Монгольские степи. Халхин-Гол

Глава 20

Событие пятидесятое

– Причина всех несчастий – дороги и дураки.

– Ладно, дороги у нас плохие… Но дураки-то хорошие!

Рикусёха, или сё: сё, или младший генерал, или генерал-майор, он же комдив 23-й пехотной дивизии – Комацубара окунул руку в реку Халхин-Гол и плеснул себе на лицо немного воды, растёр обеими руками и поднялся. Они дошли, с незначительным опозданием, но дошли. А опоздание можно наверстать. Генерал достал платок из кармана кителя, вытер лицо. Пару капель уже успели с носа спикировать на грудь, и она теперь чернела, словно он ранен, и это кровь выступила.

– Как переводится это название, не знаешь? – спросил он у стоявшего рядом командира 23-го инженерного полка подполковника Сайто Исаму.

– Гол – это река, а Халхин – это имя или название. Получается – «река народа Халха». По крайней мере, более вразумительного объяснения от сопровождающего нас командира эскадрона баргутов я не получил.

– Дикари.

– Так точно, господин генерал.

Комацубара поморщился. Чего кричит, находимся на вражеской территории, и весь план основан на скрытности и внезапности.

– Начинайте наводить переправу и собирайте лодки. Мы отстаёт от графика. Нужно поспешить.

Сапёр козырнул и растворился в ночи. Боги явно решили помочь сынам Ямато. Они заволокли всё небо тучами, и время от времени моросил мелкий дождь, что для этих мест в июле редкость. Правда, был и минус. Дороги раскисли и приходилось иногда выдёргивать застрявшие грузовики танками или тягачами, но потеряли всего пару часов и сейчас они это упущенное время наверстают.

Райдзин и Фудзин – боги молний и ветра чуть перестарались, южнее началась гроза, а тут дождь пошёл уже настоящий. Рикусёха Комацубара вжал голову в плечи, глянул на небо, но ничего там не увидел. Вообще видимость и десяти метров не составляла, хорошо ещё не заблудились. Нужно уйти под крышу, да и донесение в штаб послать надо, что они добрались и начали переправу. Уже вовсю стучали молотки и плескалась вода, сапёры начали собирать лодки и выгружать из машин элементы понтонного моста.

Генерал, подозвал адъютанта и пошёл по направлению к бронетранспортёру. Вокруг суетились люди. Даже толкались. Определи в такой темноте, что толкнул генерала. Машины всё не было.

– Минояги, где Со-Мо? – Комацубара остановился.

– Думаю, господин генерал, нам нужно вернуться к реке. Вы пошли не туда, нужно было левее, – показал направление Минояги Хиротару – младший обер-офицер или сё: и – адъютант недавно сменивший заболевшего среднего обер-офицера или тю: и Сэберо Такаши.

Тип 91 – бронеавтомобиль, иначе называемый Со-Мо, стоял, где они его и оставили. Комацубара хоть и проделал на нём всю дорогу от Чаньчуньмяо, а это где-то тридцать километров, этот ревущий и воняющий драндулет не любил. С удовольствием, если бы не дождь, проделал путь верхом. Это ещё ведь и в этом повезло. Находиться внутри броневика в жару летом, под палящим монгольским солнцем, было тяжко. Даже и на улице-то под пятьдесят градусов жара, а внутри самая настоящая душегубка. И никаких окон, чтобы открыть и впустить ветерок, нет. А если бы и были, то этого делать не стоило. Ветер нёс с собой песок. Мельчайший, проникающий всюду, и в еду, и даже в воду, вечно хрустел на зубах и под одежду забирался, прилипал к потному телу и вызывал раздражение. Многие расчёсывались до крови и волдырей, даже сейчас в госпитале в Чаньчуньмяо осталось больше двадцати человек из его дивизии. В том числе добрый десяток из-за того, что получили расчёсывая волдыри заражение. Проклятые Гайдзины, устроили провокацию на границе именно здесь, как можно дальше от цивилизации и дорог. Как потом снабжать дивизию, если дожди не прекратятся. Дороги раскисли в конец, хорошо у них были танки, да и народу много. Вылезли солдаты из грузовика, подтолкнули, вытащили из пробитой десятками предыдущих грузовиков колеи свою машину и дальше поехали. А снабженцы? И машина тяжелогружёная и солдат под рукой нет, чтобы подтолкнуть. Это может стать проблемой. Нужно будет в донесении в штаб указать и это. Ну, и доложить, что пока всё идёт по плану.

План разработанный в штабе квантунской армии был такой.

На проведение операции было выделено: 13 батальонов пехоты, 70 танков, 180 самолётов, 112 орудий ПТО, 24 зенитных орудия, 5 сапёрных рот, 400 грузовиков. Предполагалось, что такая крупная сила без труда разберётся с противником и полностью уничтожит советско-монгольские войска в этом районе. На конец июня разведка оценивала силы противника всего в 1000 человек или два батальона, ещё у русских было 10 орудий и с дюжину бронемашин, и несколько их проклятых огнемётных танков. Но никакие плевки пламенем не смогут повернуть вспять такую массу войск.

Согласно плану, разработанному в оперативном отделе штаба Квантунской армии майором Цудзи Масанобу (Младший штаб-офицер или сё: са), три пехотных полка должны были переправиться на западный берег Халхин-Гола у высоты Баин-Цаган, захватить переправы и отрезать советско-монгольские части на восточном берегу. Тем временем один пехотный полк и два танковых должны были сковать противника фронтальным ударом. В штабе чуть позже учли, что 23-я дивизия только сформирована и практически не участвовала в боях и для усиления удара генералу Комацубара из 7-й пехотной передавался один полк и несколько других подразделений, преимущественно артиллерийских. Авиации поручалось захватить господство в воздухе. Генерал Уэда утвердил план утром 20 июня.

Операция должна была начаться 30 июня. И за это время дивизии до Халхин-Гола предстояло добираться свыше 200 километров. Готовились в страшной спешке. Лётчики кружили над степью несколько дней, пытаясь определить оптимальный маршрут. На офицеров тыла дивизии вся эта спешка и неопределённость произвела гнетущее впечатление, а иные и вовсе разуверились с успехе предприятия. Не выдержав нервного напряжения, в день выступления дивизии из Хайлара застрелился начальник службы боепитания полковник Чикадзава.

Было реквизировано у гражданских организаций несколько десятков грузовиков, но транспорта сильно не хватало, всё же надо было перевезти на приличное расстояние более восьми тысяч человек, да плюс боекомплект, да артиллерия и тоже с боекомплектом. В результате, пехота направилась в 250-километровый марш к Халхин-Голу пешим маршем. Шесть дней переходов по 30–50 километров под палящим солнцем вымотали солдат, началась дизентерия и было зафиксировано десятки тепловых ударов. Но они выдержали и, в конце концов, 29 июня дивизия сосредоточилась примерно в тридцати километрах от реки у городка Чаньчуньмяо. Там был двухдневный отдых и вот последний тридцатикилометровый переход. Теперь уже никто не сможет помешать его дивизии переправиться на западный берег.

Событие пятьдесят первое

– А здесь нормальная дорога!

– Даже хорошая, без трактора проедем!

Это место для переправы нашли с помощью воздушной разведки. Прошедшие дожди (Хорошо хоть, они выпали в основном после того, как дивизия добралась из Хайлара до Чаньчуньмяо. По раскисшим дорогам им бы эти 250 километров было просто не одолеть.) создали серьёзную проблему – река вздулась и теперь достигала 60, 80, а местами и 100 метров ширины. Кроме того, чем севернее пытались спланировать переправу, тем выше и неприступней становился западный берег. Стеной трёхметровой вставал. Так, что пришлось устраивать её почти у самого устья, невдалеке от озера Буйр-Нур.

Проблема, которая встала перед сапёрами была почти нерешаема. Имеющийся у них единственный на всю Квантунскую армию понтонный мост был изготовлен ещё во времена Русско-японской войны, и он позволял навести переправу шириной всего 80 метров. Грузоподъёмность переправы была рассчитана только на полевую артиллерию, и танки пришлось оставить в Хайларе.

Осмотрев все снимки и карты, предоставленные авиацией и, сам сходив на разведку, командир 23-го инженерного полка подполковник Сайто Исаму рекомендовал комдиву 23-й дивизии Комацубара место близ излучины реки на оси озеро Таг-Нур – высота Баин-Цаган. Это место одновременно было удобно для переправы, находилось довольно далеко от советских позиций, чтобы пересечь реку скрытно, и достаточно близко, чтобы оказаться в тылу противника за несколько часов марша.

По плану предстояло около полуночи переправить на тот берег два пехотных батальона, и лишь затем, под их прикрытием, приступить к наведению моста. Для доставки понтонного парка специально выделенный Квантунской армией автополк из восьмидесяти грузовиков, погрузился в Чанчуньмяо днём 2 июля, и, конечно же, из-за дождя и раскисших дорог, прибыл на место с опозданием. Грузовики привезли 32 понтона и материал для настила. Проклятые трусы ещё и устроили спор: не разгрузиться ли в километре от реки – а то вдруг враг откроет огонь, и грузовики пострадают. В результате, понтоны сгрузили метрах в пятистах от берега, и было уже одиннадцать вечера. Так и этого мало, при разгрузке всё имущество побросали, как попало, так что сапёрам полковника Сайто Исаму пришлось во тьме собирать понтоны, а каждый собирался из четырёх частей, почти на ощупь, копаясь в этом умышленно созданном бардаке.

Генерал-майор Комацубара, услышав ругань и споры, вышел из броневика и лично наблюдал, как возятся, отставая от графика всё больше и больше, сапёры. Он даже подумал, что, может, нужно перенести операцию на сутки, но одёрнул себя. Так они полностью потеряют эффект скрытности и неожиданности. Наводить переправу под огнём русских было безумием.

Через полчаса генерал ушёл назад в броневик, дождь прекратился, но как опытный человек он понял, что своим присутствием только нервирует сапёров, и удалился. Даже прикрыл глаза, откинувшись на сиденье. Попытался задремать. Не дали. Сначала опять поднялся крик, и даже послышались удары. Комацубара вышел и спросил, что происходит. Оказалось, что один из сапёрных взводов, заблудившись в темноте, вышел к озеру Таг-Нур и, приняв его за реку, приступил к переправе. И только по отсутствию течения идиоты догадались, что что-то идёт не так. Пока они выбрались из воды и собрали переправочные средства, прошёл почти час.

Генерал сам покричал на лейтенанта – командира взвода, и хотел вернуться в броневик, но тут очередной идиот добавил паники и неразберихи. В час ночи к месту будущей переправы прибыл 26-й полк. Полк был личным резервом генерала и должен был пересечь реку в числе последних, но его командир полковник Суми очень спешил попасть на тот берег. Не терпелось вступить в бой с гайдзинами. Пришлось объяснять этому торопыге, что раньше шести часов моста не будет. Суоми хотя бы мог догадаться отвести солдат и не мешать сапёрам. Нет. Стояли и мешали работать.

– Отведите солдат и не мешайтесь, и без вас полная неразбериха, – отправил полковника с его полком подальше от реки Комацубара.

В состав 23-го инженерного полка входило две роты. Роты поделили между собой работу и переправочные средства. 1-я рота занялась мостом, а 2-я, а это три взвода по 10 лодок взялась за переправу пехоты. То, что по плану, сначала надо было переправить на западный берег два батальона, для прикрытия наведения переправы, плюнули. Если бы здесь были русские, то они давно бы их заметили, и генерал дал команду строить понтонный мост и переправлять на лодках пехоту одновременно. Быстро и натиск, вот девиз японского командира.

В три часа пятнадцать минут первые солдаты передового батальона 71-го полка под началом майора Фудзита (Младший штаб-офицер или сё: са) начали грузиться на сапёрные лодки. Они были сборные. Собирали лодки из фанеры, большая и ненадёжная конструкция длиной около восьми метров. На каждой лодке располагалось по два сапёра с шестами и вёслами, и отделение пехотинцев в пятнадцать человек, сидящих вдоль бортов на корточках. Почти сразу случилось несчастье. Одна из лодок запуталась в якорных тросах начатого моста и опрокинулась. В результате трое пехотинцев утонуло.

Генерал опять покинул броневик и вышагивал вдоль берега, поглядывая на часы. Первый батальон переправился на западный берег за четыре рейса или за полчаса. За это время подготовили следующим сапёрным взводом ещё восемь лодок, и теперь переправа пошла в два раза быстрее. К половине пятого и весь 72-й пехотный полк вслед за 71-м был на западном берегу вместе с генерал-майором Кобаяси, который и должен был руководить авангардом..

К пяти часам утра уже переправились пять батальонов пехоты, две батареи полковых пушек, которые для перевозки орудия пришлось разбирать, и две противотанковые батареи. В это время уже почти полностью рассвело, и генерал-майор Комацубара на лодке тоже переправился на западный берег Халхин-Гола.

Тип 91 – бронеавтомобиль, иначе называемый Со-Мо

Событие пятьдесят второе

Иисус был моряк, поэтому ходил по воде, а не плавал.

В районе шести часов 2-я рота 23-го инженерного полка покончила с переправой и присоединилась к 1-й роте, и к семи утра мост длиной 80 метров был готов. В это время передовые батальоны двух полков уже вышли на Баин-Цаган, заняли оборону и даже уже вступили в бой с монгольской кавалерией, видимо осуществлявшей патрулирование западного берега реки.

Как только сапёры закончили переправу, на ту сторону первыми пошли силы прикрытия – разведполк дивизии и 3-й батальон приданного для усиления 64-го пехотного полка. Они должны были оборонять переправу, и в наступлении не участвовали.

К девяти часам утра уже под звук перестрелки на высоте Баин-Цаган закончилась переправка последнего 3-го батальона 71-го полка. И началась переправа артиллерии. Первой пошла полевая артиллерия в составе 3-й дивизиона 13-го артполка. Лошадей пришлось выпрячь и перекатывать орудия на руках. Вслед за артиллеристами переправился штаб дивизии.

26-й полк подошёл к переправе ещё в половине девятого и спокойно ожидал свей очереди, с бортов автомашин наблюдая за суетой на берегу. Наконец, очередь дошла и до него. По замыслу, полк был мобильным резервом генерала Комацубара. Полк был полностью моторизован и имел 194 грузовика. А это, даже при довольно плотном построении, колонна в шесть километров длиной. Перед началом переправы к полковнику Суми – командиру полка подошёл уоррент-офицер из сапёров и сообщил тому, что грузовики можно переправлять только полностью разгруженными, и только по одному на пароме за раз. И так как ширина настила всего два с половиной метра, то ещё и ехать надо на самой малой скорости. А орудия полковой артиллерии можно перевозить только разобранными.

К одиннадцати часам на западный берег Халхин-Гола попал только 1-й батальон. То есть 532 человека и 78 грузовиков. И в это время сапёры стали ремонтировать разъезжающийся мост. Командир полка встретился с генералом Комацубара, изложил ситуацию, и получил указание переправлять остальные батальоны без автотранспорта.

Генерал хотел зарычать. Хотел заорать, хотел … Ох, как много он сейчас хотел. С огромным трудом комдиву удалось совладать с нервами.

– Переправляйте полк без грузовиков, – закрыв глаза, проговорил Комацубара и отошёл к связисту. Со связью тоже не ладилось. Весь эфир бил просто забит переговорами русских. Если тут столько их, то где они. Эта ситуация была непонятна и тоже хорошего настроения рикусёху не добавляла.

Полковые и противотанковые орудия переправились первыми, 2-й батальон в основном переправился к полудню. О переправе 1-го отдельного артполка, вооружённого восемью 75-мм орудиями Тип-90 на тракторной тяге, не было и речи. Полк оставался на восточном берегу, как и 1-й дивизион 13-го артполка.

В итоге к часу дня переправу пересекли все части и подразделения, которым надлежало по плану, ну, кроме артиллерии. Общее число солдат и офицеров оказавшихся на западном берегу Халхин-Гола было чуть более восьми тысяч человек. Переправа на этом не закончилась. Теперь по разъезжающимся и всё время ремонтируемым сапёрами понтонам перебирались к месту боя мелкие подразделения, в основном, для доставки предметов снабжения.