На Смоленской тихо

В ТАКОЙ ЯСНЫЙ, ЛЕТНИЙ ДЕНЬ

Балконная дверь Грановских была распахнута, из-за нее доносились негромкие звуки скрипки. Димка прислушался, и вдруг скрипка будто позвала к себе. Он влез на балкон. Лева перелистывал ноты.

– Ты что сейчас играл? Лева вздрогнул и оглянулся:

– А, это ты… «Лунную сонату» Бетховена. А что? Димка попросил сыграть еще раз. Лева удивился:

Димка, Мишка и Васька всегда смеялись над ним из-за того, что он играет на скрипке. И вдруг Димка просит сыграть!

Проиграв сонату, Лева опустил смычок и посмотрел на Димку:

– Ты что, уснул?

– Нет, что ты! – встрепенулся Димка. – Я просто заслушался. Ты очень хорошо играешь.

– Правда? Тебе понравилось?

– Здорово. Сыграй еще что-нибудь.

У Левы еще никогда не было такого внимательного, терпеливого слушателя, и он играл много и охотно. Димка слушал и удивлялся тому, как хорошо мечтается под музыку, как легко с ее помощью вообразить все, что хочешь, и переносился то на берег Черного моря к Воробьевой даче, то видел себя на скалистом берегу вместе с Диной. А Лева все играл и играл…

Мишка и Васька, разыскивая Димку, зашли к Леве. Их встретила Виолетта. Она сказала им, чтобы не шумели, и провела к двери. Лева стоял посреди комнаты и играл на скрипке. Димка сидел на диване до предела грустный.

– Часто он так? – потихоньку спросил Васька.

– Каждый день, – ответила Виолетта.

– Что это с ним? – поинтересовался Мишка.

– Переходный возраст, – Виолетта рассмеялась.

– От такой музыки сдохнуть можно! – Васька решительно вошел в комнату. – Кончай пилить! – он остановил смычок и повернулся к Димке: – Пойдем, у нас дело к тебе.

Димка с сожалением посмотрел на скрипку, которую обиженный Лева укладывал в футляр, и встал: какая уж тут музыка, если пришли Мишка и Васька!

– Вот что, – сказал Васька, когда они вышли во двор, – хватит придуряться, завтра едем за Волгу.

– Я завтра не могу, дело есть, – попробовал отговориться Димка. – И потом, у меня ничего, ничего не готово.

– У нас давно все готово, – сказал Мишка. – Завтра едем. Не вздумай проспать, мы тебя все равно разбудим.

Будильник прозвенел, а Димка даже не пошевелился. Рекс подошел к кровати и потянул за край одеяла. Димка натянул одеяло на себя и отвернулся к стенке. Рекс встал передними лапами на край кровати и ткнул его носом в шею. Нос был мокрый и холодный. Димка, не открывая глаз, шлепнул по нему. Рекс залаял. В комнату вошла Екатерина Николаевна.

– Вы что, с ума сошли? Три часа ночи, а вы подняли шум на весь дом.

– Это ты завела будильник? – спросил Димка.

– Нет, мне он не нужен.

– А Васька и Мишка вчера здесь были? – Приходили и ждали тебя.

– Так вот это чья работа, – догадался Димка, а на улице раздался свист. Екатерина Николаевна выглянула в окно:

– Вон твои друзья. Уже ждут.

Димка вышел на веранду, взял Рекса на поводок и спустился вниз. Мишка и Васька сидели на скамейке. Димка зевнул и споткнулся.

– Все еще опит, – заворчал нетерпеливый Васька. Короткая летняя ночь была на исходе, и чтобы успеть на трамвайчик до зорьки, нужно было спешить.

Мальчишки взяли билеты и побежали по длинным деревянным мосткам на пристань. Едва они успели вбежать на трамвайчик, как матрос убрал сходни.

Переправились, поставили закидушки, выкупались, напились чаю и легли отдохнуть. Мишка и Васька сразу уснули, а Димке не спалось, оглядел пустынный берег: «Такая жарища, и никого нет. Но сегодня выходной день и, наверное, все равно сюда нагрянет столько народу, что будет не до рыбалки».

Издали донесся чей-то крик, и Димка увидел, как у самого поворота реки с обрыва на песок упала девушка. На краю обрыва появился мужчина в черном костюме. Девушка вскочила и с криком побежала прочь.

Если в первый момент Димка думал, что мужчина и девушка просто дурят со своими догонялками, то сейчас понял: девушке страшно по-настоящему. Он толкнул Ваську с Мишкой.

– Вставайте! – и всмотревшись, схватил охотничий топорик. – Пашка Нуль бежит за Виолеттой! Рекс! Ко мне! – Последние слова Димка выкрикивал на ходу.

Мишка поднял дубинку, Васька выхватил из костра наполовину горящую палку. Треща кустами, выскочил из леса Рекс.

– Виолетта, к нам!

– Пашка, стой!

Так, вопя и размахивая своим случайным оружием, они смело кинулись наперерез врагу. Пашка остановился. Не мальчишек испугался он. Рекс за год из молодого пса превратился в матерого; такой с ходу мог перегрызть горло. Это же понял и Димка. Увидев, что Виолетта в безопасности, он завопил:

– Рекс! Фу!

Рекс оглянулся и замедлил бег. Димке удалось схватить его за ошейник. Все остановились в десяти шагах от Пашки.

– Старые знакомые! – осклабился Пашка и, подбросив на ладони финку, спрятал ее.

– Уходи… – потребовал Димка, – а то не удержу Рекса.

– Будьте здоровы, до новой встречи. Надеюсь, мое время скоро настанет.

Он пошел вдоль берега в противоположную сторону от пристани, потом поднялся на обрыв и скрылся в лесу.

– Ты Рекса удержал, боялся, что Пашка его ножом пырнет? – спросил Васька.

– Нет. У собаки рефлекс быстрее.

– Тогда почему же?

– Загрыз бы его, а он… он же человек… все-таки. Васька сплюнул:

– Наслушался все же ты Левиной скрипки. Мишка тоже нахмурился:

– Интересно, этот твой человек пожалел бы Виолетту?

Виолетта подошла вся дрожа:

– Спасибо, мальчики. Васька посоветовал:

– Искупнись. Вода успокаивает.

Потом она сидела у костра, рассказывала:

– У нас был выпускной бал. Встретили зарю на Набережной. Решили на трамвайчике сюда прокатиться. Потом всех сморило; всю ж ночь не спали. Поехали домой. А меня в сон почему-то не тянет. Хожу над обрывом, гляжу на Волгу и все думаю, что ждет меня?

Задумалась, а кто-то сзади мне в затылок дышит. Обернулась: Пашка! Говорит: «Вот, милая моя, и встретились». От обрыва два шага было – и я с места, за кромку! Ну, а дальше Димка все видел.

Она помолчала, потом спросила:

– Ребята, ведь сегодня воскресенье, а почему же нигде и никого нет?

Они остановились на краю обрыва неподалеку от пристани трамвайчика. Под обрывом, на пляже, и в рабочие дни было не протолкнуться. Сегодня пляж будто вымер.

Посмотрели на город. На спусках к набережной, даже с такого расстояния, обычно угадывалось пестрое движение. Сейчас там было пусто и неподвижно. Город за Волгой казался вымершим. К пристани стремился тоже без единой живой души на пассажирской палубе трамвайчик.

– Мальчишки, скорее на пристань, – в тревоге сказала Виолетта. – В городе что-то случилось.

Ее тревога передалась всем, и они, примолкнув, заторопились на пристань. Это было двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года.