Могол

Глава 17 ПРИНЦЕССА

Ричарду пришлось поторопить основательно истомившегося и потерявшего терпение Френсиса Дея вернуться домой, поскольку он не рискнул сразу рассказать, что с ним произошло. Да и потом предостерег капитана никому не говорить о случившемся. Хозяин судна смотрел на него в испуге.

— Вы переспали с дочерью султана? В мусульманской стране. О Боже! Мы уже на колу, в этом нет сомнения.

— Поверьте мне, Френсис, я также смущен, как и вы, — объяснил Ричард. — Это вовсе не моя инициатива. Я поступил по ее велению. И скажу вам, все ее угрозы в мой адрес притворны. Обе ее служанки и Касым-хан, да, думаю, и Мансур Али знали, что произойдет еще до того, как приглашали меня встретиться с ней.

— Думаете, что она своего рода императорствующая шлюха!

— Все может быть. Она определенно не девственница. Но убежден: она выполнит свое обещание.

— И вы будете счастливы остаться здесь с петлей на шее?

— Это дом моей семьи, — сказал Ричард. — Почему я не могу здесь жить? Кроме того, — добавил он, — разве я и в этом случае не служу компании?

Однако, несмотря на внешнюю беспечность, Ричарду Бланту было о чем подумать. Дей совершенно прав: даже если принцесса приказала ему, все равно он совершил самое ужасное преступление по законам мусульманского мира. Более ужасным было разве что богохульство против Пророка. Но он был явно не первым мужчиной, уступившим чарам принцессы. Возможно, она и в самом деле своеобразное чудовище в женском обличье, вступающее в связь с мужчиной только ради удовольствия уничтожить его в дальнейшем. Словом, история о Клеопатре Египетской повторилась с ним, хотя он не верил, что все именно так. Она могла бы просто посадить его в тюрьму, чтобы получать удовольствие от его страданий. А ведь принцесса поставила условием для получения компанией льгот его пребывание в Агре.

О своем отце она сказала: «Он очень ревнивый». Отец, конечно, может ревновать свою дочь. Но ага сказала об этом так, будто он был ее любовником. Как говорил Касым-хан, принцесса — живое воплощение своей умершей матери — женщины, о которой скорбел до умопомрачения ее всемогущий отец. Неужели подозрения Ричарда окажутся правдой? Тогда эта семья стремится к самоуничтожению.

Она хочет, чтобы он остался в Агре. Разве не этого же самого желает и он сам? Ему многое нужно сделать. Ему нужно вернуть своей семье былую удачу. А если удастся, то и рассчитаться со Спарту.

Как ему отказаться от своей судьбы, если ему суждено совершить это. И все-таки он трепетал при мысли, что ему предстоит вновь наедине встречаться с принцессой.

Невзирая на все опасения, Френсис Дей тоже был на следующее утро во дворце вместе с Ричардом. На этот раз после небольшой задержки им обоим показали дорогу в приемные покои принцессы.

Все выглядело точно так, как вчера, только на агe было бледно-голубое сари. Она встретила мужчин надменным взглядом. Ричарду трудно было представить, что именно ее он держал в своих объятиях обнаженной каких-нибудь двадцать четыре часа назад.

— Я сообщила о вашей просьбе падишаху, моему отцу, — объявила она. — Ему доставило удовольствие ваше предложение и понравилась идея построить факторию для ваших товаров. Где вы собираетесь ее расположить?

— На юге Голконды, ваше высочество, — объяснил Дей. — Там есть залив, в котором, если последует высочайшее разрешение на строительство волнолома, наши слуги смогут безопасно бросать якоря. Это место называется Мадраспатнам.

— Южная Голконда далеко от Агры, тем не менее пусть так и будет. Вы спрашивали разрешение султана?

— Мы сделали это, ваше высочество. Султан Голконды любезно согласился с нашей просьбой. Но хотел, чтобы мы получили разрешение падишаха.

Ага улыбнулась:

— Теперь у вас есть и разрешение падишаха. Но при одном условии. Падишах считает, что вашей компании нужно иметь своего представителя в Агре. Я уже говорила об этом Блант-сахибу. Он согласился быть таким представителем.

Дей поклонился, не осмеливаясь взглянуть на Ричарда.

— Ему предоставят помещение и слуг. Он будет действовать как ваш агент по всем вопросам, — сказала ага.

Дей поклонился снова и поспешил спросить:

— Чем моя компания может отблагодарить ваше высочество за помощь в нашем деле?

Он выпрямился, чтобы посмотреть прямо в глаза принцессе. Их взгляды встретились. Несколько секунд они глядели друг другу в глаза. Принцесса улыбнулась:

— Вы очень любезны. Но у меня есть все, что я бы хотела... Вы свободны. Блант-сахиб, останьтесь пока. Мы обсудим планы вашего размещения.

Ричард в свою очередь поклонился. Его сердце ликовало.

Ага была нетерпелива. Ее лишили вчера добычи. Служанки были отосланы, и они сразу занялись любовью на диване во внутреннем дворе. Как и вчера, она закричала во время акта. Но теперь он знал, что кричит она от удовольствия. Сегодня Ричард и сам в полной мере насладился ее несравненной красотой,

Когда она пресытилась, он, лаская ее грудь, осторожно поинтересовался:

— Падишах снова придет сегодня?

Глаза аги оставались закрытыми.

— Не сегодня, — сказала она. — Он стар. В его годы силы уже не те.

Ее слова, казалось, подтверждали подозрение Ричарда, но он не осмелился расспрашивать ее подробнее, она и так была на удивление откровенна.

— Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

— Говорят, что я красивее моей матери. А она была самой красивой в свое время. Вы знали ее?

— Я был тогда ребенком, вынужденным покинуть Индостан.

— Ее звали Арджуманд. Она доводилась племянницей Hyp Джахан, моей великой тети, — сказала ага. — Та была очень красива.

— Удивляюсь, что такая красивая женщина, как вы, и до сих пор не замужем? — осмелился спросить Ричард.

Ага улыбнулась:

— А я замужем, Блант. Но мой муж — хаким приграничной области. Он очень далеко, чтобы беспокоить меня.

— Но если он узнает обо мне...

— И попытается отомстить за оскорбление своего мужского достоинства? — Глаза аги открылись. — Он знает, что умрет в этом случае. — Она улыбнулась: — Так будет до тех пор, пока ты не перестанешь радовать меня.

Вдруг принцесса села. Его рука соскользнула с живота на колено женщины.

— Позже, — сказала она.

Он убрал руку. Она встала и вошла в бассейн.

— Иди со мной, — бросила она через плечо.

Ее волосы распустились и рассыпались по воде. Так она казалась еще красивее. Но он понимал, что занимается любовью, может быть, с самой опасной женщиной, которую когда-либо знал.

Ричард последовал за ней и обнял ее в воде.

— Зачем ты вернулся в Индостан? — спросила она.

— Я родился здесь, ваше высочество.

— Мой дед казнил твоих родителей, — сказала она. — Это хорошо известно.

— Это произошло много лет назад.

— Сын мятежника тоже может считаться мятежником.

— А дочь, ваше высочество?

Они посмотрели в глаза друг другу. Ага улыбнулась.

— Ты много знаешь, Блант-сахиб. Наверное, слишком много. Мой отец на самом деле выступал против Покорителя Мира. Он потерпел поражение и вынужден был жить в изгнании. Но в отличие от Джахангира и моего отца женщины не поддерживали вражду. Hyp Джахан и Мумтаз Махал не могли считать друг друга врагами. Так мой отец и Джахангир помирились. Позже мой отец унаследовал титул падишаха. Сейчас он очень расстроен. Ты знаешь об этом?

— Только слухи, ваше высочество.

— Отец очень нежно любил мою мать. Это благо для обычного человека, но опасная слабость для императора. И так же как у Джахангира, у моего отца четверо сыновей.

— Но все они верны падишаху, — заметил Ричард, — так я слышал.

— Пока, да, — согласилась ага. — Возможно, им не достает ума для другого. Все же правитель должен быть осторожен со своими сыновьями. Я расскажу тебе о них.

Принцесса вышла из воды и хлопнула в ладоши. Тотчас появились служанки с полотенцами и стали вытирать стекающую с их волос и тел воду. Потом любовники сели на диван, ожидая еды.

— Я самая старшая из детей Арджуманд, — начала ага. — У меня несколько сестер, но они не в счет. Мой брат, рожденный моей матерью, назван Дара. Он великий воин. Ничего в жизни не желает большего, чем сражаться с нашими многочисленными врагами, что и делает сейчас. Дара очень не похож на моего отца: он высокомерен и агрессивен, мечтает быть вторым Джахангиром. Мой второй брат, Шуджа, сейчас в Дели проверяет сбор налогов. Он очень полезный помощник отца во всех делах, только слишком любит выпить. И умственные способности его весьма неустойчивы. Самому младшему, Мураду, нет еще и двенадцати. Он тоже не в счет, потому что интересуется только плотскими удовольствиями.

Она на некоторое время замолчала: возможно, размышляла о своих собственных пристрастиях к удовольствиям, а затем продолжала:

— Четвертого брата зовут Мутри-уд-Дин Мохаммед, но все его называют Аурангзеб. Ты знаешь, что это значит?

— Хм... Украшение Трона.

— Как глупы эти прозвища, — размышляла ага. — Моего деда звали Джахангиром, Покорителем Мира, а он ничего не завоевал. Моего отца зовут Кхуран, что значит Счастливый, а он самый несчастный из людей. А этот мой брат... Ему двадцать два года. Как и Дара, он солдат. Падишах думает, что он будет великим воином, таким же, как Бабур.

— Мой родственник и однофамилец служил Бабуру, — напомнил ей Ричард.

— Я знаю это. Но я бы не хотела, чтобы ты служил Аурангзебу. Он, возможно, и великий воин, но уж слишком задумчив и молчалив. Он смотрит на меня и молчит. Он смотрит на отца, видит, как убывают его силы, и молчит. В отличие от отца он очень нетерпим: проводит много времени в мечети, и когда выходит оттуда, то глядит на индусов с ненавистью. Однако еще сам великий Акбар объявил, что все люди равны перед Богом, если дело касается религии.

— Вы не любите своего брата? — спросил Ричард.

— Это он не любит меня, — поправила она. — Когда он в Агре, то молча смотрит на меня. А в его глазах я вижу гнев. Он не одобряет моего образа жизни.

Ричард не стал говорить принцессе, будто не думает, что нашелся хотя бы один чей-нибудь брат на земле, который одобрил бы образ жизни сестры, подобный ее.

— Если он когда-нибудь станет падишахом, — мрачно добавила она, — то для всех, к кому я благосклонна, наступят трудные времена.

Ричард твердо выдержал ее взгляд.

— Но они выставят свои мечи в мою защиту и в защиту моего отца.

— Я понял, ваше высочество, — согласился Ричард, хотя подумал, что вовсе не собирается сражаться, защищая сына Джахангира. Он не смог удержаться от вопроса: — А нас много?

Ага засмеялась:

— Уверена, нет ни одного такого могучего воина, как ты, Блант-сахиб.

Как только имущество привели в порядок, Дей с отрядом собрался выступить в обратный путь в Голконду, а оттуда в Мадраспатнам. Ричард простился со своими соотечественниками у входа в арендованный ими дом.

— Я верю, что вы еще будете здесь, когда я пришлю вам сообщение, — сказал Дей хмуро.

Ричард ухмыльнулся:

— Надеюсь, вы окажетесь на побережье, когда мне вдруг придется спешно бежать из Индии.

Дей хлопнул его по ладони.

— Пусть никогда не наступит такой день.

Через две недели Ричарду предоставили дом. По воле случая это оказался старый дом Блантов, пустовавший почти тридцать лет. Он, конечно, не мог помнить ничего из того времени, когда жил здесь, но ходил по коридорам, мимо высохших, забитых грязью фонтанов, во двориках с таким чувством, словно вернулся в родной дом после долгого отсутствия. Его сопровождал Биркал Абас, управляющий аги. Мастера уже трудились над возрождением былого великолепия.

— Ее высочество распорядились не жалеть средств на восстановление дворца для знаменитого воина.

— Отлично, — порадовался Ричард.

— А это ваши слуги.

Биркал привел его на кухню, где собрались двенадцать человек: шестеро мужчин и шесть женщин. Или, скорее, как смекнул Ричард, одна женщина и один мужчина, остальные мальчики и девочки, каждому из них было не больше пятнадцати лет. И все очень хорошенькие.

— Я сам выбирал их, — похвалился Биркал. — Используйте их как хотите, но помните: моя госпожа — она и ваша госпожа.

— Запомню, — ответил Ричард.

Помимо дома он получил приличное содержание. Это было видно с первого взгляда. Ричард прекрасно сознавал, что его нынешнее положение обусловлено вовсе не ролью представителя Ост-Индской компании. Ага окружила его роскошью только потому, что он приглянулся ей физически. Однако он мог не сомневаться, что все потеряет, едва она утратит интерес к нему. Возможно, она, заглядывая в будущее, и представляла, какая судьба ее ждет, если Шах-Джахан умрет или будет свергнут, то Ричард понятия не имел, как сумеет в одиночку выступить в ее защиту, когда такой день наступит.

Вскоре он убедился, что ага предвидит вероятность подобного развития событий. Едва Ричард поселился в новом доме, она заставила его взяться за тренировку дворцовой стражи.

— Покажите им свое искусство, Блант-сахиб, — предложила она ему.

Скептически настроенные моголы заинтересовались не столько его искусством владения шпагой, как той быстротой, с какой он управлялся с их собственным оружием. В конце одного такого занятия его внимание привлек звук хлопка в ладоши, донесшийся откуда-то сверху. Ричард поднял глаза на выходящие во внутренний дворик окна: его приглашали в покои принцессы. Там он увидел рядом с ней низкорослого человека лет пятидесяти, одетого, по его мнению, великолепно, но строго, однако с огромным пером, торчащим в тюрбане. Перо поддерживала застежка с огромным алмазом, звавшимся, как он потом узнал, «Кох-е-нур».

Поняв, что перед ним император, Ричард торопливо поклонился.

— Это тот, о ком я вам говорила, падишах, — представила Ричарда ага. — Англичанин по имени Блант. Его семья вошла в историю нашего народа.

— Блант... — повторил Шах-Джахан. Ричард тем временем выпрямился.

— Твои родственники были известными людьми, — отметил Шах-Джахан.

— Спасибо, падишах.

— Но этот самый известный из всех, — продолжала ага. — Он сражался вместе со шведским королем, которым вы, как я слышала, восхищаетесь. Думаю, такой человек мог бы служить нам верой и правдой и заставил бы наших врагов трепетать.

— Твой отец обвинялся в убийстве моего деда, Блант-бахадур, — сказал он.

— Мой отец был невиновен, падишах.

— Ты христианин?

— Да, падишах.

— Я слышал, что имя Блант ассоциируется с верностью. Ты будешь служить мне верно, Блант-бахадур?

— От всего сердца, падишах.

Принцесса улыбнулась.

На следующий день Бланту присвоили звание минг-баши и передали в его распоряжение полк гвардии.

— Угоди моему отцу и станешь туман-баши и командующим, — посоветовала ага.

Все было возможно при благосклонном отношении к нему аги. Жизнь его никогда не была так хороша, как теперь. Неожиданно он очень разбогател и вел роскошный образ жизни: носил одежду из самого лучшего шелка, слуги являлись по первому его зову, спал он на мягкой постели. Кормили его лучшей едой, да и такой конюшней, как у него, владели не многие в Агре. Взамен от него требовалось лишь ублажать принцессу. Но он сознавал опасность своего положения и не жалел времени на совершенствование своего боевого искусства. Вскоре он заметил, что за ним часто наблюдает сам император.

Блант впервые в жизни понял прелесть жизни в собственном доме.

Ага требовала его к себе реже, чем он ожидал. За ним присылали не чаще двух раз в неделю. Наверняка какое-то время она была занята с отцом. Ричард не сомневался, что, когда страсть овладевала ею, она пользовалась услугами также и других любовников. Его не мучила ревность: принцесса была не той женщиной, которую он мог бы полюбить. И все-таки время от времени он страстно желал ее тела. По странному стечению обстоятельств она стала ключом к его успеху. Он понял, что его благоденствие объясняется не только желанием аги, чтобы Ричард удовлетворил ее похоть в постели, сколько ее стремлением гарантировать себе безопасность в день, которого она боялась.

Это несколько утешительнее для человека, который всю жизнь боролся за выживание с оружием в руках.

Итак, если он не упражнялся с мечом или не ублажал принцессу, то мог выбирать развлечение по своему вкусу. У него имелись лошади для выезда, ружье для охоты, сад, чтобы успокоиться душой, и наложницы, чтобы их пробовать...

Каждый из его слуг и служанок, по-видимому, с великой охотой разделили бы с ним постель. Но он желал только одну — девочку по имени Билкис, афганку, проданную в рабство в детстве. Ей исполнилось пятнадцать лет, когда ее подарили ему. Светлокожая, с ниспадающими каштановыми волосами и прекрасными темными глазами, Билкис забавляла его. Ричард взял ее к себе в постель девственницей. Но вскоре она узнала все, что следовало знать об искусстве любви. И ее юной восторг был просто прелестен. В самом начале 1641 года она родила сына, которого он назвал Саидом в честь прежнего Бланта. Никогда раньше не представляя себя в роли отца, Блант впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Что касается Шах-Джахана, который когда-то был способен поднять мятеж против собственного отца и убить своих братьев, то ныне он казался человеком, рано состарившимся. Он заставлял членов семьи исполнять любое желание своей души и тела. Если ему хотелось развязать войну, он посылал сражаться своего сына Дару. Нужно было удовлетворить сексуальные потребности, падишах шел к дочери. Если возникали финансовые проблемы, у него имелся визирь. Его главной заботой оставалась память о жене. В ее честь он построил такое грандиозное сооружение, равного которому Ричард прежде не мог и предоставить себе. Трудно поверить, что нечто подобное вообще может существовать в мире. Тадж-Махал планировался как своего рода куполообразный монумент славы его правления и памяти о его жене. Но до завершения строительства было еще далеко. А он к тому же возводил еще мемориал для себя. Падишах вообще строил так много, что годы его правления стали называть периодом Шах-Джахана в архитектуре. Этот стиль, основанный большей частью на персидских образцах, впервые использовался при строительстве мавзолея Хумаюна в Дели, созданного по приказу Акбара. Композиция основывалась на двух куполах и заглубленных арках, ведущих внутрь прямоугольного фронтона. Расположенный в ограде сад с бассейном дополнял эту красоту. Секрет гармоничности постройки заключался в симметрии и утонченности деталей, которые никогда раньше не встречались. А также в использовании белого мрамора. Особенно наглядно эта тенденция проявилась в самом Тадж-Махале, чья молочного цвета поверхность меняла оттенки при малейшем изменении угла освещения.

Но даже Тадж-Махал не стал венцом его творений. Опять же в память о своей прекрасной королеве он создал фантастическое произведение из золота, серебра и драгоценных камней. Это был трон в виде огромного павлина с распущенным хвостом. Усыпанный бриллиантами, рубинами, сапфирами, изумрудами и другими драгоценными камнями, он представлял собой такую ценность, которую трудно определить. Тридцать лет назад, в 1665 году, французский путешественник Тавернье попытался прикинуть его стоимость, и по его оценке получилась сумма в сто шестьдесят миллионов фунтов стерлингов. Сам Шах-Джахан никогда не садился на этот павлиний трон. После завершения работы над ним император полностью утратил интерес к своему детищу. И он остался как императорский выкуп, собирая пыль в углу его дворца.

Ричард обнаружил, что ему нравится падишах, хотя он и был его соперником в любовных отношениях с принцессой. Факт, о котором сам император, конечно же, не знал.

И только мысль о Спарту не покидала Ричарда. Даже находясь в объятиях Билкис, он не забывал о том, кто заслуживает мести за убийство его родителей. Сначала Ричард осторожничал, не зная, кого расспросить о нем. Но круг его знакомых постепенно ширился. Один-два из них даже стали его близкими друзьями, особенно Касым-хан, относившийся к англичанину как к своему протеже.

— А известно ли что-нибудь о человеке по имени Спарту? — рискнул как-то спросить он. — Сыне Хему, который сражался рядом с моим отцом на стороне Акбара.

Касым нахмурился:

— Да, был такой человек. Палач ваших родителей. Вы не знали этого? — спросил он, а затем продолжал: — Во всяком случае, это теперь не имеет значения. Спарту мертв уже много лет.

Итак, Бланту стало некого ненавидеть. Теперь он мог в полной мере наслаждаться жизнью.

Ему даже понравилось играть роль фактора. Когда Френсис Дей вернулся на следующий год в Агру сообщить, что фактория в Мадраспатнаме, названная фортом Святого Давида, построена, Блант встретил своего друга по высшему классу.

Дей был доволен своим успехом.

— Корабль скоро вернется, — сказал он. — Надеюсь, прибудет даже не один корабль, поскольку я послал рапорт о наших успехах, когда вернулся в Мадраспатнам. Нам остается только поддерживать добрые отношения с падишахом, тогда удача не покинет нас. — И он бросил насмешливый взгляд на Ричарда.

Дею трудно было всерьез воспринимать отношения Ричарда с принцессой. И про это все время помнил сам Блант. Принцесса все еще оставалась сексуально неотразимой. Рискованность их связи заставляла его порой просыпаться среди ночи.

Размышляя об этом, Ричард даже как-то осмелился спросить, почему ей разрешают жить отдельно от мужа.

— Я принцесса Джахан-ага и могу жить так, как хочу. К чему эти разговоры, давай получать удовольствие от любви и удовлетворять друг друга.

— Но ведь настанет день расплаты.

— Почему? Не так уж сложно держать под контролем свое будущее. Когда придет время, мы выберем одного из моих братьев, чтобы заменить отца, и предложим ему поддержку императорской гвардии для достижения цели. Ты останешься командиром гвардии, и мой домашний распорядок не будет нарушен. Поверь мне, кто-нибудь из четверых примет наше предложение. Может быть, Дара.

— Однако он и есть законный наследник, — возразил Ричард.

— Законного наследника не существует, когда это касается четверых братьев, — пояснила ему ага.

Тем временем Билкис родила в 1642 году Исканду, а спустя два года Насира. Затем Ричард настоял на использовании предохранительных средств, в которых, как известно, индийцы не знали равных. Ей было двадцать лет, и он хотел сохранить ее красоту. Помимо всего прочего, разве дети могли стать залогом удачи? Ведь даже Джахан-ага не могла предусмотреть всех неожиданностей.

Корабли Дея уже несколько раз плавали в Европу и обратно. И каждый раз вместе с товарами для продажи он посылал в Агру караван с подарками падишаху и принцессе. Аге очень понравились зеркала венецианского стекла и английская керамика, подобно которой она раньше не видела.

Прибытие очередного каравана в Агру стало счастливым событием для Ричарда: с ним пришло письмо от его сестры Лауры. В Англии, оказывается, произошла революция, и король Карл I объявил войну своему собственному парламенту.

«Повсюду происходят сражения, осады и убийства, — писала Лаура Сэттон. — Королева была вынуждена остаться во Франции, где в тот момент гостила. Видит Бог, нет более верного приверженца его величества, чем я. Но Англия последние несколько лет была несчастной, плохо управляемой страной. Даже мои муж и сын переметнулись к принцу Руперту. Будет ли конец этому, дорогой Ричард?»

«Мне бы полагалось быть там», — подумал Ричард. Но кому предложить свою шпагу? Как мало знал он английский двор и его правителей! И его, признаться, это совсем не заботило. Разве он кому-нибудь что-либо должен в Англии? Разве можно считать ее своим домом? Конечно, его дом в Агре.

— Ты печален, моя любовь, — заметила принцесса, выходя из бассейна.

— В Англии война, — ответил он.

— Пустяки, — заверила она его, когда девушки поспешили к ней с полотенцами. — Ваш король и его солдаты легко победят толпу приказчиков.

— Хочется верить, что вы правы, ваше высочество, но в моей стране сложилась тревожная ситуация, а там у меня осталась сестра.

— Тогда пошли за своей сестрой, пусть приедет сюда.

Неожиданно из приемной послышался шум, а затем громкие крики женщин.

Ричард увидел, как дверь в сад распахнулась настежь, а на пороге появился мужчина в красной накидке, белых штанах и коричневых туфлях. На голове его был красный шелковый тюрбан, на боку висел меч. Каждая деталь выдавала в нем воина.

Невысокий ростом, он был явно здоров и силен. И молод — не старше двадцати пяти лет, как показалось Ричарду. У него не возникало ни малейшего сомнения в том, что это сын Мумтаз Махал: он очень походил на свою сестру с мелкими неповторимыми чертами лица, расширенными ноздрями и тонкими губами.

— Что это значит? — возмутилась ага. — Почему ты, как бандит, врываешься в мои покои?

Принц закрыл за собой дверь.

— А ты разве шлюха? Почему я нахожу тебя завернутой в полотенце рядом с варваром?

— Убирайся! — резко бросила она. — Пока я не приказала вышвырнуть тебя!

— И кто же это сделает? — спросил принц. — Твои служанки или любовник?

Ага обернулась к Ричарду, который испытывал скорее смущение, чем страх. Он, убеленный сединами профессиональный воин старше сорока лет, застигнут на месте преступления, как мальчишка...

Положение усугублялось тем, что он, как обычно, оставил свою шпагу в прихожей.

Принц продолжал:

— Будь уверена, если ты прикажешь ему пойти против меня, он лишится головы.

Джахан-ага прикусила губу.

— Хорошо, Аурангзеб, у тебя преимущество передо мной. Что ты хочешь?

Принц прошелся по саду, тем временем Ричард исподволь изучал его. У молодого человека определенно были манеры воина. О том, что он обладает взрывным характером, тоже не приходилось сомневаться. Наконец он остановился, молча глядя на любовников.

— Я хотел, — сказал Аурангзеб, — увидеть своими глазами проявление твоей распущенности и безрассудства.

— Ну, теперь ты все увидел, — сказала ага. — Что дальше? Объявишь об этом на торговой площади?

— Я бы зря потратил время, ведь это и так всем известно, — парировал Аурангзеб.

Ага снова села, положив ногу на ногу. Блант, сознавая всю глупость и унизительность своего положения, стоял рядом с ней с комком обиды в горле.

— Они больше чувствуют, чем воспринимают на слух, — заметила ага.

— Без сомнения, но я уже поговорил с нашим отцом.

— Для чего? Отец знает, что мне надо, и знает, каковы мои лекарства.

Ричард резко повернул голову. Она улыбнулась ему:

— Конечно, мой дорогой Ричард. Я сказала ему о нас, и он одобрил мой выбор. — Она снова повернулась к брату. — Поэтому ты напрасно тратишь время, Аурангзеб.

— Я знаю, что пустая трата времени убеждать падишаха наказать тебя, сестра. Твое лицо защищает тебя от возмездия. Тем не менее наш отец не так глуп, как ты предполагаешь. Услышав о твоей скандальной любовной связи и о решении назначить этого так называемого туман-баши еще и командиром гвардии, я поспешил в Агру.

— А почему не назначить? — удивилась ага. К ней полностью вернулось самообладание. — Блант-сахиб известный на всю Европу воин. И он верен Дому Бабура. Лучшего на найдешь.

— Скажи мне, сестра, откуда ты знаешь об этом? Из постели?

Глаза аги гневно сверкнули.

— Я видела сама, как умело он управляет своими людьми и учит их владению оружием.

— Многие могут махать мечом или призывать людей следовать за собой, особенно когда не собираются никуда, — возразил Аурангзеб. — Мастерство проверяется при встрече с врагом лицом к лицу. Я сказал об этом отцу. Как он мог доверить свою жизнь человеку, который не в состоянии защитить ее?

Ага нахмурилась:

— Наш отец хорошо знает Блант-сахиба.

— Он поверит ему еще больше, когда Блант-сахиб проведет кампанию, одержит победу и завоюет свои лавры.

Она повысила голос:

— Какую кампанию?

— Мне дан приказ выступить против персов, которые снова беспокоят наши северо-западные границы. Я приехал в Агру получить приказание падишаха и попрощаться с ним. Я убедил его назначить Блант-сахиба моим тавачи на эту кампанию.

Голова Ричарда дернулась. Предложение заинтересовало его.

Реакция аги была бурной. Она вскочила с дивана, полотенце соскользнуло на пол.

— Что ты наделал?!

— Падишах нашел идею удачной. Когда Блант-сахиб вернется, обремененный славой, он станет достойным командиром гвардии.

— Я не могу позволить этого!

— Такова воля падишаха.

— Я сама пойду к нему.

— Он знал, что ты захочешь сделать это, и приказал тебе остаться на месте до отъезда Бланта из города.

Ага снова опустилась на диван, всем своим видом показывая, что потерпела поражение.

— Ты собираешься убить его? — прошептала она горько.

— Я не стану пачкать мой меч кровью подобного человека, — презрительно сказал Аурангзеб. — Но я клянусь тебе, что Блант-сахиб умрет с оружием в руках в стычке с врагом.

— Ты имеешь в виду, что его убьют сзади.

— Только если он подставит спину противнику. Пока он будет сражаться с врагом лицом к лицу, клянусь, спина его будет защищена.

Ага часто дышала, словно пробежала сотню ярдов.

— Оденьте этого человека, — велел Аурангзеб испуганным служанкам. Он в первый раз за все время посмотрел прямо на Ричарда. — Вы отправитесь в мой штаб немедленно.

— Сначала он простится со мной, — огрызнулась ага. — Ты можешь праздновать победу, брат. А сейчас оставь меня. Блант-сахиб будет в твоем распоряжении через час.

Аурангзеб поколебался мгновение.

— Через час, иначе он будет объявлен дезертиром и вне закона. Тогда любой человек сможет применить против него оружие.

Он круто повернулся и вышел из сада. Дверь за ним закрылась, и в саду некоторое время стояла гнетущая тишина. Затем ага тяжело вздохнула:

— Я недооценивала подлеца. Теперь ты понимаешь, почему я ненавижу этого брата.

Ричард не ответил. Его первоначальное оцепенение прошло. Он ощутил странное чувство облегчения. Позволил вскружить себе голову девчонке. Он — воин, который не видел в жизни ничего, кроме войны. Мысль о том, что он примет участие в кампании могольской армии, будоражила ему кровь. Ведь его отец и дед тоже участвовали в походах моголов. Но идти на войну под командованием человека, который так явно выказал свою неприязнь?.. Под командованием человека, который, можно быть уверенным, будет поручать ему самые опасные дела?

— Ты проглотил язык? — спросила Джахан-ага. — Испугался, Блант-сахиб?

Он посмотрел на нее.

— Испугался? Нет, ваше высочество, не испугался.

— Мой брат, по крайней мере, человек слова. Но там будет очень опасно... — Она держала его руку. — Ты должен вернуться ко мне, Ричард. Нам еще многое нужно сделать вместе.

— Если наша карма не даст расстаться, принцесса, то я вернусь.

Она внимательно посмотрела на него.

— Ты говоришь так, словно устал от меня.

— Разве может человек устать от жизни? — сознательно солгал он. Семь лет быть фактически пленником этой женщины... Слишком долго!

Его ответ тем не менее понравился ей.

— Тогда люби меня в последний раз.

— Когда вернусь, принцесса. Сейчас я не способен. Когда вернусь...

Блант удивился бы, скажи ему кто-либо, что он вновь увидит ее. Кампания продлится, по крайней мере, год. Принцесса за это время наверняка найдет ему замену. При условии, конечно, если он останется жив. Несмотря ни на что, когда он спешил в свой дворец проститься с Дханси, домоправителем, настроение у него было приподнятое. Дома Ричард приказал одному из своих любимых мальчиков по имени Бхути собираться, он решил взять его с собой, чтобы тот прислуживал ему в походе.

Билкис казалась безутешной.

— Что будет с нами? — повторяла она.

— Я пошлю за вами, когда штаб разобьет лагерь, — пообещал он. Перед уходом Ричард в последний раз обнял плачущих девушек.

Выходя из дома, он не оглянулся.

Аурангзеб разбил лагерь за городом, недалеко от медленно поднимающегося Тадж-Махала. Здесь расположился только штаб принца, но Ричарда явно ждали. Стражник приветствовал его и принял коня, затем Бланта проводили в палатку генерала. Одетого в красную с золотом униформу гвардии, его встречали с уважением. Если Аурангзеб знал о прегрешениях сестры, то его людям это было неизвестно, или, во всяком случае, они делали вид, будто понятия не имеют об этом.

Аурангзеб сидел в шатре, скрестив ноги, на молитвенном коврике и глядел на дверной проем, завешанный козлиной шкурой. Ричард наклонил голову, чтобы войти, и остановился в ожидании.

— Сейчас ты больше похож на того, кем претендуешь называться, — заметил принц.

— Что это за оружие?

— Это испанская шпага, мой господин.

— Покажи.

Ричард вынул шпагу, аккуратно повернул и подал принцу эфесом вперед. Аурангзеб принял оружие. Сидя, он продемонстрировал несколько выпадов, показывая, что умеет обращаться и с этим оружием.

— И ты используешь его в сражении?

— Да, мой господин, Аурангзеб вернул оружие.

— Не сомневаюсь, что ты умеешь обращаться с ним. Что значит для тебя моя сестра?

Ричард спокойно ответил:

— Она очень красивая женщина, которая сначала поддержала меня, а затем завоевала мое сердце.

— Ты говоришь по-персидски, как уроженец этой страны.

— Мое имя Блант.

— Я знаю твое имя и историю твоей семьи. Скажи, прелюбодеяние не считается преступлением в Англии?

— Считается.

— Но все же оно доставляет удовольствие там, так же как и здесь. Куда ни посмотришь — повсюду кощунство и богохульство. — Принц несколько минут размышлял, а затем поднял голову. — Ты жив потому, что я отлично знаю мою сестру: она куда большая грешница, чем ты. Если останешься в живых, ты превзойдешь своих знаменитых предшественников. — Он посмотрел прямо в глаза Ричарду. — Мы выступаем на рассвете, чтобы присоединиться к армии.

Бланту не оставалось ничего иного, как постараться выжить, борясь за эту привилегию каждый день. Как часто напоминал ему Френсис Дей, что его голова находится в петле. Теперь только сам Ричард мог предотвратить затягивание петли на шее.

И еще он знал, что может легко добиться расположения Аурангзеба. Юноша показался ему боевым человеком, а если он в душе и был пуританином, то это могло оказаться проявлением всего лишь неопытности в отношениях с женщинами. Кроме того, пуританина не в чем упрекнуть, а это помогает сохранить устойчивое отношение к делу жизни.

«Что касается власти, — подумал он, — то ага достаточно умна, чтобы бояться своего брата».

Лагерь покинули на рассвете и довольно быстрым маршем направились на север. По дороге неоднократно меняли лошадей и прибыли в Дели через двадцать четыре часа. При этом Аурангзеб четырежды останавливался для совершения молитвы, опускаясь на колени лицом в сторону Мекки вместе со всеми сопровождавшими его людьми. У Ричарда не оставалось времени осмотреть места, связанные с подвигами предыдущих Блантов. В очередной раз сменив коней в Дели, Аурангзеб продолжил путь на северо-запад. Говорил он мало, и подчиненные обращались к нему очень редко. Его люди были исключительно дисциплинированными. Каждый точно знал, что собирается предпринять их повелитель.

— Это неудивительно, Блант-сахиб, — объяснял Тодар Мал, другой личный тавачи. — Мы постоянный штаб принца, он обучал нас с детства.

Они все совсем недавно вышли из мальчишеского возраста. Самому Тодару Малу едва исполнилось двадцать. И ни один из офицеров не был старше принца, за исключением Ричарда. Молодой человек постоянно присматривал за ним. Интересовался, не устал ли он. Но и в свои сорок четыре года Блант был выносливее каждого из них.

— Ваш хозяин всегда ездит так быстро? — спросил он.

— Всегда, — заверил его Тодар Мал.

Через четыре дня после выхода из Дели они достигли крепостных стен Лахора, где располагались основные силы. Около тридцати тысяч человек, как прикинул Ричард, занимали большую территорию за городом. Ряд за рядом стояли шатры. Отдельно загоны для лошадей. Ричард увидел пирамиды мушкетов и значительный артиллерийский парк.

Войска выстроились приветствовать нового главнокомандующего. Ричард понял со слов штабных офицеров, что Дара, предшествующий командующий, был послан в Декан разобраться с маратхами. Те вначале вели себя как простые разбойники, а сейчас объединились в огромные вооруженные отряды, угрожающие даже большим городам. К счастью, они действовали в западной части полуострова, поэтому форту Святого Давида пока ничего не угрожало.

Аурангзеб поприветствовал своих офицеров, среди которых были индусы и мусульмане, и пригласил их в штабной шатер.

— Завтра мы выступаем на Пешавар, — сообщил он им. — Затем пойдем на Кандагар. Хочу представить вам моего нового тавачи. Варвара, носящего знаменитое имя Блант. Многие из вас помнят Блант-бахадура, погибшего от руки моего деда, или, точнее, от рук его палача индуса Спарту.

Ричард в растерянности повернул голову в сторону принца. Он не ожидал, что этот вопрос будет поднят снова, да еще в такой обстановке.

— Этот последний Блант вернулся к нам, — продолжал Аурангзеб, — как считает он, в свой дом. Может быть, это и хорошо. Но если он считает себя знаменитым воином, то не должен держать зла на сердце против сына того, кто убил его отца.

Среди офицеров послышались возгласы одобрения.

— Вот и закончим с этим до того, как пойдем воевать. Хему-младший, ты здесь?

— Я здесь, мой господин.

Индус выступил вперед из шеренги офицеров. Крупный, хорошо сложенный воин, глаза которого вспыхнули, когда он взглянул на Ричарда.

Аурангзеб повернулся к Бланту.

— Это твой враг, — произнес он. — Докажи, что ты мужчина.

Ричард понял, что его привели прямо в западню.