Мотив для испуга

ГЛАВА 12

Вернувшись в музей, Эйвери, не теряя ни минуты, направилась прямо в кабинет Йоханссона. Однако, тот оказался пуст. Изображения насекомых на стене уставились на нее так, словно защищали хозяина. Без него помещение казалось жутким. Легко было представить, что все эти насекомые на стенах резко ожили и просто сожрали Йоханссона.

– Вы знаете этого парня? – поинтересовалась Келлэвей, наконец, нарушив молчание. Разглядывая картины, она даже не попыталась скрыть отвращение.

– Мы общались недавно, – ответила Эйвери.

Они вышли из кабинета и подошли к ближайшему музейному каталогу, чтобы найти месторасположение сада бабочек. Сам сад представлял собой постоянную выставку, расположенную в той части здания, которая открывала вид на реку Чарльз. Приблизившись к входу, Блэк с Келлэвей наткнулись на школьную группу начальных классов, пришедшую на экскурсию, и отошли на небольшое расстояние. Эйвери старалась найти сотрудника, который мог помочь им, но постоянно отвлекалась из-за толпы.

Место и правда было красивым. Газоны ухожены, высокие арочные стеклянные потолки добавляли саду бесконечное пространство. Пока дети в стороне болтали и хихикали, в поле зрения появился сотрудник музея – мужчина средних лет, склонившийся к земле у зарослей миниатюрных деревьев и цветов.

– Прошу прощения, – окликнула его Эйвери, автоматически продемонстрировав значок таким образом, словно и не было этих трех месяцев. – Возможно, Вы сможете подсказать, где мне найти Дональда Йоханссона. Его не было в кабинете.

– Понятия не имею, – ответил он, ковыряясь в земле. – Он появляется тут время от времени.

– Есть ли здесь кто-то, у кого мы можем уточнить список частых посетителей? – спросила Келлэвей.

– Да. Обратитесь к Лесли Викерс. Она как раз проводит экскурсию для детей и, думаю, уже заканчивает. Чуть позже она передаст их своему ассистенту, если хотите поговорить с ней.

Эйвери и Келлэвей поблагодарили его и снова присоединились к школьной группе. Блэк посмотрела вперед длиннющей очереди первоклассников и увидела высокую, спокойную женщину лет сорока. Казалось, она заметила двух офицеров, пристроившихся за детьми, но старалась не отвлекаться на них.

Спустя минуты три, женщина, по всей видимости Лесли Викерс, остановилась у местечка, напоминающего миниатюрный внутренний дворик. Дети уселись на ряд скамеек и стульев, выстроенных полукругом, и принялись слушать ее заключительный рассказ о чудесах и красоте не только бабочек, но и природы в целом.

Закончив, она улыбнулась им и отошла. К группе сразу подошел молодой и чересчур веселый помощник, который тут же начал развлекать первоклассников.

– Могу я чем-то вам помочь, девушки? – спросила она, приближаясь к Эйвери и Келлэвей с нерешительной улыбкой.

– Я детектив Эйвери Блэк, – произнесла Блэк, снова показывая свой значок. – Это моя напарница, офицер Келлэвей. Мы надеялись, что Вы сможете помочь нам и пролить немного света в деле об убийстве, над которым мы сейчас работаем. Жертва, судя по всему, довольно часто посещала этот сад бабочек.

Викерс, казалось, потеряла уверенность. Эйвери видела, что та поняла, куда все идет.

– Речь пойдет об Альфреде Лаунбруке? – спросила она.

– Да, – кивнула Блэк. – Как Вы догадались?

Она печально пожала плечами и прислонилась к стоявшей рядом деревянной кадке. Над ее головой пролетели три яркие бабочки.

– Альфред часто приходил сюда. Некоторые из нас успели подружиться с ним. Он был очень стеснителен, но как только привыкал к тебе, то его болтовню невозможно было остановить.

– Я так понимаю, Вы периодически общались с ним? – уточнила Эйвери.

– Да, раз десять, если не больше. Приходя сюда, он всегда выглядел каким-то задумчивым. Может даже немного грустным.

– Исходя из разговоров, Вы поняли, почему он так часто наведывался в музей?

– Он говорил, что ему нравится суть метаморфоза. То, как уродливые гусеницы становятся прекрасными бабочками. Ему хотелось измениться самому. Я никогда не задавала вопрос прямо, но мне кажется, у него было не самое легкое детство или что-то в этом роде.

– Он когда-нибудь говорил с Вами о пауках? – поинтересовалась Эйвери.

– Я сама постоянно думаю об этом, – ответила Викерс. – С тех самых пор, как я просмотрела этот жуткий выпуск новостей, у меня просто не выходит из головы вопрос, были ли хоть какие-то намеки и предзнаменования, что произойдет подобное. Если он и упоминал о них, то уж точно незаметно.

– А как насчет других насекомых? – спросила Келлэвей.

– Нет. Даже скажу, что как-то раз я, не задумываясь, упомянула о тараканах. Ему явно стало очень некомфортно. Он тогда встал с места и принялся просто прогуливаться по саду.

– Были ли какие-то намеки на то, что у него есть враги? – продолжила Эйвери. – Может даже люди, которых он просто недолюбливал?

– Нет, – ответила Викерс. – Он никогда не говорил ни о девушке, ни о друзьях. Иногда он позволял себе рассказать о работе или маме. Также я знаю, что его отец умер не так давно. Но он ни разу не отзывался о ком-то плохо и не рассказывал о своих страхах перед кем-то в частности.

– Есть ли еще кто-то, с кем он часто общался?

– Да. Они пару раз болтали с Дональдом Йоханссоном.

– Правда? – удивилась Эйвери

– Да. Я бы не стала называть их друзьями и даже знакомыми, но точно уверена, что несколько раз они общались. Видела собственными глазами.

«Зачем бы Йоханссону утаивать это?» – подумала она.

– Вы случайно не знаете, где бы я могла его найти? – вслух произнесла Блэк.

– Собственно говоря, легко, – улыбнулась Викерс, кивая назад. – Вон он, идет сюда.

Эйвери и Келлэвей обернулись. Лишь увидев их, Йоханссон буквально примерз к месту между двумя тропинками в саду. Выражение его лица при виде Эйвери сказало все, что ей требовалось: он что-то скрывал.

Подобно акуле, почуявшей кровь в воде, Блэк не стала терять ни минуты и целенаправленно двинулась в его сторону.

– Мистер Йоханссон, рада снова видеть Вас, – произнесла она.

– Да, взаимно, – ответил он тоном, который говорил об обратном.

– При всем уважении, – продолжила Эйвери, – я просто не могу отделаться от ощущения, что Вы лгали мне во время нашей прошлой встречи. Или, если же не лгали, то уж точно упустили несколько вещей.

– Да, полагаю, Вы правы, – кивнул Йоханссон, уставившись на тропинку.

– Надеюсь, у Вас была на это очень веская причина, – сказала Блэк. – В противном случае, мне придется арестовать Вас прямо на виду у Ваших коллег.

Он тяжело вздохнул и кивнул.

– Пройдемте в мой кабинет?

Честно говоря, Эйвери предпочла бы остаться в саду бабочек, а не идти в его тусклый кабинет со всеми этими изображениями насекомых на стенах. Тем не менее, она кивнула:

– Договорились.

Йоханссон вывел их из сада и провел на второй этаж музея. Блэк в последний раз взглянула на красоту снаружи, а затем посмотрела на Келлэвей, которая смущенно взирала на нее, даже не скрывая тот факт, что ничего не понимает. Эйвери не стремилась все раскладывать по полочкам. У нее было острое ощущение, что всего через несколько минут до Кортни все дойдет само.

– Да, я действительно познакомился с Альфредом Лаунбруком в период его частых посещений сада бабочек, – начал Йоханссон, присаживаясь за свой стол. – Он был достаточно замкнутым молодым человеком, который явно имел множество проблем с социализацией, из-за чего я сам и несколько моих сотрудников старались выделить время, чтобы поговорить с ним.

– Почему же Вы не посчитали нужным сообщить мне это пару часов назад, когда я была здесь? – спросила Эйвери. – Это позволило бы мне сохранить уйму времени и сил.

– Потому что я пытался защитить человека, о котором очень беспокоюсь.

– Хотите сказать, что Вы встречались с Лаунбруком не только в музее?

– Нет, – ответил Йоханссон. Эйвери увидела, как его глаза наполнились слезами, что было явным знаком приближающегося откровения. – Но я знал кое-кого, кто общался с ним гораздо ближе. Это бывший сотрудник музея, Стефан Скотт. В прошлом месяце, выйдя с больничного, он был уволен. Я хорошо знал Стефана, потому что был его наставником, когда он только пришел в музей.

– И какова его связь с Альфредом Лаунбруком? – уточнила Эйвери.

– Это зависит от того, кого Вы спросите, – принялся объяснять Йоханссон. – Некоторые назовут это чем-то вроде растущей дружбы. Но я знал правду… И наткнулся на нее совершенно случайно. Она заключалась в том, что Альфред и Стефан встретились в саду бабочек около года назад и пошло-поехало. Все переросло в романтические отношения, которые они старались скрыть. В принципе, им это вполне удавалось, но однажды я вошел, когда Стефан разговаривал с Альфредом по телефону. Я услышал достаточно, чтобы понять происходящее, поэтому Стефан признался мне. Он рассказал, насколько счастлив и насколько странно ощущает себя в то же время. Он понятия не имел, что он гей, пока в его жизни случайным образом не появился Альфред. Естественно, он попросил меня держать все в тайне. И, поскольку здесь, в музее, он стал для меня вторым сыном, я решил сдержать обещание, когда Вы пришли с допросом. Я искренне извиняюсь за любые неудобства.

Отбросив в сторону свое раздражение от того, что ей солгали, Блэк продолжила натиск:

– Вы сказали, что мистер Скотт в прошлом месяце вышел с больничного. Почему его уволили?

В этот момент Йоханссон не смог даже посмотреть ей в глаза. Она заметила внутренний конфликт. Он явно взвешивал свою обязанность перед законом с обещанием, данным другу. Наконец, все еще не глядя ни на Эйвери, ни на Келлэвей, он ответил. Голос был тихим, словно он пытался сдержать слезы.

– Я очень хорошо знал Стефана, – произнес Йоханссон. – Я могу поклясться собственной жизнью, положа руку на сердце, что он не такой человек, он не смог бы сделать то, что произошло с Альфредом Лаунбруком.

– Что он сделал? – повторила вопрос Келлэвей. – Почему с ним распрощались?

– Он был одержим пауками… Настолько, что стал забирать некоторых домой. Когда музей узнал, его оштрафовали и уволили. Мы до сих пор считаем, что он вернул не всех.

– То есть Вы знали, что кто-то, одержимый пауками, был связан с Альфредом Лаунбруком и решили, что эта информация не важна, когда я была тут два часа назад? – встав из-за стола и хлопнув рукой по столу, воскликнула Эйвери.

– Мне жаль, я…

– Офицер Келлэвей, пожалуйста, наденьте наручники на этого ублюдка и зачитайте ему его права.

– Но я…, – начал Йоханссон.

– Достаточно разговорчив сейчас, – перебила Эйвери, отвернувшись от него, пока Келлэвей выполняла приказ.

Эйвери достала телефон и набрала Коннелли. Ей хотелось узнать, может ли она быстро получить адрес Стефана Скотта. Тогда это дело получится раскрыть уже в течение часа. Умоляющие рыдания Йоханссона, когда Келлэвей надевала наручники, казалось, лишь добавили уверенности.