Монстр с нежным сердцем

Глава 11. Дела волшебничьи...

Значение хищной герани по имени Сюзанна стало для Гарри откровением. Сперва его поднял с постели голос Хогвартса:

Тополёчек, росточек, проснись! Ох, еле вспомнил, что ты меня слышишь…

Ничего не понимая, Гарри выполз в коридор, протирая сонные глаза, и только теперь услышал приглушенный расстоянием писк визгопёрок. Ощущение было такое, словно на них кто-то напал. Встревожившись, Гарри понесся что есть духу. Он успел пробежать метров сто, когда в стене впереди возникла арка и голос Хогвартса направил парня в неё:

Давай-ка сюда, сокращу тебе путь.

Юркнув в открывшийся проход, Гарри влетел прямо в круглый кабинет директора, сразу за ним появился Брайан Дамблдор, и они вместе кинулись к Найджелу. Тот лежал грудью на столе, безвольно раскинув руки. Воздух в комнате звенел от истерично верещащих визгопёрок, которых нещадно кусала и рвала Сюзанна.

Пока Дамблдор приводил в чувство директора и оказывал ему помощь, Гарри оцепенело моргал на цветок, впервые осознав ответственную роль Сюзанны — верное растение стояло на страже самочувствия своего хозяина… Ощутив по движению воздуха присутствие людей, Сюзанна оставила визгопёрок в покое и теперь чутко подрагивала усиками, настроившись ими, как антеннами, в сторону активности. Забытые и весьма потрепанные визгопёрки облегченными лужицами растеклись в своих горшочках, временами нервно встряхивались, нюхали воздух и вопросительно поскуливали, явно не понимая, кто, зачем и почему на них напал.

— Гарри! — окликнул Брайан. — Помоги мне.

Стряхнув оцепенение, Гарри включился в реальность, помог Брайану поднять и отвести директора в спальню. Там они вдвоем раздели Найджела, помогли облачиться в ночную рубашку и уложили в постель. Утонув в подушках, Блэк ошеломленно посмотрел на Дамблдора.

— Не думал, что очнусь живым. Отрубило напрочь. До чего ж эти обмороки страшны, кто бы знал…

— Понимаю, — Брайан сочувственно похлопал Найджела по плечу. — С твоей болячкой мы каждую минуту ждем визита Костлявой. А что, парнишка, в твоем времени известна ли дата смерти Блэка? — спросил вдруг Брайан, посмотрев на Гарри.

— До двадцатых годов двадцатого века он точно протянет, — уклончиво ответил юноша.

— Во как, — успокоенно хмыкнул Дамблдор. — Не скоро тебе в гробик, Нейдж.

Найджел недоверчиво глянул на парня. Вот те раз… Болезнь у него хоть и мучительная, да не смертельная. Однако Гарри счел нужным предупредить:

— Но в конце семидесятых вас сменит Евпраксия Моул. А её лучше не подпускать к директорскому креслу, — робко добавил он. И пояснил: — Потому что именно в её правление начнется вся эта чехарда, результаты которой я застал в свое время…

— Ну, значит, не допустим, — серьезно кивнул Блэк.

— Так, ладно, — хлопнул ладонями по спинке кровати Брайан, — ты в порядке. Я пойду к себе, надо Люцеру нарывы вскрыть… Кстати, ты слышал: Фреклин вышла замуж и хочет привести сюда на один день своего мужа-маггла.

— Одного дня не хватит, — покачал головой Блэк. — Неделю пусть гостят, вели открыть гостиничное крыло, проследи, чтоб молодоженам приготовили лучшие комнаты. А что, не сбежал мужёнок-то?

— Не сбежал, — ухмыльнулся Дамблдор. — Но перетрусил знатно.

— Вот и пусть живут, — покивал Найджел. — Пусть парень с магией знакомится и получше свою жену узнаёт… Будешь уходить, возьми из стола бланки и передай Грейсу, пускай займется этим.

Гарри замер прямо-таки мышью под веником, жадно грел уши и наматывал поступающую информацию на гипотетический усик. И вспоминал семейные склочки Снейпов. А что, если Эйлин так же, как эта неизвестная Фреклин, приведет своего мужа-маггла в Хогвартс и познакомит с волшебством? Тогда, может, Тобиас будет более терпимо относиться к магии, и у Северуса окажется нормальное детство с любящими родителями?!

От открывшихся перспектив Гарри так взволновался, что, покинув спальню и проходя по кабинету вслед за Дамблдором, не заметил, как прошел слишком близко от стола с цветами, и сильно вздрогнул, когда его схватили за левый рукав. Опустив глаза, он увидел, что попал в зубы Сюзанне — хищная герань флегматично жевала ткань просторного халата. Помедлив, Гарри осторожно провел ладонью свободной руки по цветку и тихо шепнул:

— Хорошая девочка…

— Ты смотри! — улыбнулся из-за стола Брайан, закопавшийся в ящики. — Впервые не пытается кого-то загрызть. Ты понравился Сюзанне, Поттер, — Дамблдор лукаво подмигнул.

— Взаимно! — засмеялся Гарри, дождался, когда Брайан найдет бланки с постановлениями, и вместе с ним покинул кабинет. Возвращаясь к себе, Гарри мысленно обратился к Замку:

— Спасибо, Хогвартс.

Не за что. Рад слышать, что Блэк ещё долго будет с нами.

Вздохнув, юноша снял халат и забрался в постель. «Хорошо-то хорошо, но цветок-телохранитель — это чересчур, — тоскливо подумал Гарри, зарываясь поглубже в подушку. — Зато я теперь знаю, как обеспечить счастливое детство Снейпу…» — упрямо додумал он, проваливаясь в глубокий сон.

Молодая пара прибыла через два дня. Огненно-рыжая, с огромными синими глазищами, юная миссис тем не менее ухитрилась затеряться на фоне своего мужа, сурового с виду работяги-шахтера, от которого буквально за милю несло честностью и добропорядочностью. Глядя на них, Гарри аж весь истонался, впервые осознав, что Эйлин-то тоже за честного рабочего замуж вышла!!!

Страстно сверкая глазами, пышноволосая девчонка протащила мужа по всем коридорам и закоулкам огромного замка, показывая все доступные чудеса. Мужёнок, пахнущий нефтью и углем, покорно протаскался за жёнушкой, спотыкаясь и открывая рот на каждое увиденное диво. А когда их с гвалтом окружили дети, освободившиеся от занятий, нефтяник был покорён окончательно. Апофеозом, однако, стала фраза, услышанная Гарри тем же вечером.

— Тебе же понравилось, Джон?

— Угу. А ты не могла просто сказать, что хочешь детей, Веснушка?

Вот ей-богу, Гарри даже из-за угла высунулся, чтобы посмотреть на горняка, но увы, тот не шутил — выражение его лица было самым наичестнейшим…

И всё-таки тактика Блэка принесла свои плоды. Через неделю нервная система мистера Перкса была укреплена до титановой прочности, да так, что его даже драконами нельзя было испугать, и к жене-волшебнице он теперь относился со стойкостью русского попа. Ведь известно же, что поп знает о существовании чертей и никак не отрицает их явление, в отличие от католика, который при виде того же черта впадает в экзистенциальный ужас.

Догадки Гарри насчет трехзвенной системы оказались верными, Хогвартс действительно оказывал доступ ко всем этапам обучения, для чего и было так много помещений, тех самых, которые будут заброшены во времена Поттера в будущем. Ясли и детские комнаты были предназначены для самых маленьких детей и их родителей. Основание начального корпуса для пятилеток располагалось во внутренних частях Замка, средние и старшие «школы» находились во внешних крыльях колоссального здания. То есть, говоря прямо в лоб, в Хогвартсе не столько учились, сколько жили вплоть до зрелого двадцатичетырехлетнего возраста. Да-да, студенты выпускались не в семнадцать сопливых лет, а полноценными обученными магами с устоявшимися привычками, пристрастиями и твердой уверенностью в дальнейшей своей судьбе, с ясными и трезвыми взглядами.

Чудиков типа Арчи в женской сорочке и мистера Уизли среди выпускников Гарри, по крайней мере, не увидел, молодые волшебники точно знали, как и во что одеваться. Так что Уолли Принс, к величайшему смущению Гарри, оказался вовсе не выпускником-семикурсником, а молодым студентом, переходящим в профильный колледж, специализирующимся на бытовой, хозяйственной и защитной магии. Эти колледжи, кстати, были напрямую связаны с Министерством и Отделом Тайн, куда и забирали готовых, полностью обученных профессионалов. А уже оттуда молодые люди рассылались по всем сферам профилей и интересов: кого-то пригласили в другие страны для изучения фауны и флоры, кто-то ещё во время учебы списался и сдружился по переписке и был приглашен на работу в Грецию, например, налаживать контакты с циклопами. Были и такие, кто увлекался общественной деятельностью вроде торговли, какого-либо рода искусства (живопись, писательство, музыка и поэзия), законодательства, целительства (куда входили травология и фармацевтика), магозоологии и всего остального, что только может заинтересовать любого любопытного волшебника.

Вот так начался год Гарри и Зейна в этом самом удивительном месте на земле. Оба старательно учились, вникая во все тонкости и нюансы. Познавали неизвестную им близость семьи и такую же загадочную магию. Ведь надо всё же признать, что Гарри Поттер с подачи Альбуса остался неучем, тупым беспомощным незнайкой…

Так что учителя, мастера и работники во главе с директором и Хогвартсом плотно взялись за обучение пришлого мага. А то позорище, парню восемнадцать годиков — и сырой! Ну куда это годится?! Вот и натаскивали вьюношу со всей душой и старанием, учили всему: и высшей Трансфигурации, причем так, что палка, превращенная в лошадку-качалку, осталась навсегда лошадкой-качалкой! Накрепко! Навечно!!!

Именно так и именно воплем подстегивал ученика учитель Трансфигурации. Причем орал так, что перепуганный ученик уже с третьего раза скастанул вечную трансформацию в резиновую уточку, лишь бы не слышать жутких криков, от которых уши лопались. А Марчбенкс если оседлал кого-то, то не слезет, пока не угонит до смерти… Глядя на дочку профессора Абрахама Марчбенкса, Гарри покрывался потом, помня, что Гризельда в будущем станет принимать экзамены у всех. Теперь он понимал, откуда такие таланты у той старушенции, с таким-то папой…

С не меньшей строгостью обучали Гарри прочим премудростям остальные профессора́. Джон Дервент заставлял строчить и заучивать наизусть километровые свитки с описаниями всех известных чудовищ. И в буквальном смысле докапывался до ученика, часами выспрашивая и уточняя, какой формы уши у гоблина? А у тролля, у орка, эльфа, пакваджи? Поттер, ты не знаешь, кто такие пакваджи? Тебе не стыдно? Иди в библиотеку и ищи всё о пакваджи! Что значит «зачем»? Я не знаю такого слова. Вот спутаешь пакваджи с домовиком и прикажешь ему почистить тебе ботинки, тогда и узнаешь, «зачем»! Следующее задание от Дервента заставило Гарри усомниться в благоразумии учителя, ибо он заставил изучать гремлинов.

— Запомни, Поттер, глаза гремлина — это его визитная карточка! Увидишь красноглазого — убей сразу, без раздумий! Встретишь гремлина с желтыми зенками, оглуши и проверь зубы и когти, если имеются в наличии — убей! Зеленоглазого отпусти — он безвреден. А если тебе нужен слуга, лови его и дай ему имя. Но запомни накрепко — имя можно давать только гремлину с зелеными глазами. Остальных — в расход и без колебаний, милосердие к гремлину означает допустить огромную ошибку, запомни намертво, парень: каждый отпущенный тобой красноглазый гремлин — это смерти ни в чем не повинных горожан. То же самое относится к вампиру и вурдалаку, оборотню и привидению. А теперь приступим к тому, как уничтожить всех этих перечисленных ублюдков…

Честно говоря, Гарри слова Дервента не принял всерьез, думая, что профессор просто самодурничает. Слишком уж Джон из кожи вон лез. По мнению Гарри, он чересчур нарочито старается. Но однажды…

Вспышка магии сбросила Гарри с постели глухой ночью. Хогвартс прямо-таки исходил криком от боли. Волны боли и отчаяния прошивали замок от шпилей башен до подвалов, в коридорах хаотично метались огни свечей и факелов разбуженных и бегущих куда-то волшебников. Охваченный страхом, Гарри вместе со всеми вынесся в Большой зал и пропихнулся к подиуму с профессорами, перед которыми стояли двое. В одном из них Гарри с трудом узнал Дамблдора, настолько жуткий вид тот имел — весь в крови и копоти, от него несло потом и гарью. Вторым оказался студент, отпустивший гремлина.

— Глаза у него были желтые? — вне себя от бешенства прогремел Дервент.

— Ж-желтые… — заикаясь, выдавил провинившийся.

— Тогда какого черта ты его отпустил? Я тебя чему учил?! Как бы он ни плакал, как бы ни просил, ни умолял — не слушай его, а убей! Мать твою, а ты что сделал, идиот?! Ты его отпустил!!! — чуть не оглушив всех присутствующих надсадным воплем, Джон, тяжело дыша, перевел взгляд на Дамблдора. — Сколько?

— Четырнадцать магглов погибли этой ночью при взрыве котельной. Меченого не удалось поймать, он стал сильнее и глаза у него теперь не желтые, а красные, как рубины, — монотонным и каким-то мертвым голосом ответил Брайан.

— Что? — севшим от горя голосом спросил Блэк.

— Женщины, — глухо проговорил Джон. — Гремлин взорвал котельную при прачечной…

Найджел посмотрел на студента и сказал всего два слова:

— Ты отчислен.

Злосчастный ученик даже не протестовал. Опустив голову, он под взглядами всего зала снял галстук, уронил его на пол, развернулся и пошел прочь, изгнанный и обесчещенный своим проступком. Слишком дорогая цена оказалась за ошибку милосердия.

Гарри с трудом проглотил комок в горле и посмотрел на Джона Дервента. Нет, правильно он старается, вдалбливая в его тупую голову жизненно необходимые знания… И до самого Рождества Гарри учился как проклятый, буквально вгрызаясь в гранит науки, так, чтоб всё от зубов отскакивало. Благодаря хорошей и цепкой памяти Гарри наставления Джона впечатывались в голову навечно — тех ошибок он не допустит!

В преддверии праздника, оглянувшись назад, Гарри вдруг удивился, вспомнив, что не праздновал Хэллоуин. Он что, так заучился, что не заметил, как прошел день тыкв? Но расспросив одного-другого, понял, что Хэллоуин в Хогвартсе решили не праздновать — мешает учебному процессу.

Но зато мы празднуем Рождество? Этот вопрос не оставлял Гарри всю неделю, предшествующую празднику, в которую вовсю шли приготовления: украшался замок, наряжались елки и делались бесчисленные игрушки. Параллельно с ними шли подготовки к чему-то совсем странному, очень таинственному и загадочному: лучшие студенты с горящими энтузиазмом глазами облачались в красные и зеленые костюмы Санты и эльфов, собирали брусочки ценных пород дерева и поделочного камня, ткани мягкие и нежные, ещё какие-то тюки с чем-то и, нагрузившись сверх меры, неслись на замковый двор.

К Рождеству всё было готово. Так Гарри думал, и как сейчас выяснится, он маленько ошибался. За окном промелькнула крылатая тень, за ним другая, третья. Когда луна скрылась за гигантской стаей огромных теней, Гарри оторвался от пергамента и выглянул в окно — стаи фестралов садились на луга перед школой. Ничего не понимая, Гарри бросился вон из комнаты. Пробежав коридоры, он вылетел во двор и угодил в самую гущу непонятных событий.

Юноши и девушки двадцати лет и старше сновали среди младших учеников и выбирали себе партнеров для совместного полёта. Пропихнувшись сквозь толпу детей и с горем пополам вникнув в происходящее, Гарри начал недоуменно рассматривать мешки с теми самыми брусками, слушал крики, зовущие кого-то куда-то, и изнывал от непонимания. Наконец над ним сжалились — подойдя к Гарри, Брайан Дамблдор ткнул ему в грудь тючок с костюмом эльфа.

— На, одевайся. Полетишь с Никумом.

Гарри облачился в зеленый костюмчик со скоростью пожарного. Узкие лосины, полусапожки с загнутыми носами, курточка с дутыми рукавами и смешной колпак с кисточкой и меховой оторочкой. Никум, невысокий молодой индус с прекрасными большими глазами, молодецки поддернул ремень на ватном пузе и добродушно подмигнул Гарри.

— Готовы? — спросил Дамблдор, оглядел всех и кивнул кому-то: — Время, остановись!

Над башнями Хогвартса взлетел феникс с огненным хвостом. Достигнув наивысшей точки небосвода и став желтенькой звездочкой, золотая искорка вспыхнула и превратилась в гигантский салют, высветив всё небо. Индус Никум подъехал к Гарри на фестрале и протянул ему руку. Оставив все вопросы на потом, Гарри поспешно ухватился за конечность и вспрыгнул на круп позади напарника. Кто-то подал ему мешок, Гарри забрал его и крепко прижал к себе.

— Держись крепче, — предостерег напарник. И спросил, пока фестрал брал разбег: — Ты Гарри? Я — Рама. Рам Радж Никум.

— Да, я Гарри, — отозвался Поттер, благодарно сжав плечо Никума. — Ты мне объяснишь?

— Нет, — хитро оглянулся тот. — Сам поймешь. Меня тоже не посвящали в мой самый первый полет. Я только знал, что мы летаем каждый год, а куда, каждый новичок постигает сам. Так интересней, впрочем. Ты не волнуйся, Гарри, тебе понравится, потом сам будешь ждать этого дня с нетерпением, как я и все, кто полюбил эту работу…

Сбоку промелькнула маленькая тень, Гарри глянул и увидел Елочку. Подумав, он простер к ней руку, на которую сова тут же с готовностью уселась, крепенько вцепившись коготками в плюшевую ткань. Против птицы Рам не возражал, даже кивнул одобрительно.

А полет продолжался и был полон волшебства, потому что время остановилось и мир внизу замер. Застыли на дорогах огни фонарей и кэбов, встали неподвижно люди, замерев картинно на полушаге, с отлетевшими назад шарфами и полами пальто. Замерли колючими стрелами бело-золотые лучи бенгальских огней и мгновенные высверки ребячьих петард… И только фестралы двигались посреди застывшего безмолвия, крыло к крылу скользя над городами. Путь их лежал на окраины, в самые бедные, рабочие кварталы, и далее, на маленькие поселки и деревеньки.

— Сюда, — шепнул Рам, направляя фестрала к дому, чья худая крыша зияла дырами.

Сделав круг, Рам взмахнул палочкой, применяя мощное Репаро. Когда крыша стала целой, Рам позвал напарника и скользнул в чердачное окно. Гарри пролез следом и осмотрелся в свете неяркого Люмоса с палочки Рама. Продавленный топчан, ветхий столик. Ребёнок, укрытый тонким одеялом. Ему лет пять на вид, он очень худенький, почти прозрачный, тонкие ручонки прижимают к груди старенького тряпичного мишку.

Рам присел у топчана, погладил малыша легонечко и шепнул:

— Гарри, достань подарок…

Гарри раскрыл мешок, но не успел запустить в него руку, как его опередила Елочка: оттолкнув ладонь юноши, она юркнула в недра мешка и стала копошиться среди игрушек, наконец найдя что-то, потащила наружу. Гарри помог сове достать предмет — им оказался плюшевый заяц. Милый улыбчивый зайка с распростертыми для объятий лапками. Рам вдруг улыбнулся и отер выступившие на глаза слезы. Уважительно покачал головой:

— Надо же… Рождественская сова.

Ребёнок уже сидел, разбуженный шумом, и теперь восхищенно взирал на смешную птицу, достающую для него подарок. Гарри протянул игрушку мальчику со словами:

— Держи. Это друг из леса от Елочки.

И пока Гарри отвлекал малыша, Рам поменял топчан и столик на новую прочную мебель, трансфигурированную из принесенных с собой брусочков дерева и камня. Из материи была создана новая свежая постель — перинка с подушкой, мягкое теплое одеялко, простынь…

Улетая, крылатый фестрал оставил на скате крыши перед чердачным окошком широкий раздвоенный след, похожий на олений, как доказательство того, что этот дом в новогоднюю ночь посетил настоящий Санта Клаус.