На Смоленской тихо

ЗАКОЛДОВАННЫЙ ДОМИК

Мишка, Васька и Димка решили сходить в театр юного зрителя. Пришли задолго до начала спектакля.

– У нас еще два часа, – сказал Васька. – Махнем в кино на «Снайпера»?

Мишка посмотрел на Димку, вырядившегося в костюм из белой рогожки, на высоченные, с колючей проволокой поверху ворота, через которые лежал путь к запасному выходу кинотеатра, поморщился:

– Разве Димка полезет в таком костюме?

Димке стало неловко, что Мишка и Васька не попадут из-за него в кино, и он уже хотел сказать, что попробует как-нибудь перелезть, но Мишка внес более безопасное для костюма предложение:

– Пошли на Царицу.

Они спустились к Астраханскому мосту. Весной, когда Волга разливалась и пополняла Царицу водой, здесь было много мальчишек. Они плавали от берега к берегу, ныряли с Астраханского моста и загорали на прибрежном песке.

Мишка и Васька прошли к железнодорожному мосту, разделись и бросились в воду. Димка пошел посмотреть, чем занимаются мальчишки на берегу озерца. Один размахнулся и бросил в воду воробья, привязанного за ногу суровой ниткой. Легкие круги, поднятые его падением, еще не коснулись берега, как он вынырнул и отчаянно замолотил крыльями, стараясь удержаться на поверхности. Мальчишки стали лепить комья из мокрого песка и бросать в воробья. Воробей пискнул и скрылся под водой.

Димка бросился к мальчишкам и сбил одного с ног. Тот вскочил и с криком побежал прочь. Его товарищ, отпустив воробья, вцепился в Димку…

Мишка и Васька услышали крики и прибежали на помощь.

– Трое на одного?! – взмолился мальчишка. – Сладили, да?

Мальчишку отпустили, воробья спасли, но Димкин костюм безнадежно погиб. Озеленил его о траву Димка в схватке с мальчишкой. Васька предложил свои услуги:

– Давай я его тебе постираю? Я себе штаны стирал, и ничего. Получалось.

– Вот и стирай штаны, а тужурку я сам постираю, – не совсем доверился Димка Ваське.

Стирали на совесть. И отполаскивали, и песком терли, и снова отполаскивали. Первым с задачей справился Димка. Он выжал тужурку и, встряхнув ее, осмотрел: тужурка превратилась в грязно-серую тряпку.

– Так вот почему она называется Царицей, – рассматривая тужурку, задумчиво проговорил Димка, вспомнив рассказ отца, что Царица – переделанные русскими татарские слова: «ары и су, что значило – желтая вода.

– Са-ры-су, ца-ры-су, ца-ри-ца, – по слогам повторил Димка

Васька спросил у Мишки;

– Может быть, он того… из-за тужурки своей?

– Сам ты «того»… Бешеные воды боятся, а он стиркой занимался.

Димка еще раз осмотрел будто жеваный костюм.

– Вот и сходили в ТЮЗ. Мишка только рукой махнул.

– Какой уж теперь ТЮЗ!

– Пойдем к тете Поле, может быть, она что-нибудь сделает? – попросил Димка.

– Сходим, конечно сходим, – сразу же согласились, Васька и Мишка.

Тети Поли дома не оказалось, и Димка повел друзей к низкому, обветшалому домику в глубине двора. Переступив порог, Мишка и Васька остановились, разинув рты от удивления. На стенах были развешаны старинные пистолеты, шпаги и еще какие-то предметы, назначения которых они не знали. На полу стояли ящики разных размеров, разрисованные картинками из восточных сказок. На одном из них, в непринужденных позах, расположились куклы.

– Вот это Пьеро, – показал Димка на куклу в белом шелковом камзоле с широкими рукавами. –

Васька взял куклу, восхитился:

– Вот бы Зинке такую.

– Не хочу к Зинке! – пискнула кукла. – Поставь меня на место.

Васька от неожиданности вздрогнул и уронил игрушку. Она стукнулась об пол и плаксивым голосом запищала:

– Хулиган! Разве здесь мое место?

Васька обалдел окончательно. Мишка и Димка тоже стояли ошеломленные, не понимая, почему же кукла заговорила. В дверь заглянул Василий Михайлович:

– Кто здесь?

– Дядя Вася, это мы, – сказал Димка. – Я хотел показать Мишке и Ваське, как тут…

Василий Михайлович поднял с пола Пьеро.

– Спасибо, папа Вася, – пропищал он. Василий Михайлович погладил его по голове.

– Досталось тебе от ребят?

– Ничего, в жизни артиста и не такое бывает.

– Дядя Вася, покажите что-нибудь, – попросил Димка.

– Просьбу зрителей мы всегда уважим. Василий Михайлович подошел к ящику, на крышке которого был изображен индус в халате, шароварах, туфлях с загнутыми вверх острыми носами и зеленой чалме с большим изумрудом, испускающим яркие лучи. Он стоял, подняв руки, и смотрел строгими темными глазами.

Василий Михайлович вынул из ящика пять шариков из пожелтевшей от времени слоновой кости, положил на ладонь, подмигнул ребятам и стал один за другим бросать их в рот. Потом достал из ящика коробку, сунул в рот папиросу, чиркнув спичкой, очертил в воздухе круг и прикурил. Папироса вспыхнула, рассыпая искры, как бенгальский огонь, и исчезла в клубах пламени. Василий Михайлович схватился за голову, испуганно вращая глазами. Ребята видели, что он хочет что-то сказать, но пламя, вырывающееся изо рта, мешало ему. Наконец он догадался, что нужно сделать, и прикрыл рот ладонью. Огонь потух. Василий Михайлович поперхнулся, закашлялся, удивленный чем-то, сунул палец за щеку и стал вытягивать оттуда разноцветную ленту. Она ложилась кольцами у его ног, и казалось, что ей не будет конца. Но когда лента кончилась, он облегченно вздохнул:

– Вот «заколдованный домик», хоть не заходи сюда: всегда что-нибудь случится.

– А где шарики? – спросил Мишка.

– Какие шарики? Ах, эти, которые я проглотил! Сейчас поищем… – Василий Михайлович ощупал себя и, огорченно вздохнув, развел руками: – Нет, – потом замер, к чему-то прислушиваясь, и вдруг схватил себя за ухо. – Ага, голубчик, попался! – вынул из уха шарик и тут же – второй. – Теперь посмотрим здесь, – он ощупал второе ухо. – Вот они где, голубчики, – он вынул еще два шарика, положил на ладонь и показал ребятам. – Все?

– Еще один! – хором закричали они.

– У меня больше нет, – развел руками Василий Михайлович. Но тут же к чему-то прислушался, оставил одну ладонь раскрытой. Шарик упал в нее вроде бы с потолка.

– Теперь все, – он показал пять шариков и стал ими жонглировать. Они перелетали из одной руки в другую с такой быстротой, что ребята едва успевали следить за ними. Василий Михайлович сделал неловкое движение, шарики упали на пол и, подпрыгивая, раскатились в разные стороны. Ребята бросились искать шарики. Они заглядывали за ящики, излазили на коленках весь пол, но шарики куда-то бесследно исчезли. Василий Михайлович сел на ящик и с улыбкой наблюдал за поисками.

– Дядя Вася, вы опять обманываете? – не выдержал наконец Димка.

– Я? – удивился

Василий Михайлович и встал с ящика. – Хорошо, я сейчас сам посмотрю. – Он поднес к губам сложенные вместе ладони, пошептал что-то в них, потом вскрикнув: – Ал-ап! – взмахнул руками, будто что-то ловил в воздухе.

Ребята как завороженные смотрели на него. Василий Михайлович разжал кулаки, на каждой ладони лежало по шарику.

– Теперь поищем остальные, – он подошел к Мишке, сунул руку к нему в карман, вынул шарик и укоризненно покачал головой. Мишка покраснел, а Василий Михайлович уже схватил за ухо Ваську.

– Ты чего пятишься? Иди-ка сюда, дружок.

– Я не брал, – Васька завертелся вьюном, пытаясь вырваться.

– А это что? – Василий Михайлович вынул у него из кармана шарик и показал Мишке и Димке.

– Честное слово, это не я, – стал оправдываться тот.

– Хорошо, мальчик, на первый раз мы тебе поверим. А где же последний шарик? Кто его спрятал? – Василий Михайлович повернулся к Димке.

– Видите, у меня даже карманов нет, – Димка похлопал себя по бокам. Он был в трусах и в майке, приготовленный к стирке костюм лежал на ящике. Василий Михайлович пристально посмотрел на костюм, попятился.

– Восток здесь, – прошептал он и, повернувшись лицом на восток, поднял руки. Постояв так несколько мгновений, он сложил ладони, как мусульманин во время молитвы, и устремил застывший, немигающий взгляд в одну точку. Потом веки его опустились, и он продолжал стоять в той же позе, не подавая признаков жизни. Вдруг ноздри его тонкого носа затрепетали, с шумом втягивая воздух, будто к чему-то принюхиваясь. Вытянув перед собой руки, он шагнул к ящику, взял костюм, тут же отбросил его, вскрикнул:

– Тень Калиостро!

Его лицо побледнело и скривилось в пугающей улыбке, темные глаза вспыхнули почти дьявольским пламенем, движения стали резкими. Пробежав по комнате, он сорвал со стены пистолет, отбросил крышку ящика, отыскал черную шкатулку, вынул из нее патрон, пошептал над ним и зарядил пистолет. Крикнув что-то непонятное, выстрелил. Комната наполнилась едким дымом. Василий Михайлович отбросил пистолет и схватил костюм.

– Вот! – он показал шарик и устало опустился на ящик. Его лоб покрылся крупными каплями пота, а плечи обвисли, как после тяжелой работы.

Димка свернул костюм, сунул под мышку и спросил:

– Дядя Вася, чего вы так испугались, когда сказали про этого…

– Тише! – Василий Михайлович предостерегающе поднял руку и прошептал: – Здесь об этом говорить нельзя.

– Папа Вася, берегись! – тонким, пронзительным голосом крикнул Пьеро.

Ребята оглянулись…Им показалось, что в затененном углу что-то шевелится, и они, не сговариваясь, бросились за дверь. Во дворе ярко светило солнце. Соседский пес лаял за забором. Кошка, свернувшись калачиком, лежала в тени дома. На крыльце стояла Полина Ивановна. Вокруг все было обыденным, привычным, и страх прошел. Полина Ивановна увидела Димку.

– Димочка! Хорошо, что зашел. А то я никак не соберусь к вам.

Если дядя Вася был мастер по части фокусов, то тетя Поля – маг и чародей домашнего хозяйства. Заново отстиранный Димкин костюм на щедром сталинградском солнце высох быстро. Тетя Поля отутюжила его, и Димка готов был скакать до потолка от радости, но… когда надел костюм, всем показалось, что Димка разом вырос: ноги из брюк выглядывали по щиколотку, руки из рукавов – почти по локти.

– Опять нехорошо, – посочувствовал Мишка.

Домой друзья провожали Димку в глубоком трауре. Родители еще не вернулись с работы, и Васька посоветовал:

– Быстренько переодевайся, вешай его в шкаф, и будто он там сам усох.

Совет показался разумным, и Димка успокоился.

Первым вернулся отец. Димка рассказал:

– Я теперь точно знаю тетку, какая приходила с Пашкой. Это Юлька-воровка, что под нами живет. А Пашка тоже воришка, а не управдом.

– Я это и сам узнал, – сообщил отец. – Но он воришка не пойманный. А так – работает весовщиком.

И они снова стали строить предположения по поводу Пашкиной заинтересованности их квартирой.