Московское золото или нежная попа комсомолки

Глава 1. Боковая полка до Тель—Авива.

23 сентября 2024. Престижный район Тель-Авива.

В четыре часа утра в неприметном доме в престижном районе Тель-Авива раздался звонок. Седой мужчина перевернулся в кровати, тихо выругался на непонятном языке и, не открывая глаз, нащупал телефон.

— Да?

— У нас проблема. Захвачен наш рейс из Дубая. Какие-то новые, "Зелёные воины". Да, они уже над Синаем. Требуют лететь в Иран, прекратить войну в Газе и освободить всех хамасовцев.

— Всего-то. Не много, - произнес он с сарказмом, - Ладно, я одеваюсь и еду.

Связь оборвалась.

23 сентября 2024. Рейс Дубай – Тель-Авив.

Лёха сидел, скрючившись в позе эмбриона в кресле дискаунтера рейса Дубай — Тель-Авив, проклиная себя за глупость, жадность и ещё придуманные самим себе миллион грехов. Нет, цена в 37 евро или 3700 рублей в пересчёте на родные деревянные тугрики Лёхе была очень даже приятна и полностью отключила у него защитные рефлексы самосохранения. Так как за выбор места с него попросили больше, чем за сам билет, то жаба полностью задавила разум и сознание. И теперь Лёха сидел на месте, выданном ему хитрожопым компьютером. У прохода в последнем ряду и с видом на туалет. Кресло было толщиной в пару сантиметров, безумно жёсткое и естественно не откидывалось. Лёхин зад уже принял форму сиденья, спину ломило, и внутренние органы всеми силами пытались показать своё несогласие с подобным четырёхчасовым издевательством.

«Надеюсь для сотрудников этой авиакомпании в аду будет предусмотрен персональный котел размером 36x29x21 см, - мечтал Лёха, - А вообще лучше может быть только боковая полка рядом с туалетом в плацкарте до Хабаровска», - подтрунивал он над собой.

Ко всему, рейс вылетал в четыре утра, и встав посреди ночи, Лёха успел только схватить стакан сомнительного кофе из автомата в аэропорту.

Мысленно махнув рукой на экономию, он заказал себе пару микроскопических бутылочек вискаря, банку кока-колы и наборчик каких-то сомнительных сырков и колбасок.

— Энд оливс! — сам от себя не ожидая, вдруг выдал Лёха под конец.

Симпатичная смуглая девушка характерной внешности, в строгом синем костюме с ярким макияжем, ловко прокатала Лёхину карточку и протянула к нему свой кулачок с бутылочками.

— Какой маникюрчик то завлекательный, — почему то пришло в мозг, пока Лёха разглядывая ловкие пальчики с ярко-красным маникюром, зажавшие на выбор Jack Daniel’s и Jameson. Подняв глаза, он столкнулся с тёмными смеющимися глазами стюардессы. И вдруг её хитрый глаз ловко подмигнул ему.

— Пусть день начнётся с "Джека", — заулыбался Лёха, и на его столике нарисовался соблазнительный натюрморт.

Сидевшая рядом женщина лет сорока с трудным выражением лица, всю дорогу пытавшаяся показать, как она тяготится соседством с Лёхой, поджала губы и покачала головой.

— Чииирс! — радостно оскалился ей Лёха и сделал пару больших глотков из стакана.

Свернув трубочку из колбаски вокруг сыра, он запихал получившееся творение в рот.

— Хотите? — почему—то по-русски спросил он соседку.

Та сжала губы в "куриную дупу" и отвернула мордастое лицо к мужику у окна.

— Ну и не надо, — счастливо сказал Лёха.

Он махнул рукой и остановил бегущую мимо в конец самолета эту же симпатичную стюардессу и широко улыбаясь спросил:

— Где тут у вас рвотные пакеты?

Стюардесса глядя на цветущего Лёху с удивлением спросила:

— Вам плохо, вас тошнит?!

— Ну что вы, мне прекрасно! Но вы посмотрите на мою соседку! – улыбнулся ей Лёха.

Стюардесса с осуждением посмотрела на него в ответ, хотя всё её лицо смеялось.

Лёха подмигнул ей в ответ.

Джек не подвёл, через пару минут в голове приятно зашумело, и Лёха блаженно закрыл глаза. Земля обетованная становилась всё ближе.

*****

Проснулся Лёха от громких криков, визга и каких-то странных звуков. Открыв глаза, Лёха увидел худую мужскую задницу в грязноватых спадающих джинсах около своего лица. Над ними возвышался какой-то замызганный араб в мятой майке и что-то громко орал, размахивая пистолетом.

— Игрушечный, что ли? — спросонья подумал Лёха. Встретив такого мятого заморыша где-нибудь в Стамбуле, Лёха постарался бы его обойти подальше, вдруг какая то зараза от него передаётся воздушно-капельным путём.

— Всем сидеть! Не двигаться! Всем сидеть, и тогда все останутся живы! — на плохом английском проорал мелкий араб.

— Началось в колхозе утро! — негромко сказал наш герой, - вы еще скажите, что самолёт захвачен и теперь можно курить.

Между 2019 и 2021. Где то в Стокгольме

Лёха не любил арабов. В конце СССР Горби решил укрепить армию студентами, и Лёху выдернули из универа и на два года засунули выполнять долг в Афганистан. Пришедший через два года красавец в голубой тельняшке достаточно легко адаптировался в новом российском обществе после той войны, но абреки стали вызывать у него безусловное раздражение.

Но сейчас Лёхе почему-то вспомнился не Афган, а прикол в Стокгольме, куда он поехал на компьютерную выставку.

Тогда в переходе он увидел сидящего на корточках смуглого арабского тинейджера лет тринадцати. Тот схватил его за белые штаны своими немытыми руками и стал что-то требовать, показывая на картонку с надписями.

— Мы беженцы, мне нечего кушать, — прочитал Лёха на английском.

Лёха вдохнул и, задавив жабу, вручил пацану свой почти не надкусанный "Биг Мак".

Араб офигел от своего свершившегося желания в виде булки с котлетой в своей руке. Вскочил, что-то заорал и с криком:

— Деньги давай! — кинул бутерброд Лёхе в белую майку.

Глухо чмокнув, гамбургер упал к Лёхиным ногам. На майке расплывалось пятно кетчупа. Лёха жалобно смотрел на свой бутерброд, валяющийся на грязном полу перехода, на красное пятно на новой майке, на прохожих, шарахнувшихся от него...

— Ах ты, сука! — выдал Лёха на чистом русском, нагнулся, поднял гамбургер, зачем-то сдул с него пыль и с огромным наслаждением вдавил его в лицо попрошайки, размазывая кетчуп и прочие ингредиенты по офигевшей немытой роже.

— Приятного аппетита! — вежливо сказал Лёха.

Попрошайка с криками помчался куда-то в сторону выхода из подземного перехода.

И тут же в переход влетели три бородатых смуглых крепыша и рванули к Лёхе.

На полном автоматизме вырвавшемуся вперёд кандидату Лёха въехал с размаха ногой в промежность, схватил согнувшегося героя, используя его инерцию, крутанулся и воткнул его головой в ноги следующего подбегающего товарища. Тот взмахнул руками, выронил какую-то железяку и спланировал в стоящую рядом урну, снося её и производя адский шум. Третий успел затормозить, развернуться и броситься куда-то в сторону.

В конце туннеля раздались свистки полиции.

— Вы мне за Афганистан ещё ответите! Козлы, бородатые, — сплюнул Лёха и рванул в другую от полиции сторону.

23 сентября 2024. Рейс Дубай – Тель—Авив.

Вынырнув из воспоминаний, Лёха постарался понять, что происходит в самолёте. Аккуратно повернув голову назад, он увидел мелкого араба, стоящего между туалетами в полутора метрах от него и контролирующего хвост. Пистолет в смуглой руке сверкал полировкой. Лёхин взгляд почему то сфокусировался на грязи под ногтями террориста. Араб ткнул пистолетом в Лёху и спросил на ломаном английском:

— Еврей?

— Не... — Лёха отрицательно покачал головой. — Русский! Раша!

— Раша гуд! Сирия, друзья! — оскалился мелкий террорист, показав мелкие гнилые зубы.

Араб махнул пистолетом, мол, смотри вперёд.

— Вот так и запишут в пособники терроризма, — некстати высказался Лёха.

*****

Лёха медленно и аккуратно вытянулся в кресле, приподнялся сколько мог и посмотрел поверх голов. У кабины пилотов виднелся ещё один пёстрый хмырь в яркой рубахе и с маленьким автоматом в руках. Дверь в кабину пилотов была открыта. Пассажиры сидели на своих местах, тихо переговариваясь. Стюардесс видно не было.

— Человека три или четыре, — подумал Лёха.

Повернув голову направо, он увидел огромные глаза своей недружелюбной соседки.

— Они нас всех убьют? — спросила она с певучим южно-русским произношением.

— Не бойтесь, не всех, некоторых только изнасилуют, — успокоил её как мог Лёха.

— Всем сидеть! Не двигаться! Самолёт захвачен! Всем сидеть, и тогда все останутся живы! — объявил по трансляции всё тот же голос с акцентом.

Лёха осмотрелся вокруг. Из оружия у него было две маленькие бутылочки из-под "Джека", пустая банка кока-колы и железный "Макбук" в кармашке кресла.

— Нда... ни тебе пулемёта, ни танка, — с каким-то странным отрешенным весельем подумал Лёха.

*****

Из кабины показался ещё один урод в трёхцветной чёрно-бело-зелёной ветровке с арабскими загогулинами и медленно пошёл в салон с пистолетом в руке. Пёстрый хмырь с автоматом встал позади него, контролируя салон. Народ притих, многие спрятали головы за креслами. Полосатый что-то выспрашивал у сидящих пассажиров.

Вот урод остановился где-то в районе четвёртого или пятого ряда, Лёхе было плохо видно из конца самолёта. Подняв с места в проход какого-то седого дедушку лет восьмидесяти в тёмном пиджаке с приколотыми значками и светлой водолазке, пятнистый начал что-то кричать на арабском. Лёха понял только что-то плохое про американцев и евреев.

Полосатый, видать, ткнул деда пистолетом в спину. Дед неловко дёрнулся, что-то прошипел и попытался повернуться. Сухо треснул выстрел. На груди у деда вспыхнул красный вулканчик, дед вздрогнул и стал заваливаться вперёд в проход.

Полосатый, брызгая слюной, заорал как ненормальный и, размахивая пистолетом, перешагнул деда. Он начал метаться по салону, тыкая пистолетом в согнувшихся в креслах людей.

Потом они с полосатым на пару за ноги оттащили деда к входной двери.

Самолёт накренился на правое крыло и, выровнявшись, начал слегка снижаться, по ощущениям.

Соседка рядом закрыла лицо руками и тихо выла, размазывая сопли по мясистому лицу.

Минут двадцать ничего не происходило.

Лёха сидел и тихо ненавидел этих смуглых козлов, которые спустили в унитаз все его великие планы на отдых и на бизнес.

Полосатый прошёл из начала салона в конец, по пути рассматривая пассажиров, ухмыляясь. Пройдя мимо Лёхи, он о чём-то заговорил с мелким. Причём, видимо, полосатый на чём-то настаивал, а мелкий слабо возражал. Потом полосатый исчез в хвосте самолёта.

Сзади от Лёхи, в небольшом пространстве после туалетов, где обычно стюардессы готовят свои тележки и просто сидят во время полёта, началась какая-то возня. Раздались ругань сквозь зубы на арабском, хлёсткий звук удара, потом ещё один и сдавленные крики. Потом что-то упало на пол, послышался звук раздираемой ткани. Звуки тяжёлого и хриплого дыхания перемежались с явно слышными ругательствами на арабском.

Лёха аккуратно повернулся, свесился из кресла в проход и увидел на полу ту самую симпатичную стюардессу, что подмигнула ему и так манила своим маникюром.

Лёха снова сколько мог приподнялся на своем сиденье и увидел, что передний террорист скрылся за открытой дверью переднего туалета и только торчащий из-за двери и направленный в салон автомат выдаёт его присутствие.

*****

— С Богом, — подумал Лёха, как когда то очень давно в Афгане — эх возраст, полтинник уже давно проехали, спина болит и нервы ни к черту, - нервно ворчал Лёха.

Он отстегнул ремень, аккуратно достал Макбук из кармана кресла и сжал его в правой руке за край. Резко встав с кресла, левой рукой Лёха схватил за руку мелкого с пистолетом, а правой со всей дури влепил металлическим ребром Макбука в кадык мелкого араба. Раздался противный хруст, мелкий дернулся пытаясь развернуть пистолет в сторону Лехи. С короткого замаха Лёха еще раз влепил мелкому своим компьютерным оружием производства яблочной фирмы, попав в этот раз куда то в висок тщедушного араба.

Мелкий дернулся, его глаза закатились, он как то странно ослаб, и его тело стало сползать на пол подломившись в коленях. Лёха крутанул руку с пистолетом и вырвал оружие из ослабевших пальцев.

Опустив мелкого и уже дохлого террориста кулем на свое место, он аккуратно привалил его голову к сиденью. Лёха приложил палец к губам и показал «тихо» отшатнувшейся в ужасе соседке.

И как мог по доброму ей улыбнулся.

Лёха дернулся в проход между туалетами в хвосте самолета.

Стюардесса похоже лежала без сознания раскинув руки и разведя ноги в стороны. Полосатый урод совершал дерганные движения задницей между её ног совершенно не обращая внимания на происходившее сзади.

Лёха передёрнул затвор, совершенно машинально поймав вылетевший патрон. «Вот уроды, про предохранитель даже не думают, точно отстрелят себе яйца», — пронеслась в голове мысль. Обернувшись в нос самолёта, Лёха увидел, что и там ситуация без изменений. Никто пока не обращал на Лёху внимания и не пытался как-то остановить его.

Сунув пистолет сзади за ремень джинсов, Лёха взял свое безотказное компьютерное оружие двумя руками и сделал пару шагов к шевелящейся на полу парочке.

Повернувшееся к нему удивленное бородатое лицо пыталось что то ему сказать. Наверное в духе — брось всё и мы тебя не больно зарежем. Лёха не стал ждать исполнения бородатых желаний, написанных на роже террориста, размахнулся и влепил ребром ноутбука на шее полосатого. И еще раз. И еще.

В себя Лёха пришел, когда бородатый перестал дергаться на стюардессе и затих. Его голова криво свесилась вправо под углом, невозможным для живого существа.

—Готов. Повреждения, не совместимые с жизнью, — вслух прокомментировал Лёха.

Он сдернул тело террориста со стюардессы. На какой то миг ему показался темный волосатый треугольник из-под сдернутых вбок черных трусиков. Привалив дохлое тело к двери запасного выхода Лёха быстро проверил карманы придурка. Арсенал Лехи пополнил небольшой черный револьвер с иероглифами на пластиковой рукоятке.

«Какое-то китайское га@но», — подумалось нашему герою. Собственно, в револьверах он не разбирался. Видел, конечно, наган на картинках и в музеях, но в руках держал только ПМ, да и то лет тридцать пять назад, во время службы в рядах Советской армии.

Лёха покрутил в руках револьверчик — тот был словно игрушечный, из детского магазина. Попытка взвести курок не удалась. Повертев ещё и подёргав все кнопочки, Лёха обнаружил предохранитель на левой стороне револьвера. Повернув его, Лёха смог взвести курок. Нажимать на спуск он благоразумно не стал.

Попавшая под насильника стюардесса начала приходить в себя, ошалело переводя взгляд с трупа на Лёху и обратно. Лёха постарался как можно более дружелюбно ей улыбнуться. Стюардесса зажала рот ладошкой и тихонько завыла, пытаясь отползти в другой край небольшого пространства. Пришлось ему перепрыгнуть через проход и нежно зажать ей рот, прижав девушку к себе.

— Тихо, зайка, тихо, моя хорошая, больше никто тебя неавторизованно трахать не будет, только любви, по расписанию, по предварительной записи, — нёс по-русски какой-то бред Лёха тихим речитативом, зажав стюардессе рот и гладя прижавшуюся девушку по голове.

— Он умер? — вдруг спросила стюардесса на английском и подняла на него глаза.

— Боюсь, что так, леди, — перешёл на тот же язык Лёха. — Я вас сейчас отпущу, только не кричите. И я бы вам советовал не высовываться в проход.

Аккуратно выглянув из-за угла туалета, Лёха увидел, что дверь переднего туалета всё ещё открыта, но за ней началось какое-то нехорошее шевеление. Торчащий автомат совершал хаотичные движения, периодически стуча о дверь.

Лёха почувствовал, что время стремительно утекает.

«Если начнут стрелять в самолёте, пули прошьют насквозь обшивку, и от разгерметизации нас просто разорвёт на кучу маленьких тряпочек», — думал Лёха.

Он сдёрнул с террориста его полосатый пиджак и нацепил поверх своей водолазки. «Глядишь, сразу и не разглядят, а там видно будет», — решил наш герой.

Уже привычно сунув пистолет сзади за пояс джинсов, Лёха взял в правую руку смешной китайский револьверчик полосатого, а в левую — свой незаменимый ноутбук.

«Если револьвер вставить этому уроду в задницу, то слабая пуля как раз застрянет у него в голове, там же кость одна», — промелькнула мысль. — «Даже если этот козёл увидит ноут, то хоть на пару секунд это отвлечёт его внимание».

Лёха вдохнул – выдохнул и пошел быстрым шагом по проходу подняв ноут левой рукой на уровень головы и выставив вперед правую с зажатым в ней револьвером.

Пассажиры провожали Лёху взглядами, полными страха и удивления.

«Главное, чтобы никто не попробовал встать с кресла и броситься помогать», — мысли носились роем в голове, — «или, наоборот, кричать и привлечь внимание этого урода».

Лёха почти дошёл до кабины пилотов, оставалось метров шесть–семь, когда какая-то жирная тётка справа пронзительно завизжала. Дверь кабины пилотов распахнулась, и из-за неё вывалился оставшийся в носу самолёта пятнистый хмырь, на ходу поднимая автомат.

— Хала—бала—твоя—дала? — что-то попытался он спросить.

— Пошёл на хер, козёл черножопый, — выдал Лёха и швырнул ноутбук в голову противнику.

В ответ затрещал автомат араба…