Мы - Николай Кровавый!

29. Королева Конго и русская артиллерия

Не всегда знаешь, чем слово твоё отзовётся. Задуманная мной интрига по дискредитации дома Владимировичей с самого начала не задалась, хотя готовили её очень тщательно. Глупая случайность, в результате которой Кирилл Владимирович вместо скандального брака обрёл геройскую гибель в морском бою с американцами, заставила меня усомниться в целесообразности задуманного. По инерции, мои агенты получили команду переключиться на следующего по старшинству Владимировича — Бориса. Наша Сарочка Дупельштайн (в крещении Серафима Каменская) ничего против нового жениха не имела. Сперва всё шло неплохо. Не обремененный тяжкими трудами Борис, получил отпуск для восстановления потраченных на службе сил. Естественно, что провести сей отпуск он решил за границей. Там и подвели к нему Сарочку-Серафиму. Вскружить голову бравому флигель-адьютанту Сарочка сумела. Дальше пошла обычная в таких случаях прелюдия к самому главному. Но дело всё испортили Сарочкины сёстры, так некстати её навестившие в тот момент, когда у неё находился в гостях Борис. Сообразив, в какой скандал он ввязывается, великокняжеский отпрыск немедленно покинул квартиру мадемуазель Каменской.

Тут бы и дать нашей прелестнице почетную отставку, если бы мне не пришло в голову, что где то скучает, лишенный женской ласки старый бельгийский король. И для меня его личное счастье занимало больше, чем дискредитация Владимировичей. Проклиная свою тупость и забывчивость, я насел на нашу агентуру и взял новую операцию под свой личный контроль. Действовать пришлось в условиях цейтнота. Для начала, пришлось срочно покупать поместье в Алжире и предлагать некому Антуану-Эммануилу Дюрье вместе с его юной любовницей Бланш Делакруа, покончить с недостойным образом жизни в Париже и стать респектабельными, обеспеченными людьми в заморском департаменте. Одновременно, срочно вызванная в Россию тётушка Сары, была удостоена необычайной чести — личной беседы со мной. Правда, беседа эта произошла на конспиративной квартире и я явился на встречу будучи неплохо загримирован. Тем не менее, эта старая сводница видимо поняла всё правильно.

— Итак сударыня, на этот раз вам предстоит действовать намного искусней и быстрей. Для начала вам и вашим племянницам придётся срочно принять святое крещение. Это не обсуждается! Хватит и того, что один раз вы уже провалили задание. В том деле, которое придется сделать, ваша Сара не может себе позволить иметь ни сестёр-иудеек, ни тётушку-иудейку. Только христианок. А теперь посмотрите внимательно на портрет этого человека!

— Вы не шутите? Но он даже для меня староват! — с произнесла с негодованием старая грымза.

— Но ведь вы не собрались готовить из него суп! — парировал я, — и кстати, не судите поспешно. Уверяю вас сударыня, что племянница ваша имеет неплохие шансы стать со временем молодой, красивой, а главное, богатой вдовой. И даю вам твёрдое слово в том, что мы не станем мешать её дальнейшему личному счастью.

— Только не это! Поймите меня правильно, хорошо пристроить молодую богатую вдову сложней, чем бесприданницу, — возопила сводница, — я настаиваю на том, чтобы Сарочка и дальше служила России. Вы просто не представляете себе, сколько альфонсов будет липнуть к бедной и несчастной девочке. И как ей защититься от них, если она лишится вашего покровительства?

Да уж! Что не говори, но эта тётка зрит в корень. Пришлось принять во внимание сказанное ей. А дальше, прервав едва начавшийся торг, я начал вводить её в курс дела.

Первое задание — суметь охмурить шестидесятипятилетнего короля Бельгии Леопольда II. Не только охмурить, но и суметь стать последней в его жизни любовью. При этом, не потерять во мнении ни бельгийских поданных короля, ни прочей европейской публики.

Второе задание — предотвратить общественный скандал, который может вызвать сообщение о тех безобразиях, которые творятся с позволения этого старика в Свободном Государстве Конго.

Но самое важное, что следует сделать, стать нашим агентом влияния в самой Бельгии. Всю эту миссию Сара будет выполнять не одна. Постепенно ей начнет помогать целая команда.

— А теперь о наградах. При выполнении первого задания, вы и ваши племянницы будете причислены ко двору наследницы престола в Гавайском Королевстве. А великий князь Михаил Александрович, которому скоро предстоит стать принцем-консортом этого королевства, устроит достойный брак вашим племянницам с представителями лучших домов гавайской аристократии. А может быть и вам повезет в личной жизни. О деньгах я говорить не стану просто потому, что в вашей ситуации говорить о них неприлично. Тем более, что нищета вам отныне не угрожает. И последнее: не советую вам превращать секреты, ставшие вам известными в предмет купли и продажи. Это чревато разрывом всех ранее заключённых между нами соглашений. И это самое безобидное из последствий проявленной нескромности.

Спустя некоторое время после этого разговора, нашу красавицу навестила одна незнакомая ей дама, которую прислал сам Леопольд.

— Мадам, вас послал один джентльмен, который заметил вас. Он очень высокий персонаж, но его возвышенное положение обязывает меня скрывать его имя.

Клюнула рыбка! Заранее подготовленная к такому обороту дел, Сара-Серафима густо покраснела и ответила согласием. Встреча произошла на следующий день. в уединенной комнате, куда прибыл Леопольд с двумя помощниками. Притворившись, что Леопольд II ей неизвестен, Сара показала, что она настолько взволнована этой встречей, что смешала Бельгию и Швецию. В присутствии короля, к его удивлению и веселью, она называла его Его Величеством Оскаром. Это не было импровизацией. Я заранее знал, что понравится этому старому развратнику и отразил всё это в подробной инструкции.

В общем, Леопольд признался, что доволен и пригласил Сару посетить с ним вместе Австрию. На следующий день от него пришла крупная сумма денег вместе с пустыми сундуками, чтобы она смогла хорошенько обновить свой гардероб.

Как и было условлено, тётушка с племянницами получили обещанную награду. Девушки — мужьями, тётушка — деньгами. Откуда я нашел на территории Франции столько гавайских дворян? Да я их не во Франции нашел, а в России. А в России кого только не найдёшь. В том числе людей, которые очень хотят выйти в люди. Если для этого нужно стать гавайским дворянином с длинной родословной, то почему бы и нет? Правда, кому попало это дворянство не давалось. Только тем, кто служил в разведке. Но и этим ребятам оно досталось не даром. Им, как и сёстрам Дупельштейн пришлось отличиться, готовя триумфальный выход Сары-Серафимы. Только после этого им в обстановке строгой секретности были вручены дипломы, свидетельствующие об их принадлежности к славному сословию гавайской аристократии. Правда, возникнет вопрос: а с каких это пор у коренных гавайцев рязанские рожи? Ответ стоит искать в тех родословных, которыми мы их снабдили. Согласно этой легенде, гвардейцы, сосланные в отдалённые края за участие в заговоре против Екатерины Второй, не стали сидеть на месте ровно. Они захватили корабль Русско-Американской торговой компании и бежали, куда глаза глядят. И привела их неверная судьба аккурат на эти райские острова. Где они и укоренились. Ну а дальше у каждого всё было индивидуально. Именно эти люди и должны были выполнять функции незримой команды поддержки нашей Серафиме.

А работать Серафиме с таким человеком, каким стал с возрастом Леопольд Второй, было непросто. Как говорили в моём прежнем времени, человеку реально башню снесло. Нет, как делец и политик он по прежнему был хорош. Но зато в личной жизни! С этим ему не сказать, что повезло. Красавица жена со временем его разочаровала. Тут бы и любовницу ему завести, но мешала природная стеснительность перед женщинами. Так бы и ушёл он в мир иной не познав прелести греховной любви, но к шестидесяти пяти годам с ним что-то произошло и он решил наверстать то, что упустил в молодом возрасте. При этом, ему было плевать на происхождение пассии. В моём времени, он сошелся то ли с французской, то ли с румынской проституткой. В этом времени, мы буквально в последний момент убрали подальше от него эту самую Бланш Делакруа и заменили её нашей агентессой. Жалеть об этом не пришлось ни нам, ни королю. Молодая пассия прекрасно сыграла назначенную ей роль.

Зачем я это всё затеял? Резона два. В рамках моего "Бельгийского проекта" мне требовалось подтолкнуть это королевство к тому, чтобы оно стало сильней в военном отношении. Король, который настолько серьёзно занимался укреплением обороноспособности своей страны, что тратил на это дело свои личные средства, мог много чего в этом плане сделать. Но у него была проблема — парламент. Эти уроды, опасались того, что король сосредоточит в своих руках слишком много власти. Тем более, что благодаря проведенным им реформам, он был популярен в народе. Во время правления Леопольда были закреплены права работников на создание профсоюзов и отмена обязательных трудовых книжек. Были приняты законы против детского труда; детям младше 12 лет запрещалось работать на фабриках, детям младше 16 лет запрещалось работать в ночное время, а женщинам моложе 21 лет запретили заниматься подземными работами. Рабочие получили право на возмещения в результате несчастных случаев, был законодательно утвержден воскресный выходной. Более того, если первых двух детей в семье, бельгийцы содержали на свой счёт, то уже третьего ребёнка содержал на свои средства сам король. Именно в этом парламентарии и усмотрели угрозу демократии. И потому частенько мешали королю проводить необходимые преобразования. Вот захотел Леопольд, чтобы важные для всех вопросы народ решал с помощью референдума. Разве это плохо? Смотря для кого. Либералы и социал-демократы считали, что это реакционно. Почему? А потому что весь народ страны подкуплен королём и потому проголосует так, как скажет король! И что делать неподкупным депутатам, если при такой поддержке, монарх сможет наложить вето на любое их решение? Поэтому они сказали твердое "Нет!". Демократия — это угроза самой демократии! Нам такого не нужно!

Соответственно, противились они и дарованию народу права на защиту собственной страны. Как Леопольд не бился, но всеобщую воинскую обязанность ему ввести не удалось. Бельгийская армия комплектовалась из добровольцев, набранных путём жеребьевки, допускавшей также найм заместителей. Мне такой хоккей был совершенно не нужен и я через мадемуазель Каменскую рассчитывал подтолкнуть короля на создание формально невоенных структур, повышающих оборонительные возможности страны.

И у меня это получилось! Забегая вперед, скажу, что задуманная мной авиационная почтовая фирма была создана. Причём, сильно уговаривать Леопольда не пришлось. Стоило ему озвучить идею о создании якобы коммерческой почтовой службы, способной вывалить на голову агрессору бомбогруз, он ни секунды не колеблясь, задал только один вопрос: "Сколько?" Ради того, чтобы в деталях оговорить этот вопрос, он не поленился даже нанести мне неофициальный визит.

— Мой брат! Делая мне столь щедрое предложение, вы наверняка подумали и о выгодах своей империи. Мне хотелось бы знать, в чём должна уступить России любимая мной Бельгия?

С этого момента начался самый жесткий и упорный торг. Леопольд оказался очень сложным противником и облапошить его было совсем нелегко. Итак, что я хотел от него? Прежде всего предотвратить продажу Конго Бельгии. А к этому его склоняла вся бельгийская верхушка. Дело в том, что щедрость короля в отношении собственного народа, возникла не на пустом месте. За всё платили несчастные конголёзцы, которых Леопольд превращал в свою личную собственность. И в средствах при этом не стеснялся. Пятнадцать миллионов погибших аборигенов — вот цена благополучия бельгийцев. Оппозиции конечно было плевать на страдания негров. Но на огромные денежные средства ей было не плевать. Она сама хотела ими распоряжаться, а потому вопила о бессердечной жестокости короля, не забывая при этом намекать на то, что после продажи ей своего бизнеса, она отстанет от него. Если это произойдёт, то я могу забыть о прежних своих планах. А мне это самое Конго нужно было позарез. Для чего? А смотрите сами.

Как известно, каучуконосы в России не произрастают. Можно конечно производить бутадиеновый каучук из того же картофеля, но во-первых до этого ещё далеко, а во-вторых, синтетическим каучуком не выйдет полностью заменить натуральным. В настоящий момент, потребный нам каучук поступает в из Голландской Ост-Индии, Французского Индокитая и Бразилии. Это не все места, где может произрастать гивея. В Конго она тоже прекрасно себя чувствует. И Леопольд приложил немало усилий для наращивания производства каучука. Продавать нам каучук никто не отказывался. И продавали. Но с существенной наценкой. Я же начал добиваться того, чтобы Леопольд позволил мне покупать товар непосредственно у производителя и доставлять его в Россию самовывозом. Не только каучук. В Конго много чего интересного есть.

— Значит, вы хотите, чтобы я разрешил вам создать на территории Конго две пароходные компании — речную и морскую? — насторожился Леопольд.

— Вообще то, компания будет одна, она уже создана и вывоз купленного товара будет осуществлять всего несколько судов. Надеюсь, это не принесет большого ущерба бельгийскому торговому флоту?

Я прекрасно понимал, что бью по одному из больных мест. Весь торговый флот Бельгии этого времени мог уместиться в одной небольшой рыбацкой деревушке. В плане морских перевозок, Бельгия сильно зависела от иностранных держав. Уже поэтому Леопольд был готов вложиться в наш "Морвоенторг" и предоставить ему базу в Конго. Конечно, это подразумевало его участие в дележе прибылей, получаемых компанией, поэтому торг между нами был зверский. В итоге, сошлись на том, что Россия получает право осуществлять внешние перевозки десятком морских судов и внутренние перевозки тремя десятками речных. Но Леопольд не был бы прирождённым дельцом, если бы не добился дополнительных выгод для себя. В данном случае — платы кровью.

Как я уже говорил, благодаря сопротивлению парламента, Бельгия имела незначительную армию даже в метрополии. Ну а для защиты колонии — личной собственности короля, тем более не разрешали вербовать поданных короны. Леопольд конечно нашел выход. Им были созданы так называемые Форс Пюблик — Общественные Силы. Преимущественно, в Force Publique служили африканцы, которые впоследствии стали бельгийским эквивалентом британских или германских колониальных войск (аскари). Большая часть Force Publique рекрутировалась из племён Восточной провинции, лишь часть армии составляли занзибарцы и племена Западной Африки. Воевать против местного населения или вести войну с арабскими работорговцами Занзибара, у этих ребят получалось. Но помимо этого, нужно было защищать владения и от серьёзных хищников — европейских держав. Леопольду нужны были более качественные войска. Вот он и предложил мне поставлять российских поданных для службы в колониальных войсках.

— Мой царственный брат! — радостно воскликнул я, — что же вы раньше про это молчали? Я с удовольствием пойду вам навстречу!

После этого я предложил ему немедленно открывать вербовочные пункты на Северном Кавказе и начинать работать с бедными, но очень воинственными горцами Северного Кавказа.

— Не следует считать их тупыми дикарями, — уверял я короля, — нам потребовалось немало времени и сил для их покорения. Уверяю вас, попав в хорошие руки, они превзойдут по доблести и выучке даже англичан! В моей армии и даже гвардии, служит немало этих чудесных людей. Но я не могу удовлетворить просьбы всех, кто желает служить. Поэтому для них ваше предложение будет приемлемым, если в цене сойдетесь. Кроме того, их главная добродетель — верность данному слову. Вы не разочаруетесь в этих последних рыцарях нашего времени.

Итак, договориться о создании особого Кавказского Легиона нам удалось. Условия службы были таковы: добровольцы вербуются на пять лет, оставаясь поданными Российской империи. Плата за службу — 38 рублей в год рядовым воинам. Что на порядок больше денежного содержания русского солдата. Кроме того, за счет местного населения, горцу выделяют в личное пользование в год по одной девственнице в качестве временной жены. Горец, выслуживший звание капрала, приобретает право на смену подданства. После окончания срока контракта, он имеет право самостоятельно его продлить, но в таком случае теряет подданство России.

Особо я оговорил вопрос предоставления качественных медицинских услуг, мотивируя это тем, что детям гор непривычен тропический климат, а терять таких ценных людей из-за эпидемий, крайне неразумно.

И опять забегаю вперед. Приняв моё предложение, Леопольд ничуть не прогадал. Правда, сперва возникли проблемы с вербовкой добровольцев. В самом начале, на предложение послужить в тёплой Африке клюнуло столь мало людей, что даже на взвод их не набиралось. Просто потому, что легковерными горцы не были. Но я к такому обороту был готов и дал соответствующую команду. Целое лето полиция с помощью терских и кубанских казаков вылавливала расплодившихся в тех местах абреков. Пойманных разбойников сразу ставили перед выбором: сибирская каторга или служба бельгийскому королю? Упрямцы конечно нашлись, но большинство выбрало второй вариант. Из них и был сформирован Первый Абрекский батальон Королевской Армии Конго. "Добровольцев" под конвоем привели в Новороссийск, там погрузили в трюм одного из пароходов "Морвоенторга" и отправили прямиком в Леопольдвиль. Каждый год в Африку из Новороссийска доставляли всё новых и новых рекрутов, причем в ходе этого процесса, количество желающих попасть на службу бельгийскому королю только росло. Спустя пять лет выяснилось, что не все желают возвращаться в родной аул. Кто-то продлевал контракт и продолжал службу в Легионе. Другие, отслужив по контракту, шли служить в местную полицию. Третьи — открывали своё дело.

В ходе наших неформальных бесед, внезапно всплыло, что Леопольд не прочь пошалить и на просторах Тихого Океана. В частности, его сейчас интересует Корея. Там есть куда вкладывать свои капиталы. Нет, на саму корейскую землю он не покушается. Бельгия уже пыталась завести свои колонии на Гавайских островах, на Филиппинах, на Фиджи, Борнео, Новой Гвинее… Все эти проекты провалились и казалось бы, возвращаться к ним не стоит.

— И опять мой дорогой брат возникает проблема недостатка сил для контроля этих территорий. Вы не представляете себе тех трудностей правления и того вреда всему народу, что принесёт учреждение в вашей стране парламента. Эти господа почему то считают, что они лучше знают народные нужды и потому всячески препятствуют самому народу решать свои насущные дела. Право, я начинаю завидовать швейцарцам. Их парламент слишком слаб для того, чтобы препятствовать всеобщему вооружению народа. Именно отстранение народа от дела защиты своей страны, мешает нам иметь колонии по всему миру.

— Но мы начали разговор о Корее, — перебил я своего собеседника, — мне хотелось бы знать: на что вы там претендуете?

— Можете не переживать, я не претендую на земли этой страны. Мне нужен всего лишь рынок сбыта для изделий бельгийской промышленности. Вам, насколько я понял, Корея нужна не столько в качестве рынка сбыта, сколько в качестве союзника и поставщика сырья. Но у вас мой друг, слишком мало для этого денег и потому корейцы рано или поздно начнут искать того, кто сможет вложиться в их развитие. Не стоит этому противиться. Вам даже выгодней подтолкнуть этот процесс. И в этом плане Бельгия как никто иной вам подходит идеальным образом. Нам есть что предложить Корейской империи и при этом мы не стремимся ни захватывать её, ни бороться с вашим политическим влиянием на неё. Нам нужны лишь концессии, если быть точным.

А как раз этого я категорически не хотел. Корея была нужна мне вся целиком в качестве союзника, а не чужой марионетки. Пускать туда бельгийцев, то же самое, что и англичан. А англичане обязательно протолкнут туда японцев. Нет уж мой дорогой друг, мне этого точно не нужно. И потому я сославшись на то, что не могу такие вопросы решать без согласия своих компаньонов, спустил этот вопрос на тормозах.

На первый взгляд может показаться, что визит Леопольда мало что принес и нам и ему. Во всяком случае было видно, что король-делец рассчитывал на большее. То, что я не собираюсь пускать на свою корейскую делянку, он прекрасно понял и потому не стал поднимать вопрос и о концессии на Гавайских островах. Тем более, что помимо моего согласия, тут требовалось ещё получить "добро" от императора Франца-Иосифа. А тот на дух не переваривал Леопольда. Тем более после его последней выходки, когда он посетил Шенбрун в компании со своей пассией.

А пассия у Леопольда оказалась та ещё штучка. Не знаю, что у них происходило в постели, но на людях она вела себя прилично. Во время приватного ужина с Леопольдом, она не промолвила ни словечка. Зато её доклады куратору были подробны и обстоятельны. Нужно сказать, что король жмотом не был и деньги на наряды и украшения ей выделял не скупясь. Точно так же она не испытывала нужды в расходах на содержание своего передвижного салона. Первыми завсегдатаями этого салона были "гавайские дворяне" со своими жёнами. Чуть позже, подтянулась и другая публика. В салоне Серафима тоже редко подавала голос, зато её тётя старалась за всех сразу. Глядя на её активность, многие считали, что хозяйкой салона является именно Акулина Пафнутьевна — так теперь звали свежеиспеченную христианку. Вы только не подумайте, что это я так издевался над ней. Как раз ничего подобного я не творил. Это она сама решила, что шифроваться ей лучше с помощью "подлых" имён. Поэтому имя Акулина — это её выбор. Ну а отчество она взяла по крёстному отцу. Впрочем и фамилию не забыла поменять. Теперь её в обществе представляли как "мадам Зеленову". Точно таким же образом она шифровала и своих племянниц. Благодаря её диктату, стали дщери Израиля отзываться на имена Фёкла, Феврония, Мавра… Ну а после венчания и фамилии привели в порядок. Если они рассчитывали на то, что это кого-то собьёт с толку, то напрасно.

Можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки никогда не вывезешь. Те же евреи ничуть не заблуждались насчёт истинной сущности "гавайских дворянок", но скандала пока не поднимали. Видимо сработала привычка не портить без нужды чужой гешефт. Любопытное кстати явление. Если Мойша-часовщик сменил веру и остался всё тем же часовщиком, то он в глазах еврейской общественности поганый выкрест. Но если тот же Мойша, приняв ислам, станет визирем султана — то это умный и порядочный человек, которому иначе было не добиться успеха. Молчание евреев в отношении Серафимы и Акулины значило лишь одно: общество ожидало от них подвигов. И они их начали совершать.

В один прекрасный день, тётушка и племянница передали сообщение о том, что французское правительство решило признать сидящих в Париже клоунов, законным польским правительством и заключить с ним секретное соглашение наподобие того, что ранее заключено с Россией. Выглядело это бредово и я начал испытывать сомнения насчет своих агентесс. Но спустя три дня, французы через своего посла подтвердили эту информацию. Но к этому времени от Серафимы пришла более подробная информация.

В своём необычайно пространном послании, уместившемся аж на девяносто шести листах, любовница Леопольда сообщила о деталях очередной "Панамы". Узнать эти детали ей было нетрудно, ибо в её летучий салон практически сразу протоптали тропы представители французского и бельгийского капитала. Вполне определенной национальности.

Суть дела в том, что французов беспокоило моё упорное нежелание развивать территорию Царства Польского в военном отношении. Я изначально смотрел на Польшу, как на территорию отторгаемую и потому делать полякам роскошные подарки в виде современных крепостей, арсеналов, пристаней, сети железных дорог и телеграфных линий не собирался. Годами меня военные представители французов старались убедить в том, что я совершаю огромную ошибку, бросая Польшу на растерзание германскому хищнику. Я стоял на своём. И вот теперь, французы плюнули на меня и решили взять дело в свои руки. К этому времени их Генеральный штаб знал про оборонительный потенциал достаточно много, а потому сумел подготовить неплохой план по предстоящей подготовке территории Царства Польского к войне с Германией. Оставалось только получить на это моё согласие, профинансировать и претворить в жизнь то, что задумано.

С этой целью, был образован Международный Банк Реконструкции и Развития, который должен был задействовать средства частных вкладчиков. Готовились к выпуску "облигации Польского Займа". Ну а французское правительство, мгновенно признавшее кучку клоунов за законных представителей польского народа, решило подписать с ними соглашение о предоставлении крупного займа.

Каких либо иллюзий насчет этого "правительства", серьёзные люди не испытывали. Давать им возможность самостоятельно распоряжаться выделенными деньгами, никто не планировал. Кредит должен быть связанным. Что, сколько и куда потратить, решали вовсе не поляки. Зато именно им предстояло платить по долгам. Учитывая, что до 1905 года франко-бельгийские дельцы планировали вложить в Польшу аж пять миллиардов франков, бездельничать полякам после обретения независимости не придется.

Серафима писала о том, что строительством и реконструкцией крепостей и арсеналов, должны заняться опытные в таких делах бельгийцы. Транспортной инфраструктурой — французы. Они же брали на себя вопросы вооружения будущего Войска Польского современным оружием. Кроме этого на территории Алжира предстояло сформировать и обучить Польский Легион — ядро будущего Войска Польского. Не забыли и о такой важной отрасли сельского хозяйства как коневодство. Разведение артиллерийских и обозных лошадей брали на себя бельгийцы. Конский состав кавалерийских частей — французы. Фураж — польские евреи.

Выглядело всё это солидно и правдоподобно. Я мог бы в это и поверить, если бы не размер займа. По моим прикидкам, на заявленные цели могло хватить и пятой части запрошенной суммы. Серафима в своём послании подтвердила обоснованность моих подозрений. Под предлогом необходимости эффективно использовать стратегически важные объекты местной инфраструктуры, планировалась масштабная скупка недвижимости, включая земельные участки. В общем, суть афёры была в том, чтобы задёшево купить Польшу и часть этого кредита шла на откаты нужным людям. Серафима честно призналась в том, что лично ей, за воздействие на Леопольда обещан миллион франков. Ну а если она через Леопольда сумеет воздействовать на меня, то получит второй миллион франков.

Пищи для размышления её обширный доклад дал много. Первый вывод, который был сделан мной — Серафиму и её тётушку мы недооценивали. Организация постельных интриг, это пройденный для них этап. Они явно способны на большее и не забывают при этом, кому обязаны своим успехом. Значит с ними нужно работать иначе. Ведь одно дело быть простой содержанкой. Таких в мире хватает и их легко заменить. Но если любовница короля может теперь покупать бриллианты на свои честно заработанные деньги, значит, она способна на гораздо большее. А потому роль простой осведомительницы — это не совсем её. Пора девочке выходить на более заметный уровень. Не в гордом одиночестве, а в составе сильной команды. Поэтому в ответной шифровке я дал "добро" на осуществление задуманной авантюры. Правда, кое что я в этот план добавил. Почтенной Акулине Пафнутьевне дал задание пролоббировать интересы нашего "Военторга". Как ни крути, но на наших складах сейчас находится много устаревшего вооружения. В моём времени, те же "берданки" кому только не раздавали даром. А зачем так поступать? Раз люди готовы платить деньги, то почему бы не продать то, что тебе перестало быть нужным. И что с того, что оружие это слегка устарело? Ведь можно убедить французов в том, что защитой Польши будет заниматься не только регулярная армия, но и некое "посполитое рушение". Народное ополчение, если по-русски произнести. А малограмотным ополченцам оружие сойдёт и попроще. Естественно, что люди, которые будут за это отвечать, свою оговорённую долю прибыли получат.

Вторым моим выводом был вывод о том, что Серафиме необходимо установить дружеские отношения с наследником Леопольда принцем Альбертом. Надеяться на то, что Серафиме получится стать после смерти короля своеобразным "переходящим знаменем" было бы неуместно. Наоборот, она должна быть принцу не более, чем хорошим другом. Приходилось учитывать то, что организовывать сопротивление германскому вторжению предстоит именно ему. А потому, больше дружбы! Хорошей и чистой дружбы! Нам есть, что предложить этому чудесному человеку. Он любит горы? Почему бы ему не совершить восхождение на Эльбрус или Памирские вершины? Ему нравится спорт? Так может его привлечёт авиация? Почему бы принцу не сесть в аэроплан и не подняться на нем ввысь? А заодно познакомится с отважными бельгийскими парнями из "РосБельАвиа"? А заодно научится точно сбрасывать вымпел в указанную цель. Вот только не надо идти на поводу у продажных политиканов и лезть в Бельгийское Конго. Пусть лучше принц станет шефом Кавказского Легиона. Это принесёт больше пользы.

Третьим моим выводом было то, что этим самым Конго придётся плотно заниматься. Хотя бы для того, чтобы сплавить туда побольше беспокойных кавказских мусульман. Мне уже подсказали, что одной только выгодой этих людей туда не заманить. Нужны и моральные стимулы. Например, улучшить ситуацию с питанием легионеров. Оказывается, африканцы, как и британцы, весьма плохие кулинары, а солдатский паёк со временем приедается. И какое настроение будет у солдат? Что они скажут землякам? Что их кормили сущим дерьмом? А потому, даёшь кавказскую кухню в африканской глубинке! Кто этим займётся? Конечно же политотдел при Легионе. Он много чем займётся. Взять например награды. Горцы к ним совсем неравнодушны. Вот пусть Серафима и убедит Леопольда, чтобы он учредил для них какую-нибудь "Звезду пророка Дауда" четырёх степеней. Естественно, что звезда будет шестиконечной. Конечно, в качестве бельгийской награды она не пойдёт, но ведь можно сделать её конголёзской. Кроме того, не помешает и прославление подвигов лихих джигитов в печати. В своей собственной конечно. Учредить какой-нибудь "Вестник Легиона". И писак побойчей туда направить. Пусть описываю совершаемые подвиги. Причем в нужном нам духе. Ведь как известно, понты дороже денег. А теперь представьте себе, как воспримут земляки легионера то, что описывается в "Вестнике". Они конечно в большинстве своём неграмотны, но при желании, грамотея найдут. И он им прочтёт красивую сказку о приключениях земляка. О том, как он храбро сражается против иблисопоклонников-людоедов. Как благодаря ему, невинные языческие девы стали правоверными мусульманками и умножают число мусульман на этом свете. Что благодаря жалованию и взятой добыче, он уже в состоянии заплатить калым за невесту и даже совершить хадж в Мекку. Что ему уже обещано место начальника полиции после окончания контракта.

И это не все резоны. Но самая главная цель всех этих хлопот, — создание к началу Первой мировой войны базы снабжения промышленности европейских стран сырьем. Аккурат к началу Первой Мировой войны. И сидеть на этом потоке должны в числе прочих именно мы.

Так что пусть Серафима обеспечит нам влияние в этом заповеднике абсолютной монархии. Опираясь на нашу резидентуру, "Морвоенторг" и Кавказский Легион.

Но это было не всё, что я хотел получить от бельгийцев. Мои эмиссары приложили немало усилий, но добились того, чтобы фирма братьев Наганов сохранила производство оружия. И не только сохранила, но и расширила его. В этом вопросе между мною и Леопольдом не возникло никаких разногласий. Правда, наследники братьев Наганов хотели перейти на производство автомобилей. Что же, это дело тоже полезное. Правда я знал, что стать лидерами автомобилестроения у них не выйдет. Если конечно сохранится традиционный подход. Поэтому я предложил королю, оказать совместное покровительство Наганам, если они покончат с узкой специализацией и станут многопрофильной фирмой. Леопольда такая постановка вопроса вполне устраивала. Развитие бельгийской промышленности сдерживал недостаточный рынок сбыта. Поэтому моё предложение оказалось весьма кстати. Для начала, мы заключили ряд соглашений л совместном производстве паромобилей Ржевского и автомобилей Яковлева и Фрезе. По оружейной тематике мы договорились о совместной разработке пулемётов и автоматических винтовок. В перспективе у нас была авиационная и артиллерийская темы. Все эти проекты были совместные и я на это шел по двум причинам. Первая — привлечь к участию в производстве оружия как можно больше квалифицированных специалистов. Вторая — строительство современных высокотехнологичных производств. Была еще одна, не афишируемая ни мной, ни Леопольдом цель.

С паромобилями у нас наметился неплохой успех. К началу 20 века мы могли серийно выпускать артиллерийские тягачи и транспортёры на паровой тяге. Во главе проекта стоял брат скандально прославленного поручика Ржевского. Сам же поручик после своей безобразной выходки на Лужских маневрах был уволен с военной службы и назначен председателем автотранспортного комитета. Впрочем, сидение в канцелярии ему показалось скучным и он, свалив рутину на своего заместителя, стал пропадать целыми днями на испытательном полигоне, где нашел для себя много интересного.

С автомобилями вышло иначе. Яковлев и Фрезе конечно были неплохи и как конструктора, и как производственники, но пока что у них успехи были в создании членовозов. А я настаивал в первую очередь на грузовиках. С ними как раз дело у них не очень ладилось. В общем, часть генералов можно было сажать в авто, но мечтать о мотопехоте пока не стоило.

А с артиллерийской темой всё оказалось непросто. Ломать в одиночку устоявшиеся представления среди специалистов ГАУ было трудно. Тем более, что генералов всячески поддерживали французы. Причем, доводы французов выглядели логичней, нежели мои.

В большинстве армий предполагалось, что грядущая война будет носить скоротечный характер. Соответственно, характер будущей войны квалифицировался как маневренный, и артиллерия воюющих армий, прежде всего, должна была обладать таким качеством, как тактическая подвижность. В маневренном бою основная цель артиллерии — живая сила противника, в то время как серьезные укрепленные позиции отсутствуют. Именно поэтому французы свою полевую артиллерию начали оснащать легкими полевыми пушками калибра 75мм. А главный боеприпас — шрапнель. Они считали, что полевая пушка с ее значительной начальной скоростью снаряда, выполнит все задачи, возлагавшиеся на артиллерию в полевом бою. Идея единого калибра и единого снаряда в полевой артиллерии наиболее удачно вписывалась в доктрину именно маневренной скоротечной войны. Надо отдать французам должное, произвести впечатление они сумели. Восьмиорудийная батарея скорострельных орудий была способна за несколько минут смести полк кавалерии или пехотный батальон в сомкнутых боевых порядках и на открытой местности. Это они нам наглядно продемонстрировали как раз по нашей же методике — "заготовки баранины". Все восхищённо ахали и охали, глядя на результаты демонстрацию огневой мощи французской армии. А я молчал. Потому что не хотел преждевременно разочаровывать французов. Они много чего слышали про мои чудачества на Лужском полигоне, но так как информация о том, что там творилось, доходила до них в извращенном виде, то они и не поняли всей серьёзности происходящего. Мы ведь уже подходили к выводу, что маневренная война, будет протекать в условиях пересеченной местности, не похожей на тогдашние артиллерийские полигоны. Следовательно, у противника будет возможность накапливать живую силу в не простреливаемых настильным огнем складках местности. Мы уже предусмотрели возможность перехода к разреженным боевым порядкам. Знали и про то, что шрапнель оказалась неэффективной при стрельбе, по сколько либо укрытой живой силе или в условиях пересеченной местности. А потому я иначе подошел к вопросу оснащения полевой артиллерии современной материальной частью. Прежде всего пересмотру подверглась организационно-штатная структура. Вместо простой поддержки пехотной атаки, я потребовал обеспечить непрерывное сопровождение её артиллерийским огнем.

Старая организация русской полевой артиллерии в России в целом оставалась на уровне наполеоновских войн. В полевой батарее было по восемь пушек. Батареи по три сводились в дивизионы, за исключение конной и гаубичной артиллерии, имевшей дивизионы по две батареи. В каждом дивизионе батареи были вооружены однотипными орудиями. В легкой артиллерии дивизионы сводились по два в артиллерийские бригады. Дивизионы конной и мортирной артиллерии в бригады не сводились.

Артиллерийские бригады подчинялись через командира бригады начальнику пехотных дивизий. Конно-артиллерийские дивизионы — начальникам соответствующих кавалерийских дивизий. Мортирные (гаубичные) и полевые тяжелые дивизионы — командирам корпусов.

В мирное время артиллерийские бригады существовали сами по себе — независимо от "родных" пехотных или кавалерийских дивизий, и лишь в военное время входили в оперативное подчинение командирам дивизий.

Вообразим себе картинку: с опушки леса открыли огонь дна вражеских пулемета и заставили залечь пехоту. В нормальной ситуации командир роты должен доложить командиру батальона и т. д., вплоть до командира дивизии. Командир дивизии должен дать приказ командиру артиллерийской бригады, а тот опять по цепочке до командира батареи. Далее возникают проблемы доставки шестеркой лошадей тяжелой трехдюймовки на линию фронта для стрельбы прямой наводкой и т, д.

В общем, прежнюю схему я решил безжалостно ломать. И первое, что я сделал, восстановил отмененную Павлом Первым полковую артиллерию. Отныне, полки переставали быть однородными по составу и в них планировалось включить по одной четырехорудийной батарее и одной пулемётной батарее. С пулемётами дела обстояли кисло. А с полковушками наметился прогресс. Конструкторская группа Путиловского завода представила два варианта полковых орудий. Первый вариант — 63 мм, а второй — 76 мм полковые орудия. Конструкции их в основном отличались калибром стволов. И сейчас оба орудия заканчивают проходить испытания. В общем то мне понравились оба орудия, но окончательный выбор был в пользу трёхдюймовки. А 63-мм решили ограничено производить на Читинском арсенале, для китайских товарищей. В их ситуации оно предпочтительней. Учитывая, что нормальных артиллерийских лошадей им взять просто негде, да и с просто лошадьми они испытывают проблемы, им частенько приходится вместо коней использовать людей. Тощих, недокормленных людей. А потому, калибр в два с половиной дюйма — то, что доктор прописал.

С дивизионками я поступил иначе. Во первых, вместо артиллерийской бригады, дивизия получала трехдивизионный полк, по три батареи в каждом дивизионе. Но вместо предложенного французами трехдюймового калибра, я волевым решением назначил калибр 87 мм. Не самый лучший вариант. Я бы и на больший замахнулся. Вот только возможности своевременной доставки потребного количества боеприпасов меня сильно ограничивали в аппетитах. Это орудие создавалось той же самой конструкторской группой и тоже заканчивало проходить испытания.

Оставалось ввести в состав дивизионной артиллерии ещё один компонент — гаубицу. А на неё пока что сил не хватило. Да и с выбором калибра возникли проблемы. Варианта собственно было два: 107 мм и 122 мм. Мне более привычен второй. Артиллеристы в большинстве своём настаивают на первом.

ГАУ к моему волюнтаризму отнеслось скептически. Не имея возможности в открытую бороться с моими чудачествами, артиллерийские генералы пытались воздействовать на меня через своего шефа и моего родственника, великого князя Михаила Николаевича. В прежние времена мнение дядюшки могло повлиять на принятие принципиальных решений.

Дело в том, что командование, а главное, материальной снабжение (хлебные места), было отдано на откуп моей родне — великим князьям. Флотом ведал генерал-адмирал Алексей Александрович. Кавалерией — великий князь Николай Николаевич, инженерной частью — великий князь Петр Николаевич, а к авиации пытался пристроиться а великий князь Александр Михайлович. Все они представляли собой нечто типа удельных князьков. Подчинены они были только мне, причём, взаимоотношения великих князей с военным и морским министрами (управляющими министерствами) не были определены законом — и те, и другие подчинялись только императору и были независимы друг от друга.

Я эту систему потихонечку ломал. Резких движений конечно не делал, но ведь и особой нужды в этом пока не было. Влияние главного артиллерийского бога на дела в артиллерийском ведомстве, я уменьшал, потакая его слабостям и порокам. Сейчас он практически не вылезал из Франции, "руководя" артиллерией прямо из Канн. Понятно, что находился он там не по срочной служебной надобности. Я нарочно закрывал глаза на его приятные времяпрепровождения. В результате отсутствия должного спроса с моей стороны, он оказался надолго прикован к постели. Правда, прикован он был не недугом, а прекрасными на его взгляд феминами. Возраст однако давал знать и в один прекрасный день он мог потерять интерес к женщинам. Чтобы этого не произошло, мои люди познакомили его с прекрасным стимулятором под названием кокаин. А заодно, чтобы его любовницы не оказывали на него вредного для нас влияния, их приучали лечить многочисленные мигрени с помощью того же средства. Сынуля его, великий князь Сергей Михайлович, в настоящий момент служил в в лейб-гвардии конно-артиллерийской бригаде и перспектив заменить папу на его боевом посту не имел.

Именно поэтому потуги чинов из ГАУ, навязать мне то, с чем я был в корне не согласен, не были успешными. Зато я получил поддержку оттуда, откуда трудно было ожидать. Стоило появиться полковушкам, как ими сразу заинтересовались моряки. Состоявшая на вооружении флота десантная пушка Барановского их больше не устраивала. Хотелось что-нибудь более современное. Моряки тоже колебались в выборе образца, но в итоге отдали предпочтение более мощному боеприпасу. На этом они не остановились и захотели иметь корабельное орудие сделанное на основе полковушки. По их мысли, оно вполне подойдет для вооружения кораблей Амурской или Аму-Дарьинской флотилий. Ведь им предстояло действовать против слабовооруженного противника. Точно теми же соображениями руководствовался и "Морвоенторг". Ему, для работы в бассейне реки Конго, тоже требовались не очень мощные орудия на тумбовых установках. Проявил интерес к этим орудиям и король Леопольд. Та артиллерия, что состояла на вооружении его колониальных войск, пока еще справлялась со своими задачами, но более современные орудия ей тоже требовались. А потому, поступил заказ на переделку нашей трёхдюймовки на тот патрон, что применялся в бельгийской армии. Правда, производили эти орудия уже не мы, а фирма Нагана, но с нашей помощью.

87-мм дивизионку ГАУ сразу восприняло как ересь. Основных аргументов её противников было два: она весит заметно больше французской трёхдюймовки и выполняет на поле боя те же самые задачи: борьба с живой силой и артиллерией противника. Мол преимуществ тут никаких. К тому же, она менее маневренна и доставка боеприпасов на огневые позиции требует больших усилий. Но были среди артиллеристов и те, кто считал моё решение правильным. Они резонно полагали, что "француженка" получилась таковой как она есть лишь потому, что на неё, помимо прочих, возложили те задачи, которые у нас будет выполнять полковая артиллерия. Что 87 мм пушка, благодаря более мощному снаряду, сможет подавлять огонь трёхдюймовок на более дальней дистанции боя, без падения точности стрельбы. В принципе, генерал Альтфатер вполне доходчиво объяснял убогость трёхдюймовки в роли дивизионки.

— Господа! Мы ясно видим тенденцию к увеличению дистанции артиллерийского огня. У моряков она проявляется постоянно. Но и на сухопутье возникнет потребность в увеличении дистанции стрельбы на предельные дальности. И может выйти так, что достигнутой в настоящий момент дальности стрельбы будет не хватать. Придётся её каким то образом увеличивать. Уж лучше это заложить сейчас, не дожидаясь конфуза на поле боя.

Альтфатер был совершенно прав. В моём времени это уже проходили и в итоге пришли к выводу, что проще увеличить дальность стрельбы, просто увеличив калибр орудия. Заодно, вместе с дальностью вырастает и вес взрывчатки в снаряде. Но ведь большинство возражает против такого подхода!

Слушая спорщиков, я вдруг понял простую вещь: слишком мало красные расстреляли "старорежимной сволочи". Хрен с ним с тем, что они Советскую власть ненавидели. Они и не боролись с ней. Большинство им подобных старалось при Советах получше устроиться. И устраивались. И занимались тем же, чем и в данный момент — вредительством. Тухачевский с Павлуновским конечно те ещё идиоты. Но кто их консультировал? Преемники тех, кто сейчас топит за трехдюймовую дивизионку. Сперва выбрали неподходящую систему, а когда сбудется прогноз Альтфатера, они будут проталкивать идиотские предложения по выходу из сложившейся ситуации. Будут советовать создавать новую артиллерию под прежний калибр. Не для боя, а для утилизации скопившихся запасов старых снарядов. И будут советовать увеличивать дальность стрельбы, не меняя ни калибра, ни снарядную гильзу.

Как говорится, и рыбку съесть, и штаны не наложить.

А как увеличить дальность стрельбы, не изменяя калибра и гильзы? Ну, гильза рассчитана с запасом и можно всунуть больший заряд, не 0,9 кг., а 1.08 кг. но больше никак не поместится. Далее можно улучшить аэродинамическую форму снаряда. И это сделали. Можно увеличить угол возвышения орудия. Так, граната весом 6,5 кг при начальной скорости 588 м/с летела на 6200 м при угле + 16", а при угле +30" — на 8540 м. Но при дальнейшем увеличении угла возвышения дальность почти не увеличивалась, так при +10 градусах дальность составила 8760 м, то есть увеличивалась всего на 220 м. При том резко увеличивалось среднее отклонение снаряда (по дальности и боковое). Наконец, последним средством было увеличение длины ствола с 30 до 40 и даже до 60 калибров. Дальность возрастала незначительно, зато увеличивался вес пушки, а главное — резко ухудшалась маневренность и проходимость.

Использовав все упомянутые средства, добились при стрельбе гранатой "дальнобойной формы"" под углом 45 градусов из ствола в 50 калибров, дальности 14 км. А что проку? Наблюдение разрывов 76-мм слабых гранат на такой дистанции наземному наблюдателю невозможно. Даже с самолета с высоты 3–4 км разрывов 76-мм гранат не видно, а спускаться ниже разведчику считалось опасным из-за зенитного огня. И, конечно, огромное рассеивание, да еще таких маломощных снарядов.

Но это в будущем будет, если сейчас ситуацию не переломить. А именно сейчас её переломить и можно. 87 мм — это пока ещё привычный для этого времени калибр. Сделай его основным для дивизионок и мы получим в итоге пусть не самый оптимальный, но зато более мощный вариант. Кстати, в Русско-японскую войну пушки такого калибра артиллеристам нравились больше. Да и после окончания этой войны, предложения о возврате к нему поступали. И в двадцатых годах инженер Дурляхов предлагал проект 85-мм дивизионной пушки. Наверное не просто так. Впрочем, уже накануне Великой Отечественной войны, никто иной как Грабин ратовал за переход на близкий к этому калибр — 95 мм. Так может я не ошибусь, если сейчас решу этот вопрос своим высочайшим повелением?