Мой тантум. Книга аквамариновая

Глава 11 Лара. Когда многое становится понятным

— Красный или очень красный? — задала мне вопрос Ирина, разглядывая палитру лаков для ногтей.

Мы сидели в салоне «Сью» и занимались приятными женскими вещами. Стрижка, укладка, маски, маникюр и педикюр. Строганова позвонила мне утром, была суббота, и я с удовольствием согласилась провести половину дня с ней. Ира была интересна мне. После того, как наши разногласия разрешились, мы стали приятельствовать. Не без обоюдной пользы. Она на многое открыла мне глаза, особенно на ту часть отношений между людьми, когда в них присутствует корысть, алчность, предательство. Я хорошо понимала, что слишком доверчива и наивна. Невинна, в конце концов. И многого не замечала в людях, полагая, что все вокруг чудесные. Ира же, в свою очередь, поддаваясь моему, как она говорила «вселюбию», перестала быть очевидной занозой, стала более женственной. Отчего ее красота увеличилась стократно и тем самым ее женская гордость была совершенно удовлетворена. Она стала более улыбчивой, но не потеряла своего мрачного обаяния.

— Красный! — уверенно кивнула я, выбирая цвет для себя.

Тут я задумалась. Ина бесил розовый. Я часто терроризировала и бесила его своей пресловутой ручкой, он стойко терпел, но при любом удобном случае, напоминал мне, что ручка моя- чума. Вот, парась! С этой ручкой я прошла еще четыре теста! Физику, химию, биологию и обществознание. Мы с Марком каждую неделю «рубили» тесты, освобождая драгоценное время для бесовских тренировок, его и моих личных занятий. Мы стали легендой семестра! И я была очень благодарна моему соседу по парте.

Соседу ли?

Мы много общались последнее время. Болтали, спорили, смеялись. Даже готовились к тестам вместе, заседая в школьной библиотеке. Все чаще я стала замечать его непонятные взгляды, которые волновали меня бесконечно! Глаза его, темные и горячие, снились мне по ночам, тревожа и вызывая трепет. Он нравился мне, что уж скрывать-то? Ин умен, силен, красив. Добрая половина всех девочек Дискерэ смотрела на него призывным взглядом, и всячески старалась привлечь внимание. Мне доставались гневные, ненавидящие взоры. Мы слонялись по школе вместе, рука об руку, ясное дело, слухи ползли.

Будь я обычной девочкой, я бы попыталась привлечь его внимание, если бы до конца избавилась от страха перед ним. Суперарэ — это не шутки! Но я не могла… Я ненормальна! Мои страхи перед мужчинами делали меня неудачницей со всеми вытекающими. Стыдно признаться, но я так боялась, что снова лопухнусь с парнем и мне будет больно, что душила в зародыше все свои эмоции. Однако, все эмоции я придушить была не в силах! Мне очень мешало неприятное чувство, которое появлялось всякий раз, когда его поклонницы строили ему глазки и пытались привлечь его внимание. Я что, ревную?????!!! Я идиотка, каких поискать. А если учесть репутацию Марка относительно женского пола (о которой мне еще раньше поведала Натали), то мне вовсе не хотелось пополнить ряды его временных подружек. Да что там ряды, легионы! В общем, картина маслом, как любит говорить мой черноглазый сосед по парте. Закрути я с Марком роман, я бы точно лопухнулась. Такую неопытную девушку как я, он бы бросил через неделю. Не хочу, чтобы снова было больно! А если эту боль причинит мне Ин, то меня это просто убьет. Не хочу его терять!

.

Я отложила розовую палитру, и выбрала классический френч. Не заметив, что Ирина пристально меня изучает, я уныло пялилась в окно на стаи туч и снеговых облаков. Ноябрь. В этом месяце, в конце, родилась я. Скоро мой день рождения…я стану совершеннолетней! 19! Ура! В клуб хочу! Я пыталась развеселить себя такими вот фактами и тут Ирка залепила.

— Марку не нравится розовый? — в ее глазах я прочла интерес.

— Э…не думаю, что ему до этого есть дело, — сказала я аккуратно, подбирая слова.

— Ты смотрела на розовый. Почему взяла френч? Ему не нравится розовый. Он и над ручкой твоей невозможной потешается постоянно, — моя красивая подружка хмыкнула.

— Взяла френч, потому, что ко всему подходит. При чем тут Ин? — я попыталась улыбнуться, не говорить же, что я и правда думала о Марке, выбирая лак.

— Лара, золотая, даже если ты вся будешь в розовом пуху, он будет обожать тебя до скончания веков! — она подмигнула мне, а я зависла, не зная как реагировать на ее слова.

— Ирэн, ты чего? — я захихикала, — Он меня прикопает, если я вздумаю бесить его розовым цветом. Уже порывался!

— Боже мой, святая наивность! — она закатила свои великолепные черные глаза, — Неужели не видишь, что Бес влюблен в тебя по самые уши?

Я впала в самый глубокий в своей жизни ступор. Смех подруги вывел меня из неоднозначного забытья.

— Сюрприз! — пропела она, склонившись к моему уху.

— Ты ошибаешься, — промямлила я, еще отходя от полученной информации.

— Неужели? Он смотрит на тебя так, будто сожрать готов. И его эти идиотские влюбленные взоры в твою сторону. Я знаю его тысячу лет и никогда не видела, чтобы он так пускал на кого-то свои сексапильные слюни.

— Он ничего такого мне не говорил, — пролепетала я.

— Ну, Бес никогда не был дураком. Он дождется нужного момента и… «жили они долго и счастливо»! Ты же вся такая невинная, воздушная. Он это прекрасно понимает, потому и не прёт напролом, как танк. История со Стрельцом еще не отпустила тебя? — спросила она, проявляя необычайную осведомленность о моей личной жизни.

— Я бы не хотела это обсуждать сейчас, — твердо проговорила я.

— Значит, не отпустила. Если я это поняла, то Бес и подавно. Вот ведь, умный чёрт, — резюмировала моя неподражаемая одноклассница.

— Что ты имеешь в виду? — не удержалась я от вопроса.

— То самое. Он делает все возможное, чтобы стать для тебя лучшим, единственным. Потому и не форсирует события. Это любовь, детка, — Ирка мечтательно так повела бровями.

В этот момент мой телефон ожил, оповещая, что пришло сообщение. Я достала его растопыренной рукой (маникюр, же) и прочла инфо от Ина- «Где моя монография???!!!!! Если не будет готова на следующей неделе — прикопаю!!!!».

Это любовь такая что- ли???? Ирка несет околесицу! Все девочки видят любовь там, где ее нет. Это романтическая составляющая каждого женского мозга!

Меня даже отпустило от напряжения. Ин, в меня? Влюблен? Да никогда! Я счастливо (или не очень?) вздохнула.

— Ир, пойдем обедать с «Солано»? Я угощаю, — я успокоилась совершенно и проголодалась, сидя в кресле мастера.

Ирка посмотрела на меня так, как смотрят на горячо любимого, но больного ребенка.

— Халява? Прекрасно. Идем в «Солано»!

По дороге мы встретили Натали. Уже втроем пробежались по магазинам, и, выбирая платья, решили на мой день рождения отправиться в «Ксавье» (модный клуб), напиться там по причине моего совершеннолетия, и проверить на парнях свое, как выразилась, Натали очарование.

Ирэн выбрала броское черное платье с открытой спинкой от Баррачо, Натали остановилась на голубом, с очешуительным декольте от Ману, а я залипла на золотистом от Мелины Пон. Маленькое, изящное платье, короткое, расшитое стеклярусом, так впечатлило меня, что я примерила. И обалдела. Обалдели и девчонки, когда увидели меня в нем. Так я стала женщиной, по уверению Ирэн.

Оно облегало мою совсем не невинную фигуру как вторая кожа. Грудь казалась больше. Ноги длиннее. Талия тонкая, тонкая. Бедра выгодно обрисовались. Рыжые локоны, которые я оставила распущенными после салона, достигали талии и дополняли образ стопроцентной гетеры.

— Лар, я не пойду с тобой. Тебя изнасилуют сразу, на входе! — выдала прямолинейная Натали.

И, в подтверждении ее слов, мы услышали заливистый свист и улюлюкание двух парней, которые глазели на меня через стекло огромной витрины.

— Вот так все и будет! — Натали закивала очень яростно.

— Брось, мон шер, — пропела Ирэн, — «Ксавье» это тебе не торговый центр. Там охрана. Нет дворовой толпы. Приличные люди. Хотя, не стоит выпускать из поля зрения нашу тиби. Соглашусь, вид у нее слишком аппетитный.

Нам упаковали все наши покупки в красивые пакеты и мы, подражая взрослым светским львицам, смеясь сами над собой за дурачество, прекрасно пообедали и разошлись довольные друг другом.

А вечером случился ураган…

Ноябрь и декабрь — сезон конференций и съездов научного мира. Деда в это время часто не было дома. Он колесил по миру, читал лекции, присутствовал на симпозиумах и вообще, всячески содействовал мировой науке. Вот и сейчас, дед уехал на очередное собрание научных верхов в Догэм. Он обещал вернуться к моему дню рождения и я с чистой совестью отпустила его. Правда, выслушала очередную лекцию о вреде парней в моей постели.

— Внучь, прошу, не более десяти ребят за неделю! — таков уж был мой дедуля.

— Деда! Ну, сколько можно тебе повторять, я ни с кем не встречаюсь!

— Минутку! А как же твой обожаемый Бес? Ваша горячая вражда еще не вступила в фазу горячей влюбленности? — нет, и он туда же!

— Деда!!! Бес- приятель!

— Фу, как скучно, — дедуля проницательным взглядом буравил меня с минуту, — Хорошо, что тот блондинистый слился.

Шарман, как говорит Ин. Все про меня все знают!

— Ты опоздаешь на самолет! — я наступала на деда, тесня его к двери, — Езжай, а то выгоню тетю Аню и буду тут тусить одна, с пятнадцатью парнями!

— О, забыл сказать. Выгонять не придется. Анюля уехала к дочери на неделю. Внук, понимаешь, родился. Будут приходить горничные для уборки. С готовкой — сама. Либо по ресторанам, — дед подобрал дорожный саквояж, поцеловал меня и обнял, передавая мне свое дедовское обожание.

Потом он ушел. Я, стоя у большого панорамного окна, наблюдала как бодро (слава Богу) он шагает по саду к воротам. Дед, почувствовав мой взгляд, обернулся и отсалютовал мне шутейно. Как же я его люблю!

Я занялась подготовкой к универу. Нужно было написать несколько эссе. Этого было достаточно для моего поступления в Скрибо. Я уже получила приглашение от ректората университета для интервью следующей весной. Во мне была заинтересована магистратура заведения.

Работа не шла. Ступор. Такое иногда бывает со мной. Особенно, когда в голову лезут посторонние мысли. А мыслей было много. О ком? Да все о нем же. О Марке! Слова Ирины, как бы я не отбрыкивалась от них, меня взволновали. Я не могла не понимать, что Ирина знает Беса давно и гораздо лучше меня, посему я не могла забить на ее мнение.

Я послонялась по своему уютному и любимому «блоку». Обрадовалась, когда позвонил деда и сообщил, что успешно долетел и устроился.

А потом началось… Сначала ветер был обычным, ноябрьским. Потом усилился и я запаниковала. Когда в большие панорамные окна моего уютного дома начали стучать ветки деревьев и прилетать части каких-то коробок и конструкций, я провалилась в ужас. Забилась в угол между кроватью и шкафом, зажали уши ладонями и крепко зажмурилась. В голове моей метались воспоминания о маме. Я видела снова и снова, как она улетает от меня. Я бы очень хотела заплакать сейчас! Но не могла….

Когда же на пороге моей прихожей появился взъерошенный Ин, я не удивилась, не испугалась, а бросилась к нему и если бы он не был таким крепким парнем, просто снесла бы, честное слово! Зарылась к нему в подмышку. Вцепилась в его куртку. И замерла. Как же я его ждала! ЖДАЛА! ЕГО!

Он моментально обхватил меня своими ручищами. Прижал покрепче, озираясь в поисках опасности. Понял, что в доме, кроме меня никого нет, и только после этого заговорил.

— Рыжая, я конечно не против такого горячего приема, но надо и меру знать! Дай хоть ботинки сниму, — он болтал, чтобы успокоить меня, я поняла это сразу, потому что крепкого объятия он не ослабил и даже гладил меня по волосам, утешая.

— Инь, — только и смогла пролепетать я из под его свитера.

— Ого! Инь? С чего бы? Слушай, Лакри, влюбилась, так и скажи я может и подумаю, — сказал он, не отпуская меня и стаскивая с себя ботинки нога об ногу.

— Инь, как хорошо, что ты пришел! Я так ждала тебя! — я не совсем контролировала свои слова, но ничего не могла поделать, даже зная, что он позже припомнит мне все сказанное и непременно поиздевается.

— Пугаешь, Динь. Реально! — он отцепил мои скрюченные пальцы от своей куртки, скинул ее прямо на пол и обнял мое лицо своими горячими ладонями, заставляя посмотреть ему прямо в глаза, — Лар, что с тобой, детка?

Вот такого его голоса я вынести не смогла. Я кинулась ему на шею и заскулила, жалобно, без слез. Он окаменел на мгновение, потом вскинул меня на руки и понес к дивану. Там он усадил меня к себе на колени, и, прижимая к груди, начал гладить меня по волосам, по лицу.

В комнате было сумрачно, горела только одна лампа, позади нас. И в этом полумраке его глаза горели пламенем. Суперарэ всегда огонь.

— Динь, кто тебя обидел? — он был в ярости.

— Никто, — проскулила я, норовя зарыться поглубже под ворот его свитера, тычась носом бессмысленно и слепо в его теплую шею как щенок.

Он прижал меня еще крепче. Ребра не треснули и аминь! Потом перехватил меня за талию и посадил поудобнее. Сам откинулся на спинку дивана, увлекая меня за собой. Так мы и сидели. Я, распластавшись по его широкой груди, уткнувшись носом в его шею и он, не разжимая рук на моей спине и талии.

Он заговорил первым, спустя какое-то время.

— Я тебя прикопаю, козявка. Вот честно. Если сам не подохну от твоих вот таких дивертисментов, — а голос такой проникновенный, обеспокоенный и совсем не злой.

— Инь, не надо, — я погладила его щеку ладошкой, скорее из желания успокоить его, нежели от каких-то там чувств (так ли это?).

В этот момент вой ветра стал оглушительным, и в окно грохнуло деревом.

— Ой, мамочки! — пискнула я.

— Ты ветра боишься? — он был удивлен нереально.

— Да…

Ин помолчал немножко, потом тихо спросил.

— Расскажешь? — в голосе беспокойство и нежность и еще что-то такое, что мне было непонятным, — Динь, что-то случилось? Почему именно ветра боишься?

И я прямо в этот момент, поняла, что не могу больше держать свою боль в себе. И если и поведать свою печальную историю, то только ему. Ин поймет. Он всегда меня понимал. Я никогда не говорила ни с кем о том, как погибла мама. Даже с дедой. Особенно с дедой. Не могла я взвалить на него еще и эту беду. Он потерял сына, потом мою маму. Так зачем огорчать его еще сильнее?

Обняв Марка за шею, прижалась к нему и начала свою историю, так долго скрываемую мной ото всех и навсегда оставшуюся в памяти. Я рассказала ему все, все. И про маму, и про пауков, и про свое пятилетнее молчание, про то, что я никогда не плачу. Когда же рассказывать уже было нечего, я просто устало выдохнула ему в шею и затихла.

Ветер гудел, ветки деревьев громко бились о стекла.

Мы еще очень долго сидели в полумраке. Я постепенно отошла от срыва и мозг мой пытался заработать, но у него выходило плохо.

Марк, все еще обнимая меня, шевельнулся, просунул руку под копну моих волос, заставил посмотреть на него.

— Мы переживем это, Динь. Не сомневайся, — вот и все.

Я даже сморгнула, очнувшись от своего забыться. И, правда, чего это я? Марк же рядом. С ним можно все пережить! И Фрола и математику и торнадо, захоти он пронестись по столице.

Потом Ин снова заговорил.

— Знаешь, я всегда думал, что мое детство далеко от идеала, но у тебя все гораздо сложнее. Я понятия не имею, где ты берешь силы радоваться жизни и дарить эту радость другим, но я искренне горжусь тобой, маленькая козявка. Ты у меня очень сильная девочка. И еще помни о том, что есть я. Я никогда и никуда не улечу. Хрена лысого, кто меня сдвинет, пока я сам того не пожелаю. Ясно?

Я замерла в немом восхищении. Поверила. Снова ткнулась в его шею и благодарно заулыбалась. Должно быть, Ину было щекотно, но он стойко это перенес.

— Инь, ты самый лучший, — пошептала я, проваливаясь в сон.

Перед тем, как окончательно заснуть, я почувствовала, что он тихонько поцеловал меня в макушку. Очень хотела сказать ему что-то приятное, но сон утащил меня.

Пробуждение было пикантным, иначе и не скажешь.

Открыв глаза, увидела за окном сумрачную хмарь ноябрьского утра. В комнате моей было все так же темно, как и вечером. И все так же горела лампа. Лежать было удобно и тепло. Я даже улыбнулась на радостях. Потом полусон окончательно слетел с меня и я поняла, как и на ком я лежу!!!!!

Боже!!!!

Думаю, что ночью, когда я уснула, Марк уложил меня на диван и улегся рядом. Моя голова лежала на его груди, нога на его ногах, рука на его животе. Прямо картинка из кино о любовниках!!!! Караул!!!

Сам Бес дрых богатырским сном, раскинувшись во всю длину нашего с ним лежбища. При этом его рука преспокойно лежала на моей попе!!!!

С трудом сдержалась, чтобы не взвизгнуть! Если он сейчас проснется и увидит все мои руки и ноги, лежащие на нем, его подколы сведут меня в могилу! Я осторожно подняла голову и посмотрела на него. Нет бы слезть аккуратно! А я взяла да и залипла… Лицо его было таким спокойным, таким счастливым во сне, что меня потянуло улыбнуться. Боже, и это в такой ситуации! Я продолжала рассматривать Ина, и в какой-то момент мне очень захотелось его поцеловать.

Нет! Лакри, нет! Бес-бабник! Не смей!

Меня спас деликатный стук в дверь.

— Данни, — голос Марты, приходящей горничной звучал тихо и деловито, — Я могу войти?

Меня как ветром снесло с марковой туши! Если она сейчас увидит эту картину, я потом стыда не оберусь перед дедулей!!! Марта приятельствовала с тетей Аней, тетя Аня приятельствовала с дедой. Вывод простой-все будет доложено!

— Марк! — я начала трясти его, — Проснись! Быстрее!!!

Тот открыл глаза и уставился на меня, улыбаясь.

— Ты чего тут разлегся?? И лыбишься еще! Вставай и сваливай быстрее, пока нас не застукали!! — я трясла его все сильнее.

— Динь, ты чего шипишь-то? — он начал просыпаться, хвала Небесам, что говорил тихо!

Стук в дверь повторился.

— Марта, минутку! — крикнула я.

Марк оценил ситуацию и подскочил с дивана. Я, толкая его к прихожей, приговаривала.

— Быстрее давай, чёрт неповоротливый!!!

— Рыжая, ты опять за старое??? Вчера был «Инь» и «самый лучший»! Вот и делай после этого добро людям, — он окончательно проснулся и принялся за свои гадские подколы, при этом активно надевая ботинки.

Я, цапнув его куртку, нетерпеливо подскакивала возле него. Наконец он справился с обувью. Я пихнула куртку ему в руки и вытолкала за дверь, прямо в ноябрьскую холодрыгу.

— Динь, ты хоть код скажи от входных ворот! Я вчера, пока через забор лез, упыхался! — он, взъерошенный, топтался на моем крылечке.

Я протрещала ему код и захлопнула дверь.

Потом я впустила Марту. Та оглядела комнату внимательно. Ничего подозрительного не увидела, и я выдохнула облегченно. Пока она делала уборку, я закрылась в своей любимой ванной и уставилась на себя в зеркало.

— Дура, какая же ты дура! Мало ли что говорит Ирэн? Марк- бабник. Не смей! Даже думать о нем не думай. Он просто сосед по парте. Просто сосед! — так я увещевала себя, уже понимая, что мне будет сложно игнорировать этого изумительного фюрера.

Что он там говорил про забор? Лез через забор???? Ненормальный!

Целый день я провела в хозяйственных заботах. Пришлось вызвать бригаду уборщиков, чтобы прибраться в саду. Ураган был нешуточный для столицы. Они выносили мусор и подпиливали отломившиеся ветки деревьев. Поскольку тети Ани не было, а прислуга уже ушла, мне пришлось руководить всем этим, и я озябла, находясь долго в саду на ноябрьской стуже.

Потом я успокаивала дедулю, который узнав об урагане (он хорошо понимал, что я чувствую, когда на улице сильный ветер), позвонил и закидал меня вопросами. Пришлось солгать, что я благополучно все проспала. Тем он и утешился, сказав, что очень любит меня.

Я подустала за день и завалилась в горячую ванну на два часа. Кайф! И пока откисала в ароматной воде, думала о Бесе. Он просто не вылезал из моих мыслей, паразит сексапильный! Ну что мне с ним делать?

Вылезала с трудом, но уже совсем отдохнувшая. Надела любимый легкий белый сарафан с оборками и уселась за стол, работать над своей книгой. Хорошо, что появилось время после сдачи тестов! Я не торопилась, тщательно прописывая диалоги, вставляя в них перлы Марка. Хмыкнула. Я взяла образ Ина для того, чтобы создать главного героя и не ошиблась! Мне интересно было работать! Но присутствовала и заковыка.

Проблема была в том, что выставив его ГГ, не смогла определить образ любимой девушки, который прямо таки просился в книгу. Я глянула на «доску почета». Илья Ильич-король, так и был в моей истории. В центре протрет Марка, который я написала еще в сентябре. Митю(обиженный вздох) удалила из истории, стирая неприятные воспоминания. Появился Ворона в образе громилы с тяжелым двуручным мечем. Федул и Гоша Шуйские — парочка лучников. Натали- мастер кинжалов. Ирэн — некромантка и Сережка Карамышев- хранитель знаний. Дальше висели рисунки с Лизы Юсуповой, Лены Трубецкой, Ханы дир Вайнинг (самая красивая девушка с другой параллели, блондинка типа «викинг»), все в красивых позах. Прихотливо изогнутые фигурки. Красивые прически. Все эти картинки я по очереди пыталась приставить к портрету Марка. И ни один не «лег» в историю! Ни в одной из них я не нашла того, чего искала для него.

Я пригорюнилась. Затосковала, опустив голову на скрещенные руки, из- за завесы своих кудрей глядя на изображение Марка на стенде.

В этот самый момент стукнула входная дверь, и снова на моем пороге появился фюрер. Правда, уже не взъерошенный. Теперь-то небось не упыхался через забор лезть. Код я ему, дуреха, сама надиктовала!

Он остановился и уперся своим чернючим взглядом в меня. Глазел как баран на новые ворота! Вот честно! Потом кивнул так нагленько, типа, Лакри выглядишь потрясно. Вот умеет же он все показать лицом без всяких слов!

Мне стало приятно, и я снова запела про себя свою мантру — «Бес-бабник! Бес-бабник!», чтобы очухаться.

Между тем, он стянул ботинки, скинул куртку, оставшись в рубашке и джинсах, идеально облегающих его спортивное тело. И по глаза его стало видно, что сейчас начнутся подколы и прочие издевательства надо мной, бедняжкой.

— Сегодня будет дивертисмент? — вот и она, расплата.

— Инь, привет, — я попыталась улыбнуться, получилось, как ни странно.

— Виделись уже, — снова этот яд в его словах!

— Ты чего пришел-то? — я поднялась ему навстречу.

— Тебе правдивую версию? Или удобную?

— Обе давай, — хихикнула я.

— Где моя монография???!!!!! — он, выпучив глаза, изобразил гнев.

— Это правдивая или удобная? — я с любопытством ждала ответа.

— Это удобная, — он ответил честно.

— А правдивая будет? — я очень ждала ответа, прямо плавилась от любопытства.

Он, подойдя ко мне, дернул меня за локон. Потом еще раз.

— Смешно они подскакивают, — удивительный парень, все таки, подумала я, стараясь не обращать внимания, что по мне снова мурашки побежали от его прикосновений.

— Ты мне зубы не заговаривай! Правдивая версия где??? — я топала ногой.

— Я могу и готов рассказать тебе о твоем даре, — я чуть не упала.

— Та чего же ты молчишь? Говори быстрее!

— Ты даешь людям то, что они хотят получить, о чем мечтают. Не всем, избранным. Тем, кто увидел твое свечение первого сентября. Не знаю, будут ли еще избранные, но те, что есть у тебя под носом.

Я опешила, молчала, хлопала ресницами. А что еще ожидать от курицы?

— Кто?

— Подумай, Динь. Ты справишься, уверен.

И тут пришло откровение. Боже, как же я раньше не видела????

— Натали, Шуйские, Ворона, Митя, Сережа, Ирэн и ты.

— В точку! Я знаю о твоем даре. Но, не могу сказать, знают ли другие. И я бы на твоем месте не болтал. Это попросту опасно. Тебя могут использовать. Я, конечно, рядом, но вдруг есть еще избранные, о которых я не знаю.

Толчея вопросов в моей голове! Мозг заработал усиленно. Шестеренки крутились, винтики вертелись! Я раскрыла «сканер». Он четко показал семь меток. Семь? Но, избранных восемь! Как же просто заставить работать «сканер», когда знаешь, чего хочешь.

— Марк, я вижу семь меток. Восьмая? Митя? — я застыла, — Почему исчез?

Я продолжала думать. Исчез, потому, что я сама его выкинула. И тут накрыло облегчение.

— Марк, ты не должен бояться за меня. Я могу выкинуть избранного. Так, как я выкинула Митю. Со мной только те, кому я рада.

— Аминь! — Марк облегченно заулыбался.

— Псалом? — я ехидно подначила.

— Фиг тебе, козявка! — он улыбался так искренне и так по-мальчишески, что я начала плавиться.

Как ни крути, а этот гадский фюрер очень мне помог. Я просто обязана поблагодарить его.

— Спасибо тебе за все, Инь, — сказала так искренне, как только могла, чем и вызвала его ответный горячий взгляд, — Что бы я без тебя делала?

— Кто тебя знает, что ты без меня делаешь. Летаешь где-нибудь. Сны чужие ловишь. Или свои отдаешь, — это было уже слишком, потому как такого взгляда, которым он меня прожег, я не ждала и заволновалась.

Он смотрел на меня, не скрывая жгучего интереса и еще чего-то, я не поняла чего именно. Ирэн в салоне говорила, что он готов меня сожрать. Сейчас я ее слова припомнила. Он, почувствовав моментально, что напугал меня, взгляд свой погасил.

Повисла пауза и я, чтобы не было слышно в тишине комнаты, как громко стучит мое сердце, озвучила наконец вопрос, который меня интересовал.

— Ой, погоди, а кто и что от меня хочет-то? Из избранных.

Марк напрягся и ощутимо. Вслед за ним напряглась и я.

— Динь, я после раздумий, пришел к выводу, что в скором времени твой «сканер» сам тебе все покажет. Эмоции и желания-твоя стихия. Я бы не подталкивал дар. Это твой выбор, но я прошу прислушаться к моему совету.

— Хорошо. Конечно. Я верю тебе и сделаю как ты хочешь.

После этих слов, Инь превратился в глумливого порося. Отпустило парня, видимо.

— Прямо так и все, что хочу? — какая-то опасная тема, подумалось мне.

— А что ты хочешь? — я так аккуратненько отошла от него подальше.

— Свою монографию я хочу!!!!! Блин, она где? — Марк заметался по простору моего блока, выискивая выключатель, — сидишь тут в темноте, людей пугаешь!

Выключатель он нашел быстро. Пространство залил мягкий, теплый свет. Стало светло, но не перестало быть уютно. Я сама долго выбирала тон освещения. Для меня это важно.

— Ого, — Ин застыл оглядывая и оценивая мое жилище, — А у тебя здорово! Вчера и не заметил. А с утра меня взашей выпинали! На мороз!

Я хмыкнула, мол, так тебе и надо.

Потом он прошелся своей непередаваемо-вальяжной походкой вдоль окон. Пошарил взглядом по столам и шкафам. Оценивая все мои безделушки, картинки и прочую чепуху, которая хранится в комнате каждой девушки. Он оглядел с огромным вниманием все, что было моим, личным, но я совсем не была против. Я доверяла ему. А себе нет…

Стоп! Стенд!!!!!

Я поздно сообразила, что он увидит еще одну маю тайну! Как раз ту, которую я хотела бы скрыть. Я бросилась через всю комнату, уж не знаю для чего, наверно чтобы скрыть своим тельцем «доску почета» и опоздала.

Марк вытаращился на мои художества, посмотрел, оценил и повернул ко мне свою моську с поднятыми бровями.

Тут я поняла, хана, амба, кирдык. Он не отвяжется ни за что, и ни по чем, пока не вытянет из меня всей правды.

— Начинай, Лакренция. Я слушаю так внимательно, что за ушами трещит!

Делать было нечего, и я рассказала. Да, мол, пишу. Да, рисую. Публикуюсь. Тут он встрепенулся.

— Что-то я не видел книг под твоим авторством, — вот теперь еще придется озвучить, кто я в писательской среде.

— Сона Пирс, — ответила я, как в воду бултыхнулась.

— При чем тут она? — он не сразу понял, что она, это я.

— Да я это. Сона Пирс. Псевдоним. Сона — так звали мою прабабушку. Пирс- девичья фамилия моей мамы.

Тут его проняло окончательно. Марк завис, глядя на меня. Потом отвис, спустя минуты две, не меньше и ляпнул.

— Выходи за меня. Нет, правда, выходи за меня замуж. Без шуток. Я думал, что за вчерашний вечер пережил все. И после этого у тебя еще есть чем удивить. Давай, соглашайся! Скучно с тобой точно не будет! — вот и пойми, прикалывается он или нет?

— Бегу и падаю! Ты- то меня не удивил!!!

— С фига ли не удивил?! И появился вовремя, как гром среди урагана, и про дар тебе все рассказал! Еще и предложение сделал! Чего тебе еще, козявка ты рыжая?! — злился Марк, конечно, понарошку, но что-то в его взгляде показалось мне странным.

— А вот и нет. Это было ожидаемо. Ты такой, Ин. Для тебя совершить подвиг, как раз плюнуть. Гору свернуть — пожалуйста! Конец света остановить- без проблем! Ты даже ручку мою невозможную терпишь и не шипишь! — эк я завернула- то, главное, снова ручка эта всплыла.

Мы стояли друг напротив друга и бодались взглядами. Потом, поняв, что ссоримся из- за того, какие мы славные ребята, заржали.

— Ой, все не могу! Это крах моих шаблонов и опыта! — Марк пришел в себя первым, и, пока я еще смеялась, продолжил, — Лар, это круто! Правда. Самое интересное, что мне очень нравятся твои книги. Я читал все три! Ты, оказывается, знаменитая козявка!

А тут меня проняло.

— Выйду.

— Что?

— Я говорю, что пойду за тебя, — я улыбалась, — Я просто не могу спокойно слушать, когда ты меня хвалишь. Вот другие хвалят — просто приятно. А когда ты, я аж раздуваюсь от счастья. Еще бы, сам Бес одобрил. Тут любая выскочит за тебя. Не думая!

— Когда? — Марк деловито так подполз ко мне.

— Вот школу окончу и покупай колечко, — я потешалась как умела.

— Ок. Заметано!

На том и порешили.

Но, почему мне казалось, что это все правда?? Я же не сошла с ума? Хватит, перестань, шутка она и есть шутка. Но сердце мое трепыхалось сильно.

Лара, только не влюбляйся в этого бабника!

— Ну, а что тут делает мой портрет? — Марк тыкал в сторону стенда.

— Ты, точнее, твой образ, взят как образ главного героя. И предупреждая все твои вопросы, сообщаю, ты меня впечатлил как писателя, поэтому и вывела.

— Лестно, Сона Пирс, — ему действительно было приятно, от этого и мне стало хорошо.

— Хорошо, что тебе это по душе.

— Ты пишешь только приключенческие истории? Только детская и юношеская литература? — Марк бродил возле стенда.

— Ну, мои истории взрослеют вместе со мной. Надеюсь, когда-нибудь смогу написать что-то более глубокое, чем сказки. Знаешь, отсутствие жизненного опыта не дает мне права писать то, о чем я ничегошеньки не знаю. Сказки — это то, что я умею.

— Последняя твоя книга, «Золотой корабль», не была уже детской. Совсем не сказка, Динь.

— И все же, там о чудесах. Это не настоящая жизнь, — я вздохнула, приняла кивок Ина, мол, я понял тебя.

Марк внимательно рассмотрел каждый рисунок, кивая и подтверждая соответствия образов и Вороны и Ильича, да и остальных тоже.

— А что тут делают эти вот девочки? — теперь он указывал на изображения своих предполагаемых, книжных, невест.

— А это я тебе пару выбираю, — он поперхнулся и закашлялся.

— Кого?… Чего?…Не возьму! — тут же уперся Ин, включая барана.

— Не нравится? — печально поинтересовалась я, понимая его как никто, ведь мне тоже никто из них не нравился, — Даже Хана?

— Динь, ты бы хоть приревновала для вида, — он ржал, — Невеста же, как никак.

— Иди к черту, Ин! Я всю голову сломала, выбирая тебе пару. Мне надо «видеть», понимаешь? Я всех красавиц для тебя собрала! Цени невесту-то!

— Я уже оценил, Динь. Иначе, предложения бы не сделал, — опс, страшненько.

— Ин, не пугай меня, ладно? Просто скажи, кто нравится и я тебе ее пририсую.

— Ты меня накормишь? — он резко сменил тему.

— Да, конечно, сейчас. Чай и пирожки с мясом и картошкой подойдут? Могу приготовить что-нибудь, но придется подождать, — я включила «хозяюшку».

— Чай и пироги, то что нужно, — сказал мне Ин не глядя, а сам уже вовсю шуровал на моем столе с красками и бумагой, — Иди, Лар. Неси еду уже. И не торопись. Хотя, ты пироги на блюде будешь час раскладывать, ради красоты.

Я изумилась его наблюдению. Правда ведь, иной раз копаюсь. Это как с математикой. Желание придать красивый вид часто мешало мне. Приму к сведению! И ушла за чаем.

Вернулась я быстро, так мне показалось. Поднос с едой устроила на столике. Придвинула второе кресло.

Ин сидел на моем диване и любовался стендом. Когда я проследила его взгляд, то оторопела на мгновение.

Рядом с изображением Ина висел мой портрет! Пастельные мелки. Рисунок был исключительно технично начертан. Я в изумлении оглянулась на парня. Тот ждал, что я стану задавать вопросы.

— Как?

— Я ходил в художку. Бросил. Не мое, — вот и все объяснение.

Он изобразил меня, даже не знаю, как объяснить…. Я стояла вполоборота, глядя на зрителя. Рыжие волосы водопадом спускались до талии. Прозрачное одеяние льнуло к моему телу изящными складками. Наряд обнажал больше, чем скрывал, благодаря своей невесомости. Нет, ничего пошлого, но… Часть груди, талия, бедра, ноги, все это было и моим и не моим. Глаза сверкали аквамарином (как он этого добился??), губы розовели и в них не было ничего невинного. Слишком хороша. Слишком!

— Марк, — я даже не знала, что говорить, — Ты мне явно польстил. Я не такая. Я так хорошо не выгляжу.

— Ты знаешь, как ты выглядишь, Лар? — его голос заставил меня замереть, столько в нем было правды, — Из-за таких как ты, рушатся и поднимаются империи. Из-за таких, как ты, многие великие люди теряют головы. Невеликие, думаю, просто вешаются. Я не льстил тебе. Я просто попытался передать часть твоего сокрушительного обаяния. Ты красива. Для меня это даже слишком.

Я замерла. Марк встал с дивана и подошел ко мне. Я поскорее заговорила, чтобы не ощущать неловкости от его слов.

— Тебе не угодишь, Ин! Чем тебе плоха моя красота-то?

— Ты еще спрашиваешь??? Да мне придется с дубиной ходить возле тебя!

— Чего?!

— Козлов всяких отгонять, чтобы не лезли!

— Что значит «придется ходить»?? Тебя никто не заставляет!

— Рыжая, у тебя память как у рыбки. Сама согласилась за меня замуж пойти. Мне как жениху, придется лупить конкурентов! Вот теперь живи с этим, — он еще и заржал как полоумный!

Я подумала, подумала и засмеялась вместе с ним. Вот это у нас двоих получалось лучше всего.

— Марк, — я провздыхалась, — Я не могу себя поставить на роль твоей книжной девушки. Я никогда о себе не писала.

— Ну, уж постарайся, Сона Пирс, — он тоже отсмеялся, — Других не подсовывай! Прикопаю! Кстати, еда-то будет?

— Ой, иди скорее, — я усадила парня за стол, налила ему чая.

Когда начала ложкой накладывать сахар в его чашку (одну, как он любил), Ин завис.

— Инь, ты чего?

Тот не отвечал и внимательно следил, как я размешиваю сахар. Потом, словно решившись, сказал.

— Лар, знаешь, а ведь уже лет десять никого не интересует, голоден я или нет? Хорошо ли я спал? Как я себя чувствую? У меня такое ощущение, что кроме тебя это совсем никому не интересно. Я не знаю, откуда тебе известно, что я люблю одну ложку сахара в чай, но меня очень греет твоя забота и интерес ко мне, не как к грозе Дискерэ, а как к Марку Бессонову, девятнадцати лет.

Если бы я плакать умела, залилась бы слезами. Вот он, одинокий и несчастный суперарэ.

Я поняла, что он доверился мне так же, как я ему. И так же поняла, что нельзя сейчас смотреть на него. Ни в коем случае. Иначе, я увижу то, что он так старательно пытается скрыть от меня.

— Уроды они, Инь. Прикопай их! — и положила ему пирожок на тарелку, — Я положила тебе с мясом. Те, что с картошкой с косичкой на бочку.

И завозилась в своей чашке своей ложкой, внимательно глядя на чай. Мрак взял пирожок, судя по звуку смачно укусил его и, видимо, справившись с лицом заявил.

— Я тебя, Динь, прикопаю. Где? Моя? Монография?

Уф, отлегло. Если уж этот гадский фюрер запел про монографию, можно смело на него смотреть. Что я и сделала.

— Марк, я хотела с тобой об этом поговорить.

— Ты точно камикадзе! — в его глазах не было ни намека на только что прозвучавшее откровение, — Хочешь сказать, что потеряла ее? Или не сделала???

— Все я сделала. Но, я так же оставила и исходник.

— Вот прям чувствую подвох!

— Это не подвох, Ин, а вопрос «чистой победы».

Он заинтересовался и даже как-то весь подался вперед.

— Ты можешь использовать и мой вариант. Он, уверена, понравится членам комиссии. Но, вот если бы ты сам доработал текст, это была бы чистая победа!

— Козявка, ты права, в кои- то веки. Но я не писатель. Никогда и ни разу! От слова «совсем».

— Я тебя научу.

— Лакренция, поверь, это бесполезно! — он глумливо так косил на меня своим черным глазом.

Он вообще, весь вечер смотрел на меня странно. Такое ощущение, что он зависал на мне. Это было очень волнительно. Я пыталась не краснеть. Мне даже жарко становилось от его зыркания.

— Ты кому это говоришь???? Звезде баскетбола??? Если уж я стала вносить мяч в корзину, то тебе, Бесу, как два пальца научиться писать.

Вот он, божественный миг, когда козявка уела чёрта!

Он помолчал, помолчал и подтвердил мои мысли.

— Уела! Твои предложения? — как и все мужчины он сразу приступил к делу.

— Я поняла, в чем твоя проблема. Ты пишешь так, как видишь. Черное-черное, белое-белое. А говоришь прекрасно. Я еще помню ту лекцию о рычагах власти. Я заслушалась, клянусь. Все ты можешь, Ин. Просто, перед тем как писать, говори. И говори так, словно обращаешься к другу или к близкому человеку. Попробуем?

— Ладно. Но, если ты кому-нибудь ляпнешь, что учила меня, я… — он не успел озвучить, я опередила.

— Да, конечно, ты меня прикопаешь.

Посмеялись и приступили. Я дала ему листок бумаги и ручку и попросила описать шкаф. Да, шкаф. Мой. Пока фюрер, угнув свою шею и опустив вороную гриву, чиркал на листке, я прибралась на столе. Не выношу грязную посуду! И вообще, беспорядок.

Закончив, он протянул мне листок. Я очень хотела засмеяться, но сдержалась. Он четко описал все параметры шкафа- два на полтора, светлого дерева, семь полок, пятнадцать книг, две вазочки и еще какая-то хрень. Про «хрень» я цитирую.

— Инь, а теперь расскажи мне, что ты видишь там? Про шкаф, про книги и хрень.

— Ок. Но, ты сама просила, — и он начал.

Это было нечто. Честное слово, я чуть не описалась, так смешно у него выходило! Но, при всем при том, речь была плавной, грамотной и совсем небезынтересной. Он, по ходу рассказа, уловил мою мысль, понял, что я от него хотела и остановив словесный поток, кивнул мне.

— Я понял, Лар, — вот так вот быстро, этот умница принял информацию, переварил и был готов к свершениям.

— Попробуешь дома?

— Йес.

— Тогда, вали отсюда! — рявкнула я.

— Рыжая, напугать что-ли хотела? Ну, куда тебе до Фрола? Я уже тысячу лет не пугаюсь криков взбесившихся ослов.

Опять хохот. Однако, время близилось к полуночи! Мы, как обычно, заболтались. Время с Ином текло совсем незаметно. Ему пришлось, правда, с упирательством с его стороны и понуканием с моей, подняться и пойти к выходу.

Он обулся, накинул куртку. Он всегда ходил нараспашку. Ведь так и простудиться можно! Не май же месяц.

— Ну что, Лакришечка, обнимашки? — он раскинул руки и пошел на меня.

Я даже отпираться не стала. Все равно, если захочет, поймает. Я сама (радостно и увлеченно, дура!!!) скакнула в его объятия и крепко прижалась. Он обнимал меня долго и крепко. И все это время я с нарастающей ясностью понимала, как мне приятно. И руки его приятны и запах его приятен. И вообще, так обнимать мог только он!

А потом Ин, как обычно, лупанул.

— Динь, драгоценная, ты бы хоть нижнее белье надевала. Парень же в доме, здоровый и молодой. Мало ли что? — с этими словами он отлепился от меня (со вздохом сожаления? Мне не показалось?) и, сверкнув откровенным, горячим взглядом, вывалился в ночь, прихлопнув дверь.

А я осталась стоять в своей прихожей, с ужасом понимая, что после ванной я не стала морочиться лифчиком и надела белый, тонкий сарафан на голое тело. И Ин, все это время успешно разглядывал мою грудь?! А потом еще и прижимал меня к себе. А я еще радовалась, что чувствую его тепло через тонкую ткань рубашки. А что чувствовал он?!

Я ломанулась к зеркалу. Оглядела себя внимательно. Ну, вроде так ничего особенно не заметно. Но…черт, если разглядывать пристально, как это делал Ин, то кое-то все же было видно.

Дура! Овца! Надо закрывать дверь, чтобы он не мог влезать ко мне когда угодно!

Я сердилась, пока чистила зуба на ночь. Сердилась, пока ложилась в постель и закукливалась в одеяло.

Но дверь я так и не заперла.