Мотив для испуга

ГЛАВА 4

Когда Эйвери вошла в кабинет доктора Хигдон, она почувствовала себя просто ужасно. Сама по себе Хигдон была достаточно приветливой и вежливой. Казалось, она специально приподнимала голову под таким углом, чтобы были видны идеальные черты ее носа и подбородка. Она была вполне симпатичной женщиной, если даже не сказать больше.

Эйвери долго боролась с идеей обратиться к врачу за помощью, но прекрасно знала, как работает травмированный мозг, и поэтому осознавала необходимость. Было мучительно сложно признаться себе в этом. Ее раздражала сама мысль о посещении психотерапевта, а тем более в департаменте полиции Бостона, с которым она неоднократно встречалась за время работы детективом, расследуя особо сложные случаи.

Поэтому она решила обратиться к доктору Хигдон, терапевту, о котором была наслышана в прошлом году во время дела с подозреваемым, использовавшим врача для преодоления целого ряда иррациональных страхов.

– Я ценю, что Вы согласились на встречу так быстро, – произнесла Блэк. – Честно говоря, я считала, что придется подождать пару недель.

Хигдон пожала плечами, усаживаясь в кресло. Как только Эйвери расположилась на кушетке пациента, ощущение живого клише лишь усилилось.

– Что ж, я достаточно наслышана о Вас, правда только через новости, – ответила она. – И Ваше имя также часто мелькало при обсуждении проблем моих пациентов, видимо, вы пересекались по работе. У меня было окно сегодня и я решила встретиться с Вами.

Попасть на прием к уважаемому психотерапевту всего через два дня после записи являлось беспрецедентным случаем и Эйвери знала, что не стоит принимать эту встречу, как должное. Не имея привычки ходить вокруг да около, она решила перейти сразу к делу.

– Я решила записаться на прием, поскольку, честно говоря, в моей голове сейчас царит полный хаос. Одна часть меня говорит, что исцеление придет со временем и не стоит бросаться из огня да в полымя, а другая советует исходить из возвращения к привычному ритму и производительности, то есть к работе.

– У меня на руках лишь пара кусочков общего пазла, – кивнула Хигдон. – Не могли бы Вы пояснить, какое именно исцеление ищете?

Эйвери потратила на это около десяти минут. Она начала с того, как ее последнее дело приняло неожиданный поворот, и закончила смертью бывшего мужа и его возможной невесты. Она также рассказала о своем отъезде из города, недавней стычке с Роуз у нее дома, а затем аналогичной ситуации на могиле у Джека.

Доктор Хигдон сразу же начала задавать вопросы, все время что-то записывая.

– Переезд в домик в Уолден-понд… Что подтолкнуло Вас к этому?

– Мне не хотелось никого видеть. Там гораздо тише и спокойнее.

– Вы чувствуете, что исцеляетесь, как в физическом, так и в эмоциональном плане, когда находитесь одна? – уточнила Хигдон.

– Не знаю. Я просто… Я не хотела находиться в месте, куда у людей есть возможность добраться и поговорить со мной по сто раз на дню.

– У Вас всегда были проблемы касательно заботы о Вас других людей?

– На самом деле нет, – пожала плечами Эйвери. – Полагаю, это уязвимость. В моей работе уязвимость приводит к слабости.

– Сомневаюсь, что это правда. С точки зрения восприятия, вероятно, но не в реальном положении дел, – она замолчала на секунду, а затем придвинулась. – Я не буду плясать вокруг да около и медленно подводить Вас к ключу. Уверена, Вы все прекрасно видите сами. Кроме этого, тот факт, что Вы можете признать страх перед уязвимостью, говорит о многом. Думаю, мы вполне можем перейти прямо к проблеме.

– Я предпочитаю поступить именно так, – кивнула Эйвери.

– То время, которое Вы провели в уединении… Вы считаете, оно помогло или лишь ухудшило ситуацию?

– Не думаю, что можно говорить о положительном результате, но мне явно стало легче. Я знала, что мне не придется постоянно иметь дело с натиском доброжелателей в течение всех этих месяцев.

– Вы пытались связаться с кем-то за это время?

– Только с дочерью, – ответила Эйвери.

– Но она отвергла все попытки?

– Да. Я почти на сто процентов уверена, что она винит меня в смерти отца.

– Не буду врать, скорее всего, это так, – сказала Хигдон. – Она все поймет, спустя время. Люди скорбят по-разному. Вместо того чтобы сбегать от всех проблем в лес, Ваша дочь выбрала другую тактику – возложить всю вину на кого-то одного. Теперь позвольте спросить Вас о другом… Почему Вы решили совсем уйти с работы?

– Потому что я чувствовала, что потеряла все, – пояснила Эйвери, даже не раздумывая. – Я ощущала себя так, будто потеряла совершенно все и даже не смогла справиться со своей работой. Я не могла оставаться там, поскольку она напоминала бы мне о том, как я облажалась.

– Вы до сих пор считаете, что облажались?

– Ну… Нет. Рискуя показаться высокомерной, могу сказать, что я достаточно хороша в том, чем занимаюсь.

– И Вы не занимались своим делом в течение этих трех месяцев, так?

– Так, – согласилась Блэк.

– Как Вы считаете, Ваше желание вернуться туда связано с жаждой привычной жизни или же Вы можете добиться какого-то реального прогресса?

– В этом и дело. Я понятия не имею. Но я чувствую, что приближаюсь к ответу. Кажется, мне действительно необходимо вернуться.

– Как считаете, Ваша дочь среагирует отрицательно, если Вы вернетесь на работу? – кивая и продолжая делать какие-то пометки, спросила доктор Хигдон.

– Несомненно.

– Хорошо. Тогда давайте ненадолго вычеркнем ее из уравнения. Предположим, что Роуз абсолютно все равно, вернетесь Вы туда или нет. Вы продолжите колебаться?

– Вряд ли, – осознание пришло так резко, словно Блэк на голову свалился кирпич.

– Вот мы и ответили на поставленный вопрос, – подытожила Хигдон. – Я считаю, что в данный момент, в процессе переживаний и скорби, ни Вы, ни Ваша дочь не имеете права диктовать друг другу условия по поводу того, как жить дальше. Роуз должна выбрать виновного сейчас. Именно так она справляется… Ваши напряженные отношения немного облегчают ей жизнь. Что же касается непосредственно Вас… Хотелось бы отметить, что возвращение на работу может подтолкнуть Вас, помочь жить дальше.

– Хотелось бы? – смущенно переспросила Эйвери.

– Да, мне кажется, это наилучший выбор, учитывая Вашу историю и послужной список. Тем не менее, за все то время, что Вы провели в одиночестве, Вас посещали мысли о самоубийстве?

– Нет, – солгала Блэк. Ответ пришел быстро и без малейших сомнений. – Конечно, я чувствовала себя не очень. Но до этого не дошло.

Да, она не стала говорить о попытке суицида. Она также утаила информацию о посылке Говарда Рэндалла, когда рассказывала о последних нескольких месяцах своей жизни. Неизвестно почему. Прямо сейчас это казалось слишком личным.

– В таком случае, – продолжила Хигдон, – я не вижу никакого вреда от возвращения на работу. Думаю, Вам обязательно дадут нового напарника. Сначала будет слегка тяжело, учитывая, кем был для Вас предыдущий. Тем не менее… Вам не стоит попадать самой в стрессовые ситуации. Я бы порекомендовала начать с чего-то более простого. Возможно, даже начать работать в офисе.

– Буду честна… Это невозможно.

– Получается, Вы уже уверены в своем выборе? – слабо улыбнулась Хигдон. – Считаете, что возвращение на работу поможет Вам перешагнуть через все сомнения и чувство вины?

– Должно, – ответила Блэк, думая о звонке Коннелли два дня назад. – Да, думаю, я смогу.

– Что ж, тогда я желаю Вам удачи, – кивнула Хигдон, протягивая руку. – В любом случае, не стесняйтесь звонить, если почувствуете, что Вам снова требуется помощь.

Эйвери пожала руку и вышла из кабинета. Не хотелось признавать это, но ей действительно стало легче, чем за все это время, даже учитывая тот факт, что она нашла себе занятие в качестве упражнений для тела и ума. Теперь ей казалось, что она вполне может мыслить четче и не потому, что Хигдон помогла ей отрыть какую-то глубоко запрятанную истину. Ей просто нужен был кто-то, кто указал бы на тот факт, что хоть Роуз и осталась единственным человеком в ее жизни за пределами работы, это вовсе не означало, что она должна диктовать ей условия, как жить, лишь из-за того, что Эйвери волновалась по поводу реакции дочери.

Блэк прошла к ближайшему выходу, планируя направиться обратно в домик. Слева от нее располагались небоскребы Бостона. Полицейский участок находился всего в двадцати минутах езды отсюда. Она могла бы направиться прямо туда, поздороваться с коллегами и ощутить теплый прием. Просто сорвать пластырь, не мучаясь.

Но теплый прием был не совсем тем, что она заслужила. Хотя, по правде говоря, Эйвери и сама не знала, чего заслуживает.

И, возможно, это был последний момент, который вызывал смущение.

Кошмар, который приснился ей этой ночью, не был новым, но имел иной поворот событий.

Во сне она сидела в комнате для посещений в исправительной колонии. Помещение было не тем, где она привыкла видеться с Говардом Рэндаллом. Оно было гораздо крупнее и оформлено в греческом стиле. Роуз и Джек сидели за столом, между ними стояла шахматная доска. Все фигурки были на месте, кроме королей, которые уже вышли из игры.

– Его здесь нет, – произнесла Роуз. Ее голос эхом разнесся по глубокому залу. – Твоего маленького секретного оружия здесь нет.

– Это хорошо, – добавил Джек. – Пришло время научиться решать большие проблемы самой.

Затем он провел рукой по лицу и в мгновение ока стал выглядеть так же, как и в ту ночь, когда она обнаружила его тело. Правая часть лица была залита кровью и с нее что-то свисало. Когда он открыл рот, чтобы заговорить с ней, в нем не было языка. За зубами зияла лишь темнота, пропасть, откуда лились слова и куда, как она предполагала, он хотел бы запереть ее навсегда.

– Ты не смогла спасти меня, – сказал он. – Ты не смогла спасти меня, а теперь я вынужден доверить тебе свою дочь.

Роуз встала и стала отходить от стола. Эйвери подошла ближе к ней, будучи уверенной, что если дочь исчезнет из виду, с ней обязательно произойдет нечто ужасное. Она попыталась проследовать за ней, но не смогла сдвинуться с места. Тогда Блэк взглянула вниз и увидела, что обе ее ноги прижаты к полу огромными железнодорожными шпалами. Хотя, ногами это было сложно назвать. Обе они были разбиты и представляли собой лишь месиво из крови, костей и кусков плоти.

– Роуз!

Но дочь лишь оглянулась, улыбнулась и помахала рукой. Чем дальше она уходила, тем крупнее казалась эта комната. Тени спускались со всех сторон, пытаясь завлечь ее.

– Роуз!

– Все хорошо, – произнес голос позади нее. – Я прослежу за ней.

Она обернулась и увидела Рамиреса, державшего пистолет в руках и наблюдавшего за тенями. Как только он начал двигаться в сторону Роуз, тени перекинулись и на него.

– Нет! Стой!

Эйвери попыталась вырвать ноги из оков, но безрезультатно. Все, что она могла сейчас, это просто смотреть, как два человека, которых она больше всего любила в этом мире, постепенно поглащались тьмой.

В этот момент по комнате начали разноситься крики агонии Роуз и Рамиреса.

– Ради Бога, сделай хоть что-нибудь! – умолял Джек, все еще сидя за столом.

Эйвери подскочила на кровати с застывшим криком в горле. Дрожащей рукой она включила лампу на тумбочке. На мгновение перед глазами возникла огромная комната для посещений, но она тут же начала рассеиваться, поскольку Блэк стала приходить в себя. Она осмотрелась во все еще новой после ремонта спальне и впервые задумалась, сможет ли она почувствовать себя здесь, как дома.

Она вновь задумалась о звонке Коннелли. Затем ее внимание переключилось на посылку Говарда Рэндалла.

Конечно же, прошлое преследовало Блэк, но, помимо этого, оно попросту не давало ей окунуться в новую, изолированную ото всех жизнь, которую Эйвери так хотела построить.

Казалось, выхода просто нет.

Быть может, пришло время перестать делать попытки сбежать от него.