Мой любимый враг

22

Женя Зеленцова

Определенного плана у Женьки не было. Было лишь желание, острое, жгучее, неотвязное – сделать больно ненавистной бывшей подруге.

Ведь она – предательница. Подлая, неблагодарная тварь. Она ведь лучше всех знала, как сильно и беззаветно Женька любит Гольца. Сколько раз она рыдала у нее на плече из-за Славки, даже говорила ей, что умереть хочет. Правда, тогда они едва не поссорились. Потому что вместо сочувствия Танька усмехнулась и пренебрежительно спросила:

– Умереть? Из-за такой фигни?

Женька до сих пор помнила ту обиду.

– А, по-твоему, только тебе может быть по-настоящему плохо, так плохо, что жить не хочется? Только твои страдания серьезные? Я тебе вообще-то всегда искренне сочувствовала, а не высмеивала твои несчастья, не говорила, что они – ерунда и мелочь.

Танька тогда сразу пошла на попятную, извинилась.

Женька простила, конечно. Поверила, что та случайно ляпнула, ну не подумала, бывает. Но на самом деле – в этом вся Танька и была. Плевать ей на других, даже на тех, кого звала другом. Не умеет она дружить, раз так легко предала. Ещё и врала, выкручивалась, будто все дураки и ничего не понимают.

И что ещё обидно – это ведь она, Женька, ей всячески помогала. Она стала дружить с Ларионовой, когда все остальные воротили от нее носы в прямом и переносном смысле.

Когда Женька первый раз позвала её гулять вместе со всеми, Ленка Баранова, да и другие кривились, что Ларионова выглядит как нищенка. Мол, стыдно с такой, как она, куда-то идти. Ведь это Женька за нее тогда вступилась, рассказала всем девочкам, какая Таня хорошая. И её приняли. Стали общаться с ней на равных, приглашать на дни рождения, не обращать внимания на её убожеский вид. И это всё только благодаря Женьке! Иначе Ларионова так и была бы отщепенцем и изгоем.

А как она её поддерживала, когда Игорь Лабунец вместе с другими ашками устроил ей травлю! Высмеивал её, оскорблял, распускал сплетни… Женька даже ему как-то высказала, какой он придурок и козел.

И в её стычках с физруком была всегда на стороне подруги.

А ещё отдала ей кое-какие свои вещи, просто так, в подарок, по доброте души. А теперь эта наглая, подлая сучка ей в эту душу плюнула, забыв про всё хорошее, что Женька для нее сделала. Вместо благодарности воткнула нож в спину. Ударила по самому больному.

А Женька ещё, как дура, прорыдав весь день (тот самый, когда вскрылось, что Танька со Славой мутит за её спиной), потащилась к ней мириться. Думала: может, и правда Ларионова не виновата? Может, Славка к ней подкатил, но получил отказ? И зря она тогда так на нее ругалась? Извиниться хотела...

Ларионовой дома не оказалось, и телефон был недоступен. И Женька поджидала её чуть поодаль, на детской площадке. Она и сама не знала, почему не пошла тут же домой? Зачем торчала как дура почти целый час. Пока не увидела их вдвоем...

Они не просто шли вместе, они держались за руки. И в подъезд зашли оба...

Глотая слезы, Женька помчалась домой. Полночи ревела, только под утро успокоилась. Что ж, сказала она себе, раз Танька не оценила её дружбу и хорошее отношение, пусть оценит её ненависть. Потому что предателей не прощают и потому что за всё надо платить.

Первым делом Женька решила поссорить её со всем классом. Это справедливо – раз она её свела с ними, значит, она и разведет. Пусть все думают, что она их поливает за глаза.

Скрины состряпать было несложно. Только бы все поверили. Но тут на руку сыграл вернувшийся недавно папаша Ларионовой. Его безобразный концерт в супермаркете наблюдали десятки покупателей, брезгливо кривясь и обходя по дуге.

Женька сначала не поняла, кто он. На фотках, что показывала ей Таня, он выглядел абсолютно иначе. Но какие-то бабки, глядя на него, переговаривались, мол, Сережка Ларионов вернулся из тюрьмы, совсем опустился, бедная Таня… и всё в таком духе.

Женька случайно услышала их причитания, и всё стало ясно, как день. Вот оно уязвимое место Ларионовой. Завтра же все узнают о её вранье, а заодно она разошлет и "переписку". Даже если она будет отрицать – кто поверит ей, лгавшей всем несколько лет?

Было, конечно, на душе немного гадко. В голову лезли ее рассказы про погибшую сестру, про мать, но Женька решила быть твердой.

Доброй она уже была – и вот что из этого вышло. Об нее практически вытерли ноги.

Да и мама всегда ей твердит: «Будь стервой, мужики любят стерв», «Хочешь своего добиться – будь стервой», «Не хочешь, чтобы тобой пользовались – будь стервой, будь стервой, будь стервой...»

Раньше Женька не задумывалась над словами матери, потому что больше любила отца, добродушного и спокойного. Но сейчас отчётливо видела в них определенный резон. Во всяком случае отцом мать крутила как хотела. Да и не только отцом. И действительно – своего добивалась.

Вот и Гольц на Женьку даже не смотрел, хотя она всегда старалась быть хорошей. Уж с ним она точно вела себя – милее не бывает. Но он ведь в итоге клюнул на Таньку, которая умудрялась даже с душкой-физруком поскандалить.

***

Всё получилось как нельзя лучше. Целый вечер Женька лепила эти дурацкие сообщения в фотошопе. И не зря. А с Гольцем так вообще вышло прекрасно. Там и лепить ничего не пришлось – пару обидных фраз она нашла у них в переписке и переслала ему.

"Вот, читай, как Таня про тебя отзывается".

Остальные тоже страшно оскорбились, получив Женькины скрины, и сговорились с Ларионовой больше не общаться и вообще её не замечать. Что, в общем-то, и требовалось.

Только вот Женькина обида никуда не делась. Не стало легче. Ничуть. Этого было мало. Только чем ещё могла отплатить ей за подлость Женька – она не знала.

***

– Мне кажется, новенькому Ларионова понравилась. А он – ей, – поделилась с ней наблюдениями Лида Бусыгина.

Лида была настоящим отщепенцем в их классе. Никто с ней даже не здоровался, и та настолько привыкла к своей незавидной участи, что даже не верила поначалу, что такая, как она, Женька, может с ней всерьез общаться. Тем более дружить. Она стеснялась слова сказать, да даже взглянуть на Женьку. Заикалась, лепетала что-то себе под нос. Ну, потом немного осмелела. И, между прочим, оказалась благодарной в отличие от Ларионовой.

Она слушала Женьку, затаив дыхание, смотрела на нее щенячьими глазками и, похоже, была готова на всё ради новой подруги. Женька же чувствовала себя благодетельницей, и это было приятное ощущение. Не то что с Ларионовой, которая сразу вставала на дыбы, лишь только той покажется в словах или в тоне намек на снисхождение.

Убогие нормальными не бывают, решила для себя Женька. Они либо такие, как Ларионова, с неадекватным восприятием и болезненной гордостью, доходящей до психоза. Либо такие, как Лида Бусыгина, вообще без всякой гордости и готовые служить.

Бусыгина ей нравилась больше, пусть с ней и было немного скучно, но зато комфортно, а её услужливость льстила.

К тому же, молчаливая тень Лида, как оказалось, была очень наблюдательна. Видимо, только это ей и оставалось все годы – не вариться самой в классной жизни, а смотреть на других и невольно всё подмечать. А уж кто на кого запал – это Лида секла сразу. И полную выкладку всех сердечных тайн их класса выдала. Про Гольца тоже, чем сильно смутила Женьку.

Но сейчас Бусыгина её ошарашила.

– Нравится? Новенькому? В смысле Рощину? – недоверчиво переспросила она.

– Да, – глупо улыбаясь, кивнула Лида.

А Женька вдруг испытала неожиданный прилив раздражения.

– Да как она ему может нравиться? Такое убожество!

– А они еще в тот день, когда вы поссорились, с ним в столовке переглядывались. И потом тоже… Ну это видно, Жень. Я такое сразу замечаю. А чего ты злишься? Это ж хорошо. Она от Славки твоего отцепиться теперь.

– Эта сучка мне жизнь испортила, – процедила она. – Уже не только в Славе дело. Уже дело в принципе. За пакости надо платить, понимаешь? Говоришь, Рощин на нее пялится? Капец! Нет, ну как так-то? Сама посуди, кто он и кто она!

– Ну да, – Лида сочувствующе улыбалась.

– Они не общаются?

– Я, как поняла, нет. Даже не здороваются. Просто смотрят друг на друга. Вот так, – Лида уставилась на Женьку коровьим взглядом. – Ну, он на нее так. А она – вот так. – Лида, как умела, изобразила смущение.

– Боже ж ты мой, – фыркнула Женька. – И новенький туда же… Хотя ну на что там смотреть, а?

– Да, – согласно закивала Лида.

Идея с их перепиской пришла сама собой. После Лидиных наблюдений, после рассказов, как Рощин послал доставучую Красовскую, после того, как Красовскую все обсмеяли. Да и просто хотелось мести.

Бусыгина её поддержала, она ей вообще во всем поддакивала.

После занятий они зашли в салон связи, купили две симки, завели два аккаунта в вк – "его" и "её". Мало-мальски наполнили страницы для виду.

Ему писала Женька, а ей – Лида.

Рощин отвечал и отвечал терпеливо, хотя Женька из кожи вон лезла, стараясь выглядеть полной дурой. Значит, действительно, эта проклятая Ларионова ему нравилась. А так хотелось показать ему, какая она тупая, какая убогая, недостойная и слишком доступная. Таких же нормальные пацаны брезгуют?

А он все равно не сливался.

Интимные фотки – вот что нужно. Уж сколько было таких случаев – не счесть. Даже в их добропорядочной гимназии произошло целых два инцидента за один только прошедший год, когда девчонки присылали своим бой-френдам из класса нюдсы и сразу становились звездами эфира. Потому что пацаны, даже нормальные, просто дуреют от такого и сразу же всем трезвонят.

И даже их одноклассники, ну кроме Гольца, естественно, этим страдали. Правда, кого они там разводили на обнаженку – Женька не знала. Просто краем уха слышала на переменах и особо не вникала. Но знала уже, что это у них теперь как особый вид спорта. А эти дурацкие фотки – как трофеи победителей.

– Давай тебя топлес сфоткаем? – предложила Женька Лиде.

Та застеснялась, но упиралась недолго. Дружба дороже.

– Ты не переживай, – успокаивала ее Женька, вырисовывая на груди помадой букву Д. – Лица твоего никто не увидит. Вообще не понять будет, что это ты… и что это не Танька.

Лида, конечно, зажималась, но было весело. Они обе хохотали как сумасшедшие, отправляя фотки и представляя, что думает про Ларионову Рощин.

***

Но Ларионова, увы, звездой эфира не стала. Ашки не смотрели на нее косо, ну во всяком случае как-то иначе. Никто не шептался, не показывал на нее пальцами, вообще ни-че-го.

Эти двое по-прежнему переглядывались и даже улыбались. Теперь это и Женька заметила.

– Этот Рощин, по ходу, никому не стал показывать, – сделала досадный вывод Женька. – Ну ничего. Есть ещё идея. Короче, Лид, надо уболтать саму Таньку прислать нюдс. Ты же типа с ней подружилась? Ну наплетём, что она красавица и всё такое. Она пришлет, и завтра об этом узнает вся школа. Она, конечно, решит, что это Рощин её слил. Кто ж ещё? И будет ходить вся униженная и оскорбленная.

Лида опять замялась, но Женька уже знала, как с ней управляться.

Пробежав глазами вчерашнюю беседу, которую накануне вела Лида под маской Рощина, она скривилась.

– Блин, надо было ее на личное выводить, а не книжки и фильмы обсуждать. Ну да ладно. Зато вы, гляжу, прям общий язык нашли. Это тоже хорошо. Молодец.

Лида, которая на миг растеряно заморгала, сразу просияла, но дальше за дело взялась сама Женька. Уж она-то знала, на чем можно сыграть. И это тоже оказалось весело.

«Ты самая красивая девушка, серьезно, – хихикая, писала Женька. –Я таких, как ты, никогда не видел. Мало того, что красивая, но еще такая независимая».

«Ты мне тоже нравишься», – ответила Ларионова.

И Женька с Лидой залились довольным смехом.

– Боже, как трогательно! – усмехалась Женька. – Лид, как думаешь, она уже готовенькая?

– Для чего? – сморгнула, просмеявшись, Лида.

Женька закатила глаза, но терпеливо пояснила.

– Ну достаточно ли мы ее разогрели, чтобы она прислала нам свои фоточки? По-моему, она уже разомлела, нет?

– Да, – кивнула, соглашаясь, Лида.

– Ну всё, держись, Лариониха! – улыбнулась Таниной аватарке Женька.

«Мне кажется, я в тебя влюбился. Это глупо, да?»

«Ну почему? Что тут глупого?»

«Ну не знаю. Со мной такого никогда не бывало.А если я тебя о чем-то попрошу, ты не рассердишься?»

«Нет, конечно нет. Не представляю, за что на тебя можно сердиться»

«Понимаешь... я думаю о тебе каждую минуту. И днем, и ночью. Хочу тебя видеть… постоянно… всю… без всего»

«В смысле?»

«Ну это и есть просьба… Я бы очень хотел тебя увидеть. Я не мечтаю о том, чтобы потрогать тебя, не говоря уж про большее, но я бы всё отдал, чтобы хотя бы увидеть, какая ты… Я с ума схожу. Очень хочу твое фото, хотя бы только грудь. Это будет нашей тайной».

– Ну как? – Женька показала свое послание Бусыгиной.

– Здорово! Романтично так!

А вот Ларионова долго не отвечала.

– Ну же! – сгорала от нетерпения Женька.

– Может, она селфи делает? – предположила Лида.

Но тут наконец пришло сообщение.

«Не пиши мне больше никогда».

__________________________________

ВНИМАНИЕ СПОЙЛЕР! Для тех, кому интересно:

Недопонимание долго не продлится. Уже в следующей главе они поговорят и всё выяснят.