На Грани. Книга первая

Глава 13

Лотэсса сидела в кресле и смотрела на стену. Она не знала, как долго сидит, и ей это было неважно. Девушка смутно помнила, как Малтэйр проводил, а точнее, почти приволок ее сюда, поддавшись бесконечным просьбам оставить ее в покое и одиночестве. Покой она получила, на одиночество можно было и не рассчитывать. Сам Дайриец, правда, почти сразу ушел, зато некоторое время спустя явилась эта невыносимая жрица — Нармин. Лотэссе хотелось вышвырнуть незваную гостью, но она помнила, что дала Валтору слово терпеть ее опеку. Поэтому Тэсс ограничилась тем, что просто закрылась в спальне, обещав открыть дверь в случае визита чудовища. Конечно, если бы тварь возникла на самом деле, девушка и не подумала бы открыть дверь. Пусть бы змеехвостый наконец убил ее, и все это закончилось. А этой… служительнице Маритэ незачем расставаться с жизнью, хоть она и гадина. Довольно уже того, что на совести Лотэссы смерть королевы Шафиры, да и всех тех несчастных, которых убила тварь из-за Грани.

Еще некоторое время спустя в покоях появились две женщины средних лет — служанки, но не линсаровские. Тэсса смутно припомнила, как король говорил о том, что не обязательно ее родителям быть в курсе смерти несчастной вдовы Ильда и уж подавно — причин этой смерти. А потому чем меньше Лотэсса будет общаться с родителями или своей челядью, тем лучше. Увидев ее в подобном состоянии, женщины герцогини непременно донесли бы своей госпоже. Чтобы этого не случилось Малтэйр «одарил» свою невесту новыми собственными служанками, а в качестве фрейлины подсунул жрицу. Еще Дайриец прислал лекаря, очевидно, опасаясь за здоровье Тэсс, но та притворилась спящей, и врачу пришлось уйти.

Вскоре девушка на самом деле то ли заснула, то ли впала в забытье. В себя она пришла от того, что одна из новых прислужниц тормошила ее. Женщину Тэсса прогнала, отказавшись одеваться, есть и вообще покидать спальню. Она лишь перебралась из постели в кресло, откуда был виден ее портрет, висящей над кроватью. Смотреть на свое отражение из прошлой жизни, счастливое и прекрасное, было особой разновидностью пытки, которой Лотэсса решила себя подвергнуть. Временами она поднимала взгляд на девушку с книгой и напоминала себе вновь и вновь, что настоящая Лотэсса Линсар — та, что на картине — давно уже умерла. А ее злобной бледной тени, что по какому-то недоразумению еще дышит и мыслит, давно уже пора последовать ее примеру. Девушке казалось, что если она так и будет сидеть, то рано или поздно все встанет на свои места и милосердная тихая смерть заберет ее и уведет за Грань, не дожидаясь, пока это сделает чудовище.

Никто не решался беспокоить Лотэссу — ни Нармин, ни служанки, ни лекарь. Часы шли за часами, и Тэсс впала в какое-то тупое оцепенение, в котором нет места ни страху, ни раскаянию, ни злости. Ни мыслей, ни чувств — лишь пустая серая безнадежность. Вдруг девушка услышала какой-то шум в соседних комнатах, женские голоса и перекрывающий их властный мужской, а затем раздался решительный стук в дверь. Наверное, все-таки врач вернулся и требует допустить его к больной. Ничего, придется ему пережить разочарование. Все равно ей уже ничем не помочь — ни лекарствами, ни увещеваниями.

Из оцепенения Тэссу вывел звук удара и распахнувшиеся сразу вслед за этим двери. Обе половинки дверей разлетелись в стороны, с силой врезавшись в стены, а потом устремились в обратном направлении, успев, однако, пропустить мужчину, обошедшегося с ними столь бесцеремонно. И это явно был не врач. Перед Лотэссой предстал верховный протектор.

— Вы еще и двери вышибаете, — девушка произнесла это совершенно бесстрастно, просто утверждая очевидное.

— Иногда приходится… когда решительно отказывают в гостеприимстве.

— Кажется, я ясно дала понять, что хочу побыть одна, — упрекая Торна, она не злилась, сил на эмоции уже не осталось. — Что вам нужно? Говорите и уходите.

— Я хочу поговорить с вами, — протектор не садился, так и стоял, возвышаясь на Тэссой, полулежавшей в кресле.

— Не самое подходящее время, — заметила она.

— Плевать, — отмахнулся мужчина. — Я вижу, вы твердо решили уморить себя, терзаясь чувством вины…

— Какое вам дело до этого? — впервые в ее голосе прорезался намек на гнев. — Это не касается ни вас, ни вашего короля.

— Его — нет, — согласился Торн. — Зато меня это касается, и еще как!

— Почему? — Тэсса опять говорила безжизненно равнодушным тоном.

— Потому что вы зря изводите себя. Вы не виноваты в смерти Шафиры до Берра… то есть Шафиры Ильд. В чем вы можете себя упрекнуть? В том, что остались живы?!

— Этого оказалось достаточно, чтобы она была мертва, — зачем он вновь растравляет эту боль, которая уже почти не чувствовалась, став частью ее существа?

— Недостаточно! — горячо возразил протектор. — Тварь убила несчастную женщину не за то, что вам удалось выжить после падения зеркала. Иначе Шафира была бы мертва еще до моего визита к ней.

А ведь он прав, с удивлением подумала Тэсс. Хотя, впрочем, почему бы чудовищу не отсрочить наказание…

— Вдова Ильда погибла потому, что я вынудил ее раскрыть тайну, которая должна была оставаться тайной. Змеехвостый обещал убить Шафиру, если та хоть кому-нибудь расскажет о нем. А я заставил рассказать. А потом… Потом мне не следовало оставлять ее одну ни на минуту до того момента, как она отправится в Тарнику. Я пренебрег подобными предосторожностями, посчитав их излишними. Положился на стражу, хотя уже видел, как мало толку от гвардейцев у дверей. Я и только я виноват в ее смерти, — подвел он итог.

Только теперь Тэсса с удивлением отметила, что в его голосе сквозит та же боль, что грызла ее. Ей стало несколько легче, зато она против воли почувствовала сострадание к Торну.

— Вы не виноваты, — тихо произнесла девушка. — Вы же не из праздного любопытства расспрашивали королеву про кольцо. Вы пытались уберечь меня от новых покушений.

— Не надо меня ни жалеть, ни утешать, энья Линсар — резко прервал ее протектор. — Я — мужчина, и я справлюсь с этим. Не могу позволить себе роскошь предаваться терзаниям и чувству вины… Не сейчас. Вся эта исповедь была отнюдь не затем, чтоб облегчить душу, и уж точно не для того, чтобы добиться вашего сочувствия. Просто вы не должны были казнить себя за мои грехи. Это неправильно.

— Откуда вы узнали о том, что я казню себя? — задавая вопрос, она уже знала ответ.

— Его величество рассказал, какое впечатление на вас произвела новость о смерти бывшей королевы. Я не мог допустить, чтобы вы расплачивались по моим счетам. Кроме того, — он помолчал мгновение. — Не позаботившись должным образом о безопасности Шафиры Тарнийской, я не хочу повторить эту ошибку с вами.

— У моей двери дежурят гвардейцы, при мне две служанки и навязанная королем жрица с чудодейственными способностями, — боль отступила, и к Тэссе понемногу возвращались прежние чувства, в том числе раздражение. — Что еще можно сделать ради моей сохранности? Как вы выразились, неотлучно находиться при мне? Ваш драгоценный король уже предлагал мне нечто в этом роде. Я против!

— Догадываюсь, — хмыкнул мужчина. — А потому и не предлагаю вам свое сомнительное общество. Но, может, вы не станете возражать против новой фрейлины? Есть одна девушка…

— Девушка?! — Тэсс вскочила с кресла и оказалась лицом к лицу с протектором. — Вы что, с ума посходили с Малтэйром на пару, доверяя мою защиту юным девицам?!

— Карст сказал примерно то же самое, — досадливо пробормотал он. — Но вы же сами не оставляете нам выбора. Общество мужчин вы терпеть не желаете, да и приличия, опять же… Остается подыскивать вам особенных девиц.

— Одна вон особенная уже торчит в столовой, — Лотэсса кивнула в сторону двери. — А в вашей девице что такого?

— Она из хорошей семьи, хоть и не аристократка, — начал Торн.

— Эка невидаль, — фыркнула Тэсс. — Мало вокруг таких девиц, можно подумать! А ваша, надо полагать, отличается от других лишь тем, что готова сообщать вам подробности моей жизни… в части плетения заговоров. Хотите подсунуть мне свою осведомительницу, эн Торн?

— Не смейте… не говорите о ней так! — неожиданная горячность в его голосе удивила девушку. — Дэнья Свелл честная и порядочная девушка. А что до ее особенностей, так она, в отличие от большинства представительниц своего пола, владеет оружием, и очень даже неплохо. Если я не могу приставить к вам вооруженных мужчин, то вооруженная женщина может стать неплохим выходом, вам не кажется?

— Интересная идея, — покачала головой Тэсса. — Впрочем, после жрицы хуже быть уже не может. Можете приводить эту свою дворянку — честную и воинственную, будем делать из нее фрейлину. Будет хоть с кем поговорить. Не с этой же святошей-интриганкой! — она бросила взгляд в сторону гостиной, где находилась Нармин.

— Думаю, вы подружитесь, — по губам Торна скользнуло подобие улыбки. — На почве общей неприязни к дайрийцам, например.

Протектор не мог придумать для своей подопечной лучшей похвалы. Если эта девушка не любит дайрийцев, значит, Лотэсса вполне может проникнуться к ней симпатией. Даже если та окажется недалекой и страшненькой, как маменькины дамы.

— Я представлю вам дэнью Свелл завтра, — пообещал он и развернулся к двери, очевидно, намереваясь уходить, но остановился. — И еще одно…

Мужчина умолк, должно быть, размышляя стоит ли говорить то, что пришло ему в голову, и все-таки решился:

— Энья Лотэсса, я бы очень хотел, чтобы вы сами берегли свою жизнь.

— Что вы имеете в виду? — не поняла девушка.

— Ни молитвы, ни оружие не защитят вас, если вы будете так отчаянно искать встречи со смертью, — пояснил Торн.

— Какое вам дело? — она взглянула на него исподлобья колючим взглядом. — Если я и желаю умереть, то это касается только меня. Да и вам всем спокойней будет, когда меня не станет, — заметив, что собеседник хочет возразить, она быстро продолжала, не дав ему вставить слова. — Понимаю, идеальный с политической точки зрения брак с вашим королем не состоится, но зато одним махом будет решено множество проблем. А новая невеста для его величества найдется, за этим дело не станет, я убеждена.

— Вы серьезно полагаете, что с вашей смертью все станет проще? — Торн прищурил серые глаза. — Если так, то вы глубоко заблуждаетесь. Ваша смерть создаст такие сложности, по сравнению с которыми чудовище — ерунда, не стоящая внимания.

— Это еще почему?

— Потому что вы — Лотэсса Линсар! — отрезал он. — Единственная и неповторимая наследница самой почитаемой фамилии в стране. Ваша смерть станет причиной внутренних волнений и мятежей, а, возможно, даже повлечет войну.

— Да будет вам! — она презрительно фыркнула. — Не сгущайте краски, эн Торн. Эта страна, как и соседние, безропотно приняла казнь законного монарха. Станет кто-нибудь устраивать восстания из-за меня или Лана.

— Насчет Таскилла такой уверенности нет, а вот из-за вас станут. Вас любят, энья Линсар: и знать, и народ.

— А Йеланда, значит, не любили? — ехидно поинтересовалась Тэсс.

— Не любили, — спокойно подтвердил протектор. — Вас это удивляет?

— Не говорите ерунды, — горячо возразила Лотэсса. — Ильдов разве что не боготворят в Эларе…

— Ильдов — да, но не Йеланда. Ильды — это священно, никто не спорит. Древняя династия основателей Элара… и Дайрии, кстати, тоже. Но конкретно последний из Ильдов вызывал среди подданных мало симпатии. Он был слаб, не слишком умен и деятелен, находился под пятой у троицы мерзавцев, о чем было известно всем и каждому. Ему, понятное дело, прощали все грехи, потому что он — Ильд. Этого достаточно для лояльности, но недостаточно для любви.

Тэсса не нашлась, что возразить на эти, в общем-то, справедливые слова. Она никогда не смотрела на вопрос с такой стороны, но, если вдуматься, то Йеланда и правда не за что было любить и даже уважать. Она и не любила. Почитала как короля, не более. Торн меж тем продолжал:

— Вы же, энья Лотэсса, — совсем другое дело. Вы молоды и прекрасны. Ничем не опорочены. Своими стараниями вы создали себе репутацию страдалицы, которую тащат под венец против воли. Да за вас и так многие готовы поднять мечи и знамена, но если вы еще и погибнете… В этом случае от желающих отомстить отбоя не будет. Как ни странно, люди мстят за мертвых с большим энтузиазмом, чем поддерживают живых. Пока вы живы, вы достойны сожаления, смешанного с толикой зависти, мертвая же вы станете символом.

— Боитесь? — она прищурилась и недобро улыбнулась уголками губ.

— Не то чтобы очень боимся, но трудностей это создаст изрядно, — он, кажется, не лукавил. — Мятежи-то мы, скорее всего, подавим и войну выиграем, но какой ценой? Бояться нужно вам.

— А чего мне бояться? — она зло рассмеялась ему в лицо. — Я же буду мертва.

— То есть вы готовы взять на себя ответственность за гибель сотен, а может быть, тысяч ваших сторонников? За тех, кто пойдет на смерть с вашим именем на устах?

Такая постановка вопроса девушке в голову не приходила.

— Вы ведь сами пытались поднять мятеж, если мне не изменяет память? — продолжал меж тем Торн. — Интересно, как вы себе это представляли? Как милую прогулку во главе войска до Нианона и торжественную капитуляцию Дайрийца? Да, да, я знаю, как вы называете Валтора Малтэйра. Этакое романтическое приключение, достойное баллад… А вы не думали о неизбежных жертвах? Война или смута — это всегда бойня. Кровь и смерть ваших последователей, ваших друзей была бы на ваших руках. Вы смогли бы жить с этим, энья Линсар? А умереть, зная, что ваша смерть повлечет множество других?

Лотэсса молчала.

— Да вы чуть не сошли с ума от сознания вины за смерть Шафиры Тарнийской, с которой вас почти ничто не связывало. Стать причиной гибели других людей — испытание не по вашим силам, поверьте. Вы ведь не задумывались об этом, верно?

Она молча кивнула. К чему врать, стараясь представить себя бесстрастной и циничной. Даже Лан с его умом и дальновидностью не задумывался о цене победы. Даже эна Алдора… Или они просто молчали?

— Валтор прав, — неожиданно голос Торна стал мягким. — Вы еще совсем ребенок, Лотэсса. Наверное, хороший, с правильными принципами и, в общем-то, достойной целью, если смотреть с вашей точки зрения, но совершенно безрассудный и не понимающий, к каким последствиям приведут его действия. Вам нужно взрослеть, если хотите стать для Элара хорошей королевой.

— Но я не хочу!