Московское золото или нежная попа комсомолки

Глава 15. Мой Кобелино

Неприметный грязный марокканец огляделся по сторонам и скользнул в тёмную подворотню.

— Принёс? — жёсткий голос раздался из полумрака.

Марокканец поспешно достал несколько мелких монет из кармана и передал лежащему на старой кушетке человеку.

— Сегодня денег почти совсем нет, — испуганно произнёс он, — но я принёс хорошие новости. У Мишель с бульвара де Клиши остановились двое иностранцев. Они заходили в магазин готового платья и купили себе костюмы, были в обувном — значит, деньги у них есть. Один ещё носил с собой какой-то инструмент — две половинки с кнопками и кожей посередине. Немецкий, похоже, дорогой.

— Ты мне какую-то чушь рассказываешь, — холодно отозвался лежащий, — вломите ему как следует и выкиньте отсюда, — распорядился он своим подручным.

— А ты сходи и проверь информацию. Может, действительно удастся чем-то поживиться, - сказал босс уже другому оборванцу, выглядевшему несколько более прилично, чем первый.

18 августа 1936, Батинёль, район Парижа.

Прожив неделю в Париже, Лёха понял, что начал привыкать к новой хорошей жизни. Ему не хотелось вылезать из постели Мишель — женщина, с которой он теперь делил не только кровать, но и свое время. Она была старше его на добрые восемь лет, но для Лёхи, в его возрасте, регулярный секс затмевал любые раздумья о разнице в возрасте.

За эту неделю Лёха сделал неожиданный прогресс в изучении французского языка.

— Спасибо «зеленым человечкам»! – смеялся Лёха, - переформатировали мои мозги!

Он начал быстро подхватывать слова и выражения, которые использовала Мишель. Это было как чудо — его мозг будто переформатировался, он конечно не мог нормально объясняться, но для выдать что то вроде «моя-твоя не понимай» он нахватал достаточно.

Однако Кузьмич с каждым днём мрачнел всё сильнее. Он с немым укором наблюдал за Лёхиным расслабленным состоянием, но пока не говорил ни слова.

— Ну, Кузьмич, что то совсем мы обуржуазились, — заявил Лёха утром на восьмой день пребывания в Париже. Кузьмич мрачно мотнул головой, никак не комментируя.

— Давай, собирай шмотки и поехали туда, куда Родина нас послала, — продолжил Лёха.

Кузьмич удивлённо посмотрел на него, словно не веря своим ушам.

— Ну, а что ты думал? Что мы сюда приехали пить твоё любимое красное вино Гарнача и помогать Мишель кровать расшатывать?

— Лёша! - Кузьмич прижал руки к груди со слезами на глазах, - да я прям сейчас!

Надо сказать, что наши герои не удержались и устроили небольшой шопинг в столице мировой моды. Модные магазины на площади Пигаль они обошли стороной. Лёха, изучая Париж, нашёл на окраине недорогой магазин готового платья — как бы сказали в его далёком будущем, магазина готовой одежды для туризма. Здесь товарищи подобрали себе свободные полувоенные штаны из плотной хлопчатобумажной ткани и куртки в том же стиле, светло-зелёного цвета.

После этого Лёха с помощью Мишель договорился со знакомой швеёй из соседнего квартала и привёл форму в некое подобие современной ему одежды. От идеи накладных карманов он всё-таки отказался, чтобы не выделяться среди окружающих. Совсем в шок бедную девушку-швею повергла просьба сшить пару простроченных панамок наподобие тех, что были у советской армии в Афгане.

Следующим пунктом программы стал магазин, торговавший английскими военными ботинками, который Лёха нашёл недалеко от их района. Продавец был уверен, что «богатые мексиканцы» собираются на сафари в Южную Африку. Стоит сделать отступление: когда в Москве на складе им выдавали жуткие коричневые шерстяные костюмы для поездки в летнюю Испанию, Лёха и Кузьмич также получили и жуткие кожаные ботинки. Лёха шутливо называл их «Лабутены», хотя правильнее было бы сказать «прощай молодость» или «говнодавы».

После долгого торга товарищи обзавелись отличными английскими светлыми кожаными ботинками на шнурках, с тонкой резиновой подошвой и высокими голенищами — они сильно напоминали Лёхе его берцы из будущего. На вопрос Кузьмича может лучше купить хромовые сапоги, видно такие сапоги в небогатого в СССР Кузьмича ассоциировались с достатком, Лёха посмотрел на него сочувственно. Он вспомнил как при раскрытии парашюта получал очень приличный рывок, ноги улетали выше головы, а бывает и кроссовки слетают, не только сапоги, и сказал:

— Кузьмич, из горящего самолета ты с парашютом как прыгать будешь - с сапогами или без?

Кузьмич завис на минутку и шустро пошел мерять ботинки с удвоенной силой.

В итоге Лёха подумал, что их вид стал похож на туристов из будущего.

18 августа 1936, центр Парижа.

Поручение московского товарища майора Лёха выполнил на третий день после прибытия в Париж, избавившись от пистолета, который ему передал Хмыренышь. Он понимал, что, несмотря на риск, было лучше отметиться выполнением задания перед военной разведкой, чем потом оказаться под подозрением и привлечь лишнее внимание.

Накануне вечером Лёха долго размышлял над тем, как минимизировать опасности. Он тщательно подготовил оружие, чтобы исключить любые следы, которые могли бы его выдать. Каждый металлический уголок и выступ пистолета был протёрт спиртом — Лёха позаботился, чтобы не осталось отпечатков пальцев или других следов. Он даже проверил внутренние части оружия, убедившись, что нет остатков масла, которые могли бы навести на мысль о недавнем использовании.

Утром, хорошо продумав маршрут и убедившись в отсутствии слежки, Лёха отправился в центр Парижа. Он выбрал утренние часы, когда улицы были достаточно оживлёнными, чтобы не выделяться среди прохожих, но при этом не настолько переполненными, чтобы привлекать внимание к каждому движению. Добравшись до оговорённого места — небольшого тупичка позади старого кафе, где никто не должен был его видеть, — он аккуратно разместил закладку, спрятав пистолет под неприметный кирпич в стене.

Оставив пистолет, он ещё раз огляделся и без лишних задержек покинул место. Всё время в его голове билось одно: «Никаких следов, никаких подозрений.» Лёха ушёл, стараясь выглядеть спокойно, но сердце его билось как молот.

21 августа 1936, «Ла Фурше», станция в районе Парижа Батинёль.

В пятницу вечером, к концу недели, Лёха пригласил Мишель на прогулку по центру Парижа.

Мишель одела приталенное платье и туфли на каблуке, уложила волосы и накрасилась. Она так сияла, что Лёха не мог оторвать от неё взгляд. Попытка немедленно затащить её в кровать с треском провалилась. Получив по шаловливым рукам, Лёхе пришлось облизываться на хорошенькую молодую любовницу.

«Ничего, ох ты мне попадёшься вечером», - он в красках представлял себе действие.

Они неспешно бродили по улочкам, любовались вечерними огнями города, и, наконец, зашли в уютное кафе, чтобы поужинать и выпить вина. Время пролетело совсем незаметно, и около одиннадцати вечера они, слегка подвыпившие, обнимаясь и весело болтая , направились к дому.

Когда пара уже была в квартале неподалёку от квартиры Мишель, впереди появилась пара подростков лет шестнадцати – восемнадцати. Обернувшись Лёха заметил, как от стены дома позади них отлипло еще пара теней.

Именно их окружала толпа грязных подростков. Лёха заметил, что ребята выглядели напряженно и взвинчено: оборванные, с блестящими глазами, и держащиеся близко друг к другу, готовые напасть в любой момент.

— Деньги сюда, быстро! — крикнул, видимо, старший, доставая длинный узкий нож.

Лёха не собирался ввязываться в разборки с местной шпаной, особенно учитывая, что ситуация могла легко выйти из-под контроля. Скорее всего, он просто отдал бы им немного денег, что оставались в кошельке. Но всё изменилось, когда один из парней схватил Мишель за руку и потянул её к себе. Мишель пронзительно завизжала. Тянущий её хмырь оскалился в безумной улыбке. В этот момент у Лёхи будто бы помутнело в голове и всё вокруг покрылось красной пеленой.

Он поднял левую ладонь, показывая, как бы говоря «тихо, тихо», а правую медленно потянул к заднему карману штанов, делая вид, что достаёт бумажник. Один из парней, с ухмылкой на лице и щербатыми зубами, уверенно шагнул ближе, уверенный, что сейчас они получат своё.

Но вместо кошелька Лёха быстрым движением выдернул «Браунинг» из скрытой кобуры, расположенной на поясе, и с лязгом передёрнул затвор. Резкий металлический звук нарушил тишину ночи, и подростки замерли на месте. Первой целью стал тот, кто держал Мишель. Лёха замер на секунду целясь ему в голову. Подростку повезло. Он резко отпустил руку Мишель и начал пятиться назад, глядя на пистолет расширенными от страха глазами.

Лёха был готов выстрелить, и будь он один, не сомневаясь, отстрелил бы этому парню яйца — а если бы и промахнулся, то и вместе с членом, помогая естественному отбору, чтобы такие придурки не могли размножаться. Но рядом была Мишель, и рисковать её безопасностью он не хотел.

Свободной рукой Лёха завёл Мишель себе за спину и махнул пистолетом в сторону переулка, давая понять, чтобы они убирались. Подростки моментально разбежались, исчезая в ночи.

Мишель трясло и она прижалась к Лёхе, не отпуская его до самого дома. Когда они наконец добрались до дома, Мишель была ещё в шоке от случившегося,

Но, оказавшись внутри, быстро нашла способ бороться со стрессом самым приятным и действенным образом.

— Мой Кобелино! О! Мой Кобелино!- шептала она.

Для Лёхи эта ночь показалась особенно жаркой.

23 августа 1936, район Батинёль, Париж.

Тем временем арсенал Лёхи значительно разросся. Оказавшись с лишним оружием на руках, он решил спрятать пару наганов с самодельными глушителями. Подготовка к этому заняла время: он тщательно вычистил и смазал револьверы, чтобы они оставались в рабочем состоянии, даже если пролежат долго. Да и убрать следы не мешало, мало ли куда они попадут потом. Затем он аккуратно упаковал оружие в железную коробку из-под печенья, полностью заизолировав её смолой, чтобы защитить от влаги, и закопал в ближайшем сквере.

Мишель была сильно удивлена, когда дон Хуян, как она шутя называла Лёху, подарил ей огромную коробку печенья, а потом сожрав всё печенье, «случайно» выбросил такую ценную металлическую коробочку, куда можно было складывать так много нужных в хозяйстве вещей!

Лёхе пришлось бежать еще за одной коробкой, что бы как то привести в чувство экономную женщину.

*****

К концу недели список неотложных дел подошёл к завершению.

Собрав секретное совещание, а по сути просто сбежав на один вечер от Мишель, Лёха с Кузьмичом открыли сначала одну бутылочку его любимого красного вина, нарезали сыра и хамона и приступили к обсуждению маршрута. Нужно было решить, каким способом лучше всего добраться до Картахены, конечной точки их путешествия.

*****

Первый вариант был поезд до Перпиньяна, последнего французского крупного города перед испанской границей. Был вариант купить билет на поезд даже сразу до Барселоны, а оттуда уже по испанским дорогам добираться до Картахены. Прямой поезд из Парижа до Барселоны действительно ещё существовал, несмотря на гражданскую войну, и маршрут проходил через Перпиньян, пересекал границу на станции Сербер - Порт-Боу и далее следовал в Каталонию.

Однако у этого варианта были свои сложности. Железнодорожное сообщение часто прерывалось или ограничивалось, что могло привести к необходимости делать пересадки и к задержкам. Лёха расспросил Мишель и та, собрав последние слухи, рассказала, что пограничные проверки на этом маршруте стали особенно строгими в последнее время, занимая больше времени и создавая дополнительные риски:

— Мой дорогой Кобелино! Не вздумай ехать в эту ужасную Испанию! – причитала Мишель, целую Лёху в лучшие и самые нежные части его тела, - Лучше езжай в Марсель или в Кале, оттуда регулярно ходят пароходы в твою Африку. И пожалуйста, не стреляй в животных, лучше просто фотографируй их!

Иногда правда речь Мишель становилась неразборчивой или совсем прерывалась. В такие моменты правда кровь отливала у Лёхи от головы и времени на размышления у Лёхи не хватало.

Таким образом железнодорожное путешествие не выглядело привлекательным.

Да и честно говоря Лёха уже накатался на местных поездах до усрачки.

*****

Всё это заставило уже хорошо не трезвых товарищей задуматься над альтернативными вариантами.

Решение лететь в Испанию на самолёте показалось им не самым удачным - прибытие на рейсовом самолете могло привлечь лишнее внимание, да и денег у наших героев оставалось совсем не много, даже с учетом подрезанной дипкурьерской кассы. Испанские товарищи не поймут таких транжирящих «помогателей», прибывающих в нищую страну первым классом.

Движимый зелёным змием и жаждой приключений, Лёха в какой-то момент предложил радикальное решение — просто угнать самолёт у французов.

- Кузьмииич! Да я любой самолет заведу! – пьяно хвалился Лёха.

Идея прозвучала смело и даже заманчиво, но степенный и рассудительный Кузьмич быстро остудил его энтузиазм одной простой фразой:

— А если французы поймають?

В итоге после очередного бокала они вспомнили, что они всё-таки «флот», хоть и летающий. После еще пары бокалов за это весёлое напоминание, друзья единогласно проголосовали за морской маршрут. Как выразился Лёха: «Мы проголосовали, и я решил — едем морем!»

— Морем ходят, - влез Кузьмич.

— Это Иисус ходил по морю, ну а мы поедем на пароходе, - не сдался Лёха.

На утро мутный Лёха, страдая головной болью, проснулся в кои-то веки в своей кровати. Взгляд его наткнулся на пять валяющихся тут же бутылок, которые напоминали о бурном совещании среди ночи и храпящего Кузьмича. Не теряя времени, он собрался и отправился покупать билеты на поезд до Марселя. План был прост: добраться на юг, а затем сесть на корабль, чтобы морем достигнуть Картахены.

*****

Когда пришло время прощаться, Мишель не смогла сдержать слёз, обнимая его.

— Мой дорогой Хуян, приезжай, как только сможешь, мой Кобелино! — воскликнула она, чем вызвала хохот у Кузьмича.

Лёха, тоже расчувствовавшись, обернулся к Кузьмичу и пригрозил:

— Ещё слово — и получишь трындюлей, Кузьмаччо, понял?

27 августа 1936, поезд Париж - Марсель

Заначка во франках быстро истощалась, да и Лёха, не до конца разобравшись с французскими объяснениями на вокзале, купил дешёвые билеты. В результате Лёха с Кузьмичом оказались в региональном поезде, который останавливался чуть ли не у каждого столба минут на 15, а то и на полчаса. Тем временем более дорогие экспрессы радостно проносились мимо, обдавая их паром и дымом, напоминая, что бывает либо быстро, либо экономно.

Вагон третьего класса выглядел как сарайчик на колёсах, деревянные лавки вдоль стен и пёстрые пассажиры, ехавшие вперемешку, как в таборе. Здесь была и престарелая пары, облокотившиеся друг на друга, чтобы подремать, и торговцы, державшиеся ближе к своим узлам, подозрительно поглядывающие по сторонам, и шумная арабская семья с множеством детей.

Несмотря на Лёхину склонность к приключениям, поездка можно сказать прошла на удивление почти спокойно. У них всего лишь попытались украсть багаж.

Попутчики казались вполне приличными людьми, но в какой-то момент, Лёха отошёл в туалет, на выходе из которого он неожиданно наткнулся на мелкого дедка, который шустро волок куда-то его аккордеон - красавец «Hohner», внутри которого хранились все Лёхины заначки, исчезал в неизвестном направлении! Свой любимый аккордеон Лёха бы узнал из тысячи…