На первых ролях

ГЛАВА 36

Челси отправилась на почту, получила два ответа на свое объявление и, возвратившись домой, нашла еще одно письмо, ожидавшее ее на столе в холле.

Прочитав его, девушка одновременно обрадовалась и встревожилась. Маргарет сообщала, что родители оплатили ей и Уилсу путешествие по Соединенным Штатам в качестве подарка па день рождения. По расписанию они должны приехать меньше чем через месяц и пробыть в Лос-Анджелесе четыре дня. Подруга не упомянула об отеле, и девушка поняла: Маргарет ожидает приглашения погостить в их доме. Это самое меньшее, чем могла отплатить Челси за тогдашнее гостеприимство – ведь Эшфорды были так добры к маленькой заброшенной девочке!

Но как ни радовалась Челси при мысли о том, что снова увидит Маргарет и Уилса, все же очень расстроилась, представив, что будет, когда они поймут, какой безалаберной, беспорядочной жизнью живет ее семья. Слуг пришлось уволить – даже Каталина вот уже четыре месяца, как ушла, и в доме царит хаос. От Банни, естественно, никогда не требовали убирать за собой. Леверн тратила свою немалую энергию на дочь и ее карьеру. Челси в отчаянии опустилась на покрытую ковровой дорожкой лестницу, прямо среди мусора и крошек, накопившихся с тех пор, как она неделю назад пылесосила дом.

Не говоря уж о том, что все время уходило на занятия и работу, и сил поддерживать порядок попросту не хватало. Даже если она и сможет привести дом в относительно нормальный вид, как принять и развлекать друзей в таком огромном доме, где нет ни одного слуги? Вовсе нет позора в том, чтобы жить скромно, но зачем пускать пыль в глаза, притворяться, из кожи вон лезть? Ужасно глупо! Вот уже три года, как Челси напрасно пытается уговорить бабку переехать в удобную просторную квартиру, в которой можно управляться без посторонней помощи, но нет, Леверн считала, что они должны жить на широкую ногу, как в те давно прошедшие времена, когда мать была ребенком-кинозвездой, и студия регулярно выплачивала ей огромные гонорары.

Подавленная, Челси встала и направилась к себе, чтобы спокойно прочесть остальные письма. Поскольку единственное место в доме, где ее не дергали постоянно, была ванная, она заперлась там и присела на краешек ванны.

Одно письмо было от женщины, жившей в Санта-Барбаре, которая приехала погостить к сестре в Энсино и увидела объявление. Она писала, что хочет отыскать что-нибудь оригинальное и попросить мужа подарить ей на день рождения. Другое письмо пришло от мужчины из Тарзаны, чья жена любила изумруды. Оба оставили телефонные номера.

Челси взглянула на часы. Может, стоит пробежаться в магазин, купить молока и овощей для матери и позвонить из телефона-автомата? Она осталась весьма довольна звонком в Санта-Барбару. Услышав описание кольца, женщина немедленно выразила желание увидеть его, и Челси почувствовала, что та вполне может позволить себе заплатить запрошенную цену – шесть тысяч долларов. Мужчина из Тарзаны сказал, что это слишком дорого, но, возможно, если перстень понравится жене, они смогут договориться. Он явно привык торговаться.

Челси согласилась привезти кольцо в следующую пятницу, в два часа в ювелирный магазин Санта-Барбары, где ювелир, которому доверяла женщина, смог бы его оценить. Кроме того, девушка сказала мужчине, что у нее уже есть другой покупатель, и, если они не сойдутся в цене, она перезвонит. Но про себя Челси решила больше не звонить: что-то в голосе этого человека явно настораживало.

В пятницу утром Челси постаралась не предупреждать, что должна уехать из дому на несколько часов. Прошлый опыт научил ее, что лучший способ ускользнуть от непрерывных требований бабки – незаметно исчезнуть и все объяснить позже. Яркий солнечный день превратил бы поездку в настоящее наслаждение, если бы девушка так не нервничала при мысли о предстоящей опасности.

Подъехав к бензоколонке, она велела наполнить бак, потом завернула за угол и направилась в женский туалет, держа в руке крохотный чемоданчик. Через десять минут она вновь появилась в юбке и черном парике, которые надевала, отправляясь в отель «Беверли-Хиллз» на поиски драгоценностей. Оглянувшись, чтобы убедиться, что никто из служащих не обратил на нее внимания, Челси возвратилась к машине и отъехала. Пока все идет по плану.

Оказавшись в Санта-Барбаре, Челси разыскала ювелирный магазин, остановила машину в нескольких кварталах от него, на тихой уединенной улице и, приладив перед собой маленькое зеркальце, наложила толстый слой косметики на лицо, обычно не знавшее грима, а в уголке рта приклеила маленькую волосатую родинку, сделанную из резинового клея и волосков, выдранных из бровей. Теперь, когда она начнет улыбаться или разговаривать, родинка будет выглядеть совсем как настоящая. Эту уловку она узнала от одного гримера, работавшего с матерью в каком-то фильме. Тот объяснил, что люди обычно обращают внимание на подобные вещи и поэтому не могут вспомнить лица собеседника – такие родинки лучше всякой маски.

Переступив порог ювелирного магазина, Челси сразу заметила женщину, которая, как ей показалось, могла быть миссис Торнтон, но, подойдя ближе, поняла, что ошиблась. Мужество внезапно покинуло девушку и в голове пронесся ряд ужасных картин. А что, если это полиция устраивает засаду, чтобы вылавливать людей, продающих краденные драгоценности? Ее немедленно схватят и посадят в тюрьму! Пот прошиб Челси, волосы под плотным париком мгновенно взмокли; она нервно провела пальцем по лбу, желая убедиться, что собственные светлые пряди не успели выбиться на волю.

Продавец осведомился, не нужно ли ей помочь, но девушка молча покачала головой. Лучше, чтобы ее голос слышало как можно меньше народа.

Минуты тянулись, словно годы. Страх Челси достиг такой степени, что она уже готова была ринуться к двери и вылететь на улицу, оставив все планы насчет преступной жизни, еще не начав ее, но в этот момент на пороге появилась высокая худая женщина лет сорока.

– Я миссис Торнтон, а вы мисс Мейсон? – улыбнулась она.

Челси молча кивнула – язык, казалось, неожиданно примерз к зубам.

– Прекрасно! Извините за опоздание, но моя лошадь сегодня захромала, пришлось спешиться и вести ее в конюшню. Потом я страшно поругалась с конюхом и была вынуждена уволить его. Надеюсь, кольцо с вами?

Сунув руку в правый карман куртки, Челси нащупала коробочку с этикеткой на дне, вынула ее и открыла. Глаза женщины мгновенно загорелись. Она осторожно вынула кольцо из бархатного гнездышка.

– Ах, дорогая, это просто великолепно! Как вы можете расстаться с таким сокровищем?!

Челси выдавила улыбку и произнесла свои реплики так убедительно, что сделала бы честь самой Банни Томас.

– Не хотелось, но приходится. Отец подарил кольцо маме десять лет назад, как раз перед тем, как ей умереть. Она даже не успела поносить его!

– А отец разрешил вам продать эту прелесть? – резко спросила женщина, испугавшись, что девушка могла попросту унести из дома драгоценность тайком.

– Он умер в прошлом месяце… после очень долгой болезни… и… столько счетов накопилось! Другого выхода нет. У меня маленький сын, а муж нас бросил. Очень деньги нужны.

Она замолчала и печально уставилась в пол, гадая, достаточно ли убедителен рассказ, чтобы женщина не стала слишком упорно торговаться.

– Сожалею. Вы не возражаете, если я попрошу мистера Донована проверить камень!

– Я уверена, он настоящий. Отец всегда покупал только самое лучшее, – прошептала Челси. – Но меня предупредили, чтобы я не выпускала кольцо из виду. Надеюсь, вы не обидитесь, мэм, – извинилась она.

– Конечно, нет, – заверила миссис Торнтон. – Это очень надежное заведение, но мы постараемся, чтобы вы все время видели перстень.

Челси держала голову опущенной, а руки в карманах, пока ювелир осматривал камень под лупой. Закончив, он объявил, что хотел бы поговорить с миссис Торнтон наедине. Кольцо он отдал Челси, которая положила его в коробочку, сунула в карман и стала ждать, пока миссис Торнтон вернется из кабинета Донована. Минут через пять она появилась:

– Ну что ж, мисс Мейсон, я готова предложить вам три тысячи. Наличными, конечно.

«Редкое сочувствие к несчастной девушке, – цинично подумала Челси. – Какое бесстыдство – предлагать ровно половину запрошенной цены. Интересно, это она просто лишь бы поторговаться, или ювелир сбавил цену, чтобы расстроить сделку и самому продать что-нибудь миссис Торнтон?»

Но выбора нет, единственная реальная альтернатива – повернуться и немедленно уйти. Тогда сразу станет ясно, действительно ли женщине хочется иметь кольцо или она просто привыкла покупать по дешевке.

– Извините, но за такую низкую цену я не могу продать. Вы первая, кто видел кольцо, а у меня много предложений, – ответила Челси и медленно пошла к двери. Не выгорит так не выгорит. Может, ей просто не суждено вести преступную жизнь.

– Подождите, – поспешно окликнула миссис Торнтон, схватив ее за руку. – Давайте все обсудим! Почему бы точно не сказать, сколько вы хотите за перстень?

– По-моему, я ясно указала, что прошу шесть тысяч, – твердо заявила Челси.

– Да, я знаю, но…

Поколебавшись, женщина решила попробовать иной подход.

– Послушайте, мистер Донован считает, что камень хороший, но при данных обстоятельствах четыре тысячи – справедливая цена. Возможно, ювелир, мог бы запросить больше, но у вас не такое положение… В общем, если согласны на четыре тысячи – подъедем в банк и можете сразу забрать деньги.

Челси едва удержалась от улыбки, и, хотя настоящее кольцо стоило гораздо дороже, она неожиданно решила пойти на сделку с этой женщиной. Все угрызения совести, терзавшие девушку при мысли о возможности обмана миссис Торнтон, исчезли заодно со страхом и нервозностью, потому что эта, по всей видимости, состоятельная дама всерьез пыталась обокрасть ее.

Решив дать миссис Торнтон еще один шанс, Челси встревоженно оглянулась и спросила:

– Не могли бы вы дать пять тысяч? Мне сказали, оно стоит около восьми.

– Мистер Донован сказал, что я не должна давать больше трех, поскольку он сам бы не заплатил больше, но, зная, как вы нуждаетесь в деньгах, я готова заплатить лишнюю тысячу. Мне нравится кольцо, и я не в первый раз переплачиваю за понравившуюся вещь!

Челси снова уставилась в пол и нащупала в кармане коробочку.

Нет смысла спешить! Она застенчиво, тоненьким голоском спросила:

– Тогда, может, хоть четыре с половиной? Я и вправду совсем разорена.

Поняв, что добыча загнана в ловушку, женщина покачала головой.

– Ни гроша. Я предлагаю справедливую цену и только из сочувствия к вашим бедам.

– Ну что ж, согласна. Только наличными. Подруга предупредила, чтобы я не брала никаких чеков.

– Естественно. Мой банк в трех кварталах отсюда. Встретимся там или пойдем вместе?

– Лучше пойдем.

Войдя в банк, Челси старалась держаться как можно дальше от окна кассира: на случай, если рядом установлены скрытые камеры. Повернувшись к окну, девушка рассматривала пешеходов. Все сошло гораздо легче, чем она предполагала. Неудивительно, что преступность так растет!

Сжимая конверт с деньгами, миссис Торнтон попросила отдать кольцо. Челси сунула руку в карман, вынула коробочку без этикетки и вручила женщине. Убедившись, что перстень на месте, женщина протянула конверт Челси.

– Здесь ровно четыре тысячи, как вы и просили. Хотите пересчитать?

– Я вам доверяю, миссис Торнтон, но подруга советует всегда считать деньги. Мне сейчас каждый цент пригодится, – отозвалась Челси, проворно пересчитала банкноты, не вынимая их из конверта, и сунула деньги в карман.

– Ну что ж, до свиданья, миссис Торнтон. Вы первая, кто наденет это кольцо. Хотя прошло уже десять лет, оно совсем новое.

– По правде говоря, никогда ничего красивее не видела! – восторженно объявила женщина, надевая перстень на палец. – Вы ничего еще не хотите продать? У вашего отца был прекрасный вкус!

Челси заметила искорки жадности в глазах. Состоятельная миссис Торнтон не испытывала ни малейших угрызений совести, хотя только что обокрала молодую женщину, отчаянно нуждавшуюся в деньгах.

– Будь у меня еще что-то, миссис Торнтон, никогда, ни за что не продала бы кольцо! Вы даже не представляете, как я хотела его сохранить! – вздохнула Челси, вкладывая в слова подобающее случаю сожаление.

Кто сказал, что в их семье только одна великая актриса? – самодовольно подумала она.

Женщины расстались; Челси долго кружила по городу и дважды проходила мимо ювелирного магазина, желая убедиться, что миссис Торнтон не вернулась туда. Уверившись, что женщина поспешила унести добычу домой, Челси побежала к машине и, только оказавшись на шоссе 101, сорвала неудобный парик и отыскала еще одну бензозаправочную станцию, где смогла умыться и переодеться перед работой.

Уже гораздо позже, после ухода Джейка, Челси вынула настоящий изумруд из гнезда, счистила эмаль с золота и расплавила оправу – так что от кольца ничего не осталось. Изумруд так хорошо сослужил свою службу, что Челси почти поддалась искушению использовать его еще раз, потому что уже мысленно прикинула, какой должна быть новая оправа. Однако осторожность взяла верх, и Челси с сожалением отказалась от столь рискованной затеи – она читала как-то, что большинство мошенников попадается именно из-за недостатка воображения – никто не желает изменить образ действий – все предпочитают действовать но однажды выбранному шаблону. Придется придумать что-то новое: пора продать бриллиантовый кулон. Если все пройдет гладко, она вставит камни в прежнюю оправу и оставит у себя кольцо, а заодно и несколько тысяч долларов. Потом она и бабушка просмотрят счета и решат, какие оплатить в первую очередь. После этого можно наконец подумать, как лучше принять английских друзей.

Всякое чувство вины, которое могла испытать Челси, исчезло при мысли о том, что наконец-то сделан первый шаг к восстановлению благосостояния семьи.