Мистерия убийства

Глава 23

Хотя «Голубой попугай» располагался всего в паре кварталов от Стрип, он стоял на несколько ступеней ниже по сравнению с другими казино. Заведение поражало своим потрёпанным видом. Несколько перегоревших трубок на гигантском световом табло придавали неоновому попугаю забавный вид. Создавалось впечатление, что птица линяет.

Я подъехал к охраняемой парковке и передал ключи от машины величественного вида человеку лет примерно шестидесяти. Он, в свою очередь, вручил мне яркую квитанцию на выезд, сопроводив это действие суровым кивком. Я подумал, что поскольку вся экономика Вегаса сводится к сфере услуг, то здесь должно находиться множество людей подобного типа — франтоватых, весьма уважающих себя отставников, похожих на членов совета директоров крупной корпорации. В шесть часов вечера заведение и внутри выглядело потёртым и убогим. Игра шла лишь за двумя столами, занавес на сцене был закрыт, а зал — почти пуст. Несколько самых закалённых бойцов орудовали у игровых автоматов, но большинство посетителей явились в «Попугай» ради так называемого раннего ужина ценой в три доллара девяносто девять центов.

Усталая женщина в платье с рисунком под шкуру гепарда, тяжело вздохнув, повела меня к кабинету босса. Офис оказался десятифутовым помещением, со стенами, обшитыми пластиком, сильно вытертым пурпурным ковром на полу и письменным столом из древесностружечных плит. Фанеровка на столешнице начала облезать и в некоторых местах уже скручивалась в трубку. Клей Риггинс оказался лысым субъектом с бегающими глазками, и на вид ему можно было дать лет пятьдесят, хотя сам он, похоже, с этим не соглашался, о чём свидетельствовала большая бриллиантовая фенечка в левом ухе. Видимо, когда-то парень знавал лучшие времена. Когда я вошёл, он разговаривал по телефону, держа в свободной руке банку «Д-р Пеппер». Риггинс приподнял банку в знак приветствия и продолжил беседу. Речь шла о ремонте плавательного бассейна.

Я стоял минут пять, пытаясь подсчитать число находящихся в комнате пустых банок «Д-р Пеппер» и размышляя, какую полезную информацию можно извлечь из мистера Риггинса. Банок оказалось четырнадцать, а насчёт информации я особых надежд не питал. Да и о чём могла идти речь, если я понятия не имел, что именно надеюсь узнать? «Что-нибудь, — произнёс поселившийся в моей голове Шоффлер и сразу добавил: — Расследование часто идёт окольными путями, и парень способен сказать нечто такое, что в будущем можно будет связать с другими, пока не известными тебе фактами».

— Прошу прощения, — извинился Риггинс, положив наконец трубку, — но в наше время, чтобы решить пустяковый вопрос, надо подгонять стадо бездельников. Вы наверняка понимаете, что я имею в виду. — Он покачал головой и продолжил: — Вы пришли по поводу сестёр Габлер, не так ли?

— Именно так.

— Готов вам помочь, но я почти не знал этих девочек, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Но они работали у вас восемь месяцев, — напомнил я.

— Да, да, да. Но у меня работает множество людей. Я тех двух как раз и не знал. Мне даже было не известно, где они живут.

О чём ещё я мог его спросить?

— А как они… а как они работали? Хорошо или не очень?

— У нас было шоу с птичьей темой. Сестры выходили на сцену в своих нарядах, стаскивали топы и трясли сиськами вместе с дюжиной других девчонок, пока солисты — певцы и танцоры выделывали свои номера. Не могу сказать, что у сестричек это здорово получалось. На них работало то, что они близнецы, вот, пожалуй, и все.

— Хм…

— Дело в том, что они даже не были красотками, — поделился Клей Риггинс. — Я им постоянно твердил, что надо больше работать над собой. Чуть уменьшить носы и увеличить сиськи. — Он издал лающий смешок. — После этого, говорил я им, я, возможно, стану больше показывать вас публике. Вот так… — Мистер Риггинс с шумом выдохнул воздух и забарабанил пальцами по столу.

— А что вы подумали, когда они не явились на работу?

— Вообще-то, — сказал он таким тоном, словно никогда об этом и не думал, — это было на них не похоже. Надёжные девочки, надо отдать им должное. Не пропустили ни единого дня.

— И вы не удивились, когда они не пришли? Вам не пришло в голову, что с ними могло что-то случиться?

Он задумался, подёргал руками так, словно отталкивал от себя подобную идею, и промолвил:

— Нет. Это же Вегас, сынок.

— И что же вы всё-таки подумали?

— Хотите знать правду? — потеребил он серьгу. — Я подумал, что они укатили домой. Устроились на работу в супермаркет или лавочку. Какую-нибудь «Молочную королеву» или что-то в этом роде. Я подумал, что они, подобно большинству приезжающих сюда девочек, надеялись встретить прекрасного принца или попасться на глаза какому-нибудь голливудскому режиссёру или кому-то другому из тех, о ком мечтают девчонки. «Когда сестры поняли, что этому не суждено сбыться, — подумал я, — они упаковали чемоданы». Девочки были немного застенчивыми и поэтому не решились поставить меня в известность. Во всяком случае, я так думал. — Он пожал плечами и допил то, что оставалось в банке «Д-р Пеппер». — Хотя всё могло быть совсем не так.

— Что вы хотите этим сказать?

— Тамми. Она жила с ними в одной квартире и привела сестричек ко мне. Славная девочка. Сейчас работает в «Сэндсе». Близнецы сообщили ей, что им предстоит прослушивание и, возможно, они скоро сменят работу.

Я напрягся — это было что-то новенькое.

— Какое прослушивание?

— Тамми мне этого не сказала, — пожал плечами Риггинс.

Тамми и её жених Джейм жили в новом кондоминиуме в пяти милях от города по направлению к Гуверовской плотине. Их гостиная была пустой, если не считать огромного телевизора и чрезмерно пухлой софы.

— Мы только что переехали, — извиняющимся тоном пояснила Тамми. — Но скоро здесь будет замечательно! Хорошо, что мы с Джеймом — минималисты. Правда, дорогой? — Она одарила жениха улыбкой мощностью по меньшей мере в один мегаватт и попросила принести мне стул.

Джейм притащил из обеденной ниши видавший виды стул с прямой спинкой. Молодые люди уселись рядышком на софе, стараясь держать руки подальше друг от друга. Но им это плохо удавалось.

— Тамми уже рассказывала об этом миллион раз, — предупредил меня Джейм. — Думаю, ей нечего добавить.

Тамми с восхищением взглянула на своего рыцаря-защитника, затем перевела взгляд на меня и опечалилась:

— До сих пор не могу в это поверить. Они были такие конфетки, такие хорошие девочки. — Её милое личико ещё более погрустнело, — Это так ужасно!

Джейм, дабы ободрить невесту, обнял её и клюнул в щёчку.

— В каком смысле «хорошие»?

— Да во всех смыслах, — ответила Тамми. — Готовы были сделать для вас все. И кроме того, — она взглянула на Джейма, — они были немного наивными.

— Она хочет сказать, что девочки не имели сексуального опыта, — пояснил Джейм.

— Джейм! — негодующе воскликнула она и наградила любимого лёгким девичьим шлепком.

— Но он же спросил, — произнёс в своё оправдание Джейм. — Так почему бы ему не сказать то, что ты думаешь? Я не был знаком с этими девочками, но, судя по тому, что говорила мне Тамми, они были… слегка не в себе.

— Он прав, — подтвердила Тамми, сопровождая вздох печальным покачиванием головки. — Они были та-аа-кими наивными… Верили мужчинам, когда те утверждали, что не женаты!

— Ты мне говорила, что они даже не знали, что такое минет. Думали, что это какая-то французская жратва. И тебе пришлось им все объяснять.

— Джейм! — Очередной шлепок.

— Я всего лишь хочу спросить: на какой планете они жили?

— Выходит, они не часто встречались с мужчинами?

— Очень редко. Я прожила с ними под одной крышей почти год, и за это время каждая имела не больше пары мужчин. Поймите меня правильно, девственницами они, конечно, не были, но считали, что для занятия сексом нужна любовь. Вы представляете?! Ведь подобные взгляды очень ограничивают вашу светскую жизнь в Лас-Вегасе. Они терпеть не могли выступать с голыми сиськами, и им жутко хотелось сменить работу.

— И никаких прошлых дружков или настойчивых преследователей, вызывавших у них тревогу? Никаких поклонников или… хм… тех, кто с ними амурничал? Хотя бы с одной из них.

— Я встретила Джейма примерно за две недели до того, как сестры пропали, и… — посмотрела она на жениха, — это была любовь с первого взгляда. Возможно, они кого-то и встретили за эту пару недель. Не знаю. Я была жутко занята. Но, скорее всего, у них никого не было.

Джейм погладил её бедро и поцеловал в шею, а я ощутил себя человеком, подглядывающим в замочную скважину.

— Парни подгребали к ним постоянно, — продолжала Тамми, — но домой они никогда никого не приводили. Они были не такими. И я учила их быть осторожными. В «Попугае» есть специальный человек, который после работы сопровождает девочек до машины. Но несмотря на это, я всегда говорила им, что, прежде чем сесть в автомобиль, надо проверить, не притаился ли кто-нибудь на заднем сиденье. Всегда следует знать, кто у вас за спиной.

— А не видели ли вы, случайно, около них человека с собакой? Собака породы уиппет.

— Нет. Клара боялась собак. Они предпочитали кошек.

Я поинтересовался, не увлекались ли сестры Габлер средневековыми фестивалями или ярмарками?

— А что это такое?

— Это, Тамми, такие заморочки с рыцарями и прочим дерьмом в том же роде, — наставительно произнёс Джейм. — Как в фильме «Экскалибур». Мой двоюродный братец Уилсон затащил меня на такое мероприятие пару лет назад. Мне всё это показалось сущим говном, но кузен обожает подобную хреновину. — Он снова погладил бедро невесты. — Впрочем, это как раз то, что сёстрам могло быть по вкусу.

— Не думаю, — вмешалась Тамми. — Они, как бы это сказать… не были историчными. Сестры обожали смотреть фильмы про Гарри Поттера, — просветлев лицом, добавила она.

Я спросил у Тамми, что, по её мнению, могло с ними произойти.

— Не знаю, — глядя на Джейма, ответила девушка. — Наверное, какой-нибудь псих… А кто же ещё? Наверняка — психопат. Тот, кто следил за ними от самого «Попугая», чтобы узнать, где они живут. Тайком крался следом. — Она крепко зажмурилась и добавила: — Жуть как страшно.

— После того как Тамми увидела брошенных кошек, я не позволял ей даже приближаться к старой квартире, — сказал Джейм. — Ещё до того как копы нашли тела, Тамми знала, что произошло нечто ужасное. Она это просто знала.

— Да, и это тоже было очень печально, — произнесла Тамми. — Я имею в виду кошек. Я пыталась найти для них новый дом, но у меня ничего не получилось, и пришлось отправить бедняжек в кошачий приют.

— Клей Риггинс упомянул о каком-то прослушивании, — заметил я. — Вы об этом что-нибудь слышали?

— О да! Это та-а-ак печально. Они так этому радовались. Ведь девочки протирали задницу на курсах, где учат говорить, ходили в танцклассы, отбеливали зубы. И похоже, всё это было не зря. И вот такое…

— А какое прослушивание им предстояло? С какой целью?

— Какое-то магическое шоу, — пожала плечами Тамми.

— Магическое шоу? Вы хоть что-то о нём знаете?

— Это было… это было через два дня после того, как я встретила Джейма. Мне о прослушивании сообщила Клара, когда я позвонила им, чтобы сказать, где нахожусь. Я знала, что они тревожатся. Клара говорила, что они наконец попали в яблочко. Она была в экстазе, но… я звонила по мобильному и вдобавок с работы. Поэтому в детали не вдавалась.

Эзме Брюстер, владелица и одновременно жилица пансионата «Паломар апартамент», приветствовала меня радостными возгласами. На вид ей было лет шестьдесят, а может, и все семьдесят. На груди дамы, на бусах из горного хрусталя, висели очки для чтения. В одной руке она держала пульт дистанционного управления цветным телевизором, а в другой — дымящуюся сигарету. Махнув сигаретой в сторону включённого ящика, она сказала:

— Входите, дорогой, но не открывайте огня с порога. Я кое-что смотрю.

На экране шло ток-шоу Маури Пович.

— А теперь взглянем на правильный ответ, — предложила Маури.

Камера обратилась в сторону чёрного подростка. Парнишка сидел с низко опущенной головой, украшенной по меньшей мере тысячью тугих косичек. Затем нам показали весело улыбающегося малыша.

— Итак, отцом двухлетнего Девона, — торжественно провозгласила Маури, открывая конверт, — являешься… ты, Доннел!

Какая-то явно страдающая ожирением женщина вскочила со стула, исполнила нечто вроде победного танца и затрясла кулаком, проклиная паренька с косичками. Слов её мы не слышали, а губы, когда она изрыгала проклятия, покрывала туманная рябь.

Эзме выключила телевизор и притушила сигарету.

— Идиотская передача. Ну и пусть. В моём возрасте уже нет ни малейшего желания заниматься решением ближневосточных конфликтов. Итак, вы пришли, чтобы поговорить о девочках Габлер. Чем я могу вам помочь?

— По правде говоря, не знаю, — признался я и, представившись, объяснил, почему занимаюсь убийствами близнецов.

— О Боже! Так это вы. Ну, конечно. Маленькие мальчики. Я видела вас по телевизору. Ужасно, ужасно… Так вы считаете, что может существовать какая-то связь между вашим делом и делом Клары и Карлы? Великий Боже… Вообще-то девочки, будь я проклята, были лучшими из всех моих жильцов. Какой ужас! Платили вовремя. Квартира всегда была чистой, как стёклышко. Мужчин не приводили. Когда они пропали, я находилась в лечебнице. Дисбаланс электролитов или какая-то другая хреновина в этом роде. Если бы я была дома, то, будь я проклята, заявила бы об исчезновении значительно раньше, чем это сделали другие.

— Значит, вы встречались с ними регулярно?

— Каждый божий день. Они были домашними птичками. В город выезжали крайне редко.

Я задал ей стандартную серию вопросов о высоком мужчине, тощей собаке и средневековых фестивалях. Ответ был одним и тем же: «Нет, нет и нет, насколько мне известно».

— Вы слышали что-нибудь о прослушивании на предмет их участия в магическом шоу?

— Да. И это делает событие особенно печальным. Они трудились как проклятые, совершенствуя свои таланты. Тратили все свои с таким трудом заработанные деньги на оплату разных уроков. И вот когда они наконец прорвались… — Она тяжело вздохнула и тут же зашлась в кашле.

— Кто хотел их прослушать?

— Это было новое шоу, — ответила Эзме, постучав пальцем по лбу. — Оно должно было вскоре открыться. Впрочем, предстояло ещё несколько недель репетиций. Клара говорила мне, как шоу должно было называться… — Она снова вздохнула и, пытаясь вспомнить, подняла глаза к потолку. — «Мересса-шоу»? «Марасса»? «Малесса»? Одним словом, что-то в этом роде. Прослушивание, как мне кажется, должно было состояться в «Луксоре» или в «Мандалай-Бей».

Я поинтересовался её мнением о том, что могло случиться.

Она затянулась очередной сигаретой и, немного помолчав, ответила:

— Я думаю, что какой-то псих заманил их в Красные скалы и убил ради развлечения.

— Да, такова господствующая версия.

— А что ещё могло быть? Полиция докопалась до их школьных дней, прочесала родной город, но ровным счётом ничего не нашла. В убийстве, как мне кажется, не было ничего личного. Вы понимаете, что я хочу этим сказать?

— Вы так думаете?

— Да. Никто не предъявил каких-либо требований. Сексуальные мотивы тоже отсутствуют. Это и заставляет меня думать, что девочек убили ради развлечения.

— Не исключено.

— Если смотреть телевизор столько, сколько смотрю я, — заметила Эзме, — то начинаешь понимать, до чего могут докатиться люди. Судя по реалити-шоу и новостям, мы приближаемся к нравам Древнего Рима. Разница лишь в том, что, когда у нас начнутся гладиаторские бои, какая-нибудь Барбара Ва-Ва будет брать у парня интервью, перед тем, как тот выйдет на арену. А гладиатор горячо поблагодарит всех, кто дал ему возможность умереть перед камерой. Своего агента. Своего стилиста. Личного тренера.

— Я могу взглянуть на их бывшее жильё?

— Там просто не на что смотреть, дорогуша. В их квартире сейчас обитает молодая пара с младенцем.

— А что случилось с вещами?

— Я держала квартиру в первозданном состоянии три или четыре месяца. Пожиток у девочек было немного, а то, что они имели, гроша ломаного не стоило, но я всё никак не могла заставить себя очистить помещение. Полиция в конце концов отыскала в Северной Дакоте какую-то их кузину, но та ничего не захотела взять. Ни единой вещи. Печально, не правда ли? Она не была знакома с девочками и даже не пожелала их хоронить. Их закопали здесь за счёт штата. Я же в итоге отдала всё, что осталось полезного, в «Алое сердце». Эти филантропы пришли и все забрали.

Поскольку запас моих вопросов был исчерпан, я поблагодарил миссис Брюстер и поднялся.

Но старушка меня остановила.

— Великий Боже, — сказала она. — Что вы подумали, увидев те откровенные наряды, в которых они погибли? Ведь вы наверняка решили, что они были на просмотре или прослушивании, не так ли?

— Вы думаете?

— А разве вы так не считаете? Какой-то псих заманил девочек в ловушку, сыграв на их надеждах и мечтах. Он заставил их надеть сценические костюмы, произнести слова роли, потанцевать, а затем… вынудил бедняжек отрепетировать своё собственное убийство. — Дама покачала головой и снова зашлась в приступе кашля. Затем она закрыла глаза и, словно вознося краткую молитву, прошептала: — Какой мрак. Какое чудовищное зло.

Когда охватившая меня дрожь прошла, я ещё раз выдавил слова благодарности.

Ожидая, когда охладится салон машины, я думал, что Эзма Брюстер, возможно, права. Сестры Габлер выступали перед своим убийцей. Но что же из этого следовало? Я по-прежнему не видел, какое отношение это может иметь к Кевину и Шону.

В «Тропикане» на автоответчике меня ждали два сообщения. Первое было от Лиз. «Что ты делаешь в Вегасе? — полным негодования голосом вопросила она. И тут же, перейдя на приказной тон, распорядилась: — Немедленно позвони!»

Второе сообщение оставил судебно-медицинский эксперт Барри Чизуорт. Патологоанатом предложил встретиться и назвал какой-то длиннющий номер.

Беседовать с Лиз мне становилось всё труднее и труднее. Она понимала, что ведёт себя по отношению ко мне по меньшей мере несправедливо. Чтобы как-то изменить положение, моя супруга даже обратилась за помощью к психотерапевту, однако я по-прежнему оставался для неё средоточием зла. Она винила себя в том, что позволила мальчикам пожить у меня, и теперь проигрывала в уме бесконечные варианты — «а что было бы, если…». Одним словом, та крошечная часть вины, которая не приписывалась мне, лежала, по её мнению, на ней. Похититель мальчиков в эту картину не вписывался и совершенно не принимался ею во внимание. Она позволила детям остаться у меня. Если бы она тогда отказала… если бы разрешила мне увезти их на побережье…

Всё же я заставил себя позвонить.

— Хэлло, — услышал я слегка дрожащий, неуверенный голос.

— Привет.

— Что ты делаешь в Вегасе, Алекс? Играешь?

— Я расследую предположение, которое высказал Шоффлер.

— Неужели? Твой Шоффлер сейчас не имеет никакого отношения к делу.

— Он не просил отстранять его и продолжает помогать мне.

— Какое же предположение он высказал?

Я не знал, что сказать, и был уверен лишь в том, что о близнецах Габлер упоминать нельзя — убийство женщин слишком чудовищно, чтобы говорить о нём Лиз. Тем более я и сам сомневался в связи между двумя этими делами.

— Предположение неудачное. Оно меня никуда не привело.

— Тебе не следовало ехать в Вегас. Папа много думал об этом и считает, что тебе нужно прочесать дома вдоль Шейд-Вэлли-роуд. По его мнению, это наиболее вероятное…

— Полиция проверяла эти дома, Лиз. И не один раз.

— Но папочка убеждён в своей правоте! — взвизгнула она, потеряв над собой контроль.

Некоторое время мы продолжали в том же роде. Её тон становился всё более нетерпимым.

— Я всё же рассчитываю на твою финансовую помощь. Ты начнёшь в конце концов работать или нет? Я не желаю оплачивать твои путешествия в Вегас. Я говорю очень серьёзно, Алекс. Так что следующий чек от тебя должен поступить вовремя. Иначе ты здорово пожалеешь.

Я попытался внушить себе, что эта злобная сука — не настоящая Лиз. Настоящая Лиз, не желая жить с постоянным чувством потери и страха, пытается подменить их гневом.

— Лиз…

— Я серьёзно, Алекс. И не проси меня уменьшить алименты. Даже не пытайся.

Мне хотелось сказать жене нечто такое, что могло поддержать её и утешить, но деградация супруги, её злобная мелочность повергли меня в уныние. Мне казалось, что, начав говорить, я не выдержу и сорвусь. Поэтому я просто молча положил трубку.

Она звонила ещё четырежды, выступая каждый раз все более злобно и язвительно. Её визгливый тон был теперь навечно запечатлён в моей голосовой почте.