Мой босс - Дед Мороз

23

Что ж, если каждое нарушение договора будет заканчиваться именно так — я готова была повторить.

Вчера вечером я искренне обрадовалась, что мы догадались сменить постельное белье на освободившейся после Ксю и Саши кровати заранее, а не оставили это занятие на вечер. Потому что вечером, оказавшись в объятиях друг друга, не думали уже ни о чем. Конечно, кроме кровати был еще диван и очень удобная душевая кабина, но все равно — вряд ли нам было бы до свежего постельного белья да бытовых хлопот.

Сейчас, открыв шторы и впустив утреннее солнце в комнату, мы нежились в его лучах и тихо разговаривали обо всяких глупостях. Может быть, пытались наладить контакт. После вчерашних разговоров Назар казался мне куда ближе, чем раньше, но все равно слишком много загадок и вопросов оставалось в этих отношениях. Мы как будто танцевали на лезвии ножа: шаг вперед, шаг назад, а по две стороны от нас пропасть.

…Обе подушки валялись на полу. Я вытянулась вдоль кровати, на самом ее краешке, Назар улегся поперек. Хотя наше ложе было довольно широким, ему все равно не хватало места, чтобы вытянуть ноги, потому Исаев уже бросил тщетные попытки укрыть их одеялом. Он лежал на животе, опершись на локти, и, изредка подаваясь вперед, касался губами моей кожи где-то в зоне ребер, поднимался выше, к груди.

Я упорно отталкивала его, не потому, что не хотела вновь оказаться в страстных объятиях мужчины, а потому, что понимала — так весь наш день пройдет в постели. А мне почему-то казалось, что это нарушило бы некие до сих пор не высказанные им планы. Знать бы только, какие…

— А сколько мы еще здесь пробудем? — поинтересовалась я, перебирая волосы Назара.

Он лениво улыбнулся и перевернулся на спину. Я, если честно, опасалась теперь валяться на кровати в непонятных позах — не хватало только провалиться, в этом домике от мебели можно было ждать чего угодно! — но Назара, кажется, не беспокоила возможность свернуть шею или сломать спину. Может, он все еще считал себя бессмертным, а может, считал, что если после нашей ночи ничего не провалилось, то и сейчас никакой беды не случится.

Мужчина заложил себе руку под голову, а второй поймал меня за запястье и подтянул его к своим губам. Я вздрогнула от быстрого, сухого поцелуя и вновь вернулась к волосам мужчины. Они у него были мягкие, шелковистые, словно насмешка над каждой женщиной, которая невесть сколько времени должна проводить в ванной, чтобы довести свои до подобного состояния.

— Я думал, может быть, сегодня уедем, — промолвил Исаев.

— Сегодня? — опешила я.

Мне почему-то казалось, что мы с Назаром должны были задержаться чуть подольше, провести несколько дней вдвоем, наслаждаясь спокойствием зимы и красотой природы.

Разочарование отозвалось горечью во рту. Резко захотелось выпить воды. Казалось бы, я старалась не фантазировать, не считать себя едва ли не супругой Назара, но, вопреки всему этому, в голове возникали предательские мысли, что мы вместе.

Но всякое «вместе» заканчивалось через три желания и несколько дней договора.

— У меня пятнадцатого день рождения, — промолвил Назар. — До него еще далеко, конечно, но я обещал к дате приехать к родителям.

— Это куда?

— Это во Францию.

— Серьезно?!

Я резко села. Назар, явно недовольный моим стремительным перемещением, тоже поднялся и, потянув меня к себе, прижал к груди. Я устроилась удобнее в его руках и закрыла глаза, наслаждаясь нашим неожиданным контактом. Было тепло и уютно, хотя, конечно, где-то на задворках сознания билась мысль, что надо бы вспомнить о собственной независимости.

А я таяла в руках этого гада, как мороженое на солнце.

— Конечно, я ж не просто так просил тебя взять загранпаспорт. — протянул Назар. — Мне еще предстоит познакомить родителей с моей любимой невестой.

— С фиктивной любимой невестой, — поправила его я.

Исаев ничего не ответил. Вместо этого полез с поцелуями, не собираясь возражать против этой фиктивности. Ну конечно, с чего б это он возражал? Его и так все устраивает. Прекрасный секс, никаких обязательств…

Впрочем, я понимала, во что встреваю. Надо просто брать от ситуации по максимуму и не запариваться по поводу морально-этических вопросов.

— Хорошо, сегодня так сегодня, — легко пожала плечами я, даже не пытаясь увернуться от поцелуев. — Вернемся к нашему договору: желания будут?

Назар только пожал плечами, явно не понимая, с чего б то я сама об этом напоминала.

— Все, что от тебя надо — произвести впечатление.

— Впечатление? — в моем голосе звенели опасные нотки, но мы, кажется, были не настолько хорошо знакомы, чтобы Назар с легкостью их распознал. — Ну вот с впечатлением точно проблем не будет. Не сомневайся!

— Ты золото, — улыбнулся Назар.

— Ага, — не стала отрицать я.

Впечатление-то я на них произведу. А какое именно оно будет, хорошее или плохое, мы не оговаривали.

Но настроения обниматься и целоваться у меня больше не было. Я решительно выбралась из теплых объятий Назара и заявила:

— Пора вещи собирать. Если ты не хочешь в полночь переезжать через границу. И вообще, ты уверен, что тут так легко проехать?

— Не в первый раз уже, — Назар беззаботно пожал плечами. — Так что можешь не беспокоиться. Ты бывала когда-то во Франции?

Я воззрилась на него, как на сумасшедшего.

— Ты же видел, в какой квартире я живу! Ты всерьез считаешь, что у меня были деньги на Францию, но не было на нормальное жилье?

Назар, кажется, искренне не понимал, что в этом такого удивительного.

— Ну, до этого… С родителями…

— С родителями я бывала только в Одессе на море, — покачала головой я. — Назар-Назар… У меня семья Снегурочки и университетского преподавателя. Никакой Франции я никогда в глаза не видела, а загранку сделала, чтобы ею так ни разу и не воспользоваться. Думала, может, в командировку какую-то покруче отправят, но это не с нашей Верой Сергеевной.

Назар, кажется, был впечатлен моими познаниями в плане увиденного мира.

— Значит, тебе точно понравится, — улыбнулся он. — Во Франции бывает интересно, если знать, куда смотреть. Хотя мне больше нравится там весна…

— Мне там не светит ни весна, ни лето, ни осень, — рассмеялась я. — Так что когда отвезешь, тогда и будет. И вообще, хватит валяться. Если мы действительно собираемся уезжать, то надо все вещи собрать, еды какой-то с собой взять, Виту Игоревну твою уведомить, что съезжаем… Полно дел. Не до романтики в постели.

Я буквально выскочила из кровати и потянулась за одеждой. Рядом валялось только вчерашнее платье — точно не тот наряд, в котором я хотела бы дефилировать перед Назаром, — и я, посомневавшись немного, схватилась за его рубашку.

— Можно?

— Бери. Тебе идет, — он окинул меня вредным взглядом. — Только, Кирунь, по-человечески прошу, поскорее переодеться во что-то свое.

— Тебе жалко рубашку?

— Нет, мне жалко кровать. Не хочу поломать еще и вторую.

— Гад! — фыркнула я.

На самом деле, было приятно. Мне нравилось, как на меня смотрел Назар — по крайней мере, не приходилось сомневаться в том, что я достаточно желанна. Иногда он буквально поедал меня глазами; порой смотрел спокойнее, но тоже с неугасающим интересом. Полностью лишенная нормального опыта отношений с мужчинами, я, конечно, ни за что не могла поручиться, но ведь, наверное, это хорошо, что я так его привлекаю?

Намереваясь освежиться, я заглянула в нашу с Исаевым комнату, прихватила сменную одежду и отправилась в душ. Смыть с себя последние напоминания о страстном вечере, рассортировать мысли и успокоиться — вот что мне надо. А то скоро поеду мозгами окончательно с этой любовью, а потом в кучу их уже не соберу.

Когда-то мама любила повторять, что влюбленная женщина — это женщина без мозгов. Потом она выразительно смотрела на папу, словно показывала, что если б не влюбилась, то ни за что б за него замуж не вышла. Папа же дополнял, что его разум тоже был непонятно где, но точно не в голове, потому что жена у него тоже не идеал. Но — любит. До сих пор любит.

Мама такого уточнения не делала.

Катька вообще твердила, что она влюбляться никогда не планирует. Ей, мол, главное работа, а не отношения, она хочет карьеру построить, делом заняться, а все чувства подождут. Я ее прекрасно понимала, но сейчас очень сильно захотелось перезвонить сестре и попытаться убедить ее в том, что отношения — это прекрасно.

Может быть, Катя поверила бы мне, своей сестре? Не сказать, что у нас с ней были такие уж идеальные отношения, но не самые плохие на свете точно. Сестра у меня хорошая; я прекрасно знала, что ей можно доверять, и не сомневалась в ее надежности.

Впрочем, мы, к сожалению, сейчас мало общались. Я практически полностью отсекла себя от семьи, а Катя все еще жила с родителями. Набрать сейчас ее почти наверняка означало услышать на заднем плане и мамины команды. Она всегда пыталась направить своих бестолковых дочерей на путь истинный, даром, что мы с Катериной всегда были куда разумнее ее самой.

…Душ сыграл свою немаловажную роль. Я все-таки смогла привести тот хаос, что творился у меня в голове, в сравнительный порядок, и чувствовала себя вроде как получше.

Назар, не став меня дожидаться, уже развел активную деятельность по сборам. Сейчас он гремел на кухне лотками — собирал еду нам в дорогу. Я даже примерно не представляла, сколько может понадобиться времени для того, чтобы добраться из Карпат во Францию. Наверняка ехать едва ли не сутки! И это если без остановок. Так что да, еда нам была нужна.

— Ночевать, возможно, придется в машине, — крикнул Исаев. — Я сейчас схожу, часть вещей закину в машину и вернусь! Ты пока чемоданы собери!

— Хорошо, — согласилась я, с удивлением наблюдая за тем, как он носился туда-сюда, быстро упаковывая то, что мы успели разобрать за десять дней.

Вещей действительно было слишком много для одного похода, а Назар своей спешкой умудрился заразить и меня. Пока он ходил к машине и возвращался обратно, я успела из лениво-сонной превратиться в какую-то белку в хорошо раскрученном колесе и быстро собирала все вещи, отчаянно пытаясь понять, ничто ли не укрылось от моего внимания.

— Почти готово! — крикнула я ему, не тратя время на то, чтобы спуститься на первый этаж и сообщить это лично. — Сейчас иду.

Назар, успокоившийся благодаря свежему воздуху, все-таки поднялся ко мне; он с удивлением взглянул на разворошенные чемоданы и на разбросанные вещи и, вздохнув, взялся мне помогать.

— Оно и видно, — спокойно протянул мужчина, — что ты очень редко путешествуешь. Совершенно никакой организованности при переезде.

Я только раздраженно пожала плечами. Никогда не испытывала особой страсти к путешествиям. Увидеть мир — оно, конечно, хорошая затея, но вся ее прелесть в том, чтобы смотреть на этот мир сытыми глазами и хотя бы иметь куда возвращаться. В мою идеологию не вписывалось просаживание денег на отдых, курорты и все прочие странные занятия.

— В последний раз с вещами я путешествовала из родительской квартиры на съемную, и после этого никаких масштабных транспортировок в моей жизни не случалось, — пояснила я.

— А ты хотела бы где побывать?

Я неопределенно пожала плечами.

— Хотела бы для начала нормально стоять ногами на земле, — твердо промолвила я, решив, что все фантазии сейчас лучше отбросить в сторону. — Найти нормальную работу, разобраться со всеми проблемами. Переехать куда-нибудь. А тогда уже думать о странах.

— А если бы ты жила в хорошем доме, получала отличную зарплату, и все остальное у тебя в жизни уже было бы отлажено? Тогда ты бы путешествовала?

— Ну, тогда не вижу причин отказывать себе в удовольствии. А что?

— Ничего. Просто интересуюсь, — легко улыбнулся он.

Я в ответ лишь вздохнула. На самом деле, в путешествиях я не видела совершенно ничего дурного — просто у меня как-то возможности всем этим заниматься не было. Хотелось найти свой уголок в этой жизни. О том, чтобы искать вместе с уголком еще и более-менее надежного человека, я даже не задумывалась. Калейдоскоп постоянных проблем упорно вытеснял собой все подобные мысли. Я не была романтиком — и, наверное, даже гордилась этим.

Впрочем, и Исаев в своих романтических жестах вроде приготовления ужина казался человеком практичным. Просто побогаче моего. И я, позволив себе на секундочку отбросить все эмоции в сторону и порассуждать более здраво, подумала, что он, наверное, действительно нормальный мужчина. Странно, что раньше у него ни с кем не вышло толковых отношений. В свою исключительность я нисколечко не верила; смешно было полагать, будто Назар не встречал никого лучше.

— Кир, ты о чем задумалась?

Я взглянула на него, поймала на себе внимательный и вновь голодный мужской взгляд и подумала, что, возможно, те, кто был лучше, ему почему-то нравились меньше.

— Ни о чем. Так, глупости разные, — отозвалась я.

Однажды я действительно решусь произнести короткое «я тебя люблю», и, возможно, именно в сторону этого мужчины. Но пока что ни малейшего желания открываться не было. Чувства, как жемчужина, разрастались где-то в моей плотной ракушке, но раскрываться она в данный момент не планировала.

…Мы наконец-то допаковали чемоданы, благо, в полной тишине, и я задалась другими, совсем не любовного характера вопросами: ничего ли мы не забыли и не потеряли. Исаев внимательно осмотрелся, но, не обнаружив никаких лишних вещей, решительно махнул рукой.

— Можем выходить, — распорядился он.

Я подчинилась. Дурацкое чувство, будто мы что-то забыли, никак не хотело меня покидать, даже на улице, хотя зимняя прохлада обязана была прочистить мозги.

Снег под ногами скрипел. Вчера выпало немного свежего, а потом здорово приморозило, так что я почти не сомневалась: сегодня к вечеру зимняя сказка вновь может быть заблокирована, скрыта горами снега от автобусов и цивилизации. Весело будет Вите, который исключительно по собственной дурости решил остаться.

До гаража мы добрались довольно быстро. Назар отворил его, пропустил меня вперед, клацнул ключами от авто и приценился, явно думая, как бы это получше впихнуть внутрь чемоданы.

— Садись, — велел Исаев. — Сейчас закину чемоданы в багажник — и поедем.

Я подчинилась и устроилась на переднем сидении. Уже даже потянулась к ремню безопасности, собираясь пристегнуться, но внезапно что-то остановило меня, словно заставило примерзнуть к месту. Предательская мысль о том, что я все-таки что-то забыла, приобрела куда более естественные очертания.

— Назар, — выдохнула я, выскакивая из машины. — Утюг.

Исаев уставился на меня, как на сумасшедшую.

— Какой утюг? — удивленно поинтересовался он. — Кирунь, не волнуйся, мы ничего сегодня не гладили, утюг в розетку не включали. Все ок. Давай, садись в машину и поедем.

Я выглянула из гаража. Дорога к домику, знатно затянутая льдом, никаких приятных мыслей не вызывала. Я предполагала примерно, что скажет мне Назар, если я радостно сообщу ему, что нам надо вернуться. Наверняка пошлет меня куда подальше.

Но ничего. Я тоже как-то на Францию не настраивалась и никуда ехать не собиралась!

— Ты не понял, — решительно заявила я. — Там мой утюг! Который я с собой привозила! Мы забыли его упаковать. Надо вернуться!

Назар уже почти сел в машину, но, услышав мои слова, остановился. Выбравшись из салона, он подошел поближе и с интересом взглянул на меня, так, словно увидел впервые в жизни.

— Серьезно?

— Что — серьезно? — изогнула брови я. — Ты забыл, что наша драгоценная Вита Игоревна не собиралась подумать о том, что людям раз в десять дней бывает нужен утюг? И что я привезла его с собой? Надо забрать.

Исаев нахмурился. Судя по внешнему виду, он до сих пор не верил в то, что меня действительно может волновать какой-нибудь утюг. Между прочим, очень зря не верил — потому что расставаться с этим чудом техники я совершенно точно не собиралась. Может даже не надеяться!

— Кира, — поймав мой излишне серьезный и сконцентрированный взгляд, простонал он. — Может, ну его?

— Что значит «ну его»? У меня брата-миллиардера нет!

Назар на этой фразе как-то странно хмыкнул, но времени вникать в его живописные реакции у меня не было. Я не собиралась оставлять этой наглой Вите Игоревне, каким бы человеком она на самом деле ни была, собственные вещи!

— Я не стану возвращаться за такой ерундой, как утюг, — решительно заявил Назар. — Давай, пока еще светло и нормально на дорогах, просто поедем. Я потом куплю тебе новый.

— Не надо покупать мне новый, — пожала плечами я. — Мне нравится и старый. Я сама схожу его заберу. Давай ключи.

— Кира!

— Ладно, — кивнула я. — Тогда я возьму сама.

Ключи лежали в салоне. Выхватив связку и выскочив из гаража, я поймала себя на мысли, что поведение-то у меня действительно идиотское. Сдался мне этот утюг! Разумеется, новый стоит далеко не так дорого, вполне можно приобрести. Да и Исаев, скорее всего, не врал. Можно было сдаться, сказать, что у меня где-то в голове проснулась такая замечательная штука, как мозг, а потом спокойно вернуться, сесть в машину и поехать.

Но упрямство было куда сильнее всех моих извилин вместе взятых. Потому, движимая невероятным желанием что-то кому-то доказать, я решительно зашагала вперед.

Несколько десятков метров дорога была ровной и вполне удобной — тут явно потрудилась снегоочистительная техника. Дальше начинались уже знакомые мне за проведенные тут полторы недели траншеи в снегу, но я попыталась убедить себя в том, что не впервые — не свалюсь. Правда, раньше мы гуляли здесь вдвоем с Назаром, в основном держась за руки, и в сапогах спускаться вниз не слишком удобно, недолго и улететь куда-то в сугроб, но ничего!

Раньше в моей жизни никакого мужика и близко не было, не то что надежного и способного на грани полета в снег поймать, и я как-то справлялась!

Ободрившись и вдохновившись этой мыслью, я решительно шагнула вперед, ступила на что-то скользкое и полетела вперед.

Полет продлился, благо, недолго. Не успела я и раз махнуть руками в бесплотной надежде ласточкой взмыть в небеса и уберечь несчастный копчик от столкновения со льдом, как кто-то подхватил меня, рванул назад, на вполне себе надежный и совсем не скользкий снег, и помог восстановить равновесие.

— Ты ж остался в машине, — удивленно пробормотала я, поворачиваясь к Назару.

— С тобой останешься, — проворчал он. — Дай ключи, — я даже воспротивиться не успела, как Исаев отобрал у меня связку. — Я сам схожу за твоим утюгом. Иди в машину, погрейся, а то ты совсем холодная, еще и без перчаток чего-то…

Я удивленно глянула на него.

— Ты правда пойдешь за моим утюгом?

— Ну, конечно, пойду. А что, у меня есть другой вариант? Я просто не хочу, чтобы ты убилась где-то по дороге, пока будешь его забирать, — сердито промолвил мужчина. — Что такое? Почему ты на меня так смотришь?

Я, конечно, все еще злилась на Назара, а еще — немножко на себя саму, потому что не хотела во Францию, боялась покидать эту уютную и такую надежную зимнюю сказку, а самое главное, не желала поскорее увидеть конец нашей короткой, но такой прекрасной истории любви, ну, или как там еще можно назвать наши чудачества, но сейчас внезапно прониклась по отношению к мужчине благодарностью и теплотой.

— Ну что ты, — промолвила я. — Не надо ничего.

— В смысле?

— Не надо никакого утюга, — промолвила я. — Я передумала. Потом новый куплю, серьезно. Пусть себе там остается.

— Да я схожу! — запротестовал Назар. — Тут этих пятьсот метров…

— Не надо, — я придержала его за руку. — Лучше поехали поскорее. Это ж, наверное, очень долго? А нам лучше через границу еще засветло…

Исаев улыбнулся.

— Ну, доберемся за несколько дней, а не за сутки, в чем проблема? — улыбнувшись, промолвил наконец-то он. — Главное, что вдвоем. Развлечешь меня, веселее будет… А я заодно тебе немного расскажу о своей семье и о своих родителях. Идет?

— Идет, — согласилась я.

Он, конечно, опять втягивал меня в какое-то просто невообразимое приключение, но на сей раз я была почти готова принять в этом участие.