Мейвезеру полагалось за бой 250 тысяч долларов. Журнал «КО» пропечатал, что Мейвезер «зарядился на миссию спасения, пытаясь реанимировать интерес к его стагнирующей карьере».

– Флойд делает шаг назад, чтобы иметь возможность сделать потом два шага вперед, – сказал новый шеф редакции бокса телеканала НВО Кери Дэвис, который, похоже, оценил убежденность Флойда в том, что он стоит дороже 12 миллионов долларов, от которых он отказался.

– Тот комментарий, что был дан, это все в прошлом, – сказал Мейвезер. – Все отлично в отношениях между мною и НВО.

– После этого боя я намерен в самое ближайшее время драться опять, – добавил Флойд перед тем, что можно было назвать поединком, знаменующим возвращение в возрасте всего лишь 23 лет. – Я просто рад вновь сражаться. Я просто хочу оставаться задействованным. Я отношусь ко всему, что было, так: я отказался от денег и стал злодеем. Этот парень, Диего Корралес, вроде бы лупит по ребрам свою беременную жену, а плохой парень, получается, – я. Единственное, чего я с нетерпением жду, – это победы. Либо люди придут посмотреть, как я побеждаю, либо они придут просто посмотреть, как я терплю поражение. Главное в том, что они платят за то, чтобы увидеть меня. Я знаю, в течение этих семи месяцев обо мне наговорили массу всего. Люди продолжают обсуждать, что происходит между мною и моим отцом. Все это в прошлом. Я не люблю россказней обо мне. Я даю людям быстрые и короткие ответы, но каким-то образом их передергивают. Все мое внимание сейчас сконцентрировано на поединках и на том, чтобы сохранять позитивный настрой.

Спортивный журналист, специализирующийся на боксе, Дэн Рафаэль, работавший тогда в газете «USA Today», говорил, что Мейвезер быстро поднялся, постоянно сталкиваясь с жесткой конкуренцией. Но признавал, что его «как бы забыли», в то время как Корралес, Фрейтас и кубинец Хоэль Касамайор имели в его отсутствие больше эфирного времени.

Неудивительно, что Флойда-старшего отсекли от всей команды накануне схватки с лагерем Бёртона. На место Флойда-старшего пришел его брат Роджер, чтобы направлять своего племянника как на ринге, так и за его пределами, делая тем самым разрыв между двумя Флойдами центральной частью головоломки, которая становилась все более уродливой.

Автор публикаций в «Boxing Monthly», чье имя занесено в Международный зал боксерской славы, Грэм Хьюстон, проанализировал этот разрыв:

– Индустрия бокса охладела к бойцу, который воспринимается широкими кругами как человек, проявивший отсутствие лояльности к отцу, и чье отношение в целом расценивается как отталкивающее высокомерие.

Другой автор заявил:

– Мейвезер теряет друзей быстрее, чем школьная разносчица сплетен.

В статье, опубликованной в «World Boxing», Арум заявил, что с Флойдом «невозможно иметь дело» и что «у него явно немного друзей среди фанатов бокса, поскольку его бои продаются так же плохо, как флаги Конфедерации[55] – в Гарлеме».

Флойд-старший не выносил Принса, не понимал он и его роли в карьере сына. Он считал, что малыш Флойд делает дорогостоящую ошибку, и приводил в пример собственный плачевный опыт с торговлей наркотиками. «Я навалял ошибок достаточно для нас обоих», – говаривал он.

– Джеймс Принс – ужасный тип, играющий отрицательную роль в заглохшей карьере Флойда, – рубил с плеча Флойд-старший. – Среди своих друзей мой Малыш – единственный, кто считает этого парня умелым менеджером. Я честно думаю, что НВО, сейчас забирая назад у моего сына этот большой контракт, на самом деле делает ему любезность, потому что этот тип превращает его в еще большего монстра, чем тот, в которого он уже превратился.

Лишь семьсот человек явились смотреть его бой с Бёртоном в Кобо-холл. Бойцы согласились с разницей в весе (масса Бёртона была больше. – Прим. пер.), и мировой титул Флойда в поединке не оспаривался.

– Впервые я присутствовал на бое Мейвезера, когда он дрался с Эмануэлем Огастесом, которого в то время звали Эмануэлем Бёртоном, – вспоминал спортивный журналист ESPN Дэн Рафаэль, работавший тогда на газету «USA Today». – Ему тогда был предложен целый список противников, с которыми он должен был сразиться в октябре того года для показа по «КО Nation», и у Эмануэля Огастеса были худшие показатели боев, а они выбрали его, и он задал Мейвезеру жару на всю катушку.

– Это был отличный бой, – продолжал Дэн, – и забавный, потому что у Огастеса был ужасный послужной список. Выходило, что Флойд уладил свои проблемы с НВО и появился на менее значительной программе телеканала – в дневном шоу под названием «КО Nation», которое было не в состоянии заплатить столько, сколько платили шоу в прайм-тайм. Поэтому для телесети заполучить Мейвезера было большим делом, у которого в то время было весомое имя и который был довольно большой звездой в сравнении с боксерами, появлявшимися в этой программе. Частью сделки было вернуть его на ринг в этой программе, а затем – быстро заставить его вернуться на ринг. Поэтому он дрался с Огастесом в октябре, а с Корралесом собирался сразиться уже в январе.

– В последующие годы он не раз говорил (а я слышал, как он это говорил во время пресс-конференций), что бой с Эмануэлем Огастесом был самым жестким и что он устроил ему тяжелый поединок, – рассказывал Рафаэль. – Тогда Флойд перестал выступать, это был самый длительный период в его карьере: он не дрался на протяжении без малого восьми месяцев. Для молодого парня такой перерыв был не слишком долгим, и Флойд сломал противника и одержал победу. Но бой был тяжелым…

На протяжении всего поединка действие было двусторонним. Мейвезер наносил эффектные удары; Бёртон дразнил его, а затем доносил до цели свои собственные удары. Панчи Флойда были четкими, и он выбрасывал их чаще, разбив Бёртону в четвертом раунде рот и нос в кровь, однако тот, странным образом, получал от этого удовольствие. Мейвезер дрался, стоя спиной к канатам, и делал это с захватывающим размахом. Бёртон между раундами стоял.

– Вот теперь бой только начинается, – было ему сказано перед пятым раундом. – Нам надо вывернуть его наизнанку и пробить защиту. Вот теперь давай работай.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивал Роджер у сидящего в другом углу.

– Хорошо, – отвечал Флойд.

Он выигрывал раунд за раундом, но Бёртон выбрасывал серьезные удары. Он «мейвезерил» Мейвезера. В пятом раунде он схлопотал мощный удар правой и сделал вид, что колени у него подогнулись, провоцируя Флойда на выходку с саморекламой. Улыбки публики озарили зал. У Флойда потекла кровь из носа, но он оказался точнее, и Бёртон заплатил за свою агрессию.

– У него тоже кровь течет, – подбадривали Бёртона в его углу, предупреждая не сморкаться и активнее работать по корпусу Мейвезера.

Это был бой на физическую выносливость. В шестом раунде Бёртон пытался пробиться сквозь защиту Мейвезера из скрещенных рук, но был встречен проникающими прямыми выстрелами. Бёртон продолжал подбивать Мейвезера на удары, и Флойд принимал предложение. Но, проигрывая, Бёртон контратаковал, в то время как из носов у обоих соперников текла малиновая кровь. Флойд перестроился в правостороннюю стойку, но на этот раз не было никакой возможности завязать диалог с комментаторами, которые заметили изменение его стойки.

Бёртон в конце раунда сделал глубокий вдох. Под обоими глазами у него набухали отеки.

– Он спекся, – сказал Роджер Мейвезер. – Он спекся. Продолжай делать то, что делаешь.

В восьмом раунде для оценки состояния Бёртона был вызван врач, к полному замешательству Эмануэля, однако после получения «добра» на продолжение боя он расположился в правосторонней стойке и стал охаживать Флойда ударами с обеих рук. Мейвезер продолжал выбрасывать панчи сериями, а Бёртон говорил ему, что они ему не вредили. Наблюдатели у ринга терялись в догадках, была ли сломана правая рука у Флойда, и удар гонга завершил, пожалуй, самый бурный раунд встречи. Бёртону было сказано, что, если он в девятом раунде не перестроится, его секунданты остановят поединок.

Мейвезер начал девятый раунд, осыпая противника левыми хуками в корпус и голову. Бёртон оказался под огнем, и, похоже, боль пронзила его тело, когда его секундант Нельсон Лопес взбежал по ступенькам и сказал рефери остановить бой. Неудивительно, что Бёртон не согласился с таким решением.

Мейвезер бросился к канатам и стал бить себя в грудь на глазах у толпы.

– С одной рукой, – сказал кто-то из окружения Мейвезера, когда Тодд Дюбоф вышел на ринг, чтобы поздравить его.

– Я повредил руку, – сказал ему Мейвезер. – Я знал, что он будет крепким орешком. Впрочем, это то, чего я хотел.

– Я чувствовал, что могу поймать его, – отвечал Бёртон. – Но с каждым раундом он, казалось, становился быстрее и быстрее. Он хорош. Он не смог остановить меня. Секунданты остановили бой.

Когда был объявлен приговор, безутешный Бёртон (тяжким трудом заработавший 20 тысяч долларов) надулся, укрывшись белым полотенцем, висевшим на его плечах. На шее Мейвезера висело инкрустированное бриллиантами распятие, когда он принимал поздравления от толпы зрителей.

– Это было для меня по-настоящему важно, – сказал Флойд, – потому что Эмануэль Бёртон был действительно крепок, и этот бой показал, что я могу драться под прессингом. Обе руки у меня были повреждены, а я все равно продолжал драться. Этот бой показал, что Флойд Мейвезер может драться, если надо. Полагаю, я справился с задачей. Единственное, на чем я сейчас должен сконцентрироваться, это держаться подальше от негатива. Слишком многие пытаются влезть в мою личную жизнь. Но слишком мало кто знает, что происходит в моей личной жизни, и именно поэтому я хочу ее сохранить. Я всегда буду стараться оберегать свою частную жизнь. Я всегда должен быть настороже, потому что я не доверяю людям. У меня образовался небольшой простой в выступлениях, и это было заметно. Но много званых, а мало избранных. Я чувствую, что я – избранный. Если я буду оставаться активным, я заткну всех за пояс.

И вновь Джим Брэди из «Boxing News» вылил ушат холодной воды на признательность Мейвезера, выраженную им Бёртону за то, что тот заставил его попотеть.

«Несмотря на нескончаемое извержение саморекламы, Мейвезер не великий боксер, – написал он. – Он хороший, быстрый, но называть его великим… Такой похвалы достойны ох как мало спортсменов, таких, как Шугар Рэй Леонард и Мухаммед Али».

Грэм Хьюстон из «Boxing Monthly» тоже разглядел негатив: «Недостаток в том, что он принял больше ударов, чем, вообще-то, мы привыкли видеть такое». Флойд-старший, когда поинтересовались его мнением, сказал, что в его сына попало слишком много ударов, в то время как Роджер возразил, подчеркнув, что его племянник продемонстрировал бокс, который хотели увидеть его болельщики, поединок, наполненный активными действиями.

– Когда мой сын был со мной, вы почти никогда не видели, чтобы удары соперника достигали его, – сказал Флойд-старший. – Но на днях в него попало больше ударов, чем за всю его карьеру. К счастью, парень не мог выстреливать панчи. Я нужен моему сыну. Но знаете что? Он сам на это вызвался.

У Роджера было иное представление. Разумеется, он сам вызвался:

– Я не видел, чтобы его избивали. Я не видел, что он дрогнул. Причина, по которой он принимал на себя удары, заключалась в том, что он рискует. Но для того, чтобы стать великим боксером, вам надо рисковать. Разница в том, чем я занимаюсь с Флойдом, по сравнению с тем, что делал его отец, заключается в том, что я учу Флойда атаковать… Более атакующий настрой, думаю, его самый ценный актив.

Мейвезер-старший в любом случае был при делах даже без сына. Он работал тренером у Оскара Де Ла Хойи, который покинул гнездо компании «Top Rank» и занялся созданием собственной рекламной империи под названием «Golden Boy Promotions» (Рекламное агентство Золотого Мальчика).

Роджер вновь утверждал, что бой с Бёртоном и вызванное им всеобщее возбуждение способствовали росту карьеры Флойда.

– Сегодня, – говорил он, – интерес к нему сильнее, чем тогда, когда восемь месяцев тому назад он покинул бокс. Когда он победил Грегорио Варгаса, он сделал это с легкостью, но сам бой вышел скучным до безобразия.

Братья Мейвезеры, Флойд-старший и Роджер, с удовольствием унижали друг друга в средствах массовой информации.

Флойд-старший, который никогда не стеснялся в выражениях, мог заявить что-нибудь вроде: «Чтобы бинты наматывать и перчатки надевать, он еще подходит, но тренер из него никудышный». Или такое: «Роджер не мог слово «защита» правильно написать». После чего, переходя еще больше на личности, указывал на поражения у Роджера нокаутом:

– У него привычка злоупотреблять перетренировкой своих бойцов, и ему наплевать, будет ли Флойд нокаутирован, поскольку сам привык спать на глазах у зрителей.

– Отец Флойда не понимает, чего это стоит – продать боксера, – парировал Роджер, отвечая брату. – Я же знаю, что значит продать боксера, потому что я сам себя продавал. Вот почему сегодня люди все еще помнят меня. Вы же не хотите, чтобы люди помнили о вас, говоря: «Он был великим боксером, но от него несло». Я хочу, чтобы он стал таким боксером, о котором говорили бы больше всего. Когда вы видите меня в углу ринга с малышом Флойдом, вы знаете, что впереди вас ждет фейерверк.

Первоначально Роджер, похоже, не хотел ввязываться в перебранку, но в конечном итоге он закончил тем, что стал принижать достижения брата, когда вражда между ними пошла зуб за зуб.

– Да против кого он дрался, черт возьми? – спрашивал он Грэма Хьюстона. – В смысле, какие из поединков моего брата можешь ты вспомнить?

– С Шугаром Рэем Леонардом, – отвечал Хьюстон.

– Это был единственный бой, о котором кто-то помнит, – продолжал Роджер. – Он никогда не боролся за мировой титул. Теперь я в любой день жду, что он перепишет историю и начнет утверждать вокруг, что он был чемпионом. А это мое имя занесено в книги по истории. Скольких чемпионов мира он победил? Кто он такой, чтобы критиковать меня?

Роджер давно уже отказался от роли миротворца между отцом и сыном.

– Мне приходилось, бывало, вставать между ними, – говорил он. – Но вы спросите нашу мать, семейка у нас непростая.

Мейвезер-старший утверждал, что это он заложил основы развития Флойда-младшего, тренируя его в детстве и в подростковом возрасте. Роджер же записывал на свой счет развитие Флойда-младшего как профессионала в то время, когда Флойд-старший сидел в тюрьме.

– Моему брату удобно делать вид, будто он забыл, что это я подготовил Флойда к Олимпийским играм, а не его отец, – распалялся Роджер. – Это я тренировал племянника перед его первыми четырнадцатью профессиональными поединками. Флойд завоевал титул в четырнадцатом профессиональном бою! Так кто тогда заложил основы всего этого?

У Флойда-младшего, однако, были и отвлекающие факторы. Роджер сказал, что ему не хватало дисциплины, которая соответствовала бы его таланту.

– С Флойдом надо обращаться мягко, – говорил он. – Единственное, что я знаю, – он очень крепок духом. Если он не захочет чего-то делать, то не будет, хорошо это или плохо для него.

По словам одного из журналистов, Джеймс Принс баловал Мейвезера, потому что любил тусоваться с ним. «Дикие вечеринки, об устройстве которых Принсом ходили легенды, смертельно опасны для боксера», – вторил другой.

Болельщики хотели видеть Флойда не участником смертельно опасных вечеринок; они хотели видеть его в бою со смертельно опасным панчером по имени Диего «Чико» Корралес. Это был один из обязательных боев, и о проведении его было объявлено вскоре после поединка с Бёртоном.

Мейвезеру предстояло встретиться с «лесорубом» дивизиона в схватке, шансы победить в которой оценивались знатоками 50 на 50. Градус их соперничества нагнетался. Оно переросло в настоящую злобу.

Фейерверк действительно ожидался. И кровь тоже. Кровопускание.