Мрачный дебют

Глава 25 К Меньшикову, с визитом

Обычный питерский двор, с арками, с богато выглядящими парадными, парочкой машин, имеющих следы попыток взлома, крашенными и лакированными лавками, металлическими урнами с козырьками от затопления и раскрывшими почки деревьями. Один из тысяч подобных, ничего уникального. Кроме того, что тут обитает кто-то нехороший.

— Тишина… — повернул я голову к Илье. — Идём…

Вынимаю копис из ножен, перехватываю его поудобнее и двигаюсь через арку.

Нехорошие звуки, похожие на хруст осколков стекла под сапогами, но чуть-чуть отличающиеся.

Выглядываю из-за торца здания и вижу, что во дворе несколько десятков мертвецов, лежат длинной вереницей и не подают признаков нежизни. В начале этого трупного поезда стоит на четырёх коленях токсик, то есть специализированный зомби, плюющийся кислотой.

— Может, нам следует отступить? — тихо спросил Илья.

Я приложил палец к губам, но было поздно — мертвец отлично всё услышал.

— В атаку! — воскликнул я и побежал. — Ни дня без смерти злостной твари!

Токсик поднялся на все четыре и замогильно заурчал, начав надувать своё брюхо. Как понимаю, мы застигли его в момент приёма пищи из своих соратников. Ему нужно немного времени, чтобы приготовить смертельный плевок, ну, мне так кажется, поэтому надо поторопиться.

Я был в пяти метрах, когда короткий хобот надулся.

— Берегись! — предупредил я Илью.

Когда тварь плюнула, я бросился влево, пропустив сгусток кислоты рядом с собой. Единственное, что я получил — деморализующее действие отвратительной вони, окутывающей кислотный плевок.

На максимальной скорости прорываюсь в ближнюю дистанцию и наношу рубящий удар по передней ноге токсика.

Силы хватило, чтобы довольно крепкая конечность, которую не могли перебить попадания из АК74, развалилась на две части, выпустив густую тёмно-серую кровь.

Завоняло ещё хуже, чем от кислоты, но я не позволил себе прервать успешную атаку и отступить. Двигаюсь дальше, к следующей ноге, наношу ещё один удар, но уже не такой удачный — сустав разрушен, но конечность не отсечена.

Токсик начал заваливаться на бок, но тоже не остался в долгу, а раскрыл хоботок пошире и начал разбрызгивать кислоту вверх, каплями.

Капнуло на левую щеку шлема, на правое предплечье, а также куда-то на кирасу. Воняло, жгло, но я лишь процедил пару крепких ругательств и пошёл в наступление с фланга. Забираюсь на тварь по кормовой части, легко отражаю щитом невнятный плевок и попытки поцарапать меня лапками, после чего отрубаю хобот и вбиваю копис прямо в лоб уродливой твари.

Прилив могущества был пусть и не самым большим, но ощутимым. Значит, тварь уничтожена, причём без разрыва брюха с кислотой.

Щит шипит, парит, нагревается — с сожалением отбрасываю его в сторону.

Спрыгиваю с трупа твари и смотрю на свою рану. Кислота нормально так обожгла плоть, даже небольшой каплей, причём ещё ничего не закончилось.

Я ожидал, что доведётся встретиться с токсиком, поэтому у меня в подсумке лежит коробочка соды. Зачем-то же она дома нужна, ведь так? Вот и пригодилась.

Сыплю соду на рану и ощущаю облегчение. Для лучшего эффекта надо носить с собой бутылочку с раствором соды, но мне было как-то лень заниматься бытовой химией, поэтому я просто взял красно-жёлтую коробочку с кухни. Да и сработало же, чего же боле?

Пинком ноги переворачиваю тело убитой мною твари.

— Баба была, — констатировал Илья, снявший маску.

Это можно было понять по остаткам длинных каштановых волос, обвислым серым сиськам, а также по большой вагине, сохранившейся в кормовой части.

— Красотка, да? — я тоже снял маску. — В твоём вкусе?

— Не, больно уж уродлива, — с усмешкой покачал головой Илья.

— Знаешь, как говорят в таких случаях? — спросил я с усмешкой.

— Как? — улыбнулся Илья.

— Я не из тех, кто ищет кралю покрасивше, нужны красавицы тому, кто духом слаб, — начал я пафосным тоном. — Я знаю: истинного воина призвание — бухать, махать мечом и трахать страшных баб!

— Дерзай, — указал Илья на тело токсичной мертвячки.

— Не дохлых же, — улыбнулся я. — Сможешь притаранить мне вот такую же, но не дохлую — вот тогда и обсудим.

— Хорошо устроился! — с притворным недовольством произнёс бывший ополченец. — Бабу ему притарань, а он ещё обсудит! Ничего не готов сделать ради большой и чистой любви!

Я огляделся.

— Не вижу здесь никаких артустановок, — вздохнул я. — Значит, не этот двор.

— Может, установки вообще нет, — сказал на это Илья. — Я бы не рассчитывал слишком сильно.

— Проверить мы должны, — я открыл на мобильнике карту. — Этот двор вычёркиваем… Тут всего восемь мест проверить — потом домой.

Это только кажется, что 5-я или 6-я линия — это слишком большое пространство для поисков. На самом деле, если знать, как именно думают артиллеристы, то поймёшь, что мест, пригодных для устройства артиллерийской позиции, не так уж и много. Я — артиллерист, я знаю, как думают другие артиллеристы.

Если наводка окажется верной, а мы не заберём артустановку, то это автоматически означает, что у кого-то появится новая артустановка. И мы не узнаем, верна ли наводка, пока не удостоверимся, что здесь точно нет никаких орудий.

Пусть компетентных артиллеристов сейчас, в наши скорбные времена, ещё меньше, чем компетентных медиков, но достаточно одного, чтобы устроить нам неспокойную жизнь. Так что наводку надо отрабатывать по максимуму.

— И ещё, — заговорил я, закуривая. — Попробивай в интернете, есть ли у кого-нибудь какая-нибудь артиллерия.

— Вот так мне расскажут, да? — усмехнулся Илья невесело.

— Имею в виду косвенные признаки, — уточнил я формулировку. — Взрывы какие-нибудь кто-нибудь слышал, видел что-то похожее на установку, ну, ты понимаешь. И вообще, ты же как-то получил наводку.

— Это-то я пробью, но что-то не верится мне, что у кого-то есть артиллерия, — вздохнул Илья. — А наводку я получил в «Телеге», где чего только не пишут. Говорю же, это легко может оказаться звиздежом байкальской чистоты.

С артиллерией в городе дела обстоят очень плохо, но ещё хуже дела обстоят с боеприпасами. Ближайшие РАВ-склады либо опустошены нами, либо подорваны. Инструкции требуют уничтожать боеприпасы сразу же, как появляется риск их захвата противником, поэтому военные должны подойти к делу серьёзно и подорвать всё, что можно подорвать. Это и патронов к лёгкому ручному оружию касается. Монополия на артиллерию и автоматический огнестрел находится у военных, полиции и силовых структур и только у них — таков закон. Поэтому вооружаться самостоятельно, в глазах военных, гражданским запрещено. А где гражданские будут вооружаться? Правильно, на военных складах. Поэтому эти склады, если невозможен безопасный вывоз содержимого, должны быть подорваны. Боеприпасы очень хорошо и легко взрываются, поэтому двух высших для грамотного подрыва не нужно, а ещё персонал РАВ-складов имеет соответствующие инструкции на случай угрозы захвата.

Отсюда и проблема с боеприпасами к лёгкому огнестрелу, не говоря уже об артиллерии. Даже если мы найдём миномёт калибром меньше восьмидесяти миллиметров, это будет успешный успех, а если что-то вроде Мсты-Б, то вешайтесь все, в городе новый владыка…

— Ускоряемся, — сказал я и быстро пошёл по координатам следующей отличной позиции для артиллерии.

Пересекаем двор и выходим через арку, где натыкаемся на скопление мертвецов. Ублюдки, верно, прослышали о нашем появлении, потому что токсичная тварь верещала и хрипела.

— Руби-коли!!! — воскликнул я и кинулся в атаку.

Илья, в образе Октавиана Августа, чуть подотстал, поэтому я успел прикончить двоих, прежде чем он вступил в схватку.

Убивать простых мертвецов — это просто и скучно. Прироста могущества почти нет, лишь жалкие крохи…

Стоять. В момент уничтожения мертвеца Ильёй я почувствовал едва заметное ощущение прироста.

Чтобы удостовериться наверняка, прыжком с места отлетаю на три метра назад. Илья продолжает закалывать мертвецов, методично, спокойно, будто занимался этим всю жизнь. Причём любопытно, что он предпочитает «держать» на щите одного, сражаясь с его соседом. Только вот смысла в этом особого нет, потому что они все атакуют только его.

И да, прирост могущества, после убийства Ильёй зомби, чувствуется, правда, где-то в десять раз слабее, чем тот, который я получаю за собственноручное убийство тухлых противников.

Значит, это как у вампира Олега, который получал часть могущества от своих, ныне покойных, прихвостней. Любопытно и интересно…

Вновь включаюсь в схватку, атакуя левым кулаком и кописом. Моей силы достаточно, чтобы отправлять зомби к праотцам даже не очень удачными ударами. Гнилая кровь обагрила мою руку и меч, но я старался, чтобы она не попадала на броню и одежду.

Спустя время, меньшее, чем одна минута, с небольшим скоплением мертвецов было покончено.

— Странно, — произнёс Илья удивлённо, — но это легче, чем мне казалось.

— Это легче даже, чем кажется тебе и ныне, — сказал я на это, обтирая копис об рубашку трупа. — Страх твой был внутри, но не снаружи. Маска не даёт страху выйти наружу.

— Страх никуда не делся, — покачал головой бывший ополченец. — Мне было страшно при каждом ударе, но это воспринималось как-то отстранённо… Не думаю, что когда-нибудь избавлюсь от него.

— Бояться — значит умереть, — заявил я. — Не умирай и не бойся.

— Буду стараться, — сказал на это Илья и в голосе его была усмешка.

Он вытер гладиус об одежду бывшей женщины в некогда белом деловом платье.

— Ступаем дальше, — поторопил я его.

Следующая точка нашего интереса находилась за баром «Мастер-Шейх». Странное название, как для Васильевского острова, но это дело вкуса владельца.

Это открытый двор, со свободным входом и отличным видом на него со стороны улицы. Деревья тут были повалены, что являлось отличным знаком — я бы, будь на месте артиллеристов, тоже срубил все дворовые деревья, чтобы они не мешали мне вести обстрел в любую из сторон. Сквозь крону стрелять, конечно, можно, но даже одного сдетонировавшего об ветки снаряда хватит, чтобы положить весь расчёт.

Дополнительным и, пожалуй, самым неоспоримым свидетельством пребывания тут артиллеристов служили многочисленные артиллерийские гильзы, рассыпанные небольшими кучками.

Ещё есть старые костяки в обрывках гражданской одежды, а также пустые ящики из-под снарядов. Костяки — это пытавшиеся пообедать мертвецы, а ящики — это свидетельство подвоза боеприпасов.

Что-то я ничего не слышал об этом расчёте. Возможно, морпехи — они же не такие, как все и выполняют свои задачи отдельно от нас. Хрен узнаешь теперь…

— Сто двадцать два миллиметра, — констатировал я, подняв одну из гильз. — Уменьшенным зарядом велась стрельба, что означает малую дистанцию до целей.

— Что то даёт нам? — спросил Илья, спародировав мою манеру речи.

— Не дерзи мне, энеево отродье,[30] — потребовал я. — Коль дороги тебе твои члены.

— Прошу прощения, — стушевался бывший ополченец.

— Уехали они уже давно, что значит то не наша цель, — продолжил я, осмотрев очень старые следы от колёс в грязи. — Поищем далее…

Следующий дворик, где можно было поставить пушку, встретил нас атмосферой разрухи и сожжённым БТР-80. По броневику били чем-то тяжёлым, причём с разных сторон и даже сверху. Один из ударов пришёлся на двигательный отсек, что и, скорее всего, вызвало возгорание. Предмет, которым били по броневику, являл собой вырванный с «корнем» фонарный столб, ныне воткнутый в стену стоящей к северу пятиэтажки.

— Сея тварюга зело сильна… — произнёс я. — Я жажду встречи с ней!

— С ума сошёл? — вопросил Илья изумлённо. — Она же сильнее тебя!

— Тем слаще победа, — недобро усмехнулся я. — Здесь нет ничего, ступаем далее.

Четыреста с лишним метров спустя, мы оказались на внутридворовом футбольном поле, огороженном высокой сеткой-рабицей, призванной улавливать улетающие мячи.

— Вы чего тут забыли, болезные? — спросил мужской голос с крыши.

Поднимаю взгляд и вижу гражданского в дорогой демисезонной куртке, надетой поверх шерстяной клетчатой рубашки. В руках его некий АК «сотой» серии. Такое оружие в руках гражданских — это моветон.

Это мужчина средних лет, с, минимум, двухнедельной давности щетиной, грязный, ростом около метра восьмидесяти, без лишнего веса, но и без выраженных мышц. Похож на бомжа, но сейчас далеко не все могут похвастаться опрятным видом.

— Ищем кое-что, — ответил я. — Не скучно ли тебе одному на крыше?

— А я и не один, — усмехнулся он, взводя автомат. — Вываливайте всё, что у вас есть. Или наделаю в вас лишних дыр.

Мы с Ильёй переглянулись.

Бросаюсь резко в правую сторону, а Илья в левую. Огнестрела у нас нет, но он необязателен, когда надо убить человека.

Незначительно прохлопав момент, бомжара с крыши открывает огонь одиночными — бережёт патроны.

Зря бережёт, потому что скоро они ему не понадобятся…

Молнией огибаю здание и начинаю карабкаться на стену, прыгая от отлива к отливу. Так можно, когда ты способен бросать своё тело на два-три метра вверх одними только руками. Но тут ещё сильно помогает декоративное оформление фасада здания, ну, знаете, пилястра в стиле «под античность». Это позволяет мне ненадолго почувствовать себя Эцио Аудиторе да Фиренце.

Подъём на третий этаж занял секунд десять, после чего я, без каких-либо пауз, помчался к противнику, пытающемуся пристрелить менее расторопного Илью.

Влетаю бомжу коленом в спину и понимаю, что убил его мгновенно, потому что настолько сочный хруст костей не оставляет и шанса на выживание. В последний момент перехватываю АК и не позволяю телу упасть.

От бомжа воняет тухлятиной и немытым телом, что усиливает моё подозрение о доапокалиптическом образе жизни этого бедолаги. Но что заставило его обрести волю к жизни и вновь подняться на уровень остального общества, участвуя в общественной жизнедеятельности? Может то, что остальное общество, своим уровнем, слишком опасно приблизилось к нему? Как знать.

Не позволяя себе излишней брезгливости, лезу в самодельный патронташ, приспособленный под хранение магазинов к АК, если судить по форме ячеек. Патронов у него было мало, лишь на один полный магазин, а остальные бакелитовые изделия, берущие род из СССР, были девственно чисты от латунных капсул смерти. Любопытно, что новых магазинов было только два, остальные от АК74. Не будет лишним.

Шарю по карманам и нахожу портмоне, набитое долларами и евро. Нынче это валюта дураков, иначе и не скажешь… Впрочем, бедолага мог и осознавать, что банкнотами сейчас выгоднее подтирать задницу, но не смог отказать себе в мнимом ощущении состоятельности, даруемом набитым хрустящими долларами и евро лопатником. Две недели назад за такое состояние могли и зарезать или даже пристрелить.

Больше ничего ценного у него нет, кроме начатой и обмотанной пищевой плёнкой банки свиной тушёнки, но брать её я не стал, дабы не подхватить какой-нибудь сифилис или гепатит…

М-да, вопрос нехватки еды в мёртвом городе уверенно поднимает голову. Те, кто позаботился о запасах или быстрее остальных ограбил ближайшие продмаги с супермаркетами, делиться едой не будут, поэтому остальные вынуждены урезать пайки и старательно искать крохи былой роскоши старого мира.

— У нас всё хорошо? — спросил Илья, стоящий под домом.

— Я более тебе скажу, ромей, — усмехнулся я и поднял в небо автомат. — Отлично всё у нас!

— О-о-о! — воскликнул бывший ополченец. — Пусть не лежит моя душа к огнестрельному оружию, но его ведь всегда можно обменять на что-нибудь иное!

— Так и поступим, друг мой! — заверил я его. — Спускаюсь!

На грешную землю я спускался тем же способом, что и поднимался, но уже со стороны внутреннего двора.

— Доверю боевой трофей тебе, — передал я оружие Илье. — Но так и не увидел я искомого орудия…

— Найдём, если оно есть, — усмехнулся он. — Или узнаем, что его точно не было.

— Скорей уходим, ибо враг не дремлет! — поторопил я его.

С огнестрелом за плечом Илья шёл более уверенно, хотя, благодаря маске, он и так был вполне эффективен в бою.

Конечно, стрельба — это плохая практика в городе, кишащем зомби, но идиот с крыши уже достаточно нашумел, чтобы в этот двор сошлись все окрестные мертвецы, включая спецов, но теперь у нас есть средство на самый крайний случай, когда выучки и личной силы окажется недостаточно.

Смываемся с места преступления со скоростью молнии и мчимся в направлении следующей точки интереса.

Шестой дворик встретил нас запустением и унынием. На небольшой парковке догнивает четырнадцатая «Лада», которую кто-то освободил от колёс и поставил на кирпичи, судя по всему, задолго до апокалипсиса, у подъездов человеческие кости, пятна крови, клочки одежды, туристические сумки, обувь, игрушки…

— Эти бедные граждане пытались бежать из города, но слишком поздно… — произнёс Илья.

— И поделом, — отрезал я. — Для слабых — смерть, для сильных — слава!

— Увы, не разделяю эту точку зрения, — вздохнул Илья.

— Это не точка зрения, энеево отродье, — с раздражением оскалился я. — Это суровый и безжалостный, но факт.

— Не хочу верить, что живу в мире, где доминируют такие факты, — сказал на это бывший ополченец, поправляя маску.

Не считаю нужным что-то отвечать. Не хочет верить — пусть не верит. И я не верю. Я знаю.

Идём дальше, слушая всё и глядя повсюду.

— Вот здесь или нигде! — сообщил я, ткнув пальцем в экран смартфона.

GPS ещё даёт относительно точные координаты, но так будет не всегда. Нужно озаботиться обучением чтению карты — во мраке нашего будущего будут только бумажные карты. Никто не будет запускать новые спутники, никто не будет корректировать орбиты действующих.

Васильевский рынок — это место, где я бывал лишь изредка, до того как прославился и разбогател.

— Держись за спиной, — приказал я Илье. — Нечисто здесь что-то…

Ворота рынка были закрыты на цепь с замком, а за ними виднелся кузов военного КамАЗа. Выглядит перспективно.

Подхожу к воротам и одним движением сворачиваю замок. На фоне, где-то там, откуда мы пришли, поднимается некий шум. В абсолютной тишине мёртвого города издалека слышно даже топот множества ног.

— Внутрь, — произнёс я, заходя на территорию рынка.

Первое, что бросилось в глаза — прилавки пусты. Значит, эвакуировались местные без паники и визгов, а с вывозом товаров и персонала с рынка. И ворота на замок закрыли, видимо, рассчитывая на возвращение после окончания кризиса. Может, уже мертвы все эти люди, а может и сидят сейчас на Готланде, среди таких же беженцев. Тут пусто, хотя это отличная локация для устройства огневой позиции.

— Печально, — хмыкнул Илья. — Проверяем последнюю и идём домой?

— А есть ли дом? — спросил я его вместо ответа. — Но да, ты прав, надобно последнее место проверить.

Была ещё одна точка, где могла быть артиллерия, но я сильно сомневался, что нормальный артиллерист выберет её без крайней на то необходимости. Больно уж местечко незащищённое. К тому же, это здание находится не совсем на пятой линии, но близко.

— Артиллерии тут нет — таков вердикт, — вздохнул я, посмотрев на Илью. — Но есть локация, где я бы, в крайнем случае, поставил смертоносные орудья.

У дворца Меньшикова есть открытое поле, где можно было бы поставить и что-то серьёзное, типа батареи 152-мм пушек или даже каких-нибудь РСЗО. Вряд ли, конечно, но чем чёрт не шутит?

— На меч их всех! — воскликнул я, когда мы вышли на перекрёсток Большого проспекта и 1-й линии.

Крупное скопление мертвецов двигалось по 1-й и Кадетской линиям, аккурат в сторону Большого, по которому шли мы.

Трупы успели изрядно потрепаться в ходе странствий, одежда на них изорвалась, обувь стала пробитой формальностью, висящей на синюшных щиколотках. Тут их пара сотен, не меньше.

«Ерунда», — подумал я и размашистым ударом снёс башку первому мертвецу.

Мертвец, одетый в загрязнённую униформу полицейского, опал под ноги соратников, а голова его покатилась по асфальту, разбрызгивая гнилую кровь.

Работаю как газонокосилка, активно двигаюсь и ощущаю крупицы могущества, даруемые за каждого уничтоженного врага.

Но внутреннее чутьё подсказывает мне, что до получения следующей маски мне предстоит убить очень много обычных мертвецов. Хотя надо понимать, что можно достигнуть всего этого, уничтожая спецов. Это смертельно опасно, но крайне выгодно.

Илья тоже рубит зомби гладиусом и отталкивает слишком ретивых щитом.

— Нам бы ещё пару манипул опытных легионеров! — поделился он мыслью.

— Могу я дать тебе лишь ещё больше врагов! — усмехнулся я. — Негоже натиск ослаблять, в атаку, друг мой!!!

С этими словами я врезаюсь в толпу и раздаю удары кулаком и кописом. Щит мой, к сожалению, уже безнадёжно испорчен кислотой, но так даже лучше, потому что кулаком в бронеперчатке я орудую быстрее, а ущерба от него даже больше, чем от ударов щитом. Но надо будет, как вернусь в общину, обзавестись новым щитом, желательно чем-то потолще и потяжелее…

Копис полностью покрыт мертвецкой кровью, тошнотворно вонючей, но зато самих мертвецов очень быстро стало мало. Хватаю мелкого зомби, умудрившегося пролезть мне в ноги, за шкирку и бросаю в фонарный столб. Хруст ломающихся костей, брызги гнилой крови, а сам бывший мальчик «обхватывает» столб всем своим поломанным телом.

Потери никогда не останавливают мертвецов и ничуть не влияют на их боевой дух, потому что они слишком тупы для того, чтобы осознать что-то сложнее желания добраться до свежего и сочного мяса.

Остатки добиваю я, потому что Илья уже устал и отступил на несколько десятков метров назад. А я даже не вспотел и могу продолжать так хоть до глубокой ночи.

Когда последний мертвец из скопления лишился головы, останавливаюсь и оглядываюсь. «Контроль» не нужен, потому что мы бьём наверняка, поэтому вокруг лишь надёжно упокоенные мертвецы.

Вытираю копис о грязную сиреневую блузку «офисной мертвячки», после чего избавляюсь от крови с рук ветошью и достаю из кармана пачку сигарет. Воняет тут как в самом лучшем бомжатнике, обитатели которого давно уже умерли, но такие мелочи меня уже давно не волнуют.

Делаю глубокую затяжку и улыбаюсь.

— Ты — достойный воин, — подошёл Илья.

— Ты тоже держался отлично, — кивнул я ему и бросил на землю окровавленную ветошь. — Но некогда отдыхать, последнее место нас ждёт!

Оставляем после себя лишь изрезанные трупы и лужи крови — таков путь воина.

На Кадетской линии поворачиваем во дворы. И тут начинаются странности.

Ограда выбита грузовым автомобилем, врезавшимся в торец бежевого цвета здания, а газон усеян человеческими костями. В отличие от последствий деятельности обычных зомби, тут кости были тщательно обгрызены, даже хрящевой ткани нет. Будто сварили и очистили от плоти…

Идём дальше, к футбольному полю. Тут видятся следы активности военных — пустые ящики, сваленная в горку маскировочная сеть, ныне не особо-то и нужная, несколько военных грузовиков с раскрытыми капотами, а также передвижной генератор. А венец коллекции — 2Б9 «Василёк», стоящий у кустарника. С ним что-то не совсем так, но надо подходить поближе, чтобы разобраться…

— И снова я чувствую: не так что-то здесь… — произнёс я задумчиво, после чего посмотрел на Илью. — Держись близко.

Медленно и тихо, чтобы не спровоцировать кого-нибудь на что-нибудь, движемся к «Васильку». Его существование — это знак того, что наводка была верна. Правда, это не пушка-гаубица, как я надеялся, а лишь автоматический миномёт.

2Б9 «Василёк» — это буксируемый или самоходный гладкоствольный автоматический гранатомёт, принятый на вооружение ещё в СССР, в семидесятые годы. Лично не стрелял из него, меня не учили, но информацию по ТТХ и руководство по эксплуатации можно найти в интернете. Принципы у него те же, что и у классических миномётов, просто он стреляет со скоростью что-то около 100–120 выстрелов в минуту, что достигается применением кассет по четыре мины. Хорошая машинка, зарекомендовавшая себя в войсках весьма положительно. Правда, жрёт боеприпасы как свинья, но зато не задарма, а с высокой эффективностью. Слышал я, что для полного обезлюдения указанного квадрата достаточно одного миномёта. Потому что один миномёт может заменить собой восемь 82-миллиметровых «Подносов», то есть классических миномётов с дульным заряжанием.

В окнах дворца Меньшикова мелькнул смутный силуэт. В призраков я не верю, поэтому надо полагать, что за футбольным полем кто-то постоянно следит. Из этого следует, что наводка из «Телеги» возникла не просто так, а с неким умыслом, возможно, что даже со злым.

— Следят за нами, друг мой, — поделился я наблюдениями с Ильёй. — Готовь оружье огнестрельное, но виду не подай.

Илья кивнул, а мы продолжили идти так, словно ничего не заметили.

На крышу дворца вдруг вылез некий парень в длиннополом кожаном плаще. Нео питерского разлива воздел руки к небу. Между кистями образовалась некая сфера из сгущающегося воздуха. Илье не надо было ничего говорить, поэтому он резко вскинул автомат и дал короткую очередь.

Пули врезались в некую невидимую глазу преграду, после чего я бросился в атаку.

Бывший ополченец кинулся в кусты, потому что противник со второго и третьего этажа дворца начал использовать дальнобойные сверхспособности, в виде ледяных игл, огненных шариков, сгустков искажённого воздуха и ещё чего-то, напоминающего пятна поглощающего свет мрака.

Уклоняюсь от всего, что в меня летит, благо, на пределе концентрации это нетрудно, после чего прыгаю на расположенный перпендикулярно к зданию забор, отталкиваюсь от него и цепляюсь за оконный отлив на втором этаже дворца. Вскарабкаться выше было тривиальной задачей. Три этажа — это совершенно несерьёзно.

На фоне раздаются хлопки и треск.

Бегу по крыше в сторону растерявшегося метателя, который начал пятиться и спешно формировать очередной сгусток искажения.

Он хочет что-то сказать, начинает отпускать сформированную сферу искажения, но я бросаю в него копис.

Меч преодолел оставшееся расстояние, после чего зацепил рукоятью сферу. Произошёл взрыв, напомнивший громкий петардный хлопок по звуку, но по действию близкий к разрыву гранаты. С тела сферометателя ободрало плащ, одежду, кожу, часть мяса, а также оторвало ему все конечности, включая голову. Копис улетел в неизвестном направлении, а я остановился в изумлении. В радиусе двух метров вокруг сферометателя всё было забрызгано кровью и фрагментами плоти. Страшная сверхспособность, опасная в умелых руках…

Вынимаю из ножен короткий кинжал и спрыгиваю со второго этажа.

Илью прижимают, не давая подняться сериями сверхъестественных залпов из огня, воды и мрака, но скоро ему будет гораздо легче…

Вхожу во дворец через окно первого этажа. В коридоре, устеленном старым и красивым паркетом, не было никого, поэтому я в два прыжка взбираюсь по лестнице и оказываюсь на втором этаже, где точно были противники.

— Он здесь!!! — крикнул кто-то. — Убейте его!

Зря он подал голос…

Теперь я точно знаю, где противник, поэтому бегу в верном направлении и в дверях натыкаюсь на пацана лет семнадцати, вооружённого палашом, лезвие которого поблескивает особенным синеватым светом. Хватаю не успевшего среагировать на меня противника левой рукой за горло, сжимаю изо всех сил. Шея с хрустом ломается, тело обмякает, а я перехватываю падающий палаш.

В следующее помещение я врываюсь с выставленным перед собой телом. По мне стреляют из чего-то полуавтоматического, левое бедро болезненно царапает, но мне не до ран. Швыряю принявший на себя почти все пули труп во врага с полуавтоматическим оружием, после чего рвусь на сближение.

Рядом с правым ухом пролетает острый кусок льда, пущенный рыжеволосой девицей в синей мантии, чем-то напомнившей мне одеяние магов круга Воды из Готики. Странно, что я вспомнил об этой старинной и легендарной игре, но это была первая ассоциация.

Я действую быстрее простых людей, потому что моя реакция берёт истоки в полубожественной сути образа, но девица сумела меня удивить, когда начала грамотно брать упреждение. Со следующей ледяной стрелой я разминулся на миллиметры, после чего сделал правильный вывод и начал действовать менее предсказуемо.

У нас тут прогрессивное общество, истинное равноправие и эмансипация женщин, поэтому я не колебался и доли секунды, когда достиг магички и напорол её на палаш. Лезвие вышло из её спины, я увидел удивлённый голубоглазый взгляд, смотрящий в моё лицо с некой смесью обиды и непонимания. Этот жестокий мир построен сильными и жестокими мужчинами, девочка. Ты знала, на что шла, когда вступала в эту опасную игру…

С усилием смахиваю тело с меча и подбегаю к стрелку, пытающемуся скинуть с себя труп. Пронизываю оба тела, пока живое и уже мёртвое, палашом, издавшим некий инфразвуковой импульс, больно ударивший по ушам, после чего извлекаю палаш и бегу в следующее помещение.

Откуда-то сзади доносятся панические крики, озлобленные команды, но я последовательный человек, поэтому бегу вперёд, чтобы убить всех, кого увижу.

И у окон стоят трое, стреляющие по Илье.

Отрубаю ближайшему обе руки, следующему сношу голову, а третьего пинаю в бок ногой. Моя жертва, вооружённая винтовкой Мосина, отлетает в стену и разбивает своим телом красивую картину с Императрицей Всероссийской Екатериной I. Сколько ещё произведений искусства мы безвозвратно разрушим во имя своих шкурных интересов?

Добиваю ублюдка, лишившего нас картины, колющим ударом, после чего возвращаюсь к предыдущим телам и подхватываю самозарядный дробовик Вепрь-12 «Молот». С хрустом ткани срываю с тела предыдущего хозяина оружия разгрузку с боеприпасами, после чего перекидываю её через плечо.

Идти обратно тем же путём — это нарываться на лишние отверстия в теле, поэтому я выхожу через другую дверь и бегу вперёд, туда, где противник меня ещё не ждёт.

Стрельба прекращается по чьей-то команде, поэтому я останавливаюсь и внимательно слушаю.

Параллельно, пытаясь определить местоположение противника по звуку, тихо извлекаю магазин и смотрю на тип боеприпаса. Пуля Бреннеке, 12 калибр. В магазине на восемь патронов, как видно через пластиковое окошко контроля расхода, осталось лишь четыре. Возвращаю магазин на положенное место и слушаю обстановку.

Раздался скрип половицы где-то на два часа от меня. Вскидываю самозарядный дробовик и открываю огонь. Оглушительный грохот закладывает уши, но я отстреливаю остаток магазина по направлению, после чего резко падаю на землю.

Слышны громкая ругань и болезненные крики. Значит, пули пришли адресату и моя тактика рабочая. Честно сказать, не был до конца уверен, что пули пройдут через стену. Хотя у них убойность дайте олимпийские боги каждому, поэтому убивать они должны наповал…

Противники открыли огонь через стены, поэтому в комнате очень быстро стало пыльно. Затопали сапоги, я перезарядил дробовик и отполз за резной лакированный комод из дуба.

Стрельба не утихала, древесная пыль из пробиваемых настенных панелей висела в воздухе, а громкие шаги приближались. Когда я был уверен, что противники уже перед входом в комнату, открыл беглый огонь. Две пули впустую, но третья попала куда надо и за дверным проёмом упал бедолага с развороченной свинцом головой. Вражеская стрельба стала чаще, но они стреляли не туда.

Бойким и отважным тараканчиком, вопреки естественным позывам инстинкта самосохранения, требующим убраться от источника проблем подальше, приближаюсь к двери и замираю с Вепрем-12 наизготовку.

Вновь очень близко скрипнула половица, после чего я разряжаю дробовик в межкомнатную стену, уповая на статистику.

Когда осталось два патрона, взлетаю на обе ноги и бегу вперёд. Первый встреченный враг, поджигавший бикфордов шнур на брикете тротила, получает пулю прямо в общевойсковой бронежилет. Подожжённый брикет падает на пол, пинком отправляю его между ног падающего противника, прямо в следующее помещение, после чего рывком возвращаюсь назад.

Взрыв, крики, а я снова иду в атаку, чтобы максимально реализовать возникшую неразбериху в свою пользу.

В помещении, где произошёл подрыв тротила, ничего не видно, кругом пыль и дым. Натыкаюсь на нетвёрдо стоящего парня в крутецкой косухе. Без раздумий протыкаю его палашом в глотку. Чтобы было наверняка, прокручиваю оружие и вывожу его из тела не обратным движением, а в сторону. Кровь брызнула вправо, а хрипящий бедняга осел на пол.

Теряю интерес к уже де-факто мёртвой жертве и ищу дальше.

Странно, что парень не был вооружён ничем, кроме пистолета в кобуре. Видимо, надеялся на свою сверхспособность.

Умудряюсь расслышать шипение бикфордова шнура. Рывок назад, но запоздалый. Вспышка.

По ушам будто ладонями дали, глаза заслезились, левую руку будто кипятком ошпарило. Сдавленным голосом выдаю матерную тираду и бегу в соседнюю дверь.

Всем телом выбив закрытую на ключ дверь, опрокидываю этот кусок дорогостоящей и древней фанеры на некоего мальчика, одетого в большой ему камуфляжный китель и армейское кепи. Дверью оказался прижат и автомат Калашникова образца 1974 года. Прыжком падаю на дверь и выпускаю из недоноска кишки. Контроль осуществляю уколом палаша.

Ублюдок, метнувший в комнату тротиловую шашку, готовил ещё одну, поэтому мой молниеносный визит сквозь дверь застиг его в неловком положении с зажигалкой и тротилом в руках.

С недоброй улыбкой приближаюсь к нему и наношу тычковый удар стволом Вепря-12 в голову. Удар опрокидывает ублюдка на пол, после чего я забиваю ему ствол дробовика прямо в пасть, лишая белоснежных и здоровых зубов. Нажимаю на спусковой крючок.

Почему, когда я вступаю в схватку с любым противником, всё заканчивается кровавой баней?

«Ну, что поделать?» — подумал я, усмехаясь и перезаряжая дробовик. — «Характер такой…»

В коридоре, куда я вышел вскоре, было целых пять человек, один из которых был со сверхспособностью.

Делаю три быстрых выстрела и заваливаюсь направо, за стену. Ответный огонь последовал незамедлительно, причём долбили по моему предполагаемому местоположению, где меня уже, разумеется, не было.

В ходе движения на четырёх костях вскакиваю и разбиваю телом окно. Ухватившись за детали фасада здания, перелезаю на балкон и возвращаюсь в здание через незапертую балконную дверь. Тут старинная голландская печь, стул для служащей музея, стены с картинами и дорогостоящая хрустальная люстра. Иду налево.

Суета и паника у противников, а я стою у закрытой ореховой двери и пытаюсь вычленить из этого бардака ценную информацию. Понимаю, что в помещении передо мной кто-то есть.

Надо было взять тротиловые шашки у кого-нибудь… Вообще, надо озаботиться какой-нибудь взрывчаткой для личных нужд.

Откуда-то со стороны внутреннего двора доносится автоматическая стрельба. Это изменяет темп действий противников, а некто за дверью решил, что выжидать нечего и надо поскорее найти меня. Когда дёрнулась дверная ручка, я выстрелил три раза, после чего проломил дверь. Все три пули попали в брюхо невооружённого мужика в чёрном шерстяном свитере и чёрных джинсах. Он лежал на полу и сучил ножками, зажимая свой живот руками и пытаясь вдохнуть воздух. Подхожу и ударом ноги раздавливаю ему шею. Трахея сломана, а это значит, что мучиться ему уже недолго.

Противников всё меньше и меньше, это понимаю не только я, но и неизвестный вражеский командир, который решил дать приказ на отступление. То есть это я трактую его слова как приказ на отступление, но на деле он сказал что-то вроде «трахайтесь с этим сами, а я сваливаю». У паршивого командира и приказы паршивые…

Раз командование потеряно и каждый сам за себя, то считаю, что у меня есть право перехватывать инициативу и убить как можно больше противников.

Рвусь вперёд, встречаюсь с неким крепким мужиком, бегущим через коридор. Стреляю ему в грудь, но пуля напарывается на некую невидимую преграду, сплющивается и опадает. Небритый ублюдок довольно ухмыляется и начинает поднимать АКМ. С силой бросаю в него Вепрь-12 и кидаюсь в атаку.

Скорости полёта дробовика, к счастью, оказалось недостаточно, чтобы активировать сверхспособность противника, поэтому холодный металл врезался в уже почти поднятый автомат, а, спустя доли секунды, я уже был рядом. Вертикальный рубящий удар рассёк часть черепушки наглого мужика и открыл мне вид на аккуратный срез вражеского головного мозга.

Добивать его нет смысла, потому что он уже мёртв, поэтому я перешагиваю через опавший труп и бегу дальше.

Где-то на фоне разбиваются окна, раздаются панические возгласы, а откуда-то доносится непонятный звук, похожий на работу троящего двигателя. Иду на источник необычного звука.

Это оказался тот самый человек, пускавший сгустки мрака. Он, как и с самого начала, продолжал азартно слать в сторону Ильи свои сгустки, не обращая ни на что внимания.

Но когда я начал разгон, от стены отлип некий металлический конструкт гуманоидной формы, вооружённый бронзовым хопешем, то есть египетским серповидным мечом. Эти двое явно заодно, поэтому я наглухо блокирую ловкий удар лезвием, после чего хватаю конструкт за голову и отрываю её от крепления. Это было тяжело, почти на грани моих сил, хотя мне казалось, что это будет легко. С искрой голова конструкта отделилась от крепления, а рубинового цвета шарики в его глазницах погасли.

Метатель мрака уже понял, что что-то идёт не так, поэтому прекратил обстрел Ильи и повернулся ко мне. Но тут в окно прилетела короткая очередь от не тратящего время зря бывшего ополченца, поставившая точку в нынешнем противостоянии.

Противник завалился с простреленным в паре мест боком, причём, что любопытно, невидимое поле задержало целых три пули, пропустив четвёртую и пятую. Полагаю, это не какая-то удерживающая пули сверхспособность, а что-то ещё. Надо разбираться, что всё это значит…

Подхожу к беззвучно открывающему рот мракометателю и протыкаю его голову палашом. Надо бы найти свой копис… или сделать новый, но уже из палаша.

Трофейное оружие оказалось отличным рабочим инструментом, с идеальным балансом и режущими свойствами. Нет, думаю, придержу этот палаш в неизменном виде, уж больно хорош…

Осмотр тела мракометателя показал, что у ублюдка есть на теле некие артефакты.

Один был в виде индейского ловца кошмаров, на котором есть идеограммы, быстро ставшие мне понятными.

Значит, отстрелявшись по мракометателю, Илья израсходовал заряд оберега и сделал его полностью бесполезным. А вообще, гарантированная защита от пяти выстрелов — это круто…

Было также серебряное колечко с идеограммами на шинке.

Вот это мне надо, думаю. Кольцо не желало сниматься, поэтому пришлось сломать мракометателю безымянный палец левой руки. Надеваю увеличившееся кольцо на свой безымянный палец, после чего шинка начала сужаться, до тех пор, пока плотно не обжала мой палец.

Никаких новых ощущений я не испытал, но и хрен бы с ним. Подвернётся случай — продам или обменяю на что-нибудь более полезное.

Больше у покойника ничего не было, поэтому я быстро пошёл осматривать другие трупы.

У ублюдка с АКМ обнаружился аналогичный личный оберег «Защитник» необычного потенциала, но с двумя зарядами из пяти. Снимаю и привязываю к лямке на боку кирасы. Есть защита от двух попаданий, но мне достаточно защититься только от одного, а второго просто не случится…

Вторым трофеем стал кинжал с интересным навершием в виде держателя для монеты или чего-то круглого.

Оружие хитрого мокрушника, предпочитающего, чтобы враг видел его только когда станет слишком поздно.

Шарю по карманам покойника и обнаруживаю нейлоновый кошель с золотыми монетами. Видимо, давно уже носил с собой кинжал и не хотел проверять, что за последствия последуют за неуплатой.

Прибираю кошель в подсумок и закрепляю кинжал на поясе. Золота вокруг дохрена и больше, оно уже никому не пригодится, поэтому «топлива» для кинжала Рагнара у меня будет в достатке. Надо будет, начну чеканить монеты самостоятельно.

В рюкзаке АКМщика обнаружилось пять банок с тушёной говядиной, а также общевойсковая аптечка. Забираю также АКМ и боеприпасы.

Остальные тела в помещениях дворца практически ничего не принесли, никаких артефактов, но зато некоторое количество еды, оружия и патронов. У девицы в мантии не обнаружилось вообще ничего полезного, только мантия, трусы, бюстгальтер, мобильник и ключи от дома и домофона.

Поднимаюсь на крышу, чтобы посмотреть на останки того неудачливого метателя сфер искажённого воздуха. Но там был сломанный личный оберег, искорёженный кинжал и помятый смартфон. Эх…

Вспоминаю о необычном палаше, что лежит у меня в руке. На нём есть надпись из идеограмм.

Арагонские крысы? Нет, я слышал об Арагоне, допускаю существование там арагонских крыс, но сильно сомневаюсь, что они способны устраивать публичные пытки и ходить под властью крысиного короля. Этот палаш точно не из наших краёв…

Спускаюсь на площадку и иду искать Илью.

Завибрировал мобильник в кармане.

— Алё? — ответил я на вызов.

— Дим, меня пристрелили… — раздалось из динамика. — Я в кустах…

Срываюсь на бег и мчусь к нему.

Илья лежит за изрешеченным забором, прижимая к ране на груди окровавленный моток бинтов. Анатомическая кираса его лежит рядом, с зияющей дырой на месте попадания пули.

— Что же не сказал ты сразу? — спросил я, вытаскивая аптечку.

— Я потерял сознание и в себя пришёл лишь только сейчас… — ответил Илья.

Он тяжело дышал, с влажными хрипами — лёгкое точно задето.

Перебинтовываю ранение и колю ему обезболивающее. Некоторое время это нам выиграет.

— Запрячу миномёт подальше — вместе побежим в общину коммунистов! — воскликнул я и заторопился.

Бегу к автоматическому миномёту и осматриваю окрестности. Здесь прятать нельзя, потому что сбежавшие подонки обязательно вернутся за своими, поэтому берусь за распорки орудия и начинаю укладывать их в походное положение. Рабочего грузовика нет, поэтому им буду я.

— Не умирай! — приказал я Илье и покатил миномёт. — Оружие наготове!

Сойдёт любое место, расположенное подальше отсюда, и куда не ходят люди. В идеале надо создать такое впечатление, будто «Василёк» увезли далеко отсюда.

Выехал на Двинский переулок, пересёк его. Разогнался где-то до двадцати километров в час, лихорадочно изыскивая подходящее место.

— Здесь! — обнаружил я несколько частных гаражей.

Не постсоветские «ракушки», а построенные из кирпича вместительные коробки. Вскрываю ближайшие ворота и натыкаюсь на нагромождение всякого хлама. Посреди бардака стояло четыре табуретки и деревянный ящик. Местные алкаши, видимо, имели здесь явку, где пропивали остатки средств. Не трачу на это место слишком много времени и запираю его.

Второй гараж содержал в себе оранжевый ЗАЗ-968, полуразобранный и пыльный. Сиденья демонтированы, двигатель лежит рядом, стёкла тоже. Вытащить всё это не составит большого труда.

Вытаскиваю, как написано на шильдике, двигатель МеМЗ-968Г, бросаю его в траву у гаража, после чего начинаю вытягивать «Запорожец». Машина лёгкая, меньше девятисот килограмм, поэтому вытащить её было легче, чем волочь сюда миномёт.

Быстро освобождаю гараж от всяческого мусора, оглядываюсь по сторонам, чтобы исключить возможность слежки, после чего закатываю в гараж автоматический миномёт. Запираю ворота с помощью куска арматуры, продетого через ушки замка и свёрнутого в букву Зю.

Теперь надо прибраться. Двигатель, стёкла, сиденья — всё в салон машины. Мусор смести, следы смести. После утаскиваю «Запорожец» к парковке и на этом заканчиваю маскировочные работы. Отныне надо точно знать, что «Василёк» в этом гараже, чтобы найти его. А так, я не думаю, что кто-то целенаправленно будет бомбить гаражи на предмет ценностей, потому что их там, по большому счёту, никто не хранит. Копошиться в мусоре, ради призрачного шанса найти что-то по-настоящему ценное?

Бегу к Илье, а тот лежит всё там же, в бессознательном состоянии. Проверяю пульс — ещё живой. Подхватываю его и срываюсь с места.

За спиной остались мертвецы, нагрянувшие к Меньшикову с визитом. И бог с ними, или чёрт. Мне всё равно.

— Ты как, Илюха? — положил я друга на асфальт.

— Нормально… — ослабленный кровопотерей Илья улыбнулся. — Что происходит?..

— Нас преследуют, — ответил я. — Группа зомби особых. Они стремительны и целеустремленны.

— Уйти сможешь?.. — спросил бывший ополченец.

— Негоже бросать товарищей боевых, — заявил я. — Убью их всех, а после мы продолжим путь.

— Лучше убирайся… — попросил Илья. — Не подставляйся зря…

— Так не будет, — отрезал я. — Держи оружье наготове.

Вручаю ему приведённый к боеготовности автомат, беру щит-скутум и иду навстречу группе мертвецов.

Они не отличаются от обычных зомби ничем, кроме силы и скорости. А ещё они чуть лучше соображают, поэтому могут выбирать цели. Обычные просто прут напропалую, а у особых есть цель. Это не инстинкт самосохранения, вовсе нет, а просто целеустремлённость на результат. Да, как бы странно это ни звучало, но особые мертвецы хотят человечины даже сильнее, чем обычные, поэтому даже готовы учитывать риски неудачи. Но, если для достижения успеха надо будет потерять конечность или понести серьёзный урон, особый мертвец пойдёт на это. Потому что они не испытывают сомнений, они не могут думать и рефлексировать — чистый инстинкт, помогающий достигнуть успеха. Так пишут в интернете те, кто уже имел несчастье пересекаться со спецами.

Ещё говорят, что есть некие командиры среди зомби. Тоже тупые, не способные думать дальше одного хода, но ведущие спецов за собой. А за спецами идут обычные зомби, но не потому, что они чего-то хотят, а просто потому, что кто-то идёт в определённую сторону, что пробуждает стадный инстинкт. Совсем как люди.

Быстрые зомби двигались по Малому проспекту группой из четырнадцати особей. Одежда на них рваная, но кое-кто снаряжён элементами кустарной брони, сделанной ещё при жизни. Оружия у них нет, потому что они слишком тупые для его использования, но им оно и не надо — есть острые когти на руках и ногах. Схватка будет горячей.

Сближение с самым быстрым мертвецом — он кидается в самоубийственную атаку и сразу же теряет голову. Ухожу в сторону, пропуская труп мимо.

Следующие двое кидаются вместе, учтя опыт первого неудачника. Одного отталкиваю в сторону щитом, а второму срезаю обе руки одним ударом. Сверхсила позволяет делать многое, но тут дело больше в особом палаше. Режущие свойства просто превосходные, лезвие не тупится даже после преодоления прочных костей, а совокупность прочностных характеристик превосходит даже быстрорежущие стали, ну, по моему мнению. Замечательная штука — я даже рад, что столкнулся с этими идиотами, решившими поживиться за мой счёт. Жаль только, что Илью подстрелили…

Приток могущества высокий, за каждого быстрого мертвеца отсыпаются щедрые порции, приближающие меня к следующей ступени развития масок.

— Ух! — отпрянул я от молниеносного выпада.

Одетый в остатки военной сапёрной брони мертвец оказался на удивление быстрым, но недостаточно, чтобы достать меня. Это игра с огнём, конечно, драться на столь неравных условиях. Одна царапина — я покойник, а вот мои удары по мертвецам не гарантируют мгновенного уничтожения. Поэтому надо бить наверняка.

Палаш выдал волну инфразвука, на которую мертвецам было всё равно, а мне неприятно. Рублю зомби-сапёра по левой руке, отсекая её напрочь, а затем закрываю левый бок щитом, принимая на него мощный удар двумя когтистыми ногами.

Отступаю и наношу колющий удар в лицо зомби-сапёра. Противник легко уклоняется, отводя голову с траектории, но не может сдержать себя и кидается в новую атаку. Тут-то я его и подлавливаю — удар сверху вниз насаживает подбородок мертвеца на острие и убивает тварь надёжнее выстрела в переносицу.

Выдёргиваю палаш, рывком отступаю назад, чтобы не позволить остальным тварям окружить меня, после чего вижу выходящего из северного переулка токсика. Эта тварь заставляет меня несколько изменить план.

Двигаюсь по большой дуге, пристально глядя на действия быстрых мертвецов, замедлившихся для выработки противодействия. Останавливаюсь я лишь тогда, когда быстрые мертвецы оказываются между мной и токсиком.

И токсик делает свой ход — плюёт в меня своей знаменитой в широких кругах кислотой. Уклоняюсь, пропуская сгусток кислоты слева, после чего наношу удар по прыгнувшему на меня быстрому. Голова рассечена, противник падает бессмысленным кулём из гнилого мяса и костей.

Следующий сгусток кислоты я принимаю на щит, не от безысходности, а со злым умыслом. Теперь щит превратился в оружие.

Перехватываю инициативу и атакую.

Когда все ждут ударов палашом, бью щитом. Кислота, пожирающая нижнюю часть щита-скутума, отлично перекидывается на кожу мертвецов, делая за меня мою работу.

Заруба была скоротечна, из четырнадцати быстрых зомби не выжил никто, я увернулся от очередного плевка кислотой и перешёл в стремительное наступление на токсика, бросая себя в интервальные рывки, чтобы затруднить прицеливание. Токсик к такому был не готов, поэтому безбожно мазал.

Подлетаю к нему и, согласно уже выработанной тактике, рассекаю переднюю левую ногу врага. Тварь оседает, готовится расплескать кислоту по малому радиусу, но я немножко меняю план и прыжком кидаюсь прямо на токсика. Выставленные руки ему не помогли, потому что я отразил их движение оплавленным щитом, после чего вонзил острие в хоботок. Меч прошёл насквозь, выйдя из затылка.

Чувствую себя непобедимым, но это опасная иллюзия. Будь тут пятьдесят быстрых и хотя бы пять токсиков, бой прошёл бы совершенно иначе.

— А ты ещё не сдох… — прошептал я, глядя на завалившегося на спину токсика.

Подхожу к нему и срезаю голову начисто. Прилив могущества заставил меня ошеломлённо отпрянуть, после чего припасть на колено.

— Ох… — выдохнул я.

Это не новая ступень, но прирост мощи маски Тесея. Не следующая ступень потенциала, но некоторое приближение к ней. Теперь я понимаю, что можно развивать и другие маски…

Но главное — новые возможности для образа Тесея.

— Царство мёртвых? — спросил я себя. — Но зачем, если я и так в нём?

Нет времени размышлять, поэтому я прекращаю обдумывать новые грани развития и бегу к Илье.

— Откройте проклятые врата, идиоты! — прокричал я. — Быстрее!

Набираю бабушку.

— Скажи своим безумцам, что промедление для них равнозначно смерти, — сообщил я ей вместо приветствия. — Пусть скорее отпирают врата!

Бабушка ничего не стала говорить, а положила трубку. Спустя десяток секунд, врата поднялись и я забежал во двор.

Мчусь к медпункту, из которого выглянул обеспокоенный Роман Хитров.

— Окажите ему помощь! — потребовал я, заходя внутрь. — В него попали из ружья, пулевым патроном 12 калибра!

— На кушетку, — указал Роман. — Ничего не могу обещать, но поборюсь за его жизнь. Пожалуйста, покинь помещение.

— Маску не снимай, — попросил я. — Она дарует ему больше шансов.

Выйдя из медпункта, я снял маску и направился к дому. Теперь всё в руках целителя и судьбы, а мне нужно подумать о том, что делать дальше.

— Алё? — принял я вызов.

— Разобрался? — спросила бабушка. — Иди домой, у нас тут некоторые проблемы.

Собирался покурить, но бросаю пачку обратно в карман и двигаюсь к родному подъезду.

— Что случилось? — спросил я, входя в квартиру.

— Твоя ненаглядная устраивает скандал, — сообщила бабушка. — Сейчас не те времена, когда я готова была спускать подобное…

Я не помню времена, когда она вообще была готова спускать хоть что-то. Тяжёлый человек.

— Дима! — выбежала в коридор Ани. — Наконец-то ты пришёл!

— Что за скандал? — спросил я, удержав её от объятий движением руки.

— Скандал? Какой скандал? — не поняла она.

— Ани хочет, чтобы вы вдвоём уехали из Ленинграда, в какую-то там Исландию или на другой остров, — вздохнула бабушка. — У нас состоялся трудный разговор, который завершился ничем.

— Я не собираюсь никуда ехать, — сказал я. — Ани, мы это уже обсуждали. Хочешь ехать — езжай.

— Давай поговорим снаружи, без… — она посмотрела на Агату Петровну.

Бабушке не понравился такой пассаж, она поджала губу и отвернула голову.

— Давай поговорим снаружи, — вздохнул я. — Но это ни на что не повлияет.

Вышли во двор и отошли к перекрытой арке.

— Мы же уже обсуждали всё это, — сказал я. — Я никуда не поеду, а ты вольна уезжать, куда захочешь.

— Без тебя мне никуда не нужно, — произнесла Ани. — Но тут слишком опасно…

— Ты главное пойми — у нас ничего не получится, — сказал я. — Эти отношения бесплодны, потому что я не питаю к тебе никаких романтических чувств.

Мы уже это обсуждали когда-то давно, во времена, когда всё было хорошо и спокойно, когда не было зомби, апокалипсиса и дефицита всего, а были только съёмки, деньги, роскошь и слава. Ани попыталась ко мне подкатить, но я чётко обозначил пограничную линию наших взаимоотношений, а она сказала, что всё поняла. И вот мы вновь в той ситуации, когда ей нужно больше, чем я могу дать.

— Но я думала… — заговорила Ани нервно. — Ведь всё изменилось, я прилетела к тебе, Дима…

— Я просил тебя не делать этого, но ты проигнорировала мою просьбу, — сказал я. — Я просил тебя не искать меня, потому что это слишком опасно. Ты делаешь всё наперекор мне, а потом искренне удивляешься, что я не иду тебе на встречу?

— Но я думала, что ты наконец-то всё понял и теперь… — Ани была обескуражена.

— Ничего не изменилось, — покачал я головой.

— Всё изменилось, Дима! Всё! — воскликнула она. — Мир на пороге гибели, человечество вымирает, смерть кругом, а ты… Я ведь не прошу многого!

— Ты хочешь, чтобы мы, каким-то образом, убрались в Исландию и просуществовали там неопределённое количество времени, вдвоём, — напомнил я. — Зачем мне это?

— Так тебе нужны другие бабы?! — вскипела Ани. — Я так и знала!

— Я свободный человек, — вздохнул я. — Я сам решаю, с кем и как мне быть. Нас с тобой связывают только дружеские отношения, поэтому будь любезна, не ставь мне условий.

Неприятный разговор, но он должен был состояться уже давно. Возможно, в самом начале.

За спиной у Ани появились трое косторезов.

— Не делай того, о чём потом будешь жалеть, — попросил я её.

— Ты должен поехать со мной, Дима, — словно констатируя факт, произнесла Ани. — Иначе не будет.

— Уважаемые, у вас всё хорошо? — начал приближаться к нам один из вооружённых охранников.

— Уйди, — махнула Ани рукой.

Один из косторезов сделал несколько шагов к отпрянувшему охраннику.

— Ты потеряла над собой контроль, — произнёс я. — Отведи косторезов, Ани.

— Ничего я не теряла! — прокричала она. — Ты идёшь со мной, и мы уходим из этой дыры!

— Этого не будет, Ани, — покачал я головой. — Успокойся и отведи косторезов.

— Не буду я успокаиваться! — ещё громче, на истерическом уровне, прокричала Ани. — Хочешь или нет, но ты идёшь со мной, Дима!

— Он никуда не идёт, — из подъезда вышла бабушка. — Ты можешь катиться куда хочешь, а Дима останется дома.

Ох, какая неловкая ситуация. Дома я тоже не собираюсь оставаться, потому что наши взаимоотношения с бабулей очень далеки от здоровых. Как там это называют психологи из сети? Токсичные отношения? У деда с бабушкой были токсичные отношения, у отца с нею же, у меня тоже есть. Она тяжёлый человек, с которым тяжело жить, но уже пару дней как я осознаю, что жить-то мне с ней необязательно. Самое тупое — она сама говорила мне съезжать, рвать этот порочный круг и убираться подальше, чтобы не травить себе жизнь, но я тогда был слишком напуган перспективой самостоятельной жизни, без мамы и бабушки. Трусливый обсос… Стыдно за себя.

— Здесь я тоже не останусь, — вздохнул я. — Буду жить в Питере, но где-нибудь в другом месте. Без тебя, бабушка, как ты этого и хотела.

— Времена изменились, Дима, — произнесла бабушка. — Теперь ты нужен мне. Очень нужен.

— Мне это надоело! — воскликнула Ани. — Убейте её!

— Ани, нет! — попытался я её остановить, но было уже слишком поздно.

Бабушка среагировала моментально — я практически увидел поток радиации, хоть это и невозможно. Все три костореза осыпались на асфальт, а Ани встала на колени. Она мертва, это видно, но это трудно осознать и принять.

— Зачем? — спросил я, глядя на Ани.

— Потому что она собиралась убить меня, — спокойно ответила бабушка.

— Я бы остановил её, — произнёс я. — Зачем ты её убила?

— Она бы всё равно продолжила создавать проблемы всем нам, — ответила Агата Петровна.

— У тебя-то какие проблемы? Я всё равно ухожу, — рука моя потянулась к маске на поясе.

— Внучок, у нас ведь сейчас не будет никаких сложностей? — холодным тоном поинтересовалась бабушка. — Ты ведь просто так опустил руку к маске, да?

— Просто так, — ответил я.

Не стал надевать маску, хоть и очень сильно хотелось. Никогда не проверял, но никогда не сомневался, что если на кону будет что-то важное, то бабушка пожертвует мной без особых сомнений. Такой уж она человек.

— Я ухожу, — сказал я. — Давно надо было уходить…

— Да, надо было… — не стала спорить с очевидным бабушка. — Но теперь ты мне нужен, Дима.

— Только из-за того, что у меня есть полезная тебе сверхспособность, которая ещё не свела меня с ума, — грустно усмехнулся я.

— Нет, Дима, — покачала головой бабушка. — Ты нужен мне потому, что ты мой любимый внук.

Впервые слышу от неё что-то подобное. Может, раньше и было что-то вроде проявления тёплых чувств со стороны бабушки, но это легко могло мне просто показаться. Будучи ребёнком, я хотел верить, что меня любят, и родители с дедом меня любили, но вот насчёт бабушки я не очень-то уверен. И вот сейчас такое…

— Не верю, — отрезал я. — Хотел бы верить, но не верю. Поэтому я ухожу. Не желаю иметь с тобой ничего общего.

— Уже имеешь, — вздохнула бабушка. — Ты — моя родная кровь.

— Я смогу с этим жить, но не с тобой, — сказал я и направился к медпункту.

Захожу в кабинет Романа и вижу, что он сидит и безучастно смотрит в окно.

— Илья в порядке? — спросил я.

Роман повернул ко мне голову.

— Вынужден сообщить, что он мёртв, — сказал он. — Я сделал всё, что мог, подстегнул регенерацию на максимум, израсходовал все свои силы, но слишком долго он был без помощи, слишком много крови потерял…

— Но почему? — спросил я с неверием. — Но почему? Я видел, он был жив!

— Это было ранение в печень, — ответил целитель. — Будь регенерация подстёгнута сразу, ещё можно было бы прогнозировать что-то благоприятное, но он слишком долго пробыл без помощи. Фактически его организм был отравлен самим собой.

В груди, как в генераторе вакуума, образовалась пустота.

— Илюха… — прошептал я потерянно.

— Мне жаль, — с искренним сожалением произнёс Роман. — Но такова жизнь…

— Жизнь у нас — полное дерьмо, это да… — кивнул я, положив руку на маску Тесея. — Где он?

— В морге, — ответил Роман. — Это двенадцатая квартира, что в соседнем подъезде, на первом этаже.

Иду туда.

Вася, парень, подрабатывающий санитаром у Романа, пропустил меня без лишних слов.

Илья лежал на банной лавке, принесённой сюда из ближайшей сауны, одежда и личные вещи его в подписанном пакете, лежащем под лавкой. На лице его маска Октавиана Августа. Это я виноват. Надо было идти одному.

Беру маску и поднимаю её. Глаза Ильи закрыты, а лицо умиротворённое.

— Не помог тебе Октавиан… — прошептал я. — Прости меня, друг…

Смотрю на идеограммы в левом верхнем углу маски.

— Чего?! — воскликнул я, после чего поднял свою маску.

То есть выходит, что Илья забрал образ Октавиана Августа с собой, в могилу? Значит ли это, что если я умру, то заберу с собой образ носимой маски? Проверять не хочу. Могилу…

Могилу…

Блядь, царство мёртвых!

— Сука! — воскликнул я обрадованно.

Забрав пустую маску, я помчался наружу.

— Дима, нам надо поговорить… — встретила меня во дворе бабушка.

— Не о чем нам с тобой разговаривать, — пресёк я попытку завязать бесполезный разговор. — Мне надо спешить!

— Куда? — спросила она.

— В царство мёртвых, конечно же! — усмехнулся я. — Там Илюха и даже Ани! Пока, счастливо оставаться!

Надеваю маску и бегу прочь. Бабушка же осталась стоят с приоткрытым ртом. Надеюсь, она не создаст мне проблем.

— Боги покарают за осквернение могил… — пробормотал я, работая лопатой.

Копаю я уже давно, начал вчера вечером, а уже солнце взошло.

Попасть в Царство мёртвых можно двумя путями. Первый путь — прорваться в некие северные пределы, после чего найти там царство мёртвых. Второй путь — прорыть достаточно глубоко в месте соприкосновения царства мёртвых с царством живых.

Одиссей, как подсказывает мне акт ожесточённого гугления, пропутешествовал достаточно далеко на север, где и нашёл царство мёртвых. Теория, как подсказывает мне знание, дарованное образом Тесея, не лишена смысла, причём царство мёртвых должно быть где-то в наших краях, ну, по представлениям древних греков. Питер — это ведь север, так?

В местах соприкосновения двух царств, живого и мёртвого, обязательно плохая атмосфера, аура смерти и постоянно происходит всякая дичь. Да это полностью соответствует описанию Питера! Я уже на месте!

Надо прокопать достаточно глубоко, чтобы наткнуться на царство мёртвых, есть у меня такое ощущение…

Я прошёл уже метров десять вглубь, но скоро будет «неожиданная» проблема — землю уже не закинуть на такую высоту, поэтому надо срочно что-то придумывать. Азарт, охвативший меня после открытия, туманил рассудок и заставлял поступать опрометчиво.

Тут я слышу, что снаружи до меня доносятся странные и громкие звуки.

Бросаю лопату и начинаю карабкаться наружу. В прошлый раз такие звуки привели к яме группу мертвецов, которые упали прямо ко мне и обеспечили меня довольно неприятной схваткой в грязи. Я их убил, конечно, но теперь предпочитаю выходить наружу и встречать врагов на кладбищенской земле, а не в яме.

Выглядываю из ямы и осматриваюсь. Пусто, никого нет, но звуки доносятся откуда-то с юго-запада кладбища.

— Дело странное, — бормочу я.

Вооружаюсь палашом Мученика Кассиана и направляюсь навстречу звукам.

Мимо старых могил, украшенных надгробий, мраморных или гранитных, мимо чужих финалов жизненных историй…

— Вадик!!! — раздался знакомый голос. — Быстрее!!!

— Игорь? — озадаченно спрашиваю я.

Ускоряю шаг, а затем и вовсе перехожу на бег.

Неожиданная встреча, конечно, особенно на кладбище, но город маленький, если подумать…

Спустя метров триста, я вижу Игоря, бегущего на всех парах, а вслед за ним бежит Вадим, сжимающий в руках древко сломанного копья. За ними мчатся быстрые мертвецы, хрипящие и ревущие.

Улыбаюсь, потому что я не ожидал, что эти двое переживут битву за Инженерный замок. Глупо получилось, на самом деле — мы так и не обменялись контактами в «Телеге», хотя следовало бы. Может, будь мы вчетвером, Илюха сейчас был бы со мной…

— Дмитрий Ибрагимович?! — запыханно воскликнул Игорь.

— Ах-ха… Ах-ха… Ах-ха… — дышал, как загнанный пёс, Вадим.

Ну, глаза его выражали, помимо бешеной усталости, ещё и радость встречи.

— Бегите дальше, я разберусь, — сказал я ему, идя навстречу мертвецам.

— Почему вы в грязи? — спросил Вадим, перед этим жадно вылакавший полулитровую бутылку минералки.

— Копаю я тут, — пожал я плечами.

Курю сигару, откинувшись на кресло в VIP-ложе этого кафе. Местных мертвецов я истребил, поэтому тут относительно безопасно. Жаль только, что кафе уже разграбили мародёры и всё, что мы смогли найти — это бутилированную воду и то в незначительных количествах.

— А зачем? — спросил Игорь, пристально глядящий на сигару в моих руках.

— Курить хочешь? — поинтересовался я у него.

— Не откажусь, — ответил тот.

— А двадцать один тебе есть? — спросил я.

— Нет, но мне уже восемнадцать, — ответил он.

— Я всё ещё гражданин Казахстана, а в Казахстане сигареты и спиртное разрешено отпускать только лицам старше двадцати одного года, — усмехнулся я.

— Но мы же не в магазине, — нашёлся Игорь. — А ещё в России.

— Нечем крыть, — передал я ему сигару. — Только не взатяг, а то лёгкие угробишь.

Парень начал неумело курить, после чего допустил ошибку и затянулся. Он покраснел и закашлялся. Я лишь улыбнулся.

— Так зачем вам копать-то, Дмитрий Ибрагимович? — спросил Вадим.

— Царство мёртвых, дорогие мои, — ответил я. — Илью убили, но у меня есть уверенность, что он в подземном мире. И я знаю способы туда попасть. Осталось понять лишь одно…

— Что? — сразу спросил Вадим.

— Вы со мной или нет?