Под знаком судьбы

Глава 10

— О, я смотрю ты одёжку новую себе прикупил? — вместо приветствия сказал Седой, уселся в кресле поудобнее, и поставил ноги на стол.

— Решил подготовиться к ответному удару после наших ночных прогулок, — ответил я, оглядывая его обитель. Седой провёл колоссальную работу здесь: всё убрано, вместо стульев стояли кресла, столы с книгами пропали, и теперь помимо письменного стола стояли верстаки да прочие столы, оборудованные для каких-то дел, а в одной части под куполом распологалась широкая кровать. — Я смотрю ты тут успел прибраться.

— А чем ещё со скуки заниматься, — ответил Седой, потянувшись. — Я тоже готовился к каким-то событиям, по-своему. Надеялся, что будет хоть что-то интересное, но вместо этого трусишки попрятались по норам, обдумывая, что им делать дальше. Терпеть не могу ждать.

— Слушай, раз тебе пока нечем заняться, может глянешь зачарования моего плаща? — я отстегнул плащ, снял с себя и уложил его ему на стол. — Уверен, тебе по силам что-то подправить и сделать его лучше.

— А что мне за это будет? — ответил Седой, посмотрев на меня и широко улыбнувшись, однако, в противоречие своим словам сменил позу придвинувшись поближе к плащу.

— Тебе напомнить, что из-за тебя я чуть не помер? — ответил я скрестив руки на груди. — За тобой должок. К тому же, тебе будет сподручней, если у меня будет больше возможностей помогать тебе, ты так не считаешь?

— Ладно-ладно, — ответил Седой, схватив край плаща, чтобы рассмотреть ткань и в глубине его глаз снова замерцал слабый, едва заметный свет. — Уже и пошутить нельзя с тобой, ты слишком серьёзен, Хал, — он встал, поднял плащ и повертел у себя в руках, внимательно рассматривая каждый сантиметр. — Основа плаща действительно неплохая, но наложенные зачарования — сплошная халтура какого-то самоучки. Не знаю, где он достал такие материалы, работать с ними он определённо не умеет.

Седой поднял плащ и понёс к какому-то, сооружённому не так давно, верстаку.

— И ткань он недостаточно обработал в желчи. — продолжил Седой, склонившись над плащом. — Но это дело мы поправим. Ты располагайся, чаю попей, если хочешь — есть что покрепче. Бар у стены.

— Спасибо, я и чаю попью — ответил я, присаживаясь. — А где он у тебя.

— Ну ты что, прямо перед тобой стоит, — сказал он, не отвлекаясь от плаща. — столик с сервизом и чайником заваренного чая, а рядом самовар стоит.

— Вот этот чан? — спросил я, увидев большую металлическую бочку, из которой торчал кран, его я заметил не сразу.

— Да, этот чан. — ответил Седой. — Я мог сделать самовар и получше, росписей добавить, но зачем, если тут никто кроме нас с тобой, да Артёма, давно не был. Работает, воду чистит, кипяток даёт — и ладно.

— Я и не говорил ничего против, Седой, — ответил я, слегка удивившись тому, как он начал оправдываться за такую мелочь.

— Ты, может и нет, — буркнул он. — А Артём скоро плешь на моей голове проест речами об этом. Видишь ли, у меня такой же стоит дома, на кухне постоялого двора. Артём поначалу молчал об этом, но потом как заладит: Седой, тебе по статусу не положено такими вычурными предметами пользоваться, — изобразил великан голос Артёма, да так натурально, что я невольно улыбнулся этому таланту, хорошо же они друг друга знают. — Да сделай роскошнее себе самовар, ты же можешь, стыдно тебе, Седой, должно быть, такие вещи творить можешь, а в место самовара какая-то медная ерунда — и так далее. Дошло до того, что я сделал новый и поставил его на видное место, чтобы успокоить переживания Артёма на этот счёт.

— Правда? Не похоже на него, — ответил я, улыбаясь и попутно помешивая чай в чашке. — Не думал, что для него такие вещи важны.

— Ещё как похоже, — ответил Седой, повернулся и понёс плащ к другому столу, исписанному символами. — Погоди, ещё убедишься в этом. К слову, ты зачем зашёл-то? Наверняка не только за тем, чтобы занять меня работой.

— Нет, конечно, — сказал я, отхлебнув немного чая, его вкус был достаточно крепким и терпким. — Зашёл просто поговорить. А заодно обсудить, что нам стоит сделать дальше.

— Да? И о чём ты бы хотел поговорить? — спросил он не отвлекаясь от плаща, к моему сожалению, за его спиной, загородившей обзор, я не видел, что он там делает, но это определённо была магия, судя уже по вспышкам света, доносящимся от плаща.

— Ну…Честно сказать, я не знаю, — сказал я, немного подумав. — Вот скажи, например, какие у меня шансы найти способы вернуться в свой мир в столице.

— Ты ещё не оставил эту идею? — спросил в ответ Седой, отложил плащ, повернулся ко мне и сел на край стола с символами, скрестив руки на груди. — У тебя есть Лена, да и дела сейчас не так плохи. А Морозовы, даже если и прознают о том, кто ты, от тебя не откажутся, по многим причинам. Ты обрёл здесь друзей, в конце концов, но, при этом, ты всё ещё жаждешь вернуться назад. Зачем, всё-таки, тебе это?

— Я бы сказал, что всё сложно, — ответил я, достал портсигар, вынул папиросу и закурил, а после того как выдохнул дым, продолжил. — Если бы это было так. На деле, если опустить все подробности, у меня цель только одна — месть. Я хочу увидеть как дома тех, кто всё это допустил, горят в чёрном пламени.

— Догадывался, что ты так скажешь. — сказал Седой. — Но не могу понять, себе ты врёшь или мне. Одной жажды отомстить мало, чтобы столько времени продолжать рваться обратно, когда тебе дали второй шанс на жизнь. Мало, чтобы, зная все риски, и осознавая, что в игольное ушко проскочить будет проще, чем добиться успеха в том, что ты задумал, продолжать твёрдо стоять на своём.

Он прошёл в сторону бара.

— Ткани плаща всё равно надо дать остыть, закончу с ним позже. — громко сказал Седой оттуда, открывая ящики бара, где взял какую-то бутылку и пару стаканов, вернулся и уселся за столом напротив меня, открыв бутыль и разлив крепкое спиртное по бокалам.

— Что это? — спросил я.

— Виски, шотландский. — сказал Седой. — когда-то этого добра у меня было много, когда англичане помогали нам сражаться с тварями врат. Они рассчитывали прибрать власть в Российской Империи к своим рукам, но у них ничего не вышло из этой затеи, долгая история. В твоём мире такого нет?

— Есть. — ответил я. — просто твоя бутылка без бирок и каких-либо опознавательных надписей, мало ли, что это может быть.

— Ну ты же не думал, что зачарование на бумажках и сами бумажки будут как новенькие за столько-то лет? — сказал на это Седой. — Что ж, выпьем, потом я продолжу.

Я взял бокал, и опустошил его вслед за великаном. Виски так ударил в нос, что я и в рукав уткнулся и принялся поедать пирожные Седого, что стояли вместе с сервизом, чтобы перебить нахлынувшие ощущения.

— Да, забористый, зараза, — сказал он, скривив лицо. — Слишком долго простоял. — Седой выдержал паузу, затем продолжил — Знаешь, что я думаю насчёт твоей тяги назад? Каждый человек умирая, оставляет после себя немало незавершённых дел. И у тебя после твоей смерти также осталось немало таких дел, о которых ты не можешь не вспоминать, таково мышление мертвеца. И есть какие-то дела, которые ты непременно жаждешь закончить, но, либо-ты не осознаёшь этого, либо не желаешь об этом рассказывать. — Седой откинулся на спинку кресла, сложил руки за головой и поставил на стол свои сапожищи, отчего и кресло и стол характерно стали поскрипывать под его весом. — Я тут подумал, это весьма иронично: водяницами, теми самыми, из волос которых соткан этот плащ, становятся те, у кого остались вот такие важные незаконченные дела. Получается, несостоявшийся мертвец носит на себе волосы себе подобных, сестёр той же беды.

— Ну ладно, хватит, Седой. — сказал я. — Мне хватает уже того, как судьба изощрённо любит потешаться надо мной, а тут ты ещё на больное давишь. Да, ты прав. У меня есть такие дела. И месть — точно такое же незаконченное дело. Что до остального… Только умерев я понял, что забыл всё то, ради чего двигался вперёд. Жизнь у меня была такой сумбурной, что я погряз, растворился в мелочах, это и отодвинуло на второй план все мои юношеские мечты. К великому сожалению, то же самое со мной происходит и сейчас. На самом деле, мне не было дела до ситуации с сектантами. Но моя излишняя правильность вынудила влезть в это болото по самую макушку, наплевав на то, что у меня подвешены в воздухе иные задачи.

— Вот это уже больше похоже на правду. — сказал Седой, убрал ноги с края стола и потянулся за бутылкой, быстро разлил виски по бокалам и взял свой. — Мы часто теряем себя в потоке событий, и затем сетуем на то, что всё часто идёт не так, как мы того хотим. Я так тебе скажу: если ты не оставишь свою идею, какой бы невозможной она ни была, рано или поздно ты подберёшься достаточно близко к своей цели. А получится у тебя всё или нет — уже воля судьбы. И да, я с тобой согласен, лучше двигаться туда, куда ты хочешь, как бы тяжело ни было, чтобы остаться верным себе, чем забыть о том, куда ты шёл. Красиво звучит, да? И звучит просто. На деле, конечно, всё куда сложнее, чем звучит на словах.

Великан опрокинул залпом стакан и снова скривился, выдвинул ящик стола и достал оттуда целое блюдо копчёного мяса. Нет, даже спрашивать не стану, откуда он это взял, и что с его столом не так, только молча последовал его примеру, выдохнув выпив залпом жгучее содержимое стакана, а после тут же затолкал в рот несколько ломтей мяса.

— Ну а ты что? — спросил я. — Какие у тебя цели сидеть в Зоне в захолустном постоялом дворе?

Седой усмехнулся.

— У меня было много амбиций, — начал рассказывать Седой, вытерев руки о рулон ткани, который достал из того же чудо-ящика. — Возможно, даже побольше твоего. Но все эти амбиции затевались в кругу друзей, вместе с той, что я любил. Не так много из них продолжают топтать землю в нашем мире, а мои амбиции сошли на нет, оставив только желание сохранить то, чем дорожили мои друзья и она. Да, я говорю о том самом захолустном дворе.

— Прости, не стоило мне спрашивать о таком, — поторопился принести извинения я. — Да ещё и твой дом оскорбил.

— А знаешь, ты прав. — сказал тут он. — Я действительно засиделся на одном месте. Может стоит сняться, так сказать, с якоря и двинуться в путь. Больно дурно ты влияешь на меня Хал.

— Ага, такого прохиндея поди испорть — в дураках останешься. — буркнул я, вспомнив последние события, на что великан заливисто рассмеялся, и снова разлил виски по стаканам.

— Давай выпьем, Хал. — начал он, встав и подняв бокал кверху. — За движение вперёд.

Проведя добрую часть времени с Седым, я успел многое обдумать. Также я выучил, наконец, заклятие, чтобы определить, кто в моей роте сектант, а кто — нет, и успел потренироваться в одном из его залов, выложившись до последней капли маны, из-за чего пришлось воспользоваться снадобьями великана, но, к счастью, в этот раз он снадобья ни с чем не мешал, объяснив это тем, что шутка хороша только в первый раз, или, хотя бы повторяется редко.

Помимо этого, мне стало понятно, как Седой намерен действовать. Как выяснилось, к ситуации в крепости приложили руку два торговых дома, принадлежащих каким-то аристократам: торговый Арсенал Вельевых и торговый дом Гравенских и Ко. Что одни, что вторые не славятся хорошей репутацией, если верить Седому, который сталкивался с ними в своём прошлом, тут его немалый опыт сыграл нам на руку, и он намерен наведаться вечером к ним, чтобы вывести их на чистую воду.

Однако, изрядно выпив, он слишком расстарался с зачарованиями, настолько, что теперь любые прикосновения к плащу вызывают покалывание, а волосы на теле и голове встают дыбом, как перед ударом молнии в грозу. Надеюсь этот эффект пройдёт. Но среди зачарований Седой добавил отвод взгляда, зачарование, до которого я и сам мог догадаться, если бы напряг свою ленивую голову: с этим зачарованием меня никто не видит, я становлюсь неприметным посторонним, пока хожу в капюшоне, но начинают видеть, когда я с ними заговорю, так что теперь мне не нужно постоянно поддерживать изменённую физиономию, более того, больше не потребуется применять сокрытие охотника по любому поводу.

Желая опробовать плащ, я направился к Артёму, надеясь застать его врасплох, заодно узнаю чем он занят. К тому же, у меня появилось несколько идей, как на пару с Артёмом с пользой потратить остаток дня перед дежурством моей роты.

Но, у входа я заметил немало привязанных коней в армейской экипировке и крытую телегу для заключённых, а зайдя в пустую душу увидел неприятную картину: изрядное количество солдат толпилось внутри, допрашивая охотников.

— Артём, ответь, что случилось, — попытался я связаться с охотником по безмолвной речи, поспешив выйти из трактира.

— А на что это похоже, по-твоему? — услышал я голос Артёма в ответ. — Началось то, чего я хотел избежать: деятельность охотников в крепости решили свернуть по чьей-то указке. Ты только глянь на это. Эти гниды вспомнили про букву закона, про то, кто здесь власть.

— Ты где сейчас? Тебя не трогают? — спросил я.

— Не посмеют, — услышал я в ответ. — У меня ещё есть влияние в этом городе. И никого не уведут. Но и работать больше не дадут.

— Это должно было случиться, рано или поздно, — передал я, зайдя в трактир в поисках Артёма.

— Да. И все мы это знали. — услышал я в ответ. — К счастью, Седой взял на себя обеспечение заказами и деньгами, чтобы охотники не голодали и были заняты делом, так что теперь мы работаем на него, и заказов он набросал немало. Трактир только жаль, армейцы требуют его закрыть, но этому препятствуют церковники, так что кто знает, может Бороде удастся остаться на плаву. Мы же уйдём к постоялому двору Седого, появляться здесь охотники будут только ночью, так мы не подставим Бороду, если трактир продолжит свою работу.

— А почему вы не уйдёте не в убежище Седого? — спросил я, но понял, почему так не получится. — Понятно, чтобы не выдать вход через статуи, когда столько охотников начнёт через них шастать.

— Да, всё так. — услышал я ответ. — Ты сам-то где? Что-то я тебя не вижу.

— Я здесь, — сказал я, взяв его под локоть, Артём тут же повернулся, а его физиономия вытянулась в удивлении.

— Артефактов прикупил, я смотрю, — сказал он, усмехнувшись, — Неплохо-неплохо.

— Я так понимаю, ты сейчас занят, — сказал я. — Может сбегать к себе да пригнать своих людей, разобраться в ситуации.?

— Не надо, только хуже сделаешь, — сказал Артём вполголоса, оглядываясь. — И себя подставишь.

— А я и не держусь за мундир, — ответил я. — Насмотрелся уже на армию, не вижу смысла служить в такой.

— Не надо, Хал, — ответил Артём, глядя, как армейцы переворачивают утварь Бороды вверх дном, что-то разыскивая. — Всё под контролем, это временное отступление, не переживай за нас.

— Ну как знаешь, — ответил я на это, однако не был с ним согласен.

— Пойми, у нас уже есть план, — передал безмолвной речью он, глянув на меня, — И эта неприятность этому плану никак не мешает. Ого, какие люди к нам пожаловали.

Я проследил за его взглядом обернулся и увидел приближающегося к нам отца Флавия собственной персоной. Его физиономия расплылась в улыбке а в глазах блестели искорки хорошего настроения.

— Здравствуй, Артамон, — сказал он, — Вижу у вас случилась неприятность. Вот и начался новый виток развития событий, которого все ждали.

— Благословите меня святой отец, — поприветствовал Артём святошу, поцеловав его руку.

— Благословляю, — ответил Флавий, сложив эту руку в щепотку и магию, светящуюся едва заметным золотым свечением на пальцах направил в сторону Артёма, золотая вуаль перенеслась к охотнику, проникнув в его тело.

— По какому поводу вы соизволили к нам прийти, святой отец? — спросил я, не приветствуя, не горю желанием получать по новой дозу этой странной магии.

— Не без причины, — ответил святоша, продолжая довольно улыбаться. — У меня дело к вам двоим, и весьма деликатное. Однако этот разговор для менее оживлённых мест, Артамон, проведи нас пожалуйста в одно из твоих мест, где мы спокойно всё обсудим.

— Нет Флавий. — ответил Артём, — Я пока не могу покинуть трактир, оставим разговор на потом.

— Ох, сын мой, — довольным тоном ответил святоша. — Совсем позабыл, кто я такой.

Он достал из-под рясы какой-то свёрток, но по торчащим лентам печати я понял, что это может быть. Развернув грамоту с крупной яркой печатью и лентами, святоша раскашлялся и принялся громко скандировать.

— Уважаемые солдаты Тереховской крепости! — начал объявлять он, — Властью, данной мне церковью от благочестивого достопочтенного архиерея Флавия Московскаго, спешу донести вам весть, что этот трактир переходит под защиту и власть церкви. Все, кто воспротивится воле церкви навлекут на свою голову и свои семьи последствия за самоуправство и противодействие церковным делам. Теперь же, сыновья мои, услышьте мои слова, покиньте данное место, направьте свои силы на другие дела, здесь святые отцы займутся остальным. — затем святоша возвёл руки к небу, а потом перекрестил воздух. — Да будут благословенны ваши помыслы и дела в вашей нелёгкой работе.

Как ни странно это сработало: большая часть армейцев стала покидать трактир, попутно кланяясь Флавию, остальные же, ушли нехотя и не кланялись.

— Святой отец, дайте-ка я гляну на вашу грамоту. — сказал подошедший лейтенант.

— Да, конечно, держи, сын мой. — ответил флавий отдавая её.

— Хм, действительно настоящая. — ответил он, отдавая грамоту святоше, после того как внимательно её рассмотрел.

— Сын мой, ты думал, что я, служитель церкви, солгал бы об этом? — слегка повысив тон, спросил святоша.

— Нет, конечно нет, — поторопился оправдаться лейтенант. — Но я должен был убедиться в подлинности документа, работа у меня такая. А теперь прошу меня простить, отче, хорошего вам дня. — сказал лейтенант, глянул на Флавия, потом на Артёма, кивнул и направился к выходу.

— Ну что, решил я твой вопрос, сын мой? — довольно улыбаясь спросил святоша.

— Ну ты даёшь, Флавий, — усмехнулся Артём. — Зарание сам себе грамоту составил, прежде чем ехать сюда.

— Ситуация обязывала подстраховаться. — ответил святоша.

— А как же «священнослужители не лгут»? — ехидно спросил я.

— Я и не лгал, сын мой, — добродушно ответил Флавий. — Просто не сказал, что эту власть дал себе я сам. Ну что, теперь перейдём к нашим делам?