Под знаком судьбы

Глава 2

— И как ты пришёл к решению напоить солдат, интересно знать? — я глянул на лейтенанта, который всеми силами пытается держать себя в норме.

— Ну, так, я слышал кое-что о них, слухи ходят, — ответил Баранов. — Что они не пьют, что их воротит от спиртного. И потому, когда я тут народ собирал, я позвал всех именно выпить, посччитав, что те, кто стал фанатиком на попойку не придут.

— Неплохой ход, ты молодец, лейтенант, — сказал я ему. — Только, на мой взгляд, можно было и в меру выпить, а не написваться в хлам. Вот что это такое? — сказал я схватив за плечо чуть было не потерявшего равновесие солдата. Как я сейчас с вами о важном разговаривать буду?

— А мы всегда наготове, — сказал заплетающимся языком один из присутствующих сержантов и встал по стойке смирно.

— Твою ж мать, — выругался я себе под нос, — Ладно, сейчас буду вас отрезвлять.

Я засучил рукава мундира, сплёл ментальную магию в правой руке, отчего она стала отсвечивать бледным светом, и принялся хватать присутствующих за головы. Тридцать восемь человек, если не считать лейтенанта. Мда, пусть не всем нужно вытрезвление, это займет какое-то время: прежде чем я смогу перейти к следующему, приходится сосредотачиваться и переплетать заклятие, ментальная магия — искусство со своими тонкостями, с ней торопиться нельзя, и так совсем недавно голову одному разнёс.

Спустя уйму потраченного времени, я, наконец, сел за стол. Да, лейтенант правильно поступил, пригласив именно на попойку, стоит отдать ему должное. Мог бы и сам додуматься до такого, таскать флягу с ерофеичем или водкой. Но я сомневаюсь, что сектанты категорически не пьют. Если у них будет важная цель, они точно выпьют, к этому выводу несложно прийти, если вспомнить, что людей при урожае накачивают какой-то дрянью и это им не мешает становиться фанатиками, а значит тут они вполне могут присутствовать, и, скорее всего, это те, кто отказался от моего «вытрезвления», так что мне стоит воздержаться от заявлений и разговоров со всеми. Будет лучше, если я поступлю как делали это на войне: разделю информацию между людьми. Поговорю с каждым по отдельности. Это будет долго и хлопотно, но так общую картину буду знать только я, а солдаты будут выполнять то, что я скажу имея свой минимум, из того что нужно знать, при этом лишь строить догадки о том, зачем это в целом нужно. Собственно, этот метод мне и напомнил отец Флавий, он явно в полную силу им и пользуется.

— Так, бойцы, у нас важная задача, восстановить порядок в роте, — обратился я к солдатам. — Сейчас мы так поступим: вы выйдете наружу и будете заходить сюда по одному, буду разговаривать с вами по отдельности и выдавать вам задания. Рассказывать остальным эти задания строжайше запрещаю, это будут строго ваши личные дела. Если будете замечать в эти дни что-то странное — незамедлительно передавайте информацию лейтенанту, а лейтенант будет докладывать об этом мне. — Я поглядел на лейтенанта. — Можно лично, можно безмолвной речью. Умеешь?

— Умею, капитан, — ответил, кивнув, лейтенант.

— Отлично. — сказал я. — Что встали? Команды ждёте? Выметайтесь из кабинета. Быстрее начнём — быстрее закончим.

Народ засуетился и стал торопиться выйти из кабинета.

— Баранов, а ты оставайся, — сказал я, — с тебя и начнём.

К тому времени, как я закончил собрание, выстроив пока сырую стратегию и поговорив с каждым солдатом, уже стемнело, и я направился в ближайший трактир, перекусить перед тем, как пойти спать. Чувствовал себя так, будто последние силы вот-вот меня покинут. Стоило бы выпить снадобий и всадить в себя стимулятор сегодня, но кто ж знал, что события так обернутся.

Я поначалу даже не представлял толком как было бы лучше поступить в данной ситуации с ротой, я ведь таким образом расколол роту надвое, это может сказаться на эффективности солдат. Впрочем, о какой эффективности может идти речь в роте с сектантами, которые готовы по команде на меня напасть или совершить самоубийство. Поговорив с лейтенантом и оставив его в кабинете, пока приглашал остальных, я сумел совместно с ним разобраться в списках роты и понять, какие задания им выдать помимо службы, чтобы не дать, для начала, повторения такой ситуации, что была на стене, и не дать предположительным фанатикам шастать по ночам с гримом на лице, остальное продумаю позже, задумки уже есть как поступить, а становление солдат пешками в моей партии не позволит ни одной чернолицей сволочи догадаться о том, каким будет мой следующий шаг. К слову, лейтенанту я тоже всё ещё не доверял, не смотря на то, в каком состоянии я его в первый раз повстречал, так что и ему я не рассказал о своих задумках, и если на меня сегодня нападут, я кого-то убью и потом не в роте пропадут какие-то солдаты, у меня не будет сомнений, что он или сержанты — сектанты.

На данный момент я попросту связал всех оковами наблюдения друг за другом и остальными, превратил их в доносчиков, до следующих четырёх дней дежурства, и сбагрил, пока что, всю поступающую информацию на лейтенанта. Всё это было непросто спланировать уже потому, что эта рота даже больше роты капитана Сухарева на сто пятьдесят человек, да и лейтенант, не смотря на старания, служит тут всего полгода, сектант он или нет, от него толку пока не так много, а сержанты вовсе были поставлены в свои должности из-за того, что некого было поставить получше. Да, как маги, может они и годятя, но командовать и контроллировать происходящее явно не умеют, по карйней мере, так сложилось о них первое впечатление. Вообще тут пять сержантов, из них пришло только двое, оба получали вытрезвление, трое оставшихся, значит, предположительно, сектанты. Ладно, утро вечера мудреннее, завтра видно будет, как и что делать дальше.

Чёрт, мне же ещё квартиру магией укреплять, по-хорошему, надо, а я всё тут сижу.

Расплатившись с трактирщиком, я поспешил домой, на всякий случай проверяя окрестности и, к счастью, благополучно добрался до казарм, а там, не встретив ни одной живой или сектантской души, опять же, к моему счастью, попал и в квартиру, где на всякий случай проверил печати, что поставил заранее. Они стояли на своих местах, а значит, никто сюда не полез, потому я выставил еще несколько печатей на стенах, достал из неразобранных вещей мешочек с приготовленной ещё в Тюменцево смесью из соли, могильной земли, моей крови и перетёртых костей мертвяков, и начертил на полу перед кроватью защитный ритуальный круг, проговорив нужные слова, после чего круг приобрёл бледно-жёлтый слабый свет. Этой ловушки, творения тёмных искусств должно хватить, чтобы отвадить всякого, кто захочет прорваться ко мне.

Напоследок я положил под подушку килич, и, почти не раздеваясь, буквально упал в кровать, давно одолеваемый непреодолимым желанием спать.

Но сон мой был недолгим. Я проснулся от лязга мечей, всполохов огня, хлопков магии и вспышек молний на улице, схватился за килич и вытянул его из под подушки. Затем глянул на часы в свете тускнеющих от нехватки маны кристаллов под потолком: без малого три часа ночи. Пришли — таки. Судя по звукам, там развернулся нешуточный бой.

Я вскочил с постели и собрался было готовиться к бою, но через некоторое время всё стихло. Старый пройдоха. Не подвёл. И приближённые его, похоже, знают своё дело, быстро управились. Бросив килич под подушку, я снова запрыгнул в кровать и проспал до утра, уже не волнуясь о том, что меня побеспокоят.

Следующие два дня, как ни странно, прошли достаточно спокойно: я переехал в квартиру бывшего капитана в башне, понаблюдал за остальными в роте, кого ещё не видел, раздал распоряжений лейтенанту и сержантам насчёт того, что нужно сделать, разобрал ворох скопившихся документов прошлого капитана, даже успел съездить пару раз в лес, потренироваться.

О Лене, само собой я не забыл, вечером второго дня переоделся в одежду охотника и как стемнело, пулй выскочил в окно, а затем по крышам добрался до её дома, где спрыгнул ко входу, отряхнулся, поправил одежду, и только потом постучал в дверь.

— Я думала ты опять забыл обо мне, — сказала она, спускаясь в гостиную, когда я прошёл мимо открывшей мне гувернантки. — И не стыдно заставлять благородную даму днями ждать твоего появления?

— Прости, Лен, — ответил я, — Ситуация сложилась непростая. Не хотел чтобы ты попала под горячую руку секты.

— Не говори ерунду, — ответила она, — И приходи уже почаще сюда.

На ней было домашнее платье в розовых тонах, с рюшами, прекрасно подчёркивающее её девичью фигуру. Если эта красноволосая красавица семь лет назад буйствовала на поле боя, сколько же тогда ей лет на самом деле? Впрочем, какое это имеет значение, когда передо мной стоит девица лет двадцати на вид, юная и прекрасная, другие её качества и упоминать не берусь и так всё понятно.

— Мне глубоко всё равно, что они там подумают. — она подошла ко мне, крепко обняла, отчего я машинально обхватил её тонкую талию, и поцеловала, а после поглядела на меня своими прекрасными синими глазами, в свете домашнего света напоминающими синие уральские топазы, те, что являлись редкостью в моём мире, и продолжила. — Если нападут, я как-нибудь сама разберусь с этим…

Когда смотришь на такую красоту, порой сложно уследить, поначалу, за тем, что она говорит. Да это и не важно, её голос словно становится какой-то приятной музыкой на фоне, и ты начинаешь слушать его, не разбирая слов. Мда, похоже я тоже по ней скучал, и только сейчас понял об этом.

— Миш?

— Прости, я прослушал последние слова, — ответил я. — Повтори пожалуйста.

— Я тут важные вещи рассказываю, а ты меня не слушаешь, — она надула губки, потом взяла меня за руку и повела к, практически, уже накрытому для ужина столу. — Ты есть будешь? Знаю, что будешь. Таисия, приготовь приборы для Миши, и принеси ужин.

— Хорошо, госпожа, — ответила гувернантка и ушла на кухню.

— Слушай Миш, — сказала тут она, — Я так поняла, тебе нужна помощь с сектанткой. Мне Артём рассказал, но достаточно мало, чтобы я увидела всю картину.

Она заботливо усадила меня на стул, словно я малое дитя, даже не задумываясь о том, что данное действие, в принципе, должно происходить в другом порядке, пододвинула к себе другой стул, подсела рядом и немного помолчала, что-то обдумывая.

— Теоретически, с тем, что я теперь знаю, это возможно сделать, — сказала она.

— Как Настя, к слову, — прервал я её. — Повторений не было?

— Нет, — сказала она, улыбнувшись. — Она в порядке. Ворчит только, говорит я слишком её опекаю. — тут её лицо снова стало серьёзным. — Как давно эта женщина в секте?

— Давно. — ответил я. — С тех времён, когда секта ещё зарождалась. Она не обращённая, Лен. Она из тех, кто обрёл этот недуг со временем, под влиянием каких-то обстоятельств.

— Споры. — сказала Лена, но помолчала немного, дождавшись, когда Таисия докатит свою тележку с блюдами к столу. — Я думаю это из-за распространения спор из этих кристаллов. Возможно, она однажды нашла один такой камушек, и не замечала, что вдыхает, пока её телом не завладели. Если моё предположение верно, нет никакой разницы между обращёнными и теми, кто стал фанатиком давно. Магию и излучение также нельзя исключать, кто-то побуждал Настю к действиям, но то, что я находила в ней, не являлось каким-то инородным организмом. Вполне возможно, что это не просто живое существо, а какая-то болезнь.

— А вот в этом я сомневаюсь. — ответил я. — Я умею создавать паразитов, предназначенных для разведки. Паразит может справиться с другими паразитами без особого труда, но часто проигрывает болезням, отчего живёт куда мень… Да, ты права. Это может быть болезнь. И всё же, сильных магов такая болезнь не должна брать, это вообще не должно быть возможно, и, тем не менее, у нас фанатики в верхах.

— Да, это странно, — сказала Лена. — В любом случае, я нашла способы с этим справляться и блокировать это, получая простор для исцеления. Но, было бы неплохо получить образец, это мне даст ответы на многие вопросы.

— У меня был образец, — сказал я. — Он сейчас у охотников, у самого сильного из них. Он уже разобрался что к чему.

— Ты про Седого? — сказал она, вытерев салфеткой уголки рта. — Да, я знаю. Было бы неплохо с ним поговорить о том, что именно он узнал. Ладно, давай поедим и пойдём наверх. Кстати, а кто эта женщина, которую надо исцелить?

— Жена командира батальона.

Она со звоном бросила вилку в блюдо.

— Так, Миш, — сказала она. — Ты мне что-то не договариваешь. Расскажи мне всё, или я не возьмусь за это дело.

— А нечего особо рассказывать, — ответил я, доедая. Стряпня Таисии куда лучше трактирной гадости, к которой я уже успел привыкнуть, сложно оторваться. — Комбат очень любит свою жену, она сектантка, крутит им как хочет. Если я не исцелю её, пока он согласен на это, он устроит на меня охоту. К слову, на её исцеление ему никаких денег не жалко. Всё просто. Правда, я не уверен уже, что он станет моим союзником. Что-то мне подсказывает, что он свалит отсюда к чертям собачьим, когда получит то, чего давно желает.

— И это ты называешь «нечего рассказывать»? — воскликнула она.

— В сравнении с тем, что на меня устроила охоту секта, это пустяки, — сказал я. Я и правда не испытывал никаких чувств на этот счёт. — Всё только звучит ужасно, если слышать о таком со стороны. Я сыт, пока жив, и в целом дела идут не так плохо. К тому же, если ты займёшься его женой и будут успехи, уверен, он выполнит любую мою просьбу. К сожалению, сейчас события развиваются слишком стремительно, чтобы я мог отказаться даже от такой возможности, связанной с рисками. Так ты поможешь?

— Помогу, куда деваться. — вздохнув ответила она и встала со стула, а потом схватила меня за руку и улыбнулась. — Но ты мне будешь должен, имей ввиду. Не деньги, такую же услугу.

— На иное я и не рассчитывал, — ухмыльнулся я. — В конце концов, ты меня спасала и выручала чаще, чем я тебя.

Она потянула меня наверх, достаточно сильной хваткой и очень торопилась.

— Снимай с себя свои тряпки — повелела она, сняв панталоны у постели и бросив их на столик — Скучала по твоему телу, не хочу ждать даже минуту.

— Ого, какой настрой, — усмехнулся я, и принялся стягивать с себя одежды охотника, попутно стягивая сапоги.

— Не нарывайся Морозов, — сказала она, пытаясь быть строгой, но не могла скрыть свою белоснежную улыбку. Даже в свете кристаллов её веснушки и глаза были прекрасны. — Я была долго обижена на тебя, могу и покусать.

Я не успел стянуть штаны, она столкнула меня на кровать и сама стянула их, а затем изящно села на меня и скинула домашнее платье, отбросив его в сторону.

— Я так скучала по тебе, — обняв сказала она шёпотом мне на ухо — Не пропадай больше так надолго.

— Хал! Хал! — разбудил меня голос в голове. Я поднялся с кровати и поглядел на часы. Три часа ночи. — Хал, мать твою, ответь!

— Да, что случилось? — ответил я, прогоняя сон, даже сел в кровати, чтобы сосредоточиться на безмолвной речи. — Ты кто вообще?

— Это Глыба, из дозорных, от Артёма, — раздался голос. — Некогда объяснять, к вам движутся три группы сектантов, семь, пять и восемь человек! Лютый уже убежал за подмогой. Я выйграл тебе время пять минут, больше сделать не могу, или меня раскроют, сомневаюсь, что долго протяну против такой толпы. Подмога скоро будет.

— Понял тебя, — ответил я и тут же принялся одеваться.

— Что-то случилось? — спросила, просыпаясь, Лена.

— Да, — ответил я, засунув ноги в сапоги, а попутно хватая килич. — Сюда идут чернолицые, их много.