ГЛАВА 20

Часа через полтора Тамара тоскливо нырнула в чужой подъезд: пошел дождь. И не какой-нибудь там привычный мелкосеющий осенний, а настоящий. Крупные капли звучно зашлепали по асфальту, многочисленные лужи словно вскипели, с березы перед крыльцом безжалостно сбивались последние листья.

Тамара кое-как промакнула носовым платком абсолютно мокрое лицо, выжала волосы и криво ухмыльнулась: да-а, вот теперь ей точно хоть на паперть! Любой оборванец за свою примет. Глядишь, и бросят что из жалости.

Нет, чтобы так не везло, а? Ведь обошла почти все близлежащие улицы, обшарила дворы, скверики, даже между гаражами полазила. Результат — ноль целых, ноль десятых. Или несчастную Лизкину жирафу снесли? Свернули напрочь длиннющую шею и тем самым убрали единственную нужную ей, Тамаре, примету? Интересно, как же ей тогда определить, в каком именно детском саду ночует мальчишка? Домики для игр есть в каждом, она только что в этом убедилась.

В лицо девушки ветер швырнул ледяные колючие капли дождя, она поежилась и осторожно прикрыла дверь. Выходить на улицу у Тамары не было ни малейшего желания.

Она присела на ступеньку, с трудом вытащила из кармана кошелек и брезгливо поморщилась: насквозь промок. Впрочем, какая разница? Главное, Тамара отметила на календарике номера садиков, где осмотрела во дворах буквально каждый квадратный метр. Вначале в поисках мифического жирафа, а затем надеясь нечаянно наткнуться на неуловимого мальчишку.

Итак, это детсады — шестнадцать, семнадцать и двадцать четыре. Всего три. А пробегала-то! Вон, уже ночь на дворе. Ноги гудят, как телеграфные столбы. И не хотят сгибаться в коленях.

Тамара с невольным раздражением оглянулась на площадку первого этажа: счастливые люди! Попивают небось на кухне чай или у телевизоров дремлют. А она как шавка под дождем.

Может, позвонить куда в двери и еще порасспрашивать? Что там она сегодня врала? Мол, сынишка с мальчишками играл и сбросил во дворе шапку с шарфом, жарко было? Ну да. Еще и оставленную сумку с продуктами пару раз приплетала. Швырнул, поросенок, у скамейки, сам толком не помнит где…

И каждому рассказывала про Лизкиного жирафа! Да толку-то? Бабульки и дамы озадаченно морщили лбы, но африканское четвероногое вспомнить были не в состоянии. Поэтому просто командировали Тамару в близлежащие сады. Да и то маршруты путали, Тамара плутала. И понятно. Сейчас малышня чаще по домам сидит, с бабушками да мамами, в детсады далеко не каждый ходит.

Дверь неприятно скрипнула, и в подъезд вошли тучный старик с массивной тростью и мальчишка лет семи. И оба с изумлением замерли перед лестницей, рассматривая Тамару.

Девушка с тяжелым вздохом поднялась на ноги и легко сказала:

— Извините. Вот, от дождя спряталась.

— От дождя по квартирам прятаться нужно, не по чужим подъездам, — проворчал старик, продолжая недружелюбно сверлить девушку выцветшими глазками.

— Само собой. Сейчас пойду. Просто я здесь у вас садик искала. Без толку, правда.

— Какой такой садик?

Тамара пожала плечами.

— То-то и оно, что не знаю. Сынишка после школы там с мальчишками поиграл немного и ранец около скамейки забыл. Первый класс, что с него взять?

— А что не вернулся за ним?

— Кто ж его вечером из дома выпустит? Да еще в такой дождь. — Старик смотрел сурово, и Тамара с тяжелым вздохом пояснила — Пришла с работы, а он плачет. Куда деваться? Вот переоделась во что попроще да под дождь. Уже два часа по вашему району мотаюсь…

Девушка махнула рукой, взгляд у старика смягчился, а мальчик озабоченно воскликнул:

— В каком же садике он портфель забыл? Я тут все знаю, честное слово!

Старик крякнул, недовольно покосился на внука и буркнул:

— Санек в двадцать четвертый ходил, рядом совсем, может, там?

Тамара отрицательно покачала головой.

— В шестнадцатом, семнадцатом и двадцать четвертом я уже была. Это не те сады, точно.

— Нет там портфеля? — озабоченно наморщил лоб мальчик.

— Нет.

— Сторож мог убрать, — категорично заявил старик. — Или кто из голодранцев стащил. С чего взяла, что сад не тот?

Тамара невесело улыбнулась.

— Сын сказал: жирафа там. С длиннющей шеей. Он даже забраться не смог. А в этих трех садах я жирафы не видела.

Старик озадаченно сдвинул брови, а мальчишка рассмеялся.

— Жирафа! Это у самого рынка!

Глаза девушки изумленно округлились, она дрогнувшим голосом пробормотала:

— И он говорил: где-то у рынка. А я не нашла.

И со злостью подумала: только идиот мог расспрашивать о жирафе взрослых! И что она сразу же к детям не сунулась, вот кретинка…

* * *

Лелька страшно злилась: она никак не могла дозвониться до Тамары. И Лешка Сазонов не снимал трубку, как сквозь землю провалился. Даже тетя Маша не могла его отыскать и периодически названивала самой Лельке.

Лелька крутилась у телефона, словно привязанная к нему невидимой нитью, но на расспросы домашних лишь улыбалась рассеянно. Ей совершенно не хотелось ничего рассказывать. Зачем? Задачка Лешкиной матери уже решена. Правда, пока лишь теоретически.

И куда это Томик подевалась? Не гуляет же она со своим Крысом под таким ливнем?!

Лелька пристроилась у подоконника, задумчиво рассматривая утонувший в ночи город. Откуда-то из воздуха материализовался Коська и уселся рядом. Подбежала Динка и обиженно наябедничала:

— Ма, он мне лапку давать не хочет!

Коська презрительно фыркнул. Лелька нежно дотронулась до пухлой Динкиной щечки и сказала:

— Не хочет, и ладно.

— Да, а Мишка смеется, говорит — не может. А он давал!

Мишка из комнаты весело закричал:

— Не может, не может! Он же не собака!

— Он умнее! — топнула ногой Динка.

— Ага! Как же!

— Умнее!

— А лапу что тогда не дает? Крыс так дает!

Динка насупилась. Протянула руку к коту и умоляюще прошептала:

— Ну дай лапку, что тебе стоит…

Коська не шелохнулся. Девочка всхлипнула. Лелька сердито покосилась на кота и коротко распорядилась:

— Дай!

Коська повернул голову и хищно ощерился. Лелька вздохнула:

— Мужик ты или кто? Плачет же!

Теперь вздохнул кот. Несколько долгих секунд он смотрел на хозяйку, но Лелька глаз не опустила, и Коська сдался. Протянул радостно взвизгнувшей Динке лапу, потом раздраженно фыркнул и отвернулся.

— Спасибо, — серьезно сказала Лелька.

Она отправила дочь в детскую, потратила несколько минут на телефонные звонки и разочарованно вернулась к окну. Крупные капли дождя по-прежнему барабанили по стеклу, где-то недалеко лениво загрохотало, и Лелька растерянно прошептала:

— Ну где мой Томик? Не на улице же!

* * *

Но Тамара была именно на улице. Она уже и от дождя-то не пряталась: смысла не было. Лишь старалась не особо наступать в лужи, берегла не столько ноги, сколько старенькие кроссовки. И пытливо всматривалась в темные проулки.

По словам мальчишки, как раз здесь прятался небольшой детский сад, двор которого года два назад превратили в небольшой зоопарк. И кроме названной Лизкой жирафы, там обитали пара медведей, волк, крокодил, с десяток зайцев и даже громадный деревянный бегемот, в его пасть запросто можно было сунуть голову. Оставалось лишь найти это чудо.

Но найти его никак не получалось. Продовольственный рынок находился в старой части города, и застроили ее весьма бестолково. Двух-трех-пятиэтажные дома имели обширные дворы, игровые площадки, садики и палисадники. Каменные заборы чередовались с деревянным штакетником, и все это преграждало Тамаре дорогу в самых неожиданных местах. Петлять приходилось прилично, и порой девушке казалось, что она дважды, а то и трижды проходила одной и той же улочкой. Впрочем, может быть, Тамара и ошибалась. Темнота стояла хоть глаз выколи, а редкие фонари только усугубляли ее, вне круга света девушка почти ничего не видела. И спросить было не у кого. Даже собак не выгуливали, Тамара и бродячих-то не видела. И правильно. Бегать под таким ливнем без нужды кому охота!

Как чуть позже призналась себе Тамара, на детский сад она наткнулась совершенно случайно. Даже не сразу сообразила, куда ее занесло. Пока не споткнулась и не растянулась во весь рост на мокрой траве.

Коленку Тамара ушибла пребольно, да и устала так, что подниматься сил не было. Девушка сплюнула попавший в рот горьковатый лист и с остервенением, в полный голос, высказала все, что она о себе думает. И о Лешке с Крысом тоже.

Два идиота! Не могли заставить ее пойти домой! Находились буквально в двух шагах и проворонили! Мужики, тоже!

Тамара заскрипела зубами: теперь эта парочка отсиживается в теплом подъезде, протирает коврик и обивку на ее, Тамариной, двери, а она валяется здесь, в ледяной луже! Как последний бомж. То-то ей сегодня все больше мелочь метали, прозревали ее жуткое будущее…

Тамара увидела себя со стороны, такую молоденькую и умирающую на улице от холода. Ей стало жаль себя, и она невольно всхлипнула. Потянулась к карману за носовым платком и неожиданно коснулась рукой какого-то деревянного пенька.

Форма пня оказалась до того странной, что Тамара машинально прошлась по нему пальцами и неожиданно поняла: да это же заяц!

Мысли о смерти исчезли мгновенно, через долю секунды девушка была на ногах и нетерпеливо ощупывала длинные уши и смешную мордочку: точно, заяц. Тамара зачем-то метнулась к низенькому барьеру, о который только что споткнулась, и громко рассмеялась: крокодил. Зубища — бр-р-р, и хвостище на полкилометра тянется, наверняка его как скамью используют.

Тамара выпрямилась, зачем-то выжала волосы и криво ухмыльнулась: ну и видок у нее! Мокрющая, да еще в земле вывалялась. И физиономия от холода синяя. Или от грязи — черная. Вот цирк-то!

На воображение Тамара никогда не жаловалась, поэтому брезгливо поморщилась, бросила куда-то под ноги скомканный носовой платок и сердито сказала себе — ничего! Главное, она все же нашла этот проклятущий садик. Вряд ли рядом еще один прячется с зайцем и крокодилом. Так что теперь руки в ноги и — вперед. На поиски домика. Вернее, белобрысого пацана.

Интересно, что она ему скажет, а? Мол, покайся, вьюнош, а то хуже будет? Или нет — я пришла тебе помочь, тебя ищут бандиты! Или просто — гони доллары, мерзавец, а то сейчас голову откручу! Или расплакаться пожалобнее — мол, из-за тебя моя сестра гибнет, а у нее двое малышей.

И промокшая насквозь, замерзшая и уставшая Тамара на подгибающихся ногах пошла в глубь детского садика. Она изо всех сил таращилась в темноту, смаргивая с ресниц капли дождя и шмыгая носом. Шарахалась от казавшихся в ночи живыми волков, медведей и зайцев. Обняла за шею жирафа и погладила его, как старого знакомого. А потом полезла в крохотный домик, стоявший чуть ли не в шаге от длинношеего красавца. И тут же услышала свирепый шепот:

— Куда прешь?! Тут занято!

* * *

Через полчаса Тамара почти бежала домой. Руки ее оттягивал завернутый в грязный полиэтилен спящий Пашка Кораблев, действительно четырех лет от роду. А его старший братец, неудачливый воришка Витька, угрюмо тащился в метре за ее спиной.

Размышляя о том, что страшная историйка, кажется, подходит к благополучному концу, Тамара то и дело оглядывалась. И, видя светящиеся в темноте удивительно светлые волосы мальчика, ее удовлетворенно вздыхала, а посиневшие от холода губы непроизвольно растягивались в улыбку. Тамаре до сих пор не верилось, что она сумела уговорить этого шкета пойти с ней!

От резкого порыва ветра девушка зябко поежилась и прибавила шагу. Дождь, по счастью, продолжал идти, и Тамара молила бога, чтобы он не прекращался. Пока она не переступит с этими мальчишками порога собственной квартиры.

Тамара снова обернулась на Витька и хмыкнула: ну и характерец! Если бы не ливень и не вода, давным-давно сочившаяся через многочисленные щели в деревянной крыше, она бы так и топталась в том игрушечном домике со своими бесполезными уговорами. Витька и шагу бы с ней не сделал! А так — пожалел маленького брата. Тот явно замерз, хоть Витька и укутал его в собственную куртку, а сверху еще и полиэтилен натянул, спасая Пашку от ледяных капель.

Тамара посмотрела на крошечное бледное личико и невольно вздохнула: ну и тощий! На целый год постарше Динки, а раза в два легче. Хотя… Будь он тяжелее, пожалуй, не дотащила бы! И без того руки буквально отваливаются.

Вспомнив, как она ломилась в домик для игр, Тамара хмуро хмыкнула: картинка та еще! Разъяренный Витька шипел змеей, боясь напугать младшего брата, и грудью защищал единственный вход. А она, не сводя глаз с действительно белоснежных волос, слезно умоляла впустить ее в дом для важнейшего разговора. Жизненно важного именно для него, Витька Кораблева! Причем Тамара тоже говорила шепотом, не понимая толком — почему.

И лишь когда Витька внаглую смазал кулаком ей по носу и грязно высказался на ее счет, что-то о том, где именно должна ночевать такая замызганная и потасканная пьянчужка, Тамара рассвирепела по-настоящему. Выдернула мальчишку из домика, словно морковь из рыхлой грядки, и, прижав спиной к мокрой стене избушки, с наслаждением выкричалась. Может, путано, но понятно. Потому что после первых же ее слов Витька Кораблев прекратил отбиваться и испуганно притих.

Что там она кричала? Елки, и не вспомнить толком. Кажется, о маленьком вороватом идиоте, перевернувшем город с ног на голову и рискующем не только своей жизнью, но и чужими. Точно. Орала, что его тайна давным-давно не тайна, и его, кретина маленького, по всему городу ищут, и всерьез, как и стащенную им сумку с долларами.

А если бы Витьку нашла не она, Тамара, а тот мужик, которого он обокрал?! Не парой-тройкой синяков бы отделался, Тамара голову готова прозакладывать! Он на нее молиться должен, паршивец несчастный, именно она знает, как поставить точку в этой дурацкой истории!

И Тамара понесла какую-то невнятную чушь о старшей сестре, ее муже и детях, о гадании на молоке и суеверии горожан, о шкафообразном бандите, загорающем сейчас в больнице, и нагловатом, но осторожном прыщавом, о дуре Ритке и ее страшном шефе…

Короче, у Тамары на радостях началась самая настоящая истерика, и она никак не могла замолчать. Словно кто плотину открыл.

Нужно отдать шкету должное, справился Витек с ней классно. Коротко замахнулся, и… Тамара сложилась от боли словно перочинный ножик! Полузадушенно закхекала, пытаясь вдохнуть, и заторможенно подумала: солнечное сплетение или поддых? Если, конечно, это не одно и то же. Нет, куда попал малолетний мерзавец?! И почему она, Тамара, промахнулась сегодня по Лешке, била ведь, кажется, абсолютно в ту же точку…

А когда девушка пришла в себя, Витька Кораблев со злостью прошептал, чтобы она говорила потише, у него ребенок в домике спит. А то она своим диким ором из бедного Пашки запросто заику сделает.

Сам-то он, Витька, мол, так и быть, выслушает ее забавную историю еще разочек. Но если она не сможет пересказать всю эту чухню более внятно, то… И Витька поднес к носу потрясенной Тамары маленький, но крепкий кулак.

Возмущаться Тамара не стала, дело было важнее. Просто встряхнула бессовестного мальчишку так, что у него клацнули зубы, и прошипела:

— Ну хорошо!

А потом коротко и четко рассказала малолетнему воришке все. Начиная с глупого, если не сказать наглого объявления в газете. Кое-что поясняла по ходу, чтобы мальчишка понял, кто такая, собственно, Лелька Зимина.

Говорила Тамара довольно выразительно. И видела, что глаза Витьки Кораблева округляются от изумления, пару раз он нервно хихикнул, а потом просто слушал ее с открытым ртом, стараясь ничего не упустить.

Чуть позже Тамара убедилась: стоящий перед ней девятилетний мальчишка вором, конечно, был, но вот идиотом — нет.

Потому что Витек так же коротко и ясно рассказал ей о себе, не пытаясь обелить себя и ничего не скрывая. И ситуацию он понимал правильно. Что удивительно для его возраста.

Да, сумку Витек Кораблев стащил. И именно двадцать пятого октября. Они с Пашкой тогда уже несколько дней во рту ничего, кроме хлеба, не держали. Вот и украл.

Но винил Витек в этом не себя, а того молодого мужика, что не позаботился прикрыть дверь машины, кретин несчастный. Мол, на то и щука в реке, чтобы карась не дремал. Незачем хлебалом на улице щелкать! Считай, мужик толкнул его на воровство. Закрой этот болван дверцу, он бы не сунулся.

Другое дело, что Витек рассчитывал на продукты и кое-какие тряпки, которые собирался загнать по дешевке парням у рынка. Про деньги он и не думал! Ну кто из мужиков их в сумках держит?! Не бабы же. У них карманы, Витек не первый день на свете живет.

Трудно представить изумление мальчика, когда он расстегнул молнию! Глазам не поверил, пока сто раз не перевернул все в проклятой сумке. И сразу понял — пропал. ТАКИЕ деньги простые людишки с собой не носят. А непростые… Блин, он, Витек, прекрасно знал, у КОГО в их паршивом городке деньжищ немеряно!

Сомнений у Витька и на секунду не возникло — убьют. Как только вычислят, так и прихлопнут. Без малейших сомнений. Особенно если он хоть одну бумажку возьмет из этой сокровищницы.

И Витек тщательно уложил все обратно, аккуратно застегнул молнию—страшно боялся сломать! — и спрятал сумку.

С тех самых пор он жил как на иголках. Прекрасно знал: в таком большом городе тысячи глаз и ушей, его наверняка ищут. Ведь Витек сам мельком видел какую-то бабку у магазина. А сколько человек заметило его?! Из тех же окон? Не считая пострадавшего мужика. Этот-то вообще ему шею свернет, не задумываясь. Как только наткнется.

Поэтому Витька Кораблев скрывался. Практически не показывался дома, на рынке и на людных улицах, где его обычно видели. И надеялся купить свою жизнь за те миллионы зеленых бумажек, что упрятал на чердаке одного дома. Вот только пока не знал — как.

Витек протяжно вздохнул и признался: на черта бы ему та жизнь, если бы не маленький Пашка! Гульнул бы напоследок или вообще из города смылся.

Мальчишка безнадежно махнул рукой. Пашка — якорь. Куда с ним? И не бросишь, кому он нужен? Мать вон опять в запое, пацана и дома-то не оставить, вечно голодный…

Тамара сочувственно покосилась на малыша и поправила над его лицом кусок полиэтиленовой пленки: дождь не прекращался ни на секунду. С искренним восхищением девушка подумала: лучше доллары не спрятать и ей, как ни ломай голову. Не мальчишка, гений.

Надо же, продрожать весь день у сумки с деньгами, а ночью забраться на крышу городского отделения милиции! Единственный надежный чердачок, туда уж точно ни один бомж не сунется. Тем более, Витек попал на чердак через слуховое окно, а сумку запихал между какими-то полуржавыми обрезками труб, сто лет никому не нужных, видимо, просто руки не доходили выбросить их. Да уж, спрятал надежно! И все равно нужно торопиться. Мало ли…

Тамара попыталась рассмотреть на запястье циферблат часов, однако не смогла. Но так как окна в близлежащих домах практически все погасли, она решила: время заполночь. Прилично заполночь.

Интересно, Лешка с Крысом угомонились или нет? Может, Лешка пожалел пса и утащил его к себе? Не торчат же они до сих пор в ее подъезде, это с семи-то вечера?

Ей, Тамаре, сейчас не до разборок. Спать хочется смертельно. Ноги уже заплетаются, рук не чувствует. И грязная как чушка, в ванну бы залезть. Заодно согреется.

Или черт с ней, с ванной, она согласна упасть у порога и вырубиться. До самого утра. А лучше — до обеда.

Тамара протяжно вздохнула: нет, сразу не лечь — гости. Мальчишек надо покормить. Да искупать. Кошмар какой! Руки занемели до бесчувствия, того и гляди выронит малыша! Пашка хоть и тощий, но идти-то далековато.

Тамара хмуро улыбнулась: не оставлять же было этих маленьких оборванцев под дождем? В том игрушечном домике с протекающей крышей? Да и припрятать Витька нужно, пока все не решится. Волосы, что ли, ему перекрасить? Так, на всякий случай. Наверняка Колосов ищет мальчишку по единственной примете, как и она сама. А станет Витек русым или черноволосым, вычисли его попробуй…

Да-а, уговорила Кораблева на свою голову идти с ней! Как там? Не было у бабы забот, так купила порося!

Загрузка...