Мы - Николай Кровавый!

30. Нейтрализация всего и вся

Наступление нового века, в числе прочего ознаменовалось свадьбами. И все они по меркам высшего света были необычными. Первым женился мой брат Георгий. На самой обычной "капитанской дочке". Согласие на этот брак дал не только я, но и вся моя ближайшая родня. Мне всё-таки удалось их напугать фальшивыми записками английского доктора, из которых следовало, что сестра моей Аликс, великая княгиня Елизавета Фёдоровна была неспособна родить здорового мальчика. Поэтому в законы были внесены необходимые мне дополнения, согласно которым, мы возвращались к исконно-русским принципам выбора невест для царей. Правда, проводить официальный конкурс невест, как это было при первых царях, мы не стали. Георгий сам выбрал себе будущую супругу. Она по всем статьям соответствовала старо-новым требованиям: происходила из благородного сословия, православного вероисповедания и обладала хорошим здоровьем.

Сразу за Георгием женился Михаил. Женился не по своей воле, а по моему настоянию. Невеста его, гавайская принцесса Каюлани, была на три года его старше, но в общем то хороша собой. В отличии от Георгия, Михаилу не светило наследовать престол. Официальной наследницей королевы Лилиуокалани была как раз его супруга. Ну а ему до конца жизни предстояло пребывать принцем-консортом. А там, как жизнь распорядится. Обе свадьбы справлялись достаточно пышно, хотя меня так и подмывало, взять да проявить неуместное жмотство. Но положение обязывало и пришлось наступить на горло собственной песне. Особенно жалко было расставаться со "Штандартом" — роскошной императорской яхтой. Именно на ней Михаил с супругой должен был добраться до Гавайских островов. Не может же брат русского императора явиться к будущим поданным своих детей как последний нищеброд! Именно там на Гаваях, "Штандарту" предстояло остаться до конца своей службы, став флагманом будущего Гавайского Королевского флота. Там же, до полной замены экипажа местными кадрами, предстояло служить и нынешнему экипажу яхты.

Но отправлялся Михаил в дальний вояж не только с молодой женой. Приличествующую их положению свиту мы тоже подобрали. В основном это были разного рода специалисты, чьей задачей было помочь Михаилу с проведением реформ в королевстве. Естественно, что происхождение их было безупречным. Не обидели мы и принцессу, подобрав ей свиту из числа наиболее подходящих для этой миссии девиц. Ни с кем из этих людей мы не проводили вербовочной работы. Зато положенной по штату прислуге уделили особое внимание. Попасть в этот штат случайному человеку было сложней, чем мне в отряд космонавтов. Все эти молодые люди прошли специальный отбор и обучение на Особых курсах. Чем они займутся на месте своей постоянной службы, объяснять излишне.

Ну а после свадьбы, пошли интересные будни. Как я и обещал пять лет тому назад, я продолжил дальнейшие демократические реформы. Был опубликован Манифест, в котором я своим высочайшим повелением разрешил легальную политическую деятельность в составе политических партий. А заодно слегка реформировал систему местного самоуправления. Отныне в городские, волостные и уездные органы самоуправления избирались либо кандидаты от легальных партий, либо самовыдвиженцы. Право голоса на этих выборах получили все совершеннолетние поданные мужского пола, не состоящие на государственной службе. Была предусмотрена и возможность досрочного отзыва депутата его избирателями. В этом случае, депутат автоматически получал уголовный срок, равный времени исполнения своих обязанностей.

Всю прелесть этих преобразований, наши либералы ощутят тогда, когда будет объявлено о начале предвыборной компании. На них сразу обрушатся с разоблачениями левые партии. Не привыкшая к этому публика придет в ужас. Дело в том, что люди давно привыкли критиковать и обличать самодержавие. Но когда на них самих опрокинут ушаты грязи, они начнут негодовать и писать жалобы. А им в ответ — разбирайтесь между собой сами! Есть суд — вот там и отстаивайте свою правоту! А заодно, доказывайте нашему обществу в прессе, что ваши оппоненты занялись мерзкой клеветой.

Вторым ужасом для либералов, было положение о праве на проведения местного референдума по вопросам доверия. Получалось, что народ мог разом отправить на нары весь свой выборный орган и назначить своей волей новые выборы. То, что этим правом много где будут пользоваться — я не сомневался. Ну а чтобы народ совсем из берегов не выходил, я оставил за губернаторами право накладывать "вето" на решения народной сходки.

Этим ходом я добивался в первую очередь того, чтобы политически активные граждане, переключили своё внимание с антиправительственной деятельности на выяснение отношений между собой. Я надеялся, что такие порядки не позволят прийти в большую политику деструктивным элементам.

Вообще, люди пока не понимают главного смысла моей внешней и внутренней политики. А он прост — уменьшение числа угроз. А уменьшаю я их, нейтрализуя одно другим. Взять взаимоотношения рабочего класса и капиталистов. В моём времени, капиталисты сумели с помощью революционеров натравить рабочий класс на самодержавие. Правда, это их всё-равно не спасло, но самодержавие рухнуло раньше. А у меня сейчас иная обстановка. Я не мешаю рабочим заниматься классовой борьбой. Мне она ничуть не мешает. Потому что приняв предложения Ильича о Промышленных судах, я поставил рабочих и фабрикантов в более равные условия, нежели были до этого. Раньше, единственным средством борьбы за свои права была стачка. А теперь люди выясняют между собой отношения в зале суда. Забастовки кстати теперь не запрещены, они просто стали крайней мерой. Но изменилось отношение к ним со стороны властей. Теперь забастовка не считалась бунтом и полиции лезть в споры между хозяином и его работниками было запрещено. А раз фабриканты больше не могли рассчитывать на силовое подавление забастовки, то пришлось им с помощью адвокатов вести тяжбы с рабочими коллективами в Промышленном суде. Не скажу, что они этим были довольны. Более того, нанятые ими революционеры пытались объяснить забастовщикам, что в их бедах по большому счету виновато самодержавие. Ничего они этим не добились. Пролетарии всё-таки дураками не были. Новое трудовое законодательство было скорректировано в их пользу. Поэтому заниматься политикой их не очень то и тянуло. Впрочем, фабриканты не во всём проиграли. Число людей, желающих вымогать у них деньги "на борьбу с самодержавием" значительно уменьшилось. Этому способствовало несколько судебных процессов над подобными типами. Доказательную базу обвинителям обеспечивали сотрудники Зубатова, а инструктировал прокуроров лично я.

— Господа, только не нужно обвинять этих сволочей в том, что они боролись с существующим режимом. Даже если они сами будут вас в этом уверять. Вы должны предоставить суду доказательство того, что во-первых, обвиняемые вымогали деньги у владельца фабрики, а во-вторых, что они тратили эти деньги на себя лично, а мастеровым с этих денег не досталось ничего.

Нужно сказать, что прокуроры в основном с этой задачей справились. Стоило обвиняемым начать кричать о том, что они ведут священную борьбу с существующими порядками, как следовал заготовленный заранее ответ: "Да ради бога, боритесь на здоровье! Вас никто в этом не обвиняет. Вы лучше дайте ответ по существу предъявленных вам обвинений!"

К такому эти господа были совершенно не готовы. Припёртые к стенке неоспоримыми доказательствами, они быстро начинали понимать, что их тут держат за обычных уголовников. Они протестовали и пытаясь вызвать симпатии публики и присяжных, признавались в том, что да, вымогали, но на святое дело.

И тогда прокурор начинал давать полную раскладку по истраченным деньгам. Тут особых трудностей не возникало. Революционная верхушка давно уже привыкла к тому, что с них никто не спрашивает отчета по израсходованным средствам и это её разлагало необычайно. Проживание в дорогих гостиницах, питание в недешёвых ресторанах, отдых на европейских курортах, оплата услуг проституток, игры в казино и на ипподромах… Всё это было. Конечно, на борьбу со мной они тоже тратили эти деньги, даже большую часть этих денег. Но ведь в последнем их никто не обвинял.

Озвученная на суде смета личных расходов партийных бонз, оказало деморализующее воздействие в первую очередь на рядовых революционеров. Как так? Пока он рискует жизнью, здоровьем и свободой, корифеи тем временем жируют на этом? В общем, общество тоже слегка разочаровалось в прежних кумирах. А я медленно, но верно лишал этих кумиров уважения среди прежних соратников. Но не только переквалификацией дел из политических в чисто уголовные, они лишались прежней поддержки. Оттоптал я и другой их любимый мозоль — еврейский.

Внешне всё выглядело так, что мною проводится политика жуткого антисемитизма. Настолько жуткого, что бедные евреи вынуждены бежать куда глаза глядят. Но если знать, что творилось в иные года в моем времени, то можно понять, что я их выживаю из тех мест, где их со временем будут массово убивать. Не скажу, что совсем уж без вины с их стороны, но всё-равно, пусть едут в места, где риск гибели на порядки меньше. И места эти уже определены многими сильными мира сего — территория будущей Израильской империи. Заботился я об уменьшении числа потенциальных жертв геноцида не только из гуманизма. Попутно я лишал революционеров весьма активных союзников. Кстати, не став препятствовать найму армянской рабочей силы на строительство железных дорог в Турции, я тем самым предотвращал резню среди населения Турецкой Армении.

Та же самая политика нейтрализации угроз, проводилась мной и во внешней политике. В частности, мне удалось поставить Японию в сложное положение. Победа в войне с испанцами рассорила их с американцами надолго, а особых выгод они пока что не получили. И если на островах Микронезии у них дела обстояли неплохо, то на оккупированной ими территории Филиппин у них возникли проблемы в виде партизан, которым помогала Америка. Правда, у немцев с французами тоже было неспокойно, но всё же в меньшей степени.

Захваченный во время войны с китайцами Тайвань тоже доставлял проблемы. Там уже шесть лет шла партизанская война. Но честное слово, я тут не при чем. Партизаны на Тайване водились во все времена и японцы были не первыми, кого они чувствительно покусывали. Правда, похоже, что года через два японцы решат эту проблему, а пока остров приковывал к себе две дивизии и множество мелких подразделений.

В Маньчжурии особых успехов у них не было. Там шла полномасштабная "Рельсовая война". Суть её была в том, что бойцы НОАК демонтировали рельсы и шпалы, продавая металл в Корею, а шпалы обменивали у местных жителей на продовольствие. Японцы же, упорно восстанавливали разобранные пути и казнили пойманных во время карательных операций злоумышленников. Иногда им приходилось вести настоящие сражения с бойцами Дядюшки Хо. Вся эта канитель заставляла и в Маньчжулии держать сильные гарнизоны вдоль ЮМЖД и парочку дивизий для полевых сражений. А сражения эти каждый раз становилось выиграть всё трудней. Хотя мастерство японцев неуклонно росло, но и НОАК набиралась опыта. К тому же, положение с вооружением у Дядюшки Хо стало лучше. Старые "берданки" ещё не вышли из употребления, как и пушки Барановского, но поступало и более новое оружие. Заработавший год назад Читинский Арсенал начал поставки однозарядных карабинов под "арисачный" патрон и сами патроны к нему. Первыми получили их на вооружение монголы Дансаранова. Спросите: а почему не магазинные винтовки? А они еще не были созданы. Несмотря на красивое название, Читинский Арсенал еще мало что мог освоить в производстве. Кроме винтовок, китайцы начали получать новые 63 мм полковые пушки. Пока что им этого хватало.

Были у японцев проблемы и в Чжили. Посадив в Пекине на престол своего марионетку Гуансюя, они тем самым раскололи Китай на части. Без японских войск Гуансюю удержаться на престоле было бы невозможно. Конечно, свои войска у него имелись, но слишком уж рассчитывать на них не стоило. Так или иначе, на поддержание своего марионетки японцам пришлось задействовать целый армейский корпус.

И если всё это сложить вместе, то выходило, что две трети японской армии несли оккупационную службу в неспокойных местах. Свободных сил для новых завоеваний у Империи восходящего солнца просто не было. Теоретически, численность армии можно было нарастить, а на практике, денег на это взять было неоткуда.

Такая ситуация создала условия для развития Корейской империи. В данный момент в распоряжении королевы Мин была хоть и небольшая, зато вполне современная армия и многочисленное ополчение. Кроме сухопутных войск, имелись небольшие ВМС. А главное — союзный договор с Россией. Вздумай японцы сунуться в Корею — лёгкой прогулки никак не выйдет. Корея постепенно набирала силу.

Зато Китай бурлил. Захват столицы японцами и воцарение марионетки китайцам очень не понравилось. Правда, бежавшей на Север Цыси поддержку тоже оказывать никто не собирался. Формально, власть Цыси ещё признавали на обширных территориях. Но это были территории редко населенные и жили там инородцы. Конечно, кроме инородцев, были ещё НОАК и КПК. Но признавая на словах правительство Цыси, они не спешили оказывать ему действенную поддержку. У председателя Ли и Дядюшки Хо на этот счет были свои планы. В данный момент, помимо всего прочего, они подминали под себя гарнизоны правительственной армии в Маньчжурии. Произошел раскол и среди китайских дипломатов. В одних посольствах законным правителем признали Гуансюя, в других — ставленника Цыси, молодого Айсиньгёро Цзайфэня. Хорошенько подумав, я решил, что Цзайфэн меня устраивает больше, нежели Гуансюй.

А на территории остального Китая творилось черт знает что. Японского ставленника там не признавали, но и распоряжений старого правительства никто не выполнял. Да и не до того людям было. В долине реки Янцзы, в районе Гонконга, Кантона и Макао шли ожесточённые бои с войсками западной коалиции. Решительного перевеса не могла добиться ни одна из враждующих сторон. Китайцы превосходили интервентов численно, но уступали в плане выучки, дисциплины и качестве вооружения. Интервенты сперва были не очень многочисленны и сил для победы у них явно не хватало. Но время лёгких побед уже прошло. Ни территориальные потери, ни потери в живой силе, не смогли сломить боевой дух ихэтуаней и тех частей китайской армии, что подчинялись Не Шичену. Чтобы добиться успеха, европейские державы начали наращивать численность своих войск в Китае. Самую большую группировку в данный момент имели там англичане — порядка 30 тысяч человек. Тысяч двадцать перебросили туда французы. Около десяти тысяч — португальцы. Чуть меньше пяти тысяч — итальянцы. Но это был ещё не предел.

Верные своим традициям распространения демократии, в Китайскую войну влезли американцы. Войск они конечно не посылали и войны не объявляли. Они просто через живущих в Америке китайцев, установили контакты с Не Шиченом и обещали ему всяческую поддержку. Слово их не разошлось с делом. В Китай хлынул поток оружия и боеприпасов. Китайская армия и ополчение ихэтуаней стали лучше вооружены и потому потихоньку превращались в очень серьёзного противника.

Собственно говоря, целью американцев было вытеснение из Поднебесной европейцев и образование на его территории собственных концессий. И нужно сказать, что-то у них начало получаться. Во всяком случае, сдавать металлолом скупщикам китайцы перестали.

Понятно было, что американцы вкладывали в Китай деньги не просто так. Да и убытков они при этом не несли. Действуя напористо и с размахом, они смогли организовать контрабандную торговлю между американскими и китайскими фирмами. Я в эти дела не лез. Мне хватало и того, что занятые Китаем, западные страны имеют меньше возможностей вредить России. И к тому же, идущая там война не мешала мне торговать с ни с теми же китайцами, ни с корейцами, ни с прочими странами. С принадлежащей Китаю Монголии пошли кожи и шерсть. Корея начала поставлять рудные концентраты. А кроме этого "Морвоенторг" начал завозить каучук из стран ЮВА, селитру и медь с Южной Америки. С Маньчжурии пошли дешёвые зерновые. Впрочем, Маньчжурии кроме этого и предложить было нечего.

С церковью тоже начало выходить так, как я и предполагал. Зажравшиеся и потерявшие всяческий нюх иерархи с ужасом поняли, что насчет поместного собора я не шутил. Согласно моему указу, в приходах начали выбирать делегатов для участие в работе этого собора. Выборная компания тихой не была. Согласно указа, к выборам были допущены миряне, которым предстояло избрать достойных. Можете представить себе, какими словами они честили тех, кого сочли недостойными. Нежным душам большинства попов претила такая демократия. Пошли жалобы в Синод, с нижайшими молениями об отмене некоторых православных традиций, типа соборности. А то как бы в ересь не впасть ненароком. А что Синод? Он сам в этот момент пребывал в растерянности и самое большое, на что он решился, так это на сочинение прошения о том, чтобы пересмотреть правила выборов. Мол наш народ настолько тёмен и не образован, что в собственной вере абсолютно не разбирается. Дай только ему волю и от православия следа не останется.

— Господа, — ответствовал я, ознакомившись с текстом прошения, — кто виноват в том, что по вашему мнению народ совершенно не знает своей веры? Желательно, чтобы вы назвали конкретные фамилии виновных. Почему до сих пор не приняты меры по искоренению темноты и невежества?

Надеяться на то, что мне удастся перевоспитать этих людей не приходилось. Но я не унывал, потому что знал: не доходит через голову — дойдёт через иное место. Политика кнута и пряника? Не совсем так. Пряников в моём распоряжении слишком мало. Да и они не для тех, кто и так закормлен. Кнут и только кнут! И хлестать он должен намного чаще. Притом исключительно снизу. А иначе зачем в демократию играть?

На фоне этих хлопот, как то совсем буднично была воспринята гибель великого князя Бориса Владимировича. Не повезло человеку! Счастливо избежав приготовленных ему "медовых ловушек", он в буквальном смысле свернул себе шею во время лисьей охоты в Поставах.

Тут следует кое-что объяснить. Имение Поставы — это один из учебных центров нашей кавалерии. Но попадают на занятия туда не все кавалерийские офицеры, а лишь лучшие из тех, кто проходит учёбу в нашей "лошадиной академии". И это не случайно. Кавалерия — это по сути дела аналог ВДВ. Рейдовые войска. А в таких войсках требования к подготовке командира особые. Главнейшее из них — умение держаться в седле в любых условиях. Для этого и существует лисья охота.

Занятия эти проходят так. Выпускают на волю лису и натравливают на неё охотничьих собак. Лиса убегает, собаки за ней гонятся, охотники верхом на конях стараются не оторваться от собачьей своры. Лиса, спасая свою жизнь, лёгких путей не выбирает. Убегая от преследователей, она бежит через овраги и буреломы, ныряет под плетни и заборы… В общем, препятствий для всадника хватает. И их нужно уметь преодолевать. Свернуть себе шею — пара пустяков. И люди иногда погибали. Ответственности за их гибель никто не нёс. В эти времена ещё понимали, что проявить свою отвагу и при этом не рисковать ничем, не выйдет. Тем не менее людей старались беречь. Потому не всякого офицера допускают к этим занятиям. Только тех, в чьём мастерстве уверены.

Борис никакого отношения к "лошадиной академии" не имел. И тем не менее рискнул жизнью. Зачем он это сделал? Да потому, что кроме курсантов кавалерийских курсов, в лисьей охоте частенько принимали участие сливки общества. Все-таки она считалась одной из забав высшей аристократии. Никому в голову не приходило гнать подальше этих адреналиновых наркоманов. Подобные запреты могли быть восприняты как оскорбление целого сословия. Короче говоря, развести его на "не слабо" получилось. И вот он печальный результат! Что интересно, никто меня ни в чём не заподозрил. Зато великого князя Николая Николаевича Младшего, Владимир Александрович возненавидел люто. Ещё бы! Именно на пьянке, которую устроил наш главный кавалерист, Бориса и подбили на сумасбродную выходку. Чувствую, что долго наш Ник-Ник не проживёт. Наверняка дядя Володя подыщет на его голову подходящего террориста. И дело не только в гибели сына. Дядюшка Николай давно стремился командовать гвардией и про это знали все. В общем, подкопы под дядю Володю он вёл знатные. И меня это вполне устраивало. Меня не устраивало лишь то, что одними интригами всё и ограничивалось. Нет ребята, этак вы не успеете сделать нужную мне работу! Следовало усилить градус взаимной неприязни. Чтобы она переросла в настоящую ненависть, при которой яд, кинжал и пуля не кажутся запретным способом сведения счетов.

Предчувствуя, что великие князья вот-вот сорвутся с нарезки, я дал задание всем спецслужбам приглядывать за ними. И вдвое внимательней за их любовницами. Последние возникали не сами по себе. Как правило за их спинами прятались далеко не безобидные люди. Была у меня мысль о том, что неплохо было бы посадить дорогих родственников вместе с их любовницами и агентами мирового империализма на иглу. Я даже обсудил этот вопрос с Василием Ивановичем. Но тот отнесся к этой идее отрицательно.

— Знаете, Николай Александрович, держать рядом с собой сборище наркоманов — плохая идея. Оглянуться не успеете, как они из дома всё вынесут. Вы уж лучше кого другого этой гадостью травите. Чем вам поляки плохи?

Поляки ныне были совсем не плохи. Можно сказать, милые прекрасные люди. Стоило мне последовательно, год от года уменьшать финансирование Царства Польского, как в образовавшиеся финансовые пустоты хлынул французский капитал. И если Витте, и не только он, проявляли беспокойство по этому поводу, то я наоборот, был спокоен как удав. Дело в том, что не смотря на то давление, которые оказывали на меня французы, я категорически отказывался строить в польских землях что-либо. Сперва я объяснял это тем, что в случае войны с Германией и Австро-Венгрией, Польше предстоит выполнить роль предполья, при захвате которой германцы неизбежно растянут свои коммуникации. Кроме того, в частной беседе с офицерами французского Генерального штаба, которая произошла во время проведения Красносельских маневров, я с сожалением признался в том, что рассчитывать на лояльность поляков во время войны не могу.

— Не скрою господа, в Польше нас сильно не любят и при первом же удобном случае ударят нам в спину.

— Но ваше величество, германцев поляки тоже не любят.

— Гораздо меньше, нежели нас.

— А если расширить права польского населения? Восстановить конституцию, придать особый статус?

— Всё это господа уже было и ни к чему хорошему не привело.

В общем, было продолжение этой истории. Стоило мне начать готовить общественное мнение к тому, что избавиться от этого довеска только во благо, как запротестовал французский Генштаб.

— Ваше величество, но ведь неподготовленная в военном отношении территория будет легко захвачена бошами.

— Господа, я бессилен чем-нибудь помочь. Располагая скудными средствами, я не могу позволить себе вкладывать даже часть их в развитие территории, которую моя армия не в состоянии удержать. Как бы не пришлось отступать до самой Москвы, растягивая максимально германские коммуникации и нанося по ним удары силами летучих отрядов.

Французы не сдавались и предлагали мне финансовую помощь, но я отказывался и от этого, уверяя французов в том, что нищета русского народа такова, что рассчитаться по новым займам он сможет лишь в 21 веке.

В конце концов французы прекратили меня уговаривать и начали вести переговоры с самозваным польским сеймом. Чтобы у них и дальше не было никаких сомнений, мною был послан в Париж с тайной миссией никто иной как дядя Володя. Именно ему и предстояло скрепить своей подписью новое секретное соглашение.

Суть соглашения была в том, что от имени правящего дома (а не Российской империи), дядя Володя гарантировал предоставление независимости Царству Польскому не позднее 1 января 1905 года по Юлианскому календарю. Границы этого нового государства определяла так называемая "Линия Лубе". Что она из себя представляла? Частично она совпадала с известной мне "Линией Керзона". Помимо этого, учитывая, что новому государству желательно иметь выход к морю, в состав Польши передавалась Литва без Виленского края. Со своей стороны, президент Франции Лубе, должен был обеспечить к указанному сроку полный выкуп собственности российских поданных и самой Российской Империи. Начиная с момента подписания договора, за Польским Сеймом признавалось право осуществлять на территории Царства Польского любой финансовой и хозяйственной деятельности за исключением сбора податей.

Определились мы и с кандидатурой верховного правителя Польши. Как поляки из самозваного Сейма не упирались, но пришлось им согласиться на то, что польский трон займет сын великого князя Владимира Александровича, Андрей Владимирович.

Думаете, это я придумал? Нет, это было предложено моей Аликс! Я сперва был с этим не согласен, но хорошенько подумав, решил: королю Анджею Первому быть! Так хоть руки марать не придётся. Он либо ополячится, либо поляки сами его пристукнут. А так, и человек при деле, и совесть моя чиста.

Не успели высохнуть чернила на подписанном соглашении, как на Польшу обрушился в полном смысле этого слова золотой ливень французских и бельгийских займов. Выплату по которым гарантировал ещё не коронованный Анджей Первый.

Обалдевшие от таких внезапных перемен, поляки реагировали по-разному. Одни пребывали в восторге и считали дни до вожделенной независимости. Другие восторга не испытывали, справедливо полагая, что за всё придётся платить. Это было видно по реакции тех поляков, что находились в данный момент на русской службе. Одни стремились перевестись служить на свою историческую родину, рассчитывая сделать там успешную карьеру. Другие наоборот, согласны были служить даже в Сибири или Туркестане, лишь бы не испытать впоследствии горьких разочарований.

Учитывая, что шила в мешке не утаишь, я не был удивлён тем, что весьма быстро о тайном соглашении узнали все, кто был близок ко двору. А через них информация пошла и в русское общество.

Как общество к этому отнеслось? Неоднозначно. Меньшая его часть одобряло подобное. Зато большинство протестовало. Меня в случившемся никто не винил. Всё-таки легенда о добром царе и злых боярах. "Злым боярином" общество назначило дядю Володю. И ведь не только по углам про это шептались. Прокламации на эту тему тоже разбрасывали. С текстом одной из них меня ознакомил Зубатов.

Неизвестный нам автор текста, упрекал дядю Володю в том, что он вопреки всем законам и обычаям сосредоточил в своих руках слишком много власти. Командуя гвардией и Петербургским военным округом, управляя столичной губернией, он по уверению неизвестного доброжелателя фактически держит в заложниках всю царскую семью и от её имени правит всей Россией. Правда, добрые царь-батюшка, да царица-матушка всё-равно находят способы противостоять этому злодею. Но всё-равно этот тайный властитель ещё силён настолько, что уже своего сыночка наделяет королевской властью над частью земель Российской империи.

Забавный конечно текст, но дяде Володе было вовсе не смешно. Подчиненная ему питерская полиция провела по его приказу расследование и выяснила, что листовку печатали в типографии Офицерской кавалерийской школы — вотчины дядюшки Николая Николаевича.

— Ники! Это возмутительно! Этот берейтор слишком много себе позволяет! — возмущался Владимир Александрович.

— Дядя, но может он тут не причем? Даже я понимаю, что шрифт из типографии могли вынести разного рода смутьяны и использовать в своих целях. Не сам же наш дорогой родственник печатал эту мерзость. И вообще, я советую вам раз и навсегда разобраться между собой, как это надлежит сделать благородным людям!

Посоветовал называется! Спустя неделю, на великого князя Николая Николаевича было совершено покушение!

К счастью, Николай Николаевич не был убит. Но состояние его в данный момент было тяжелым. Почему к счастью? Да потому, что не имевший в данный момент законных наследников Ник-Ник, нужен был мне в качестве мстителя. Уж если дядя Вова решился на такой немыслимый ранее поступок, то кому то нужно продолжить начавшийся беспредел. А я не сомневался, что это он всё затеял. Особенно после того, когда Кошко и Зубатов доложили о первых результатах расследования. С результатами было негусто, но кое что понять было можно. И Кошко и Зубатов были уверены в том, что революционеры к этому покушению не имеют ни малейшего отношения. Стиль не тот.

Во-первых, ни одна революционная партия, никогда не клеймила пострадавшего и не выделяла его из числа остальных членов нашего правящего дома. Во-вторых, революционеры практически не бегут с места покушения. А в этом случае, покушавшиеся довольно ловко ушли от преследования. В третьих — способ нападения. Прежде чем террорист, чьи глаза были прикрыты очками с тёмными стёклами, выстрелил, кто-то швырнул нечто вроде световой гранаты, чья яркая вспышка помешала охранникам дядюшки обнаружить начало нападения. Точно такой же световой гранатой террорист воспользовался при бегстве с места покушения.

В общем, мне всё ясно: это действительно не революционеры шалили. Кто-то нанял хорошо подготовленного для таких дел профессионального убийцу. Правда, факт применения нападавшими световых гранат, зародил во мне подозрения о том, что тут каким-то боком причастны "неизвестные". Вот только Василий Иванович, уверял меня, что ни ему, ни его компаньонам дядя Коля ничем не мешал. Да и не мог помешать.

Зато моя maman, в том, что дядя Володя тут явно замешан, была уверена на все сто процентов. Да и Аликс в этом никаких сомнений не испытывала. Только с доказательствами у них было плохо. Проще говоря, никаких доказательств. Одна уверенность. Меня это честно говоря особо не беспокоило. Для меня главным было, чтобы другие тоже были уверены в нечистой игре Владимира Александровича. Дядю Николая я в этом убедить сумею. Стоит ему выздороветь, как мои агенты напитают его должной ненавистью. Но этого мало. Мне нужно, чтобы все кланы Романовых схлестнулись между собой в смертельной схватке. Нужны ещё участники боёв без правил. Вот потому, келейно обсудив возникшую ситуацию практически со всеми ближайшими родственниками, я обратился с деликатной просьбой к бывшему соратнику по "картофельному клубу", великому князю Сергею Михайловичу. Суть просьбы такова: провести негласное расследование на предмет причастности дяди Володи к покушению на дядю Колю.

То, что из Серёжи следователь хреновый, я прекрасно знал с самого начала. То, что у них с Андреем Владимировичем идёт постоянный делёж вкусной "картофелины" — Малечки Кшесинской, секретом не было. В общем, расчет был на то, что опытный интриган довольно быстро обнаружит подкоп под себя и своего сына. И примет какие то меры. В его теперешнем положении миндальничать глупо. Значит, меры будут очень жёсткими. И извольте бриться господа! Клан Михайловичей присоединится к травле беспредельщика! Ну а дальше — больше. Кровавые разборки между разными кланами великих князей, в стиле бандитских разборок конца 20 века основательно подорвут влияние моих дорогих родственничков в сфере политики. Это гораздо лучше, нежели я сам буду сокращать поголовье. Взять подобные хлопоты целиком на себя, значит подписать себе преждевременный приговор. У тех же дядюшек хватит ума, чтобы понять, кто на самом деле их заказывает. А так, даже удивляться не станут, ибо прекрасно будут знать о том, что сами же и составляют заговоры друг против друга. Останется лишь позаботиться о том, чтобы это не подорвало престиж правящего дома в глазах народа. У людей ведь неизбежно возникнет вопрос: "Кто организовал убийства членов правящего дома?" Списывать всё это на революционеров я не собирался. Незачем им рекламу создавать! Гораздо удобней всё спихнуть на происки мировой буржуазии, которым Романовы зело мешают окончательно поработить прогрессивное человечество. Бредово звучит? Я бы тоже всё это посчитал бредом, если бы не скандальная статья Владимира Ильича в "Правде".

В этой статье, Ильич объяснял, что не смотря на то, что он вместе с группой товарищей вступил в партию монархистов, быть марксистами они от этого не перестали. Более того, на данном историческом этапе настоящим русским марксистам выгодней поддержать самодержавие, нежели с ним бороться. Почему? Дальше шла ссылка на статью Ф. Энгельса от 1890 года "Внешняя политика русского царизма".

Процитировав бородатого классика, автор статьи пояснил, что десять лет назад Энгельс был абсолютно прав. Но сейчас в мире сложилась иная ситуация. Из резерва мировой реакции, Россия постепенно превращается в резерв Мировой революции. В качестве доказательства данного тезиса, Ильич обращал внимание читателей на то, что русское самодержавие за последние пять лет сильно изменилось. Преодолевая отсталость страны, оно активней, нежели революционеры борется с феодальными пережитками в обществе. Развивая промышленность, оно не только наращивает численность пролетариата, но и организует его, помогая рабочему классу отстаивать свои экономические права.

А дальше шло предположение о том, что по мере продвижения вперед, будет расти сопротивление эксплуататорских классов. Учитывая, что российский пролетариат в настоящий момент слабый и малочисленный, не стоит пренебрегать той невольной помощью, которую оказывает революционерам самодержавие. Требовать в данный момент свержения самодержавия, значит обезглавить сознательный пролетариат и отдать его на растерзание буржуазии. Наоборот, стоит оказать поддержку существующему режиму, а не заниматься чистоплюйством. В конце концов нужно понять, что монархия — это не общественная формация, а форма правления. Что в слаборазвитой стране, каковой в настоящее время является Россия, союз монархистов и коммунистов может на время стать самыми настоящими органами диктатуры пролетариата. Что возможно, установить подобную диктатуру придётся ещё на ранней стадии буржуазно-демократических преобразований.

Честно говоря, для меня это звучало бредово. Но что мне понравилось — положение о том, что династия Романовых каким то боком стала поперек курса мировой буржуазии. Так почему бы не запустить слухи о том. что мировая реакция по этой причине начала борьбу с Домом Романовых, истребляя наиболее уважаемых и влиятельных представителей правящей династии.

Пока я раздумывал над этим, произошел раскол партии социал-монархистов на две фракции. Дело в том, что взгляды Ильича совершенно не понравились партийной верхушке. Старейшие члены ЦК партии пытались бороться с "Ульяновской ересью". Вот только они не учли, что в последнее время в партию влилось много бывших членов ленинского "Союза борьбы". Попытка "стариков" натолкнулась на сопротивление молодёжи. При голосовании пошатнуть позиции участников партийной конференции не вышло. Народно-Монархический Союз оказался расколот на две фракции: большевиков и меньшевиков. Именно под такими названиями и оформились обе фракции. Наверняка вы догадались, кто возглавил большевиков.

Я не поверил в то, что раскол с таким трудом созданной партии произошел в силу естественного порядка вещей. Насколько я знаю, при нужде Ильич умел уживаться с кем угодно. Но если видел в этом пользу, то решительно расторгал ранее заключённые союзы. А какую пользу он извлёк в данный момент? Только одну: как лидера влиятельной фракции, его теперь волей-неволей станут кооптировать в ЦК партии. И это будет ошибкой старого руководства. Рано или поздно, но Ленин подомнёт под себя самую активную часть партии. И этот процесс пройдёт легче и быстрей, чем в случае с социал-демократами. Значит, он и заметный политический вес наберёт не к 1917 году, а значительно раньше. И что мне с этим делать? Поступить по принципу: "Мёртвый святой ещё святей"? Можно, но где я найду замену ему? Мне нужна боевая партия, а не сборище безвольных интеллектуалов, ни на что не способный без помощи полиции. Так что придётся мне лет десять потерпеть и готовить замену лидеру большевиков. Тем более, подходящий для этого человек имеется. Правда, ему сейчас всего двадцать один год и ни широкой известности, ни авторитета в партийной среде у него нет. Но это дело наживное. Поэтому, я не стал медлить и вызвав Зубатова, провёл с ним предварительную беседу.

— Сергей Васильевич, как у нас обстоят дела с неким метеорологом из моего особого списка?

Обладавший прекрасной памятью Зубатов, сразу понял о ком идет речь.

— Ваше величество! В данный момент исполнявший обязанности рабочего метеостанции на Шпицбергене, Иосиф Джугашвили, закончил отбывать ссылку и собирается поступить учиться на Географический факультет Петербургского университета.

— Чудесно, советую и дальше присматриваться к этому замечательному осетину Джугаеву.

Я нарочно подчеркнул, что мой протеже на самом деле имеет фамилию Джугаев. Впрочем, это не главное.

— Вы знаете, что разного рода честолюбцы инородческого происхождения, недовольные моим запретом на легальную деятельность местечковых партий, членами которых могут быть только лица вполне определённой национальности, продолжают свою вредоносную деятельность. И это чревато большой смутой. В том же Кавказском наместничестве, существуют грузинские, армянские и магометанские подпольные организации. Чем займутся эти господа, когда сочтут, что наступил подходящий момент для открытого выступления? Скорее всего, они начнут резать друг друга. Но сперва они обратят свой взор на русское и еврейское население. К сожалению, наши местные власти слишком неповоротливы и обычно запаздывают с принятием решительных мер. А людям нужна немедленная защита. Я убежден в том, что никто кроме нуждающихся в защите, не способен защитить их жизни, здоровье и честь, в самом начале возможной резни. Чего не хватает нам? Должной организованности русских людей. И если инородцы, пренебрегая законом, тайно создают вооруженные банды, то почему мы должны запрещать своим верноподданным объединяться в боевые дружины? Это будет нечестно по отношению к русскому народу.

А дальше я изложил суть своего замысла. Пусть социал-монархисты озаботятся созданием свой боевой организации. Назовём её "Союз Михаила Архангела" или "Союз Русского народа". По моей мысли, Иосиф Джугаев способен справиться с организацией и повседневным руководством этой организации. А работы этим черносотенцам предстоит непочатый край. Не только противостоять погромам русского населения. Фабриканты наши тоже требуют внимания и заботы. В последнее время пошло среди них дурное поветрие. Убедившись, что отныне государство не стремится подавлять забастовки силой, они начали нанимать банды провокаторов. Эти наймиты, затесавшись в толпу, стараются любым способом толкнуть мастеровых на погромы. И это порой у них получается. А раз погром — в дело вмешивается полиция и армия. В итоге, фабрикант добивается того, чего хотел: забастовка подавлена силой, а зачинщиков судят по всей строгости законов. Но ведь если бы за порядком следили черносотенные дружины, то засланные казачки ещё на ранней стадии были бы схвачены и отхреначены.

Моя идея Зубатову понравилась. Он только усомнился в том, что черносотенцев должен возглавлять инородец.

— Пустое, Сергей Васильевич! Наоборот, чтобы черносотенное движение не выродилось в секту узколобых националистов, оно должно состоять не только из русских людей, но и из сознательных инородцев. А если считать в людях долю русской крови, то так и до крамолы можно дойти. Злые языки в Париже уверяют легковерных, что во мне лишь одна сотая доля русской крови. И что? На основании этого считать меня врагом русского народа? Ну а если вас смущает нерусская фамилия Джугаева, так её нетрудно заменить партийным псевдонимом. Например, именовать Джугаева Сталиным. Главное, чтобы этот чудесный осетин соответствовал новой для него фамилии.

Решив вопрос с трудоустройством бывшего семинариста, я заодно был осведомлён Зубатовым о некоторых фактах жизни Ильича в Шушенской ссылке. Оказывается, не только меня интересовал он. "Неизвестные отцы" тоже не обделили его вниманием и направили для работы с ним своих эмиссаров. Благодаря этому, жизнь вождя в ссылке была весьма насыщенной. Помимо партийной работы, написания диссертации и учительства в сельской школе, Ильич вместе с группой ссыльных прошел обучение в организованных "неизвестными" курсах. В докладе Зубатова "неизвестные" обозначены как "Якутский Синдикат". Похоже, им Ильич тоже зело нужен. Значит скоро у него появятся деньги. Плохого в этом ничего нет. Всё лучше, чем от Шиффа или Рокфеллера. Хорошо налаженное финансирование, позволит местному варианту большевиков получить широкую известность в России. Вопрос лишь в том, чтобы их деятельность не нанесла стране ущерба. Я ведь прекрасно помнил об одной особенности вождя. Ильич легко шел на заключение любых соглашений с кем угодно, если это приносило пользу его делу. Но он же, считал недопустимым делать уступки в области идеологии. Хорошее качество для лидера. Если конечно его правильно использовать. Только как это сделать?

Думать над этим пришлось достаточно долго. Для решения этой проблемы пришлось создавать ещё одну партию. Учитывая, что Зубатову работа с явными подонками была не по нутру, я решил, что особисты Ежевского просто обязаны получить практические навыки в подобных делах.

Итак, новую партию я решил дать привлекательное название: Либерально-Демократическая Партия России. Не стоит смеяться. В своё время, создание чекистами ЛДП СССР было удачной идеей. Ну а подбор лидера партии — это вообще песня! Вроде бы и партия смешная, и лидер — клоун, но зато популярность в народе немалая. Поэтому этим опытом я и решил воспользоваться. Правда, повторять один в один известный мне трюк я не стал. Потому что перед задуманной мной ЛДПР стояла совсем иная задача: последовательная дискредитация тех идей, которые пытались в моём времени применить на практике как левые, так и правые партии. Кого попало на пост несменяемого председателя тут не поставишь. Люди Ежевского с огромным трудом нашли человека, который соответствовал озвученным мной требованиям. Итак, господин Вальдемар Фетигг, уроженец города Бьорке, дал своё согласие на сотрудничество и заодно на смену фамилии. И стал он Жириковым Владимиром Аароновичем. Сын юриста и кухарки. Кухарка правда была финкой, но меня это устраивало. Сей полукровка вовсе не бедствовал. Папочка неплохо позаботился о сыночке. В частности дал ему возможность получить неплохое среднее образование в реальной гимназии, а затем оплатил ему учёбу в Высшей школе Гётеберга, на факультете экономики и права. То, что нужно для человека, решившего пойти в политику. Кроме того, Володя отслужил положенный законом срок в выбранном им полку в качестве вольноопределяющего. В принципе, неплохое для молодого политика начало.

Уяснив задачу, Володя подошёл к делу серьёзно и ответственно. Собственных убеждений у него конечно не было, но зато с фантазией был полный порядок. Прочтя написанную им лично программу ЛДПР, я невольно восхитился этим человеком.

Первым делом им в программе были прописаны те экономические свободы, за которые партия будет бороться. Естественно, что речь шла о саморегуляции экономики посредством свободного рынка. Особо оговаривалось, что такие источники дохода как взятки и мошеннические схемы вполне допустимы, если получатели доходов честно уплачивают с них налоги в казну. То, что при этом кто-то пострадает, в расчет приниматься не должно. Наоборот, всё, что способствует вымиранию глупых неудачников, объявлялось правильным и прогрессивным.

В плане политических свобод, Жириков конечно про демократию писал. Но демократия — это настолько ценная вещь, что доверять ей пользоваться нужно только избранным членам общества. Всех прочих — загнать в стойло ради их же блага. Главной опорой демократии объявлялся "эффективный собственник". Только он имеет право голосовать и быть избранным.

В плане личных свобод, пропагандировались самые вольные отношения между свободными личностями. Брак — это глупая условность, а потому должен быть отменен. Свободная личность должна иметь свободный доступ к любому телу, которое ему нравится. "Любовь, как стакан воды, даётся тому, кто его просит" — эти слова Авроры Дюдеван, Жириков нарочно включил в программу партии.

Все религиозные учения, типа иудаизма, христианства, ислама и марксизма, объявлялись реакционными пережитками, с которыми необходимо покончить. Точно так же критиковалось и причисление себя к какому-либо народу. Согласно программе, между теми же немцами и неграми нет никакой принципиальной разницы. А потому, эффективный собственник вправе выгнать прочь европейского работника и заменить его африканским, если это экономически целесообразно.

Много чего он написал в своей программе. Причем, в большинстве случаев такого, что было и в программах левых партий, но изложено это было такими словами, под которыми ни один самый правоверный марксист не подпишется.

Создавая партию, Жириков обзавелся и собственной газетой под названием "Вольное Слово". Печатали эту газету в Англии и в Россию она попадала по нелегальным каналам. Чтобы она могла пользоваться заметной популярностью, часть газетного материала являла собой откровенную порнографию. Весьма качественные снимки и рассказы на запретные темы, должны были оживить подаваемый материал. Например, статья, посвящённая взаимоотношениям между Германией и Испанией, была названа "Планы германской военщины на Пиренейском полуострове" и "украшена" качественным изображением полового акта между мужчиной и женщиной. Подобный стиль подачи материала стал для газеты обычным и потому она была хорошо востребована. Но не только пошлятина интересна была народу. Эстетам тоже было что предложить. Поэтому была у "Вольного Слова" и литературная страница, где публиковались произведения писателей и поэтов декадентской масти.

Наибольшее возмущение респектабельной публики вызывали две вещи: Список почетных членов ЛДПР и скандальная хроника. В почетные члены, не спрашивая на это их согласия, Жириков записал практически всех российских миллионеров, наиболее известных адвокатов и литераторов. И напрасно эти люди пытались обществу доказать, что они не имеют ни малейшего отношения к этой партии. Известно ведь, что бремя доказательства истины лежит на том, кого назвали верблюдом. Привлечь Владимира Аароновича к ответу было практически невозможно из-за того, что не успев образоваться, партия тут же была запрещена и официально пребывала на нелегальном положении.