Моя лучшая роль

41

Хлоя

Внутренняя сторона кинобизнеса раскрыла мои глаза на немаловажные детали. Если раньше мне не хотелось об этом задумываться, то сейчас я знаю совершенно точно, что не всегда один талант помогает получить роль. Тем более первую. И есть те, кто готовы пойти на многое. Для моей оценки ценностей — чересчур на большие шаги, на которые я бы не то что не решилась… а даже рассматривать не стала.

А кому-то везет оказаться в нужное время в нужном месте…

Я не отношусь ни к первой, ни ко второй категории.

— О, упертая маркиза! — хмыкает Сэм, беззастенчиво подсматривая в мой телефон, который я держу в руке, пролистывая фотографии с Лизи.

— Что? — удивленно переспрашиваю.

— Она просила не рассказывать тебе. Даже кругленькую сумму предложила. Но я отказался, сделав вид, что оставлю это в тайне. Эта дамочка так насиловала мой мозг, что я обещал себе, если мы поладим, все тебе расскажу. В отместку маркизе. — смеется мой агент. — Не думал, что кто-то покруче моей матери может затрахать тебя словесно, но твоя подружка в этом ремесле шагнула далеко вперед. Потом забыл про нее, а сейчас увидел фотографии и вспомнил. — щурит глаза и смотрит на меня. — Ты думаешь, мне нечем было заняться, кроме как ехать на этот дебильный конкурс Лучший Спектакль Года? И откуда по-твоему я получил все материалы по твоим выступлениям?

Слезы сами собираются в уголках глаз.

— Надо было догадаться…

— Но я не соглашался. — виновато продолжает Сэм, почесывая лоб. — У тебя нигде не было главной роли. Одни второстепенные. Это вызывало сомнения…

И упертая пообещала, что на Лучшем Спектакле ты обязательно будешь исполнять главную роль. — хмыкнул, — Пришлось старому Сэму туда поехать.

Минуты две мы сидим молча. В пригороде Парижа, где проходит часть съемок и куда мы выезжаем на выходные, в ночном небе видны звезды. Я любуюсь яркой точкой, окруженной тьмой. Она величественна и самодостаточна. Хочется протянуть руку и дотронуться до нее. Тоска по ней обнимает мои плечи, когда далекий голос моего агента произносит совсем близко:

— Не знаю, как ты, но я маркизе благодарен.

Лизи приехала в Париж сразу, как только мистеру Стилу стало лучше.

Об этом я знала от двух своих шпионов. От ба, навещавшей главу Тру Голд в больнице и умудряющейся устраивать со мной частые видео-звонки, несмотря на девятичасовую разницу по времени и плотный график моих съемок. И Джорджа, с которым мы поддерживали дружеское общение. Он определенно подозревал о возможной размолвке между мной и Лизи, но оставался истинным джентльменом, ничего не спрашивая, но любезно снабжая меня информацией.

Она стояла в бежевом пальто, с собранными в хвост светлыми волосами и в ее глазах была нерешительность и страх, так не подходящие ее характеру.

— Привет, — взволнованно и нервно произнесла Элизабет Стил.

«Вот ты дурочка» — хотелось ответить подруге в ее манере и кинуться на шею с объятиями, но другая Хлоя сделала иначе.

— Привет. — слегка улыбнувшись, произнесла я. — Нам осталось пару дублей, и мы закончим. Подождешь? И можем пойти поужинать. Ты голодна?

— Да. Конечно, — закивала блондинка. — Конечно, я подожду. Сколько надо.

В Nicole, как всегда вечерами, было не протолкнуться, но Антуан успел сдружиться со всем персоналом, и они оставляли нам закрытое от основного зала укромное место на террасе около раскинувшегося дерева.

— Что бы ты хотела? — спросила я, когда Жак проводил нас и положил перед нами меню.

— Не знаю. Наверное, не очень голодна.

— Тогда, я возьму на свое усмотрение, не против? Будешь вино?

— Да.

Лизи обожала баклажаны, а здесь как раз был их карамелизированный вариант с уткой, не раз будоражащий во мне вопрос, насколько неприлично облизывать тарелки? Заказала две порции и два стакана красного сухого вина.

— Здесь миленько, — отмечает подруга, осматриваясь вокруг.

«Я столько всего хочу тебе показать…»

— Да, неплохо.

Когда Жак поставил перед нами два бокала, Лизи сразу осушила свой и уверенно произнесла:

— Я скажу все, как было. Ничего не буду скрывать. И ты решишь, сможешь ли меня простить и есть ли у нашей дружбы шанс, хорошо?

Я закусила губу, чтобы ничего не сказать и кивнула, приготовившись ждать.

— Джордж Шептон, моя первая любовь. — начинает свое откровение наследница Тру Голд. — И, наверное, пока единственная. Одно время мне казалось, что я ему тоже нравлюсь, но потом он начал встречаться с Самантой, разбив мне сердце первый раз. Второй раз он его разбил, когда эта сучка плакала и рассказывала мне о его новом увлечении, — грустные глаза Лизи повернулись на меня, и она усмехнулась. — О тебе. А я ничего о тебе не знала. Новенькая и новенькая, мне какое дело. Вроде учится хорошо и в пьяных демаршах не учувствует. А после слов Саманты стало интересно, кто смог за такой короткий срок привлечь парня, на которого я давно пускаю идиотские слюни… — ножка бокала плавно ходила между ее пальцами. — Мне захотелось узнать тебя. Узнать, что ты думаешь о Джордже, и в случае необходимости сделать все возможное, чтобы твои мысли никогда не зацикливались на его личности. Никогда, понимаешь? Никогда… а потом я узнала тебя, мы сдружились. Я узнала, что Шептон тебя совершенно не интересует, а если кто-то и кружит твою глупую головку, так это мой братец. Но! И ты вправе сейчас мне не верить, но я полюбила тебя настолько, что не стала бы мешать, влюбись ты в Джорджа. — к концу фразы, ее голос дрожит и сочиться болью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Знаю. — отвечаю, делая глоток из бокала. — Ты его послала, когда он позвал тебя на школьный вечер, помнишь?

— Да, я думала, он двулично поступает и таким образом хочет приблизиться к тебе.

Две тарелки с салатами, больше напоминающими полноценное основное блюдо кладут перед нами. Запах незамедлительно ударяет в нос, флиртуя с голодом. Лизи тревожно смотрит на свою тарелку и медленно поднимает на меня глаза. Вопрос, который мучает ее, она задает практически одними губами:

— Ты простишь меня?

— Это очень вкусный салат, но лучше его есть теплым. — расстилаю на коленях белую салфетку и беру вилку в руки. — А еще, если ты позвонишь Саманте узнать, как ее дела, то она расскажет о роскошном букете, который ей не так давно прислал незнакомец с запиской, в которой написано «Спасибо тебе за самую лучшую подруг».

— Что? — Лизи озадаченно смотрит на меня.

— Главная по хитросплетениям и переплетениям судеб у нас ты, но ложь Саманты не смогла распознать? — отправляю в рот вкуснейший баклажан и негодую.

— Ты же знаешь, я всегда пишу в голове книгу или снимаю фильм. Твой рассказ про встречу с Самантой стал для меня навязчивым кадром, который я перекручивала в голове множество раз, вспоминая твои описания, как она смотрела на тебя оценивающе и спрашивала: «Хочешь знать, кто?». — поднимаю бокал и делаю небольшой глоток вина. — А мне всего лишь повезло. — салютую подруге. — Повезло оказаться на той дорожке. Потому что не важно, кто бы там появился, Саманта бы тыкнула в первого встречного, лишь бы не признаваться тебе, что Шептон влюблен в тебя.

— Но… — подруга непонимающе смотрит на меня и хмурит лоб.

— Поверь мне. Я за неделю в Нью-Йорке сдружилась с Джорджем. Чаще чем о футболе он говорит только о тебе. При этом считает, что проделывает это незаметно.

— Ты не сердишься? — именно это она спрашивает. А вовсе не просит уточнить про то, что именно говорил Джордж. И когда в глазах Лизи появляются слезы, моя новая Хлоя дает трещину и выпускает модель предыдущей сборки на волю.

— Ты шутишь? — кидаюсь к ней и обнимаю, чувствуя слезы уже у себя на глазах. — Да я до конца жизни должна Саманту благодарить! Ведь именно она обратила твое внимание на меня. Благодаря тебе я сейчас снимаюсь в кино!

— Это все твой талант, — качает она головой, не соглашаясь, и продолжает плакать.

Обеспокоенный Жак подходит узнать, все ли в порядке и не собираемся ли мы затопить заведение, но я успокаиваю, заверив в отсутствии необходимости строительства ковчега.