Мийол-призыватель

Хантер 9: теория и практика

Их маленькая группа спокойно вышла из Лагеря-под-Холмом. Ну как — вышла? Алурина и Воин-человек по имени Рикс (жилистый паренёк лет шестнадцати, смуглый, кареглазый брюнет) действительно шли на своих двоих. А вот Хантер ехал на одном из своих зверей — сравнительно молодом, но уже мощном Свирепом Двуроге. Другой подконтрольный магический зверь, Болотная Нага, скользил впереди. Дополнять число призывов маг не торопился. И не прошло даже десятка минут пути, как он остановил своего экзотического скакуна.

— Я перестаю понимать происходящее, — сказал Хантер.

Шёрстка на загривке у Шак встала дыбом. Однажды она уже слышала от него эти слова — и очень скоро после этого начались неприятности с кровью и трупами.

— Ты о чём? — спросил Рикс нервно. Он тоже слышал эту фразу раньше.

— Позвольте мне порассуждать вслух, — ответил маг. — Вы дольше моего жили в Лагере, так что сможете что-нибудь добавить… я надеюсь. Итак. При первом же обходе магических лавок я понял, что с Меченым и Симтаном что-то не так. Вопрос такой: что, кроме меня, некому оказалось заметить неладное? Никого не насторожило, что со временем гном работает всёхуже и хуже? Но ладно. Новые глаза, свежий взгляд — допустим, что изменения накапливались постепенно, так что старожилам всё казалось нормальным. Хотя вопрос «куда смотрела Сираму?» остаётся острым и неприятным. Око Лагора не показалась мне благодушной идиоткой, способной пропустить у себя под носом… такое. Далее. Щерка и её бугай с топором. Бывший, между прочим, Воином пятого ранга. Вот тут я тоже теряюсь… скажи, Шак, это вообще нормально?

— Что именно?

— Каким образом нагхаас низшей касты способна держать в подчинении Воина, стоящего на пике средних рангов? Если даже низшие сильны настолько, почему змеелюды до сих пор не владеют всем миром?

— Ш-ш-ш! Они не сильные, они подлые!

— Какие они, потом обсудим. Как бы там ни было, пятый ранг — величина заметная. И что, опять никто не заметил, что Воин после определённого момента стал каким-то странным? Со Щеркой тоже непонятно. Положим, она хотела изловить меня, как замену отработавшему своё Симтану. Это достаточно логичный план. Верю. Но какого демона она вызвала как подмогу змеелюдов низкой касты? Они же не годны для захвата, потому что при столкновении скорее перетравят всех не нагхаас, чем возьмут кого-то в плен! Или Щерка тут ни при чём, а командовал кто-то иной, кастой повыше? Скажи, как наш специалист по змеелюдам: это нормально?

— Фсс. Чешуекожая погань противна естеству. У них нет ничего нормального!

— Не знаешь ты, что такое настоящая ненормальность… и всё-таки: что это за шутки с кастами? Может ли низшая командовать низкими, чем вообще отличаются разные касты?

Шак раздражённо дёрнула ушами, раз и другой. Однако ответила тут же:

— Вроде… вроде у этих гадин всего восемь каст. Но про четыре «истинных» я мало знаю. Только то, что они змееногие. И что лучше умереть, чем их встретить.

— Уже больше, чем ничего. А остальные четыре?

— Это низшие, низкие, средние и… приближённые? Да, точно, приближённые. Все четыре касты — двуногие. Низшие дальше всех от истинных… от мерзости. И больше всех похожи на нас. Ну, на правильных говорящих разумных.

— Кого?

— Алуринов, мергилов, людей. Гномов чёрных и гномов белых.

«Интересный порядок перечисления», — подумал Мийол-Хантер. Но прерывать Шак не стал — рассказ и так давался ей с заметным усилием.

— О приближённых мама говорила… нет, это явно байки-страшилки… вот со средними и низкими всё понятнее. Это как треугольник: наверху средние, справа низкие, слева низшие. Вот.

— Так чем низшие от низких отличаются? — не выдержал маг.

— Умом и ядом. Низшие умны, они хитростью с подлостью возмещают свою слабость. И шпионят для змееногих. Природного яда в них очень мало, но есть подчиняющая сила. У низких ни ума нет, ни хитрости, ни подчиняющей силы. Только яд. И численность.

— Они быстро плодятся?

— Скорее, их разводят. Низкие у чешуйчатой мерзости… да. Почти как скотина. Плодятся… мама рассказывала… не низкие, а средние. Низкие и низшие — это отродья средней касты. Или это низкие от средних, а низшие… не помню.

— Так, — сказал Хантер. — Если я правильно понял… нагхаас низшей касты ближе всего к гуманоидам и дальше от змееногих. В том числе буквально, поскольку проникают на чужие территории для разведки. Яд слабый, ум средний, подчинять разумных умеют. Нагхаас низкой касты тупые и ядовитые. Их много и жизнь их стоит мало, действуют под контролем средних. Также низкие — это приплод средних. Последние тоже ядовиты… так же, как низшие, сильнее-слабее? Подчинять умеют?

— Не помню… не уверена. Вроде бы яд как у низких, ум и подчиняющая сила как у низших.

— Понятно. Соединение сильных сторон двух подчинённых каст. Должно быть, Щерка не сама по себе суетилась и не под прямым контролем змееногих, а имела ближнее начальство. Кого-то из средней касты. Заодно понятно, почему тупицы из низких влезли в магическую ловушку и подохли. На то они и тупицы. Магию ведь они не чуют?

— Нет… — помолчав, Шак созналась. — Не знаю.

— Подорвавшиеся точно не чуяли, иначе не влезли бы в капкан и не сдохли. А как вообще у нагхаас с Путём Мага? И заодно — с Путём Воина?

— Приближённые. Магией владеют они. Ну, и змееногие тоже… наверно. А вот Воины из чешуекожей погани так себе. Они от природы слабее, и если б не подлые уловки, если б не яды… мы бы их раздавили! — почти прорычала алурина.

— Возможно, — сказал Хантер дипломатично. — Вернёмся к ситуации в Лагере. Прав ли я, предполагая, что некоторое… излишне близкое соседство с нагхаас для живущих там — не новость?

— Да уж точно не новость, — проворчал Рикс. — Те партии Охотников Подземья, что ходят в направлении горных ворот и те, что спускаются ниже центрального слоя, исчезают чаще прочих. Это всем известно, туда особо и не суются.

— Ясно. А что с динамикой?

— С чем?

— Ну, в последнее время Охотники исчезают чаще, чем раньше? Опасность нагхаас стала ближе к Лагерю-под-Холмом? Ходят ли слухи про возможность нападения на сам Лагерь?

— Слухи такие ходят, сколько я себя помню, — сказала Шак.

— Но Охотники Подземья давно не умирали и не исчезали так, чтобы это связали со змеелюдами, — добавил Рикс. Запустил руку в волосы на затылке, нахмурился, припоминая. — Три недели назад новичка в команде Хапа Пролазы заел кислый моховик. Пять недель назад людям Лобастой не повезло: наткнулись на какого-то сильного исчезника, четверо сбежали, двоих не досчитались. Ещё раньше банда Слизняка распалась после поножовщины, но там тоже всё ясно: не поделили Ядро Сути и броневые чешуи Ужасного Глубинника…

— Это всё интересно, — прервал его Хантер, — но к делу не относится. Когда последний раз именно нагхаас убивали Охотников?

Шак и Рикс несколько минут вспоминали разные случаи, включая сомнительные, но потом сошлись на мнении, что последние года полтора-два змеелюды вели себя подозрительно мирно.

— Вот оно как, — руки мага сжались в кулаки. — А вы понимаете, что это значит?

— Нет.

— Это очень похоже на смену тактики. Всё равно не понимаете? Именно полтора-два года назад нагхаас тихо захватили «Артефакты чёрных гномов»! Срок можно назвать достаточно точно после того, как Кавилла определила время, в течение которого Симтана травили гзедьяком.

— А ведь точно… — Рикс аж рот открыл.

— Кстати, когда вы впервые увидели Щерку?

— Два года назад, — сказала Шак. И тут же поправилась, — нет… чуть больше.

— Получается что? — риторически спросил Хантер и тут же ответил сам себе. — Получается, что около двух лет назад змеелюды отказались от силового захвата Лагеря-под-Холмом. Или как минимум отложили этот план. Они поставили на нечто более хитрое. Появилась Щерка, задурила голову Меченому… кстати, а могла она Меченого окрутить собственной силой, без помощи со стороны средней касты?

— Могла, — признала алурина. — Подчинение плохо работает на Воинах, потому что прана плотнее и сопротивляемость растёт. А магов-учеников по той же причине подчинять даже легче, чем обычных разумных.

— Так я и подумал. Итак, два года или около того нагхаас тихо делали… что-то. Думаю, что подсадка Симтана на гзедьяк — хотя и полезное, но побочное дело. Скорее, лавка использовалась больше как канал доступа в Лагерь в обход стражи. Как перевалочный пункт. Контрабанда? А что, вполне возможно… откуда-то ведь брались клаты для скупки ресурсов! Жаль, Меченого уже не спросить насчёт подробностей… да и веры его словам мало, он же болтал, будучи подчинён воле Щерки… — пробормотал Хантер тихо. — Вот ещё забота из важнейших: надо как-то научиться распознавать признаки подчинения…

— Быть не может, — выпалила Шак, — чтобы с этими… гадами… кто-то торговал!

— А вот тут ты ошибаешься, — маг вздохнул. — Даже если бы нагхаас не могли предложить ничего, кроме гзедьяка, его уже хватило бы с гарантией. Это ведь наркотик. А торговля такой отравой равноценна сотням, тысячам даже процентов прибыли. Когда один клат за пару недель можно превратить в десять, а десять в сто… — новый, более глубокий вздох. — Мой учитель говорил так: если за триста процентов дохода торгаш пойдёт на любое преступление в кругу человеческом, то за пятьсот, ведомый жаждой наживы, с охотой выйдет далеко за этот круг; а уж за тысячу заключит сделку не то, что со змеелюдом, но даже демонам душу продаст. Желательно, конечно, чужую, но и своей рискнёт.

— На это только люди могут пойти, — фыркнула Шак. — Алурины не такие!

«Сомневаюсь», — подумал Мийол.

Но озвучивать своё мнение благоразумно не стал, сказав вместо этого:

— Из всех этих дел важен один вывод. Если бы змеелюды действовали открыто, нам бы приходилось опасаться только их. Но поскольку у них явно есть союзники среди разумных иных видов — подкупленные, или замороченные, или подсаженные на гзедьяк, в конце концов — нам с вами придётся опасаться буквально всех. Невозможно заранее узнать, как далеко запустили свои руки нагхаас, сколь обширно и глубоко стало их тайное влияние. Но за два года можно добиться многого… и если они умны, они не могли упустить такую возможность. А считать себя умнее врага — первый шаг к гибели. Поэтому мы не станем торопиться. Лучше передать послания позже, но зато наверняка, чем поспешить и сгинуть от чужих козней. Или иных угроз диколесья.

Повинуясь безмолвной команде, Свирепый Двурог снова двинулся вперёд.

…сказав: «Мы не станем торопиться», — Хантер явно решил исполнить это обещание в буквальном смысле. Не прошло и трёх часов после того, как маленький отряд покинул Лагерь-под-Холмом, как они уже встали на долгую стоянку. Причём в примечательном месте и с не менее примечательными предосторожностями.

Когда-то рухнувшая то ли сама по себе, то ли благодаря чьей-то магии скала перегородила русло реки Прозрачной немного ниже её слияния с Верхней Холмовой. В итоге воды разлились, образовав небольшое и неглубокое озерцо с узким порожистым стоком. В свою очередь, озёрные воды местами подтопили, а местами попросту размыли берега. Не избежал частичного затопления и мыс при слиянии рек. Не имея лодки или плота, стало почти невозможно добраться до его каменного основания, не замочив ног. Длинная коса меж мысом и одним из пяти приозёрных холмов вскоре — во втором, наиболее обильном дождями сезоне — скрылась бы под прибывшей водой, да и сейчас кое-где возвышалась над уровнем озёрной воды менее чем на ладонь.

Именно на мыс-полуостров с его небольшой лиственной рощицей Хантер указал как на будущую стоянку.

— Незаметно подобраться к нам помешает озеро, — пояснил он. — А укрепиться здесь легко. Как и покинуть место, избегая возможной погони. К тому же под мысом скрыт один из малых мировых узлов, что на треть усиливает поток Природной Силы…

— Откуда знаешь?

— У меня свои способы разведки, — туманно ответил маг.

«По имени Эшки», — добавил он мысленно.

— Зачем вообще останавливаться так рано? — пробурчал Рикс.

— Чтобы как следует подготовиться к походу. Но первым делом — артефакты.

— Какие?

— Ну, например… такие, — сказал Хантер.

У него в руках возникло этакое небольшое бревно, местами изрезанное рунами.

— Это ещё что?

— Опорный столб, первый из шести. Полный комплект обеспечит стоянке защитный полог четвёртого уровня: Тайную Защиту Лобруга.

— Ты… можешь делать даже такие артефакты? — удивилась Шак. — Из ничего?

— Не из ничего, а из маны. Это во-первых. А во-вторых, это не совсем артефакты. Кстати, пойдём-ка, поможешь установить эту штуку на место. Рикс, займись пока едой… да не с помощью костра, гномов диск используй. Единственный стоящий трофей…

— А как его использовать-то? И где он?

— В левом переднем вьюке на спине Зунга. А использовать проще простого: положить на более-менее ровную площадку, выложенную камнем, той стороной, где выходы рун. Он сразу начнёт греться. Перевернёшь — перестанет.

Когда Хантер и его свежеиспечённая ученица отошли от центра стоянки на два десятка шагов, алурина тихо спросила:

— Зачем?

— Вопрос довольно деликатный, — ничуть не громче ответил маг. — Если насчёт тебя я почти уверен, то вот Рикс…

— Не доверяешь?

— Мне не даёт покоя то, что именно он убил Меченого. И тем лишил нас источника знаний о делах нагхаас. Я понимаю: ты знаешь Рикса давно, он взят в отряд по твоему ходатайству, мои подозрения на его счёт обидны для тебя… но пределы подчиняющей силы змеелюдов мне неведомы. Даже если сейчас он чист, как дождевая вода — что, если он попадёт в плен?

— Мрачные слова.

— Лучше заранее приготовиться к худшему. Тогда останется порадоваться благоприятному исходу. А вот если надежды на лучшее не оправдаются…

— Ещё одна мудрость твоего учителя?

— Она самая. В общем, я предпочту до поры не открывать Риксу… лишнего. И привязать его нитями выгоды.

— Как меня?

— Да, как тебя.

— А как же эти… цепь надежд и устремлений? Вечное развитие магии?

— Они важны, но другие вещи важны не менее. Прежде чем впитывать знания о магии, сперва неплохо насытить желудок. Не налопаться до отвала, чтобы неудержимо потянуло в сон, а настолько, чтобы из-за голодного бурчания в потрохах мысли уже не соскальзывали на тему «где бы добыть хотя бы чёрствую корочку хлеба». И ещё о магии… да, обложим столб камнями, этого хватит… так вот. О магии. Мне потребуется применить к тебе одно заклинание.

— Какое? И зачем?

— Заклинание это называется Среднее Сканирование Лимрана. А что касается второго вопроса… две причины. Во-первых, заклинания, способные на активное изучение тела и души, направлять на разумных без разрешения невежливо. Иногда так просто преступно. Если больной явился к целителю, это одно дело. Там без чар диагностики не обойтись, поэтому больной как бы даёт право исследовать себя уже самим фактом прихода на приём. И то могут возникнуть… тонкости. С претензиями к избыточному любопытству. А вот если просто взять и без повода сканировать всех подряд, такое по имперскому кодексу о злоупотреблениях магией считается серьёзным проступком, самое мягкое наказание за…

— Вторая причина?

— Перебивать нехорошо, — заметил Хантер. — Но иногда надо. Что-то я увлёкся, в самом деле. Так вот, вторая причина использовать на тебе Среднее Сканирование Лимрана — изучение магических особенностей алуринов. Прежде чем требовать от тебя выполнения каких-то действий магического характера, надо…

— Разрешаю.

— Что?

— Сканировать. Разрешаю. — Положив последний камень у основания столба, Шак встала и посмотрела прямо в щель маски. — Больной приходит к целителю, тот сканирует. Ученик приходит к учителю, тот сканирует. Сходные случаи. Спрашивать не обязательно.

— Хм. А ты умница.

— Знаю. Второй столб. Где?

— Хм, — повторил Хантер смущённо. И использовал Призыв Подобия Артефакта. — Вот.

— Куда ставим?

— Примерно… туда.

— Почему?

— Видишь ли, Тайная Защита Лобруга требует, чтобы опорные столбы находились в углах правильного шестиугольника. Чем более правильного, тем лучше. Если отклонения малы, то ничего страшного, просто на сколько-то сотых снизится общая плотность и насыщенность полога. Но если разница между длинами граней превысит одну седьмую…

Спустя полчаса Хантер и Шак закончили с установкой опорных столбов. Однако маг не стал заменять Призыв Подобия Артефакта: этому заклинанию ещё предстояло поработать. Для начала подверглись замене амулеты Уменьшения Силы Отравления — как изначально планировал Хантер, вместо них он наделал амулетов Изоляции Ядовитого Влияния. Причём и для троих двуногих членов отряда, и для Зунга, и даже — про запас — четыре амулета для призывов. Энергию из амулетов второго уровня маг попросту впитал обратно Вытягиванием Маны, чем слегка сэкономил резерв. Пока он всем этим занимался, Рикс доварил походную кашу, а Шак закончила скрести пучками листвы Свирепого Двурога.

Подозвав освободившегося кашевара, Хантер велел ему сложить ладони лодочкой. И выдал в получившуюся «ёмкость» с помощью Призыва Подобия Артефакта немного воды с маной — трюк, однажды уже опробованный. После чего приказал:

— Пей!

— Это что?

— Не отрава, не бойся. Да быстрее пей, выветривается!

Рикс хлебнул. Прислушался к ощущениям. Выпучил глаза и торопливо проглотил всё, что ещё оставалось в ладонях.

— А можно ещё?

— Смотри, не переусердствуй. Держи.

Вторую порцию чудо-воды Воин употребил уже без сомнений и сразу сел медитировать. Чтобы дополнительная энергия не рассеялась, а повысила плотность праны, требовалось удерживать её внутри тела как можно дольше и как можно лучше, для чего статичная медитация подходила лучше всего.

Маг оценил усилия Рикса, отслеживая их связанностью Атрибута. Вот к обычно плотно закрытому сердечному узлу добавился лёгочный, вот за ними почти без задержек последовал головной, затем, уже медленнее и в нарушение обычного порядка, печёночный и пятым, опять-таки в нарушение обычной очереди, с ощутимым усилием и задержкой на все полторы минуты, присоединился узел в правом бицепсе. Похоже, что для статичной медитации эти пять узлов являлись текущим пределом Рикса.

«Неплохо, — подумал Мийол. — Но немного странно, что он ещё не добился второго ранга. Обычное соотношение для Воинов — это «ранг плюс один» для тренировки и «ранг плюс три» для уплотнения. То есть, раз уж в статике Рикс держит пять узлов, во время «танца» должен держать три, а в бою и в любое иное время, включая сон, — два. Проблемы с динамической медитацией? Какие-то перекосы на Пути Воина? Может быть…

Но уж по этой части я ему не помощник. Сам, всё сам».

Мысли мага перескочили на защитные артефакты.

Амулетов с Изоляцией Ядовитого Влияния наделано достаточно и даже с небольшим запасом. Но помимо яда, у нагхаас есть ещё одно природное оружие, причём как бы не более опасное. И вот готовых формул против подчинения Мийол не знал; вернее, серьёзно терялся с выбором нужной. Для «яда вообще», если он находится снаружи, подобрать магическую защиту сравнительно несложно: яд, какими бы разными свойствами он ни обладал и на какую бы часть тела ни влиял, всегда несёт явный вред. Но вот устранить «влияние на разум вообще»… для этого существует только один надёжный способ: остановить мыслительный процесс. Весь. Полностью. Или погрузить ум в полную изоляцию от всех внешних раздражителей. На ослепшее, оглохшее, лишённое вообще всех телесных и духовных ощущений сознание тоже не получится влиять.

Но такое «лекарство» уж слишком радикально. Да, слишком.

— Шак!

Алурина подошла и молча встала рядом.

— Скажи, ты знаешь, как именно работает подчиняющая сила змеелюдов?

— Зачем знать?

— Хочу сделать амулеты против подчинения, а не только против яда.

— Делай.

— Так я не знаю, с чем именно бороться! — Хантер коротко (ну, относительно коротко) объяснил ученице суть проблемы. — Ты говорила, что Воинов им сложнее подчинить из-за более высокой плотности праны. Но это ведь не прямое противодействие, это как… увеличение веса. Толстяка, даже если он не будет сопротивляться, сложнее сдвинуть с места, чем худышку или тем более ребёнка, вот и всё.

— Сделай амулет, уплотняющий прану.

В ответ маг коротко и невесело рассмеялся.

— Если бы такие амулеты существовали, Воины прыгали бы от счастья до облаков и выше.

— Почему нельзя сделать такой?

— Потому что маги не всемогущи. И потому, что мана — энергия менее насыщенная, более разрежённая. Из этого, помимо прочего, вытекает сложность целительства: если управлять заклинанием не очень точно, не добиться локального перевеса в насыщенности, то мана просто без толку рассеется, не повлияв на прану и на тело, защищаемое ею. Это всё равно, что ковырять камень веткой: со временем, конечно, камень поддастся — но даже ради маленькой ямки придётся сточить десятки и сотни веток. Отсюда же и сложность подчинения: какой бы способ нагхаас ни применяли, это воздействие маной на прану, то есть одновременно тонкое и сложное влияние, ещё и времени, наверно, отнимающее немало.

Шак помолчала, размышляя. Потом спросила:

— Что ты вообще можешь сделать для защиты разума?

Хантер вздохнул. И взялся за очередную лекцию:

— Основных путей три. Зная точный способ подчинения, можно было бы создать амулет именно против него: экономный, надёжный, полностью блокирующий попытки повлиять на разум определённым способом. Это вроде уклонения от удара: сколько бы силы ни вложил враг в атаку, толку не будет, потому что вся она уйдёт мимо цели. Но этот путь нам не подходит… а жаль. Второй путь чем-то похож на создание брони. И недостаток у него тот же. Как тяжёлые доспехи сковывают подвижность тела, так амулет, защищающий разум, сковывает его. Замедляет мысль, помогает концентрироваться, но лишает сознание гибкости. Возможно, Риксу это даже поможет на Пути Воина… не столько в бою, конечно, сколько во время тренировок. Но мне такое не подходит. Да и любому другому магу.

— Почему?

— Потому что маг должен мыслить быстро, мыслить смело, связывать в уме сразу несколько вещей либо явлений. Так что мой путь защиты разума — третий: самоконтроль. Не уклоняться от влияния и не сопротивляться ему, а постоянно отслеживать всё, что происходит в душе и разуме. И если что-то из происходящего не нравится — отбрасывать это мгновенным усилием воли. Самый опасный способ противодействия, потому что можно не заметить атаку вовремя или уступить в поединке разумов. И есть с ним ещё одна беда…

Шак раздражённо стригнула ушами воздух.

— …втиснуть в артефакт такое ох как непросто. И даже если получится, выйдет костыль вместо здоровой ноги. Я только недавно понял, что означали те запутанные словеса в «Принципах артефакторики». Руки бы повыдирать умникам, пишущим в подобном стиле!

— Первый раз вижу тебя злым. Необычно.

— А как по мне, только такие вот… штуки и стоят злости! Мне пришлось, как идиоту, тупо зубрить длинные пассажи вместо того, чтобы понять принципы изложенного и запомнить только самую суть. И всё это потому лишь, что кое-кому аж зудело выразиться позаковыристей да якобы поумнее. Только вот вместо демонстрации ума вышел в чистом виде интеллектуальный снобизм! Знаешь, чем бы я заменил три страницы зауми? Буквально четырьмя фразами.

Хантер поднял руку и загнул для наглядности большой палец.

— Все заклинания делятся на: закреплённые, гибкие и смешанные.

Сделал короткую паузу, загнул указательный палец:

— Закреплённые заклинания дают определённый эффект, не меняющийся со временем, и хорошо ложатся на материальную основу артефактов… и эликсиров, да.

Загнул средний палец:

— Гибкие заклинания требуют постоянного контроля и коррекции со стороны мага, поэтому жёстко закреплённые в артефактах рунные матрицы для их воплощения непригодны.

Загнул безымянный:

— Смешанные заклинания, сочетающие свойства двух других групп чар, требуют от артефактора наибольшего искусства, а от пользователя — понимания и смекалки.

Потряс сжатым кулаком, но тут же махнул рукой, словно отбрасывая что-то неприятное.

— Для наглядности, — добавил маг уже спокойно, — можно примеров добавить. Вот, скажем, опорные столбы Тайной Защиты Лобруга. Или, — жест в сторону оружия Рикса, — меч с чарами Улучшенного Пронзающего Рассечения. Закреплённые заклинания как они есть: столбы служат якорями защитного полога и больше ничего. Зачарование на мече тоже выполняет одну только, не меняющуюся функцию. Пример гибкого заклинания — любое целительское. Нельзя просто взять и «остановить кровотечение»; мало того, что из-за разницы в плотности маны и праны заклинание, никем не контролируемое, опустошит резерв без особого толку — оно ещё может остановить кровь даже там, где не надо. Скажем, перекрыть крупную артерию или вену. Это ведь тоже «остановка кровотечения», своего же ума у заклинания нет!

— А смешанные? — спросила алурина. — Можно пример таких чар?

— Попробуй назвать сама.

Задание ей не очень понравилось, но всё же Шак попыталась дать ответ:

— Диск? — предположила она, указав на трофейное изделие погибшего гнома.

— Близко… но не совсем. Или даже совсем не. Нагревательный диск ближе к артефактам с закреплённым заклинанием. Просто его единственная функция включается при определённых условиях, вот и всё. Греть сильнее или слабее он не может, дополнительных настроек лишён.

— Тогда… призыв магических зверей?

— Правильно! После того, как призыв совершён, матрица работает в основном на поддержку плотной иллюзии. Но можно при необходимости влить в призыв побольше маны, изменить какие-то вторичные условия призыва и так далее. Так вот, возвращаясь к амулетам ментальной защиты. Как ты понимаешь, третий путь, с самоконтролем — это гибкое заклинание или смешанное. Чтобы ментальная защита по третьему пути работала лучше всего, тебе надо бы гравировать её матрицу в своей душе, а потом активировать и поддерживать в рабочем виде. Но я пока не уверен, что ты хотя бы Управление Памятью потянешь, не говоря о чём-то более сложном… что до амулета со смешанным заклинанием, его худо-бедно можно впихнуть в артефакт. Но защита всё равно будет так себе, с полноценным гибким заклинанием не сравнить.

— Много слов, — сказала Шак. — Мало толку. Сделай Риксу амулет с бронёй для ума, потом изучи меня своим сканированием. И я попробую… гравировать… Управление Памятью.

Хантер только головой покачал, но возражать не стал, сказав вместо этого:

— Давай-ка поедим. Каша уже подостыла, да и Рикс скоро закончит медитацию.

…первое же применение Среднего Сканирования Лимрана оставило у мага смешанные впечатления. Заклинание втиснуло ему в голову столько сведений, причём на девять десятых непонятных либо крайне смутных, что эта самая голова чуть ли не распухла. Но основное — понимание тех особенностей магической «анатомии» алурины, ради которых он вообще применял сканирование — оказалось сравнительно доступным и интуитивно ясным.

— Смотри, — сказал он внимательно глядящей Шак, рисуя на земле веточкой треугольник вершиной от себя, а затем тремя горизонтальными чертами деля его на четыре части. — Это — по самое некуда упрощённая схема устройства моей души. Эти три яруса свободны и гибки, на них я могу гравировать, стирать и снова гравировать матрицы чар. А вот этот ярус, — Хантер ткнул своей импровизированной указкой во вторую секцию сверху, потом вовсе небрежно заштриховал, — у меня занят. Там расположена особая связка телесного и духовного, недоступная для каких-либо прямых воздействий. Кланнеры, да и не только они, назвали бы это Печатью Крови или клановым сигилом. Я же предпочитаю более честное название: Атрибут.

— Как у магических зверей? — уточнила алурина.

— Именно. Теперь насчёт твоей души, — маг нарисовал рядом с первым второй треугольник, поменьше, причём вершиной вниз и более острый. Затем поделил на части тремя чертами, но на иной лад. Две горизонтальные, одна вертикальная, причём наискось, параллельно правой стороне треугольника. — Здесь, — сказал он, покрывая штриховкой полосу от вершины к основанию, — находится твой… и, как я подозреваю, для всех алуринов общий… Атрибут. Хотя это ещё надо будет проверить, да… Так. Твоё исчезновение — это особая связка телесного и духовного, недоступная для прямых воздействий, но развиваемая со временем. Здесь, — тычок веткой в заштрихованное основание треугольника, — грань, что несёт свойство маскировки для взгляда. Здесь, — тычок в заштрихованный ромб в середине треугольника, — грань с маскировкой звука. Ну а здесь, — тычок в ромб, что в основании схемы, — не до конца проявленная грань с маскировкой запаха, если я ничего не напутал.

Хантер сделал паузу, но вопросов от Шак не дождался. И, тихо вздохнув, продолжил:

— Использовать область, занятую Атрибутом, для практики магии ты не сможешь. Спору нет, само по себе исчезновение — полезнейшая штука, как любой Атрибут. В частности, благодаря его развитию ты увеличивала потенциал души и сейчас находишься примерно на третьем уровне по человеческим меркам. Плотность и объём маны соответствуют. Очень неплохое достижение. Но есть минус… думаю, ты сама скажешь, какой.

— Мало свободного места.

— Именно, — вздохнул маг, сожалея уже открыто. — Мало места. Причём, я бы сказал, даже как-то слишком мало — может, из-за особенностей твоего вида, может, из-за нестандартных размеров спиритуальной структуры исчезновения, а может быть, просто из-за недостатка гармоничности, когда не использовавшиеся части души не получали нормального развития. Хорошо бы последнее, потому что тогда по мере практики магии недостаток сгладится. В общем, суть в том, что сюда, на средний слой, ты сможешь записать только полторы стандартных имперских руны, а сюда — две с небольшим. Ни то ни сё.

— Ты поэтому нарисовал… узко?

— Да, поэтому. И вопрос с гравированием Управления Памятью — как и других матриц — становится особо… острым. Скажи, ты умеешь сознательно впитывать Природную Силу?

— Конечно! В засаде без этого нельзя.

— А ощущать устройство души?

— М-м… да?

— Маловато уверенности. Тогда скажи-ка мне, какова на самом деле форма твоей ауры? На эту плоскую и упрощённую схему не смотри. Какова полноценная, объёмная форма?

Шак начала отвечать. И отвечала довольно долго. Пару раз она даже сбилась на ту самую искажённую, но привычную корявую речь, что не добавляло ей радости, а учителю — понимания.

По первому описанию алурины, её душа походила на деревце с утолщениями на стволе. Двумя полноценными и одним — тем, что у вершины — не достигшим нормального размера. И с листьями, вырастающими прямо из ствола.

Древесная эта аналогия не нашла у Хантера понимания. Он в момент раскритиковал её как ещё одно упрощение, условно годное, чтобы занять ребёнка, но далёкое от истины. Меня, ворчал маг, не волнует, как твоя мама описывала эти вещи; меня гораздо больше волнует, как ощущаешь и понимаешь всё это ты, ты сама! И Шак пыталась описать, что именно ощущает и понимает, но при этом испытывала суровый недостаток слов, пригодных для выполнения такой задачи. Мийол вполне мог понять её затруднения — в конце концов, даже условно объёмная картина являлась лишь упрощением реального положения дел, слои ауры располагались не «над» друг другом, а скорее «внутри» или «вместе». Да, понять затруднения он мог… а вот делать скидку, жалеть ученицу и позволять ей выбирать простые тропы — никогда!

— Ладно, — выдохнул он под конец. — Будем считать, что форму ауры ты воспринимаешь более-менее точно, просто описать не можешь. Раз так, перейдём к нанесению на третьем слое матрицы Управления Памятью. Это двухсоставное заклинание первого уровня. Конечно, начать с элементарных чар было бы проще, но я надеюсь, нужда в защите от подчинения тебя мотивирует в достаточной мере, чтобы перескочить ступеньку. В конце концов, ты уже не ребёнок. Так… вот.

Над ладонью мага возникла прозрачная светящаяся структура, похожая (если бы алурина знала такие вещи) на спаривающихся медуз: синюю сверху, красную снизу.

— Уа! Это что?

— Обычная иллюзия. Сделана заклинанием первого уровня, поэтому быстро тратит резерв. Это я к тому, чтобы ты поскорее запомнила вид матрицы. Обрати особое внимание на взаимное размещение рун и на расстояния между вот этими частями, — Мийол ненадолго увеличил яркость тех фрагментов, на которые указывал. — При классическом начертании руны не должны касаться друг друга! Если касаются, матрицу надо стереть и наносить повторно, чтобы не огрести потом… всякого. Равно малопредсказуемого и малоприятного. Конкретно это заклинание влияет на твою память, и если что-то пойдёт не так… последствия сама представь. Если сомневаешься, что руны гравированы правильно и заклинание соответствует эталону — стирай, наноси снова! Ошиблась в пропорциях? Стирай, наноси снова. Ошиблась с начертанием, скажем, не хватает петли или два канала слиплись? Немедленно стирай, наноси снова! Конечно, это заклинание простое, почти что элементарное, долговременных и тяжёлых последствий даже при самых чудовищных искажениях матрицы не получится… скорее всего. Но лучше избавиться от всякой небрежности на ранних этапах обучения, чем, привыкнув халтурить, позже устроить катастрофу себе и окружающим! Ну что, запомнила, как должна выглядеть матрица?

— Я… да. Запомнила.

— Тогда сосредоточься на третьем слое своей ауры. И начинай гравировать заклинание.

— Как?

— Уплотняя ману и приводя её в движение. Примерно так, — по «медузам» забегали искры соответствующих цветов. — Для каждой руны есть свой порядок начертания, наиболее удобный. И выверенный опытом миллионов адептов за тысячи лет. Но вообще эти правила носят лишь рекомендательный характер… наверно. Для ученических матриц уж точно нет разницы, по какой именно схеме их гравировали; имеют значение только форма рун, их пропорции и положение. Это я проверял лично… по заданию учителя. Итак: сосредоточься на нужном слое и гравируй.

— А как узнать, что всё получилось?

— Если твоя сосредоточенность на каком-то элементе руны ослабевает, а уплотнение маны остаётся всё равно, превышая обычную плотность не менее чем в пять-шесть раз, но лучше раз в восемь-десять — значит, этот элемент гравирован успешно. Вот, кстати, ещё один важный момент: всю руну как целое лучше гравировать с равной интенсивностью. И разные руны одной матрицы тоже. Только чётко и равномерно нанесённый узор имеет полную силу действия и наибольшую надёжность. Конечно, из этого правила есть исключения, связанные с диалектными начертаниями и личными стилями чародейства, но тебе о разных тонкостях думать рано.

— Как долго будет длиться… нанесение матрицы?

— Учитывая, что это твоя первая матрица? Часы.

— Так долго?!

— Так быстро, — Хантер хмыкнул. — Я не уверен, что ты вообще осилишь начертание заклятья первого уровня без подготовки, с первого раза и с достаточной точностью. Кстати, один момент для стимуляции усердия… когда и если ты активируешь Управление Памятью, скорость гравирования увеличится в разы. Конечно, только пока это заклинание будет работать. Я в своё время с его помощью довёл скорость гравирования элементарных чар до считанных минут.

Озадачив Шак и отправив Рикса спать, маг уселся на удобном чуть вогнутом валуне вдали от всех амулетов, наделанных Призывом Подобия Артефакта. Углубил восстановительную медитацию. И… повторно активировал Среднее Сканирование Лимрана.

Направляя чары на себя самого.

Голова от обилия сведений снова начала распухать, но Мийол упорно держал заклинание активным, вдобавок фокусируясь на отдельных интересующих моментах. Больше всего он углублялся в структуру Атрибута, и благодаря синергии с Ускорением Магических Действий ему понемногу открывались тонкости, о которых ранее он и подозревать не мог. В частности, лёгкие, паутинной толщины нити: уже не совсем плоть, ещё не вполне душа. То, что он раньше видел и считал Атрибутом, оказалось малой частью этой нитяной мешанины. Точнее, теми участками, где нити разрослись и утолщились, формируя подобие рунных форм. На первый взгляд сплетение нитей как целое выглядело полностью хаотичным, да и на второй тоже, но на третий… да, с третьей попытки изучить это ещё тщательней начал просматриваться намёк на регулярность…

Но попытку пришлось прерывать, да поскорее. Среднее Сканирование Лимрана в той его части, что следила за состоянием тела, донесло тревожные признаки: учащённый пульс, сильный рост давления в сосудах и появление каких-то малопонятных, но явно не предвещающих добра «мыльных теней» в области головы. Учитывая, что ощущение её раздутости сменилось довольно сильной болью, причём каждый удар сердца словно вколачивал в виски изнутри по тупому деревянному колу… любопытство любопытством, но Мийол здраво рассудил, что поизучать себя самого ещё успеет — если не впадёт в излишний раж и не самоубьётся.

— Шаг за шагом, не спеша, — пробормотал он себе под нос. И сосредоточился на медитации, пока Эшки, как незримый часовой, охраняла покой маленького отряда.