Монгольские степи. Халхин-Гол

Глава 23

Событие пятьдесят девятое

Фотограф Сидоров отказался от западной привычки предлагать фотографируемым говорить «чи-и-из».

– По своему опыту он знает, что улыбка получается гораздо более естественной, если фотографируемые говорят «хе-е-ер вам».

Было уже часов пять вечера этого бесконечного дня, ещё и после бессонной ночи. БТР-1, рыча двигателем, преодолел последние метры по склону высоты Баин-Цаган и встал, урча на холостых оборотах двухсот почти сильным движком. Лейтенант Пашка Фёдоров открыл дверь отсека и выпрыгнул в светлый проём. Брехт, стряхивая с себя полусонную одурь, всё же двое суток почти без сна, выполз следом. Огляделся. От реки шёл гул работающих двигателей и редко, бахало своим характерным резким звуком противотанковое ружьё. Иван Яковлевич перевёл взгляд на начинающее освобождаться от туч небо на западе, откуда дул приличный ветер, гоня сухой и горячий воздух из степи. На небе, там, на Западе, уже целая полоса голубая наметилась. Всё, кончилась лафа. Прикомандированный к нему для связи Жуковым капитан Рогов Сергей, из 7-й мотоброневой бригады, копии той 9-й, что ему год назад прислали, вылез следом и, указав на синю полосу, вздохнул:

– Ох, и парилка завтра будет. Представляете, товарищ комбриг, после недели дождей и сразу плюс пятьдесят градусов. Да ещё ветер поднимается. Точно с собой пыльную бурю принесёт. Почувствуете завтра всю прелесть местной погодки.

С Жуковым расстались не друзьями закадычными, не заливали за кадык. Не время и не место. Будущий маршал предлагал скоординировать действия и, перейдя через ближайший мост, всеми силами ударить по, рвущимся, там, к реке, япошкам. Брехт будущему маршалу отказал. Никакой координации с теми необученными и не готовыми, так сказать, ни морально, ни материально частями разрозненными и практически неуправляемыми у его бригады не получится. Это же не «Зарница». Тут всё взаправду. Наверное, в 57-ом Особом корпусе служат неплохие ребята, но они только будут сковывать действия 9-й мотоброневой. Ну, и кроме всех других минусов был ведь и огромаднейший. Связь. Тут, несмотря на то, что Иван Яковлевич давным-давно передал Мехлису разработанные артелью «Глас» рации с чертежами и даже кратким бизнес планом по развёртыванию производства таких необходимых РККА раций, ничего в Монголию не поставили. Всё старьё сюда спихнули нерабочее или, как всегда у русских, долго запрягают? Рации в корпусе в принципе были, но связи в тех подразделениях, что недавно принял будущий маршал, практически не было. Радиостанции толком не работали, больше помехи в эфир выдавая. Вся польза от них – треском своим почти все частоты заняли, и более радиофицированные японцы пользоваться радиосвязью тоже не могли. Связь была у Жукова альтернативная: телефонисты, курьеры на лошадях, даже всё те же красноармейцы из ВНОС, что полотнища на земле раскладывают, вот и вся связь. Как можно с этой неуправляемой массой разношёрстных войск какие-то действия координировать.

– Извини, Георгий Константинович, но мы сами. У нас есть чёткий план, и мы ему будем следовать. Ты со своими продержись до утра. В атаки не ходите, просто обороняйтесь, А я самураям в тыл и во фланг ударю. Закончится всё это завтра. Ну, может, послезавтра ещё по степи разбежавшихся погоняем. Да, ты монголам скажи, что послезавтра могут загонную охоту начинать. Пусть перейдут на левый берег Хайластын-Гола и ждут утра. А потом пусть резвятся.

Брехт поднёс бинокль к роже лица. Весь правый берег реки был забит вражеской техникой. Сотни автомобилей. Артиллерия. Несколько броневиков и даже парочка танков И-го. Несколько автомобилей дымились. Видимо, пытались удрать, и получили из противотанкового ружья пятнадцатимиллиметровую пулю по колёсам, но не унялись, и тогда получили точно такую же в движок, а чего разнокалиберничать. Солдатиков в серо-жёлто-зелёной форме видно не было, попрятались. Хотя нет, храбрецы же, залезли под машину и сеппуку себе сделали.

– Товарищ комбриг, там справа на лошадях кто-то, – доложил стоящий рядом Пашка.

– Лейтенант, ты точно училище заканчивал? Я тебе бинокль свой подарил, а ты мне, стоящему тут без охраны, докладываешь, что к нам кто-то, мать его, на лошадях скачет. А если это баргуты?

– Не, товарищ комбриг – наши, вона Щорс под красным знаменем, – заржал поганец.

Ох, уж эти союзники. Не, не так, ох, уж эти хозяева. Точно, скачут под красным, развевающимся на ветру, знаменем. Это, как выяснилось через пять минут, был сам министр внутренних дел, главнокомандующий Монгольской народно-революционной армии, да ещё и первый заместитель премьер-министра, маршал Хорлогийн Чойбалсан. Говорил по-русски товарищ Чойбалсан на твёрдую двойку. Хорошо, на тройку с минусом Всё же почти два года учился в СССР в Военной академии в Москве. Догадываясь об этом, рядом с собой главнокомандующий держал переводчика – толмача, который говорил по-русски на твёрдую тройку, или всё же на тройку с минусом. Первое, с чего начал переводчик, так это сообщил, что имя Чойбалсан можно перевести на русский как – «Великий Волк». Как у Апачей прямо.

Великий Волк не только с переводчиком приехал. Он ещё и с фотографом приехал. Встал рядом с Брехтом на фоне совершенно секретного БТР-1 и заставил фотографа сделать пять снимков с разного ракурса. По идее, нужно было этих руководителей, ну, Главнокомандующего, главу МВД и заместителя премьера послать, уж больно это на шпионаж промышленный походило. Но этот единый в трёх лицах (что-то навеяла ассоциация) обладал такой кипучей энергией и, как ни крути, был хозяином этих степей и этой реки, так что Брехт промолчал, улыбаясь или делая задумчивую рожу, глядя в карту, позировал, для журнала Форбс. Ну, не смогут монголы БТР-1 повторить. Даже попытаться повторить не смогут, а если снимки попадут к японцам или китайцам, то те тоже не смогут, главное ведь в нём не форма, хотя она важна. Главное – движок форсированный, коробка передач доработанная с использованием зацепления Новикова, многослойная броня. Даже если японцы и собезьянничают, то для его ружей Симонова это будет лёгкая добыча, да и не будет СССР больше воевать с Японией до лета 1945 года. А там соотношение сил будет просто несопоставимым. Так, что пусть друг «Великий Волк» потешит себя.

Польза от посещения маршала была. Брехт добился без всякого Жукова согласия о переброске целой дивизии монгольской на левый берег Хайластын-Гола к завтрашнему утру. И плюсом дал маршал взвод лучших джигитов и целого полковника для связи.

Событие шестидесятое

Акула-мама учит своего акулёнка охотиться….

– Вон видишь мелководье, пляж? Подплываешь к человеку и наматывай круги вокруг него…

– А можно без кругов? Есть хочется!

– Тогда будешь есть с дерьмом!

Амазасп Хачатурович Бабаджанян нашёлся на небольшой высоте, что находилась метрах в ста от реки. Смотрел в бинокль на переправу и ругался, наверное, Иван Яковлевич с армянскими ругательствами был на вы, но выражение «Търькем гельхит» (Коровий навоз залью на твою голову) – любимое ругательство интеллигентного полковника запомнил, и сразу распознал.

– Что случилось, Амазасп Хачатурович? – Брехт, поздоровался, автоматически, столько всего за это время произошло, что и забыл, что утром расстались.

– Плохо всё, товарыщ командир. Убыло комиссара. Светлов ранен, в ногу осколком. Убыт ещё лейтенант из разведбатальона. Ещё фамылия смешная.

– Командир первой роты 240-го разведывательного батальона лейтенант Овсянников? – ёлки-палки, жалко пацана.

– Да, – покивал начальник штаба бригады.

– А что творится, почему не переправились? – Как-то не так себе Брехт триумфальное возвращение представлял. Думал, оставшиеся тут подразделения уже давно на восточном берегу Халхин-Гола.

– Оны успелы восемь 75-мм орудый Тип-90, которые на тракторной тяге, оттянуть за высоту 733. На высоте наблюдателей поставылы, и как только комыссар повёл разведчыков через переправу, обстреляли её. Одын понтон повредыли и попалы как раз по скоплению людей на этом понтоне. Кроме командиров убыто шестеро разведчыков и трое ранено, одного найты не можем. Скорее всего, утонул.

– А подавить эти пушки нельзя? У нас сотни стволов всяких разных. – Брехт спросил и сам уже ответ мог сказать. 75-мм орудия из-за холма бьют. Они дальнобойнее, наши пукалки, чёрт бы их побрал, на такое расстояние не достанут.

– У нас есть только небольшые калыбры, вас ждали, артдывизион 76-мм у вас. Давайте развернём …

– Отставить. Амазасп Хачатурович, самое время нашу вундервыфлю попробовать. Вызовите сюда Скоробогатого. Орудия нам целыми нужны.

– Чего меня вызывать, я тут, – вырос из-за спины лётчик.

– Александр, давай, как отрабатывали. На тяжёлый армейский бомбардировщик Мицубиси Ки-21 или Тип 97 загружайте свето-шумовые бомбы «Заря-2». Пусть он кружок сделает и со стороны Маньчжурии зайдёт. Не жалеет пусть. Тонны две загрузите. Сколько она весит, килограмм тридцать?

– Не, что вы, Иван Яковлевич, двадцать три килограмма. Это восемьдесят штук получится. Не много для восьми орудий? По бомбе на человека получится? – Скоробогатов свои будёновские усы расправил и позакручивал конец один, подсчитывая.

– Для друзей не жалко. Ты своих тоже подыми, идите в паре минут за Ки-21, если артиллеристы будут разбегаться обстреляйте, но пушки мне не гробьте. Они ослепнуть на время и запаниковать должны. И по снарядам не стреляйте. Чего добро разбазаривать. Стой, не всё, – поймал за рукав козырнувшего и попытавшегося убежать «Сталинского сокола». К этому берегу подгоните все три летающие лодки. МП-1 у нас две. Вместимость – 2 лётчика и 6 пассажиров. Но ведь нам сейчас стрелок не нужен, мы даже от воды можем не отрываться. Если плотненько набить. Восемь человек влезет диверсантов?

– Даже девять умещали, – согласился Скоробогатов.

– Хорошо. Девять на два восемнадцать, и на маленькую два человека. Двадцать. Нормально. Давайте подгоняйте лодки, я сейчас диверсантов к берегу озера прикажу на машинах доставить. Перевезёшь на тот берег и посмотри, где там можно поближе к твёрдой земле пристать. Не нужно, чтобы они оружие в иле испачкали, откажет в самый нужный момент. Садятся в лодки пусть заранее, а как взрывы услышат лётчики и стрельбу вашу, так пусть ребят выгружают. Назад ждать не надо, сразу возвращайтесь, ещё одну партию возьмите, переправьте. Вот теперь беги. Да, Сашка, смотрите, если японцы авиацию вдруг вышлют, или она там случайно окажется, то не геройствуйте, сразу отходите под прикрытие зениток.

Светлова Брехт нашёл в палатке с ранеными. Маскировочной сеткой закрыта сверху. Была глупая мысль сначала у комбрига сделать, как положено, красный крест на палатке нарисовать на верху, но потом вспомнил, как ещё несколько лет назад им рассказывали на политзанятиях об отношении в Японии к «Красному Кресту». Императорская армия Японии полностью игнорировала Женевскую конвенцию. Император Хирохито её не подписал. Этот мелкий и очкастый изувер, считал, что Женевская конвенция не соответствует японской культуре или ценностям, принятому Кодексу воина Бусидо. А за императором тянулись и офицеры. В Китае они пленных и раненых просто расстреливали, и их «Красный крест» помогал только своим раненым. Вот, Брехт и решил подстраховаться. Лучше маскировочная сетка, чем красный крест. Какой-нибудь очередной бусидист на истребителе ещё сдуру прорвётся через заслон из зениток и обстреляет или бомбы сбросит на палатку с ранеными.

– Привет, Иван Ефимович, сильно задело? – Светлов лежал в углу. Обе ноги забинтованы.

– Жить буду. Два осколка в правой ноге, и большущую щепку от понтона в левую загнали, гады, даже резать хирургу пришлось, чтобы все деревяшки из ноги достать. Сейчас уже нормально. Три таблетки новальгина дали. Болит, но терпимо. Отвоевался в этот раз. Когда теперь следующая война не знаешь?

– Хватит на наш век. Иван Ефимович, я хочу десант из двадцати человек на восточный берег отправить. За тебя и комиссара с Овсянниковым отомстить. Уничтожить нужно ту батарею или дивизион. Пушкарей в смысле. Кого порекомендуешь?

– Двадцать? На лодках летающих. Правильно. Сам бы догадался. Так мы не знали, что батарея эта сбежала и за сопкой притаилась. Шли дураки, как на парад. Бери взвод Снегирёва. Лучшие ребята и плавать там, если что, все умеют. Недавно нормативы БГТО сдавали.

– Ну, выздоравливай. Как стемнеет, проведаю, если чего важного не случится. Бывай.

Событие шестьдесят перовое

Мужик сидит на пеньке, задумчиво курит, смотрит, как жена картошку копает. Говорит:

– Да, не родила ты мне сына, сейчас бы помощь была…

– Конечно! Сейчас бы вдвоём сидели- курили.

Командир 3-го танкового полка 23-й дивизии – полковник Йосимару получив вчера информацию о рейде своего соседа слева – 4-го танкового полка о рейде по артиллерийским позициям русских, прямо рвался в бой. Он был гораздо старше и опытнее полковника Тамады и успех этого молокососа просто раздражал Йосимару. Однако, как гораздо более опытный человек он решил застраховаться от ошибок Тамады. Нельзя идти в танковую атаку без прикрытия артиллерии и без поддержки пехоты. Потому, полковник рано утром 3 июля или месяца ситигацу (С 1 января 1873 года в Японии был принят григорианский календарь) сел на мотоцикл и заехал на позиции 2-го дивизиона 13-го артполка, который занял позиции в двух километрах севернее высоты 731 в центре советских позиций.

Уезжая, полковник скрипел зумами, майор упёрся. У него приказ генерала Ясуоки, и он ему будет следовать. От артиллеристов Йосимару отправился на позиции соседа справа -64-го пехотного полка. Приехал он явно не вовремя. Полковник Ямагата только получил приказ выдвигаться и занять позиции перед артиллеристами.

Тяжко вздохнув и решив, что, наверное, так решила богиня Аматерасу, вся слава в этот день достанется ему одному. Если выскочка Тамада справился, то он опытный воин и самурай из одного из древнейших родов, справится тем более. Конечно, не помешала бы разведка проведённая пехотой, но высота была прямо как на ладони. И никаких особых препятствий не наблюдалось. В одиннадцать часов он получил приказ наступать, предусмотрительно назначив заместителя на случай своей смерти, и повёл полк вперёд.

Что 4-й танковый полк не тянул на полк, а был скорее чуть больше батальона, что 3-й – тоже ничем не лучше. Даже хуже. У Йосимару как раз батальон и был. Полк состоял из рот, а не батальонов, и танков имел немного. По состоянию на утро всего двадцать девять машин: один танк Чи-ха, самый новейший танк в Квантунской армии (Тип 97), потом было двадцать два танка И-го (Тип 89) и 7 танкеток Те-Ке (Тип 94), которые по существу являлись слабобронированным (броня 8 мм) бронеавтомобилем с вооружением всего из одного пулемёта 6,5-мм Тип 91.

В полку ещё три дня назад было четыре новейших танка Чи-ха, в принципе они и сейчас есть в полку, только не на ходу, как и пять танков И-го. Вся проблема в песке, он залезал повсюду, и двигатели на танках выходили из строя один за одним. Жаль, Чи-ха был на самом деле хорошей машиной. Лобовая броня целых 27 миллиметров. Танк был вооружён 57-мм пушкой и двумя пулемётами. И главное достоинство и оно же главный недостаток в этой проклятой пустыне с её песком – на Чи-ха стоял новейший дизельный 4-тактный двигатель Mitsubishi SA 12200VD. Это V-образный 12-ти цилиндровый двигатель жидкостного охлаждения мощностью целых 170 лошадей, для сравнения в И-го стоит 100 сильный шестицилиндровый карбюраторный бензиновый двигатель. Есть разница. Этот движок еле тащил двенадцатитонную тушу танка.

Полковник дал команду и в 12:15 полк атаковал русские позиции, сосредоточив большую часть сил на правом фланге 64-го пехотного полка. Сначала проблемой был только огонь советских противотанковых орудий и броневиков, но затем появился новый враг. И он был гораздо страшней советских пушек 45-го калибра. Этот враг затаился в траве, незаметный и коварный.

Это была обычная колючая лента. Тонкая, плоская и прочная, она была установлена в несколько рядов, где спиралью Бруно, а где растянутая в траве на колышках (так называемый «спотыкач»). И, как ни обидно, она сумела остановить танки. «Колючка» запутывалась в ходовой части, а мощности двигателей не хватало, чтобы её порвать. Колючая лента оказалась гораздо опаснее обычной колючей проволоки. 3 числа месяца ситигацу она остановила танки.

Взаимодействие полковник так и сумел наладить, и именно его сейчас и не хватало. Ни сапёров, ни пехотинцев с ножницами для резки проволоки впереди танков не оказалось. Машины, что запутались в малозаметных препятствиях, превратились сразу в стоячие мишени для 45-мм пушек, а следом и в дымящиеся обломки. Одной из жертв русских пушек стал командир полка, полковник Йосимару. Его танк Чи-ха был уничтожен около двух часов пополудни.

Собрав уцелевшие машины, заместитель командира майор Хинари перенёс усилия левее, где дело пошло получше, там не была натянута стальная лента. К четырём часам одна сборная рота, всё, что осталось от полка, посчитала, что достигла позиции к югу от высоты 731 и тем самым выполнила задание. Однако у неё закончились боеприпасы, и в семь вечера генерал Ясуока приказал отвести полк назад, далеко за линию фронта.

За день было потеряно свыше пятидесяти процентов техники: десять танков Тип 89, единственный танк Чи-ха (Тип 97) и большая часть танкеток. Потери экипажей составили 26 человек (из них 15 убитыми).

И всё же жертвы танкистов помогли пехоте. 64-й полк двинулся в очередную атаку вскоре после полудня, преодолел проволочные заграждения, разорванные и стянутые танками. В ближнем бою 64-й отбросил батальон советского 149-го стрелкового полка, и к четырём часам занял высоту 731. Здесь пехотинцы начали закрепляться, а через несколько часов полковник Ямагата приказал перейти к обороне.