Мужской персонаж

30. Рафис: Контрасты

Наталья озвучила мне свои правила.

Первое и основное: я делаю то, что она говорит, никаких условий с моей стороны. Зато пожелания Грега и его родных учитываются.

Условие второе, фундаментальное: для всех мы просто бывшие коллеги. Именно так мне пришлось представить Чудилу родственникам Грега.

Мать — Марилис, отец — Алан, братец — Марк. Последний меня напряг. Я его помнил пацаном в форме детского футбольного клуба и совершенно не был готов к тому, что мальчишка вырос и стал брутальным мужиком с бородой. Сколько ему сейчас, лет двадцать пять?

Чёрт, Людмила Витальевна, надо было подумать о таких важных мелочах, прежде чем звонить Грегу с «отличным предложением». Потому как вот эта мелочь превратилась в бородатую проблему с футбольным тестостероном, и эта проблема сверкает сейчас белоснежными зубами моей девушке.

Как хорошо, что между ними языковой барьер. Если бы не это, то я бы уже напомнил Чудиле как наши собственные языки отлично находят общий способ… хммм… самовыражения!

Но тут загвоздка в третьем, главном условии Чудной: я должен держать свои руки при себе. Трогать Чудилу мне нельзя, никак и ничем. Цитирую: «Ни пальцами, ни локтем, ни коленом, но плечом, ни вообще — держись от меня на расстоянии!»

Эх… Я соблюдаю.

Погода для декабря отличная, даже мягкая. Лёгкий морозец лишь слегка щипает щёки. Белоснежный покров деревьев вспыхивает на солнце брилиантовыми искрами. Я исправно перевожу, и эта пассивная роль раздражает, но даёт время подумать.

И как меня угораздило согласиться на её «основное, фундаментальное и главное» условия?! Почему я не сказал ей прямо, что знаю про обложку книги?! Что чувствовал себя униженным и поэтому так сглупил. Но теперь не держу зла, более того, понимаю, хочу и могу помочь.

Я не стал рисковать. А ещё, я хочу, чтобы Наташа сама рассказала про Ноэмию. Я хочу заслужить её доверие, хотя теперь это будет в разы сложнее.

После Золотых Ворот города, краеведческого музея и экскурсии по старому кварталу пришло время обеда. Выбор пал на русскую блинную.

Колоритный интерьер в деревенском стиле дополнен новогодним декором: занавески с вышивкой обрамляют окна разрисованные под морозный узор, декоративные элементы хохломы соседствуют с гирляндами «дождика», наряд деда Мороза и Снегурочки под ёлкой в углу расписан под Гжель.

Сделав заказ, мы направляемся к одному из массивных деревянных столов. Вместо стульев — длинные лавки. И здесь мне очень пригодилось знание французов и их манер: я со всей возможной предупредительностью приглашаю каждого занять определённое место, указав на него, и из вежливости никто не возражает. Пусть родителям Грега всё равно, где сидеть, зато Марк оказался с ними рядом, а мы с Чудилой — напротив и на одной скамье.

Дородная женщина в фартуке блинной подошла и расставила на столе тарелки, стаканы, салфетки и приборы.

— Водку заказывать будете? — ровно спрашивает она, обращаясь ко мне, так как, видимо, запомнила, что я был переводчиком группы когда мы изучали меню.

Сдерживая улыбку, я перевожу вопрос французам. Марилис лишь распахивает шире глаза. Марку борода помогает спрятать усмешку. Алан же с тревогой спрашивает меня:

— А это обязательно? Так положено, да?

Меня ситуация откровенно забавляет, но тут вмешивается Чудная.

— Рафис, я думаю, лучше без алкоголя обойтись. Нам потом в местный монастырь на экскурсию.

— А вдруг им хочется водки? — дразню её, так как за всё утро после кофейни она впервые обратилась ко мне напрямую.

— Значит, объясни им. Давай-давай, первое правило, помнишь?

О, ну командуй, пока меня это устраивает. Поворачиваюсь к Алану:

— Не обязательно водку заказывать, — тот согласно кивает головой, и я озвучиваю ответ работнице блинной.

Пожав плечами, женщина уходит за нашим заказом.

— Рафис, а спроси их, мне очень любопытно: что во Франции думают о России и русских? — просит Наталья. — И соответствует ли это представление действительности, на их взгляд?

Ну понятно. Кое-кто собирает материал для книги. Ладно, перевожу вопрос.

— О, Россия — великая страна, — говорит Марилис. — У вас такая история и культура, и, несмотря на все перипетии, русские — неунывающий народ.

— Во Франции относятся к России немного с опаской, — признается Алан. — Мы, конечно, знали, что медведи на улицах и водка на завтрак — это стереотипы. Но, например, всё, что говорят про холод оказалось правдой. Но вы ведь как-то живёте в таких условиях!

Я перевожу, Чудила кивает и говорит, смеясь:

— Да, предрассудки есть у любого народа. Зима в России не круглый год, приезжайте летом — увидите!

В беседу включается Марк:

— Русские люди имеют репутацию холодных, неприветливых людей. Но в реальности, это не так. У вас, например, совершенно очаровательная улыбка, Натали, и мы очень благодарны вам за приглашение провести для нас экскурсию.

Адский ад! Это я переводить не собираюсь: ни комплимент, ни тот факт, что они думают, что прогулка — инициатива Наташи. Вижу её сосредоточенное лицо, она ждёт моего перевода. Недовольно взглянув на Марка, озвучиваю:

— Он говорит, что заметил, что русские ровно относятся к собственной репутации. В действительности, им по большей части всё равно, что думают о них окружающие. Ещё он говорит, что находит такое равнодушие совершенно очаровательным. И благодарит за экскурсию.

Та же женщина в фартуке приносит первый поднос с нашими блинами. Блины «сытные», блины солёные, блины сладкие… на любой вкус! Обожремся и никуда не поедем. Это было бы неплохо, на самом деле. Потому что Марк мне откровенно надоел.

Но тот, словно назло мне, не останавливается:

— У Русских всё на пределе, нам, европейцам этого не понять. Когда у Грега в ресторане отмечаются радостные события, то обязательно до пьяных песен на столе. Когда горестные — до попыток суицида в туалете. И так во всём. Всё чересчур. Это завораживает и одновременно пугает.

Ну, окей, это я перевожу дословно. А Алан подхватывает:

— Да, нас удивляют контрасты. У вас много богатых людей, мы видели столько машин класса люкс, что и для Парижа это редкость. Но… ваши дороги — как по ним ездить?!

— И даже люди контрастны. Такой разный подход мужчин и женщин к внешнему виду, например. Хотя у молодёжи этот контраст уже сглаживается, — это говорит Марилис.

Снова включается Алан:

— Русских сложно просчитать, они для нас непредсказуемы. И это тем более странно, потому что вы долгое время жили в рамках строгой идеологии и контроля. И тем не менее, даже в рабочих ситуациях, у русских часто проявляется способность взглянуть на проблему под совершенно неожиданным углом и предложить какое-то абсолютно невообразимое решение.

Я перевожу и уточняю:

— Наташ, это из разряда «голь на выдумки хитра».

Она кивает, улыбаясь, но я практически вижу, как она внутренне регистрирует каждое слово беседы для своей книги.

— Во Франции знают Льва Толстого, Достоевского и Пушкина. И у нас очень много русских иммигрантов, оставивших свой след в истории французской культуры, — это снова Марилис.

— О, да! — вмешивается Марк. — Например, прекрасная Гала — муза Сальвадора Дали и женщина весьма… эммм… прогрессивных взглядов.

Я перевожу, но видя заинтересованность Чудилы тем, что говорит Марк, внутренне бешусь. Снова включается Алан:

— Предыдущий муж Галы, поэт Поль Элюар, посвящал ей стихи и даже написал о России. Там что-то о непредсказуемости русских.

Тут я хмыкнул. Знаю я это стихотворение. Вот и мой момент блеснуть настал.

— Сейчас загуглю тебе стихотворение Элюара, Наташ, чтобы ты понимала о чём они тебе толкуют. Секунду… вот, нашёл.

Поворачиваюсь к Чудной и декламирую:

— Поль Элюар, «Русская баллада в триолетах», перевод Ф. П. Хаустова*. Так, начало тут так себе… А, вот:

Россия — тёмный неврастеник.

Её проклятья высоки.

Чертовки нет для мира злее.

Её загадок не рассеять,

Она, как сфинкс, вдоль мира села

Чтоб времена к ней течь смогли…

В ней карлик-разум безраздельный

Живёт, струя над миром зелья.

Пусть Русью брезгуют враги,

В ней карлик-разум безраздельный

Царит, не зная ни строки…

Французская чета вежливо аплодирует. Марк скрипит зубами. А Чудная, задумавшись, кромсает вилкой блин на тарелке.

Да, дорогая, есть тебе пища для размышлений. Остаток обеда проходит в разговорах ни о чём, и мы выдвигаемся на экскурсию в монастырь.

Визит монастыря французов впечатляет Всё же православное монашество многим отличается от католического, где, например, есть деление по орденам. Ну и атмосфера здесь особенная: монастырь аж двенадцатого века!

Выпив напоследок по пластиковому стаканчику сладкого и горячего чая, который бесплатно предлагается прямо на улице всем посетителям, мы вышли из монастыря.

Уже начинало темнеть. Пока мы шли к парковке, позвонил Грегори и сказал, что подъедет через пару минут забрать своих родственников. Мне нужно было сделать несколько звонков по делам моего агенства. Марилис и Алан стали фотографировать зимние виды колокольни на фоне закатного неба. А Марк воспользовался случаем и подошёл к Чудной.

Сначала я лишь мельком и издалека наблюдаю за его попытками общения, но, оглянувшись в очередной раз, вижу, что они оживленно разговаривают, а тот достал телефон и что-то записывает в нём.

Какого хрена?!

Бросив короткое «перезвоню», я сбрасываю звонок и иду к «сладкой парочке». Марк встретил меня скалящейся улыбкой. Если доведётся сыграть с ним в футбол, буду целиться мячом ему прямо в зубы. Говорят, стоматология во Франции очень дорого обходится, но он явно заслужил.

— Раф, а ты знал, что Натали тоже говорит по-французски?

Я не знал. Держу лицо, перевожу взгляд на Чудную. Та, свекнув на меня глазами, поворачивается к Марку:

— Естественно, он знал. Просто у меня не было практики с носителями языка, я жутко стесняюсь. И не всегда понимаю тонкости разговорной речи, как в кафе, когда ты говорил про репутацию.

Чудила откровенно издевается надо мной, у нее хороший французский с лёгким акцентом при произношении «р». Это бесит. Но ещё больше выводит из себя то, что она уже общается с Марком на «ты»! А Чудная продолжает:

— Так что, когда Рафис любезно предложил помочь с переводом, я не смогла отказаться.

Я выгляжу, как идиот. Опять! Дыши, Раф: медленный вздох… счёт до пяти… выдох.

Значит, и про водку она прекрасно поняла контекст вопроса Алана. «Первое правило, помнишь?»

У-ууу! Вздох… счёт до пяти… выдох. И улыбаться не забывать.

Приехал Грег. Пока он выходит из машины, Марк бросает Чудиле.

— Спасибо ещё раз. Значит, созвонимся?

Что-о-о?!

Чудила неопределенно дёргает плечом, это можно расценить и как «да», а я сдерживаюсь из последних сил. Подходит Грег, здоровается и благодарит Наталью. Она достаточно бегло ему отвечает. Марилис и Алан, услышав, подключились к восхвалению её лингвистических способностей. Спрашивается, какого чёрта я на это всё свой день угробил?!

Родители Грега, прежде чем сесть в машину, прощаются с «дорогой Натали» на французский манер, трижды чмокая воздух у каждого уха и соприкоснувшись щеками. Когда приходит очередь Марка, у меня срывает тормоза.

Всё, день закончился, мне нечего терять! Я со спины обнимаю Чудилу, протягивая руку Марку для рукопожатия, и твёрдо смотрю ему в глаза. Не провоцируй меня, сопляк!

— Oh là là! Alors vous deux… (О-ля-ля! Значит, вы двое…)

— Exactement! (Вот именно!)

Я сжимаю Марку кисть, но он даже не морщится и сжимает мою в ответ. Блин, он мне сейчас пальцы переломает! Наконец, он отпускает мою руку, вежливо кивнув Чудиле, и идёт к машине брата.

Чудила дёргается, но я лишь крепче перехватываю её за талию, и целую в висок, шепча: «Не сейчас, пусть уедут!»

Грег увозит родных, а я в уме считаю секунды до взрыва. Сейчас начнётся: Четыре, три, два… Ох!

--

*Отрывки из адаптации стихотворения отсюда: https://stihi.ru/2020/08/07/190