Могол

Глава 23 ТИРАНИЯ

Питер смотрел на еще привлекательные черты девушки, скованные смертью. Ангелина лежала поспешно умытая, одетая в лучшее платье. На бомбейской жаре следует хоронить умершего быстро, а она умерла восемь часов назад. Уже наступали сумерки.

Гроб закрыли. Питер пошел следом за ним с ее семьей. Все белое население Бомбея пришло проститься с покойной в церковь, а затем на кладбище. Он мало понимал религиозные обряды, но видел, что все вокруг глубоко скорбят.

Собственные чувства показались Питеру странными. Он провел много времени на войне, и его так часто окружала смерть, что он стал относиться к ней довольно легко. Но, провожая красивую невинную девушку в мир иной, он испытывал незнакомую раньше тяжесть невосполнимой утраты. Он знал Ангелину недолго, а казалось, давно. Тут он поймал себя на том, что смотрит через могилу на стоявшую, опустив глаза, заплаканную Каролину.

Неужели его мысли кощунственны? Или это естественное желание? Он приехал в Бомбей найти себе жену-англичанку. И вот приходится возвращаться в Хайдарабад с пустыми руками. Он ничуть не сомневался относительно положительного ответа Каролины на вопрос о женитьбе.

Когда они вернулись, Нольс налил два бокала румбульона и один предложил Питеру. Люси Нольс и ее дочь удалились в другую комнату.

— У нас не было времени обсудить ваши дела, — с сожалением отметил Нольс.

— Все идет так, как вы хотели, — сказал Питер, — После поставки батареи больших пушек падишах разрешит вам построить факторию в дельте Ганга или чуть выше по реке, если захотите.

— Я весьма благодарен и хотел бы выразить это более конкретно, чем позволяет настоящий момент.

— У меня есть разрешение моей матери жениться на вашей дочери.

Нольс вздохнул.

— Человек предполагает, мистер Блант, а Бог располагает.

Питер ничего не ответил, Нольс поднял голову,

— Это печальное событие не испортит наши отношения, не так ли?

Питер повернулся и посмотрел на вошедшую в комнату Каролину. Она умылась и даже попробовала улыбнуться.

— Можно я возьму один стакан для мамы? Думаю, что от этого ей станет лучше.

— Пожалуйста, — разрешил Нольс. Он взглянул на дочь и заметил, что Питер провожает ее пристальным взглядом, у девушки даже щеки покраснели.

— Боже мой, — ошеломленно сказал он. — Неужели в вас нет ничего человеческого?

Питер насупился.

— Если вы имеете в виду, оплакиваю ли я ту, с которой был помолвлен, то да, оплакиваю. Конечно, меньше, чем вы, ведь я знал ее очень недолго. Но того, что было, не вернешь. Надо думать о будущем.

— И будущее для вас заключается в том, чтобы заполучить вторую мою дочь в жены? Но Каролина осталась у нас одна, и ей всего пятнадцать. В Англии мы считаем этот возраст слишком ранним для замужества.

— А когда ей исполнится шестнадцать?

— Ну... через месяц.

— Хорошо, даю слово не заключать брак в течение этого срока.

— Сэр, я не знаю, что ответить вам.

— Я буду относиться к ней так же хорошо, как относился бы к ее сестре.

— Дело-то не в этом! — раздраженно воскликнул Нольс. — Нельзя же так запросто переходить от одной моей дочери к другой. Тем более в то время, когда мы в трауре. Это бесчеловечно с вашей стороны, сэр. Бесчеловечно!

— Мы не в Англии, майор Нольс, — сказал Питер холодно. — К тому же есть одно маленькое обстоятельство, о котором вы забываете. Падишах ждет моего возвращения в Хайдарабад с невестой. Это, если хотите, его приказ.

Нольс резко поднял голову.

— А разве в Индии не принято говорить о любви, верности, уважении?

— Почему нет, сэр. Может быть, мы говорим о них меньше, чем вы, но верим в них так же свято. Однако оставаться верным покойному — абсурд. Я полюблю Каролину так же, как любил бы Ангелину, и буду глубоко уважать. Конечно, я сожалею, что вынужден поднимать этот вопрос в столь печальное для вас время, но мой хозяин ждет меня. Я не думаю, что у меня будет возможность вернуться сюда в ближайшем будущем, поэтому мы все должны решить сразу.

— А вы думаете, что император может расторгнуть соглашение, если вы вернетесь без жены-англичанки?

— Я бы не стал этого утверждать, — честно ответил Питер, — пока он получает свои пушки. Но настроение падишаха изменчиво, он может взглянуть на наше соглашение менее благосклонно, ведь он приказал мне жениться.

Нольс не нашел, что ответить. Питер посмотрел на дверь, в которой опять появилась Каролина.

— Как и в случае с сестрой, решать ей. Вы разрешите спросить ее прямо сейчас, в вашем присутствии?

Каролина перевела взгляд с одного лица на другое, и слабая краска разлилась на ее щеках. Она догадалась, о чем шел разговор.

— Садись, Каролина, так будет лучше, — предложил ей отец.

Девушка села напротив Питера, выпрямив спину и подобрав с обеих сторон платье под плотно сдвинутые колени. Питер с трудом находил слова, глядя на нее. Она была еще духовно чище, чем сестра.

— Я предложил твоему отцу заменить Ангелину тобой в качестве моей жены, — сказал он мягко.

Каролина вздохнула и посмотрела на отца.

— Меня возмутило это предложение, — сказал ей Нольс. — В такое время! Но он говорит, что если вернется без невесты-англичанки, то наши дела пойдут плохо. Я разрешил ему поговорить с тобой, но хочу, чтобы ты знала. Если ты откажешь, я буду на твоей стороне, независимо от последствий.

Каролина повернулась к Питеру.

— А я бы хотел, чтобы ты знала, Каролина, — сказал он, — что все обещания, которые я давал твоей сестре, о богатстве и уважении, о доброте и любви, теперь относятся к тебе. Я также поклялся не прикасаться к тебе, пока тебе не исполнится шестнадцать лет.

Каролина облизнула высохшие губы и повернулась к отцу.

— Я уверен, что даже мистер Блант не потребует от тебя ответа прямо сию минуту, — печально сказал ей Нольс.

— Но я готова дать ему ответ, папа. — Ее голос был совершенно спокоен. — Законно ли то, что он предлагает: жениться на сестре своей покойной невесты?

— Такие случаи бывали, — сказал Нольс. — Впрочем, английские законы все равно ничего не значат в этой варварской стране.

Каролина повернулась к Питеру.

— Вы оказываете мне большую честь, сэр, — сказала она. — И я очень рада стать вашей женой.

Люси Нольс пришла в ужас от такой новости, у нее чуть не началась истерика. Нольс тоже чувствовал себя очень несчастным. Но Каролина смотрела на Питера, не скрывая радости.

Вечером Блант со своими людьми вернулся на материк и разбил лагерь на берегу. Он знал, что в Бомбее вряд ли правильно поймут его желание. Однако на следующее утро он вернулся в порт, не обращая внимания на враждебные взгляды англичан.

У дверей его встретила Каролина.

— Мистер Блант, входите, пожалуйста.

Питер вошел, закрыл за собой дверь, обнял девушку, приподняв ее от земли, и поцеловал в губы. Она задохнулась от неожиданности, но горячо ответила, обвив руками его шею, чтобы не упасть. Потом откинула голову и сказала:

— Мистер Блант, я обожаю вас.

В конце коридора послышались громкие шаги, и появилась Люси Нольс.

Блант стал посещать их дом каждый день. Первую неделю Люси старалась не оставлять дочь с ним наедине. Но скоро позволила им сидеть в саду, где их было видно из дома. Питер нашел Каролину более приятной. Хотя она не была так красива, как сестра, ее тело, скрытое под платьем с высоким воротником, многое обещало. Ведь она была на два года моложе сестры. Девушка не стеснялась признаваться в любви с первого взгляда, и это очень нравилось ему.

Эти признания ее беспокоили.

— Я, наверно, очень грешна? — спрашивала она.

— Ты прелестна.

— Но бедная Ангелина... Не думаешь ли ты, что она смотрит сверху и осуждает нас?

— Я думаю, что она благословляет нас, — заверил ее Питер.

Губернатор Кейгвин также был шокирован этими скандальными событиями и решил выдать специальную лицензию, разрешающую не оглашать заранее имена вступающих в брак, чтобы не держать Питера три лишних недели в Бомбее.

— Если это делать, — сказал он Нольсу, — то делать скорее. Присутствие могольских парней заставляет всю общину беспокоиться.

— Это катастрофа, такого оборота я не ожидал. — Нольс стонал. — Боже мой, когда я думаю об этом...

— Разве не вы сами поощряли Бланта?

— Да... Тогда ситуация была многообещающей.

— И вы говорите, что девушка согласилась.

— О, эта дерзкая девчонка чувствует себя на седьмом небе. Она не понимает, что делает.

— Тогда вот вам лицензия, — сказал Кейгвин. — И давайте покончим с этим побыстрее.

Свадьба состоялась на следующий же день. Невеста была в белом, все остальные — в черном, кроме Бланта, который ходил в форме гвардии. Люси Нольс не переставая плакала. Плакала и Каролина. Но, как считал Питер, ее слезы лились от счастья.

— Мы отправимся на материк сразу же после свадебного пиршества, — сказал он своему тестю.

Нольс удивленно посмотрел на него.

— Вы дьявол или хороший человек, мистер Блант?

— Я обыкновенный человек, майор Нольс, ни больше, ни меньше.

Нольс посмотрел в сторону Каролины, стоявшей в окружении плачущих женщин.

— Они думают, что ее принесли в жертву моим амбициям и вашей похоти, — сказал он шепотом. — Относитесь к ней с добротой, умоляю вас.

— Я буду добр к ней, как к себе.

Нольс пристально посмотрел на него и сказал:

— Я верю вам. Но я когда-нибудь увижу ее вновь?

— Когда уладятся дела с маратхами, я уверен, вы посетите нас в Дели. Я сам пошлю за вами.

— Мы приедем, клянусь Богом! — Нольс схватил его за руку. — Желаю вам счастья.

— Его я найду с вашей дочерью...

Люси Нольс с трудом заставила себя попрощаться с молодоженами. Блант, в соответствии с могольскими традициями, посадил Каролину на своего коня и повел его к берегу на переправу. Индийское население Бомбея, не обращая внимания на чувства английских хозяев, собралось повеселить их. Собственные люди Питера на другом берегу тоже готовились приветствовать молодых.

— Мы сразу же отправимся в путь, — сказал он Билиму Аббасу и, повернувшись к взволнованной Каролине, спросил: — Ты можешь ездить верхом?

— А это не опасно? — спросила она.

Он постелил на седло одеяло, чтобы было мягче, и подсадил ее. Когда она свесила ноги с обеих сторон седла, юбка поднялась выше колен.

— Я извиняюсь за неудобство, — сказал ей Питер. — Если бы не торопился, непременно взял бы для тебя слона.

— Ничего, мне удобно, — ответила Каролина с улыбкой.

Блант спешил прибыть к Аурангзебу, как ему было приказано. Он заставил своих людей двигаться до наступления сумерек и только тогда разрешил разбить лагерь. Каролина, естественно, очень измучилась, но продолжала улыбаться.

Бутджи уже приготовил карри на ужин, и, когда Каролина появилась, Питер спросил ее:

— У тебя все в порядке?

— Лучше никогда не было, но я очень голодна. Наш с тобой первый супружеский ужин состоится в лесу. — Она подняла голову, глядя вверх, на деревья. Тишину сумерек оглашали пронзительные крики птиц и обезьян. — Разве не романтично?

— По-моему, это очень неудобно.

— Это романтично, — настаивала она. — Вот, папа подарил мне на прощание.

Питер посмотрел на бутылку румбульона.

— Алкоголь запрещен в армии падишаха.

— А нельзя ли сделать вид, что мы все еще в Бомбее? Ведь это первая ночь нашей брачной жизни.

Он позвал Бутджи, который принес две чашки. Каролина подняла свою и чокнулась с ним.

— За нас.

— За нас, — повторил он.

Пока они ели, Каролина, казалось, сгорала от нетерпения.

— Я хочу показать тебе кое-что, — сказала она в конце концов. — Это свадебный подарок.

— Ты уже подарила мне самое дорогое в мире — себя.

— Это часть меня, — уверила она его. Держа за руку, Каролина провела мужа в палатку. Бутджи снисходительно улыбался. Войдя в палатку, девушка вдруг застеснялась.

— Бояться не надо, — успокоил ее Питер. — Я дал твоему отцу обещание, что не трону тебя, пока тебе не исполнится шестнадцать лет.

— Это абсурд, — сказала она. — Разве ты не хочешь меня?

— Я хочу тебя больше, чем желал какую-либо другую женщину в мире, — заверил он ее. — Но я дал обещание.

— Неужели ты оставишь меня одну? — воскликнула она. — Как ты можешь смотреть на меня и отказываться любить меня немедленно? — сказала Каролина со слезами на глазах.

Питер нежно погладил ее по плечу, и она подняла глаза.

— Я дал слово твоему отцу, и закончим на этом разговор. Хотя ты права, что я не могу смотреть на тебя и не желать тебя.

Успокоившись, она повернулась к нему.

— Ты знаешь, как удовлетворить мужчину? — спросил Питер.

— Тебе придется научить меня, мой господин, — ответила она.

Был ли он когда-нибудь счастлив? Питер стал думать о беспорядочных любовных связях своих предков. Его собственная мать была отдана отцу грозным падишахом, а он женился на девушке, которая открылась перед ним и думала только о том, как ему угодить, словно опытная наложница. Конечно, Каролину надо было учить сексу, объяснять, как удовлетворить мужчину, но она была так восторженна и любопытна, что он каждый день находил свободное время для нее.

Его люди снисходительно улыбались: у хозяина медовый месяц. Питер думал, как они удивились бы, узнав, что его невеста до сих пор девственница и все их любовные утехи ограничивались игрой рук и губ.

С приближением к Хайдарабаду Каролина стала беспокоиться.

— Допустим, что мы встретим врагов и тебя убьют, что будет со мной? — спросила она. — Я останусь невестой-девственницей?

— Ты вернешься к отцу и матери, чтобы начать новую жизнь с другим человеком, — объяснил он ей.

— Никогда, — сказала она. — Я постригусь в монахини и буду жить в одиночестве. — Каролина плутовски улыбнулась. — Я буду жить памятью.

Десять дней спустя они прибыли в Хайдарабад, и Блант взял ее с собой во дворец к падишаху.

У Каролины имелась только европейская одежда. Она надела свое самое строгое платье, но все равно шея оставалась открытой. Питер накинул на нее чадру, чтобы закрыть лицо.

Аурангзеб был заинтригован видом золотисто-каштановых волос, выбивающихся из-под чадры. Этого оказалось достаточно, чтобы все присутствующие принялись пялить на нее глаза. Аурангзебу понравилось, как молодая женщина держала себя.

— Ты сделал хороший выбор, Блант-бахадур, — сказал он. — Пусть твое ложе всегда процветает.

Богатство могольского дворца произвело на Каролину ошеломляющее впечатление. Она обрадовалась своему новому дому в Хайдарабаде. Серена помогала ей научиться вести себя как подобает мусульманской женщине. Они подружились.

Обе восхищались красотой Хайдарабада, удивлялись Чарминару... и ждали шестнадцатого дня рождения Каролины.

Сроки медового месяца Бланта давно прошли, и заветный день рождения приближался, а Питер был уже далеко, сопровождая падишаха. Могол горел решимостью разделаться с армией Самбаджи до наступления муссонов 1689 года. Поход оказался неудачным: победы были, но маратхи продолжали бороться, и Самбаджи удавалось избежать плена. Аурангзеб терял терпение, он начал интересоваться, когда прибудут английские пушки. Польза от этих пушек в джунглях была сомнительна, но несмотря на это Питеру приходилось дипломатично убеждать падишаха, что такие вещи быстро не делаются.

Подлинная причина проволочки была в том, что предсказание Нольса сбылось: англичане восстали против Георга II, свергли его и посадили на трон его зятя Вильгельма Оранского.

Это Аурангзеб понял, когда новости в конце концов достигли Индии, но он нашел много отрицательных черт в характере человека, присланного Ост-Индской компанией для создания фактории в устье реки Ганг. Джоб Чарнок, судя по отчетам губернатора Бенгалии, был невежественным человеком, который умел сделать своими врагами всех, с кем встречался. Питер выразил свое отрицательное мнение, написав об этом в Бомбей. Приближался сезон дождей, армия вернулась в Хайдарабад измученной и расстроенной. Когда он вошел в свой дом, Серена и Каролина поклонились ему. Невеста Питера с нетерпением ждала его. Серена нарядила ее в сари, расшитое золотом. Золотисто-каштановые волосы и светлая кожа делали Каролину похожей на солнце, восходящее в центре парадного зала.

— Нравлюсь ли я тебе, господин мой? — спросила она по-персидски. За время его отсутствия она выучила язык.

— Очень, — сказал Питер и, подняв ее на руки, направился прямо к своей спальне.

Серена хотела войти следом, но ее отослали обратно.

— Ты присоединишься к нам завтра, — пообещал Питер. — Этой ночью я хочу остаться один со своей невестой.

Серена ушла.

— Ты ее обидел, — сказала Каролина.

— А ты хотела, чтобы она осталась?

Каролина смутилась.

— Я предпочла бы остаться с тобой вдвоем.

Он осторожно снял с нее сари и, с восхищением глядя на ее нежную кожу, сказал:

— Знаешь, мне придется сделать тебе больно.

— Я знаю только то, что ты сделаешь из меня самую счастливую женщину на свете, — ответила она.

Это было самое счастливое время для семьи Блантов. После долгой разлуки Анна приехала из Дели вместе с Джинтной и Уильямом, так что у Питера был в прямом смысле слова полон дом.

— Я должен стать первым Блантом, который будет счастливым, — заявил Питер матери.

— Тогда очень тебя прошу, пожалуйста, — сказала она, — стань первым Блантом, который умрет в старости, в своей постели.

Едва дождь прекратился, Аурангзеб вновь выступил в поход. Но Самбаджи удалось взять в плен только через год, когда все его люди сдались. Предводитель маратхов пытался вести переговоры, как это сделал его отец лет десять назад, но Аурангзеб не хотел об этом и слышать. Вождь маратхов стоял перед победителем без одежды, со связанными за спиной руками.

— Для таких, как ты, может быть только один конец, — прорычал падишах в лицо старому воину.

Самбаджи не оказывал никакого сопротивления своим врагам. Аурангзеб приказал посадить его на кол перед всей армией и женщинами. Питер при этом вспомнил рассказ Елены, как двор Джахангира собрался смотреть на казнь его деда. Теперь он сам вместе с другими бахадурами и эмирами стоял позади могольского трона в ожидании казни Самбаджи и его военачальников. Женщины стояли в стороне. Анна изменилась в лице, вспомнив судьбу своего первого мужа. Каролину совершенно подавило непривычное проявление жестокости и насилия. До этого она, кроме счастья, ничего не знала.

Обычно кол смазывали, чтобы ускорить смерть, но Аурангзеб приказал сделать для Самбаджи шершавый кол и не смазывать его, чтобы продлить мучения смертника.

— Падишах чудовище, — сказала Анна, когда они оказались одни в доме Питера.

— Он наш хозяин, — ответил Питер. В ту ночь Каролина в первый раз осталась холодна к ласкам мужа.

Однако молодая женщина оправилась от этих переживаний, когда армия возвращалась на север, сначала в Агру, а затем в Дели. Она видела редкой красоты архитектуру и огромные толпы ликующего народа. Ее тепло приняла вся семья Блантов, Каролина встретилась с женой и детьми Насира. Ей показали новый дворец Бланта, поразивший ее размерами, бесчисленным множеством рабов и слуг. Она поняла величие положения мужа.

— Мне кажется, я попала в другой мир, — вздохнула она.

Радости Каролины не было границ, когда Питер пригласил в Дели ее родителей. Она была чрезвычайно горда тем, что на отца с матерью город произвел такое же впечатление, как в свое время на нее саму. Каролина с радостью показывала родителям свой дом и богатство.

Благодаря исключительному цвету кожи и жизнерадостности Каролина стала любимицей в императорской семье. Жены Аурангзеба часто приглашали женщин из семьи Бланта. Хотя по традиции ни один человек, даже император, не имел права присутствовать, когда женщины одного гарема приходили в гости к женщинам из другого, Питер не сомневался, что падишах мог видеть сад и открытые лица женщин через одно из многочисленных потайных окон гарема.

Каролине особенно нравилась младшая дочка Аурангзеба, Шалина. Когда Каролина приехала в Дели, той исполнилось десять лет. Ее мать была афганкой, и у девочки каштановые волосы и развитое тело, каким обычно обладают горные народы, удивительно гармонировали с утонченными персидско-могольскими чертами Дома Бабура. Когда ей исполнилось десять лет, Питер уже не видел ее лица открытым. Став взрослой, она всегда ходила в чадре, но жена рассказывала, что девочка превратилась в настоящую красавицу.

На первый взгляд империя Великих Моголов процветала, и приближенные падишаха понимали, что величественная структура, созданная великим Акбаром. разрушалась изнутри.

Наверно, потому, что Питер Блант был иностранцем, не связанным ни с одной из дворцовых группировок, ему многие доверяли тайны, на основании которых он сделал некоторые пугающие выводы.

Прежде всего настораживала утечка из страны ценностей. Блант всегда считал Индию неисчерпаемым источником золота и драгоценных камней, но расточительная могольская знать, познавшая промышленные товары французов, португальцев и англичан, покупала их за золото, не считаясь с реальной стоимостью.

Самым расточительным оказался сам Аурангзеб, не приобретавший предметов роскоши, но постоянно совершенствовавший вооружение своей армии.

Никого при дворе императора не волновало снижение численности населения. Военные походы моголов всегда требовали многочисленных жертв. Кроме того, религиозная политика императора сильно ограничивала возможности набора новых воинов. Аурангзеб старался принимать в свое войско только преданных мусульман, а их оставалось все меньше и меньше. Он уже погубил свою кавалерию в борьбе с раджпутами и категорически отказывался восстановить ее. А ведь достаточно было заключить честный мир с маратхами, и эти великолепные всадники стали бы его союзниками и прекрасным пополнением для кавалерии падишаха. Однако он продолжал считать их бандитами и постоянно преследовал. Это вызвало новую волну вооруженных выступлений, несмотря на то что Самбаджи уже казнили.

Питера беспокоила полнейшая неспособность принцев руководить войсками и управлять государством. Мохаммед Акбар умер в ссылке. Его братья служили падишаху лишь на словах. Им передавали губернаторства и тут же спешили отозвать обратно, когда они выказывали свое неумение. Им поручали командование армией, но только под наблюдением более опытных офицеров. Они часто обсуждали с близкими смерть своего отца, которая ввиду его почтенного возраста могла последовать в любой момент. Несомненно, при первом же признаке слабости здоровья падишаха они готовы будут перерезать друг другу глотки с такой же решимостью, как тридцать лет назад делали это сам Аурангзеб и его братья... Но на этот раз среди принцев не было подобного Аурангзеба Аламгира, который имел бы власть над событиями.

Аурангзеб через своих шпионов узнал о подобных разговорах и одного за другим арестовал преступных принцев. Он был суров и к другим членам своей семьи, не отвечавшим его взглядам на жизнь. Старшую дочь Джеб-ун-Ниссу посадил под стражу из-за малейшего намека, что она унаследовала пагубные страсти своей тетки. Впоследствии она была казнена.

Семейные неурядицы, проходившие на глазах людей, никак не влияли на состояние духа Аурангзеба. С годами он лишь становился энергичнее и оставался крепок физически. Решение всех вопросов он видел только в походах. Падишах то вел войска на северо-запад — воевать с персами и афганцами, то на восток — сражаться с тайцами. А то на юг, чтобы усмирять маратхов, по-прежнему проявлявших непокорность. Год за годом он совершал походы с одного конца империи на другой, побеждая во всех сражениях. В Азии не находилось полководца, способного противостоять Аурангзебу Аламгиру. Его войско было вооружено по последнему слову техники того времени.

Но и лишений тоже было достаточно. Причинами их часто оказывались его методы ведения боевых действий: совершать походы против любого врага открыто и быстро, независимо от погодных условий или естественных препятствий. Так, при переправе через реку Бхуну, несмотря на предупреждение о прошедших недавно сильных дождях в соседних горах, вызвавших сильный паводок, он потерял двенадцать тысяч человек и все свои сокровища, но поход продолжил.

Аурангзеб и в походах держал в руках бразды правления страной. Он принимал и увольнял послов, создавал и расторгал союзы, диктовал воспоминания, в которых рассказывал о своей деятельности. Шел 1694 год. Падишах решил выдать замуж за турецкого султана Ахмеда II свою дочь Шалину, которой к тому времени исполнилось шестнадцать лет. Ахмед был наслышан о красоте девушки, и Аурангзеб видел в этом браке возможность создать союз с турками против вечно враждебных персов.

Это была проверенная международная дипломатия. Блант не сомневался, что молодую принцессу с детства готовили к дипломатическому браку, в котором любовь не играла никакой роли. Поэтому очень удивился разговору, который падишах завел с ним наедине после объявления о брачном союзе принцессы с турецким султаном.

— Я не знаю, куда катится мир, Блант-бахадур, — ворчал Аурангзеб. — Нынешняя молодежь совершенно не понимает своей ответственности.

Блант сочувственно хмыкнул и ждал, что скажет падишах дальше.

— Моя дочь заливается слезами, не хочет, видите ли, замуж, — продолжал Аурангзеб. — Она слышала, что султан Ахмед урод и настоящий сатир в постели. Но разве жены не должны быть терпимы к любым поступкам своих мужей? — Он задумался на некоторое время. — Я старею, Блант-бахадур. Знаешь, сколько мне исполнится в следующем году?

— Семьдесят семь, падишах. Но вы выглядите как никогда хорошо.

— Я старею, — повторил Аурангзеб. — Был бы я молод, поколотил бы дочь за непослушание. А сейчас... мне приходится считаться с ее капризами. Однако этот союз очень важен для меня, и моя дочь в конце концов согласилась выйти замуж за султана, но при условии, что ее будет сопровождать в Стамбул лучшая подруга, твоя жена.

— Каролина должна ехать в Стамбул? — Блант был поражен. — Я буду сопровождать ее?

— Нет, — сказал Аурангзеб. — Ты мне нужен здесь.

— Могу я узнать, сколько времени моя жена будет путешествовать?

— Принцесса Шалина хочет, чтобы твоя жена, Блант-ага, месяц после свадьбы побыла с ней, поддержала, помогла на первых порах. Мои жены уже уговорили ее. Свадебную миссию я посылаю морем. Если предположить, что путешествие в один конец займет месяц и один месяц потребуется на возвращение, то, значит, ты будешь в разлуке с женой три месяца. Запомни, Блант-бахадур, это гораздо меньше, чем поход. Я был бы рад, если ты согласишься.

Сама Каролина была от поездки в восторге.

— Я так много слышала о Стамбуле! — воскликнула она.

— Это плохое место, — проворчал Питер. Но делать нечего, он пытался разделить ее энтузиазм по поводу интересного приключения. — Только обязательно вернись ко мне, — попросил он.

Приготовления к этому великому событию заняли почти год. Гонцы сновали туда и обратно, доставляя послания с условиями обеих сторон по различным пунктам брачного договора.

Принцесса отправлялась на корабле из Сурата до Басры через Персидский залив. Там она сойдет на берег и продолжит путь караваном под защитой турок через Багдад, Мосул, Антиохию, Конию, Анкару до Стамбула.

— Это путешествие ты запомнишь на всю жизнь, — заметила невестке Анна Блант.

— Оно наверняка займет гораздо больше месяца, — проворчал Питер.

Сроки окончательного согласования условий договора были достаточно длинными, и у Питера оставалась последняя надежда, что Каролина забеременеет. Тогда ее вынуждены будут оставить дома. Но его надеждам оказалось не суждено сбыться. Еще более раздосадовало Питера, что за это время Серена в первый раз после двадцати лет бесплодия, а Джинтна во второй раз родили. Джинтна — девочку, Элизабет, а Серена — мальчика, которого окрестили Ричардом.

Наконец настал миг расставания.

Каролина считала этот день началом самого невероятного приключения в своей жизни.

Бомбей волновал ее, конечно, но только вначале: слишком уж был маленьким, а общество — ограниченным. Временами ей становилось там скучно, и она часто стояла на причале и смотрела через залив на густой лес, а в ясные дни — на силуэты гор вдали, подобные теням. Когда-то она мечтала оказаться в глубине этой большой сказочной страны, мечтала, что однажды из леса выйдет прекрасный молодой человек и уведет ее с собой. Так и случилось. Зачастую она сомневалась, уж не сон ли это? Действительно ли она делит жизнь с Питером уже долгие годы, в самом ли деле живет во дворце с сотнями слуг, готовых явиться по первому зову, она ли это окружена любящими детьми и женщинами, регулярно пьет чай с императрицей и ее дочерьми, надевает украшения, стоимость которых и представить невозможно.

Раскованное поведение Каролины на брачном ложе с мужем, несомненно, привело бы ее мать в ужас, ибо та считала любые вольности в постели со стороны женщины непозволительными для истинной христианки. А у дочери близость с мужем вызывала такой экстаз, о котором та никогда и мечтать не посмела бы.

Мать, воспитанная в английских традициях, сочла бы ее положение рабским, но таков был мусульманский образ жизни. Конечно, приходилось стоять позади своего мужа, следовать после него через двери, а окружающие постоянно напоминали, что она его собственность и он может использовать ее, как хочет. Но она была уверена, что Питер ни за что не обидит ее. Когда же они оставались наедине, он ни разу не напоминал о ее подчиненном положении.

А вот свекровь приняла свое положение как должное много лет назад, но сумела сохранить цельность натуры и считалась главной в доме, особенно после смерти в 1692 году Билкис, самой старшей жены Ричарда. Каролина не смогла бы придумать себе лучшего будущего, чем стать второй Анной Блант. Конечно, с надеждой, что ей не придется провести почти половину своей жизни вдовой.

Она не могла представить, что в мире найдется женщина, живущая благополучнее. Только ее неспособность подарить мужу законного наследника вызывала некоторое разочарование.

Предстоящее путешествие в Стамбул с императорской дочерью обещало комфорт и безопасность. Первое ее путешествие без мужа или родителей. Она понимала и возложенную на нее большую ответственность. Конечно, невесту будут сопровождать старшие императорские тетки и двоюродные сестры, охрана из евнухов и многочисленные служанки, но принцесса Шалина cчитала именно Блант-агу своей наставницей во всем, и это стало ясно еще до отправления каравана в Сурат. Караван провожало почти все население Дели, сопровождал его полк императорских гвардейцев.

Каролина надеялась, что Питер проводит их хотя бы до Сурата, но служба требовала его присутствия при падишахе.

— Ты вернешься в его объятия через несколько месяцев, — грустно уверяла ее Шалина. — А я больше никогда не увижу Дели.

Две молодые женщины — Каролине тогда было всего двадцать два года — сидели в хаудахе, своего рода деревянной беседке с сиденьями внутри, укрепленной на спине переднего слона. Хаудах был закрыт занавесками, поэтому они позволили себе расположиться поудобнее. Каролина обняла подругу за плечи, так как крупные слезы текли из ее темных глаз на румяные щеки.

— К тебе будет очередь султанов, — попыталась она успокоить принцессу.

Шалина дрожала.

— Я отдана старику, погрязшему в пороках.

Трудно было возразить шестнадцатилетней девочке. Ахмеду исполнилось уже сорок три, а он держал целый гарем мальчиков, так же как и девочек.

— Это твоя карма. — Что еще могла ответить Каролина.

Шалина пуще прежнего залилась слезами.

Но девушка была любопытна и вскоре стала просить Каролину еще и еще раз рассказать, как мужчина овладевает женщиной и что она чувствует в это время. При этом принцесса чрезвычайно возбуждалась, ведь она, конечно, мечтала о ком-то молодом и красивом. Каролина догадывалась, что, став женой Ахмеда, та наверняка будет получать удовольствие в постели.

Путешествие с принцессой оказалось более волнующим, чем с Блант-бахадуром. Шалина не пользовалась постоялыми дворами. Всадники с необходимыми вещами скакали впереди и на месте ночлега устанавливали большие шатры, готовили пищу, и принцессе оставалось только сойти с хаудаха и направиться к своему шатру. Иногда, если они останавливались невдалеке от какого-либо городка или деревни, она, сидя в окружении сопровождающих ее женщин, принимала подарки от местных жителей, среди которых попадались очень ценные — резные статуэтки, ювелирные изделия, а порой и целые стада баранов, которых она отправляла в Дели и надменно благодарила из-под яшмака, словно султанша, которой собиралась стать.

Сурат встретил их празднично. На каждом доме вывесили флаги. Гарнизон выстроили в полном составе для встречи принцессы, корабли на реке красиво убрали разноцветными флажками. В Сурате находилась английская фактория, и Шалина разрешила Каролине встретиться с работниками фактории и их женами. Некоторые из них знали полковника и госпожу Нольс и встретили Блант-агу с удивлением, разглядывая бесценные бриллианты, изумруды и рубины, украшавшие ее пальцы, тяжелые золотые браслеты на запястьях.

В Сурате собрали большой флот, который ждал в Рэнкае, что в устье реки. Большинство судов были невелики, так как моголы, в отличие от арабов, мало внимания обращали на море. Но головное судно оказалось весьма значительных размеров, водоизмещением в несколько сотен тонн и больше походило на старомодную каракку, чем на современный галион. Прекрасное на вид и очень удобное на ходу судно, по крайней мере, когда шло по ветру. Каюты принцессе и ее приближенным отвели самые просторные. Сопровождающих оказалось так много, что их пришлось разместить на всех двадцати судах флота. Имелись и четыре тридцатидвухфунтовых пушки, недавно полученные из Англии, которые разместили на главной палубе, создавая тем самым впечатление огромного могущества флота. Большое судно по праву называлось «Великим Моголом».

Казалось, Шалина снова расстроилась, так как на судне путешествовала впервые, и ее пугал безбрежный океан, простирающийся с юга на запад. Но Каролина Блант успокоила ее. Погрузка багажа и подарков Ахмеду от Аурангзеба, размещение дам заняло несколько недель, но в конце концов они тронулись в путь на запад, воспользовавшись легким восточным ветерком.

— Разве это не прекрасно? — спросила Каролина. Женщины сидели на корме, которую отгородили парусиной, чтобы защитить их от глаз команды.

Шалина, к собственному удивлению, хорошо переносила морское путешествие и согласилась, что оно и в самом деле чудесное.

На следующий день они увидели странный корабль.

Он появился на горизонте с запада и на глазах увеличивался, приближаясь, то и дело меняя галс. Несомненно, корабль держал курс в направлении могольского флота. Он двигался с довольно большой скоростью, насколько позволял восточный ветер. Вскоре корабль уже можно было разглядеть: длинная, низко сидящая двухмачтовая бригантина. Квадратный парус на передней мачте хорошо тянул корабль. Два меньших треугольных паруса на другой мачте позволяли использовать боковой ветер.

— Что это за корабль может быть? — удивилась Каролина. Она вместе с другими женщинами вышла из зашторенного укрытия спросить капитана, стоящего на юте.

— Думаю, это английские пираты, Блант-ага, — сказал капитан.

— Пираты? — вскрикнула Шалина.

С появлением европейцев в могольских водах это слово стало популярным.

— Английские? — переспросила Каролина. — Вы уверены?

— Англичане самые дерзкие подлецы, — ответил ей капитан. — Но бояться нечего. Одно судно никогда не осмелится атаковать двадцать кораблей.

— Я чувствую себя плохо, — заметила Шалина и вернулась на полуют.

Каролина осталась на юте. Наблюдая за приближающимся кораблем, она чувствовала беспокойство, но одновременно и любовалась его странными маневрами. Ветер был свежим, и с каждым поворотом бригантина приближалась, ощетинившись жерлами многочисленных пушек по правому борту.

— Они с ума сошли! — прорычал капитан. — Неужели ищут столкновения с нами? Зарядить пушки, — приказал он. — Гнать этих подлецов подальше.

Пушки подготовили к бою, хотя на это ушло немало времени. Каролина разглядывала пиратский корабль. Без сомнения, они намеревались пробиться в середину могольского флота. Корабль был уже достаточно близко, чтобы рассмотреть его флаги — один черный с каким-то непонятным рисунком, а другой явно с крестом Святого Георгия.

У Каролины возникло непреодолимое желание замахать руками и закричать: «Уходите, негодяи, уходите!»

Но она оставалась у планширя, и ее пальцы по мере приближения пиратов все сильнее сжимали дерево. Пиратский корабль уже совсем близко подошел к передним судам флота, открывшим по нему огонь, но пушки у них были маленькими и никакого вреда нападавшим не причинили.

При следующем галсе он оказался так близко, что Каролина различила людей на борту: бородатые лица с самыми разными оттенками кожи — от белого до коричневого и даже черного. Все обнажены до пояса, босые, с разноцветными платками на головах и у каждого кинжалы и пистолеты, заткнутые за широкие кожаные пояса.

Накренившись на борт, корабль шел прямо на «Великого Могола».

— Давай! — кричал капитан. — Давай! Огонь прямо ему в борт.

Матросы бросились к такелажу и начали готовить паруса к повороту, но моголы были по природе своей не слишком умелыми моряками, потому маневр занял много времени.

Тут капитан вспомнил о своих пассажирах.

— Блант-ага, — сказал он, — проводите ее высочество вниз, прошу вас.

Каролина колебалась, она хотела остаться на палубе и посмотреть, чем все закончится. Воздух наполнился грохотом канонады, так как все дау открыли огонь по противнику, но волны мешали вести прицельную стрельбу. Ядра чаще всего падали в воду. Все действия индийцев сопровождались громкими криками, словно ими можно было отогнать неприятеля.

А пираты действовали бесшумно, и только вода пенилась за кормой бригантины. Еще до того как Каролина приняла решение, совсем рядом, на расстоянии каких-нибудь ста ярдов, пиратское судно легло на другой галс. «Великий Могол» только еще начал разворот, когда его правый борт охватило пламя.

Каролину внезапно окутало горячим воздухом, она упала и поползла по палубе, потеряв свою паранджу. Отовсюду слышались крики, треск ломающихся досок, судно трясло от носа до кормы.

У Каролины кружилась голова, она с трудом поднялась на колени и со страхом огляделась вокруг. Носовая часть судна была разбита, бушприт тащился по воде, передняя мачта перебита, с верхнего обломка свисали остатки такелажа. На палубе собрались все обитатели корабля, крича и взывая о помощи.

Судно, потеряв управление, сильно качалось. Ядра корабельной артиллерии вредили больше сопровождавшим судам, чем пиратам, подошедшим очень близко и только в последние минуты давшим залп всем бортом.

Каролина пришла в себя, поднялась на ноги и по лестнице взошла на ют. От залпов ширма разлетелась, хотя ядра не достигали этого места. Принцесса и сопровождающие ее женщины, крича и причитая, поднимались с палубы наверх. Каролина отыскала среди них Шалину и, взяв ее за руку, сказала:

— Ваше высочество! Вам лучше спуститься вниз.

Каролина потащила задыхающуюся принцессу вниз по лестнице, но внезапно остановилась, увидев, что уже поздно. Пираты перепрыгивали через фальшборт и заполняли палубу «Великого Могола». Могольские моряки, оставив пушки, бросились им навстречу, но не могли противостоять огню пистолетов и сверкающим на солнце тесакам нападавших. Вокруг слышались крики людей, проклятья, стоны и предсмертные хрипы. Волна сражения охватила весь корабль и захлестнула вход в покои принцессы.

— Мы пропали, — простонала Каролина. — Мы должны броситься за борт.

Шалину испугала эта мысль. Она стала отбиваться от своей подруги, стараясь вырваться. Какое-то время две женщины боролись, и время было безвозвратно упущено, их обступили мужчины и, смеясь, растащили в разные стороны. С грубыми шутками пираты сорвали паранджу с Шалины и стали срывать с нее и Каролины сари, другие снимали с них кольца и серьги. От боли, злости и обиды Каролина закричала, но в следующий момент у нее перехватило дыхание: кто-то ударил ее в живот.

— Ну вы, подонки! — закричал кто-то по-английски.

Каролину и Шалину отпустили, оставив на палубе совершенно голыми, по шее у них текла кровь из порванных ушных мочек. Обнявшись, женщины смотрели на молодого человека с редкой бородкой и синими глазами. Он только что заткнул свой окровавленный тесак за пояс и теперь стоял перед ними.

— Кто из вас принцесса? — спросил он на ломаном персидском языке.

Шалина опомнилась. За всю свою взрослую жизнь она никогда не открывала лицо перед незнакомым мужчиной.

— Я принцесса Шалина, — тихо сказала она.

— Вот ты-то мне и нужна, — сказал капитан пиратской бригантины, и его люди громко захохотали. Затем он посмотрел на Каролину. — Но здесь еще одна. С двумя в постели будет теплее, — заметил он и сделал реверанс. — Джон Авери к вашим услугам, дамы, я рад познакомиться с вами.