Морг закрыт, расходитесь

Глава вторая Сети притащили гостя

Спустя пару часов художник застонал, приоткрыл глаза и слабо пошевелил руками.

– Ну, слава Богу! – сказал Адрианов, вытирая его лицо полотенцем, смоченном в водке. – Это ещё полбеды, если бы ты умер у меня в квартире. Но куда деть труп? Ты ведь не оставил никаких распоряжений.

– Чем меня шарахнуло? Шаровая молния? – Косов попробовал встать, свесив с дивана ноги. Это ему удалось, правда, пришлось уцепиться за торшер и сбросить на пол несколько статуэток с книжной полки. Затем его повело куда-то в сторону, он ударился плечом о стену, сорвал на окне штору и уперся обеими руками в стол, как уставший начштаба перед картой боевых действий. Но вместо карты перед ним лежал злосчастный портфель, и Геннадий Семенович начал припоминать происшедшие события.

– Вроде бы он выглядел посвежее, – с укором произнес Косов. – Ты все-таки раздолбал его?

– Отомстил, – поправил Адрианов. – Электрогад чуть не прикончил тебя. Подобными шуточками мы забавлялись в моем НИИ ещё лет двадцать назад. Один мой коллега от скуки изобрел пепельницу, которая била током. Таким способом он пытался бросить курить. Она ещё и добавляла при этом: "А ведь Минздрав тебя по-хорошему предупреждал…" Пришлось размонтировать.

Косов плеснул в стакан остатки водки, выпил и промычал:

– Ну, и что там внутри?

– Всякая дрянь, – отозвался Адрианов, поднимая крышку. Глазам предстали пара зимних сапог, моток проволоки, сломанная магнитола, моторчик и прочая действительно дрянь. Ковырнув пальцем надорванную подошву сапога, Косов задумался:

– Я понимаю, есть чудаки, которые сначала выпивают ведро помоев, а после заказывают ужин с черной икрой и шампанским. Дело вкуса и прожорливости солитера в желудке. Но держать сапоги в сейфе? Если только они не волшебные скороходы… Что думаешь? – Косов подозрительно покосился на хозяина. – Признавайся, сколько тут было слитков золота?

– Весь государственный запас, вывезенный в тридцать восьмом году из Испании. Пошли за новой бутылкой.

Крякнув с некоторой долей досады и разочарования, бывший главный художник последовал за бывшим физиком-ядерщиком. Синица в руках нисколько не хуже журавля в небе. Возвращаясь из рейса обратно, они увидели Долматина, возле открытого багажника "Волги". Рядом с ним стоял портфель-дипломат, почти точная копия принявшего мучительную смерть в квартире Адрианова.

– Ребята, помогите дотащить плитку! – остановил их кандидат в советники.

– А ты что, грыжу нажил своими выборами? – поинтересовался Косов, плюнув в сторону плаката на входе в подъезд.

К фотографии Долматина уже были пририсованы усы и рожки, крупно набранный текст гласил: "Голосуйте за Челобитского Владлена Владленовича, защитника Ваших интересов!"

– Поставлю буль-буль, – пообещал Челобитский.

Адрианов молча подхватил пару коробок с керамической плиткой и пошел к двери. Оба лифта не работали. Пришлось тащиться на двенадцатый этаж, проклиная "защитника интересов", пыхтевшего сзади.

– Хитрый ты все-таки, чертило, – бубнил Косов. – Вот пролезешь в окружную управу, так ты не только лифты – кислород отключишь, всю систему канализации продашь, вместе с дерьмом, дорогой ты наш Долмабитский…

– Зачем ты так? – возражал кандидат, впрочем, не обижаясь на избирателя.

Разговор продолжился на кухне, когда импортную плитку сгрузили на пол. Хозяин вытащил из холодильника снедь и коньяк. На стене также висел предвыборный плакат, пришпиленный кнопками. Пока Челобитский нарезал сыр, Косов успел быстрым движением пририсовать к фото усы и рожки.

– Так на какой же платформе строится твоя программа? – вежливо спросил он. – Отмена проливных дождей в августе и борьба с комарами в зимнее время?

– Мы за тебя проголосуем, – пообещал Адрианов, разливая по рюмкам коньяк. – Только смени имидж. Харизму эту. С ней дальше санэпидемстанции не пройдешь.

– Ослы, а вроде интеллигентные люди, – проворчал Челобитский. Синдром неудачников.

– Можно подумать, что ты уже поймал Бога за бороду, – отозвался Косов. Завладев бутылкой, он разлил по второй.

– Еще нет, но близок, – загадочно произнес хозяин. – А вот тебя, Алексей Викторович, я не пойму. Почему ты до сих пор не в Америке? Твоих коллег давно с потрохами купили. Уж коли работал над секретным оружием, значит, есть что продать. Вместо того чтобы по помойкам шастать. Мог бы пригодиться, со своими знаниями. И ты, Косов. Раз художник, рисуй фальшивые облигации или порнографические открытки к Восьмому марта. Надо шевелить мозгами, если они ещё не протухли, как селедка… – Челобитский осекся, взглянув на разрисованный плакат. Молча снял его, вынул откуда-то новый и повесил на то же место. – Только на пакости горазды, как дети. Нет, друзья, под лежачий камень даже водка не течет. Наливай.

– Я человек другой эпохи, – грустно сказал Адрианов, но, вспомнив о содержимом найденного портфеля, просветлел. Сумма была поистине баснословной – ровно сто тысяч долларов. Сейчас они лежали в старом рюкзаке на антресолях. Знали бы о том собутыльники! Его так и подмывало похвастаться, но он благоразумно сдержался, прикусив язык.

– А я – человек будущего, – усмехнулся Косов. – И вообще, что-то ты, борец с привилегиями, темнишь. По глазам вижу – туза прячешь. Сдавай карты.

Челобитский долил остатки коньяка, полез за новой бутылкой.

– Значит, так, – сказал он, икнув. – Хочу предложить вам, ребята, одно дело. Все равно без толку болтаетесь.

– Я в политических шоу не участвую! – отрезал Косов. – Мочи своих конкурентов сам.

– Дай ты ему сказать, – благодушно произнес Адрианов.

Теперь они пили, смешивая коньяк с водкой, а на столе откуда-то появился ещё и английский джин. Все трое стремительно пьянели, но не замечали этого. Только из некоторых слов порою стали выпадать гласные.

– Работа пустяковая, – продолжал Челобитский, тыча огурцом в вилку. Никого убивать не надо. Не сезон. Напротив, надо спасти утопающих.

– Чего-то непонятно…

– Вы пойдете в один дом – адрес я скажу, – обойдете всех жильцов и… Тс-с!.. Это секрет. Дело серьезное.

– А что дальше? – попробовал выяснить Косов. – Ну, сходим мы туда, а потом?

– Он хочет использовать нас как агитаторов, – расшифровал Адрианов. Правильно я говорю?

– Не-ет! – погрозил пальцем хозяин. – В управе место мне и так обеспечено. Все уже решено. Осталась только маленькая заминка. Эта пятиэтажка. И-ик, блин!

Косов громко зевнул и толкнул Адрианова в бок:

– Пошли домой, он ужу спекся.

– Тпр-ру! – Челобитский попробовал подняться, но безвольно опустился обратно на стул. – Здание в аварийном состоянии. Якобы. Но простоит еще… сколько нужно. А мне поручено уговорить несговорчивых. И вы мне поможете. Есть план. Подробности вам знать необязательно. Потому что я и сам толком ни хрена не знаю… Что за мерзкая водка? – Последние фразы он уже не произносил, а бормотал. Голова его упала на грудь.

У Адрианова также слипались глаза, но он пока держался, хотя уже давно облюбовал кушетку, до которой, правда, предстояло сделать самый главный шаг в жизни. И не упасть при этом. Косову же, как ни странно, недавний шок придал дополнительные силы, словно открыв внутренние резервы. Пытаясь разобрать слова Челобитского, он начал его тормошить, а тот все бормотал и бормотал, изредка вскидывая голову и глядя на бывшего художника как на инопланетное существо, которому надо непременно налить. Наконец утомился и Косов.

– Ладно, завтра дотолкуем, – промолвил он.

В коридоре хлопнула дверь – это явилась супруга Челобитского, дама пышная и грозная, занимающая в ДЭЗе хлебную должность. Связываться с ней не хотелось никому.

– Ну? – сурово произнесла она, уперев кулаки в бока.

– Уходим, – прояснил Косов, нежно поднимая Челобитского.

– Не того! – скорректировала Долматинша.

– Пассаж, миль пардон, мерси!

На сей раз в его заботливых руках очутилась нужная фигура, и дальнейшие выяснения отношений между супругами происходили за закрытой дверью. Что-то грохнуло, но приятелей это уже мало огорчило. Предстоял нелегкий спуск на четвертый этаж. Наконец после долгих прощаний, словно они отправлялись на покорение Южного и Северного полюсов, Косов и Адрианов разошлись по своим квартирам. И время остановилось, покидая, как обычно, всех пьяных и спящих.

Посреди ночи Адрианов очнулся, почесал голову и убедился, что занимает горизонтальное положение на собственном диване. Потом он вспомнил о ста тысячах долларов и погрустнел. Как человек аналитического склада ума он поставил перед собой три главных вопроса.

Во-первых, что делать с такой громадной суммой? Несомненно, она в корне изменит ставший уже привычным образ жизни, и, скорее всего, не в лучшую сторону. Может, для кого-то эти деньги покажутся мелочью на карманные расходы, но Адрианову, по его подсчетам, хватило бы на жизнь и втрое меньше. Ладно, теперь деваться все равно уже некуда. Тогда представим, что это запоздалая Государственная премия: наконец-то Родина оценила его заслуги в области ядерной физики.

Второй вопрос оказался ещё сложнее. Деньги эти непременно станут искать, такими портфелями не бросаются. Возможно, девушка сама украла его. А может быть, она тут и ни при чем. В любом случае рано или поздно выйдут на него, Адрианова. А это – смерть. Алексей Викторович поежился.

И третье… Но об этом он пока не хотел думать.

А почему, собственно, хозяин портфеля обязательно должен обнаружить Адрианова? В Москве восемь миллионов человек, только в этом округе шестьсот тысяч, на Онежской улице – десятки домов, девяносто квартир в подъезде… Круг сужался, как петля на горле. Отбросив скорбные мысли, Адрианов потянулся за сигаретой. И в это время раздался коварный звонок в дверь.

– Началось, – пробормотал он. – Быстро высчитали.

Резко поднявшись, Алексей Викторович начал судорожно рыскать по комнате в надежде найти что-нибудь тяжеленькое. Затем, подхватив свою дубовую трость, подкрался к двери. Все это время звонок заливался трелью. Неожиданно наступила тишина. Но тут же начал трезвонить телефон. "Обложили!" – с тоской подумал Адрианов. В дверь забарабанили.

– Открываю! – не выдержав, крикнул Алексей Викторович и щелкнул задвижкой. Он уже приготовился к худшему, но разочарованно обмяк, увидев на пороге растрепанного соседа.

– Пошли за пивом, – сказал Косов. – Самое время. Звери в джунглях ходят на водопой только ночью.

– Погоди, телефон звонит.

– Это я. Хотел даже через балкон перелезть. А ты помнишь, что нам предлагал Долматин?

– Смутно.

– А вот я, кажется, догадался, куда он метит. Обсудим за пивом.

Но этот разговор, как и само желанное пиво, пришлось отложить. Едва они начали спускаться, как на следующем лестничном пролете – и вновь между вторым и третьим этажами – увидели спящую девушку в лисьей шубе.

– Она, – прошептал Адрианов, останавливаясь как вкопанный.

– Может, другая? – усомнился Косов. – Даже снаряд дважды в одну воронку не попадает.

– Снаряды не попадают, а девицы вляпываются. Потому что глупее снарядов. Пошли обратно.

– Еще чего! Не съест же она тебя, даже если проснется?

Косов пошел вперед, и Адрианов был вынужден двинуться следом, хотя и ощущал внутреннее беспокойство. Интуиция не подвела его и на сей раз. Очевидно, Косов, переступая через девушку, случайно задел её, поскольку она вдруг шевельнулась, открыла глаза и испуганно вжалась в угол, посматривая то на одного, то на другого.

– Спокойно, Маша, я почти Дубровский, – сказал Косов. – А это мой приятель, Раскольников. Убивать и насиловать не будем, не надейтесь. Все в прошлом. Теперь мы скромные люди, идем за пивом. Знаете, как там сказано у поэта: я парень тихий, очень мирный, но, если мне в седьмом часу не поднесут стакан имбирной, я все тут на хрен разнесу! Тредиаковский, кажется. Позвольте полюбопытствовать: не жестковато ли на каменном ложе?

Однако девушка не слушала его болтовню. Она изучающе смотрела на Адрианова и, очевидно, составив о нем какое-то мнение, тихо произнесла:

– Помогите мне.

Косов сразу умолк, поскольку голос её прозвучал искренне и жалостно. Судя по всему, девушка попала в серьезную передрягу. Лицо её – с тех пор как Адрианов видел её последний раз – очень осунулось, в глазах небесного цвета таился страх, а губы пересохли и потрескались, словно она целый день блуждала по раскаленным пескам.

– Чем же я могу?.. – развел руками Адрианов. Ему вовсе не хотелось связываться с незнакомкой.

Косов болезненно толкнул локтем в бок.

– Может, – авторитетно сказал он.

– В прошлый раз вы предлагали стакан чаю, – произнесла девушка. Теперь бы я не отказалась.

– Или пива, – оживленно добавил Косов. – Вы пока идите в квартиру, а я сбегаю.

– Ну, воля ваша, пойдемте, – покорился Адрианов.

Поднявшись вместе с девушкой на один пролет, он отпер дверь.

– Не прибрано, – буркнул Алексей Викторович. – Идите на кухню и ставьте чайник, если умеете зажигать спички.

Сам он шмыгнул в комнату и спрятал растерзанный "дипломат" за шкаф на всякий случай. Почему она опять ночует на том же месте? Или ей действительно некуда податься?

Войдя на кухню, он увидел, что девушка уже режет колбасу и хлеб. Чайник начинал закипать.

– Я умею обращаться не только со спичками, но и со столовым ножом, лукаво улыбнулась незнакомка. – Вы не против бутербродов?

– Валяйте. Но вы бы сняли шубу-то. Ах да!.. – Адрианов вспомнил, что под лисьим мехом ничего нет. – Хотите надеть мой халат? Или пижаму?

– Лучше рубашку, – попросила девушка. – Я привыкла дома ходить в рубашке. И босиком.

– Дома можете ходить хоть в водолазном скафандре наизнанку, но здесь вы в гостях, – отрезал Алексей Викторович, однако принес черную шелковую рубашку, в которой когда-то щеголял на собственной свадьбе, а также тренировочные штаны и тапочки.

Девушка скинула шубу и, повернувшись спиной, переоделась.

– Не слишком-то вы стеснительны, – проворчал Алексей Викторович.

– Разве? Я ведь не говорю, что вы не слишком-то гостеприимны.

– Интересно как получается! Вы вторглись сюда в пятом часу утра, разгуливаете в моих тапочках и упрекаете меня же за недостаток внимания. А что я должен делать? Петь вам песенки и прыгать на одной ножке? Или вызвать цыган из "Яра"? Я даже не знаю, как вы очутились в подъезде. Может быть, сбежали из Кащенко, разрезав на лоскуты лечащего врача и прогрызя дыру в заборе? Чего молчите?

– Вы отвратительный хромой субъект с тараканьими усами, чтоб вы их подпалили на газовой горелке! – ответила девушка, вспыхнув. – Чума рыжая! добавила она, поскольку Адрианов, не зная что ответить, лишь смотрел на неё испуганно, будто видел перед собой шаровую молнию, залетевшую в окно.

– Ничего себе! – наконец произнес Алексей Викторович растерянно. – Не мудрено, что вы оказались одна на улице, почти без одежды. С таким-то характером!

– Не ваше дело! – резко отозвалась девушка.

В этот момент, громыхая бутылками, вернулся Косов и с порога начал оживленно докладывать:

– Представляете, какие чудеса творятся? Продавец в палатке то ли пьян, то ли не проснулся. Вместо пяти бутылок выставляет мне пятнадцать – я, конечно, молчу, – дает ещё кучу сдачи, на неё беру уже водку, а он мне опять сдачу отсчитывает, ну, я, естественно, новый заказ. Так мы и соревновались, пока я не сообразил, что пора отчаливать. В таких делах главное – помнить о Пушкине и его старухе со стиральным корытом… А вы неплохо устроились, обнова вам к лицу, – добавил он, оглядывая девушку. Немного продешевили с шубой, ну да ничего, впредь всегда со мной советуйтесь.

Слушая болтовню соседа, Адрианов принялся молча выставлять на стол бутылки и консервы. Девушка тоже молчала, искоса наблюдая за ним.

– Не обижайтесь, – сказала она наконец. – Я вспыльчивая, но быстро отхожу. Такой уродилась.

– Пустое, – кивнул Адрианов. – Я и сам не сахар.

– Э-э, а вы уже успели поссориться? – сообразил Косов. – Не слишком ли рано? Сначала надо выпить, все остальное – потом.

– Вы, случайно, не алкоголики? – спросила девушка.

– Мы – матросы, выброшенные после кораблекрушения на необитаемый остров, – сознался Алексей Викторович, поднимая рюмку.

– Похоже, на этот берег вынесло и меня, – вздохнула незнакомка.