Мудрец и корона

Глава 7 Уроки выживания

Бахнула входная дверь. Облупившаяся полочка, которую каждую весну собирались сжечь, пока она не рассыпалась от старости в труху, рухнула, похоронив под грудой сгнивших обломков ДСП целую кучу полезных, бесполезных и дважды бесполезных мелочей, о которых едва ли помнили хозяева. Банка с солью разбилась в дребезги, смешав стеклянное крошево с сероватыми кристаллами крупной соли. По крашеному полу, выскочив из треснувшей мыльницы, юркнуло под шкаф мыло «Банное». Целая пригоршня мелких монет, брызнула во все стороны, а в куче на полу остались жестяные коробки, игольница, рулетка, тряпки, гайки, старые журналы, сломанный секатор, пыльные пучки сушеной травы и прочий хлам. Коричневый пузырек с йодом, чудом уцелевший в давно назревшей огородной катастрофе, прокатился вдоль плинтуса.

Демайтер с грохотом отлетел к стене, опрокинув табурет. Под его спиной точно резиновые прогнулись, скрипнули ржавыми гвоздями и с деревянным вздохом выпрямились доски веранды.

— Странного гостя ты привела… Дочь, — сказал отец и потер шею ладонью, словно его что-то душило.

— Не двигайся! — не дав ему договорить, крикнул Демайтер Даше, стоявшей возле шкафа с посудой.

Содержимое серванта мелко дребезжало. Вспыхнула и с глухим хлопком лопнула под потолком электрическая лампочка, пустив гулять по проводке синие огоньки.

— Не подходи к нему!

Демайтер оттолкнулся от неестественно гибкой стены. Закрывая глаза рукой, словно в них плеснули кислоты, он быстро нагнулся, вслепую разворошил кучу барахла на полу, зачерпнул пригоршню соли, вперемешку с острыми осколками банки и, выкрикнув бессмысленный набор звуков, подбросил вверх эту разнокалиберную кристаллическую взвесь, которая блестящим облачком повисла в комнате между ним и хозяином. Взмыли к потолку и закружились прозрачные скорлупки разбитой лампочки. Соляное облако с вкраплениями стекла повиновалось Демайтеру, который говорил теперь на манер сказочного колдуна — нараспев, глубоко и проникновенно, и сложилось в сложный трехмерный узор — симметричный, совершенный, геометрически правильный.

Дашин отец оказался в центре мерцающей паутины. Вместо эмалированного умывальника у него за спиной зиял черный провал, куда по крупице, блестка за блесткой, медленно но неумолимо потекла эфемерная конструкция Демайтера. Как песок в песочных часах. Даша перевела на мага испуганный взгляд. Тот убрал руку от лица и открыл глаза… без зрачков и радужки.

По матово светящимся белкам плавали черные маслянистые пятна, растекались, сливались, извивались черными змейками. Липкие чернильные нити тянулись вверх, к ресницам, стоило Демайтеру моргнуть, срывались каплями, но падали не дальше нижнего века, и вновь ползли по глазным яблокам. Чем-то это безостановочное движение растекшихся зрачков неуловимо напоминало игру цветных капель в декоративных светильниках. На коже лица, шеи, рук мага ярко проступили горящие серебром узоры. Наверное, ими было покрыто все тело мага, но ткань средневековой рубашки скрывала роспись, пропуская лишь неясный неоновый призрак света, окутавший его фигуру черным свечением. Даша могла смело пойти в родную двенадцатую школу и плюнуть в лицо злобной физичке Олимпиаде Матвеевне — черный свет существовал! Он брал свое начало от серебряного свечения и расходился от Демайтера веером. Сдерживая вопль ужаса, Даша вцепилась зубами в кожу тыльной стороны ладони.

— Теперь поговорим, — сказал гость. — Я стражник Соединенного Королевства миров. Мое имя Диам-Ай-Тер. Отвечай на вопрос, и я не причиню вреда тебе и твоей дочери. Кто ты такой? Имя и дело!

— Иван… Неверов, — с сомнением в голосе прошептал отец, ошалело оглядываясь по сторонам.

— Нет! Твое истинное имя, — требовательно повторил Демайтер, — данное при рождении отцом и матерью. Назови его!

— Андрей… Андрей Бессольцев… — как во сне забормотал отец, — летчик-космонавт, полковник российских Военно-Космических сил… Я полковник ВКС…

И Даша разжала челюсти, раскрыв рот от удивления. Рука с отпечатками зубов безвольно упала. Девушка умоляюще посмотрела на Демайтера. До уровня подбородка.

— Пожалуйста, — пробормотала она, обращаясь к плотно сжавшимся губам мага и перекатившимся под серебряной кожей желвакам, — остановись… Зачем ты это с ним делаешь? Это безумие.

Отец вдруг смертельно побледнел, смахнул со лба крупные капли пота и обеими руками вцепился в край стола.

— Личный номер… четыре девятки шесть три…

— Папа! — сдавленно крикнула Даша. Отец, продолжая судорожно сжимать край столешницы, повернул лысеющую голову. По его лицу прошла болезненная судорога — гримаса отвращения? Боли? «Кого он видит вместо меня»?! — в ужасе подумала Даша.

— Выйди-ка, девочка, — вдруг сипло сказал он, с усилием выговаривая слова, — нам с твоим парнем надо поговорить с глазу на глаз. Подожди на улице.

— Папа, не надо! Это не мой парень! Не оставайся с ним! Он тебе что-то внушил?! Внушил, да?

— Выйди! — повелительно рявкнул Демайтер, не сводя с Бессольцева-Неверова потусторонних глаз.

Не зря светлому господину Диам-Ай-Теру подчинялись отряды королевских стражников и боевых магов, а простые смертные падали перед ним ниц. Не успев опомниться, Даша опрометью кинулась с летней веранды на улицу и, пригнувшись, шмыгнула в смородиновые заросли — туда, где врытая в землю стояла деревянная скамья, которая осталась от прежних хозяев дачного участка. Сколько куличиков, украшенных маргаритками, соломинками, анютиными глазками, а если повезет — то и мальвами с соседнего огорода повидала в Дашином детстве эта грубо сколоченная низкая скамейка и сказать нельзя. Иногда по воле маленькой хозяйки она превращалась в один огромный грязевой торт, который можно было уничтожить, только поливая из шланга. Даша с размаху уселась на шершавые теплые доски, обхватила колени руками и уткнулась в них носом. Ее била дрожь. Одеяло, сотканное из предчувствия непоправимой беды, тяжело легло на плечи.

Никогда с Дашей Неверовой не происходило ничего необычного. Не было в ее прошлом ни единой зацепки: ни подозрительных старух, вещавших о судьбе ведьмы, ни доставшихся по наследству магических безделушек, ни запыленных фолиантов, случайно найденных на чердаке. Было счастливое детство, любящие родители, учеба в школе. Даже талантов особых не было! Золотую медаль она заработала прилежной зубрежкой и хорошим поведением. Она не писала стихов, не рисовала в пять лет эпических полотен, не выигрывала юниорских соревнований по чему бы то ни было, пела так, что учительница пения поставила пятерку только по личной просьбе завуча, которому позарез нужна была в параллели хотя бы одна круглая отличница. Разве что математика с физикой давались на удивление легко, но не слишком Даше нравились, и дальше районных олимпиад дело не шло.

Мама всю жизнь работала старшей операционной медсестрой в районной больнице. Папа — электриком в ЖЭКе. Папа… Даша вздрогнула. А что папа? После электротравмы потерял память, долго восстанавливался. Говорят, потом на работу не брали — еле устроился. Но все это — еще до Дашиного рождения. Она была поздним ребенком в семье. Мама рискнула, родила в тридцать восемь.

Вот и вся немудреная жизнь. Появлялись в ней, конечно, пылкие книжные увлечения то мушкетерами и рыцарями, то звездными путешествиями. А у кого их не было? Поживите в городке, где из года в год ничего не происходит и разговоров только о том, что нынче в огороде выросло, кто и как смог перебраться в Москву, да у кого куда дети уехали, да про то, что «Комбинат» с перестройки стоит, а в соседнем Сосноборске пьяный сторож опять видел летающую тарелку над гаражами.

Неудивительно, что отец после больницы долго работу искал. Тут здоровым работать негде… А Неверов как про него начальник ЖЭКа сказал — и так не от мира сего. Чего ему пить-то…

Даша выпрямилась так резко, что скамейка жалобно скрипнула. Начальник ЖЭКа и в самом деле сказал это тогда громко, на весь двор. «Что же получается? — вслух пробормотала Даша, косясь на дом. — Дело не во мне? Чужой дядька заметил то, чего мы с мамой не видели или не хотели видеть? Или это только я, я не видела»?!

Отца Даша любила безумно. Пока не появилась Женька, он был ее лучшим другом. Они с удовольствием познавали мир вместе. Даша в первый раз, отец — заново. Они даже книжки школьной программы читали по очереди: сначала Даша, потом Дашин папа. А кто первый придумал искать в закатных облаках очертания несуществующих городов, теперь и сказать нельзя. Но играли оба с увлечением. И никого к таким играм близко не подпускали. Особенно — маму. Подросшая четырнадцатилетняя Даша, ершистая от переходного возраста, как-то набралась наглости и спросила отца, что он в матери нашел?

Тот задумчиво посмотрел в окно и совсем не скандально ответил: «Я такой кротости и доброты раньше не видел. А если и видел, то забыл». Такой вот Тургеневский ответ. У Даши, которую в тот вечер мама гулять не отпустила, накануне унюхав от деточки запах табака, пропал истерический запал и слезы навернулись на глаза.

Потом в жизни Даши появились Женька Стерхова, мальчики, рок музыка, наконец, медицинский институт, Москва, и все это постепенно отодвинуло отца, заполнившего собой детство, в зыбкую тень. Но час расставанья казался еще таким далеким… до сегодняшнего дня, до той самой секунды, когда она сама привела к порогу огородного домика дьявольское отродье в человеческом обличии.

Дверь, ведущая на дощатую веранду, осталась открытой. Непохоже, чтобы в доме ссорились. Ленивый послеобеденный ветерок доносил отдельные слова и раздувал марлевую занавеску, которая сколько Даша помнила, не задержала на своем веку ни одного комара. И тем не менее, каждую весну мать торжественно водружала ее над входом. Даша с отцом сначала смеялись, сопротивлялись и в два голоса говорили маме о прогрессе, в конце концов, в тайне от нее купили москитную сетку… Но как раз в это время подросшей Даше огород надоел хуже горькой редьки, а вскоре отец перенес инсульт, несколько месяцев провалялся в больнице, куда его увезли прямо с работы, и вышел оттуда безучастным исполнителем воли жены. Перечень дел мать пришпиливала к деревянной оконной раме мебельным гвоздем.

Когда Демайтер шагнул на веранду вслед за Дашей, отец прилежно переписывал в ученическую тетрадку немудреный список продуктов, за которыми собирался сходить в соседний дачный поселок.

Он едва успел отложить ручку и встать из-за стола.

— Папа! — выдохнула Даша. — Я… я должна тебе кое-что сказать, — она боязливо оглянулась. — Это… это мой знакомый… Знаешь, пусть лучше он скажет.

— Ну, здравствуй, знакомый, — ухмыльнулся отец, окинув Демайтера взглядом, — имя-то есть?

Маг едва кивнул в ответ, уронил с плеча спортивную сумку.

— Я задам тебе несколько вопросов, — сказал он, прошел вперед, без спроса подвинул к себе выцветшую тетрадку в клеточку и ручку, нашел в середине чистый лист, склонился и принялся что-то быстро чертить. Даша поймала удивленный взгляд отца и нервно пожала плечами. Тетрадка, исчерченная невозможными фигурами, легла на цветастую клеенку.

— Смотри в середину! — почти приказал Диам-Ай-Тер.

Удивленный взгляд отца сменился неприязненным, скользнул по гостю, небрежно упал на тетрадный лист. И Даша инстинктивно попятилась, когда умывальник и металлическая раковина за его спиной бесшумно завертелись в воронке. Судя по тому, что произошло потом, сам Демайтер не успел среагировать…

— Даша!

Голос мага вывел девушку из оцепенения. Она всхлипнула, поднялась и обреченно пошла на зов.

— Отец хочет с тобой поговорить, — сказал Демайтер.

Пол мелко дрожал. Дрожали стены. Дребезжали стекла в окнах, миски на этажерке, оцинкованные ведра. Стол, подпрыгивая, полз к двери. Около трясущейся на тонких ножках огородной плитки, натягивая шланг, скакал красный газовый баллон. Мерзкая холодная дрожь охватила весь дом, который ходил ходуном. Изо рта шел пар. Из щелей сыпалась мелкая пыль. Изрядно поредевшая соляная структура по-прежнему висела вокруг отца, который сидел на стуле, обхватив голову руками. Входная дверь раскачалась и захлопнулась, прищемив марлю.

— Что ты с ним сделал?! — в отчаянии спросила Даша, но мерцаюший неземным светом Демайтер только покачал головой и вдруг ушел в дом, плотно затворив за собой дверь единственной комнаты. Отец и дочь остались на веранде вдвоем.

— Даша, доченька…

У Даши из глаз полились слезы, никчемные, неуправляемые, не сбившие ей дыхание, не требовавшие всхлипываний и завываний, неумолимые.

— Папа, очнись! — она вытерла нос рукавом. — Что он тебе внушил?!

— Не подходи ко мне и слушай очень внимательно. Не было никакой электротравмы. Меня в самом деле зовут Андрей Максимович Бессольцев. Я российский летчик-космонавт. Я участвовал в эксперименте военно-космических сил, испытывал пилотируемый сверхсветовой корабль. Вблизи черной дыры произошла катастрофа, и меня выбросило из своего места и времени сюда. Вернее, не сюда, а в окрестности Сосноборска. Неверова — фамилия твоей матери, Иваном меня окрестил персонал больницы, куда я попал как потерявший память Неизвестный.

— Папа, замолчи! Очнись! Не верь ему! — закричала Даша, — Ты подонок, Диам-Ай-Тер! Подонок! — она отскочила и яростно пнула закрытую дверь.

— Дашенька, помнишь несуществующий город в облаках? — в полголоса спросил отец. — Мы несколько лет безошибочно находили его на закатном горизонте, помнишь?

— Да. Это была игра, папа!

— Никто, кроме нас его не видел, он не проявлялся на фотоснимках, помнишь? — упрямо продолжал отец. — Твой друг оттуда. Почти оттуда, насколько я понял. Постарайся не плакать, а услышать то, что я скажу. За последние двадцать пять лет я впервые действительно в здравом уме! Твоя мать никогда этого не поняла бы. А ты… Ты же совсем другая, Дашка… В параллельном мире у меня остались жена и двенадцатилетний сын, друзья и сослуживцы, другая жизнь, другая эпоха. Я не успею сейчас все тебе рассказать! Просто поверь, Даша… Ты была единственной ниточкой связавшей меня с этой реальностью, но ты выросла. Я притащил за собой чудовищные искажения. Если бы я знал, к каким последствиям все это приведет! — отец возбужденно ходил взад и вперед на крошечном пятачке за соляной завесой. — Уж по крайней мере, я не стал бы повторять попыток вырваться за горизонт событий. Но если ради чего и стоило мне тогда бороться, так это ради того, чтобы на свет появилось такое чудо как ты, милая…

— Папа, нет! — запротестовала Даша, — Это же бред… Из черных дыр даже луч света не может вырваться. Помнишь? Вспомни! Мы вместе читали… Ты еще говорил, что астрономию зря отменили в школе… Ну очнись же! Можно я подойду?

— Нет! — твердо сказал отец. — Я люблю тебя, доченька… Демайтер! — крикнул он.

— Она не поверила тебе, Андрей Бессольцев? — спросил маг, возникнув в дверном проеме. — Я предупреждал.

— Она в шоке. Бедная девочка… Не должна была она быть моей!

— Этого никто не знает.

— Скажи ей сам. Лучше ты… — отец отвернулся.

— Скажи что? — Даша, ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого. Отец с магом разговаривали как старые знакомые.

— Твой отец должен умереть, — объявил Демайтер. — Невиданные силы, которые он вызвал своим возвращением, привели вселенную в движение, и смерть не может его найти. Шлейф искажений тянется за ним, приближая хаос, Неизбежное сближение миров началось раньше времени, ввергнув нас в эпоху легенд, пришедшую не в свой черед. С его гибелью сближение замедлится.

— Нет! — не дослушав, не поняв и половины, Даша как кошка прыгнула вперед, загородила отца, и уперлась спиной в пружинистый воздушно-кристаллический барьер. — Не верю ни одному слову. Умри сам, Демайтер, если тебе так хочется! Что, слабо? Выбрал человека, у которого с головой не все в порядке? Самого безответного нашел?! Скотина!

В приступе ненависти она даже отважилась посмотреть магу в глаза, о чем тут же пожалела. В них полыхал черный огонь, танцующий на серебряных глазных яблоках.

— Дашенька, детка… — сказал отец за спиной. — Представь себе вечность между жизнью и смертью. Вечность! — повторил он так, что холод пробрал Дашу до костей. — Я не хочу испытать этот плен еще раз. Тогда у меня был звездолет и шанс. А сейчас — лишь вечность за горизонтом событий черной дыры. Я уже умер. Умер давно. В другом месте и времени. С тех пор по моим прикидкам прошло около двухсот-трехсот лет. Я чужой здесь, я буду чужим у себя на родине, не увижу любимую женщину, в лучшем случае отыщу могилы внуков или правнуков…

— Останься здесь. Со мной, — боясь обернуться, прошептала Даша.

— Нет, родная. У тебя впереди жизнь, а у меня — старость, полная ненужных воспоминаний. Отпусти меня. Сейчас.

Демайтер заговорил, обращаясь к кому-то еще, незримо присутствовавшему в комнате. Ему отвечал низкий хриплый шепот. Впервые Даша почти ничего не поняла. И сам маг, и его невидимый собеседник, с которым он яростно торговался несколько минут, говорили наборами слогов, не имевших смысла.

Даша оглянулась и в ужасе увидела на стене тень смерти. Именно такую, какой ее изображают в фильмах: черную фигуру в капюшоне, с огромной с косой, распластавшей лезвие по низкому потолку. Демайтер выдвинул из серванта ящик, в котором нетерпеливо приплясывали кухонные ножи, выбрал самый длинный и тонкий, сточенный от времени, беспрепятственно шагнул за защитный барьер, не говоря ни слова, профессионально засадил лезвие отцу точно в сердце. И все остановилось.

Дом вздохнул и осел. Люминесцентные узоры на лице и руках мага побледнели до размытых меловых пятен и исчезли. Перестала дребезжать посуда. На месте черной воронки снова возник алюминиевый умывальник, помятый, словно им поиграли в футбол. В открытые окна веранды пахнуло пряной свежестью летнего вечера, стало заметно теплее. По электропроводке перестали носиться синие огни, растаяла тень на стене, остатки соли и стекол ссыпались вниз, заключив Демайтера с его жертвой в кристаллический круг.

— Ксю-уш, Ксюша! — заполошно донеслось с соседней улицы, — у вас свет есть? У меня опять пробки выбило!

Одной рукой маг придерживал медленно оседавшего отца за плечи, не давая ему мешком свалиться на пол, а другой тянул из тела нож.

— Что я наделала… — прошептала Даша.

Демайтер уложил Неверова-Бессольцева на пол, разогнулся и небрежно бросил на стол идеально чистое орудие убийства. На груди отца Даша не разглядела не только красных пятен, но даже разреза на вылинявшей огородной майке.

— Ничего такого, что должно жечь тебя изнутри каленым железом. Не ты отправила его на смерть… — хмуро отозвался Демайтер, обернувшись на звук. Глаза у него теперь были обычными, человеческими. Он несколько раз повернул голову вправо-влево, словно силясь понять, где находится.

— Нам нельзя здесь оставаться.

Даша опустилась на пол рядом с трупом отца.

— Все равно нас полмассива видело, — для чего-то сказала она, безучастно глядя в окно.

— Они видели не нас.

Демайтер провел рукой по столешнице, нащупал тетрадку и сжег в ладонях. Отряхнув пепел, он развернулся как пьяный, неловко смахнул с двухконфорочной газовой плиты кастрюлю с вареной картошкой, нашарил рукой закопченный чайник и долго пил, не касаясь губами носика, проливая воду на лицо, шею и за ворот рубашки. Брякнув полупустой чайник на плиту, он перешагнул через бездыханное тело Бессольцева-Неверова, неожиданно опустился справа от него на одно колено, прижал руку к сердцу, а затем уронил мертвецу на грудь, низко опустил голову и беззвучно шевельнул губами. Импровизированная минута молчания длилась несколько секунд.

Даша сидела неподвижно. Когда Демайтер встряхнул ее, поставил на ноги и подтолкнул к двери, она вяло и безуспешно сопротивлялась. Королевский стражник не обратил внимания на жалкие попытки вырваться. Придерживая Дашу за шиворот, он перекинул через плечо сумку с плащом, грубо перехватил девушку за руку повыше кисти, как шаловливого ребенка, которого собираются перевести через улицу, и потащил за собой прочь из дома, через огород, к задней калитке, открывавшейся в лес.

— Это сон, — шептала Даша, — это сон, я проснусь, я поеду к папе, зачем мне фестиваль, никуда не хочу, я лучше сюда, к нему… На все лето…

Кто-то крепко обнял ее за плечи.

В глазах потемнело, Дашу подхватил сумрачный теплый поток и понес куда-то далеко-далеко, к голубому небу в подушках кучевых облаков, которое просвечивало сквозь качающиеся ветви деревьев, сочувственно шелестящие листвой.

Вампир отшвырнул девчонку и прыгнул. Он почти взлетел, хищно выставив вперед синюшные пальцы с прорезавшимися когтями. Он двигался очень быстро, но все же не так, как положено настоящей нежити. Солнечным хлыстом Асиана выбила из ствола дерева чужой нож, поймала его в ладонь и успела выждать несколько мгновений, прежде, чем сверху на лезвие обрушилось тело. Внутренности насадившегося выродка взорвались огнем. Полукровка? Непохоже. Асиана отшвырнула его, выпустив рукоять ножа. Выгорающее тело пронеслось над дорогой и ударилось в дерево.

Трое оставшихся вампиров напали разом. Трухлявые ребра пробивались кулаком. Шейные позвонки хрустели как песок и крошились под пальцами. Клыки, такие внушительные с виду, на ощупь напоминали мел. Асиана не могла отделаться от ощущения, что на нее напали мумии, из которых какой-то извращенец понаделал мертвяков. Последнему из нападавших заинтригованная Асиана вырвала сердце. Оно сгорело в ладони еще до того, как начало корчится, дымится и картинно истлевать источенное временем тело, рухнувшее к ногам.

— Любопытно, — пробормотала черная невеста и обернулась к девке, которую планировала допросить. Шлюха истошно выла, глядя на руки, обуглившиеся до локтей. Кто бы мог подумать, что обычное защитное заклинание, которое было направлено на жертву, принесет ее несостоявшейся убийце столько страданий.

— Смотри мне в глаза, — прорычала Асиана, стиснув вампирше горло. — Ты кто такая? Кто твой князь и повелитель?

Девка сотрясалась от рыданий и голода. Свежая кровь толчками билась в теле схватившей ее стервы. Такая сладкая, невозможно пленительная, какой она и не пробовала за триста лет непрерывной охоты. Такой крови не могло быть у обычного бойца с нечистью. Она опьяняла через кожу. Тварь заскулила и изменилась в лице, показав истинное обличье.

— Отвечай!

— Это… Р-рудольф… мы с ним охотились, а ты… ты его убила, с-сучка!

— Кто такой Рудольф — князь? Наместник или вожак? Ты с осколка?

Бесполезно. Асиана словно разговаривала с куклой, в которой не было жизни. Даже той, извращенной, что наполняла силой выживания темные миры.

— Выродки, — пробормотала Асиана и оторвала твари клыкастую голову.

Пронаблюдав за тем, как искалеченное тело обращается в прах, она только головой покачала. Нежить так не умирает. Разве что на осколках, под страшными ударами боевой магии королевского стражника. В темных мирах тело сожрали бы сородичи. Черная невеста огляделась по сторонам. На пустой дороге не появилось больше ни души.

— Куда меня занесло? — растерянно спросила она вслух, оглянувшись на столб дорожного указателя. Он дрожал и истончался, по мере того, как закрывались туманные границы. — Кто мог отсюда так отчаянно звать на помощь?

Асиана была совершенно уверена, что не бывала раньше в этом мире и не встречалась с его обитателями. По крайней мере, с темными обитателями — точно. Никогда еще открытый бой с нежитью не был таким молниеносным. После осколков ей казалось, что энергия бьет фонтаном из земли при каждом шаге. Она посмотрела на обожженную левую ладонь. Обычный огненный хлыст вырвался наружу с невиданной силой и обжег ей руку. Здесь все текло, струилось, бурлило как в каком-то неисчерпаемом источнике. Удивительное место.

Аккуратно, как на уроке мастера заклинаний, она повела рукой, снимая защиту. В дорожной пыли растаяло облачко. Асиана подошла и склонилась над бесчувственной жертвой.

— Очнись, милая, все кончилось. Они тебя не тронут.

Девушка. Совсем молоденькая. Вот она тряхнула головой, приподнялась на локте, протирая глаза и оглядываясь, точно проснувшийся ребенок… Ребенок…

«Они тебя не тронут»… Асиана почувствовала как земля уходит из-под ног, пошатнулась и опустилась на дорогу рядом с Женей.

Королевские кланы ежегодно набирали послушников. Официально нижнего возрастного предела не сущестовавало, но в младенчестве туда попадали разве что круглые сироты. Обычно родители задумывались о достойном будущем отпрысков, когда те достигали восьмилетнего возраста. Верхний предел — двенадцать лет.

В середине августа в местных школах начиналась суета беготня и подготовка к приему высоких гостей. Выбиралось самое достойное учебное заведение, которому выпадала честь принимать попечителей. Городской голова сбивался с ног. Изо всех окрестных деревень съезжались толпы народа. Люди часами простаивали в очередях в надежде пристроить сына или дочь под крыло всемогущих стражников, ищеек, сестер Великой Матери, проводников, а если повезет — то и самих мудрецов. Богатые поместья попечители начинали объезжать примерно за месяц до всеобщего ажиотажа. И хозяин дома, переживший нашествие дальних родственников в полном составе, затем искренно сочувствовал городскому голове.

Юную Асиану-Ал-Мерита привезли в особняк двоюродного дядюшки под вечер. Сначала девочка обрадовалась. Прошлым летом она гостила тут три недели. Как раз в это время к дядюшке наведался по каким-то делам государственной важности очень высокопоставленный господин со своим семейством. С его сыном, который был старше на три года, Асиана устраивала головокружительные конные состязания. Мальчишке разрешалось все на свете, и конюшня была в их полном распоряжении. В этот раз надежды на приятное времяпрепровождение в богатом доме не оправдались. Все дети вели себя прилично до такой степени, что не с кем было не только подраться, но и словом перемолвится. К тому же на ночь их заперли в спальнях. Естественно, Асиана тут же сбежала через окно. Ее нашли и вернули со скандалом только под утро. Исцарапанную, перепачканную, и объевшуюся яблоками до спазмов в животе.

Беглянка просидела на горшке церемонию прибытия попечителей королевских кланов. К тому же в наказание ее оставили без завтрака, но Асиана выследила в коридоре какого-то парнишку, поймала за руку и так жалобно заплакала, что тот стащил для нее со стола куриную ножку и пирожное. Жизнь налаживалась. И в этот момент пришла гувернантка, заставила Асиану умыться, переодела в простое платье, заплела ей волосы и выставила в коридор, в ряд с другими девочками и мальчиками. Асиана успела перессориться с половиной из них, до того как их повели в зал приемов.

Попечители восседали на высоких стульях. И, как показалось маленькой Асиане, совсем никуда не спешили. Церемония все длилась и длилась, и не было ей ни конца ни края. Дети входили, их о чем-то спрашивали, что-то записывали, снова спрашивали, выводили то в правую, то в левую дверь. Кого-то заводили повторно. А солнце уже светило в окна с запада. Испугавшись, что ее и сегодня не отпустят к конюшням, Асиана протолкалась вперед.

— Я, Асиана-Ал-Мерита, приветствую вас, посланники королевских кланов, — звонко сказала она, нарушив вялый ход церемонии, вспомнила об этикете и сделала реверанс. Трое из попечителей недовольно поджали губы, дядюшка изменился в лице и только мудрец заулыбался, переглянувшись с красивой женщиной, одетой в расшитый шелк. Асиана остановилась прямо перед ней.

— Дело в том, светлые господа, что для начала я хочу стать боевым магом! — бесстрашно заявила она, недоверчиво глядя на мудреца, который, казалось, вот-вот рассмеется в голос. Совсем несолидный оказался дядька. — А уже потом выбрать себе клан. Разрешите мне удалиться с церемонии, поскольку… — Асиана запнулась, подыскивая достаточно веский аргумент, который прозвучал бы как надо — по взрослому, — моя судьба уже решена!

— Так и есть, — произнес мудрец и обернулся к женщине, — похоже, вам улыбнулась удача, светлая госпожа?

— О да! — рассмеялась та в ответ. — Иди, детка, мы поговорим с тобой завтра.

Обрадованная Асиана скороговоркой выпалила слова благодарности, которые пристало произносить девице благородного происхождения и унеслась из душного зала на улицу. На конюшню девочку не пустили, но вечер прошел чудесно: Асиана убежала на речку, когда начало темнеть она сбила водяным шариком ночную бабочку величиной с блюдце и подарила тому мальчишке, что принес пирожное. Тот не обрадовался подарку, и Асиана с легким сердцем решила, что влюбляться пока не будет. А на следующий день ее подозвала сестра Великой Матери и объявила, что она — единственная из всех детей, кого отобрали в королевский клан.

— Выбор за тобой, светлая госпожа Асиана-Ал-Мерита, — торжественно произнесла она. Только тогда Асиана поняла, что еще маленькая, чтобы принимать такие решения. Она что-то пролепетала в ответ, мать подписала все нужные бумаги. И вскоре будущая черная невеста впервые увидела ажурные белые башни кланового замка.

Первый год обучения состоял из бесконечной зубрежки и испытаний, под час настолько жестоких, что неунывающая и неустрашимая послушница Асиана-Ал-Мерита регулярно рыдала в подушку от страха и усталости. Уезжая на летние каникулы, которые длились всего один месяц, Асиана решила, что никогда больше не вернется к строгим сестрам-наставницам. И что только тот юный богач, которого она обставляла на скачках, нашел в обучении в клане?! Он с такой гордостью говорил, что перешел на вторую ступень послушания! А ведь со второй ступени пути назад нет. Нет летних каникул, визитов родных… не останется ничего от прошлой жизни.

Асиана за неделю облазила родной дом и окрестности. На следующей неделе обыграла мальчишек из челяди во все дворовые игры, до синяков на бедрах накаталась верхом на старых клячах, тайно страдая по белоснежным клановым скакунам, и приуныла. Через две недели она с гордостью говорила всем, что перешла на вторую ступень послушания, а к концу каникул так отчаянно заскучала, что родители отвезли ее в замок черных невест за несколько дней до начала занятий…

Воспоминания вихрем проносились в голове, теснили друг друга. Асиана сидела в дорожной пыли, прижимая ладонь к пылающему лбу. Посреди чужого мира, глядя на приходившую в себя Женю Стерхову, она задыхалась в потоке оживших картин прошлого. Нескончаемые занятия, первые поручения, первый самостоятельный проход сквозь границу туманов, первая любовь — порочная, что неудивительно в случае с черной невестой.

— Сколько мне тогда было? — вслух пробормотала она. — Сколько тебе лет?!

— Что… кому? — спросила Женя, все еще оглушенная защитным заклинанием.

В восемнадцать лет будущим сестрам Великой Матери предстояла последняя череда испытаний. Пройдя их с честью, послушница могла претендовать на звание сестра, роскошное платье белого шелка, отделанное черненым серебром и индивидуальный подход в обучении согласно способностям, предпочтениям и карьерным амбициям. Этикет, боевая магия, искусство изготовления ядов и пристрастного зелья, знание законов и обычаев темных территорий, политика, родовспоможение, искусство обольщения, музыка, танцы, туманные проходы на миры и осколки… Асиана считала, что звание сестра у нее в кармане, когда ночью вестник поднял ее из кровати и передал приглашение.

После промозглой кельи скромные покои наставницы казались пределом мечтаний.

— Скажи, Асиана-Ал-Мерита, желаешь ли ты исполнять поручения сестер, приближенных к Великой Матери или твоя цель — высшая ступень, на которой вершатся судьбы мира?

— Высшая ступень! — не задумываясь, ответила Асиана.

— Тебя не пугает, что рано или поздно придется родить наследника темному князю или кому-то из его окружения?

— Нет! — чересчур решительно сказала Асиана.

— А если это будет человеческое дитя, рожденное для нашего мира, сможешь ли ты отказаться от него?

— Да!

Наставница нагнулась, шепнула ей в ухо имя и выпрямилась.

— Иди, найди, обольсти, роди и откажись. Ты выезжаешь немедленно и вернешься на третью ступень клана, если выполнишь поручение. До свидания, сестра Асиана-Ал-Мерита. Время пошло.

Ошарашенную Асиану выставили за дверь. Она метнулась к конюшне, но конюх прогнал ее прочь. Его, видите ли, никто не предупреждал. Тайная миссия имела свои минусы. Оставалась полуночная тропа. Асиана крадучись пробралась мимо жилого флигеля, где мирно посапывали соседки по келье, скользнула под каменный свод, прошептала заклинание и сделала ровно три шага. Последний вывел ее на поверхность у Лунной башни. Этот выход был тщательно замаскирован. Когда маленькой Асиане сказали, что те несколько камней, что она видит — это оковы морока для тридцатиметровой башни, она не поверила. Наставница улыбнулась и многозначительно посмотрела под ноги. Тридцать метров вниз! «Зачем нужна сторожевая башня, врытая в землю»?! — недоумевала Асиана, но ей не объяснили, что в случае опасности башня вырастет из-под земли.

Честно говоря, до недавнего времени Асиана слабо в это верила. Пока не стала хозяйкой мозаики. Получив в подарок алмазные лезвия и умение проходить сквозь любую стену замка, она посетила множество его загадочных уголков, прежде чем ушла к Маргралу.

С верхнего яруса подземной башни, который располагался метрах в полутора надповерхностью, были прекрасно видны все окрестности, словно и в самом деле осматриваешь их с высоты. Но тогда, много лет назад, башня поразила Асиану не этим. Около валунов морока, пригорюнившись, сидело странное существо. Оно встрепенулось при виде Асианы, и та попятилась от удивления. Неуклюже переваливаясь на птичьих ногах, выход загородила женщина-птица. С человечьей головой, острым носом, напоминающим клюв и крыльями вместо рук. От обнаженной груди до когтистых лап ее тело сплошь укрывали цветные перья.

— Я получила звание сестра. Я иду тайной тропой по праву! Кем бы ты ни была — не препятствуй мне, — не очень уверенно произнесла Асиана.

— Я Анга, — проворковала женщина-птица, глядя новоиспеченной сестре прямо в глаза.

— И что? — осмелела Асиана.

— Я храню матерей клана. Оставив дитя, ты встретишься на обратном пути с моей тенью. Получишь половину Анги.

— Вот как, — удивилась Асиана, — а что в этом плохого?

— Половина Анги — половина защиты. Я могу многое, — женщина сверкнула глазами и расправила крылья.

— Поищи ту, что нуждается в защите! — дерзко ответила Асиана, проскочила под правым крылом несостоявшейся покровительницы.

Больше Асиана никогда не видела Ангу иначе, чем распластанной тенью. И очень этому удивлялась. Ведь она не выполнила поручение. Вернее — выполнила как нельзя хуже. Вместо того чтобы родить мальчика толстому лысому вельможе с Седьмой Провинции, Асиана без памяти влюбилась в его телохранителя — боевого мага двадцати шести лет отроду, красивого как принц крови. Они удрали вместе. Его убили, когда Асиана была на восьмом месяце беременности. Он не успел скользнуть вслед за избранницей сквозь границу туманов — боевые маги клана Великой Матери оказались искушеннее.

Обезумевшая Асиана металась по осколкам, постоянно чувствуя погоню за спиной. Единственное решение, которое ей пришло на ум — родить до срока. За три часа семимесячная девочка появилась на свет, была упакована в дорожный плащ, перевязана единственной лентой, которая была под рукой у Асианы — поясом, шитым черненым серебром и спущена на воду как крохотная лодочка. От реки поднимался пар, берега тонули в тумане. Бестолковая мать сочла это добрым предзнаменованием. Она открыла одновременно несколько туманных проходов — на счастье, прошептала все защитные заклинания, какие знала, и оттолкнула невесомое тельце от берега: «Они тебя не тронут». Погоня нашла блудную сестру на одном из осколков. Бледная как полотно она вышла навстречу преследователям и упала им на руки.

По дороге в клановый замок Асиана-Ал-Мерита не проронила ни слова. На допросе — ни единой слезинки. Тень Анги металась по стенам, хлопая крыльями, мешая сестрам высшей ступени задавать вопросы с пристрастием. Замок гудел как растревоженный улей.

Эфемерные вестники, отяжелевшие от сплетен, метались между кельями с нехарактерным жужжанием и сталкивались друг с другом. Послушницы и сестры первых ступеней шептались по углам о том, при каких обстоятельствах гарнизон боевых магов лишился одного из командиров. В дело вынуждена была вмешаться сама Великая Матерь.

— Раз он погиб, я всецело отдамся служению, — бесстрашно заявила ей Асиана и снова замолчала.

Великая, которую отвлекли от забот государственной важности, раздраженно хлопнула дверью. Как патриарху, ей не хотелось терять лучшую ученицу клана. Никому из юных послушниц и молоденьких сестер раньше не удавалось уйти от погони туманными проходами. Этот навык нарабатывали годами. Советницы первой лиги разводили руками и не скрывали удивления. В восемнадцать лет Асиана, еще не став черной невестой, умудрилась зачать от любимого мужчины, выносить, родить в тот срок, который посчитала нужным, скрыть следы… Никому из советниц, которые в свое время тоже проходили испытание либо не приходило в голову ничего подобного, либо не удавалось это осуществить.

Тогда Асиана предстала перед Мозаикой в первый раз.

— Ты должна была родить мальчика наместнику западных территорий Пиру-Ун-Минесу. Незаконнорожденный сын скомпрометировал бы его в глазах высшего света Седьмой провинции и вступил бы в соперничество с законными наследниками. Королевские мудрецы уже подготовили угодного короне преемника, — Великая Матерь тяжело роняла слова обвинения, — ты покусилась на планы короля. Ты тратишь мое время. Оправдайся, если сможешь!

— Иди, найди, обольсти, роди и откажись, — слово в слово процитировала Асиана наказ наставницы и упрямо задрала подбородок, — мне было сказано так. Я нашла, обольстила, родила и отказалась!

Мозаика издала каменный стон и после долгой-долгой паузы произвела на свет бриллиант размером с просяное зернышко в обрамлении изумрудной пыльцы.

— Что ж… — произнесла Великая, удивленно вскинув ниточки бровей, — я подумаю, какое искупление облегчит твою участь и как нам использовать тебя в дальнейшем.

Асиана зажмурилась от нахлынувших воспоминаний. Не может быть? Верь себе, Асиана-Ал-Мерита! Если не себе, то кому? Чей еще крик о помощи можно услышать из другого мира, сквозь границу туманов…

— Где они?! — очнувшаяся Женька вскочила на ноги. — Ты кто?! Ты их видела? Видела?! Где Даша? Эй, с тобой все в порядке? Даша! Да-ашка! — Женя прислушалась и снова принялась тормошить девушку, которая сидела на дороге, закрыв лицо руками. — Вставай! Вставай же! Вдруг они вернутся?!

Женька схватила Асиану и начала поднимать, но та, казалось, не понимала, что происходит и, безвольно уронив руки, смотрела на Женю, не отрываясь, широко открытыми глазами.

— Да просыпайся, — не сдавалась Женя, — просыпайся, твою мать! Тут черте что творится… Надо Петьке помочь, его к дереву привязали! Куда они все разбежались… — она отпустила безучастную незнакомку, — Да-аша!

Женя ощупала руками шею и боязливо оглянулась на машину, все так же стоявшую у обочины с распахнутыми настежь дверями. В салоне жигуленка тускло горела лампочка — единственный источник света в туманной мгле, укутавшей дорогу. Стемнело так быстро, словно кто-то опрокинул с неба ведро чернил. Женя тряхнула головой, силясь вспомнить, что произошло. Нет, туман все-таки был в голове, а на дороге — обычная летняя ночь.

— Как тебя зовут? — вдруг спросила девушка, неведомо откуда появившаяся у развилки.

— Женя. А тебя? — Женька испуганно отступила на два нетвердых шага — у нее кружилась голова и немного заплетался язык. — Ты как здесь оказалась вообще? Ты… из Сосноборска? — Женька понизила голос до испуганного шепота. — Они тебя укусили?!

Незнакомка, наконец, соблаговолила подняться на ноги.

— Женя. Так коротко? Меня зовут… Э-э… Ася. Да, я рядом живу. Вот домой возвращалась, и вдруг такое… — Асиана искренне надеялась, что подыгрывает в тему. — А что тут, кстати, случилось? У меня будто в тумане все.

Она выглядела еще более испуганной, чем Женя. И совсем, совсем беспомощной.

— И у меня тоже! У нас с Дашкой машина заглохла… Вот блин! Лампочка! Сейчас аккумулятор посадит — вообще не заведем никогда! Он и так там дохлый.

Еще не до конца соображая, что делает, Женя метнулась к пустому жигуленку и захлопнула передние двери. Стало совсем темно. Женька машинально потянулась к задней открытой двери и вдруг отскочила от машины, вспомнив стильного ублюдка с мяукающим голосом.

«А мы думаем, чья тачана, где хозяева»…

— Петька! — вскинулась Женя и побежала к распростертому на земле Кашицыну.

Асиана подскочила и схватила девушку за руку. Но та уже успела нагнуться и потрепать парня по щеке. Пальцы стали липкими. От тела шел приторный запах.

— Это вампиры, — в ужасе прошептала Женька. — В самом деле… все наяву, наяву!

— Тише. Успокойся, дорогая. Дай я взгляну на твоего мальчика. Кто, говоришь, еще с тобой был?

Женька проглотила слюну и истерично всхлипнула. Ее замутило.

— Даша. Где же она? Где…

— Отойди от него, — решительно сказала Асиана. Кажется, еще никогда в жизни она не соображала так быстро. Мысли кипели как разнотравное зелье в котле мастера Гамерто. — У тебя есть… связь с твоей сестрой?

— Даша — не сестра… Нет, у нее мобильник сел.

— Все равно попробуй с ней поговорить. Раз ее здесь нет, значит, она избежала участи юноши. Кто его так? кого вы… мы… встретили на дороге? Я ничего не могу вспомнить!

— Вампиров, — устало сказала Женя. — Здесь нет сети.

Сеть — это важно. Это для нее почему-то очень важно.

— А где есть? — быстро спросила Асиана.

— По дороге была…

— Отойди подальше и попытайся, — повторила Асиана.

Главное — отогнать ее от трупа. Было трое. Один мертв — какое-то странное посмертие. Смерть все еще вьется вокруг, словно по-прежнему чует добычу. И одна свидетельница. Та девчонка, которая убежала в лес. Туманная граница была открыта. Мысли выплеснулись из котла и понеслись вскачь. «Ее догнать — раз плюнуть… Значит, эту разновидность нежити местные называют вампирами. Остроумно».

— А что бывает с теми, на кого напал вампир? — наивно спросила Ася.

Женя, несмотря на вялотекущий шок, обернулась и взглянула на новую знакомую с неподдельным изумлением:

— Ты что, про Дракулу не слышала или «От заката до рассвета» не смотрела? Наш Петька Кашицын сейчас станет вампиром, — она засмеялась, всхлипывая и вздрагивая всем телом, — ой, не могу! Кашицын — вампир!

— Найди сеть! — решительно сказала Асиана. — Я попробую ему помочь. Может, еще не поздно.

— Ася, ты что, врач? Реанимация для вампиров! Ха-ха… — Женька разревелась и с мобильником в руке побрела прочь от развилки, размазывая слезы по лицу. Она все повторяла и повторяла три заветных цифры «112», но телефон лишь беспомощно попискивал в ответ.

Асиана склонилась над растерзанным Кашицыным. Видимо, такие преступления здесь не входу, раз Женя не может поверить в происходящее. Вампиры — редкость? Наверное. Или редко нападают. Раны серьезные, тут и настоящий лекарь ничем не смог бы помочь. Зато девчонка сказала, как его зовут, и это чудесно! Получится много лучше, чем с безымянным пилотом воздушного корабля. Несчастный юноша сослужит последнюю службу, избавив Асиану и Женю от ненужных свидетелей.

— Вот так, мой мальчик, — прошептала Асиана вслух, закончив работу, — чудесно выглядишь, как живой. Найди Дашу. Найди Дашу! — повторила она. — Ее жизнь — твоя жизнь.

Мертвяк вздохнул и сел. Смерть черным вороном метнулась к телу, вырвала из сердца недостающий кусок и умчалась. Асиана никогда не видела ничего подобного. А это означало, что нападавшие не были ни куклами, ни мумиями. В них теплилась странная извращенная жизнь. Едва заметная искра действительно передавалась при укусе как зараза, позволяя поддерживать численность необычной расы. Опасения Жени могли оправдаться. Еще немного, и юноша действительно переродился бы в того, кто на него нападал.

— Ты — Петр Кашицын, — подтвердила Асиана, глядя в глаза мертвяка. — Иди за Дашей. Все, что ей принадлежит — верни. Со всеми, кто ее знал — молчи. Для тебя с развилки дорог открыт выход до зари. Пока идешь по следу — живешь. Остановишься — умрешь снова.

— Я все понял. Заскочу домой, возьму Дашкин рюкзак и двину за ней, — сказал Петя Кашицын так естественно, что Асиана вздрогнула. Мертвяк вскочил на ноги и умчался в темноту. Этот мир даже его переполнял энергией.

— Женя! Женя! Иди сюда скорее!

На испуганный крик вернулась Женька. Когда помощь требовалась кому-то другому, она моментально обретала способность соображать и действовать.

— Я только хотела рану на шее перевязать, — жалобно сказала Ася, — а он вдруг вскочил… Я чуть с ума не сошла. Твой Петька ожил, оттолкнул меня и убежал.

— Знаешь, все это, конечно, бред, — пробормотала Женя, — но нам нельзя здесь оставаться ночью… Кашицын может вернуться. Его покусали, а он, получается, еще никого не съел. Он голодный! Садись в машину! В свой Сосноборск завтра поедешь по узкоколейке.

Она схватила подругу по несчастью за руку и потащила к «Жигуленку». Асиана не сопротивлялась.

— Если ты, сволочь, сейчас не заведешься, я тебе колеса проколю! — зло сказала Женя, повернув ключ в замке зажигания. Издыхающий аккумулятор крутил все медленнее, на глаза водителя навернулись слезы, когда двигатель вдруг схватился и взревел на холостых оборотах — ошалевшая от радости Женя вдавила педаль газа в пол.

— Да! Да, родная!!! Глохнуть нельзя! — Женя рванула с места, — Доедем до тети Маши, сдадим машину. Там посмотрим. Если Дашка до утра не объявится — я в полицию заявление напишу.

— А как же твой друг? — спросила Асиана.

Ехать в машине ей нравилось. Только резкий неживой запах постоянно бил в нос. Она тихонько улыбалась, любуясь решительной девочкой. Женя на секунду отвлеклась от дороги, и жигуленок подпрыгнул на кочке.

— Блин! Тут амортизаторы есть вообще или нет! Ася, — сказала Женя, — нам никто не поверит. И Дашку искать никто не кинется. Про вампира Кашицына я вообще молчу, — она пошарила рукой около коробки передач и протянула Асиане плоский прямоугольник. — Знаешь, забей мне свой мобильник, я тебе позвоню.

— У меня его нет, — наугад сказала Асиана, — потеряла. Вчера…

— Ладно, доедем, я тебе свой номер запишу — созвонимся, — Женя грустно улыбнулась, еще крепче сжала руль правой рукой, а левой — потерла влажные глаза, — если ты действительно мне позвонишь, я буду точно знать, что это не сон.

— Хорошо. Где ты живешь? — спросила Асиана.

— Я? Я — в Москве. На каникулы в гости приехала. А ты?

— В Сосноборске, — уверенно ответила Асиана. — Не в самом, а на восточной окраине, — подстраховалась она.

— В самом деле, — прошептала Женя, покосившись на новую знакомую, в речи которой ей теперь слышался едва заметный акцент, — места у вас тут гиблые… И люди странные…

Остаток пути они молчали. Асиана отвернулась и демонстративно прикрыла глаза, чтобы не спугнуть девушку очередным неосторожным ответом. Женька едва отыскала в потемках дорогу к тете Машиному дому. Если бы не навигатор, на который Ася уставилась как баран на новые ворота, она никогда бы этот проселок не нашла. Жигуленок, скрипя подвеской, проскакал по каким-то грядкам, и царапая бока о заросли смородины и крыжовника криво-косо воткнулся на свободный пятачок. Женя погасила фары. Она очень надеялась, что в такое время алкоголичка Маша дрыхнет и смотрит десятый сон. Но не тут-то было. Во дворе залаяла собака.

— А ну, кто это там? — прокаркала сонная хозяйка в открытое окно. — А ну, стойте, шалавы вертлявые! Помяли машину мне?!

В доме зажегся свет.

— Бежим! — крикнула Женька, бросив ключи в замке зажигания.

Видя, что Ася никак не справится с ручкой, она обежала вокруг, распахнула дверцу и выдернула ночную спутницу из машины.

— Вот я сейчас собаку спущу, нах!

Женька схватила из багажника рюкзак и нацепила лямки.

— Быстрее!

Вслед за улепетывающей Женькой Асиана помчалась по ночному пригороду, удивляясь кривым улицам, разномастным домишкам и столбам с фонарями, к которым свет подавался по толстым шнурам. В конце концов, запыхавшаяся Женя, тяжело дыша, остановилась под одним из таких фонарей.

— Ф-фу… Ну и стерва! Ей с утра водки налили и денег дали, а она еще входной контроль собралась устраивать, — Женя прерывисто вздохнула. — Как же так… — прошептала она. — Как я так вляпалась… И Дашка. Почему?

— Женя, здесь мы расстанемся, — вдруг сказала Асиана, — спасибо, что подвезла меня.

— А? Ага, — выдохнула Женя, не успев сообразить, что опять не так с новой знакомой. — Сейчас я тебе телефон напишу, — растерянно пробормотала она, уцепившись за цепочку простых действий, как утопающий за соломинку.

Она сосредоточенно порылась в сумке, вытащила блокнот, вырвала из него лист и, прислонившись к бетонной опоре столба, накарябала трясущейся рукой длинный ряд цифр. Честно говоря, ей не хотелось раздавать номера первым встречным. С Кашицыным не так давно обменялись телефонами на фестивале. И что получилось… но звонок от Аси — серьезное подтверждение того, что Женя Стерхова не сошла с ума. Лучше пусть он будет, этот звонок. На вампиршу Ася совсем не похожа, а ее странности Женька как-нибудь переживет. Она вздохнула и решительно протянул листок.

Ася, стоявшая в круге света, взяла бумажку и убрала в нагрудный карман жакета. Новая знакомая словно сошла с обложки журнала. Она была одета в брючный костюм, но какой! Его будто украли из театральной костюмерной — молочно-белый, украшенный темным кружевом или какой-то тесьмой. Белые сапожки на прозрачных каблучках перепачканы в дорожной грязи. Ни рюкзака, ни сумки, ни захудалой авоськи в руках.

Русые локоны обрамляли красивое лицо. Копна распущенных волос сзади спускалась до поясницы. Куда она шла в таком виде поздним вечером по проселочной дороге? Откуда? В голове у Жени промелькнул неясный призрак воспоминания, говорящий о том, что она видела больше, чем смогла вспомнить. И она ощутила у самой шеи отчетливый холодок клыков.

— Женя, послушай меня очень внимательно, — сказала Асиана.

Жене, которая почему-то думала, что они ровесницы, показалось, что собеседница не только чуть выше ростом, но и старше на несколько лет.

— С этого дня твоя жизнь изменится навсегда. Будь к этому готова. Никому не доверяй. Ничего не бойся — страх убивает. Никому не рассказывай о ночном происшествии и обо мне, особенно — матери. Она у тебя есть?

— Да, — невольно ответила Женя, хотя ее покоробил тон, каким был задан вопрос.

— Вернешься домой — найди пояс, шитый черненым серебром — такой же, как на мне. Когда начнешь искать — прислушайся, он сам тебя позовет. Эта вещь не принадлежит твоей матери. Забери ее себе. Дай мне руку.

— Зачем?

— Не бойся, дорогая. Я не могу сейчас тебе всего объяснить — слишком многого я не понимаю сама. Но, согласись, у меня была масса времени этой ночью, чтобы причинить тебе зло.

Женя нехотя протянула руку. Ей стало страшно. Она совсем не знала эту женщину.

Асиана ободряюще улыбнулась и повесила девочке на запястье невесомый браслет вестника.

— Не ищи друзей, они мертвы. А мы с тобой, надеюсь, еще встретимся. Тебе уготована великая судьба, дитя мое. Прощай. Я тебе обязательно… э-э… позвоню!

Асиана развернулась, вышла из светового круга и растворилась в ночи. Ей всегда нравились уроки выживания на неизвестных территориях. Для юной Асианы на свете не существовало более интересной и рискованной забавы, чем оказаться на осколке или в отдаленном уголке Восьмой провинции в полном одиночестве и примерить на себя чужую жизнь, обычаи, еду, одежду. А в случае провала — стать главным действующим лицом головокружительной погони с участием местных блюстителей порядка, которые до конца так и не могли понять, кого именно преследуют. Но сейчас на кон была поставлена не только ее жизнь, не только жизнь ее чудесной девочки, но и судьба Соединенного королевства миров. Выживание без права на провал. До утра надо стать своей в этом странном мире. Всего за несколько часов. Асиана перемахнула через забор и помчалась обратно, к дому тети Маши напрямик.

Баба в доме жила одинокая, безмозглая и заполошная. К тому же выпивоха, насколько Асиана успела понять. Время перевалило за полночь, когда на дворе пришибленно тявкнул пес, и входная дверь бесшумно отворилась, пропуская в дом незваную гостью. Кот Васька зашипел, выгнул спину и бочком, бочком отступил к открытому окну. В следующее мгновенье он взлетел на подоконник, путаясь когтями в занавесках, выскребся наружу, тяжело шмякнулся в цветник, и с приглушенным ревом унесся на улицу. Асиана прикрыла окно и задернула занавески. Шаг первый — найти того, для кого существующий порядок вещейпредставляется простым и понятным.

Тетя Маша, хлопнув с горя лишний стаканчик, мирно посапывала перед включенным телевизором. Допекла ее непутевая нынешняя молодежь. До такой степени, что сны посещали старуху один хлеще другого: то зеленоглазые ведьмы по дому бродили, то она выпивала с какой-то теткой, да еще объясняла идиотке, что такое мобильный телефон. И вот удивительное дело — оправдывалась перед ней, почему не стала космонавтом, как в детстве хотела, да почему никуда дальше Москвы не ездила. И не на летающей тарелке, а на электричке. А ночная гостья все не унималась. Телевизор ей, видите ли, не понравился — должен быть плоским и на стене висеть. А откуда у тети Маши деньги на такой? Что сын отдал — на том и спасибо. Точно за техникой залезла. Не на ту напала! «Щас ментов вызову», — пригрозила тетя Маша во сне и до утра объясняла, почему милиция, то есть тьфу! Полиция — не охотится на вампиров и оборотней. Прочитала дуре две сказки — специально из растопочной связки детскую книжку выдернула, всплакнула о голодном послевоенном детстве, а та тварь неблагодарная денег потребовала. А то, говорит, скажу ментам, что из-за тебя Даша пропала — ее в лесу изнасиловали и убили, а машину-то тети Машину видели. Обобрала, шалава вертлявая! Как знала, что деньги в доме есть.

Наутро, встав с больной головой, тетя Маша и в самом деле денег не дочиталась — пятнадцати тысяч, припрятанных в серванте, будто и не было никогда. Точно кто-то в дом лазил! Иначе с чего бы такой сон? Да и сон-то помнился как-то смутно. Тетя Маша, пошатываясь, вышла во двор, сматерилась, зло пнула виновато заскулившую собаку в бок и пошла к соседке похмеляться. У соседки в эту ночь с веревки кофтейка пропала. Красивая с люриксом, почти не ношенная еще. Так что общий язык красавицы нашли быстро. Изгоняли весь день нечистую силу, ходили с одного крыльца на другое и обратно, по очереди поминали бога и черта. Немного посовещавшись, решили домового задобрить — налили в блюдце водки, поставили под стол, но опрокинули… Под вечер песню затянули, поплакали, подрались, да на следующий день помирились.

Утром Асиана, пристроившись за пожилыми мужем с женой, отправилась на центральный рынок.

Шаг второй — затеряться в толпе, смотреть и слушать. Мастер Гверан-Мун призывал на этом этапе не применять клановую магию, чтобы не выдать себя местным блюстителям порядка и магическим сторожам знатных особ, но этим пунктом правил пришлось пренебречь, иначе Асиану выперла бы из автобуса розовощекая шумливая кондукторша.

«А-а, проездной? Так бы сразу и сказала», — она пожала плечами и потеряла к девушке всякий интерес. Дальше до самого вечера у Асианы прекрасно получалось не использовать магию. Она купила одежду, сходила в торговый центр, пообедала в кафе, пристраиваясь то к гуляющим подружкам, то к влюбленной парочке, то к прилично одетой тетке средних лет, которая целенаправленно шла обедать, раздраженно объявляя об этом по мобильнику бестолковой помощнице.

Еда показалась Асиане невкусной, а кофе — потрясающим. Дома у Асианы зерна кофе использовали как ингредиенты эликсиров, но никогда не варили в чистом виде. Она заказала вторую чашку и два часа просидела в кафе, изучая карту Москвы и московской области, и с любопытством разглядывая причудливые машины, проезжавшие за окном.

— Скажите, милая девушка, а если мне нужно поехать на такой машине и я готова заплатить за поездку?.. — спросила Асиана у официантки, показав пальцем в окно.

Та бросила на посетительницу усталый взгляд.

— Вам такси заказать?

— Да, да, пожалуйста.

— Куда поедете?

— В пригород. Знаете, я неважно себя чувствую. Если вы проводите меня до самой дверцы, я буду вам очень благодарна, — и Асиана выразительно погладила пальцами искусственную кожу кошелька. Ее забавляли бумажные деньги. Взгляд официантки потеплел. Разумеется, она не оставила странную клиентку без помощи…

— На кладбище! — уверенно сказала Асиана водителю, развернула карту и ткнула в то место, которое по всем приметам должно было кишеть призраками. Было около восьми вечера. Водитель удивленно обернулся.

— Подчинись и забудь, — негромко приказала ему Асиана и непринужденно откинулась на спинку переднего сиденья. Водитель равнодушно пожал плечами и взялся за руль.

— Посадка пятьдесят рублей, — заученно пробубнил он.

Асиана рассмеялась в ответ. Летний вечер, сверкающий встречными огнями и рекламными вывесками, полетел навстречу. Шаг третий — расспроси мертвых. Они всегда знают больше. Асиана вышла из такси, приказала водителю вернуться домой, погуляла вокруг ограды, дожидаясь темноты, перелезла через забор и уверенно прошла между могилами кприглянувшемуся памятнику.

«Мой черед водить хоровод», — тихо сказала она, бросила сумку с нарядом черной невесты под ноги и раскинула руки, став в тени гранитной плиты.