Мой неожиданный сиамский брат

Бульдоги в горах и пустынях

Бульдоги в горах и пустынях[1]

Задыхаясь, с хрипением втягивая обжигающий разряженный воздух измученными легкими, почти ничего не видя сквозь заливающий глаза едкий пот, Рыбаков с наслаждением уловил команду привал. Свалился на чахлую траву, сбросил горячую, несмотря на отнюдь не летнюю погоду, изнутри каску. Расстегнул замки бронежилета. Бежавшим вместе с ним прапорщикам и срочникам было явно легче, они перешучивались пусть и срывающимися от усталости голосами, кое-кто даже закурил. А Рыбакову хотелось только лежать, смотреть в чужое, непривычно багровеющее небо и ни о чем не думать. Совсем стало бы хорошо, если бы можно было глотнуть воды, какой угодно, пусть даже из болота. Но воды не было. И не будет до самого обеда. Закалка, товарищи… и тренировка, куда же без нее.

От стрельбища донесся треск стрельбы из автоматов. Коротко пророкотал АГС.

— Ну и как тебе, старшой? — К Рыбакову подсел капитан Мальцев, назначенный недавно командиром группы спецназовец из-под Минска. — Готов к труду и обороне?

— Привыкаю понемногу. Восстанавливаюсь…

— Вот-вот! Быстрей привыкай. Надоело мне за всех работать, — нравоучительным тоном произнес группник. И тут же встал. — Отдохнули? Вперед, вертолеты ждут!

«Трех, а позднее пятикилометровый кросс для разминки, по полчаса завтрак и ужин, час на обед, а там — разнообразные занятия: изучение материальной части со стрельбой, преодоление полосы препятствий, с каждым днем за все меньшее контрольное время… Боевая подготовка в составе боевой двойки и тройки, а потом и группы, либо изучение или практические занятия по вождению легковушки, грузовика, мотоцикла, бронетранспортера, боевой машины пехоты, занятия по рукопашному бою, ужин, а там либо отдых и отбой, либо все то же самое в ночном варианте. А еще — принципы организации засад на различной местности и, соответственно, признаки по которым можно обнаружить вражескую засаду. Установка минно-взрывных заграждений. Кроме того, в специально освобожденных старых домиках, в том числе одном европейского типа, отрабатывались передвижения в здании при его зачистке, прохождение и досмотр комнат и углов. И так каждый день, без выходных, по двенадцать часов в сутки минимально. Гоняли их так, словно завтра их бригаде предстояло в одиночку противостоять всем армиям НАТО.

Зато кормили бойцов разнообразно и до отвала, по специально разработанным высококалорийным рационам, всякие фрукты грудами лежали на подносах в столовой. А в магазинчике военторга при части свободно и недорого продавались дефицитные магнитофоны, приемники и даже водка. Впрочем, пить особо никто и не пил — не до того…»

Оторваться от воспоминаний, помогающих перенести нагрузки во время бега к посадочной площадке, помог рев вертолетных двигателей.

Несколько Ми-8 стояли наготове, запустив моторы и раскручивая винты.

— На посадку! Быстро, быстро, развиздяи! — стараясь перекричать рев турбин, командовал Мальцев.

Загрузились даже быстрее норматива, на взгляд Антона. Рев турбин в салоне был почти не слышен, но что его усиление можно было различить даже здесь. Вертолеты словно прыгнули в синее небо и растворились в нем.

Обогнув несколько гор, вертолеты появились над каким-то склоном, поднимая снежную пыль. В десантных отсеках замигали красные лампочки, подавая сигнал на высадку. Вертолеты не стали даже зависать. Они просто снизились до предельно малой высоты и уменьшили скорость. Сдвинулись боковые двери и спецназовцы один за другим стали выпрыгивать на каменистый заснеженный склон. Земля тяжело ударила по подошвам ботинок, но Рыбаков устоял на ногах. Рядом с ним приземлялись остальные «пассажиры» его вертолета. Кто-то не удержался на ногах и несколько раз кувыркнулся в снегу, поднимая вверх снего-пылевую завесу. Впрочем, он тут же вскочил и, слегка прихрамывая, помчался вперед, догонять уже свернувшихся вколонну по одному сослуживцев.

Первым шел Семен, по кличке Тула, сапер. Он шагал осторожно, внимательно рассматривая перед собой слегка заснеженную поверхность. Конечно, на такой устроить минно-взрывное трудновато, но… чем черт не шутит… За ним, отстав на пару шагов, шел пулеметчик Степан, по кличке Жабо. Кличка эта пошла не от того зеленого и прыгучего животного, и уж тем более не от названия фигурного средневекового воротника, а от сокращенной фамилии знаменитого в свое время силача, двукратного Олимпийского чемпиона, штангиста Жаботинского. Степан по фигуре знаменитому спортсмену уступал, а вот насчет силы Антон спорить с кем-нибудь бы зарекся. Ибо пулемет ПКМ и несколько лент к нему Степа нес легко, словно играючи. За пулеметчиком шел сам Антон, а за ним, ощетинившись во все стороны стволами автоматов — остальные.

Внезапно Тула поднял руку, падая, и все, включая Рыбакова, без слов бросились на землю. Все немедленно открыли огонь, обстреливая валуны одиночным, но скорым огнем. Никто не дожидался, пока начнут рваться взрывпакеты, пока в них выстрелят. Все знают, где может скрываться засада и готовы поразить его первым. Пулеметчик добавляет в общую мелодию свою ноту, выпалив длинную и несколько коротких очередей. «Засада», едва успев открыть «огонь», уничтожена.

— Прекратить огонь! Оружие на предохранитель!

«Все. Учебный бой закончен и теперь их ждет разбор на месте, дорога домой и окончательное подведение итогов после позднего обеда, ну или раннего ужина. А там чистка оружия, личное время и подготовка к завтрашнему учебному дню».

— Старших лейтенантов Рыбакова и …, капитанов…, к майору Бергу! — донеслась до него команда.

«Что-то новенькое. Неужели… боевые? — промелькнула мысль. Антон забросил автомат за спину и бегом поспешил к стоящей неподалеку группе офицеров полевой афганской форме, впереди которой стоял майор в советском камуфляже «Березка», несколько неуместном среди заснеженных скал.

— Товарищ майор, старший лейтенант Рыбаков по вашему приказанию прибыл! — доложил Антон.

— Вольно, товарищ старший лейтенант. Познакомьтесь, — майор показал на стоящего рядом офицера в афганской форме, белокурого, с правильными европейскими чертами лица, почему ассоциировавшимися с кинофильмами о войне.

— Старший лейтенант Рыбаков, — представился Антон, протягивая руку.

— Рад познакомиться. Оберлейтенант Хубе, — крепко пожимая руку, ответил незнакомец по-русски с небольшим, едва заметным акцентом.

— Ваш отряд будет действовать в одном районе с отрядом товарища Хубе. Поэтому начиная с завтрашнего дня отрабатываете взаимодействие в течение трех суток и приступаете к выполнению боевых задач, — уточнил майор.

А потом началась боевая работа.

Бригада спецназа, в которой теперь служил Рыбаков, должна была пересечь движение нелегальных караванов в районе пустыни Регистан и немного севернее ее. С северной частью зоны ответственности вопрос решался довольно просто — это была обжитая местность, в которой проходили основные караванные пути. Поэтому «духи» обычно, без всяких изысков, перевозили оружие и боеприпасы на автомобилях «Симург» по проселочным дорогам. Такие машины везли по дорогам до двух тонн груза и всего лишь несколько грузовичков могли удовлетворить потребности целой банды на месяц, а то и более.

Однако это позволяло довольно легко обнаружить караван с вертолетов и уничтожить его ударом с воздуха, или высаженной на его пути засадой. Тем более, что теперь для легальных караванов организовывалась охрана мотострелками «на броне», при необходимости — даже с контролем пути вертолетами.

Однако оружие по-прежнему поступало к разрозненным, но еще боеспособным бандам душманов. И наркотики все также уходили в Пакистан, где превращались в валюту, необходимую для закупки новых партий оружия и боеприпасов. И неизвестно, как бы повернулось дело, если бы в один прекрасный день комбат Мальцев не привез в отряд некую бородатую личность. С закатанными рукавами рубашки и буйной растительностью на лице, гость производил сильное впечатление. Перевязанный красным платком, как пират, он и походил на одного из грабителей морей.

— Знакомься. Это Маланг, — Мальцев представил Рыбакову бородача. — Прекрасно знает пустыню.

Имя афганца несколько напрягло Антона, поскольку лидером ИПА в провинции был мулла Маланг. Но, как выяснилось при знакомстве, это был заместитель вождя одного из племен белуджей и к своему печально известному тезке отношения не имел. Поздоровались, причем приезжий не только пожал руку по-русски, но и сказал: «Здравствуйте» почти без акцента. Правда, почти сразу выяснилось, что это практически весь его русскоязычный словарь, если не считать четырех слов относящихся к купле-продаже, поэтому Рыбаков вызвал Тулу, который кроме саперного дела, как оказалось, отлично знал фарси. А Маланг на фарси говорил, и неплохо. Антон же фарси не знал, а его пуштунский словарь был богаче, чем у афганца русский, лишь на несколько прикладных военных терминов.

— А причем здесь пустыня? — поинтересовался Рыбаков у Мальцева, но ответил Маланг, прослышавший перевод Тулы.

— Теперь «духи» боятся возить оружие по привычным маршрутам. Поскольку «шурави» в пустыне почти не работают, а если и работают, то днем и с вертолетов, «духи» решили по ночам перебрасывать оружие и боеприпасы, которые доставляли в какой-либо приграничный афганский кишлак на машинах из Пакистана. В кишлаке караван перегружали на верблюдов, и ночами переправляли через пустыню, выходя в районе кишлаков в нескольких десятках километрах от южных окраин Кандагара и его зеленки, — перевел его слова сапер.

— Понятно, спасибо.

— Маланг готов указать ключевые точки, где можно перехватить караван, — продолжил переводить Семен.

— Это очень хорошо. Проводите товарища Маланга в столовую, угостите с дороги, а мы пока поговорим, — резюмировал Мальцев. Импровизированное совещание закончилось быстро. Сошлись на том, что, как только у Маланга появляется интересная информация о движении каравана с оружием и боеприпасами, он приходит к Мальцеву. А затем они вместе приезжают в отряд, где Маланг остается и готовится с группой спецназа на выход в качестве проводника. Но для начала решили отработать без проводника, просто для проверки достоверности данных. Мальцев попросил Маланга дать в ближайшее время наводку на караван, а Антон организует выход группы.

На этом и разошлись.

Первые данные поступили через два дня. Поскольку все было согласовано заранее, на подготовку к выходу ушло меньше двух часов. На боевые уходила вся группа — шестнадцать человек. Боевиков ожидалось в три, а то и в четыре раза больше, но никого не смущало. Уже был опыт, спецназ порой воевал и при раскладе «один против десятерых». Первую подгруппу вел сам Рыбаков, вторую — прапорщик Игорь Шимский, его заместитель. С собой взяли сухпай на сутки — весьма скромно, даже рискованно, учитывая, что сидеть в засаде надо было до появления каравана, а сколько его придется ждать, никто сказать не мог. Но предпочли взять больше патронов, руководствуясь вбитым при обучении правилом: «Патронов бывает смертельно мало, очень мало и мало — но больше просто не унесешь». Учитывая, что высадка с вертолетов планировалась в километрах двадцати от места засады, рюкзаки набили до последней возможности. Хотя пару дней можно и вообще поголодать, в пустыне большей проблемой была не еда, а вода. Поэтому воды с собой взяли на все время выхода, используя все фляги и несколько трофейных бурдюков.

На посадочной площадке их уже поджидали два вертолета, транспортно-боевые Ми-8, получившие в бригаде прозвище «верная восьмерка» из-за номера модели истандартной нагрузки в 8 человек, которую вертолетчики ограничивали из-за гористой местности. Взлетели немедленно, на полпути к ним присоединились два увешанных оружием «по самые брови» «крокодила», они же, по слухам — «адская колесница», Ми-24. Боевые вертолеты шли впереди и чуть выше, готовые в любой момент обрушить лавину огня на землю. Но в этом полете пострелять им не пришлось — пустыня была как и положено пустыне — пустынна, хотя Антона не оставляло чувство, что за ними внимательно наблюдают откуда-то снизу.

Высадились в намеченном районе так же без происшествий. И пошли, стремясь к вечеру достичь указанной агентом точки. Ходьба по пустыне, несмотря на все тренировки и подготовку, оказалось отнюдь не легкой. Надо признаться, что несколько раз Рыбакова посещали нехорошие мысли, что они никогда не дойдут до цели. А если и дойдут — ничего не смогут сделать из-за опустошающей усталости. Но дошли и даже сумели замаскироваться, укрывшись под заранее приготовленными накидками. Лежать под ними на раскаленной за день земле, обливаясь потом, было не менее мучительно, чем идти. И долго, как честно признавался себе Антон, они бы не выдержали, особенно с учетом того, что ночью здесь резко холодало. Но особо ждать не пришлось, примерно через полчаса после того, как они залегли на выбранном участке едва заметной, но несомненно набитой караванами тропы, на горизонте что-то двинулось. Через некоторое время стало ясно, что это не галлюцинации. Действительно, к месту засады приближался караван…

«Духи» шли, совершенно не опасаясь засады и даже вертолетов, которые редко появлялись в этом районе. Неторопливо двигались верблюды, столь же неторопливо шагали рядом вооруженные «калашами» и «бурами» погонщики и охранники. Но головной дозор все-таки имелся. Пятеро пеших душманов, все вооруженные автоматами, шли метрах в пятидесяти впереди основного каравана, держа оружие наперевес. Но и дозорные чувствовали себя в безопасности и не осматривались по сторонам. Просто шли, картинно изображая готовность к бою, видимо для начальства.

Как и было оговорено, Антон выстрелил первым. Выстрелил, когда дозор оказался как раз напротив замыкающей засаду пары из Жабо и Тулы. Цепочка огоньков, заметных в подступающей темноте, расцвела на земле прямо напротив каравана. Каждый из спецназовцев сделал по два, а некоторые и по три точных прицельных выстрела, прежде чем душманы опомнились и попытались залечь за тушами убитых верблюдов, открыв ответный огонь.

Первым же выстрелом Рыбаков снял самого важного из «духов», шедшего в центре колонны. Затем еще одного, который пытался командовать, что-то крича растерянно мечущимся под огнем афганцам. Затем он дернул переводчик вниз и дал заранее оговоренный сигнал, выпустив одной длинной очередью десятка два патронов. И на этом бой фактически закончился — Жабо открыл огонь из ПК, короткими очередями подавляя любые попытки открыть ответный огонь. Недостреленных пулеметным огнем духов добили остальные спецы, даже не меняя огневых. Прошло несколько минут, и над пустыней воцарилась тишина, прерываемая только стонами недобитых душманов и криком одного из верблюдов, которого заставил замолчать еще одной очередью Жаботинский. Контроль проводили в уже наступившей темноте, с помощью трех ПНВ, имевшихся в группе. Потом развели несколько костров, обозначив площадку, и стали ждать прилета вертолетов…

Отработали неплохо, захватили почти полсотни китайских и «египетских» автоматов, шесть пулеметов и даже одну китайскую копию семидесятипятимиллиметрового безоткатного орудия. Ну и боеприпасы, конечно. Последние, за исключением снарядов к безоткатке, взорвали на месте, использовав опыт Тулы и привезенную вертолетчиками взрывчатку. Получившийся фейерверк наблюдали, уже улетая с места, в иллюминаторы «восьмерок».

Этот выход оказался самым успешным из всех. Еще один успешный выход провела группа немецких товарищей. В указанном месте группа высадилась с вертолетов и успешно отработала, «забив» на месте небольшой караван.

Но, наследив однажды, спецназ волей-неволей повысил бдительность «духов» в пустыне. Теперь высадка группы с вертолета фиксировалась наблюдателями. Это только непосвященному кажется, что пустыня пустынна и безжизненна. На самом деле она полна живет своей насыщенной жизнью, причем не только насекомых и пресмыкающихся. В пустыне у душманов тоже были свои глаза и уши. Поэтому еще несколько выходов прошли впустую. И пришлось срочно придумывать, как выйти из создавшегося положения. А подсказал решение опять Маланг, вновь приехавший в отряд вместе с Мальцевым…

[1] Вроде бы парафраз или аллюзия. А может фанфик? Короче — что получилось…