Многомерная Плесень

13 — Бремя белого человека

Выживание является основной потребностью цивилизации. Цивилизация постоянно растет и расширяется, но общее количество вещества во Вселенной остается неизменным.© Лю Цысинь «Темный лес»

Интеллект и, соответственно, псионика тем сильнее, чем более развита способность концентрировать внимание. Когда лучи света расходятся во все стороны — это просто сияние, но стоит собрать их в один пучок, как они превращаются в лазер, прожигающий любые препятствия. Таким же образом и однонаправленный ум способен на всякого рода «чудеса».

После длительной тренировки мой ум стал подобен лучу лазера: куда бы его ни направляла, я понимала намного больше об объекте концентрации, чем раньше. Псионические способности возросли пропорционально умению концентрировать внимание. Я несколько раз проделывала фокус с материализацией яблока. Всего несколько раз, потому что псионическая сила — одно, а вот псионическая энергия — другое. Она тратится каждый раз при использовании способности, после чего приходится изнурять себя восстанавливающими тренировками.

Мне следовало копить энергию, чтобы в случае чего я могла защитить себя и детей от местного псионика. Однако соблазн сотворить еще какой-либо «фокус» был слишком велик, так что я позволила себе полевитировать, а потом еще и телепортироваться. В пределах космолета, конечно. Но Сократа это встревожило, он так и разродился целой лекцией об опасностях злоупотребления способностями третьей ступени.

Ну что с него взять, зануда есть зануда. Теперь-то я видела, что он всего лишь примитивный трехмерный механизм, ловкая имитация сознания. Только из-за своей глупости и ограниченности я воспринимала его как живое существо. Еще бы, ведь он был единственным взрослым, которого я знала, если не считать виртуальных преподавателей.

Теперь, благодаря псионике, я вообще много понимала, чего ранее и представить не могла. Например, теперь я не то что догадывалась, как раньше, я точно знала, что все то мое странное, импульсивное и беспечное поведение во время первой вылазки было не чем иным, как следствием начавшегося телепатического внушения. Абориген начинал мягко, словно нащупывая почву. Как жаль, что тогда у меня не было достаточных псионических способностей, чтобы заметить несанкционированное вторжение. Будь у меня такие силы, как сейчас, уж я бы ему показала!

Ну и тот любопытный опыт во время случая со скальпелем. Когда я хотела порезать вены, но вспомнила детей и приняла боль ради служения человечеству, она утихла почти полностью. Выходит, все это время боль была такой сильной, просто потому что я ей сопротивлялась и слишком большое значение придавала своему страданию, вместо того чтобы обратить внимание на потребности других. Например, тех же детей. Наши собственные страдания всегда кажутся нам более значимыми, чем чужие. Этим мы их и усиливаем.

Раньше я думала, что мне никто не нужен. Мне хорошо в одиночку, зачем мне еще кто-то? Возможно, такая позиция была следствием травмы из-за смерти Тимура. Я просто не хотела больше ни к кому привязываться. Однако после того случая со скальпелем я поняла, зачем нужны другие. Благодаря им мы можем учиться развивать бескорыстие и самоотверженность. А ведь ничто иное не делает нас настолько свободными и счастливыми, как эти качества. Поразительно, какими сильными мы становимся, когда нам есть ради кого сражаться. Забота о других спасает от страданий лучше любой психотерапии.

Иногда я размышляла о перспективах нашей миссии, далеких и не очень. Вот расплодятся люди на этой планете, а потом, когда уровень технологического развития позволит, наладят контакт с остальным человечеством. Что действительно ценного мы сможем дать тем, другим, Homo sapiens, которые многие тысячелетия, пока мы сюда летели, развивали науку? Насколько большой разрыв между нами и ими? Мы для них уже что-то вроде австралопитеков? Или пургаториусов?

В такие минуты обострения любопытства я предпринимала попытки настроить свою способность прямого познания на восприятие будущего. Порой даже получалось увидеть или узнать что-то, однако полной уверенности в том, что все будет именно так, не ощущалось. Возможно, это из-за того, что с ближайшим будущим у меня не получалось, поэтому я и не знала, как обучить свою виделку отличать фантазии от провидческих видений, а в руководстве об этом ничего не говорилось.

Неужели способность видеть будущее возможно развить только на более поздних ступенях? Я всегда считала, что это низшая псионическая сила, как телепатия или невидимость. Сократ наотрез отказывался обсуждать все связанное с последующими ступенями. А я особо и не настаивала, у меня же еще третья ступень не проработана, и складывалось впечатление, что ее освоение займет не один месяц, так у меня порой пухла голова от тренировок. Очевидно же, что нельзя прыгать через ступеньки.

Правда, несколько раз в глубокой медитации я видела детей уже после того, как они покинули техночрева. В некоторых видениях им было по десять земных лет. Невероятно, конечно, но уже в столь юном возрасте они владели некоторыми псионическими способностями. Возможно ли такое? Сократ бы не дал им знание слишком рано. Неужели они достигнут совершеннолетия к десяти? Или я просто принимаю желаемое за действительное?

Сколько бы ни пыталась, я не могла этого узнать. Увидела только, что они праздновали свои дни выхода из искусственной утробы по земному и местному календарям. К слову сказать, данную традицию соблюдают все колонисты, завершившие пренатальное развитие на другой планете, ибо нельзя забывать собственную историю.

Свое будущее я тоже никак не могла увидеть, и в видениях рядом с детьми себя никогда не замечала. Что бы это значило? Сколько я ни силилась, концентрация на данном вопросе не приводила ни к чему, кроме головной боли.

— Сделай перерыв в тренировках, — настаивал Сократ, когда я в очередной раз уселась в позу лотоса, — я понимаю, что тебе уже почти восемнадцать, но никто никогда не предавался столь изнурительным практикам даже после совершеннолетия!

— И что? — застыв в своей любимой позе, спросила я.

— Неправильные или слишком интенсивные тренировки могут причинить большой вред здоровью, как физическому, так и психическому, — продолжал нудить он.

— Да, да, инсульт или безумие. Ты уже говорил, я помню, — невозмутимо ответила я, закрыв глаза чтобы продолжить медитацию.

— Тогда почему ты меня не слушаешь?

Да потому что ты просто глупая программа! Примитивный трехмерный механизм! К этому времени я уже почти постоянно видела весь наш космолет и местность в радиусе пяти километров словно на ладони. Удивительно, насколько способность созерцать мир из четвертого измерения усиливает ясность восприятия, да и когнитивные способности в целом!

— Потому что у нас совсем нет времени, — ответила я, — дети скоро выйдут из амниотической жидкости. Что, если Познающий Бесконечность попытается влиять на их сознание? Не кажется ли тебе, что вероятность противоположного близка к нулю?

— Но это же не значит, что ты должна угробить себя! Судя по сообщениям от медицинских сенсоров, твоя нервная система истощена! Тебе нужен отдых и восстанавливающие практики! Почему ты так часто используешь псионические способности?

— Чтобы вовремя предотвратить возможное вторжение со стороны Познающего Бесконечность, — угрюмо призналась я, не открывая глаз и всем своим видом показывая, что намерена медитировать, а не отвечать на его глупые вопросы.

Сократ некоторое время молчал, после чего заговорил снова:

— Вот что, мы тут нашли кое-что интересное, тебе следует взглянуть.

Я перевела внимание на исследовательский центр и быстро все просмотрела.

— Примитивные легкие у новых грибов? — удивилась я.

Вот так новость! Мне следовало внимательнее наблюдать за тем, что происходит в исследовательском центре, а не подсматривать за забавной живностью в ее естественной среде обитания.

— Да, — подтвердил Сократ, — причем у старых грибов, которым по нескольку сотен лет, ничего подобного не было. А вот этот один совсем еще молоденький, даже метра нет в высоту, и, судя по кольцам, он ненамного старше тебя. Молодняк оказался с сюрпризом внутри…

Да я и сама дальновидела: молодой гриб был спилен и разделен пополам. От верхушки вниз по центру ствола тянулся канал, похожий на пищевод, и заканчивался бутылкообразным расширением с пористой структурой. Я предельно тщательно просмотрела все это дальновидением. Так что не оставалось никаких сомнений в том, что оно предназначено для дыхания кислородом! И как я могла пропустить такую новость? А еще считала, что у меня все как на ладони!

— Почему ты сразу не сказал? — нахмурилась я, внутренним взором рассматривая сеть сосудов вокруг «грибного» легкого — ну совсем как у животного! Только вот как оно гоняет «кровь» по этим сосудам? Я не видела сердца.

— Мы буквально только что его распилили и обнаружили это. Представь, ни в одном другом ничего подобного не было!

— Это потому что раньше вы изучали только грибы постарше, — проинтуитивила я, — легкие возникли недавно…

— Как? — спросил Сократ, и я сконцентрировалась на этом вопросе.

Ответ пришел прямым познанием, и я заговорила:

— Там встроенные гены.

— Чьи?

— Местной живности. Обрати внимание, грибное легкое, как и аналогичные органы животных, состоит из двух камер: первая предназначена для отфильтровывания сероводорода, а вторая впитывает кислород…

— Невероятно, — заметил Сократ.

— Это просто какой-то адовый сплав животного и растения, а не гриб. Химера. Мутант генномодифицированный…

— В смысле генномодифицированный? — изумился искин, после чего начал увлеченно занудствовать: — Хотя только так и можно объяснить тот удивительный эволюционный путь, который прошел данный организм. Теперь понятно. Миллионы лет назад он скооперировался со своим симбионтом и дышал только сероводородом, а когда возросли концентрации углекислоты, научился фотосинтезировать. Теперь же, когда кислорода в атмосфере много, он обучился вдыхать его прямо из воздуха, а не только брать посредством фотосинтеза, как раньше. Результатом последнего ноу-хау будет очередное усиление когнитивных и псионических способностей! Вот кстати, разум и псионика тоже могут быть побочным эффектом генетических экспериментов. Но кто же занимается генной инженерией на данной планете?

— Он сам и занимается! — выпалила я и от неожиданности открыла глаза. Информация, полученная прямым познанием, повергла меня в шок. Плесень не только псионик, но еще и биотехнолог?! Ощутив сильную головную боль, я что есть силы сжала виски.

— Алиса? — встревожился Сократ.

— Сейчас пройдет, — сквозь стиснутые зубы процедила я, после чего встала и начала ходить по каюте взад-вперед. Голова болела, хотелось двигаться, и в то же время казалось, задыхаюсь.

— Сенсоры, встроенные в твой организм, сообщают о поднявшемся внутричерепном давлении и тахикардии. Пройди в медотсек.

— Но…

— Немедленно! Или я вызову роботов, и они потащат тебя силой! — крикнул Сократ, и я вышла из каюты.

Наверное, проще было бы телепортироваться, потому что ноги заплетались. Но еще одного применения псионических способностей, тем более такого серьезного, я бы не выдержала.

Навстречу мне вышел робот и, взяв меня под руку, повел в медотсек. Вскоре я уже лежала на койке, а робот-доктор суетился у приборов.

— Повышенный уровень сахара, критически высокий кортизола и адреналина… — докладывал он. — Я вколю седативное, это должно помочь.

— Что с нервной системой? — спросил Сократ.

— Сейчас не до того, — ответил робот-доктор и с помощью инъектора сделал мне укол.

Не прошло и минуты, как я почувствовала тепло и расслабление во всем теле, глаза начали слипаться…

— Эта плесень практикует самую настоящую генную инженерию, — тихо прошептала я, чувствуя одновременно тревогу, удивление и то, как цепкие объятия Морфея все сильнее смыкаются на моем сознании. — Понимаешь, Сократ? Он изучает генетический материал местной живности, прорастая в их тела, и на основании полученной информации сам конструирует свой геном…

— Отдохни, Алиса, тебе нужен отдых, — печально вымолвил искин, и это было последнее, что я услышала, перед тем как провалиться в сон.

Пробуждение было резким. Я сразу же вспомнила про «биотехнические таланты» нашего «старого друга».

Науке известны многие земные ретровирусы, которые умеют внедрять свой геном в клетки грибов, растений и животных. Бактерии способны впитывать генетическую информацию извне, агробактерии встраивают гены в растения, делая из них самое настоящее ГМО. Сладкий картофель содержит гены бактериального происхождения. Плацентарные млекопитающие стали таковыми благодаря полученным от вируса генам, которые локально подавляют иммунитет, чтобы плод мог развиваться без атак со стороны иммунной системы матери. Но ни один земной организм никогда не корректировал свой геном осознанно и целенаправленно! Конечно, если не считать людей с их технологиями. Но то технологии!

Я села на койку и позвала Сократа.

— Ты выяснил что-нибудь еще о нашем аборигене? — поинтересовалась я, когда передо мною возник его голографический образ.

— Пока что удалось лишь подтвердить то, что ты наинтуитивила. Как ты себя чувствуешь?

— Разве мои сенсоры тебе не сообщают? Со мной все хорошо.

Я и правда прекрасно отдохнула, словно проспала много дней. Стоп! А сколько я спала? Интуиция подсказывала невероятное, поэтому я взглянула на голографический экран.

— Что?! Три дня?! — По крайней мере, об этом свидетельствовали дата и время на экране. — Сократ? Ты ничего не хочешь объяснить?

— Твоя нервная система была крайне истощена.

— И поэтому ты погрузил меня в гибернацию на три дня?!

— Твой организм сам погрузился в нечто вроде комы из-за сильнейшего истощения. Мы просто не мешали ему, а всячески способствовали восстановительным процессам…

Я проинтуитивила и узнала, как все обстояло на самом деле.

— Нет, Сократ! Это неправда! Зачем ты мне врешь?!

— Твоей нервной системе был критически нужен отдых…

Я схватила провода, подключенные к моему телу, одним рывком выдернула их из себя и отбросила прочь. После чего резко встала и зашагала к выходу из медотсека.

Сократ говорил что-то еще, но я уже не слушала. Глупый примитивный механизм! Как он смеет так со мной обращаться?! Подумать только, три дня! А что, если бы Познающий Бесконечность…

— Как дети? — остановившись в коридоре, прервала я тираду старого зануды, которую и так не слушала.

— Хорошо, — заверил он, — сегодня должны покинуть рукотворные чрева.

— Сегодня?! — чуть не подскочила я. — Та подземная тварь, мало того что владеет псионическими способностями, она еще и редактирует свой геном, как ей вздумается! А ты держал меня в коме три дня?!

— Тебе нужен был отдых, иначе твоя нервная система не выдержала бы! — настаивал Сократ.

— Ты хоть понимаешь, что если та тварь нагенномодифицирует себе всхожесть спор без сероводорода, то нам всем крышка?! — выпалила я, а потом спокойнее продолжила: — По крайней мере, детям точно. Я-то, может, с помощью псионических сил что-то бы придумала…

Не факт, конечно. Но вот если бы споры начали прорастать внутри детских тел… Я невольно поморщилась от этой мысли, после чего быстро зашагала вперед.

— Вот что. Я буду занята! Так что меня не беспокоить! — бросила я искину, перед тем как войти в свою каюту.

Я быстро приняла душ и, натянув чистую одежду, села в позу лотоса.

Медлить больше нельзя, я должна это сделать.

Та тварь слишком опасна.

Она должна умереть!

В памяти всплыли слова Сократа: «Если он убьет тебя в гиперпространстве, твое трехмерное тело упадет замертво! И никакие «танцы с бубном» в медотсеке не вернут в твой организм процессы жизнедеятельности!» А что, если я его там убью? Вся эта грибница сдохнет, воздух очистится от сероводорода, дети будут в безопасности…

После трехдневного отдыха я чувствовала прилив псионической энергии, поэтому нужное состояние наступило быстро, и я отдалилась от своего трехмерного тела, от космолета, направилась вниз, под землю, туда, где когда-то видела его многомерный образ…

Пусть я до сих пор так и не смогла проникнуть в его сознание, но он же пытался меня убить! А значит, попытается убить и детей. Они беззащитны! Я должна успеть, до того как они выйдут из амниотической жидкости.

Я видела, как в трехмерном пространстве сеть плесени пронизывает почву, как вода, сероводород и прочие вещества циркулируют внутри ее клеток. В четвертое измерение тянулись многочисленные отростки, сплетались вместе и в пятом измерении формировали что-то вроде лиан, стремящихся к одному центру.

Он там!

Я решительно направилась к многоголовому и многорукому чудовищу. Ну, держись, тварь!

Интуитивно я искала его глаза. Потому что глаза — зеркало души. Мы смотрим в глаза друг другу, чтобы понять. Я осознавала, что это хтоническое чудовище не может обладать глазами в нашем понимании слова, но должно же быть у него что-то наподобие… Иномирный аналог глаз? Пусть.

И я их увидела. Они были повсюду. Открылись все одновременно и посмотрели на меня из многомерного мрака. Я понимала, что мое бессознательное просто подставляет самый подходящий образ, но глаза выглядели жутко! Это были глаза неведомой твари! Хищные смотрелки хтонической бездны!

В его сознании не было такого понятия, как речь или слова, он никогда ни с кем не общался, и все же я поняла его вопрос. Он спрашивал: «Кто ты? Разумное животное?» Наконец, я проникла в его сознание и совершенно отчетливо почувствовала, что мы для него были таким же шокирующим открытием, как и он — для нас.

«Разумное животное? Разве такое возможно? Не может быть! Животные легко поддаются управлению. Ну-ка посмотрим, как обстоят дела с этим», — примерно так думал он, перед тем как начать подвергать меня телепатическому внушению. За многие тысячелетия он привык так обращаться с животными и не видел в этом ничего плохого. Как древние не считали чем-то предосудительным использование животных в качестве тягловой силы.

Он не хотел меня убивать! Только познать. Только понять. Изучить. Это своего рода ученый. Просто у него всего один способ познания — прорастать во все, что он встречает на пути, разрастись как можно больше. Подумать только! Ему много миллионов лет! И все это время он познает пространство… Ищет предел бесконечности…

Желание познать пространство — первое его воспоминание. Такое сильное стремление узнать, есть ли где-то предел всего. Край мира. Поэтому он и пытался охватить как можно больше территорий, поэтому и начал воспринимать больше трех измерений. Все эти миллионы лет он обучался проникать во все новые и новые измерения. Самостоятельно, без каких-либо руководств. Все это время он продолжал свою исследовательскую деятельность…

Сократ был прав, он начинал с дыхания сероводородом, еще в те времена, когда на данной планете и в помине не было кислорода. Подумать только! Уже тогда он осознавал себя! Хотя и на совсем другом уровне. Первые растения «научили» его фотосинтезировать. Постепенно атмосфера наполнялась неведомым ядом, и в какой-то момент он пророс в полуводное животное. Оно «научило» его дышать этой отравой, он впитал его гены и встроил в свои клетки. Такое он умел уже очень давно, ведь он Познающий…

Он прорастает, во что только может, и таким образом изучает это. Он хотел изучить меня, прорасти в меня. Пока я пыталась наладить с ним телепатическую связь, он пытался наладить со мной связь другого рода. Ему же не с кем телепаться, его понимание телепатии весьма ограничено. Очень долго он силился понять, как наладить связь с этим странным зверьком.

Однако в мое сознание Познающий проник уже давно. Он увидел некоторые мои воспоминания, но почему-то только некоторые, и моего призыва к телепатическому контакту не понимал. Раньше Познающий не сталкивался ни с чем подобным, и его бессознательное все искажало… Особенно сильное удивление у него вызвала моя эмоциональная привязанность к Тимуру. Животные не проявляли ничего подобного. Тогда он впервые и убедился, что имеет дело не то что с очень необычным зверьком, скорее, не совсем со зверьком. Я только внешне напоминаю животных, также как он — только внешне похож на грибницу.

Когда я впервые вышла из космолета, он попытался прорасти в меня, но ничего не получалось, и он довольно быстро понял, что все дело в оболочке. Узнав из моего сознания, что оболочку возможно снять, он попытался заставить меня это сделать. Ракоскорпионом управлял он, и те глюки в тумане — тоже его «рук» дело. Все это я теперь видела в его иномирных «глазах».

Познающий не понимал, почему я противлюсь его телепатическому внушению, он же фактически приглашал меня к общению. Он же всегда так общался с животными. А как еще с ними общаться? По-другому он не умел. Догадывался, конечно, что нужно как-то иначе, но не знал как.

Ради меня он даже галлюцинацию с Тимуром создал, что стоило ему немалых усилий, но я все равно избегала «общения» с ним. Он не понимал, что такое «общение» убьет меня, только видел, что я боюсь. Почему? Непонятно. Как вообще можно бояться воздуха? Я же не боялась воздуха в космолете. Странно.

Как долго и упорно он забрасывал нас спорами, а ведь телепортация — очень энергозатратный навык. Но ни одна споринка не взошла, и он не мог понять почему. В его мире не было такого понятия, как «сероводород», он даже не знал, что такое «всхожесть».

Познающий так и не понял, почему споры не проросли, как и того, что собой являет наш корабль. Для него это было сплошной аномальной зоной, чудом, чем-то сверхъестественным и зловещим. Абсолютно непостижимая аномальная зона с неведомым зверьком внутри. Раньше он никогда не сталкивался с чем-то настолько непостижимым. Чего от этого всего ждать? Опасно ли оно? Разумно ли?

Там внутри такое странное животное. Невероятно, но, похоже, оно все-таки разумно. Почему тогда оно не желает выйти на контакт? Почему избегает? Как оно умудряется мешать спорам прорастать? И главное, зачем? Что, если оно помешает и тем спорам, которые за пределами аномальной зоны?

В конце концов, убедившись во враждебности внутреннего пространства нашего космического корабля, он прекратил попытки познать его. Впервые он столкнулся с чем-то, во что не смог прорасти, раньше ему поддавались даже самые твердые камни. Он прорастал в мелкие трещины целых валунов и разрывал их изнутри, но с «аномальной зоной» так не получалось. Как же в таком случае наладить контакт?

Увидев совершенно отчетливо, как сильно мы оба хотели начать общение, я рассмеялась. Но ненадолго. Следующее воспринятое мною повергло меня в ужас.

Он понял, что я хотела его убить!

Он понял!

Многочисленные «лианы» обхватили меня со всех сторон! Сжали, словно тысячи змей!

— Нет! — закричала я.

Мое бессознательное наконец научилось облекать его мысли в слова, но все равно получалось как-то коряво и несуразно: «Ты говорить, ты прийти с миром, но ты лгать. Ты желать убивать!»

Я извивалась, пытаясь высвободиться. Мерзких отростков становилось все больше. Они душили, обвивали со всех сторон.

«Я убивать в ответ».

Он пророс в мое многомерное тело, разорвав его в клочья.