Мистер Февраль

Глава 12

Кэти

— Куда мы едем?

Я смотрела я окно, но была совершенно незнакома с этим участком дороги. Мы петляем возле побережья, с дороги открывается потрясающий вид на океан.

— Почти приехали. Это моё любимое место. Это причина, по которой я открыл свой ресторан возле воды.

Я сажусь немного прямее и пытаюсь понять, о чем он говорит. Я заинтригована тем, куда мы направляемся, он откровенен со мной, но физически увидеть то, что в первую очередь вдохновило его, для меня захватывающая идея.

Он замедляет блестящую чёрную машину и включает сигнал поворота.

Мы сворачиваем на узкую гравийную дорогу и едем до тех пор, пока не достигаем берега.

Он выключает двигатель и улыбается мне.

— Хорошо, улыбашка, вылезай.

Я оглядываюсь, выходя из машины, и вижу, насколько здесь все вдохновляющее, красивое и нетронутое.

Прямо сейчас я чувствую себя так, будто мы единственные люди в мире.

Я слышу, как он закрывает багажник машины и вижу, что он держит в руках корзину для пикника и одеяло. Это очень мило.

— Здесь нет кричащих детей, — с улыбкой замечаю я.

Он подмигивает мне.

— В конце концов у меня не просто красивое личико.

Возможно он и шутит, но у него на самом деле красивое лицо. Особенно здесь на лёгком океанском воздухе. Он выглядит так, будто вернулся домой.

— Вниз по этой тропинке. — Он указывает направление локтем.

Я предлагаю взять что-нибудь у него из рук, но он просто качает головой и улыбается своей великолепной широкой улыбкой.

Я бреду вниз по тропинке, чувствуя себя ребёнком, впервые попавшим на пляж.

Это место совсем не похоже на те пляжи, которые я обычно посещаю. Там все заполнено людьми и энергией.

Это место является полной противоположностью. Мы здесь одни, и я никогда прежде не слышала такой умиротворяющей тишины.

Я слышу, как волны мягко разбиваются о берег, и слабый крик чаек вдалеке.

Мы достигаем конца заросшей тропы и выходим на тёплый золотистый песок.

Я наклоняюсь и снимаю обувь, подбегаю к кромке воды и смотрю, как она омывает пальцы ног.

Я смеюсь и кружусь.

Это место невероятное.

Я перестаю кружиться, поворачиваюсь лицом к Джексону и обнаруживаю, что он стоит возле моей обуви и с сильным любопытством наблюдает за мной.

— Здесь красиво, — кричу я ему.

— Ты красивая, — кричит он мне в ответ.

Это должно было бы выглядеть как плохая попытка лести или как избитый подкат, но почему-то это не так.

Я никогда не слышала более искренних слов в своей жизни.

Он ставит корзину и тоже снимает свои туфли.

Я не могу оторвать от него глаз. Никогда бы не подумала, что напряжение может нарастать на таком расстоянии, но, видимо, я ошибалась.

Я чувствую, как его глаза ласкают мою кожу почти так, будто он на самом деле касается меня.

Затаив дыхание, я наблюдаю, как он идёт по моим следам на песке, пока не оказывается прямо передо мной.

— Это мой маленький кусочек рая, — бормочет он, медленно протягивая руку, чтобы обхватить мой подбородок.

Сейчас мы стираем границы нашей дружбы, но у меня нет сил, чтобы думать о том, чтобы остановить это.

Между нами есть что-то. Мы оба это знаем. И именно наше решение по поводу того, что с этим делать, определит то, что будет происходить с этого момента.

— С тобой здесь всё по-другому. — Он говорит тихо, хотя мы здесь одни.

— По-другому хорошо или плохо? — шепчу я.

— Все становится лучше, когда я делю это с тобой.

Вода омывает наши ноги, пока мы стоим здесь, запертые в молчаливой изоляции, в идеальной атмосфере, и все это кажется таким далёким от реального мира.

Возможно именно тот факт, что всё это кажется нереальным, делает мягкие прикосновения наших губ нормальными.

Мои руки осторожно тянутся к его рубашке, а его губы движутся синхронно с моими.

Поцелуй такой страстный и нежный одновременно, что трудно представить, что он когда-нибудь прекратится.

Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, Джексон так тяжело дышит, что кажется, будто он пробежал милю.

— Откуда это взялось? — шепчу я, когда он прижимается своим лбом к моему.

— Я не знаю, — шепчет он в ответ. — Я знаю только, что когда я с тобой, всё оживает.

— Боже мой, Брин, возможно, все-таки гений. — Я стону от удовольствия, заглядывая в последний из контейнеров, которые Джексон принёс сюда для нас.

— Если есть что-то, что он умеет делать, кроме болтовни, так это готовить, — отвечает Джексон, сидя на своём месте на одеяле.

Он лежит на спине в солнечных очках и без рубашки, греясь в лучах полуденного солнца.

Я восхищалась им гораздо больше, чем хотела бы признавать, но было невозможно этого не делать. Он потрясающий, а та уверенность, что он излучает, не позволяет мне отвести от него взгляд.

— Тебе идёт быть здесь.

Я удивлённо смотрю на него. Не вижу его глаза из-за тёмных очков, но предполагала, что они закрыты, а не наблюдают за мной.

— Спасибо, что привёз меня сюда, ты определённо загладил вину за прошлую ночь.

Он хватает бутылки с водой, стоящие рядом с ним, отбрасывает их в сторону и жестом предлагает мне прилечь рядом с ним.

Я ложусь и пялюсь на лёгкие облака, лениво плывущие по небу.

— Не знаю, о чём я думал, когда собирался увидеть её вчера ночью.

— Я думаю, что текила, вероятно, думала вместо тебя.

— Прости, Кэти, — говорит он, удивляя меня.

— За что?

Я поднимаю руку в воздух и пальцем обвожу фигуры, которые вижу. Я чувствую, что он наблюдает за мной.

— За то, что снова напился, что позвонил тебе… За то, что собирался увидеться с Лиззи…

— Ты не должен извиняться передо мной ни за что из этого, ты не обязан передо мной объясняться.

— Я знаю, что не должен, но я хочу.

Не знаю, что на это ответить. Я не хочу его извинений. Если быть честной самой с собой, то я не уверена, чего хочу.

— Если уж на то пошло, то тебе следует извиниться за то, что ты пописал на колесо моей машины, когда я отвозила тебя домой, — шучу я, пытаясь поднять настроение.

Мужчина рядом со мной не тот игривый Джексон, к которому я привыкла за последние несколько недель. Тот, кто лежит у меня под боком — это более серьёзная его версия, и я не уверена, как мне себя вести с ним.

Будто пребывание здесь разрушило его барьеры и защиту.

— Господи, я писал на твою машину? Мне правда очень жаль, извини.

— А ещё ты сказал мне, что мы должны быть как Мила Куни и Эштон Катчер, — говорю я со смехом.

Он смеётся.

— Что, чёрт возьми, это вообще значит?

— Могу ошибаться, но думаю, что ты сделал отсылку на их фильмы, где они оба играли друзей с привилегиями. Могу добавить, что это были разные фильмы, но основной посыл такой.

— Может быть я имел в виду, что нам нужно пожениться и завести парочку детей, — дразнит он.

— О, да, уверена, что именно к этому ты и твой пьяный член свели тот разговор.

— Не уверен, что мой член был пьян, — смеётся он.

— Почему же он тогда писал на мою машину?

— Тише, — смеётся Джексон глубоким смехом, и я чувствую вибрацию у себя под боком.

— Знаешь что, улыбашка, думаю, что встреча с тобой была лучшей вещью, произошедшей со мной за долгое время.

Знаю, что он имеет в виду дружбу со мной, но моё сердце не совсем улавливает этот посыл, поскольку сейчас оно колотится в моей груди со скоростью тысяча километров в час.

Я хорошо знаю себя, и я знаю, что влюбляюсь в Джексона, даже если совсем чуть-чуть.

Гипотетически я сейчас балансирую на краю обрыва. Прямо сейчас с него свисают только мои пальцы, но я знаю, что достаточно всего лёгкого ветерка, чтобы все моё тело последовало вниз.

Он закидывает руку мне на плечо, и я поднимаю голову, чтобы положить её на его обнажённую руку.

— Нам лучше вернуться, начинает холодать.

— Нужно ли нам это делать? — шепчу я. — Я могла бы остаться здесь навсегда.

Я не хочу ничего больше, чем остаться здесь с ним, где мы только вдвоём и ничего другого не имеет значения.

Я знаю, что всё вернётся на круги своя, когда мы покинем этот пляж, и меня это устраивает, потому что если бы всё это между нами было реально на самом деле, то существовало бы везде, не только в этом уединённом раю, но я не уверена, что готова отказаться от этого. Я хочу ещё несколько мгновений.

— Хотел бы я, чтобы мы могли остаться, — шепчет он, пока его пальцы рисуют лёгкие узоры на моей руке.

Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Я хочу впитать этот день и всё, что с ним связано, прямо в душу.

Мы лежим вместе, кажется, что целую вечность, прослеживая фигуры из облаков и смеясь вместе, прежде чем Джексон объявляет, что, наконец, пришло время уходить.

Он держит меня за руку весь обратный путь до машины, а потом мы едем назад в нежеланную реальность.

С поцелуя на пляже прошло два дня, и этого как будто никогда и не было. Если бы не песок в моей обуви и солнечные ожоги на плечах, я могла бы поверить, что вообразила себе весь этот день.

Я не знаю, рада ли тому, что между нами не осталось затяжной неловкости после того, как мы пересекли черту, или опустошена из-за того, что это не привело ни к чему большему.

Джексон не готов к чему-то большему, так что я полагаю, что в конце концов это к лучшему, что мы все ещё друзья после того, как отбросили осторожность.

Я счастлива тому, что у меня есть с ним. Он так быстро стал важной частью моей жизни. Он тот человек, с кем я хочу поговорить, когда со мной происходит что-то забавное или когда у меня новый клиент. Он первый, кому я пишу утром и последний, кому я пишу ночью.

Если Тилли продолжит вести себя как невеста из ночного кошмара, мне, возможно, придётся попросить Джексона полностью заменить её на посту моего лучшего друга.

— Ты, вообще, меня слушаешь? — рявкает на меня та самая упомянутая невеста из ночного кошмара, протягивая два образца сиреневой ткани, оттенки столь близки, что с первого взгляда вы бы не заметили разницы.

— Вообще, нет, — говорю я, зевая.

Я устала. Мы пробыли в свадебной студии больше двух часов, и все, что мы выяснили на данный момент, это то, что Тилли хочет платье белого цвета с жёлтым оттенком, а я буду в сиреневом.

— Свадьба через шесть недель, Кэти, — говорит она мне, её тон полон возмущения.

— Поверь мне, Тиллс, я прекрасно знаю.

Её глаза расширяются, и она выглядит так, будто её вот-вот охватит масштабная паническая атака.

— Дыши, — требую я. — Отойди от образцов с цветом.

Она роняет ткань и делает глубокий вздох.

— Теперь подойди к той стене и выбери платье для примерки.

— Я хотела сшитое на заказ.

Я мило улыбаюсь ей.

— Ну, не повезло, милая, как ты и сказала, у нас есть шесть недель. Лучшее, что эти дамы могут сделать для тебя, это найти что-то готовое, а затем переделать платье так, чтобы оно было именно таким, какое ты хочешь, хорошо?

Она выдыхает.

— Что, если…

— На этот раз никакие деньги не помогут, Тиллс. Я говорила тебе начать думать о платье несколько недель раньше.

— Ну, ты могла бы сказать, что мне действительно нужно слушать тебя, — сказала она, надуваясь.

— Ну, во избежание недоразумений, с этого момента как насчёт того, чтобы слушать меня всегда, ладно?

На данный момент моё терпение серьёзно истощено, мне приходится продолжать напоминать себе, что она моя лучшая подруга, и я бы разбиралась здесь с её театральными представлениями вне зависимости от того, была бы я организатором свадьбы или нет, но становится всё труднее сдержаться и не встряхнуть её, напомнив о её обязанностях.

Она смотрит на ряд платьев. Это не просто готовые платья. Все они сделаны вручную и единственные в своём роде, но у меня не хватает терпения проходить с ней через все это снова.

— Я веду себя как дива, не так ли? — спрашивает она, морщась.

— Это преуменьшение, — бормочу я.

— Насколько сильно ты хочешь дать мне пощёчину?

— Мои ладони буквально дёргаются, — говорю я, изо всех сил стараясь не улыбнуться.

— Хочешь ударить меня, чтобы тебе стало легче? — спрашивает она меня с плохо скрываемой ухмылкой.

Я делаю глубокий вдох и уголок моего рта дёргается в улыбке. Тилли вернулась. Она все ещё чертовски сумасшедшая, но это её нормальный уровень сумасшествия, не та одержимая её версия, что была здесь все утро и восемьдесят процентов всего времени за прошедшие несколько недель.

— Или я могу попросить Риса заплатить больше? — предлагает она, морща нос и глядя на меня.

— Ты собираешься разорить этого мужчину, — говорю я, удивлённо качая головой. — Как насчёт того, чтобы ты просто примерила парочку тех платьев и пообещала никогда больше не угрожать мне образцами фиолетовой ткани?

— Они сиреневые, ты, дикарка, — говорит она мне с широкой ухмылкой.

— Не начинай снова, — смеюсь я.

Она просматривает пару висящих платьев и снимает одно, чтобы рассмотреть поближе.

Я поворачиваюсь к швее, которая практически прячется в углу, и показываю ей палец вверх, веля ради всего святого подойти к ней. Если мы сможем приручить это чудовище, пока она чувствует себя расслабленно, то этот день пройдёт чертовски гладко.

Она спешит забрать платье у Тилли, и я делаю мысленную заметку попросить Риса дать ей щедрый бонус.

— Однажды ты сможешь отплатить мне за это, превратившись в адскую невесту, когда будешь выходить замуж, — говорит Тилли, протягивая перепуганной женщине другое платье.

Я фыркаю от смеха.

— Давай сейчас не будем забегать вперёд. У меня даже нет парня.

— О, конечно есть, — размышляет она, направляясь в примерочную, — просто ты ещё об этом не знаешь.