Мой тантум. Книга аквамариновая

Глава 6 Лара. Инь, Я, свинарник

Я никак не могла отцепиться от Ина! Все то время, что мой тантум бегал за медведем, я нервничала и смотрела в окошко. Наши друзья, видя мое испуганное лицо, не рискнули хихикать. Ворона даже пытался меня успокоить! Да куда там?

Когда я уже собралась зарыдать от ужаса, что Ин не вернется, он влетел в пельменную, неся подмышкой огромного белого медведя с розовым бантом. Сунул мне его в руки, цапнул сумку, меня и мы вылетели вон.

Тантум запихнул меня в метеор, пристегнул, поцеловав, куда придется, пришлось в нос, и сел за руль. Так быстро я никогда еще не летала!

— Инь, ты уверен, что надо так быстро? Я никуда не сбегу, обещаю, — я испугалась не на шутку.

— Нет, козявка, я тебе не верю! Точнее не тебе, а дару твоему. Кто знает, чем ты меня удивишь еще? — я поняла, что бесполезно спорить с ним, да и бояться бесполезно, тем более, что я знала почему он мчится так быстро.

Я, после суда Трех, вынырнула, задышала! Ненависть моя ушла и я ощутила себя воздушным шариком. Так легко, вольно, спокойно. Я запросто могла бы улететь!! На земле меня удерживал только ОН, мой тантум.

Потом я рыдала, уткнувшись в его шею… Снова почувствовала такой родной, любимый запах Марка- горький и свежий одновременно. И это всколыхнуло вновь все мои воспоминания о нас. Те самые моменты, которые я буду помнить до самой своей смерти. Руки Ина и его горячие слова, заставляли меня краснеть и ждать. Да, ждать! С нетерпением ждать того, о чем говорила Спрашивающая. Если я назову это сексом, то погрешу против истины. Если назову любовью, не опишу в полной мере того, что происходило со мной, когда я и Ин были вместе. Это всегда был какой-то невероятный, неописуемый БУМ! Любовь, страсть, удовольствие, желание, голод. Очень много слов! Скажу просто — Ин. Со мной приключался Ин.

Мне бы сейчас просить у него прощения за свой дар. Умолять и плакать, чтобы не держал на меня обиды и злости за три года ужаса и мрака. А я, как идиотка, ждала его ласк. Ну…Ин всегда так действовал на меня. Три года моего воздержания сказались на мне, видимо. Я, сидя в бешенном его метеоре, готова была выпрыгнуть из платья.

Но, я все же, не смогла удержать в себе покаянных слов.

— Инь, прости меня, прошу! Если бы не мой дар тиби, ты был бы счастлив и никогда не пережил бы той боли, что приключилась с тобой, — я не плакала, старалась, по крайней мере.

Ин резко затормозил и повернулся ко мне. В его глазах полыхало пламя. Он был зол дальше некуда! Ой…

— Вот сейчас ты накосячила, любимая… — голос его не предвещал ничего хорошего, но я (идиотка) смотрела на его губы! — Если я когда-нибудь еще услышу от тебя подобное, я…я…

Он пытался подобрать слова, мучительно придумывая, чем же таким напугать меня, потом изменил ход беседы кардинально.

— Если помнишь, Динь, я лупил даром по всем и вся, когда пытался оторвать тебя от несостоявшегося твоего тантум, Карамышева. И клянусь тебе твоей чертовой, розовой, пушистой рубашкой, что ни секунды не пожалел о содеянном! Даже, когда хотел умереть, был счастлив от твоей любви. Я тоже прошу прощения у тебя. Если бы не я, ты жила бы спокойно с Серегой, — после этих своих слов, он скривился, как от горчайшего лекарства.

Я подумала, посмотрела в окно. Мы стояли на обочине дороги у какого-то парка или леса. Видимо, где-то здесь Ин купил себе поместье. Я знала об этом от Миши. Ну…я не совсем понимала, что я говорю, но сказала.

— Ин, я тут подумала, чтобы не разнести по камешку твое поместье и не взорвать метеор… Как считаешь, нас не будет видно с дороги?

Надо было видеть его лицо! Там и злость и счастье и изумление и то, что заставило меня трястись как в лихорадке. Любовь и невероятное желание. Страсть в стиле Ина! Меня ждет тайфун! Ин, не тупи! Скорее!

Ин возвел очи к небу и проговорил голосом, которого я никогда не забуду.

— Господи, спасибо тебе за эту девочку!

Через секунду моя рука была в его руке, и я снова летела за ним как лоскуточек, но уже по лесу. Туфли я потеряла еще по дороге. Платье разлетелось на клочки вместе с бельем и погибло где-то там, в траве! Моя спина была крепко прижата к стволу огромного дерева. Не спрашивайте, что это было за дерево, я все равно не вспомню! Пиджак Ина улетел куда подальше, рубашка брызнула пуговицами и упала к нашим ногам. На шее тантум болтался галстук….

Дальше я рассказать не могу… Как обычно! Тайфун просто сожрал нас обоих, и мы даже не заметили чудовищного по силе своей выплеска! Что-то ломалось, летало вокруг нас. Деревья хрустели….

Я запомнила его поцелуй, прежде чем улететь в никуда. Так горячо еще никогда не было!

Потом я повисла на нем, вцепившись руками и обвив ногами. Он целовал мои плечи и пытался вытряхнуть из моих волос листья и лесной мусор. Ураган, наверно был… Я не помнила урагана внешнего, только тот, что бушевал во мне!

Мы оба замерцали и слова выскочили из нас обоих одновременно.

— Тантум тиби- выдохнули мы и снова принялись целоваться!

Я бы ни за что не ушла из этого леса по доброй воле, но Ин бубнил что-то про мою поцарапанную спину и сокрушался, что не рассчитал силы. Я и не заметила, что моя спина была расцарапана о ствол того самого неизвестного дерева. Я пищала ему в ухо, что тиби быстро регенерируют, но Ин, проклиная себя и «гадские гормоны», тащил меня к метеору. Хорошо, что рубашка тантум уцелела и я смогла без ущерба для своей…э…чести…достоинства…или чего там еще, появиться на дороге. Правда, там все равно было пусто. От моего платья и белья не осталось и следа, видимо, унесло ураганом.

Минут через десять бешенной езды Марка, мы оказались в его поместье. Я, открыв рот, глазела на исключительно роскошный дом. Дерево, стекло, много света… Вокруг сосны. Был и сад. Но злобный Инище не дал мне полюбоваться на все это и мы (я на руках Ина в полуразодранной рубашке, он в штанах и галстуке на голое тело) добрались до спальни. Я не очень то и заметила, что там было, но кое-что успела разглядеть, прежде чем Ин, занял все мои мысли, мое тело и мою душу в придачу.

Мои огромные фотографии.

Первая, которую Бес сделал еще в Дискерэ. Та, что висела на стене в его флигеле.

Вторая, на которой я, холодная и красивая (надо же, как я выгляжу здорово) стою при полном параде на первом своем вечере в честь Соны Пирс, меня, то есть.

И третья, где я с распущенными волосами, в джинсах и куртке, брожу по осеннему саду нашего с дедой дома. Я не знаю, как он сделал это фото и он ли его делал, но это был тот самый момент, когда любовь моя пересилила ненависть и печаль на моем лице была столь заметной, столь очевидной, что я изумилась самой себе. И на этой фотографии я была красива. Странная она, эта печальная красота.

Потом были две недели сплошного БУМа! Почти без перерыва… Мы выжили чудом, должно быть, но оба были счастливы невероятно!

Ин «включил» Беса и выгнал всю прислугу! Когда мы выныривали из любовного (иначе и не скажешь) забытья, мы ели что-то. Заказывали еду по телефону. Вокруг нас валялись коробки из под пиццы, пустые стаканы из под кофе и чая, бутылки с минералкой и фантики!

Мы выходили гулять ночью и бродили по парку в обнимку. Я в футболке Марка и его огромных кроссовках, другой одежды у меня попросту не было.

Мы возвращались и продолжали свой изумительный марафон.

В его просторной ванной комнате мы расколотили большой флакон маркова одеколона и запах стоял еще несколько дней…даже больше!!! И мне, привыкшей с порядку и чистоте, было искренне наплевать, что я обитала в свинарнике! Я с НИМ и я счастлива!!!!

Мы много болтали. Я только сейчас осознала, насколько моя жизнь была пуста без него! Да, меня вдохновляли братья, поддерживал Миша, Натали и Ирэн были рядом, но, никто и никогда не понимал меня так, как он. Никогда и ни от кого я не ощущала такой поддержки и дело не в том, что он мой тантум тиби, просто это Марк Бессонов, мой Бес, Ин. Умный, сильный, невероятно красивый и горячо любимый!

Я понимала, знала, чувствовала, что он готов ради меня на все! А взамен ему ничего не было нужно, кроме моей любви. И я любила его так, как могла, как умела и даже более того.

К исходу второй недели нашего безумства я сидела в постели, сложив ноги по — турецки, и рылась в коробке с пиццей, выискивая кусок помягче. Пицца была вчерашней… Марк валялся поперек кровати на животе и целовал мою коленку.