На Смоленской тихо

ОБРАЗОВАННЫЙ РЕКС

Максим Максимович пришел на старую квартиру. Хотел – взять Рекса и сразу идти домой, но Полина Ивановна усадила пить чай. Угощая его, она расспрашивала о новой квартире. Максим Максимович выпил чаю, ответил на все вопросы, выслушал все советы, а когда собрался уходить, Полина Ивановна вдруг вспомнила о каких-то вещах, забытых при переезде.

– Нет-нет, мне некогда, – запротестовал он, – как-нибудь в следующий раз.

Когда Максим Максимович вышел в переулок, собаки, скучающие в тени домов, бросились было его облаять, но, увидев Рекса, скрылись за заборами своих дворов и залились лаем оттуда. Рекс, как и подобает породистому псу, шел рядом с Максимом Максимовичем, не обращая внимания на дворняг, чья участь в том и состоит, чтобы облаивать прохожих из подворотен.

Около Астраханского моста Рекс свернул к Царице. Максим Максимович дернул за поводок и хотел идти дальше, но Рекс, повизгивая, тянул к воде.

– Купаться захотел? – недовольный задержкой, спросил Максим Максимович.

Рекс завилял хвостом и заюлил у ног хозяина на брюхе.

– Ох и разбаловал тебя Димка, – Максим Максимович погрозил Рексу пальцем. Посмотрел на палящее солнце, вытер платком лоб и согласился:

– Ну, да уж ладно, купайся, негодник ты этакий.

* * *

Когда Пашка устремился к Димке, тот, шустрый мальчонка, отпрянул, захлопнул дверь и защелкнул задвижку. В тот же миг дверь рванули, задергали… Задвижка с каждым рывком могла сорваться. Димка прижал ее рукой, снял с гвоздя запасной ключ и заперся на замок. Удары в дверь прекратились. Димка затаился, прислушиваясь. Из прихожей доносились возня и прерывистое дыхание.

Димка понимал, что те, за дверью, снова попытаются открыть ее. Он заметался по комнате, подбежал к окну, высунулся, но на улице не было ни души. «Попал как в мышеловку, – подумал Димка, – откроют дверь, бежать будет некуда. Разве только по карнизу?» Он влез на подоконник и в нерешительности остановился. «А что скажет мать, когда узнает?» Дверь снова задрожала под градом ударов. Раздумывать было некогда, Димка спустился на карниз и осторожно двинулся к водосточной трубе. Пока держался за подоконник, передвигаться было легче, а когда выпустил его край, показалось, что карниз стал уже, а пальцы, цеплявшиеся за выступы в стене, вот-вот сорвутся. Добравшись до водосточной трубы, прижался к стене и, немного передохнув, спу –стился вниз, перебежал улицу, свернул за угол и помчался по Нижегородской. Тут его окликнул Максим Максимович. Димка бросился к нему.

– Скорей домой!

Максим Максимович и Рекс сразу поняли, что произошло нечто из ряда вон выходящее, и все трое без лишних слов понеслись к дому.

В коридоре было как после погрома: у порога парадной двери лежали старые кастрюли, лестница была усыпана битым стеклом и черепками. Максим Максимович вынул ключи и прошел в прихожую. Дверь в квартиру оказалась запертой изнутри. Он постучал в дверь и крикнул:

– Кто там? Открывай!

– Там никого нет, – сказал Димка. – Это я заперся.

– Как же ты очутился здесь?

– В окно. Я сейчас… – Димка побежал вниз. Максим Максимович поймал его, когда он начал взбираться по водосточной трубе.

– Стоп, ты свое сделал. – Он осмотрел стену, потрогал трубу. – Да тут свободно можно свернуть шею.

Максим Максимович взобрался по водосточной трубе на карниз, прижимаясь к стене, прошел к окну, взялся за край подоконника и, напружинившись, прыгнул в комнату. «Все ж ловкий папка!» – с гордостью подумал Димка и вернулся в дом.

Максим Максимович вышел на веранду, повертел в руках кастрюлю и положил в шкаф.

– Не пойму, зачем лезли? Если хотели обворовать, то к чему этот погром?

– Тот лез, из домоуправления, который вчера у нас был, – сообщил Димка.

– Ты не ошибся?

– Нет. Он был в другом костюме, а ботинки те же, что и вчера, – желтые… С ним еще тетенька была. Ее я не успел рассмотреть.

– Работник домоуправления… Странно. Ну что ж, это нетрудно проверить, – Максим Максимович еще раз осмотрел веранду и лестницу.

Димка предложил:

– Давай Рекса по следу пустим.

– У нас же ничего не пропало, и ничего мы никому не докажем. Нам же и попадет, если Рекс кого-то укусит. Ну, мне пора, а ты наведи порядок и ничего не бойся. Ты теперь с Рексом, и жулики сюда не сунутся.

– Так я не пугался, – обиделся Димка.

– Ну-ну, герой, – Максим Максимович хлопнул его по плечу. – Смотри, маме об этом ни слова. А то начнет переживать.

Собирая в ведро битое стекло и черепки, Димка думал: «Почему, когда остаешься один, то страшно, а если с кем-нибудь вдвоем – с отцом или даже с Рексом, – ни капельки? Может быть, я трус? Павлик Морозов не побоялся кулаков, а я каких-то жуликов испугался. Ну я теперь тоже не буду бояться».

Димка вошел в темную комнату и закрыл за собой дверь. «Совсем не страшно, – он сел на пол. – Вот буду сидеть здесь хоть целый час, и не испугаюсь».

Дверь скрипнула, вошел Рекс, ткнул Димку мокрым носом в щеку.

– Рекс, видишь, я совсем не боюсь! – похвастал Димка и приказал: – Неси намордник, пойдем ведро выносить.

Рекс выбежал и тут же вернулся с намордником в зубах.

Со двора дом казался низким, приземистым, будто вросшим в землю, и походил на крепость. Высокие заборы, отделяющие двор от Смоленской и Нижегородской улиц, и мрачная стена старой школы с узкими окнами на втором этаже, замыкающая двор, тоже напоминали крепостные стены. Этот «средневековый» вид нарушал только низкий заборчик из штакетника, отделяющий двор от школы. Как опытный военачальник, закаленный в уличных драках, Димка сразу определил: здесь уязвимое место. Увидев в дальнем углу двора кучу кирпича, он решил укрепить слабый участок. Начертив на земле план будущего бастиона, Димка стал возводить стены. Рекс сначала заинтересовался его работой, но вскоре ему это наскучило и он убежал за сарай.

Димка работал c увлечением, и крепостная стена быстро росла. Пришло время делать бойницы, он побежал в сарай за дощечками для перемычек.

Когда Димка вышел из сарая с охапкой дощечек, то увидел: строительство порушено. По рассыпанным кирпичам топтался рыжий мальчишка. Димка бросился к диверсанту. Тот ловко увернулся и, выдернув у него дощечку, ударил по голове. Остальные дощечки с шумом посыпались у Димки из рук. Рыжий снова замахнулся. Димка зажмурился и услышал дикий вопль противника. Открыв глаза, он увидел рыжего, лежавшего навзничь с округлившимися от ужаса глазами, и грозно рычавшего над ним Рекса. Димка схватил пса за ошейник и попытался оттащить. Но рассвирепевший Рекс остервенело рвался к перепуганному насмерть рыжему. Опомнившись, Димка скомандовал:

– Рекс, фу!

Командам Рекс подчинялся. Битва окончилась. Рыжий, сидя на земле, тихонько всхлипывал. Димке даже стало жалко его.

– Больно? – спросил он.

– Больно, больно, – передразнил рыжий. – На тебя бы такая страсть прыгнула! – успокоившись, спросил: – Тебя как звать?

– Димка.

– А меня – Васькой. Мы живем в старой школе.

Во двор вошла женщина лет сорока в ситцевом платье и чувяках на босу ногу. У нее было узкое лицо с маленькими, беспокойно бегающими глазами и горбатым носом над толстыми губами.

– Смотри, Юлька-воровка. Опять выпила, – показал Васька и крикнул: – Тетя Юля, как дела?

Юлька – воровка остановилась, сипло ответила:

– Фартово, рыжий!

– Ты смотри, – удивился Димка. – Я тоже, как увидел тебя, то сразу подумал: вот рыжий!

Юлька – воровка, покачиваясь, подошла.

– А ты, чернявый, где я тебя видела?

– Тетя Юля, он первый раз во двор вышел, – сказал Васька. – Где же вы могли его видеть?

– Может быть, может быть. – Она присела у забора и запела:

Фонарь качается, мильтон ругается,

Фонарь качается на ветру.

А я несчастная, торговка частная,

Стою и бублики я продаю.

Димка провел по лицу ладонью, спросил:

– Васька, а тебе нравится эта песня?

– Какая?

– Та, что Юлька-воровка поет. Васька ответил:

– Мне нравятся «Тачанка», «Каховка» и про конницу Буденного.

Димке эти песни тоже нравились, и он уже готов был разоткровенничаться, но сдержался и спросил еще:

– У тебя отец где работает? – Димка не раз слыхал от отца: «соцпроисхождение человека знать важно».

Васька ответил простодушно:

– Слесарь в депо.

Димка улыбнулся своей подозрительности: вихрастый, задиристый Васька в полинявших от бесчисленных стирок рубашке и штанах, босой к тому же, никак. не мог походить на кулацкого или буржуйского сынка. И Димка стал рассказывать Ваське о себе, как самому лучшему другу.

Юлька, дремавшая у забора, очнулась, спросила

– О чем поете, чижики?

– Он мне кино рассказывает, тетя Юля, – сказал Васька и подмигнул Димке.

– Кино… – пробормотала Юлька и снова прикрыла глаза.

– Расскажи, кто такая Юлька-воровка и почему ее так зовут, – попросил Димка.

– Спекулянтка. Селедкой спекулирует. И что под руку подвернется, то и украдет.

– Как селедкой? – удивился Димка. – Ее же в магазине полно.

Васька объяснил:

– В том и дело, что полно. Юлька берет в магазине самую дешевую селедку, смажет ее постным маслом, чтобы казалась жирней, и на вокзал. Курортники и командировочные вечно торопятся и хватают все подряд. А тут Юлька: «Кому селедочки? Залом каспийский, иваси…» Они не соображают, что иваси ловят на Тихом океане, а на Волге ею и не пахнет. Спросят иваси, Юлька сует им селедку заржавленную, а сдерет раз в пять дороже. Спросят залом – опять сунет селедку такую же. Поезд уйдет, пусть потом разбираются. А ты говоришь, что в магазине полно!

Васька помолчал, потом проговорил:

– Не пойму, куда мог деться Мишка?

– Какой Мишка?

– Дружок мой, – Васька улыбнулся. – Он здесь недалеко живет. Айда к нему?

– Сейчас мать с работы придет. Пойдем лучше к нам?

Тут с высоты балкона раздался женский голос:

– Василий, ты опять привел в наш двор какого-то хулигана?

На балконе стояла высокая, худая женщина в черном платье с широкими рукавами. Ветхий, с прогнившими досками балкон был подперт двумя столбами. Юлька сразу стряхнула дремоту:

– Ты что кричишь, карга колченогая?! Людям покоя не даешь!

– Это Эмилия Наумовна, – сказал Васька про женщину на балконе, – сейчас начнется представление.

Юлька проворно устремилась к балкону.

– Я тебя вытряхну из твоего гнезда! – Она стала раскачивать подпиравший балкон столб. Балкон заскрипел, из прогнивших досок посыпалась труха.

– Лева, эта пьяница нам балкон сломает! – закричала Змилия Наумовна. – Позвони в милицию.

В дверь выглянул худой мальчик с бледным, болезненным лицом:

– Мама, не надо. Пойдем.

Во двор вошла Екатерина Николаевна, схватила Юльку за плечо.

– Что вы делаете? Прекратите!

Екатерину Николаевну Юлька почему-то испугалась и быстренько ретировалась в свою квартиру. Димка похвастался Ваське:

– Моя мать ничего не боится. Васька сказал другое:

– Без Юльки ваш бы двор был скучный. А с ней – веселей, чем в цирке.