Мотив для испуга

ГЛАВА 29

Эйвери приехала в больницу чуть позже восьми вечера. Роуз была уже в гораздо лучшем настроении, смотрела телевизор, закусывая желе из кафетерия. Улыбка, которой она одарила мать при входе, была очень искренней и неожиданной.

– Привет, – кивнула дочь. – Так быстро? Неужели раскрыла дело?

– Пока нет, – покачала головой Блэк, усаживаясь в кресло для посетителей. – Прямо сейчас пытаюсь разложить все по полочкам.

– Здесь? – удивилась Роуз. – Думаю, гораздо легче обдумывать все, лежа в горячей ванне с полным бокалом вина.

– Звучит прекрасно, – согласилась Эйвери. – Как дела? Ты как?

– Хорошо. Доктор проверял меня пару часов назад, прежде чем уйти. Сказал, что все прекрасно. Обещали отпустить с утра, когда поступят хорошие результаты анализа крови. Хотят удостовериться, что вся эта отрава вышла из моего организма.

Блэк даже слегка вздрогнула от того, насколько беззаботно говорила об этом дочь. Она понимала, что впереди их ждет долгий, неприятный разговор, но не знала, как начать его. Он был не проще допроса, который она только что провела.

– Роуз... Я понимаю всю злость, которую ты испытала. И я хочу знать, что должна сделать, чтобы быть уверенной, что ты прийдешь ко мне в случае, если снова испытаешь подобное. Буду с тобой честна... Я винила во всем себя. Возможно, это было к лучшему. Возможно, это было правдой.

– Нет, нельзя сказать, что виновата была лишь ты. Если опустить все, то, скорее всего, я впала в какую-то спячку, депрессию. Проснувшись, я увидела тебя, и что-то внутри щелкнуло.

– Что же?

Роуз слегка замялась. Она перевела взгляд с матери на телевизор, где шло какое-то ужасное реалити-шоу.

– Я устала злиться на тебя. Вся эта фигня с переходным периодом должна была прекратиться еще несколько лет назад. Я должна перестать обвинять тебя во всем подряд, снять «очки ненависти» и научиться смотреть на мир спокойно. Звучит немного странно, но именно так я себя и чувствую.

– Зря, звучит неплохо, – ответила Эйвери.

– Ладно, я в курсе, что я не Рамирес, но ты не хочешь поделиться со мной информацией по этому делу? Почему ты до сих пор не упрятала его?

– Не упрятала?

– Я знаю ваш сленг лишь из телевизора, – пожала плечами Роуз. – И, честно говоря, звучит не очень.

– Ну, сегодня я взяла подозреваемого, хотя, на девяносто процентов уверена, что это не он.

– Человек-паук?

Эйвери усмехнулась и слегка зевнула. За три месяца, проведенные в уединении, она успела отвыкнуть от таких насыщенных дней. Сегодня на нее свалилось сразу все, хотя, по факту, дело было привычное. Исследование места происшествия, стоя на коленях у тела Эбби Костелло в районе Джамайка-Понд, посещение переполненного клоунами дома Джанис Сандерс... Все это произошло в довольно короткий промежуток времени.

– Тут уже не только пауки, – сказала она. – Все стало намного хуже.

– Серийный маньяк? – уточнила Роуз, явно заинтересовавшись еще больше.

– Думаю, мне больше нравилось, пока ты молчала, – ответила Эйвери.

– Итак... У нас серийный убийца, – кивнула дочь, улыбнувшись легкому раздражению матери. – Любое из этих дурацких телешоу начнет обсасывать проблему, вводя зрителей в заблуждение до самого конца, а потом выдаст абсолютный бред. Выйдет так или же повезет и разовьется интрига, которая будет держать всех в напряжении.

– Да, но в реальной жизни все происходит иначе, – произнесла Блэк. – В реальной жизни расследование больше похоже на игру в «Угадайку». Чаще всего, зацепок очень мало и ты в основном тратишь время на то, чтобы разобраться в жизни определенных людей и их потенциальной связи с подозреваемыми или другими жертвами.

– Твое временное отсутствие как-то сказалось на работе? – спросила Роуз.

– Возможно. Я чувствую себя слегка не в теме. И, черт возьми, я устала.

– Да у нас тут намечается вечеринка с ночевкой. Не буду хвастаться, но могу достать нам довольно классное желе.

– Ночевка звучит неплохо, – ответила Эйвери. – А желе не стоит.

– Супер. Пододвинь кресло и давай вместе посмотрим телевизор.

– А что мы смотрим?

– Двадцать девчонок ссорятся друг с другом и рыдают по любому поводу, потому что у какого-то бедолаги не хватает на всех роз.

В этот момент возникло ощущение, что все шло своим чередом и их отношения практически восстановились. Это не было надуманно, словно кто-то взял веник и попытался смести прошлое под ковер, притворившись, что ничего не произошло. Их отношения будто возродились и появилось осознание того, что им будет над чем поработать. Если они сделают это вместе, то смогут научиться заново доверять друг другу.

Вопреки всему, Эйвери отключилась уже через пятнадцать минут после того, как пододвинула кресло к кровати дочери, чтобы посмотреть телевизор. Она уснула, раздумывая о деле и всяких мелочах, постоянно крутившихся в голове.

«Чаще всего, зацепок очень мало и ты в основном тратишь время на то, чтобы разобраться в жизни определенных людей и их потенциальной связи с подозреваемыми или другими жертвами...»

Эйвери даже не поняла, что отключилась, пока не зажужжал ее мобильный. Он лежал в кармане штанов, поэтому она сразу проснулась от вибрации. Вздрогнув, она вытащила его. Первое, на что Блэк обратила внимание, так это время. Было 3:05. Затем она увидела, что вибрация оповестила ее о входящем сообщении от Келлэвей.

«Алиби Дэна Хадсона подтвердились. Мы не можем утверждать, где он находился во время убийства Эбби Костелло, но закрыли на это глаза, поскольку он точно не причастен к смерти Лаунбрука и Сандерс. Завтра он встречается с адвокатом, чтобы обсудить слушание по делу нападения на тебя».

После этого Эйвери проверила электронную почту, но не нашла никакой новой информации по делу. Она попыталась уснуть заново, но не смогла. Тогда она пошла в ванную комнату, чтобы умыться. Вернувшись, Блэк обнаружила, что Роуз проснулась.

– Я слышала, как твой телефон вибрировал. Сегодня ты не спасаешь город?

– Не совсем, – ответила Эйвери. – Но, если ты непротив, я съезжу домой и приму душ перед тем, как отправиться на работу. Можешь связаться со мной, когда тебя выпишут? Я заеду и подброшу тебя домой.

– Ты не обязана это делать.

– Обязана. И хочу этого. Ты пообещала себе, что перестанешь ненавидеть меня. Минимум, что могу сделать я, так это пообещать в ответ, что ты всегда будешь для меня главным приоритетом.

– Я ценю это, мам, – сказала Роуз. – Но можешь начать после того, как поймаешь этого ублюдка? Мне нелегко наблюдать, как ты разрываешься между мной и работой. Тем более, я знаю, что ты погружаешься в дело с головой. Иди, крутышка.

– Раз ты так этого хочешь, – ответила Эйвери. – Но мне все равно неловко... Позвони, когда выпишут. Я все же хочу забрать тебя и отвезти домой.

– Может я смогу подъехать в твою дыру в лесу, когда все закончится?

– Я была бы только рада.

Блэк поцеловала дочь в лоб и вышла из палаты. Она снова поймала себя на том, что думала о странной связи членов группы поддержки. В этом что-то было. Стоило копать глубже. Эйвери решила, что как только наступит утро, она позвонит Долорес Мун и попытается разобраться во всем.

Оставив позади светящийся в ночи город, она отправилась навстречу своему новому дому. Отношения с Роуз, казалось, были лучше, чем когда-либо, а дело, по ощущениям, должно было вот-вот расскрыться. Солнце должно было взойти где-то через час, но Эйвери уже чувствовала, что день выдастся хорошим.

Возможно, проблема заключалась в том, что последние два дня Эйвери провела в окружении людей с фобиями, поскольку, приехав домой, она ощутила себя очень неуютно. Словно маленький ребенок, она зажгла свет в каждой комнате, а также включила канал новостей, чтобы на заднем плане был какой-то фон. Усевшись в гостиной и собираясь принять душ, она почувствовала себя гораздо безопаснее, услышав мягкое бормотание журналистов.

Блэк размышляла о том, что рассказала дочери, находясь в больнице, а именно о поисках связи между жертвами. Но до сих пор группа поддержки и Дэн Хадсон были единственными связующими звеньями в этом деле. Естественно, сами фобии являлись зацепкой, но они слишком различались у всех участников. Так где же связь? Если копать еще глубже, а не зацикливаться на группе поддержки, то стоило рассмотреть Долорес Мун. Но у Эйвери не возникло ни малейших сомнений по поводу нее во время их первой встречи. Стало интересно, кто еще работал с группой раньше: другие консультанты, психиатры и иные эксперты в этой области.

Выйдя из душа, Блэк оделась и приготовила себе кофе. На часах было 5:05, когда она поджарила яичницу и нарезала авокадо на завтрак. Кушая, Эйвери воспользовалась Интернетом в поисках информации о Долорес Мун и наткнулась на довольно впечатляющие результаты. Прежде чем открыть собственную практику в возрасте тридцати пяти лет, женщина довольно продолжительное время проработала руководителем отдела, занимавшегося проблемными подростками и их семьями. Она попала туда сразу после колледжа и провела в клинике целых двенадцать лет. Также Долорес была волонтером и частенько организовывала мероприятия для своих небольших групп.

Собираясь в участок, Эйвери решила, что стоит глубже покопаться в группе поддержки и посмотреть, записывался ли туда кто-нибудь еще в последнее время. Помыв посуду и слегка прибрав дом, она разработала в голове план действий. Она вышла на улицу, проверила почтовый ящик и свернула на тротуар, просто убивая время в ожидании звонка Роуз, чтобы забрать ее из больницы.

Вернувшись, Блэк рассортировала полученную за последние два дня почту, откладывая счета и флаер распродаж мебельного магазина. За ним она обнаружила письмо. Адрес отправителя указан не был, но почерк был знаком.

«Кто ты, Эйвери?»

Блэк тут же разорвала конверт. Внутри находился обычный тетрадный лист, аккуратно сложенный в три раза. Она развернула его и наткнулась на очередное краткое послание Говарда.

«У каждого из нас есть то, чего мы боимся больше всего, – написал он буквально идеальным почерком. – Пауки это или же потеря семьи, страх одинаков в любом случае. Но лишь от нас зависит, позволим ли мы ему контролировать сознание. У каждого из нас есть то, чего мы боимся больше всего».

Она трижды перечитала письмо, сразу обратив внимание на то, что первое и последнее предложения повторяются. Он специально сделал на этом акцент. Такой стиль общения практически ничем не отличался от их встреч, когда она сидела на противоположной стороне стола в комнате для встреч в тюрьме, в надежде, что он подтолкнет ее в нужном направлении, и она раскроет дело. Даже несмотря на последние три месяца, когда Эйвери махнула на все рукой, Говард продолжал наблюдать за ней.

Она практически отмахнулась от первого письма Рэндалла, которое пришло в тот день, когда она едва не покончила жизнь самоубийством, но в дверь раздался звонок курьера.

«Кто ты, Эйвери?»

Это был очень глубокий и, в то же время, бессмысленный вопрос.

Но новое послание было совершенно иным. В нем явно читалась некая цель.

«У каждого из нас есть то, чего мы боимся больше всего».

Блэк вздрогнула от раздавшегося телефонного звонка.

«Это он, – подумала она. – Это Говард».

Но высветившиеся на дисплее имя и номер опровергли ее параноидальную мысль. Это был Финли. Он звонил в 5:40 и это могло означать одно из двух: либо они что-то нашли, либо появилась еще одна жертва.

– Что-то нарыли, Финли?

– Я тоже рад тебя слышать, – пошутил он в ответ. – Слушай... Мы сейчас хватаемся за каждую соломинку. Двадцать минут назад в участок позвонил парень по имени Джо Поттер. Он сообщил, что волнуется по поводу подруги. Получил некий странный звонок с ее номера. Какие-то шумы и плач.

– Может просто случайность? – спросила Эйвери.

– Даже если и так... Звонок поступил в половину пятого утра. Он попытался перезвонить, но сразу же включился автоответчик. Я набрал тебя, поскольку парень сообщил, где он познакомился с этой подругой, кстати, своей девушкой он ее называть не стал.

– И где же? – уточнила Блэк.

– В группе поддержки для борьбы с фобиями.

– Вот дерьмо, – ответила Эйвери. – Дай мне его номер.

– Я отправлю тебе смс, когда мы договорим. Хочешь, чтобы я подъехал и помог?

– Нет. Думаю, я свяжусь с Келлэвей. Но все равно спасибо.

Она повесила трубку и набрала номер Кортни. Разговаривая со своей новой напарницей, Эйвери услышала в трубке гудок, оповещающий об смс от Финли. Они договорили с Келлэвей, и она набрала следующий номер, Долорес Мун.

Блэк была в таком напряжении, общаясь по телефону, что едва взглянула на письмо Говарда еще раз, уже выходя из дома. Тем не менее, данный момент все еще стоило разобрать, и она думала об этом, садясь в машину и направляясь в город.

«У каждого из нас есть то, чего мы боимся больше всего».