Мортена: Перерождение

Глава 24

Так в мою жизнь постучался пушистый полярный песец. Не песец, конечно, а ирбис, но сути проблемы это не меняло. Оборотень улыбался доброй небратской улыбкой и потянулся к моему лицу рукой, отчего я тут же шарахнулась в сторону. Беримир хмурился, не понимая моей реакции. Да я и сама её не понимала, словно какая-то сила меня оттянула от него.

— Прошу прощения, айше Беримир, — следовало сразу установить кое-какие границы, а то вдруг, не дай духи, под платье полезет, — я вас не помню.

— Врёшь! — не моргнув взглядом, отреагировал ирбис.

Вот теперь реально песец, если он — как живой детектор лжи. Менталист хренов. Это же теперь постоянно выкручиваться. Ну ничего, спасибо папе, и это проходили.

— Вру, — смиренно подтвердила. — Вас лично я помню, но большая часть воспоминаний, с вами связанных, мне недоступна.

Ирбис сел на каменном постаменте, упираясь руками по бокам для равновесия. Его взгляд холодел, словно там плескалась арктическая стужа.

— Не врёшь, — прозвучало как-то обречённо. — Что с тобой произошло?

— Трижды ходила на грань, — не знаю, почему я говорила ему это, ведь изначально собиралась вести диалог совсем по-другому. — Айше… — я запнулась, с трудом проталкивая через горло следующие слова, — Беримир, помоги мне!

Твою мать! Это были не мои слова! Это явно интонации и нотки голоса Рогнеды, настоящей Рогнеды. мои Твою мать! Это были не мои слова! Это явно интонации и нотки голоса Рогнеды, настоящей Рогнеды. настоящей Твою мать! Это были не мои слова! Это явно интонации и нотки голоса Рогнеды, настоящей Рогнеды.

Голова взорвалась болью. Внутри бесновалась запертая княжна, которая вдруг увидела соломинку для спасения через своего друга?.. возлюбленного? Я обхватила голову руками и закричала дико, с надрывом, как раненный зверь. Катаясь по каменному полу, я пыталась уговорить настоящую Рогнеду поверить мне, что я не отниму у неё любовь всей её жизни. Помогало это слабо. Вдруг сквозь крики и боль пришла волна тепла и спокойствия. Оно обволакивало как пушистое одеяло, успокаивало, убаюкивало. Крики поменяли тональность, став жалостливыми и разочарованными. Через несколько мгновений всё стихло. В голове наступила звенящая тишина, а я обнаружила себя в объятиях ирбиса, который меня укачивал, что-то тиха мурлыча на ухо.

— Потерпи, котёнок. Осталось совсем чуть-чуть! Потерпи!

Только сейчас до меня дошло, что чувствовала Рогнеда во время своих приступов, и более того, что она чувствовала этот месяц, не имея доступа к собственному телу. Остальные проблемы как-то резко отошли на второй план.

— Помоги нам! — шептала и за себя, и за Рогнеду, вцепившись в меховую куртку ирбиса. — Помоги!

В таком положении нас застала моя охрана. На лицах гвардейцев читался страх вперемешку с облегчением, когда они увидели, что мне ничего не угрожает. Но на ирбиса они взирали с немым укором. Беримир легко поднял меня на руки, не забыв поправить полы платья, дабы не демонстрировать всем мои филейные части.

— Покажи, где живёшь. Отнесу, — тихо сказал мне в волосы, чтобы этого не расслышали, — завтра поговорим.

Встречать караван из пустыни я не пошла. Состояние было не то, чтобы расточать дежурные улыбки и соблюдать расшаркивания в соответствии с этикетом. Я предупредила Муар, что буду на ужине в честь приезда высоких гостей не одна.

В этот вечер гостеприимные ягуары принимали у себя представителей трёх правящих родов. А если взять во внимание октеру Кеану, то всех четырёх.

Перед посещением этого маленького серпентария я отправилась к амори Маруку. Почему-то подсознательно он у меня ассоциировался с отцом. Спокойный, уравновешенный, всегда знает, как поступить. Этой уверенности мне очень не хватало сейчас. Если ещё пол дня назад я была в боевом настроении, то ситуация с Рогнедой и Беримиром пошатнула моё спокойствие и бесшабашность. Я себя чувствовала отвратительно, вспоминая боль, ярость и безысходность настоящей княжны.

В покои дедушки входила, накрутив себя до крайности, хотелось свернуться у него под боком калачиком и спрятаться от ответственности и выбора, давящих на плечи.

В нос ударил запах масел и дыма из курильниц, развешанных повсюду. Неяркий свет чуть сглаживал болезненный вид амори ягуаров, вот только мне показалось, что он стал ещё более худым, а чернильное пятно на груди увеличилось.

— Доброй ночи спасительнице орлов и победительнице птеров! — приветствовал меня с улыбкой дедушка. Лукавый взгляд подсказывал, что это не насмешка, а доброе подтрунивание.

— И тебе доброй ночи, дедушка, — я присела на край постели и чуть сжала его руку в приветствии. — Прости, что долго не приходила.

— Да разве это долго? Тем более с такой занятостью, как у тебя. Мир сам себя не спасёт, знаешь ли! — продолжал подшучивать амори над внучкой.

— Ничего не знаю! У меня сегодня выходной! — подняла руки в жесте «сдаюсь».

Марук рассмеялся тихим сухим смехом.

А дальше мы говорили обо всём и ни о чем. Ему я рассказала и о ситуации с отстранением от дел, и о схватке с птерами. Отдельной темой стал случайный визит к октерам и побег оттуда. Марук слушал внимательно, изредка задавая наводящие и уточняющие вопросы.

А я всё говорила и говорила. Про ментальную атаку Беримира, про сорванные барьеры в голове, про хор голосов и про собственную растерянность.

Наверное, я исповедовалась в каком-то смысле. Проговаривала собственные страхи и желания. Я не просила за меня решать что-либо, как в ситуации с Орласами. Нет, я сама осознавала свои решения и их последствия. Не знаю как, но в процессе улеглась на постель к дедушке и устроила голову у него на коленях. Марук осторожно гладил меня по волосам, а у меня лились непрошенные слёзы. Пусть я была на расстоянии многих тысяч или даже миллионов лет от дома, но сейчас мне казалось, что это руки отца успокаивают меня и поддерживают.

— Реда, просыпайся! Тебе ещё вершить великие дела!

Я сонно хлопала глазами, не понимая, как могла уснуть, но, как ни странно, на душе стало спокойней. В мыслях не было сумбура, и даже голоса притихли почему-то.

— Прости, дедушка! Пришла в гости, а сама завалилась спать, — потупила взор, извиняясь. Было неловко за своё поведение.

— Брось, я буду только рад, если ты будешь находить для меня время, — по-доброму улыбнулся амори. — Правда, теперь забот у тебя явно прибавится, но знай, я всегда буду рад тебя выслушать! Всегда!

Я привстала и потянулась чмокнуть его в щеку, чуть приобняв, когда внезапно почувствовала сильный жар от тела амори. Я непонимающе отстранилась. Сканируя его, то и дело цеплялась взглядом за чёрное пятно в форме отпечатка лапы. Вот от него как раз и исходил жар. Чернильный сгусток пылал хуже раскалённой печки.

— Реда, что? — хмурился амори, наблюдая за моими пассами вокруг его груди.

— Что у тебя здесь? — я осторожно обвела пятно по контуру, показывая его местоположение.

— А, это царапина. Не затягивается последние пятнадцать циклов. А почему ты спрашиваешь?

— Откуда она? — не отставала я от Марука, желая узнать, как можно больше информации.

Амори замялся, видно было, что тема ему неприятна.

— ЯГУ, чей это след?

— Рысь. Судя по вскользь оброненной фразе о пятнадцатилетней давности царапины, дело касается Ядвиги Рейс.

— Прости, дедушка! Но я должна это видеть! — не дожидаясь ответа, я раздвинула полы халата и стала задирать нательную рубашку. Марук не сопротивлялся, лишь прикусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли при моих неловких движениях. Ну не сильна я в раздевании мужчин, не сильна.

Под рубашкой был ещё слой ткани, пропитанной, судя по цвету, даже не эфирным маслом, а сразу энергетиком. Подняв повязку, я смотрела на четыре кровоточащих царапины, словно от удара кошачьей лапой. Они были не глубокими, но кровь не останавливалась.

Я так и замерла, невольно вспомнив свои исполосованные когтями ноги. Ядвига Рейс ведь и меня достала перед смертью. Если сильного оборотня с его-то регенерацией от четырех царапин подкосило за пятнадцать циклов, то у меня в моей человеческой жизни шансов было прискорбно мало.

Марук осторожно вернул на место повязку, опустил рубашку и поправил халат, будто ничего не произошло.

— Тоже надеялась увидеть там страшную рану и разочарована, что твой дед уйдёт к духам предков от царапины?

Я не сразу поняла, что сказал амори, погружённая в свои мысли. Но, когда смысл его слов всё-таки пробился сквозь сумбур в голове, я взвилась, не хуже кобры с раскрытым капюшоном.

— Не говори глупостей! Я не понимаю как, но это отметина Ядвиги тебя убивает.

— Да я уже догадался, котёнок! Больше нечему. Даже тотем не смог помочь. — Марук грустно вздохнул. — Всё честно, я убил её, она убивает меня.

И ведь не поспоришь, я тоже её убила и получила на память отметины. Но… Стоп.

Здесь же она не умерла. Она в заточении, как и Рогнеда была до этого. Вернее, после этого. Тьху! С этими скачками временными чëрт ногу сломит.

— Нет, дедушка. Здесь вы её заточили, не убили. А значит, есть шанс её вернуть и спасти тебя.

— Реда, если бы был такой способ, то это не называли бы проклятьем и вечным заточением, — Марук смотрел на меня по-доброму, с нотками снисходительности, как на дитя малое, кем я в сущности для него и являлась.

Он же не знал, что способ придумали значительно позже. Выстрел из гранатомёта и родная кровь рядом для подселения прекрасно справились с расконсервацией местной одиночной камеры.

Что же, в списке дел прибавилось. Необходимо найти потомков клана рысей, желательно при смерти, и освободить Ядвигу, если я хочу спасти дедушку Рогнеды. Проблема в том, что времени у него осталось не так много.

Беримир стоял в отдалении от сего почетного собрания, не желая купаться в водопадах лести, изливаемых сильными мира сего друг на друга. Компанию ему составила объёмная ваза с фруктами всех мастей, с удовольствием поедаемая наследником снежных барсов. Не часто удавалось от души полакомиться столь недешёвыми яствами.

Верховные правители нескольких кланов в одном месте — это клубок родственных связей, повязанных на политических, военных и торговых интересах. Северные кошки своих интересов на юге практически не преследовали, отдавая приоритет исключительно кровной селекции и торговле.

Их ювелирные украшения и шкуры северных монстров с успехом обменивались на редчайшие яды аспид и заготовки доспехов из панцирей скорпиидов. У ягуаров закупались растительные продукты для полноценного питания в первую очередь женщин и детей. Северное лето было слишком коротким для вызревания фруктов, а рацион для полноценного роста потомства старались разнообразить всеми способами. Знал наследник барсов и о тайной торговле с выбраковками. Отец не любил распространятся на эту тему, но при всей своей эксцентричности он поддерживал изгоев.

Сейчас Беримир наблюдал за воссоединением семьи Орласов. Орм о чём-то тихо рассказывал отцу, при этом вокруг них вихрем вился воздух, не позволяя подслушать разговор. Беримир усмехнулся. Не зря отец учил его читать по губам. Беседа шла об их совместном путешествии, цене услуги и неожиданно о ритуале аэрии для Рогнеды. Её планировали провести завтра на рассвете перед прощанием с погибшими клана орлов.

Беримир был удивлён не меньше Ордуна Орласа, но амори смог удивить его ещё сильнее. Отец предложил сыну самому провести ритуал от имени всего клана, как когда-то сделал сам Ордун с амори Муар. Вот так и рождались долгосрочные союзы.

Истории про спасение орлов и победы над птером Беримир за сегодня слышал не меньше сотни раз в разных вариациях с фантастическими подробностями и без, из уст женщин как сказку и из уст суровых воинов как быль. Но все они сходились во мнении, что сами духи благоволили маленькой айше ягуаров.

Ирбис даже не поленился поговорить с участником битвы с птерами, командиром аэров Уруи. И тот не соврал ни словом, описывая ситуацию. Всё это наталкивало Беримира на одну мысль, которая ему сильно не нравилась. Что-то он сильно перемудрил цикл назад, когда встретил едва живого ребёнка с энергетическим кризом посреди леса у волков. Малышка уже даже не способна была говорить, только жалобно скулила, переживая хаотичные трансформации. Беримир тогда поступил так, как сделал бы любой взрослый оборотень, спас ребёнка. И хоть ментальные «услуги» стоили чрезвычайно дорого, он ничего не сказал отцу девочки, Радо Волку.

Причины молчания были по-своему прозаичны и корыстны. Малышка оказалась полиморфом, о котором не знали даже в клане. Следовало дождаться её совершеннолетия и изгнания из клана, а затем забрать себе. Он бы смог примирить Рогнеду с её ипостасями и получить самую благодарную и одарённую партнёршу. Отцу про такой расклад Беримир не рассказывал, пытаясь разыграть собственную партию.

Ирбис даже несколько раз приезжал по торговым вопросам к волкам, чтобы проследить за девчонкой. Радо не оставил этого без внимания, натурально предлагая купить дочку ещё до обряда Единения. Беримир уже тоже склонялся к такому варианту, но вмешалась мать девочки, забрав Рогнеду в клан ягуаров по праву.

И вот теперь вместо испуганного ребёнка, с восторгом заглядывающего ему в рот, ирбис видел перед собой молодую уверенную в себе женщину, которая в тяжёлый момент приняла на себя ответственность за судьбы двух кланов, выжила в мясорубке с птерами и как-то умудрилась установить контакт с выбраковками. Единственное, что осталось неизменным, — это мучающие девчушку приступы, способные довести до помутнения рассудка.

Слишком большая разница в поведении. Беримиру нужна была младшая айше, но никак не полноправная амори. Женщины, соревнующиеся с собственным партнёром, — начало конца любого клана. Соперничества в семье он не потерпит, однако с сожалением вынужден был признать, что загадка поведения Рогнеды уже подцепила на крючок его кошачье любопытство.

Изюминкой же стало полное отсутствие воспоминаний о Беримире у девушки. Проще говоря, котёнок, которого ирбис уже мысленно считал своим, вдруг выпустил коготки и вздыбил шерсть, не подпуская к себе и одновременно моля о помощи. Ну и как тут устоять?

Мы с октерой Кеаной направлялись на званый ужин. Этому предшествовало весьма интересное времяпрепровождения. Ури собирала нас, словно Золушек на бал. Видно было невооруженным взглядом, что Кеане такое отношение льстило. Платья всех оттенков радуги, ароматические масла и даже косметика в родовых тонах были в её распоряжении. Октера старалась быть сдержанной, но сдалась под напором оптимизма и добродушия Ури.

Как оказалось, договариваться с женщиной, поглощенной маленькими женскими радостями, гораздо проще, чем с суровой старейшиной общины изгоев. Беседа у нас вышла короткая, но содержательная. Я посоветовала полегче относиться к будущему зятю, если она хочет получить одарённых внуков с высокой вероятностью. А ещё предложила сегодняшний вечер использовать для налаживания торговых связей. Ведь, по сути, Кеана не являлась выбраковкой по местным традициям и вполне могла быть представителем общины при торговле с кланами.

Не знаю почему, но камнями Беримира я решила не разбрасываться, потому свой долг оплатила, вылечив два десятка октеров, а ещё пообещала оказывать помощь тяжелораненым и больным, чтобы у тех был шанс на выздоровление, а не как у Кориса.

Кеана впечатлилась моей щедростью и уточнила, имею ли я право давать такие обещания. На что получила честный ответ, что ещё на скале — не имела таких прав, а сегодня уже да. Ну и подлила маслица в огонь, предупредив, что беру с собой Кеану не только из благородных побуждений помочь октерам, но и в сугубо практичных целях, отвлечь внимание от своей персоны. Ури только хмыкнула со стороны слушая нашу беседу, тихо буркнув что-то похожее на «всё равно что скута в простынку пытаться прятать».

Ужин меня удивил непохожестью на аристократические светские мероприятия в моём понимании. Я, наивная душа, представляла себе накрытые столы, столовые приборы в три ряда и наутюженные скатерти. А оказался вполне современный фуршет с закусками, фруктовыми нарезками, мясом, рыбой и несколькими видами энергетиков на выбор, накрытый на уже знаковом для меня балкончике. Запахи стояли такие, что я почти роняла слюну, приближаясь к столам. По краям площадки в огромных каменных чашах горел огонь, развеивая ночную тьму. У одной из таких чаш в тени спрятался Беримир, с аппетитом поглощая местные фрукты и ягоды, словно бабушка-сплетница семечки на лавочке у подъезда. Сходство усугубилось, когда в сторону полетели косточки от винограда.

— Вы нас не ждали, а мы припёрлися, — прокомментировала наше появление ЯГУ. — Как у тебя только уши не пылают? Они же все на свой лад тебе косточки перемывают.

— Так уж и все? — открестилась от чести стать главным поводом для обсуждений. Я, конечно, подозревала что-то подобное, поэтому малодушно и притянула с собой Кеану для отвлечения внимания.

— Все-все! — хихикнула ЯГУ. — Вон, слева Ордун и Орм Орласы обсуждают тебя и какую-то аэрию, запланированную на завтра на утро.

— Так вокруг них синенькими искрами смерч вьётся, откуда ты знаешь?

— По губам читаю, — продолжала веселиться ЯГУ. — Но я здесь не одна такая умная, барс тоже губами шевелит. А вон там, твои бабка и прабабка договариваются, кто и как тебя тренировать будет. Причём Муар обещает аспиде капюшон на хвост натянуть, если тебя в какой-то лабиринт засунут.

Я тихо хихикнула, представив эту картину.

— А что же Ора? — спросила у ЯГУ про бывшего консула орлов, ранее расточавшего мне патоку комплиментов.

— Делает тоже самое, — отреагировала моя ментальная помощница, — соловьиной трелью на комплименты изошёл. Посмотри, как у бедной аспиды лицо перекосило от едва сдерживаемой брезгливости.

— Чего это она?

— Так он ей про сладкие уста да упругие перси рассказывает, а она — боевой командир. В схватке с Ора, скорее всего, даже смогла бы его уделать. Но ничего, держится. Только глазик дёргается, но в темноте это почти и не заметно.

Как ни странно, но появление Кеаны ажиотажа не вызвало. Та с присущим всем родовитым достоинством отправилась нарушать уединение барса, пока я набирала себе на поднос еды. ЯГУ на ходу корректировала мои вкусовые предпочтения с учётом потребностей организма.

Я тихо устроилась под деревцем, поставив рядом продуктовый набор для уничтожения. Очень быстро пришло понимание, что поесть мне спокойно не дадут. Как-никак светское мероприятие, надо соответствовать. И то, что я скромно отошла с едой за «детский» столик в попытке соблюсти традиции, не освобождало меня от обязанностей вести беседы, положенные по этикету. Сама же хотела быть в курсе всех событий, теперь вот наслаждаюсь последствиями.

Амори Эфа села на соседнее кресло. Столько эротизма было в её движениях, что даже я невольно сглотнула. Не женщина, а ходячий секс. Интересно, у неё только пластика такая, или ещё и феромоны добивают жертв? Пока я размышляла над природой магнетизма прабабушки Рогнеды, та приняла из рук второй аспиды два кубка, один из которых подала мне:

— Предлагаю выпить за знакомство.

И ведь не откажешь. Я приняла кубок и, уже поднося к губам, резко остановилась. Энергетик в кубке искрился сапфировым оттенком вместо привычного золотого цвета.

— Такое себе начало знакомства — подмешать внучке какую-то дрянь в напиток, — хмыкнула я, глядя прямо в глаза заботливой бабушке.

— Дорогая, ты что-то путаешь, — не моргнув глазом, вещала аспида, — это энергетик подходящий для аспид. Хотела предложить тебе продегустировать.

— Врёт! — услышала я в голове голос Беримира, в этот момент мило беседовавшего с Кеаной и бросавшего в нашу сторону скучающие взгляды.

— Я — не аспида, амори Эфа. Вы что-то путаете! — осторожно отставила кубок и взялась за свой, поднимая его в приветствии. — Предлагаю выпить за честность в семье! Вы — Я — не аспида, амори Эфа. Вы что-то путаете! — осторожно отставила кубок и взялась за свой, поднимая его в приветствии. — Предлагаю выпить за честность в семье!

Амори с минуту рассматривала меня как диковинную зверушку, но всё же ответила на приветствие и осушила свой кубок залпом. Я последовала её примеру, продолжая опустошать свой поднос.

— Хороший аппетит.

— Растущий организм, — пожала я плечами, невольно перенимая её манеру общаться короткими фразами.

— Ты необычная, — склонилась чуть ближе ко мне аспида. От запаха её тела у меня запустились такие физиологические реакции, которые у женщины с нормальной ориентацией возможны только в сторону мужчин. Грудь налилась, соски затвердели, что особенно стало видно сквозь белую полупрозрачную ткань платья. Сильна бабуля, ничего не скажешь. Это же какой возбудитель, и выделяется не какими-то железами, а всем телом сразу.

— Есть в кого, — я придвинулась к ней ещё ближе, чтобы стала видна моя реакция на её воздействие. Амори уже победно улыбалась, когда я провела языком у неё по ушку и прошептала с придыханием, — соблазнять собственную правнучку — тот ещё признак нормальности.

Я также медленно отодвинулась от аспиды Эфы и продолжила есть как ни в чём не бывало. Кто бы знал, что при этом ощущало тело бедной Рогнеды, но хоть аппетит не отбило.

— Будешь младшей амори, — раздельно с паузами произнесла аспида, не спрашивая, а утверждая. — Тебе нечего здесь делать.

Я тщательно пережёвывала кусочек мяса, не торопясь с ответом. Бабушка зашла с козырей. Младшая амори — это вам не одна из многих айше, это фактически сразу со-правительница, как в случае с амори Маруком и Муар. Вот только это же и показало слабость её позиции. Если аспида так вцепилась именно в меня, значит, у них с наследованием совсем плохо.

— Младшая амори? — я пристально смотрела в глаза пустыннице. — А вы готовы к тому, что в ваш дом придёт война? Что пески пропитаются реками крови ваших дочерей, внучек и правнучек? Что сам клан окажется на грани уничтожения? — Зрачки аспиды Эфы расширились, полностью закрыв радужку. В её глазах плескался страх вперемешку с болью, будто она вживую видела всё, о чём я говорила. — Нет? А ягуары готовы. Этим любовь семьи и отличается от политической выгоды.