Морской узел

Глава 19 Двадцать капель валокордина

Сжимая в руке скрученную в трубочку газету, словно бейсбольную биту, я влетел в здание редакции с таким видом, как если бы намеревался убить главного редактора. Охранники, игравшие в нарды, тем не менее меня не остановили. Наверное, не успели. Их заторможенные мозги были заняты комбинациями шашек на игровом поле. А когда один из них вернулся в реальность и что-то крикнул мне вслед, я уже открывал дверь приемной.

Секретарем у главного редактора оказался смазливый юноша с длинной гривой волос, перехваченных на затылке резинкой. Он вдохновенно шлепал по клавиатуре, как если бы исполнял хоральную прелюдию Баха на органе. Увидев, что я не соблюдаю нормы делового этикета и без разрешения устремляюсь к двери шефа, юноша через силу, с видом большого одолжения, произнес:

– Эй! Потише! Там совещание!

Но я уже вошел в кабинет и посильнее захлопнул за собой дверь.

Главный редактор, вопреки моему ожиданию, не выглядел так, как подобает выглядеть ведущему агрегату информационной машины. Это был тщедушный мужчинка с непропорционально большой и круглой головой, высоким, идеально отполированным лбом, мелкими оттопыренными ушками и собранным в кучку подвижным злым ротиком. Он напоминал хорошо обсосанный чупа-чупс. Редактор восседал посреди большого стола, а по обе стороны от него в позе вопросительных знаков застыли два сотрудника.

Редактор рассматривал фотографии обнаженных девушек, процесс был очень ответственный, и потому он уделил мне столько внимания, сколько отняла бы у него залетевшая в кабинет муха. Скривившись, как от зубной боли, он постучал тонким синеватым пальчиком по фотоснимку, где была запечатлена дородная девица, млеющая в прибое.

– У нее слишком большие бедра и непомерно большая грудь. А сейчас в моде унисекс. Читатель не должен сразу догадаться, что это девушка. Пусть сначала подумает, что это фотография юноши.

Я мысленно прикинул, насколько хватит моего терпения. Минуты три выдержу. Ну, может быть, пять. Я сел на стул и развернул перед собой газету. В кабинет заглянул охранник. Увидев, что шеф ничуть не возмущается по поводу моего наглого поведения, он беззвучно удалился.

– А что мы ставим на открытие? – спросил редактор.

– Новые стихи Сиченя, – ответил один из вопросительных знаков, джинсы которого напоминали использованный мешок от пылесоса. – А в подверстку – мой материал: «Какие сны видит ваша собачка?»

– «Сны» снимаем, – отрицательно покачал головой редактор, и вопросительный знак от досады почесал ягодицу. – Пришло слишком много объявлений о массаже и саунах… Так… А что у нас идет на третью полосу?

– Репортаж из детского вытрезвителя.

– Я не читал. Прилично написано?

– Замечательно! И хороший иллюстрационный материал. Вытрезвитель новенький, с иголочки, с игровой комнатой и зооуголком. Рассчитан на детей от четырех до четырнадцати лет. Пропускная способность – сто человек, но он уже не справляется с потоком.

– Надо приписать под материалом обращение редакции к бизнесменам, – приказал шеф. – Дескать, мы призываем вкладывать деньги в массовое строительство на Побережье детских вытрезвителей. Это будет в духе предвыборной программы Сиченя. Он очень заботится о подрастающем поколении… Что идет в «подвал»?

– Репортаж о подготовке к детскому празднику на центральном причале.

– Хорошо. Оставьте колонку под криминальную хронику и можете сдавать на верстку.

Вопросительные знаки кивнули, сгребли в кучу макет, фотографии, листы с текстами и, шурша, словно осенний листопад, вышли из кабинета. Редактор тем не менее старательно не замечал меня. Он принялся читать какую-то бумагу, попутно черкая по ней ручкой. Это продолжалось до тех пор, пока я не сдвинул бумагу на край стола и не положил на ее место газетный обрывок.

Редактор свернул губы в виде куриной гузки и шумно засопел.

– Что вам надо? – злобно спросил он.

– Я хочу поговорить с автором этого материала Алфеем Всплеском.

– А вы, пардон, какого поля ягода?

– Я сыщик.

– Сыщик-прыщик… Ну и что?

– Я веду уголовное расследование, и меня интересует яхта, которая была упомянута в интервью.

Впервые за все время моего присутствия редактор одарил меня взглядом.

– Что-то я вас не припомню. Вы из какого отделения милиции?

– Я сыщик частного детективного агентства.

– Ах, частного! – усмехнулся редактор. – Тогда, пожалуйста, выйдите из кабинета!

Видит бог, я пытался договориться по-хорошему. Не получилось. Пришлось попрать нормы этикета. Я сел на редакторский стол, поставил ногу на край редакторского кресла.

– Послушайте, – сказал я. – Вы поторопились списать этот малопонятный факт на деятельность исламских фундаменталистов. Что ж, если вы сказали «а», то давайте скажем «б» и продолжим расследование вместе. Иначе вас могут обвинить в огульном обвинении мусульман и разжигании религиозной вражды.

– Это наши проблемы, – безапелляционно ответил редактор и сделал рукой такой жест, словно смахивал пыль со стола.

– Ваши? Только ваши? А если допустить, что предположение о готовящемся теракте окажется правдой? В этом случае Побережье ожидают тяжелые потрясения. Я не знаю, почему милиция до сих пор не приняла никаких мер, почему не начато расследование. Что же касается меня, то я буду выполнять свой гражданский и профессиональный долг. Пусть даже в жестких рамках закона, моих интеллектуальных и физических возможностей. Предлагаю вам сотрудничество.

– Как сотрудник вы меня не интересуете, – сухо ответил редактор, искоса поглядывая на мою туфлю, которая выпачкала край кресла. – Мы не раздаем кому попало информацию, которую добывают мои корреспонденты, рискуя своим здоровьем и даже жизнью.

– Тогда я куплю у вас эту информацию.

– Она не продается!

– Что ж, – вздохнул я. – Мне ничего не остается, как вытряхнуть ее из вас.

Мне показалось, редактор только этого и добивался.

– Ага! – воскликнул он. – Вы мне угрожаете?

Он тотчас ткнул синим пальчиком в клавишу селектора и торопливо произнес:

– Боря! Немедленно вызови ко мне охрану!

Охрану так охрану. Я встал со стола и подошел к двери. Как только она распахнулась и в дверном проеме появился охранник, я послал в его широкое несимметричное лицо кулак. Губы охранника издали мокрый болотный звук. Я тотчас закрыл дверь и повернул в замке ключ.

– Вернемся к нашему разговору, – сказал я, возвращаясь на прежнее место.

Редактор заметно присмирел. Прислушиваясь к тяжелым ударам и крикам, доносящимся из-за двери, и пытаясь сохранить чувство достоинства, он произнес:

– По-моему, вы сгущаете краски. Корреспондент немного перестарался, раздул из мухи слона. В малозначимом событии ему привиделись происки фундаменталистов…

– Зачем же вы сбиваете с толку читателей?

Редактор криво ухмыльнулся и почесал затылок.

– Это обычное газетное дело… Без сенсаций, слухов и страшилок газету не будут покупать. Читатель должен находить подтверждение своим смутным догадкам и подозрениям – в этом особенность журналистской работы.

– Вот и я как читатель хочу найти подтверждение, – пояснил я. – Пригласите сюда корреспондента, и мы с ним немного побеседуем.

– Сначала отоприте дверь! – начал ставить условия редактор.

Я несильно толкнул ногой кресло. Оно опрокинулось вместе с редактором. Падая, он хотел схватиться за край стола, но промахнулся и смел на пол заварной чайник. Малиновый от злости и испуга, редактор попытался проворно вскочить на ноги. Но сделать это оказалось труднее, чем он думал, – мешали подлокотники кресла и его ножки с колесиками. Пришлось раскорячиться в безобразной позе и перекувырнуться через голову.

– Ну, я вам… устрою… – бормотал он, кое-как принимая вертикальное положение. Стал торопливо оправлять на себе одежду, запихивать рубашку в брюки. Галстук съехал набок, от рукава оторвалась пуговица. Я сжалился над ним и помог отряхнуть ему спину. Редактора перекосило от боли, и он злобно откинул мою руку.

– Сюда, – напомнил я, показывая пальцем на стул. – Сюда его, этого вашего Алфея. И немедленно. Иначе я сейчас начну с вашей помощью крушить мебель.

– Он в отпуске, – пробормотал редактор, суетно передвигая по столу бумаги, ручки и карандаши.

Испугавшись моего невольного движения рукой, он вздрогнул, закрылся рукой и тотчас громко добавил:

– Это правда! Он позавчера улетел в Германию! Я могу показать вам копию отпускного!

Я поверил ему. Огонь угас во мне. Я поправил редактору галстук.

– Что ж так? – произнес я, глядя, как содрогается от ударов дверь. – Вы написали про яхту, про ящики, напугали людей грядущим кровавым переделом власти. И все?

– А что мы еще должны сделать? С милицией мы постоянно поддерживаем связь. Именно милиция порекомендовала нам написать материал о возможном теракте… Даже не порекомендовала, а как бы точнее вам сказать…

– Приказала?

– Можно сказать, что так. Кто платит, тот и заказывает музыку. Власть давно махнула на нас рукой, и деньги мы получаем от милиции и предвыборного штаба Сиченя.

Вряд ли редактор лгал. Что же происходит? Почему никто не хочет разбираться с этим проклятым «Галсом»? Почему яхта не волнует никого, кроме меня?

Я надавил на кнопку селекторной связи:

– Боря! Двадцать капель валокордина для редактора!

И направился к двери. Прежде чем отпереть замок, я на всякий случай отошел в сторону. Дверь немедленно распахнулась, в кабинет влетел пахучий, источающий влажное тепло, охранник. Я не совладал с соблазном и подставил ему подножку. Охранник споткнулся и повалился на пол, попутно роняя стулья.

И как теперь изволите распорядиться тем, что я узнал? – подумал я, выходя из душной редакции на свежий воздух, насыщенный горьковатым запахом мокрой пыли и грозы. Утром семнадцатого августа на яхту погрузили коробки и мешки с гайками. Кто этот человек, нанявший «Газель»? Во всяком случае, не Фобос, не Пацан и не Али – эта компания захватила яхту на следующий день. Кто же грузил коробки на причале Приморского? Никому не известный владелец ресторанов и кафе Гарик, давний друг и одноклассник Игната?

Что ж это за друг у Игната, который врет, путает числа? Какой смысл в этой лжи? Может быть, Игнат все знал? И то, что яхта была арендована не восемнадцатого, а семнадцатого числа и всего на двое суток? И что на нее погрузили несколько мешков гаек, которые спрятали в контейнере для спасательного плота? Может, Игнат все знал, но мне сказал неправду?

А может, может… Мысли вихрем кружились в моей голове. Не хотелось паниковать, рисовать в воображении фантасмагорические картины апокалипсиса. Но меня не покидало предчувствие, что город сидит на пороховой бочке. Пока я парапланил над морем в поисках яхты, она могла спокойно сушить весла у того же причала в поселке Приморский, в ста километрах от моего города, и не вызывать никаких подозрений у местных рыбаков. Милиция бездействует. Она давится взятками и запросто позволяет курсировать «Газелям», нагруженным подозрительными мешками и коробками. Меня в тех краях, где расположено село Лукино, на каждом повороте гаишники останавливают и в багажник с головой залезают, вынюхивая, что я везу, только жопы снаружи торчат! Помню, придрались к ящику пива, потребовали накладную и разрешение на торговлю. Я долго объяснял, что пиво купил в магазине и везу его на пикник, где меня ждет толпа жаждущих мужиков. А потом понял, что менты просто вымогают взятку. Пришлось, как всегда, заплатить, чтобы оставили в покое.