Мы покорим бурю

ГЛАВА 5

Солнце стояло над вершинами гор, озаряя все вокруг своим мягким и теплым светом. Небо было голубым и прозрачным, как сапфир, его чистоту нарушали лишь несколько серебристых облаков, окрашенных по краям солнцем в розовый цвет. Мраморные бордюры садовых дорожек соревновались в белизне с платьем женщины, подстригавшей изумрудно-зеленую лужайку. Легкий ароматный ветер шевелил листья огромных дубов и вязов, гнал легкую рябь по поверхности плавательного бассейна, трепал канву пастельно-розовых, голубых, зеленых и желтых зонтов, высившихся над уставленными кушаньями столиками в саду. Он доносил чарующие звуки флейты и скрипок, звонкий смех, голоса, выкрикивающие счет на теннисном корте за спортивным залом, звон серебра на чайном столике. Серена Фарр принимала гостей.

Неужели поток гостей никогда не остановится, удивлялась Соня Карсон, стоя рядом с хозяйкой, чей плащ, костюм и шляпа были украшены одним и тем же рисунком — бледно-красные розы на черном фоне. Сама Соня была одета в зеленое платье цвета шартрез, которое дополняла элегантная мягкая шляпа. Ее лицо уже почти одеревенело от постоянных улыбок. Сначала она еще пыталась что-то говорить, когда ее представляли вновь прибывшим гостям, но затем прекратила это за ненадобностью. Хотя подходившие женщины вели себя любезно и приветливо, лишь некоторые из них, казалось, были действительно искренни, а большинство пронизывало Соню насквозь взглядами, полными зависти и подозрения. Почти все они начинали с восклицания!

— Это твоя племянница, Серена? Где ты ее прятала, от нас все это время? А как Майкл и Гай отнесутся к новому претенденту на наследство?

Они никогда не дожидались ответа и шли дальше, уступая место следующим, задававшим тот же вопрос, но, может быть, несколько иными словами. Мужчины вели себя иначе. Их слова, всегда разные, согревали Соню.

Улыбкой и учтивостью Соня маскировала нервозность и предельную напряженность. Милая болтовня очередных гостей каждый раз сыпала соль на ее еще не зажившие раны. Как жизнь все способна переменить! Месяц назад она влепила бы пощечину тому, кто сказал бы ей, что она войдет в дом к Фаррам, а сейчас она была здесь — нашедшаяся племянница, улыбающаяся и мило болтающая куколка. В это невозможно было поверить. Слишком фантастичным все казалось. Она сейчас была так далека от той Сони, которая добилась полной независимости, которая была так уверена, что сможет делать с миром все, что пожелает, что защитит Дики от его отца. Майкл Фарр признался, что был слегка безумен, когда предлагал ей выйти за него замуж; может быть, ее тоже коснулось безумие, когда она уступила ему из боязни расстаться с Дики?

Кем она была на самом деле? Какая Соня Карсон была настоящей — независимая и бесстрашная, или та, которая обратилась за помощью? Может быть, этот мучительный светский прием заставил проснуться и какие-то другие стороны ее личности? Этот прием больше всего остального мучил и расстраивал ее. Далекие багряные горы казались Соне зловещими, чудилось, что их согнутые спины сейчас распрямятся и заговорят, передавая слова эхом от вершины к вершине: «Ты обманщица! Обманщица!»

Почему она согласилась сюда прийти? В одном она точно была уверена: какой бы ни была причина этого, ни социальное положение Майкла Фарра, ни его богатство не повлияли на нее. Она добивалась лишь безопасности для Дики, и права полноправно занимать свое место в этом мире. Но почему она должна была помогать Фаррам оберегать их обожаемого Гая? Почему она ничего не сказала мисс Серене, когда та, сразу же после их прибытия, изложила ей план совместных действий? Почему она не воспротивилась? Потому что не было ничего важнее, чем дать малышу возможность окрепнуть и набраться сил; даже за одну прошедшую неделю у него поздоровел цвет лица, он стал веселее и жизнерадостней.

«Но если это так, зачем раскаиваться,» — сказала себе Соня и повернулась к стоявшей рядом Серене. Та была очаровательна. Ее короткие, серебристые волосы были красиво уложены; кожа была безупречной; а голубые глаза весело забавлялись происходящим спектаклем. Эти глаза были такими же голубыми, как у Гая Фарра, но они были лишены его жестокости, У нее был тонкий вкус, ее суждения всегда были ясными и соответствовали духу времени. Она любила жизнь, и жизнь отвечала ей взаимностью, это было видно. Украшения Серены Фарр были скромными и изысканными.

— Джим! Откуда ты появился?

Радостное изумление в голосе Серены Фарр было так неожиданно, что слезы потекли из давно готовых расплакаться глаз Сони. Мгновение она видела все, как в тумане. Высокий человек с волосами цвета слоновой кости, пожимавший руку Серене, был одет так, как этого требовала вечеринка на открытом воздухе в саду. Из обшей картины выбивалась лишь фетровая шляпа армейского фасона, которую он сжимал свободной рукой. Соня видела такие шляпы только в кино. На его тонком сильном лице выделялись глубоко посаженные карие глаза, насмешливо глядящие из-под густых бровей. Его хриплый голос стал неожиданно нежным, когда он ответил на приветствие Серены Фарр:

— Вы ведь присылали мне приглашение? Только не говорите, что вы меня не ждали, Серена. Это будет нечестно после того, как Биггс нарядил меня в это. Он выставил всех пациентов из кабинета, пока портной снимал с меня мерки. Мой секретарь предупредил меня, что я должен смотреть во все глаза на этой вечеринке. Наверное, вот так надо это делать. Получается?

— Джим! Джим, это чудесно! Я поражена — и только!

Серена Фарр резко смолкла. Мужчина встал между ней и Соней, как щит отделив их друг от друга, и протянул Соне руку.

— Моя фамилия Невилл, мисс Карсон, если вас это заинтересует. Я имел честь быть знакомым с вашей матерью и мечтал увидеть когда-нибудь ее дочь.

Соня почувствовала, как у нее замерло сердце. Ее мать! Он верил, что она действительно племянница Серены! Его брови сошлись над переносицей, а глаза, казалось, заглянули в самую глубину ее сердца.

— Хм-м! Возможно, я ошибаюсь. Возможно, я и не знал ее как следует.

— Доктор Джим! Доктор Джим! — раздался хор девичьих голосов позади него. Джим Невилл обернулся. Целое море девушек в разноцветных платьицах нахлынуло на него. Голубые, зеленые, желтые, розовые, красные платьица и платьица в цветочек — от их разноцветья даже зарябило в глазах. Они смеялись, цепляясь за его руки, рукава костюма, перебивая друг Друга:

— Доктор Джим! Вы пришли на вечеринку! Неужели, наступил конец света?

— Ах вы, старый гуляка!

— Вы замечательно выглядите!

— Почему вы не пришли на мою свадьбу? Ни за что на свете не узнаете меня! — на одном дыхании выпалила девушка с каштановыми волосами.

Джим Невилл засмеялся в ответ.

— Вы Бэбс Байрон. Я никогда не забуду, как ваша няня срочно вызвала меня далеко за полночь, потому что вы орали от непонятной боли. А когда я приехал, то обнаружил, что все это время вас колола булавка. Вы ведь замужем уже почти два года? Дети уже есть?

— Нет пока.

Глаза девушки с обожанием смотрели на доктора.

— Хм-м. Когда они у вас появятся, приходите ко мне. Надо позаботиться о том, чтобы ребенок был здоров с самого начала. Что случилось, Биггс? Могу я хоть минуту отдохнуть без напоминаний, что меня ждет пациент?

Он сердито посмотрел на своего шофера, тянувшего его за рукав. И без того горестное выражение лица Биггса стало еще более трагичным — он пытался незаметно для остальных вытащить из-под руки доктора его кавалерийскую шляпу и всунуть в другую руку модную шляпу с небольшими полями, созданную будто специально для таких вечеринок.

Застигнутый на месте преступления, Бигтс повернулся к Серене Фарр, слегка приподняв свою шляпу в знак приветствия, и голосом человека, несущего все тяготы мира на своих плечах, с горечью произнес:

— Я не знаю, как он нашел эту старую шляпу, мадам. Я думал, что хорошо её спрятал.

Джим Невилл заулыбался:

— Вовсе незачем всем знать об этом, Бигтс. Иди, я присоединюсь к тебе через пару минут.

Девушки еще теснее окружили его:

— Вы не уедете, пока не попробуете угощение, доктор Джим.

Он оглянулся назад и рассмеялся — со всех сторон он был окружен разноцветным морем девушек.

— Кто эти девушки и почему они так накинулись на него? — спросила Соня у Серены Фарр.

— Они все «его детки»; так его бывшие пациенты называют себя, когда вырастают. Он детский врач. Матери этих девушек советовались с ним по каждому поводу, пока их детям не исполнилось десять-двенадцать лет. И эти дети никогда не забудут его. Да и кто способен забыть такое?

Соня отвела свой взгляд от нее, ей было неприятно смотреть на открывающийся рот Серены Фарр, когда та начинала говорить.

— Его шофер, похоже, просто изнемог от бремени ответственности за своего хозяина. Разве доктор не женат?

— Да нет. Но он почти всегда так занят, что может забыть о еде, если Биггс или слуги не позаботятся о нем. Вот идут опоздавшие.

— Неужели вы всех знаете, мисс Серена?

Серена Фарр смахнула слезинку и, переступив с ноги на ногу, распрямилась.

— Моя семья… и, конечно, твоя семья, — быстро поправилась она, — живет здесь уже несколько поколений. Мы знаем в этой округе всех, кто только есть. А список членов местного клуба похож на список всех налогоплательщиков. В этом году клуб должен был выбирать — закрыться или стать демократичнее, и правление выбрало последнее. Наконец-то! Вот и Д'Арци. Я хотела, чтобы Фил увидела тебя. Но кто этот мужчина вместе с ними?

Соня с любопытством разглядывала приближающуюся троицу. В центре шла девушка небольшого роста в тонком розовом кружевном платьице изо льна и большой шляпе. Она шла под руку с молодым человеком, отличавшимся не по возрасту большим количеством морщин вокруг глаз и сильно набриолиненной головой. У него были редкие черные усы. За другую руку ее держал… Соня закрыла глаза и удивленно открыла их снова.

Неужели этот седовласый человек, предпочитавший белые костюмы, у которого было такое моложавое свежее лицо, был действительно…

— Как забавно, что вам предстоит познакомиться с Дональдом Брандтом, мисс Серена.

— С кем?

— Это Дональд Брандт. Он занимается недвижимостью, покупает землю под развитие.

— Так вот как он выглядит! Человек, который купил поместье бывшего пастора! Я избегала встреч с ним с момента моего возвращения в Кингскорт. До прошлой зимы я всегда уезжала отсюда на несколько месяцев. Но какая дерзость со стороны Филлис — привести его сюда.

— Фил, дорогая, как замечательно, что ты пришла, и твой муж тоже. Я знаю, как мужчины ненавидят эти вечеринки на свежем воздухе, — вдруг замурлыкала Серена Фарр.

Она вопросительно посмотрела на седовласого мужчину, который в свою очередь удивленно смотрел на Соню Карсон.

— Мы хотим познакомить вас, это наш сосед — Дональд Брандт. Если гора не идет к Магомету… Он тоже собирает монеты. Я подумала, что вы…

— Перестань болтать, Филлис, и познакомься, наконец, с моей племянницей Соней Карсон.

— Безумно рада. Почему же вы не пришли на наш прием в честь новоселья с вашим кузеном Майклом? — Произнесла она тоном избалованного ребенка с недовольным выражением лица.

Соня посмотрела в ее сузившиеся от ненависти или подозрения глаза с неправдоподобно широкими зрачками и мягко ответила, переведя взгляд на Брандта:

— Вы сегодня оказались последним из тех, кого я ожидала увидеть.

— Когда же вы признаете меня? Я весь сгораю от нетерпения.

Гулкий голос Дональда Брандта привлек внимание проходивших мимо гостей. Соня покраснела от смущения.

— Что вы, у меня нет никаких причин не признавать вас, — она специально заговорила тише, надеясь, что и он ответит тем же. — Вы ведь не грабитель в бегах или какой-то мелкий жулик вроде этого?

Он снисходительно рассмеялся в ответ.

— Конечно, ведь я очень уважаемая личность. Почему вы мне никогда не говорили, что состоите с Фаррами в родстве?

— Вы хотите сказать, что еще не слышали всех романтических подробностей возвращения блудного сына и ждете, чтобы я вам рассказала? Эту историю два дня обсуждала вся округа. Я была очень зла на Фарров, — последние слова были правдой, и это утешило Соню. — А потом потеряла работу, заболела… и пришла в панику по поводу будущего Дики. Я стала искать свою семью, предоставила свои документы, — и вот я здесь.

— Меня не было в городе неделю. Поэтому я не знаю всех новостей. Я… Здравствуйте, Майкл.

Соня надеялась, что Майкл не заметит ее удивления. Когда она увидела его, сказанные им тогда слова «Будьте моей женой» молнией вспыхнули в ее душе. Откуда он появился? Она не видела его с момента приезда в Кингскорт.

Его тетя сказала весьма неопределенно, что он уехал из города по делам, но миссис Д'Арци упомянула, что он был в прошлый четверг у них на вечеринке. Может быть, он покинул Кингскорт, потому что она появилась здесь? Может быть, он пытался выяснить, действительно ли Дики был сыном его брата, ездил, копался в документах?

Как непохоже было его худощавое загорелое лицо, вьющиеся темные волосы на румяное лицо и седые волосы Брандта, слегка посеребренные солнцем.

Возникло напряженное молчание. Но атмосфера, казалось, до предела была наполнена скрытыми чувствами присутствующих — удивлением, враждебностью, драматическим ожиданием…

— Добро пожаловать, — шутливо сказала Соня, нарушив общее молчание, и тут же возненавидела себя за такую банальность.

— Спасибо вам, Соня. Замечательно снова оказаться здесь. Может быть, это нетактично, Серена, но вы сами с Соней сегодня хоть что-нибудь ели?

— Я вас провожу, — вмешался Дональд Брандт. Соня вопросительно посмотрела на Серену Фарр.

Она ободряюще кивнула в ответ.

— Иди, дорогая. Майкл, принеси мне кресло, пожалуйста. Я уже устала стоять.

— Могу я отдохнуть, мисс Серена? — спросила задержавшаяся на мгновение Соня.

— Конечно! Не обращайся ко мне как к старухе, за которой надо ухаживать, — сказала Серена, и тихо добавила, обращаясь к Майклу. — Джим приехал. Я боюсь, как бы этот вездесущий Биггс не утащил его опять к пациентам.

По мере того, как Соня и Дональд Брандт удалялись, его взгляд с тревожащей частотой вновь и вновь останавливался на ее глазах. Дональд остановился около стойки солнечных часов.

— Это светлый час для меня, мисс Карсон.

Он приставил кресло пастельно-розового цвета к столу такого же цвета.

— Садитесь. Надеюсь вы оценили заботу, с которой я выбрал столик того цвета, который лучше подойдет к вашему изумительному платью. Когда общаешься с художником-архитектором, невозможно не иметь художественного вкуса. Я на минуту отлучусь — принесу что-нибудь поесть и выпить.

«Вашему изумительному платью», — повторила про себя Соня, наблюдая, как он пробирается к большому шатру. Несомненно, он был способен ценить изящное. Ее платье действительно было чудесным. Какое счастье, что Джейн, жена Тома, была вынуждена отдать ей весь свой летний гардероб.

Она тогда написала: «Умер брат Тома. Том настаивает, чтобы я переоделась в черное. Ты можешь себе это представить! Я посылаю всю оставшуюся одежду тебе. Теперь это все твое. Она должна тебе подойти — ты же раньше носила мои вещи. И не переживай, что их так много — Том просто сходит с ума, из-за того, что ты отказываешься от его денежной помощи. Наслаждайся и радуйся!»

И Соня действительно радовалась, что открыла коробки, присланные от ее кузена, когда стояла в то эпохальное утро в офисе Майкла Фарра в изящном сером костюме, который Джейн прислала ей незадолго до этого. Эти платья были для нее просто как манна небесная. Том Нэш на самом деле не был ее кузеном; родители Сони усыновили его после того, как он осиротел. Она упорно отказывалась брать у него деньги. Но платья, которые не могли понадобиться его жене, — это было совсем другое, она обожала красивую одежду, и неожиданно нашедшаяся племянница семейства Фарров должна была их иметь.

Подперев руками подбородок, она смотрела на каменный дом, его многочисленные, огромные, прозрачные стекла, на зовущие усесться в них белые плетеные кресла на террасе, мягкие белые подушки которых были окантованы зеленой материей.

Дом Фарров! Гай мало говорил о нем в те далекие дни, но, то немногое, что он сказал, передавало впечатление этого величия. Он говорил о времени, когда привезет Руби сюда. Как легковерна была ее сестра. Но если Руби была легковерна, то она сама была непозволительно слепа. Ее первую, как вихрем, затянуло в компанию Гая. И пока она упивалась тем, как легко поражает его своими презрительными тирадами, она и не предполагала, что под его угрюмым молчанием скрывается ответный маневр. За ее спиной он полностью завоевал Руби. Возможно, если бы она вела себя более умно и скрывала свои чувства, он бы вел себя более открыто, и она могла бы спасти Руби, могла бы показать ей, что это пустой и тщеславный человек. Но она ненавидела его слишком сильно, чтобы думать о дипломатии. Слава Богу, Майкл Фарр не догадывался, что ее когда-то привлекал его брат.

Соня посмотрела на противоположный конец лужайки, где сидела Серена Фарр в окружении мужчин. Сейчас она смеялась и непринужденно болтала, и на ее живом лице не было заметно и следа от недавних чувств. Соня перевела взгляд на озеро, зелено-голубая вода которого отсвечивала яркими солнечными бликами. Вдали, на горизонте появлялись и исчезали облака, подсвеченные солнцем, и от этого немного розовые. Долька серебристой луны была видна высоко в чистом, прозрачном небе. Она не предполагала, направляясь в офис Майкла Фарра, что вскоре будет сидеть здесь, на вечеринке в Кингскорте, как почетный гость и весьма заметная для всей округи фигура. Когда она вспомнила, как относятся здесь к Гаю Фарру, то еле удержалась от того, чтобы не закричать: — Это неправда!

Она покрылось краской стыда, когда доктор Невилл сказал, что знает ее мать. Как быстро изменилось выражение его глаз. Понял ли он, что она самозванка? Она подумала о Дики и о том, что он стал совсем другим здесь. Ее напряженность сразу же спала. Одна неделя в этом замечательном месте подействовала на него просто волшебно. Его тело стало крепким, загорелым; ноги покрылись постоянными ссадинами; он стал сущим озорником, что удивляло и пугало Соню. Может быть, в нем проснулась отцовская кровь, а может быть, это просто…

Двадцатипятицентовая монета упала ей на колени. Она подняла вопросительный взгляд на Дональда Брандта, с улыбкой смотревшего на нее. Он подождал, пока официант расставит чашки, стаканы и тарелки с бутербродами и пирожными на столе, а затем сел за стол напротив Сони.

— Я взял всего понемногу, не зная, что вы предпочитаете. Вы ведь всегда упорно отказывались перекусить со мной, вспомните. А эта «грязная прибыль» просто для того, чтобы отвлечь вас от ваших мыслей. Я никогда не ношу мелочь, из-за нее отвисают карманы, вместо них я ношу двадцатипятицентовики. Похоже, что вы унеслись за тысячи миль отсюда.

Обводя монеткой узор мягко-розовой поверхности стола, Соня сказала:

— Вовсе нет. Я размышляла о мальчике и пыталась понять, с чем связано неожиданное превращение Дики в озорника: с изначальной порочностью человека, игрой наследственности или с шестилетней дочкой управляющего Кингскорта, сбивающей его с пути истинного, — она выбрала его себе в товарищи. На следующий же день после приезда я нашла их у шоссе, кидающих камни в проезжающие автомобили. Я не могу поверить, что Дики нравятся такие игры.

— Конечно, как и всегда, — это женщина соблазнила его, — легко решил проблему Брандт. — Означают ли все эти перемены в вашей жизни, — он обвел рукой дом, озеро и сад, — что вы теперь бросили вашу профессию и больше не чувствуете желания проектировать дома?

Соня быстро поставила чашку с чаем на блюдце.

— Бросить мою профессию? Конечно, нет. С чего вы взяли?

— А что здесь удивительного? Как одна из наследниц всей этой роскоши…

— Да, но я не… — Соня вовремя остановилась и тут же продолжила дальше. — Я не чувствую себя счастливой, если не загружена работой по уши.

Ее сердце чуть не остановилось, когда она встретила его острый стальной взгляд, но она продолжила:

— Вы, конечно, слышали, что… что сбежавшая дочь Фарров, и все ее дети были лишены наследства.

— Я слышал и это, и гораздо больше, гораздо, — его взгляд был устремлен на стакан, который он вертел в руках. — Я рад услышать, что вы собираетесь и дальше заниматься своей работой. У меня в кармане есть грандиозный план развития.

— Надеюсь, что он не испарится в воздухе, как предыдущий. Попробуйте, вот эти бутерброды с грибами, они удивительно сочные.

— Благодарю, я лучше выкурю сигарету. Угощайтесь, — он достал золотой портсигар и, раскрыв, протянул Соне.

— На это предложение я отвечу отрицательно.

Прикуривая, он посмотрел на нее.

— Вы загадка для меня, мисс Карсон. Вы не курите, вы «ненавидите коктейли», разбейся хоть в лепешку, я никогда не заманил бы вас на свои вечеринки, и, тем не менее, у вас такие же современные взгляды, как у всех девушек, которых я встречал. В чем же дело?

— Может быть, загадочность — это мой стиль. Может быть, именно это делает меня такой привлекательной.

Он наклонился над столом:

— Тогда вы понимаете, что чрезвычайно привлекаете меня?

Сердце Сони забилось с перебоями, то останавливаясь, то учащая свой ритм. «Что такого в этих глазах, что они заставляют мое дыхание останавливаться?» — подумала Соня и тут же весело продолжила:

— Не считайте меня совсем глупой. Я была вынуждена каждый день думать о том, как заработать на кусок хлеба с маслом — для Дики и для себя. И все лишнее я просто выкинула из головы. Я никогда не курила и не пила спиртного потому, что не могла позволить себе пристраститься к таким дорогостоящим привычкам. А на вечеринки у работающей девушки просто нет времени.

Конечно, Соня сказала ему не все, но во всяком случае то, что он мог понять.

— Я могу есть эти бутерброды, пока не умру, но надо остановиться. Расскажите о новом проекте, — нетерпеливо настояла она.

— Природа, создавая такие яркие глаза, как у вас, должна была позаботиться о специальных наглазниках, чтобы вы не ослепляли окружающих, — в его голосе проскользнули нотки искреннего восхищения. — Я хочу начать с пяти домов сразу — это больше, чем то, о чем мы говорили в последний раз. Земля, которую я на днях купил, очень удачная, и ей необходим гораздо более дорогой проект. Я тут же подумал о вас. Я знаю, что в этом деле могу добиться потрясающего результата.

— Можно было бы сказать «мы можем». Или то, что я делаю, не считается?

— Нет, конечно, хотя для реализация моей идеи потребуется целая организация. Но будет ли у вас сейчас свободное время для работы?

— Свободное время? Да я целыми днями свободна. Чем здесь можно заниматься? Мисс… тетя Серена, которая немного без ума от Дики, постоянно руководит Либби, домоправительницей, которая приглядывает за няней. А няня занимается ребенком. Я вижу его только после ужина, когда читаю ему перед сном и укладываю спать. И потом распорядок моей жизни изменился только на лето. Конечно, я хочу работать. Не думаете же вы, что я собираюсь остаться здесь, у Фарров навсегда?

— А Фарры надеются, что вы будете оставаться с ними вечно, — сказал голос за ее спиной.

Соня повернулась. Почему Дональд Брандт не предупредил ее, что к ним подходит Майкл Фарр. Он наверняка заметил его Соня ничего не ответила, она не могла ничего ответить сейчас Родственники должны иметь добрые отношения, и потом, ей бы не хотелось обсуждать их дела в присутствии достаточно постороннего человека. Она вспомнила, что лучшая стратегия — это заставить противника запутаться раньше, чем он собьет тебя с толку, и с оттенком негодования в голосе сказала:

— Я не слышала, как вы подкрались ко мне.

— Вы ожидали услышать звуки шагов по лужайке? Тетя Серена просит вас проводить отъезжающих гостей. Извините, что нарушил ваш тет-а-тет.

На мгновение Соня всем сердцем возненавидела Майкла Фарра, возненавидела за то, что когда их глаза встретились, эти его странные слова «Будьте моей женой» вновь ураганом пронеслись в ее голове.

— Это был деловой разговор. Я…

— Я пытался убедить мисс Карсон выполнить для меня небольшую работу, — учтиво помог Дональд Брандт.

— Мисс Карсон не нуждается в работе.

— Конечно, мне нужна работа, кузен Майкл. Я просто безумно хочу работать. Здесь совсем нечем заняться. Совсем. Я уже собиралась дать объявление в газету, — быстро попыталась смягчить возникшее напряжение Соня.

— Но вы уже нужны мне, и совсем рядом с домом, с вашим домом, если вы его так называете. Фарр, мне нужна была эта земля за озером, о которой мы заключили сделку вчера, по нескольким причинам. Одна из них в том, чтобы предоставить вашей кузине, возможность воплотить свои оригинальные идеи в жизнь.

— Почему она должна соглашаться работать?

— Но, — решительно начала Соня. Где-то вдали часы на деревенской часовне методично отбили шесть ударов.

— Тетя Серена ждет вас.

Соня со злостью подчинилась принуждающей силе спокойного взгляда Майкла Фарра. Когда он взял со стола ее перчатки и встал позади, Соня сказала:

— Я принимаю ваше предложение, мистер Брандт.

— Оба? — спросил он в ответ и рассмеялся. Позже, когда они с Майклом рядом зашагали к Серене Фарр по мягкой и упругой лужайке, он спросил:

— А сейчас объясните мне, что он имел в виду? Итак, Брандт сделал вам два предложения? — вслух продолжил свои рассуждения Майкл. — Одно из них случайно не касалось замужества?

— Даже если так? Даже если я приняла его? Ведь я не должна отказываться от предложения лишь потому, что вы вынудили меня переехать сюда?

— Это зависит от того, кто делает это предложение. Вспомните, я был первым. И вы сразу же отвергли меня.

Соня остановилась и гневно посмотрела на него.

— Не напоминайте мне о вашем фантастическом предложении. Каждый раз, когда я думаю об этом, я прихожу в ярость.

— Не думайте об этом.

— Это не поможет. Оно вспыхивает в моей голове, как неоновые вывески, каждый раз, когда я вижу… — она резко оборвала свои слова. Как глупо было с ее стороны дать ему понять, что она помнит об этом.

— Тогда считайте, что я не говорил «Не думайте об этом».

Его низкий, насмешливый голос заставил Соню покраснеть. Она сердито посмотрела на него и открыла рот, но прежде чем успела что-либо сказать, Майкл добавил:

— Потому что предложение остается в силе.