На двух планетах

XXVII МАРСИАНСКИЕ ПОЛИТИКИ

В одном из больших округов, вмещавших резиденцию центрального правительства Марса и носивших общее название Кла, на границе лесной чащи стояло жилище Илля. Оно состояло из нескольких сообщающихся друг с другом домиков, образующих как бы одну большую виллу.

По узкой, ровной дороге, ведущей между соседних садов к воротам виллы, катился легкий двухместный экипаж. Им управлял молодой человек в летнем марсианском костюме; второе сиденье было пусто. Кто видел Элля, с седыми волосами и морщиной между глаз, задумчиво спускающимся с фридауской обсеватории, тот не узнал бы его в этом марсианине. Невыразимое ощущение счастья наполняло его душу. Сознание, что он вернулся на планету, которую считал своей родиной, что он живет среди нумэ и участвует в их божественном бытии, возвышало его над всеми заботами, просыпавшимися в нем при мысли о судьбах Земли и его земных друзей.

Экипаж остановился у веранды. Элль соскочил на землю и поднялся по ступеням. Стройная женская фигура вышла ему навстречу из дома. Элль удивленно остановился. Он сразу не узнал, кто это перед ним. Он еще не видал Исмы в марсианском платье.

— Я не виновата, — сказала она, смущенно краснея. — Госпожа Ма непременно этого хотела.

— Лучшего она не могла придумать, — весело воскликнул Элль. — Я бы хотел вот так, пройтись с вами по Фридау. Погодите, это еще будет.

Исма тихо покачала головой.

— Не будем сейчас думать о Земле. Нет, Элль, пока мы ничего не можем предпринять и не можем узнать ничего нового, я хочу попытаться жить с вами на Марсе. Попытаться — вот как я примеряю это платье.

— Простите меня, — сказал Элль, — я так смущен всем новым, что взял неверный тон. Но я найду его. А теперь не доставите ли вы мне удовольствие поехать вместе со мной?

Она снова улыбалась.

— Я только спрошу, что еще требуется для выходного туалета. Присядьте пока.

Она вошла в комнаты. Через несколько минут она вернулась и села рядом с Эллем в экипаж.

Было еще рано. Лесные дороги были еще пустынны, лишь изредка навстречу им попадался экипаж или пешеход. Понемногу дорога стала оживленнее, они въехали в зону жилых домов, деревья кончились, и скоро экипаж скользил уже по промышленной улице. Он остановился у портала «Земного Музея».

Входящая толпа растекалась по обширным залам. Один из них был посвящен истории межпланетного сообщения, другой — доставке воздуха с Земли. Машины, которых людям не удалось увидеть на полярном острове, работали здесь у них на. глазах в виде хорошеньких моделей. Воздух накачивался в большие баллоны и охлаждался в пустом пространстве. Замороженный воздух имел вид синеватых ледяных шаров и был тверд, как сталь.

Очень бедной была коллекция земных растений и животных, так как она представляла только полярные области. Исма и Элль прошли туда, где было меньше народа, и увидели себя словно на крыше полярного острова. Перед ними расстилалась точная панорама северного полюса. В одной из зал музея они встретились с Зальтнером. Встреча была радостной. Отвечая на расспросы Исмы, Зальтнер нарисовал ей подробную картину экспедиции, о которой Грунте рассказал ей лишь в общих чертах, а Исма поведала ему о событиях в Германии и о собственных своих переживаниях со времени прибытия Грунте во Фридау. О поездке Илля на полюс, о сражении с канонеркой и о путешествии Исмы на Марс Зальтнер знал пока только из коротких депеш. От него Элль и Исма впервые узнали, что по крайней мере в южных областях Марса, откуда он прибыл и где проживало большинство побывавших на Земле марсиан, первоначальное увлечение жителями Земли сильно охладело. Поворот в настроении был вызван известиями о поведении англичан в отношении воздушного корабля. Часть населения была явно раздражена.

— Вот Ла! — воскликнул вдруг Зальтнер, прерывая свой рассказ. — Идемте, я вас познакомлю. — И, обращаясь к подошедшим Ла и Фру: — Вот вам новые люди! Теперь я уже не единственное чудовище.

Марсиане сердечно приветствовали Элля и Исму. Побеседовав с Исмой по-немецки, Ла спросила Элля, какое впечатление произвел на него памятник, который марсианское правительство воздвигло его отцу в галерее межпланетных исследователей. Но Элль еще не был там и собрался отправиться туда сейчас же, остальные же решили пойти на представление, на которое устремлялись густые толпы посетителей. Объявления гласили кратко: «Новости с Земли», без ближайших пояснений. Исме очень хотелось узнать эти новости. Они расстались с Эллем, условившись, что встретятся с ним через полчаса в читальном зале музея.

Исма, Ла, Зальтнер и Фру вошли в театр и заняли места. Скоро раздался сигнал, возвещающий начало представления, и огромный зал погрузился в темноту. На круглой сцене, около тридцати метров в диаметре, появилось точное воспроизведение ландшафта полярных областей Земли, часть пролива Кеннеди со скалистыми берегами и обрывающимися в море глетчерами. Все как бы представляло картину с птичьего полета — так, как можно было ее видеть с воздушного корабля, — находящегося над Землей на высоте приблизительно сто метров. Ландшафт застилался полярным туманом, через который блистало северное сияние. Сперва были даны световые эффекты, обозначающие восход солнца, затем появился небольшой марсианский воздушный корабль. Повторилось все, что делали английские моряки, их столкновение с матросами воздушного корабля и т. д. Английские моряки были впрочем изображены в виде неправдоподобных фигур, напоминающих дьяволов, одеты в невозможные платья, и исполняли, потрясая ружьями, какой-то дикий танец. Все это был плод фантазии марсианского постановщика.

Зальтнер покачал головой.

— И не поклонник англичан, — сказал он, — но все-таки такого них никогда не было. Ведь это даст марсианам совершенно ложное представление о людях.

— Очевидно такими показались они попавшимся в плен нашим, — заметила Ла. — Они, конечно, описывали их под свежим впечатлением.

Я сожалею, — невольно вырвалось у Фру, — что это здесь устроили, этого не стоило бы делать. Этим может воспользоваться часть прессы и сделать отсюда вывод, что марсиане имеют основание относиться к людям не как к равным существам. Это не хорошо!

Между тем представление подходило к концу. Оно было закончено апофеозом: на скале появился Илль, который собственноручно расковал освобожденных марсиан. Собравшиеся были охвачены патриотическим энтузиазмом. Зал огласился криками «Зила Ну»! и «Зила Илль»!

Несмотря на огромное количество народа, театр опустел в несколько минут, так как бесчисленное количество широких выходов вело прямо на улицу. Когда Фру со своими спутниками показался у выхода и должен был пройти с ними между двумя тесными рядами марсиан, в толпе царило невероятное оживление; газетчики предлагали новые газеты, громко выкликая заголовки:

«Постановление Центрального Совета»! «Речь Илля»!

«Рель депутата Эу»! «Предложение Бэна»!

«Карта Земли»! «Жизнь и смерть капитана Алля»!

«Сын нумэ на Земле»! «Портрет бата Зальтнера»! «Портрет батки Торм»!

Исма и Зальтнер не могли разобрать выкриков в общем шуме. Фру и Ла старались вывести как можно скорей своих спутников из давки. Но вдруг Зальтнер увидал в руках одного из продавцов свой собственный портрет.

— Что? — воскликнул он. — Это я должен взять с собой.

Стоящие вокруг продавца марсиане, конечно, сразу узнали Зальтнера. Скоро вокруг него собралась толпа любопытных. Зальтнер взял свой портрет и заплатил.

— Мне сдается, сказал он, — становись в позу и обращаясь к марсианам, что они и не видали порядочного бата.

— Я ведь здесь имею такой же вид, как англичане, — прибавил он по-марсиански.

Ла потащила его вперед. Они отправились в читальный зал, находившийся тут же.

В читальном зале господствовала абсолютная тишина. Вдоль стен находился целый ряд расположенных ярусами маленьких лож, в которых размещались группами знакомые, чтобы иметь возможность обмениваться своими мнениями по поводу прочитанного. В такую же ложу направился и Фру со своими спутниками. Он закрыл дверь и направился к телефону, находившемуся в каждой ложе. Здесь он сообщил свое имя и номер ложи. Потом он спросил, где находится Элль, и получил ответ, что тот в ложе 408. Фру сейчас же передал ему номер своей ложи и просил его к себе. Затем, нажав соответствующие кнопки, извлек автоматически из стола целый ряд прохладительных напитков.

Скоро появился Элль. Он казался возбужденным. В руках у него была целая пачка листков и газет, которые он частью купил, частью получил в читальном зале.

Прежде, чем пойти в читальный зал, он долгое время сидел перед памятником своего отца. Это была статуя в человеческий рост, представляющая Алля в юности, в одежде путешественника через мировое пространство. Он стоял на капитанском мостике межпланетного корабля и смотрел на расстилающуюся у его ног Землю. Его взгляд выражал твердое решение победно укрепиться на этой планете.

«Ты показал нам дорогу, по которой мы теперь идем», — прозвучало в душе у Элля. «Тебе мы обязаны Землею, которую ты добыл для нас ценою жизни».

Юношеские черты статуи, казалось, вдруг преобразились. Элль снова увидал сурового человека, которого он знал, только победный взор остался тем же — таким он бывал и в действительности, когда отец говорил ему, ребенку, о родине и об огромной задаче завоевания Земли для марсианства. И вот он сам теперь стоит на Марсе, может издалека смотреть на Землю, и судьба Земли представляется ему лишь эпизодом в истории планеты. Ему кажется, что он всегда жил с нумэ, что завоевание Земли только одна из ступеней на пути к достижению высшей жизни духа и победы над силами природы. Что ему теперь человечество? И что оно ему было? Когда ему казалось, что он любит человечество, разве это была не любовь к одной среди них? Что еще связывало его с варварской планетой? Память его матери? Память останется с ним везде. А глубокие голубые глаза горячо-любимой женщины, блеск которых через длинную цепь годов с ни с чем несравнимой силой проникал в его сердце? Они и их нежное выражение становились все дальше и дальше, они уходили, эти милые черты, из-за счастливой улыбки которых он мог забывать свою принадлежность к марсианству и думать лишь об обладании ими. Ради них он мог сделаться человеком, как все другие. Теперь ему было легче это сделать, чем когда-либо раньше, он был гораздо ближе к своей цели. Но ведь она попала сюда только потому, что отыскивала своего мужа. Она его найдет в конце концов, и он сам обещал ей помогать в поисках. Она его найдет, и они будут там, во Фридау или еще где-нибудь, куда поедут, окруженные славой открытия северного полюса. Там они будут счастливы, и путешествие на Марс и мысль о далеком друге сгладятся. А он? Должен ли он опять жить тоже там, жить случайным часом близости с ней, чтобы убеждать себя, что для нее он лишь драгоценное украшение жизни? Должен опять жить среди этих узкосердечных хитрецов?

Нет, теперь, когда он вкусил свободы своей родины, он никогда не сможет вернуться на Землю! Что ему теперь человечество? Ты оставил нам завещание, отец, — сказал сам себе Элль, — вести ту Землю, на которой ты страдал, к высшей цели. И я больше, чем кто-либо, обязан исполнять это завещание. Мы должны мирно завоевать Землю, чтобы это повело к ее же благу. А я, сын женщины, должен суметь рассказать о страданиях людей. Но если несчастное недоразумение повело к разрыву, мое место — там, где когда-то был ты.

Он поднялся. Скоро он опять вошел в обычное течение дня. Он отправился в читальный зал, с жадностью набросился на новые депеши и начал их читать, когда его вызвал Фру.

— Знаете ли вы уж все? — был его первый вопрос после того, как он вошел. Он заговорил по-марсиански. Ла живо отвечала. Фру и его жена так же вступили в разговор. Марсиане говорили очень быстро и возбужденно, очевидно, Элль узнал еще что-то очень важное. Исма и Зальтнер не были в состоянии следить за таким быстрым разговором. О них, кажется, даже забыли, но это была только первая минута возбуждения. Потом Ла повернулась к Исме с дружеской улыбкой.

— Все ли вы поняли? — спросила она. — Ваш друг сообщил нам важные известия.

— Я не могла следить, — сказала Исма.

Только теперь повернулся Элль к Исме. Он посмотрел на нее. В ее глазах прочел он жалостную просьбу: «Не оставляй меня. Я одинока. Я не знаю, что все это значит».

Она спросила его.

— Что же нового? Расскажите же и мне.

И во время этих слов ее выражение лица изменилось. Она чувствовала себя опять увереннее, раз он был с нею.

— Что-нибудь неприятное? — спросила она снова, видя что Элль медлит.

— Я еще не знаю, что может нас ожидать, — сказал Элль, — но во всяком случае мы можем ожидать быстрого развития событий. Будут предприняты шаги, чтобы получить известия с Земли еще в зимнее время.

— Как же это можно сделать? — спросила Исма.

— Читали ли вы утренние газеты? — Исма покачала головой.

— Мы только что пришли, — сказал Фру, — и не знаем еще ничего связного. Мы только заметили, что настроение по отношению к Земле резко меняется.

— Тогда разрешите вам вкратце рассказать все, что я прочел. Правительственное сообщение рассматривало конфликт с английской канонеркой и пленение наших матросов, как несчастный случай, виною которого был неправильно действовавший капитан, за которого не может отвечать даже британское правительство, не говоря уже о всем человечестве. Оно разъяснило что из-за этого случая не должен меняться основной план действий. Собирались к началу весны на северном полушарии Земли приготовить сильный воздушный флот и как только можно будет достичь северной полярной станции на Земле, завязать сношения с крупнейшими земными державами, отправившись в их столицы. Правительствам земных держав должен был быть предложен порядок сношений, так чтобы все дело шло спокойно и мирно. Только в случае резкого сопротивления какого-либо государства собирались применить по отношении к нему вооруженную силу и наложить на это государство протекторат Марсианских Штатов.

Однако, это мнение правительства встретило сильнейшие возражения, как со стороны группы, возглавляемой Эу и развивающей далеко идущие планы мирной колонизации Земли, так и со стороны недавно образовавшейся группы сторонников более резкого обращения с человечеством. Эу защищал ту точку зрения, что если правительство допустило неверный шаг, поставив себя во враждебные отношения к людям, оно не может итти дальше по этому пути, не согласующемся с духом марсианства. Марсиане должны показать людям, что они давно уже оставили привычку бороться с оружием в руках и считают ее безнравственной. Кроме того марсиане должны потребовать, чтобы государства Земли были разоружены и на всей планете воцарился мир.

— Вот это, я понимаю, радикал! — воскликнул Зальтнер.

— Требования шовинистической группы не менее радикальны, — продолжал Элль. — Они полагают, что люди своим поведением показали, как далеки они еще от возможности усвоить дух марсианства. Они не могут рассматриваться, как свободные личности, а потому невозможен и вселенский мир.

Пусть они свирепствуют друг против друга, но вся Земля в целом должна быть аннексирована Марсианскими Штатами. Отдельные области Земли должны быть распределены между отдельными штатами Марса, чтобы увеличить доходы последних. Люди должны рассматриваться, как несвободные и не-нумэ, и все государства Земли управляться наместниками Марсианских Штатов. В результате обе оппозиционные группы сходились в одном: как можно скорее всеми силами стремиться к обладанию Землей.

— Дебаты были очень резки, и правительство попало в тяжелое положение. Еще во время заседания шовинистическая группа образовала фракцию «антибатов», и из разных частей Марса начали поступать сообщения, говорящие о сочувствии врагам человечества.

Правительство пыталось убедить обе партии в том, что марсиане не обладают еще достаточными сведениями о человечестве; необходимо, по его мнению, прежде всего приступить к изучению могущества отдельных земных держав. Как компромисс, правительство предлагало немедленно потребовать у Англии наказания капитана «Сторожевого» и удовлетворения за дурное обращение с пленными.

— Среднее положение между правительством и оппозицией заняло предложение Бэна. Бэн предлагал, как можно скорее, снарядить межпланетный корабль и отправить его к южной станции на Земле, захватив с собою три больших воздушных корабля. С южного полюса следует немедленно завязать сношения с британским правительством и требовать удовлетворения за пленение марсиан и повреждение воздушного корабля. Нужно внушить людям представление о серьезности марсианских намерений. Последняя депеша говорит об успехе этого предложения и о назначении Илля снова руководителем экспедиции.

— Что вы на это скажете? — закончил Элль.

Он бросил газеты на стол и начал ходить взад и вперед. Никто не отвечал. Известия были не только первостепенной политической важности, но и должны были решить и личную судьбу собравшихся. Лица сделались мрачными. Только у Исмы радостно билось сердце. Ведь можно будет отправиться на южный полюс Земли, а оттуда домой. Ведь если хотят завязать сношения с Англией, должны же будут послать туда воздушный корабль, по крайней мере в ее колонии, вероятно, в Австралию, и с этим кораблем сможет поехать и она. А если даже это будет невозможно, все-таки с Земли будут в ближайшее время получены известия.

— Что же вы не садитесь? — обратилась Ла к Эллю. Он сел, видимо волнуясь.

— Я боюсь, — начала Ла, — что движение антибатов будет все разрастаться. События могут так развернуться, что вместо мира мы получим междупланетную войну. Это будет ужасно.

— О, дайте только нам возможность вернуться, — вскричала Исма, Упросите вашего дядю, чтобы нас взял с собою первый же межпланетный корабль.

Элль ничего не отвечал. Он мрачно смотрел в одну точку.

Фру встал. Я думаю, — сказал он, — что нам не мешало бы продолжить сейчас наш путь и посетить вашего дядю. Поедемте поговорить с ним.

Все вышли из здания и направились к самодвижущемуся марсианскому экипажу. Исма молча сидела рядом с Эллем. Она видела, что его мысли заняты не ею. Ей не хотелось спрашивать его, о чем он думает. Так они не сказали ни слова, пока не достигли дома, где жил Илль.