Многомерная Плесень

8 — Ключи к могуществу

Человек отправился познавать иные миры, иные цивилизации, не познав до конца собственных тайников, закоулков, колодцев, забаррикадированных темных дверей.© Станислав Лем «Солярис»

— Вот! Видишь? — тыкал Сократ пальцем в голографический экран, где уже в который раз крутилась одна и та же запись, сделанная с фронтальной камеры моего скафандра. На ней было видно, как я протягиваю руки и словно беру кого-то или что-то, произношу слова, будто обращаюсь к кому-то, и мне отвечают, но ответов нет. И пустота вместо Тимура. — Я же говорил! Ничего там нет! Это была галлюцинация!

— Мать моя техноутроба, — обескураженно простонала я, еле ворочая языком. Чувство было такое, будто я плыву и все вокруг слегка двоится. — Что там по диагностике моей нервной системы?

— Никаких отклонений опять не обнаружено! Были только небольшие странности вроде гиперактивности амигдалы и некоторых других подкорковых ядер. Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше, — призналась я, стараясь не уплывать слишком далеко.

— Мы вкололи тебе ноотропы и нейропротекторы.

— То-то я смотрю, все вокруг куда-то уплывает… — укоризненно заметила я, пытаясь совладать с «плывущим миром».

— А также восполнили некоторые дефициты, поскольку оказалось, что твоя нервная система находилась в состоянии легкого истощения…

Фигасе легкого… Я вздохнула и взяла с тумбочки у кровати стакан воды. Чувство было такое, словно у меня иссохли все внутренности. Никогда раньше я не пила так жадно.

— Когда все началось, — заговорила я, после того как вернула пустой стакан обратно, — это было так, словно кто-то или что-то вызывало невероятно сильную боль внутри меня… И ее возможно было прекратить, только сделав то, что этот кто-то или что-то от меня требует.

— И оно требовало, чтобы ты вышла наружу? — догадался искин.

— Да, — кивнула я. — Такое сильное желание покинуть космолет… Я раньше никогда не испытывала настолько мощного стремления что-либо сделать. При этом я все время понимала, что на самом деле не хочу этого, что это желание не мое и, по сути, мне не нужно то, чего я «желаю».

— Чье же это желание? — задумчиво потер подбородок Сократ.

— Не знаю. Я не могла ничего поделать, не было никакой возможности избавиться от этого кошмара, который разрушал меня изнутри. И это убеждение, что я обязательно встречу Тимура. Умом-то я понимала, что такого быть не может.

— Что-то еще? — поинтересовался Сократ.

— Невозможно было сконцентрироваться на чем-либо хотя бы на секунду. Раньше у меня никогда не возникало проблем с этим. А тогда… Будто кто-то или что-то постоянно сбивало мои мысли и насильно возвращало их к тому, что было нужно ему.

— И ты не могла ничего с этим поделать?

— Я пыталась… Но чем больше пыталась, тем больше боли оно мне причиняло. — Я тяжело вздохнула, и тут меня осенило: — Это все началось, когда я решила сообщить тебе, что видела Тимура в своей каюте! Вчера вечером… Он сказал, что я должна выйти наружу!

— А сегодня, после того как ты проигнорировала просьбу «Тимура», — искин сделал характерный жест пальцами, обозначающий кавычки, — этот кто-то или что-то предприняло более настойчивую попытку вытащить тебя из космического корабля.

— Похоже на то, — кивнула я и после паузы добавила: — Во время моей первой вылазки оно заманило меня к ракоскорпиону, потом в то подземлье. Теперь опять затянуло в эту злосчастную пещеру и попыталось заставить снять шлем.

— Чем бы оно ни было, оно пытается тебя убить, — уверенно заключил Сократ.

— Почему именно в пещере? — нахмурилась я.

— Возможно, потому что там концентрация сероводорода в пять раз выше, чем снаружи? Как ты, наверное, помнишь, этот яд собирается в низинах. А в пещере ты постоянно шла вниз, пока не оказалась в подземелье.

— Надо же, — изумленно вымолвила я, и внутри все похолодело, — тот псионик и правда пытается меня убить.

— Просто за пределами космолета без скафандра ты бы прожила где-то минут пять. А в том подземелье первый же вдох стал бы смертельным, — весомо заметил Сократ и, помедлив немного, добавил: — Надеюсь, ты будешь не против, если с сего момента боевой робот станет постоянно сопровождать тебя?

— Я всячески за, — кивнула я, прекрасно понимая, что это нужно на случай, если местный псионик предпримет еще одну попытку свести меня с ума. Насколько я помнила, такая псионическая способность называлась телепатическим внушением, и ее применение было запрещено на всех планетах, населенных людьми.

Теперь железный телохранитель, конечно, следовал за мной всюду по пятам. Даже, извините, в отхожее место, но от периодически усиливающихся мучений это меня никак не спасало. Я больше не могла ни заниматься любимым делом, ни отдыхать. Что-то или кто-то с завидным упорством абсолютно насильственным образом возвращал мои мысли к совершенно чужеродному и абсурдному желанию выйти наружу.

Я должна была сопротивляться. Ни в коем случае нельзя выходить из космолета. Стоит мне ступить на почву чужой планеты, как следующим «моим» желанием будет снять шлем. А за ним и смертельная доза сероводорода.

Постоянная боль сводила с ума, все попытки сконцентрироваться на чем-либо другом оказывались тщетными. День за днем, неделя за неделей кошмар продолжался. Я устала, ужасно устала от постоянной пытки, длящейся двадцать четыре на семь. Или, учитывая период вращения Новой Земли, тридцать восемь с половиной на семь.

Я должна была что-либо сделать, чтобы прекратить эту боль. Но что? Я не знала. Для меня больше не существовало ни отдыха, ни любимого дела, лишь постоянная внутренняя битва, конца которой не видать. Казалось, что только смерть может спасти от этого кошмара. Только смерть…

Хуже всего, что никто не мог ни понять моих мучений, ни помочь в избавлении от них. Иногда я оборачивалась, смотрела на своего телохранителя. Телохранитель? Бесполезная железяка. Все достижения человечества, все эти высокотехнологичные изобретения, виртуальные эксперты и терабайты научной информации оказались абсолютно бессильными перед лицом неведомой угрозы.

Я никогда раньше не знала, что человека можно просто взять вот так и сломать. Искалечить изнутри. Я бы все отдала, лишь бы обернуть все вспять. Лишь бы этот кошмар никогда не начинался. Но прошлого не воротить. До того как началась вся эта жуть, было так хорошо, но откуда мне было знать, что я счастлива?

Несколько раз я общалась с виртуальным психотерапевтом, но все его средства и методики не давали никакого результата. Боль только усиливалась, а вместе с нею и желание умереть. Однажды я была так близка к тому, чтобы покончить жизнь самоубийством, что попросила своего телохранителя оставить меня в уединении хотя бы на пару минут. Как ни странно, он согласился, тогда я пришла в медотсек и вынула из шкафчика скальпель. Порезать вены, что может быть проще? Я села на стульчик и попыталась собрать мысли в кучку. Надо делать все быстро, чтобы Сократ не успел…

Вдруг так ярко вспомнились те двадцать эмбрионов, которые росли в искусственных утробах. И тогда я смирилась. Кто-то же должен заботиться о детях после их выхода из техноматок. К тому же если эта боль необходима для моего псионического развития, то я готова ее принять.

В конце концов, как знать, что мне нужно для дальнейшего развития? Что, если боль? Тогда пусть она будет со мной всегда, пусть я вот так всю жизнь умираю в ужасных мучениях, о которых никто кроме меня понятия не имеет. Я все равно буду продолжать свое служение человечеству.

Стоило мне так подумать, как боль резко утихла, и скальпель, выпав из рук, звонко ударился о пол. Зажегся свет, и в медотсеке появилась голограмма Сократа. Он печально взглянул на меня, потом — на скальпель на полу. Потом опять на меня, и сказал:

— Есть один метод.

— Какой? — Тишина была напряженной, поэтому я продолжила: — Какой еще метод, Сократ? И почему ты не сказал раньше?

— Согласно протоколу, я не имею права давать такое знание несовершеннолетним.

— Какое еще знание?

Он молчал, а я чувствовала, как во мне поднимается волна негодования. Знание? Что еще за знание?! Оно правда может мне помочь? Почему он не сообщил раньше?!!

— Говори! — потребовала я.

— Знание о развитии псионических сил.

Псионика! Древние называли это сверхспособностями, чудесами или сиддхами. Я о них читала. О том, что почти все взрослые представители новейших версий человека владеют ими очень даже неплохо. Но решение о том, кому давать знание о развитии этих сил, принимается специальной комиссией на основании очень многих факторов.

Конечно же, в первую очередь нейросканер должен подтвердить факт совершеннолетия, то есть зрелость нервной системы. Без этого комиссия даже не соберется на рассмотрение данного вопроса. А учитывая тот факт, что искусственный интеллект не может обладать псионическими силами, информацию об их развитии часто доверяют хранить ему.

— Так ты один из Хранителей?! — нахмурилась я, и мои руки сами собой сжались в кулаки. — Ты правда можешь дать мне знание о развитии псионических сил?! И никакая комиссия старших псиоников для этого не нужна? Как ты мог молчать об этом?!

— Решение о неразглашении было принято не мною, а теми, кто меня создал, — начал нудить искин. — Разработчики опасались, что, узнай дети, какую информацию я храню, они бы не смогли устоять против соблазна взломать систему и получить знания раньше времени. Сама понимаешь, старших псиоников на борту нет, так что никто не смог бы обнаружить и предотвратить хакерскую атаку, равно как и последующее несанкционированное использование псионических способностей.

— Старый зануда! — выпалила я. — Как ты мог равнодушно смотреть на мои страдания и даже пальцем не пошевелить, чтобы помочь мне, когда у тебя были такие знания?!

— Как ты однажды сказала, я всего лишь железяка, — невозмутимо заметил Сократ, и мне захотелось ему врезать. — Так что следовать протоколу — мой долг.

Ух! Как жаль, что он только голограмма!

И ногой по фейсу не заехать.

— То есть я вот уже которую неделю подыхаю в ужасном кошмаре, а ты как ни в чем не бывало следуешь протоколу?! — Я вскочила со стульчика так резко, что тот перевернулся и с грохотом упал.

— До твоего совершеннолетия осталось не так уж много, так что, учитывая тяжесть сложившейся ситуации, я могу в некоторой степени нарушить протокол…

— Ты давно уже мог это сделать!!! — взорвалась я.

— Я думал, ты справишься и так.

— Как?! Та тварь пытается меня убить! Как мне справиться со столь могущественным псиоником, если я не обладаю псионическими силами?!

— Извини.

Получив информацию о первой ступени развития псионических способностей, я начала тренировку. Все было до невозможности просто: что бы ни происходило, это надо наблюдать. Однако невероятно простое оказалось невероятно сложным, особенно учитывая тот факт, что та тварь начала меня мучить, до того как я приступила к дисциплинированию ума.

Когда-то давно на Старой Земле, еще во времена первой версии Homo sapiens, были ученые, которые называли себя бихевиористами. Они вывели формулу поведения: стимул — реакция. То есть реакция — это следствие стимула. Потом формулу развили, внеся в нее третью составляющую: стимул — обработка информации — реакция.

Стадия обработки информации — это то, что отличает разумные формы жизни от неразумных. Чем разумнее существо, тем сложнее работа центральной нервной системы на этой стадии. Жизнь животных предельно проста, у них на определенные стимулы есть набор реакций, заложенный инстинктами. Страшно — убегать, вкусно — жрать, привлекательно — сношать и так далее. Чем на более высокую ступень развития поднимается биологический вид, тем сложнее у него стадия обработки информации между стимулом и реакцией. Вся суть первой ступени и состояла в том, чтобы развить осознанность на этой стадии, то есть как можно полнее задействовать неокортекс.

Стимулом может быть любое чувство, инстинкт, ощущение, желание или побуждение. Можно действовать примитивно, как животные, выражая чувства и побуждения по поводу любого стимула. Когда-то даже использовались техники выражения застарелых эмоций, как способ освобождения от них. Однако этот метод становится проблемой, когда выражение определенных чувств входит в привычку, особенно если в этом замешаны негативные эмоции.

Кроме того, человек, который сразу же выражает каждый порыв и удовлетворяет любую потребность, никогда не накопит достаточно псионической энергии для развития способностей. Это путь в бытие животного, разумным формам жизни лучше его избегать. Если говорить о моем случае, то выражением «моего» желания выйти из космолета был бы выход наружу и смертельная доза сероводорода. Как видите, привыкать к столь примитивному поведению опасно.

Второй способ решения данной проблемы можно назвать подавлением. Если у той или иной формы жизни начинает развиваться разум, она периодически задумывается о том, что такое хорошо и что такое плохо. После чего пробует жить в соответствии с этим пониманием, что, к сожалению, не всегда получается. Особенно на заре развития разумности, когда интеллект еще слаб и осознанности мало, а инстинкты сильны. Подавление приводит к некоторым проблемам с психикой, но это только побочный эффект перехода от животного к разумной форме жизни. Если говорить о моем случае, то второй стиль поведения — как раз то, чем я занималась, противостоя «своему» желанию выйти наружу.

Как видите, и выражение, и подавление — крайне непродуктивные линии поведения. Есть еще сублимация или трансформация грубых и деструктивных побуждений в полезные и социально приемлемые. Вследствие применения методов сублимации можно стать деятелем искусства, после чего вместо грубых чувств и инстинктов испытывать вдохновение и радость творческого процесса. Но я не представляю, как можно сублимировать желание выйти из космолета, которое к тому же еще и навязано мне враждебной формой жизни. Поэтому данный путь, может, и хорош в некоторых ситуациях, но в моем случае абсолютно неприменим.

Четвертым и последним способом поведения является растворение стимула в осознанности. Все, что нужно, — это заменить привычку волочиться за приятным и сопротивляться неприятному на привычку наблюдать и то и другое.

Это надо просто наблюдать!

Если приучить себя внимательно наблюдать ощущения в теле, чувства, мысли и состояния ума, рано или поздно любые стимулы, будь то желания, чувства, инстинкты или зловредные влияния, потеряют власть над сознанием. Все эти явления просто растворятся в осознанности, ведь они не что иное, как иллюзии. Начать проще всего с наблюдения дыхания, что я и сделала.

Как жаль, что раньше я не знала, что любое сильное побуждение — это просто приглашение к развитию осознанности. Я пыталась бороться со «своим» стремлением вдохнуть ядовитый воздух, воспринимала его как что-то нежелательное. А это просто тренажер для развития осознанности, а значит, и псионических сил. Чем бо́льшие трудности мы преодолеваем, тем сильнее становимся.

Не поддаваться побуждениям, не подавлять их, не впадать в негативные эмоции по поводу их наличия, а просто отстраненно наблюдать. Только так возможно увидеть, что любые страсти ума не более чем иллюзия. Но до того — кропотливая исследовательская работа по препарированию собственного сознания. Предельно ясно понять каждое психическое явление, найти его источник — вот главная задача в этой работе.

Получив информацию о том, как исследовать сознание, я многие дни и недели просиживала в своей каюте неподвижно. Неподвижность тела ведет к спокойствию ума, а спокойствие ума — источник великого понимания и мудрости. Много часов подряд я наблюдала, как желание вдохнуть смертельную дозу сероводорода возникает в уме, усиливается, а потом неизбежно слабеет и… исчезает!

Все эти мысли, чувства и желания приходили и уходили, а я оставалась. Так, раз за разом я переживала на собственном опыте тот факт, что природа всех явлений — непостоянство. Сократ говорил, что понимание непостоянства всех вещей ведет к развитию мудрости. И вообще, он все это время всячески меня поддерживал и подбадривал, так что мне даже стало стыдно за то, что я тогда на него накричала.

Промежутки между исчезновением «моего» желания выйти наружу и появлением нового такого же становились все больше. И они были восхитительны! Конечно же, мне сразу захотелось испытывать их снова и снова, но Сократ предостерег от привязанности к переживаниям в медитации. Медитативный опыт тоже надо просто наблюдать, не цепляясь и не сопротивляясь.

Слово «медитация», конечно же, следствие недоразумения, дословно оно переводится как «размышление», что не имеет никакого отношения к истинной медитации. Однако так уж сложилось исторически, что мы пользуемся именно таким термином: говорим «размышление», а имеем в виду кое-что совершенно противоположное.

В древности существовало много разных техник медитации, но все они сводились к одному: развитию способности концентрировать внимание на единственном объекте. В те далекие времена даже была поговорка: ум, как и меч, нуждается в том, чтобы его регулярно затачивали, без этого ум, как и меч, будет тупым. Развитие умения концентрировать внимание — это ключ к усилению как когнитивных, так и псионических способностей. Весь секрет в дисциплине ума.

И вот однажды, медитируя в каюте, я неожиданно для самой себя нашла источник желания выйти из космолета. Он был не в моем сознании. Я проследовала за ним и наткнулась на кое-что абсолютно чуждое, непонятное, но живое и по-своему разумное! Это и правда был очень сильный псионик, намного превосходивший меня своими псионическим силами. Я даже на мгновение увидела его: черный гуманоидный силуэт. После чего телепатическая связь прервалась вместе с «моим» желанием покинуть космолет.

Все опять стало как раньше! Ничто меня больше не разрушало изнутри! Я возликовала. Хотя и понимала, что расслабляться рано, сейчас то существо испугалось обнаружения, но наверняка оно будет предпринимать новые попытки. Однако я поняла кое-что еще, ведь тогда я явственно ощутила его страх.

Это существо нас боится.