Мои (не) роботы (СИ)

Эпилог. Мия

Шестнадцать лет спустя.

— Милая, — едва я расслышала шаги, доносящиеся со стороны дома, украдкой вытерла слезы. — Почему ты здесь одна?

На плечо легла теплая ладонь папы Каса, но сам он будто догадывался, что я опустила голову, чтобы спрятать от него покрасневшие глаза.

— Мне не нравятся шумные сборища, ты же знаешь.

— Ну, назвать это сборище шумным это слегка перебор, — по тону его голоса я сделала вывод, что отец улыбнулся. — Прилетели только близкие.

Близкие… Да. Мама с двумя мужьями. Ба, она же тери Лаура, экс-первая леди Ариньона. Сейчас она отошла от дел и передала пост маминой подруге тери Каролине, которая так же прибыла на ужин вместе с двумя мужьями. Леголас — ее первый супруг и синт, и Лоренс — человек, с которым Каролина разделила власть. Лоренс помог окончательно наладить отношения с людьми, убедил их в искренности намерений Ариньона по предоставлению убежища для всех желающих, и спустя столько лет про рабство и пленение людей почти забыли.

С ними так же прибыл и их сын, который недавно отпраздновал десятилетие. Первый мальчик, рожденный чистокровной тери. Мой прадед Кристиан Руан до сих пор бился над загадкой постепенного вымирания мужчин, но, как по мне, то она лежала на поверхности.

Мне всегда казалось, что это Вселенная наказала нашу планету за то, что колонисты сделали с другими кораблями с Земли. Они проявили чудовищную, просто нечеловеческую жестокость, убив сотни тысяч ни в чем неповинных людей, и все из-за того, что не хотели отдавать власть в чужие руки. Августина этот сценарий повторяла, избавляясь от синтов. И лишь когда первые земные звездолёты вновь приземлились на поверхность планеты, маятник весов качнулся в другую сторону. Синты получили свободу жить так, как хотят. Люди получили свободу переселиться на планету со стабильным благоприятным климатом, и Вселенная сжалилась. После сына Каролины родилось еще несколько мальчишек, и даже Мальдива Гаут получила второй шанс и теперь воспитывает близнецов от некоего мужчины. Кто он, никто не знает, но ходят упорные слухи, что брать ее в жены отец детей не захотел, однако принимает активное участие в их воспитании.

Саму Августину, ее дочь и отца ребенка несколько лет назад Ба вернула из ссылки, но велела им поселиться так далеко от столицы, насколько это возможно. Каролина это решение поддержала, и теперь о бывшей королеве Ариньона не услышать даже захудалого слуха.

Но пряталась я не от всех тех, о которых сейчас подумала. Нет.

От него.

От того, кого любила столько, столько себя помнила, но по-настоящему лишь последние два года. От того, кто все эти два года меня избегал, ограничивая наше общение лишь парой десятков слов, вроде «Доброе утро», «Как себя чувствуешь?» и «До скорого, Мия».

Иво был мне другом в детстве, но потом он отдалился и улетел на Дальний Рубеж, где помогал моему прадеду с исследованиями генетических цепочек тери и людей. Руан не оставлял попыток найти внятное объяснение феномену рождения лишь девочек. Я ждала каждого возвращения Иво с замершим сердцем, пыталась поймать во взгляде зеленых глаз хоть проблеск ответных чувств, но нет. Каждый раз новая боль и новое разочарование. Вот и сегодня, когда я замерла наверху лестницы, он вошел в дом, обнял маму, Каса и Сэта поприветствовал рукопожатием, а потом отправился к другим гостям, так на меня и не посмотрев.

Так зачем мне находиться за праздничным столом? Зачем вновь терзать себя и бередить эту рану, если здесь в одиночестве мне хоть сколько-то спокойнее.

— Ты не сможешь прятаться от него вечно, — будто прочитав мои мысли, произнес отец. Синт, как и я, но казалось, что в чувствах он разбирался в разы лучше людей.

Папа Сэт был хорош в другом. Он обучил меня приемам самообороны и безопасной стрельбе из бластера. С ним я собрала свой первый сканер радиоволн, и если вы спросите, каково расти с двумя отцами, то я отвечу, что это прекрасно. Но Кас всё же понимал меня лучше.

— Я хотя бы постараюсь.

— Хочешь, принесу тебе еще горячего шоколада? — предложил он, кивнув на кружку, которую я сжимала в руках. — Твой совсем остыл.

Пришлось покачать головой и оставить на выкрашенную зеленой краской скамейку почти нетронутый напиток.

— Не нужно, спасибо.

— Ладно, — легко поцеловав меня в лоб, Кас произнес, прежде чем уйти: — Люблю тебя.

— И я тебя…

И вот я вновь осталась в одиночестве. Сад расцветал с приходом сумерек, повсюду загорались светодиодные огоньки, наполняя его мистическим сиянием, а распустившаяся арелия дарила непередаваемый аромат, напоминающий сладкий мед, свежую сдобу и что-то неуловимо родное. Маме этот запах всегда нравился, и именно она посадила здесь кусты ночных цветов. Мы с Иво сажали персики, гранаты и дикую вишню, которая цвела по весне потрясающей россыпью розовых бутонов. И часто валялись на траве, глядя, как по небу плывут пушистые облака. Хоть он всегда был старше, мне казалось, что мы оба наслаждались этими мгновениями.

Пока всё не изменилось.

В моих детских воспоминаниях он всегда окружал заботой и теплотой, был другом. Тогда Иво казался мне взрослым, сейчас же я понимала, что, когда я появилась в его жизни, по сути, он был еще мальчишкой.

Теперь он возмужал. Мужчина. Сильный и независимый. С пронзительными зелеными глазами и темными едва вьющимися волосами. Образ, который так и не смог вытеснить никто другой, хотя мама часто брала меня во дворец на приемы, где я повидала немало мужчин.

Но никто так и не смог с ним и близко сравниться.

— Мия…

Этот голос я узнала бы и с заткнутыми ушами. Стиснув ладони до побелевших костяшек, я ответила резко:

— Уходи.

— Я не хочу, — терпеливо произнес Иво.

Он вообще всегда отличался завидным терпением, это поражало даже Ба. Кажется, он был первым синтом, которого она действительно приняла. Вторым был Кас.

Голову я не поднимала, прекрасно понимая, что тогда просто не выдержу. Уже насмотрелась на его идеальное пропорциональное тело под тонкой белоснежной рубашкой на магнитных заклепках. На дорогие туфли и строгие черные брюки, которые ему удивительно шли. На губы, которые так никогда и не целовала, хотя мечтала об этом каждую ночь. Хватит с меня.

— Тогда я уйду, — и встала, но он меня остановил, взяв за руку.

Чтобы в следующую секунду ее одернуть. Ну и как это понимать?

— Почему ты ушла? Я надеялся…

— Ушла, потому что ты мне и слова не сказал! — воскликнула я, растеряв всё хладнокровие. — Разве не ясно?! Тебя не было полгода, Иво! А в прошлый раз пять месяцев. Я многое могу понять, но только не твое желание вести разговоры, когда ты на меня даже не взглянул.

— Я смотрел, Мия, — не согласился он. — Но так, чтобы не заметила ни ты, ни твоя семья.

— Это и твоя семья! Я — твоя семья. А ты просто вычеркнул меня из своей жизни. Объясни, где я не права? Когда ты улетел первый раз, то хотя бы звонил, потом и звонки прекратились. Ты… — мысль, которую я гнала от себя два года подряд, предательски проникла в голову. Сердце защемило от предчувствия, что сейчас Иво её подтвердит. — У тебя появился кто-то? Там, на Дальнем Рубеже?

С минуту он пристально смотрел мне в глаза, а я с затаённой дрожью ожидала ответа. Ответа, который казался важнее всего на свете, потому что смириться с тем, что у любимого есть другая, я буду не в силах. Как с этим жить?!

С тех пор, как я приняла эти чувства, не могла и смотреть в сторону кого-то другого. Иво стал моим воздухом, воспоминания о нём являлись ко мне во снах, и сколько я ни пыталась выбросить его из головы, ничего не получалось.

Однажды мама рассказывала, что они с папой Касом были созданы парой друг для друга. Искусственно. Но это не помешало им любить друг друга по-настоящему. И это не помешало маме полюбить и Сэта, хотя он человек. Любовь бывает разной, но если она идет от сердца, реального или биосинтетического, то никакие условности, законы и правила не имеют значения.

Если она взаимная. В моем случае, скорее всего, это не так.

Я и не заметила, как глаза защипало от слёз.

— У меня никого нет, — наконец признался он, выдохнув. — И никогда не было.

От сердца отлегло, но всё равно откровение Иво ничего не объясняло.

— Тогда я не понимаю… Ты будто сбежал…

— Сбежал, да, — он отвел взгляд и теперь смотрел себе под ноги. — Но не от тебя, а от чувств к тебе.

— Каких чувств? — спросила я шепотом, повисшим в воздухе.

Его ответ или всё для нас изменит, или разрушит окончательно.

Иво, наконец, вновь поднял глаза на меня, удивляя растерянностью во взгляде.

— Неправильных. Их не должно было быть, я знаю тебя с детства.

— Я больше не ребёнок, — пришлось ему напомнить. — Мне двадцать.

— Ты больше не ребенок, но ты всё еще моя семья. Между нами разница…

— Тринадцать лет, да. И то условно, по человеческим меркам. А мы с тобой не люди.

— И всё равно это неправильно, — он тряхнул головой, прядь волос сорвалась вниз, и я аккуратно заправила её обратно, легко коснувшись гладкого лба. Для этого пришлось приблизиться, ощущая непреодолимую тягу к этому мужчине. Неужели он не чувствует? — Ты выросла на моих глазах, и когда два года назад я ощутил, что… больше не вижу в тебе маленькую девочку, что мне всё тяжелее находиться рядом, потому что этого уже недостаточно… В общем, я надеялся, что вдали от тебя станет легче. Что всё пройдет.

— Прошло?

— Нет. И что с этим делать я не понимаю.

— Любить меня, Иво! — прошептала я, когда вновь приблизилась, взяла его лицо в свои ладони и заставила взглянуть мне в глаза. — Вот что с этим делать. Потому что я тебя люблю. По-настоящему.

На миг мне показалось, что он продолжит спорить. Продолжит бежать от чувств, которые были озвучены здесь и сейчас, в ночи под цветущим персиковым деревом. Но я продолжала вглядываться в зеленоватые радужки, в которых отражались огоньки, продолжала надеяться, потому что ничего другого мне не оставалось.

Мысль потерять его вновь, увидеть через полгода, или даже год, казалась невыносимой. Она ранила сердце, а душу заставляла кровоточить. Если это не любовь, тогда что? Когда дышишь в такт с ним, сходишь без него с ума, и в толпе незнакомцев всегда будешь искать именно его глаза.

— Люби меня… — повторила я полушепотом. Слова повисли между нами, но теперь я могла смотреть лишь на его губы. Их я никогда не целовала, но всегда мечтала.

Интересно, какие они на вкус…

— Мия, — он сглотнул.

Зрачок мужчины расширился, затапливая почти всю радужку.

— Люби меня, Иво. Разве ты не видишь, что это взаимно?

Ощущая прикосновения обжигающих пальцев на своих оголенных плечах, я, наконец, смогла дышать. Ненадолго. Подалась вперед, перехватывая его ладони, чтобы даже не думал остановить, и коснулась губами его губ. Первой поцеловала, ощутив то, о чём и мечтала — и их вкус неуловимо напомнил тот самый горячий шоколад.

Время замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Поверить не могу, что все эти два года мы без надобности изводили друг друга, не в силах высказаться о чувствах в открытую. Столько потеряно времени, и ради чего? Мы могли быть вместе давно. Любить друг друга, целовать, заниматься сексом… Видит Вселенная, как мне хотелось быть к нему ближе во всех смыслах!

Сладкий, невесомый поцелуй постепенно перерастал в безудержный. Наши губы взрывались иллюзорными искрами, языки сплелись в диком танце, которому я отдала всю себя. Для меня это было впервые, и если верить словам Иво, то и для него тоже. А я ему верила.

Теперь я не держала его ладони и содрогнулась от дрожи, когда они легли на талию. Тонкая ткань летнего сарафана позволяла ощутить всё! Скольжение пальцев по моему телу, судорожное биение его сердца в груди. Мы дышали друг другом, торопливыми ласками восполняя утраченное время.

— Мне всё равно придется улететь, — его слова я слышала, но отказывалась верить. Пока он не произнес следующие, острыми поцелуями спускаясь к шее: — Но я вернусь так быстро, как только получится. Не могу без тебя… Будто кислорода в легких не хватает, и я живу лишь на половину. Мия, я люблю тебя.

— Так люби, — не сдавалась я, прекрасно понимая, что повторяюсь. — Прямо сейчас.

— Здесь? — переспросил он, но действия Иво говорили сами за себя.

Губами он спустился к открытой ложбинке декольте, я зарылась пальцами в его мягкие волосы, ощущая дыхание, воспламеняющее каждую клеточку тела.

Пусть он и говорил, что вернётся, отпустить, так и не познав его как мужчину, я не могла.

— Здесь.

Иво выпрямился, а я рванула магнитные заклепки его рубашки, обнажая твердую грудь. И едва смогла справиться с эмоциями. Идеальный… Коснулась губами кожи, втягивая носом воздух. Или это моё больное воображения, или он действительно пахнет шоколадом. Голова шла кругом. Легонько толкнув любимого в сторону скамейки, я едва смогла дождаться, пока он сядет, и оседлала его. Горячие ладони скользнули по бедрам, задирая ткань сарафана.

Новые поцелуи, более требовательные. Новые ласки, более откровенные. Я так долго представляла, каково это — ощущать его взаимность и ответную любовь, но в реальности всё оказалось куда более ошеломительным. Я почти потеряла над собой контроль.

— У меня правда никогда никого не было… — до меня не сразу дошел смысл его слов.

Никогда? Значит, я тоже буду у него первой? Что ж, такой поворот событий мне определенно нравился, хотя Иво едва заметно нервничал. Подарив ему глубокий искренний поцелуй, спустя минуту ощутила, как он расслабился.

— У нас будет еще время проговорить, — чуть отстранившись, я сама спустила вниз лямки сарафана, обнажая грудь. Под голодным мужским взглядом соски напряглись. Восторженно распахнутые глаза Иво исследовали меня, и когда он подался вперед, чтобы накрыть губами вершинку, я жалобно всхлипнула.

Горячая молния прострелила низ живота, даря новую волну желания. Телом я ощущала твердое мужское достоинство, и плавясь от ласк гибкого языка, потянулась руками вниз, к молнии на его брюках. Пелена застлала взор, мурашки давно маршировали по всей поверхности кожи, но настоящий взрыв произошел тогда, когда пальцы любимого прокрались сквозь тонкую ткань трусиков. Невообразимо! Он что-то сделал, коснулся невероятно чувствительной точки на моем теле, а меня тряхнуло как от взрыва сверхновой. Потом снова, не переставая терзать грудь губами. Я готова была кричать от непередаваемого удовольствия, но вовремя спохватилась. Не сейчас.

Наконец я смогла освободить от одежды крепкий член, покрытый удивительно бархатистой кожей. Времени рассмотреть его не было, моё желание достигло абсолюта, и столкнувшись с темным, полным ответного желания взглядом Иво, я дождалась пока он выдохнет, привстала и медленно опустилась.

Теснота ошеломила, заставив на миг замереть. Иво выпустил воздух сквозь сжатые зубы, и лишь по дрожи его ресниц я поняла, что он сам тоже привыкал к новым ощущениям.

— Вселенная… — наконец прошептал он, сжав мои бедра.

Горячий член во мне продвинулся глубже, тем самым вырывая из груди стон удовольствия. Привыкнув к его размеру, я слегка приподнялась, чтобы потом вновь вобрать в себя его, теперь уже полностью. Потом снова и снова, наполняя ночной воздух своими сладкими стонами.

Наверное, именно таким и должен быть секс с любимым — когда нет просто тебя и просто его. Когда вы, словно одно целое, дарите удовольствие друг другу, дышите в унисон и падаете в пропасть вместе. Не важно, синты вы или люди. Важно лишь, чтобы были готовы открыться своим чувствам.

Этой ночью я обрела себя, пропав навсегда в его руках.

— Мия… — Иво привлек меня ближе, смотря так, будто видел впервые. В радужках цвета изумруда плясали не только окружающие нас ночные огни, но и неподдельное счастье. — Ты ведь выйдешь за меня замуж?

От такого откровенного предложения я на миг замерла, но решение далось мне легче легкого.

— Хоть завтра, — ответила я с улыбкой.

Или сегодня. Или прямо сейчас.