Наследие

— Ты не потерпишь неудачу ни в одной из этих вещей, — спокойно заверил ее Киф.

— О, точно, — пробормотала Софи, стуча каблуками по кровати. — Я все еще не связалась сегодня со своими товарищами по команде, хотя сказала им, что сделаю это. И я просто позволила Альвару сбежать… и ты знаешь, как сильно Фитц будет рад это услышать.

Она уставилась на зеленые кольца на своих больших пальцах, проводя пальцем по выгравированным инициалам — СЭФ и ФЭВ. Они были подарком Фица — символом их Когнатской связи. И ей редко удавалось увидеть их теперь, когда она всегда была в перчатках… что было похоже на метафору. Она просто не могла понять, что это значит.

Киф вздохнул.

— Ну… по крайней мере, эти две проблемы легко решить. Мы закончили здесь, и все еще достаточно рано, чтобы ты связалась с товарищами по команде, как только вернешься домой, верно?

Софи выглянула в окно, отметив, что до захода солнца оставалось еще несколько часов.

Но она была уверена, что к тому времени, как она закончит разговор с Фитцем, уже стемнеет.

— Позволь мне разобраться с Фитци, — сказал Киф, явно чувствуя, как меняется ее настроение.

Софи начала качать головой, но он протянул руку и нежно взял ее за подбородок.

— Знаю, что ты собираешься сказать, — сказал он ей, игнорируя громкие вздохи, которые издавала Ро. — И отпустить Альвара было не только твоей идеей. Кроме того, я единственный, кто извлек из этого выгоду.

— Но…

— Позволь мне разобраться с Фитци, — повторил Киф. — Он мой лучший друг, а я — Эмпат. Я знаю, как достучаться до него лучше, чем кто-либо другой.

Киф, похоже, умел помочь Фитцу держать себя в руках. Но…

— Я соглашусь на это, только если ты пообещаешь мне одну вещь, — сказала Софи, когда он убрал руку с ее подбородка. — Ты должен сказать Фитцу, что я была частью того, что случилось с его братом. Не бери всю вину на себя. Я серьезно, — добавила она, когда Киф начал спорить. — Обещай мне это, или я пойду с тобой, когда ты будешь говорить с ним.

Киф медленно кивнул.

— Хорошо, Фостер, я обещаю, что не буду тебя прикрывать.

— Ты обещаешь, что снова сосредоточишься на своих воспоминаниях? — настаивала она, и Киф плюхнулся обратно на кровать. — И что ты сделаешь все возможное, чтобы держаться подальше от Невидимок?

Он явно был не в восторге от этого. Но сказал ей:

— Да. Я буду продолжать прятаться от своего наследия.

И они оба пытались поверить, что его мама позволит этому быть таким легким.

Софи не была уверена, насколько Киф хотел, чтобы она делилась своими недавними открытиями, когда связывалась со Стиной, Дексом, Уайли и Бианой. Но она решила, что ее товарищи по команде должны знать хотя бы некоторые детали, чтобы понять, с чем они столкнулись.

Она опустила все эти странные методы лечения бесплодия и сосредоточилась на том факте, что мама Кифа, вероятно, заставит Тама попробовать использовать теневой поток, чтобы вызвать какую-то дополнительную способность в Кифе.

И она напомнила им, что Там считает этот процесс фатальным.

— Может, Марука останется с Кифом? — спросила Стина. — Так, она может создать вокруг него силовое поле, если его мама появится в доме или что-то в этом роде?

— Там может пробиваться сквозь силовые поля, — напомнила Софи, жалея, что Тени так сильны. Потому что Кифу, вероятно, понадобится дополнительная защита. И Софи понятия не имела, что на самом деле сможет остановить Тама.

— Ты что-нибудь рассказывала об этом Линн? — спросил Уайли, и Софи, подавив чувство вины, покачала головой.

— Я скажу ей, — предложил он.

— А я вернусь к леди Зилле, — добавила Стина, — и посмотрю, есть ли у нее какие-нибудь идеи о том, как теневой поток может вызвать способность… или как остановить его, или… я не знаю. Кажется, стоит проверить.

— Да, — согласилась Софи, жалея, что сама не додумалась до этой идеи.

Самое лучшее, что она придумала, это сказать Дексу:

— Не думаю, что ты можешь построить устройство…

— Которое блокирует поток теней? — закончил за нее Декс. — Сомневаюсь, потому что не очень понимаю, как это работает. Но я все равно проведу мозговой штурм.

— Если тебе снова понадобится моя помощь, дай знать, — предложила она и почти закончила разговор.

Но…

Биана заслуживала того, чтобы знать об Альваре.

Новость прошла не очень хорошо… особенно та часть, где говорилось, что Альвар, скорее всего, умирает.

А когда Софи спросила:

— Ты злишься на меня за то, что я его отпустила? — наступило бесконечное молчание.

Но Биана действительно говорила так, когда, в конце концов, сказала Софи:

— Нет.

Вот и все.

Только одно это слово.

Но этого было достаточно, чтобы дать Софи слабую надежду на то, что разговор Кифа с Фитцем не так уж плох, как она опасалась.

Часть ее хотела сидеть там, глядя на Импартер еще долго после того, как ее товарищи по команде ушли, ожидая, что Киф или Фитц свяжутся с ней. Но она все больше забывала о необходимости сосредоточиться на более серьезных, менее личных проблемах.

Сандор сообщал Флори обо всем, чтобы та могла передать сообщение мистеру Форклу. Но Совет, вероятно, тоже должен знать… и не только основные пункты, как Софи дала товарищам по команде.

Совет должен знать всю историю.

И поскольку идея обсудить лечение бесплодия с Бронте звучала примерно так же весело, как если бы ее голову пожевал Тираннозавр, Софи велела Импартеру связаться с Членом Совета Оралье.

Выражение лица хорошенькой белокурой Члена Совета было невозможно прочесть, пока Софи рассказывала ей обо всем. Единственной заметной реакцией было легкое вздрагивание, когда Софи описала, как болезненно было «лечение» леди Гизелы.

— Спасибо, что рассказала мне, — сказала Оралье, когда Софи закончила. — Признаюсь, я не совсем уверена, что делать с этой информацией.

— Я тоже, — сказала Софи. — Но я все равно думала, что ты должна знать.

— Мы должны, — согласилась Оралье. — И на самом деле… это помогло мне принять решение о том, что я обсуждала. Мистер Форкл сказал мне, что сила твоего усиления значительно возросла с тех пор, как способности были сброшены, и что теперь он надеется, что ты сможешь найти в себе средства для включения и выключения, чтобы никто не воспользовался этим. Предполагаю, тебе не очень повезло с этим начинанием?

— Да, — согласилась Софи. — Оказывается, я не сильна в путешествиях самопознания.

— Немногие из нас могут, — заверила ее Оралье. — И честно говоря, думаю, «путешествие» — это неправильный взгляд. Думаю, это больше о том, чтобы осознавать себя и осознавать свою силу и сосредоточиться на том, чтобы полностью понять, как все внутри работает в каждый момент.

— Ладно, — сказала Софи, прикусив язык, чтобы удержаться от замечания, что это звучит еще более неопределенно и запутанно, чем предположения мистера Форкла.

Оралье рассмеялась.

— Понимаю, это, вероятно, кажется очень абстрактным. Вот почему я с удовольствием проведу тебя через упражнение, которое может оказаться полезным. Это то, что используется в обучении Эмпатии, но так как моя способность также связана с осязанием, думаю, что это можно легко применить к усилению.

— Я в деле, — сказала Софи, радуясь любой помощи, которую могла получить. — Ты хочешь попробовать сейчас, или..?

— Полагаю, было бы разумно избежать задержки, — согласилась Оралье, — особенно учитывая, что проблемы, с которыми мы сталкиваемся, похоже, набирают обороты. Ты можешь зайти ко мне в офис?

— О, ты хочешь сделать это лично? — спросила Софи.

— Упражнение работает лучше всего, если мы можем находиться в физическом контакте, — объяснила Оралье. — Но я только сейчас поняла, что уже поздно и у тебя был тяжелый день, так что если ты устала, мы можем выбрать другое время.

Было уже поздно.

И Софи очень устала.

И часть ее все еще хотела сидеть и ждать, не услышит ли она что-нибудь от Фитца или Кифа.

Но разум напомнил ей о зловещих словах, которые только что произнесла Оралье.

Набирают обороты. Набирают обороты. Набирают обороты.

— Просто позволь мне сказать родителям, куда я направляюсь, — решила Софи.

Оралье кивнула.

— Я буду ждать.

Глава 42

— Итак… как мы это сделаем? — спросила Софи, приказывая себе расслабиться и оглядывая ромбовидную гостиную, в которую ее привела Оралье. Но ее сердце по-прежнему билось гораздо быстрее и громче, чем следовало бы, что было просто смешно.

Оралье была хорошим Членом Совета.

Надежным Членом Совета.

Членом Совета, который всегда был на стороне Софи и много раз помогал ей.

Она была назначенным Софи контактным лицом для команды Доблесть.

Она даже делала Софи макияж!

И Софи уже однажды была в той самой гостиной, и ничего страшного не случилось… и, конечно же, ничего страшного не могло случиться в комнате, которая была такой блестящей, красивой и… розовой.

Розовые кресла.

Розовые оттоманки с драгоценными камнями.

Розовые люстры.

Розовые камни, вставленные в сверкающие стены в замысловатых цветочных узорах.

Это было в основном пространство мечты Бианы.

И самым страшным кошмаром Ро.

Но у Совета была строгая политика «никаких телохранителей в кабинетах Членов Совета», так что принцессе-огров никогда не придется терпеть сверкающую розовую перегрузку.

Даже Сандор был вынужден занять пост снаружи массивного хрустального замка… а это означало, что среди всего этого розового мерцания стояли только Софи и Оралье. И это чувствовалось…

… неловко.

И подавляюще.

И пугающе.

Не помогало и то, что Софи забыла сделать реверанс, когда Оралье открыла дверь. Или что Софи не подумала переодеться перед тем, как отправиться туда, так что она все еще была одета в простую белую тунику и серые леггинсы. Между тем идеальные белокурые локоны Оралье были увенчаны розово-турмалиновым венцом, а розовое платье было сшито из тюля разной длины, будто юбка была создана из огромных, отделанных жемчугом лепестков роз.

— Пожалуй, будет лучше, если мы сядем, — предложила Оралье, и Софи послушно опустилась в одно из кресел размером с трон.

Как только она уселась, еще один стул оторвался от пола и подплыл гораздо ближе, прежде чем мягко опуститься обратно.

— Тебя удивляет мой телекинез? — спросила Оралье, усаживаясь на стул, который теперь стоял прямо напротив Софи, с такой царственной осанкой, что Софи почувствовала себя горгодоном.

Софи выпрямилась, сложила руки в перчатках и аккуратно положила их на колени.

— Я знаю, что так не должно быть, я просто не вижу, чтобы люди использовали его очень часто.

Она часто забывала об этом сама… что было глупо, так как это сделало бы тонну вещей намного легче.

Оралье разгладила рукава платья.

— Признаюсь, я все больше и больше задаюсь вопросом, какую цену мы платим за то, что ставим умения выше навыков. Насколько сильнее был бы наш мир, если бы мы приняли силы, которые объединяют нас, вместо того, чтобы сузить внимание до того, что отличает нас друг от друга?

— Я… не знаю, — пробормотала Софи, поняв, что Оралье ждет ответа.

— Извини, — сказала ей Оралье, — я отклонилась от темы, не так ли? Я привела тебя сюда, чтобы провести через упражнение обратного отсчета.

— Обратного отсчета? — повторила Софи, когда ее мозг начал представлять себе множество вещей, которые взрывались!

— Это безболезненно, я обещаю, — заверила ее Оралье. — Думай об этом как о способе направить ум к другому виду осознания… без давления или осуждения. Метод признания того, что ты испытываешь и позволяешь себе чувствовать это. Эти упражнения необходимы для тренировки Эмпатии, поскольку Эмпаты должны научиться отделять наши собственные эмоции от тех, которые мы читаем, а не судить, осуждать или вмешиваться в любое из этих чувств. Но, как я уже говорила ранее, думаю, что с помощью нескольких настроек это упражнение также может быть очень полезно для того, чтобы помочь тебе изучить, как каждая из способностей функционирует, и лучше контролировать их… особенно усиление, так как это еще одна сенсорная сила. Знаешь ли ты, что Эмпаты должны приучать себя не читать автоматически эмоции каждого, с кем соприкасаются наши руки?

Софи покачала головой.

— Я всегда думала, что это похоже на мою телепатию, и тебе нужно сосредоточиться, чтобы читать… по крайней мере, эльфов вокруг.

Человеческие мысли проникали прямо в мозг Софи, как радиопередачи, если только она не защищала разум, и Киф говорил так, будто человеческие эмоции были столь же бомбардирующими.

— Мы должны сосредоточиться, если хотим перевести то, что чувствуем, — поправила Оралье, — но основной акт восприятия эмоций — нечто вроде второй натуры, и требуются практика и тренировка, чтобы научиться оставлять чувства там, где они есть, а не поднимать их.

— Поднимать их? — эхом отозвалась Софи.

— Это часть техники визуализации, которую мы используем. Это похоже на то, — она потянулась ко лбу, проводя пальцами по нескольким розовым турмалинам, — как я касаюсь этого венца прямо сейчас… но это не значит, что я должна это делать. — Она сняла диадему с головы и положила ее на инкрустированный драгоценными камнями столик рядом с собой.

— А улавливание эмоций отличается от их перевода? — спросила Софи.

— Так и есть. Мы можем чувствовать, не понимая. Но гораздо лучше оставить чувства там, где они есть, особенно если они интенсивны или негативны. Эмпатам нужно устанавливать границы, чтобы уберечь себя от эмоциональной перегрузки, которую мы испытывали бы, если бы нам постоянно приходилось чувствовать все от всех людей… но я снова отвлеклась, не так ли? — спросила она, и ее щеки покраснели еще сильнее, чем платье. — Извини, я просто хочу, чтобы ты поняла, что у всего этого есть метод — и доказанный успех — поскольку, когда мы будем работать над этим, могут возникнуть моменты, когда ты задашься вопросом, в чем смысл всего этого.

— Все в порядке, — заверила ее Софи. — Я доверяю тебе.

Губы Оралье растянулись в улыбке, и ее румянец сменился более розовым, когда она пробормотала:

— Рада это слышать.

— И погоди-ка… значит ли это, что Киф может не замечать моих эмоций в воздухе? — удивилась Софи.

— Этого я не знаю, — призналась Оралье. — Особенно учитывая то, что мы теперь знаем об уникальном происхождении способностей Кифа. Чутье подсказывает, что есть способ взять это под контроль… но это может быть потому, что я предпочитаю верить, что ничто не находится вне нашей досягаемости. Вот почему я очень рада попробовать это упражнение с тобой. Честно говоря, меня всегда беспокоило, что усиление рассматривается как такая непослушная, автоматическая вещь. Я бы с удовольствием опровергла это предположение.

— Я тоже, — призналась Софи, подняв руки и пошевелив пальцами, которые выглядели особенно зефирными из-за всех слоев перчаток.

— Ты должна снять их, прежде чем мы начнем, — сказала ей Оралье. — И убери устройства, которые Декс разработал. Ты можешь положить их здесь, чтобы они вообще не контактировали с тобой… просто на случай, если у них есть какой-то скрытый эффект.

Она щелкнула запястьем, заставляя инкрустированный драгоценными камнями стол опуститься на место рядом с Софи, и когда девушка сложила туда перчатки и приспособления для ногтей, она заметила, что Оралье не потрудилась надеть свой венец.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно, когда мы будем работать над этим, — объяснила Оралье, прежде чем Софи успела спросить, — и я подумала, что могло бы помочь, если бы я не была так похожа на Члена Совета.

— Но ты же Член Совета, — напомнила Софи.

— Да, — согласилась Оралье. — Но сейчас просто думай обо мне как о Наставнике. И попытайся увидеть в этом не что иное, как еще один из твоих многочисленных уроков способности в Ложносвете.

— Думаю, я смогу это сделать, — согласилась Софи, решив не указывать на то, как часто ее уроки способностей были стрессовыми катастрофами… особенно та, тоже с Членом Совета.

— Постарайся расслабиться, — сказала Оралье, протягивая руки.

Софи наклонилась вперед, чтобы принять их… но тут же отдернула руки, прежде чем их пальцы соприкоснулись.

— Мои способности для Эмпатов очень сильны, — предупредила она, — так что я не знаю, будет ли это слишком отвлекать.

Оралье нахмурилась.

— Только для Эмпатов?

— И Телепатов тоже, — поправила Софи. — Есть идеи, почему?

— Не обязательно… — это был не совсем ответ, но Софи решила не указывать и на это. — Уверена, что справлюсь, но, может быть, будет лучше, если мы будем держать друг друга за запястья. Таким образом, наши ладони и кончики пальцев не будут соединены напрямую, так как именно там наши способности наиболее чувствительны.

Оралье протянула руки чуть дальше, и Софи затаила дыхание, схватившись за запястья Оралье одновременно с тем, как та схватила ее… и обе они вздрогнули от удара искр, вспыхнувших в их руках.

— Извини, — пробормотала Софи, пытаясь высвободить руки.

Оралье крепче сжала.

— Все в порядке, Софи. Вообще-то… думаю, это может быть полезно. Это совершенно другой мир ясности. — Она наклонила голову, изучая Софи так, словно видела ее впервые. — Ты такая храбрая. Такая решительная. Я чувствую это сейчас больше, чем когда-либо. Но я чувствую твои нервы… и хотя понимаю, но хочу, чтобы ты признала свою нервозность, а затем отпустила ее. Как я уже сказала, это просто упражнение. Постарайся не переусердствовать.

— Постараюсь. — Софи медленно и глубоко вздохнула. Потом еще раз. И еще. — Должна тебя предупредить: я не очень хорошо умею очищать мысли.

Оралье улыбнулась.

— Мне знакомо это чувство. Но хорошая новость в том, что смысл этого упражнения… стать более осознанной, а не менее. И я буду направлять тебя к правильному виду фокуса. Готова начать?

— Наверное, — уклончиво ответила Софи, сделав еще один глубокий вдох и закрыв глаза. — Что же мне делать?

Оралье прочистила горло.

— Я собираюсь провести тебя через своего рода обратный отсчет, который фокусируется на каждой из твоих способностей… начиная с телепатии, затем причинение, затем телепортация, затем талант полиглота и, наконец, усиление. Итак, для начала я хочу, чтобы ты подумала о том, каково это… быть Телепатом… и я не собираюсь использовать эту способность сейчас. Тогда тебе будет слишком трудно сосредоточиться. К счастью, у тебя фотографическая память, так что ты должна быть в состоянии вспомнить опыт ярко. Так что вспомни, когда ты в последний раз открывала свой разум кому-то другому и обыскивала его мысли. И когда ты визуализируешь это, я хочу, чтобы ты дала мне пять слов — пять ощущений — которые определяют, как работает твоя телепатия. Каково это — открыть свой разум для чужого сознания? И не то, что ты слышишь, видишь или узнаешь. Как ты себя чувствуешь?

— Хм…

У Софи было предчувствие, что она будет очень плоха в этом, но она крепче зажмурилась и попыталась сделать так, как велела Оралье.

Технически, последний разум, который она обыскивала, принадлежал лорду Кассиусу… и ей не хотелось вновь переживать этот чудесный опыт. Поэтому она представила себе мысленный разговор с Кифом, который все еще не был приятным, так как ей пришлось показать Кифу эти ужасные воспоминания. Но… всегда было что-то настолько естественное в использовании ее телепатии с Кифом. Ей едва ли нужно было пытаться позволить своему сознанию дотянуться до него и…

— Думаю, обычно возникает ощущение растяжения, — тихо сказала Софи, — когда я тянусь к мыслям другого человека. Это то чувство, которое ты ищешь?

— Прекрасное начало, — заверила ее Оралье. — Но думаю, что для целей этого упражнения, возможно, было бы лучше сосредоточиться на более эмоциональном ощущении, а не на таком физическом.

— Хорошо, но… я не знаю, что бы это могло быть, — пробормотала Софи.

— Ничего страшного. Что ж. Я не Телепат, но можно ли сказать, что ты формируешь связи, когда используешь эту способность?

Софи кивнула.

— Идеально. Итак, давай сделаем первое слово «объединение». Это поможет тебе понять, какого рода ощущения мы ищем?

— Может быть, — сказала Софи.

Оралье улыбнулась.

— У тебя получится, обещаю. Просто попытайся по-настоящему визуализировать этот опыт.

Софи вздохнула.

— Ну… Телепатия обычно немного утомляет меня к концу.

— Ладно… и почему она тебя утомляет? — спросила Оралье.

— Э-э… думаю, что весь этот процесс как-то истощает? Например, я чувствую, как моя ментальная сила выливается из меня, чем дольше я остаюсь на связи.

— Хорошо, — сказала ей Оралье. — Значит, «объединение», «истощение» — что еще? Нам нужны еще три.

С таким же успехом она могла бы попросить миллион.

И они все еще должны были сделать это с четырьмя другими способностями?

— Подумай хорошенько, — сказала ей Оралье. — Прими свои воспоминания об этом опыте, не пытаясь превратить их в ответы, которые, как ты думаешь, я хочу услышать.

Софи тяжело вздохнула

— Эм, ладно, хорошо… это будет звучать так, будто я противоречу себе, но… использование моей телепатии также немного возбуждает.

— Вот и хорошо! Это вовсе не противоречие. Опыт — это никогда не одно и то же. Физические упражнения одновременно бодрят и утомляют, не так ли?

— Верно, — согласилась Софи.

— Хорошо, «объединение», «истощение», «заряд энергией» — что еще захватывает ощущение того, что ты — Телепат?

— Ну, это как-то… вдохновляет, — сказала Софи, чувствуя, как ее щеки горят от признания. — У людей в голове происходит гораздо больше, чем мы думаем.

— Уверена, что так оно и есть. Кстати, то же самое можно сказать и об эмоциях, но это к делу не относится. Отлично! «Объединение», «истощение», «заряд энергией», «вдохновение» — тебе просто нужно еще одно.

В голове Софи всплыл ответ, но он не был похож на правильное слово.

— Просто скажи, — сказала ей Оралье, нежно сжимая запястья Софи. — Я вижу, ты что-то придумала.

— Да, но слово «страх» звучит так отрицательно.

— Здесь нет ни негатива, ни позитива. Только правда твоего опыта. И разве не страшно блуждать в чьем-то сознании? — настаивала Оралье.

— Это… возможно.

Что-то в том, чтобы признать это вслух и осознать ощущения, заставило сердце Софи немного успокоиться, а голову наполнить приливом новой энергии, которая заставила ее разум почувствовать себя сильнее и острее.

— Видишь? — спросила Оралье. — Есть сила, которая приходит с признанием истинности того, что мы испытываем, не оценивая это как хорошее или плохое, положительное или отрицательное. Это просто то, что есть. А для тебя Телепатия объединяет, истощает, заряжает энергией, вдохновляет и пугает.

— Да, наверное, так оно и есть. — Софи выпрямилась, чувствуя себя гораздо менее испуганной, когда сказала: — Ладно, что дальше?

Но потом она вспомнила, дальше ее причинение.

— Знаю, это не твоя любимая способность, — сказала ей Оралье. — И я размышляла, должна ли я сделать ее четвертой в обратном отсчете или третьей. Но, учитывая твой новообретенный контроль и неисчислимые глубины этой силы, думаю, что лучше всего дать ей это дополнительное открытие. Так что расслабься, сделай глубокий вдох и дай мне четыре слова, которые суммируют чувство причинения… и опять же, не пытайся подвергать их цензуре или формировать. Будь честна о своем опыте.

Софи прикусила губу, прокручивая в памяти тот ошеломляющий момент рядом с Биг Беном.

И она поняла, что уже нашла свое первое слово.

— «Непреодолимая».

Она добавила «придающая силу» сразу после этого, что было немного странно признать, учитывая, что это была такая темная способность, но… она придавала силы, зная, что девушка может встретиться со своими врагами и больше не прятаться или съеживаться.

— А что еще? — спросила Оралье, и Софи потребовалось гораздо больше эмоционального копания, чтобы понять, что ее причинение было одновременно тревожным и освежающим… но это было так. Обладание темными чувствами внутри себя никогда не было бы удобным процессом… но очищение их всех ощущалось как перезагрузка.

И когда она повторила все четыре слова вслух — «подавление», «вдохновение», «тревога», «свежесть» — она почувствовала, что ее сердце снова стало легче, вместе с другим гулом энергии, который затопил ее разум и грудь.

Еще один всплеск силы, прямо в сердцевине способности.

То же самое произошло после того, как она решила, что телепортация освобождает, удивляет и тревожит.

И снова, когда она поняла, что быть полиглотом — это одновременно и унижение, и возвышение.

— Вот и подошли к усилению, — мягко сказала Оралье, — и хотя уверена, что есть много слов, чтобы описать этот опыт, я хочу, чтобы ты выбрала то слово, которое кажется тебе наиболее определяющим… и помни, что это должно быть о твоем опыте со способностью, а не о том, как она влияет на кого-то еще.

В голове Софи тут же всплыло одно слово, но…

— Нет, — сказала Оралье, прежде чем Софи успела закончить мысль, и еще раз нежно сжала ее запястья. — Не редактируй себя. О каком слове ты только что подумала?

Софи покачала головой.

— Это было не то слово.

— Откуда ты знаешь? — возразила Оралье. — Скажи мне, и посмотрим, что произойдет.

Софи вздохнула.

— Я подумала о «разочаровании», потому что не могу ее контролировать… но именно поэтому мы делаем это, так что…

— Так и есть. Но ты на правильном пути. Как эта способность заставляет тебя чувствовать себя? Как ты относишься к перчаткам и приборам для ногтей и тому факту, что кто-то может использовать эту способность против тебя?

— Я… ненавижу это, — прошептала Софи. — Это так ограничивает.

Как только это слово слетело с ее губ, она почувствовала, как ее сердце дрогнуло… и не просто стало легче. Это было больше похоже…

Как будто оно заняло немного новое положение.

Правильное положение.

Раскрывая маленькую, тонкую нить под ним.

Натянутый нерв.

Еще один прилив энергии загудел вокруг него, и Софи позволила ему впитаться, чувствуя, как нервы скручиваются и напрягаются, пока не почувствовала, что…

Струну на скрипке… и когда она позволила своей воле скользнуть по ней, то почувствовала легчайший толчок в груди, спускающийся вниз по рукам, вплоть до кончиков пальцев, где…

… мерцало ее усиление.

— Ого, — выдохнула Софи, моргая, чтобы сфокусировать взгляд на Оралье, которая сверкала самой яркой, самой очаровательной улыбкой, которую Софи когда-либо видела. — Не могу поверить, что это сработало. Как это работает?

— Честно говоря, это немного абстрактно даже для меня, — призналась Оралье. — Но думаю, что это сводится к грубой честности упражнения. Ты отделила себя от всех предвзятых представлений о том, какими бы ты хотела видеть свои способности, или какими ты думала, они должны быть, и нашла чистую, простую истину… что для каждого преимущества, которое они приносят, они также несут в себе осложнение. И ты можешь принять вызов этого, не пугаясь, потому что ответственность за каждую способность — это то, для чего ты была создана: нести, контролировать, подавлять.

— Думаю, в этом есть смысл, — пробормотала Софи, опуская одно из запястий Оралье, чтобы потереть грудную клетку. — Если только я не выключила свое усиление навсегда.

Оралье покачала головой.

— Попробуй включить его снова… без страха и сомнений. Включите его снова, потому что ты хочешь ее включить.

Софи не была уверена, что это значит, но она закрыла глаза и ощупала тот же самый хрупкий нерв, думая обо всех хороших вещах, которые принесла ей жизнь, и когда ее сердце забилось сильнее, она позволила этому ритму скользнуть вниз по этому новому нервному окончанию и…

Еще один мягкий рывок заставил ее пальцы зажужжать с достаточной энергией, чтобы запястье Оралье дрогнуло в ее руке.

— Извини, я должна отпустить тебя? — спросила она, но Оралье крепче сжала ее руку.

— Нет, — пробормотала она, — это так увлекательно… чувствовать эмоциональные сдвиги, которые ты испытываешь. Такая уверенность, удивление, смятение и гордость. Я сильно подозреваю, что чем больше ты будешь сосредотачиваться на том, что делаешь, чтобы повлиять на силу, тем больше будешь замечать тонкости, которые позволят тебе даже решить, насколько ты хочешь улучшить кого-то, так что это больше не способность «все или ничего».

— Неужели? — спросила Софи, снова потирая грудь.

— Это оттуда тянет управление? — спросила Оралье, указывая на руку Софи, где ее пальцы массировали место ближе к центру ребер, как раз справа от сердца.

— Думаю, да. — Софи снова выключила усиление, чтобы проверить. — Да, именно там я чувствую тягу.

Оралье улыбнулась.

— Я знала, что нужно полагаться на ту же внутреннюю силу, что и при эмпатии! Это многое объясняет!

— Да? — спросила Софи.

— Ну… это, по крайней мере, объясняет, почему твоя сила так сильна на Эмпатах.

— Верно, — согласилась Софи. — Хотя мои способности к телепатии тоже сильные, но это может быть из-за того, что сказал лорд Кассиус. Он сказал, что то, как я использую свою телепатию, напоминает ему об Эмпате, — объяснила она, увидев замешательство Оралье. — Думаю, я улавливаю эмоции своими мыслями, не находясь в эмоциональном центре. Ты когда-нибудь слышала, чтобы кто-то так делал?

— Нет, — призналась Оралье, поворачивая голову и изучая Софи. — Но учитывая твою уникальную историю, я не могу сказать, что удивлена.

— Да, я тоже, — призналась Софи. — Хотя это заставляет меня задуматься…

— О чем? — настаивала Оралье, когда Софи не договорила.

Софи покачала головой.

— Я не должна думать об этом прямо сейчас.

— Ну, я не знаю, что ты имеешь в виду, но это явно расстраивает тебя. — Она провела большим пальцем по запястью Софи, чтобы напомнить ей, что она может чувствовать все, что Софи чувствует сейчас. — Может быть, стоит хотя бы поговорить об этом.

Софи вздохнула и потянулась, чтобы вытащить зудящую ресницу.

— Я как раз думала о том, что леди Каденс рассказала Биане и Стине. Она сказала, что, по ее мнению, Черный Лебедь не наделил бы меня такими же способностями, как у моих биологических родителей, потому что тогда людям было бы слишком легко понять, кто они такие. И если она права… их генетика, вероятно, все еще влияет на меня определенным образом, понимаешь? И так много вещей во мне похожи на Эмпатов, так что… может быть, это и есть один из моих родителей.

Оралье замолчала.

— Не волнуйся, я не собираюсь отвлекаться на все это, как раньше, — пообещала Софи. — Я сказала Стине, Биане и Кифу, чтобы они перестали придумывать теории и расспрашивать людей о том, являются ли они моими биологическими родителями, пока все не уляжется с гномами-карликами.

Оралье нахмурилась.

— Подожди… это значит… ты думала, что леди Каденс — твоя мать?

Щеки Софи вспыхнули, когда она кивнула.

— Не то чтобы я хотела быть с ней в родстве или что-то в этом роде. Но… она — Полиглот, так что, казалось, стоит посмотреть… но Биана и Стина были довольно убеждены, что она говорит правду, когда она сказала, что это не так. И если она также права в своей теории, то способности на самом деле ничего мне не говорят… если только я не права в том, что способности все еще влияют на меня определенным образом. В этом есть смысл, не так ли? Особенно если это Эмпатия?

— Нет, — ответила ей Оралье… так твердо и сразу, что Софи должна была бы разочароваться.

Но.

Но.

Она… также почувствовала небольшое изменение в пульсе Оралье.

Три пропущенных удара.

И у самой Софи сердце екнуло, когда она вспомнила, что это значит.

— Итак… — медленно произнесла Софи, желая убедиться, что ей не померещилось, — ты не думаешь, что один из моих биологических родителей может быть Эмпатом?

— Честно говоря, я не придала бы этому большого значения, — сказала ей Оралье, освобождая запястье.

Но прежде, чем она это сделала, Софи снова почувствовала это.

Три пропущенных удара.

Оралье могла солгать по любому поводу.

Но… Софи не могла заставить себя не думать о том, что Оралье — Эмпат.

Светловолосый Эмпат.

Который всегда поддерживал Черного Лебедя.

И тот факт, что она была членом Совета, определенно объяснял, почему ее личность должна была храниться в секрете.

И чем больше эти мысли крутились в голове Софи, тем более прочными они становились.

Тем более оседлыми.

Окончательными.

Реальными.

Поэтому, прежде чем она успела подумать или передумать, Софи бросилась вперед, схватила Оралье за запястье и выпалила:

— Ты — моя мама… да?

И когда Оралье сказала:

— Нет! — было еще три пропущенных удара.

Глава 43

— Да, — выдохнула Софи, все еще не отпуская запястье Оралье. — Ты… моя биологическая мать.

Оралье встретилась с ней взглядом, и Софи осмотрела лицо Оралье… ее черты… хоть какое-то сходство.

Какое-то окончательное подтверждение.

Но оказалось, что Софи в этом не нуждалась.

Потому что на этот раз Оралье сказала ей:

— Да.

И не было никаких пропущенных ударов сердца.

Просто пульс бился так же громко, быстро и беспорядочно, как у Софи.

И долгое время они просто смотрели друг на друга.

И смотрели.

И смотрели.

Пока Оралье не сказала:

— Софи, я…

И Софи ждала, когда она закончит фразу.

И ждала.

И ждала.

И ждала.

Но все, что она получила в конце, Оралье сказала ей:

— Я… не могу этого сделать.

— Мне все равно! — крикнула Софи, крепче сжимая руку Оралье.

Оралье могла бы тащить ее по полу, если бы захотела… но она не могла убежать от этого разговора.

Только не после…

Софи мысленно перебирала каждую улыбку, которую Оралье дарила ей все эти годы.

Каждое доброе слово, которое она когда-либо говорила.

Раньше они так много значили.

Но теперь их никогда не будет достаточно.

Слишком много было лжи.

Горы лжи… громоздились в голове Софи.

Душа ее.

Давя ее.

— Знаю, ты сердишься, — пробормотала Оралье… и Софи невольно рассмеялась.

— Ты сама это поняла? — спросила она. — Или потому, что ты — Эмпат?

Эмпат. Эмпат. Эмпат.

Ее биологическая мама была Эмпатом.

Ее биологической мамой была Оралье.

ЧЛЕНОМ СОВЕТА Оралье.

И с этим словом пришла еще одна лавина осознаний.

Обвинений.

— Ты позволила Совету угрожать изгнать меня! — огрызнулась Софи. — И ты позволила им навязать мне ограничитель способностей Декса! И ты позволила им изгнать меня! И…

— У меня один голос, Софи, — перебила ее Оралье. — Один. Голос. Из двенадцати. Я сделала все, что могла… но я могла сделать только это.

— Верно, — тихо сказала Софи. — Ты должна была убедиться, что никто никогда не узнает правду, потому что если бы они узнали, то…

Голос покинул ее, когда она осознала всю реальность своего положения.

Никто никогда не мог узнать.

Это было то же самое осознание, которое она испытала, когда думала, что ее отец был Член Совета Бронте… только намного хуже.

Потому что Оралье была любима народом.

Жизненно важна для Черного Лебедя.

Крайне важна для Совета.

Она была единственной, кто мог держать всех честными.

Несмотря на то, что она лгала, лгала и лгала.

И если Софи расскажет кому-нибудь правду… если Оралье вышвырнут из Совета…

Потеря.

Хаос.

Этого не могло произойти.

Даже если это означало…

Оралье вздохнула.

И мягкий звук был хуже пощечины.

— Это, должно быть, так утомительно для тебя, — сказала Софи. — Тебе пришлось встречаться с дочерью лицом к лицу и признавать, как сильно ты портила ее жизнь.

— Портила? — повторила Оралье.

Ее тон был ровным.

Бесстрастным.

И несправедливым.

Она никак не могла успокоиться по этому поводу.

— Я несопоставима! — выкрикнула Софи, нуждаясь в чем-то, что можно было бы бросить или пнуть…

Украшенный драгоценными камнями стол.

Свободной рукой она перевернула его, и все, что на нем было, с грохотом покатилось по полу.

Ее перчатки.

Устройства Декса.

Диадема Оралье.

Она приземлилась у ног Софи, и ей захотелось наступить на него всем своим весом, прыгать вверх и вниз, пока металл не превратится в гнутый клубок, а драгоценности не превратятся в крошечные блестки.

Но потом Оралье сказала ей:

— Продолжай.

И гнев переменился.

— Ты не имеешь права указывать мне, что делать! — сказала Софи, пиная венец через всю комнату, чтобы больше не поддаваться искушению. — Ты не должна притворяться, что тебе не все равно…

— Мне не все равно! — настаивала Оралье.

Софи рассмеялась.

— Ты позволила мне участвовать в эксперименте! Оставила меня с людьми на двенадцать лет! Игнорировала меня так сильно, как только могла, когда Фитц привез меня сюда…

— Я никогда не игнорировала тебя! — поспорила Оралье.

— Неужели? — возразила Софи. — Тогда где ты была, когда Грэйди и Эделайн взбесились и отменили мое удочерение?

Оралье вздрогнула.

— Олден и Делла…

— Олден и Делла вмешались и предложили вырастить твою дочь, — вмешалась Софи. — И ты просто собиралась позволить им это.

— Софи, я не могла…

— Нет, я понимаю, — сказала Софи. — Ты не могла никому рассказать. Так же, как ты не можешь позволить никому узнать об этом сейчас, даже если я застряну, будучи несопоставимой…

— Софи…

— Точно так же, как ты не смогла заступиться за Прентиса! — добавила Софи… и Оралье почему-то побледнела еще больше.

Призрак ее прелестного розового «я».

— Я не знала, что Прентис прячет тебя, — прошептала она. — Когда я узнала… мне еще никогда не было так больно.

— Но ты же знала, что он был частью Черного Лебедя, — возразила Софи. — И я предполагаю, что ты знала, что они были хорошими парнями, так как ты добровольно предложила своего будущего ребенка для проекта Мунларк.

— Ты не думаешь, что в Черном Лебеде может быть предатель? — спросила Оралье. — Тогда все было очень мрачно. Насколько можно было судить, между Черным Лебедем и Невидимками не было четкой границы. Некоторые люди даже не верили, что существуют две группы. И мне дали нулевую информацию…

— Должно быть, тебе что-то сказали, если ты была готова отдать им свою ДНК! — настаивала Софи.

— Да, мне сказали, что я могу помочь им что-то создать…

— Что-то, — перебила Софи.

— Призыв к действию, — уточнила Оралье. — Силу перемен и добра, которая заставит наш мир обратить на себя внимание так, как никто другой никогда не смог бы. Заставить людей видеть вещи такими, какие они есть, а не такими, какими мы их считали.

— И ты подумала: «похоже, это идеальная работа для моего ребенка».

— Нет, — сказала Оралье, поворачиваясь к одному из окон и глядя на звезды. — Я подумала, что это звучало как единственный способ, чтобы у меня когда-либо был ребенок.

Она оставила слова там, ожидая, что Софи с ними сделает.

Но Софи не могла заставить себя думать об этом.

— Итак, теперь я несопоставима… а Прентис должен был провести годы в Изгнании с разбитым разумом… потому что ты хотела иметь ребенка.

Оралье покачала головой.

— Прентис провел годы в Изгнании из-за дюжины различных недоразумений. А ты…

Софи снова подождала, пока Оралье закончит фразу.

И ждала.

И ждала.

И ждала.

Пока она наконец не спросила:

— И это все?

— Я… не знаю, что еще ты хочешь от меня услышать, — призналась Оралье.

Софи хотела сказать ей, как насчет «прости»? Или как насчет «я все исправлю»? Или как насчет «я люблю…»

Но она подавила эти мысли.

Если Оралье не могла додуматься произнести их сама, то они все равно не стоили того, чтобы их слышать.

Так что Софи оставалось только сказать:

— Уже поздно. Грэйди и Эделайн, наверное, начинают волноваться.

Оралье кивнула, все еще глядя на звезды.

— Они хорошие родители, Софи. Гораздо лучше, чем я когда-либо могла бы быть.

— Да, — согласилась Софи. — Но ты не можешь приписывать себе их заслуги.

— А разве нет? — Оралье немного поколебалась, прежде чем напомнить Софи, — Олден и Делла пытались усыновить тебя после того, как Фитц привез тебя сюда. И я убедила Бронте подтолкнуть остальных членов Совета отклонить их просьбу и назначить тебя Грэйди и Эделайн. Я не знала, что они на мгновение заблудятся, но… я знала, что вы нужны друг другу.

— Мы нужны, — сказала ей Софи. — Но это все равно не имеет к тебе никакого отношения.

— Нет, пожалуй, нет, — пробормотала Оралье.

Секунды тикали, пока Софи, наконец, не отпустила запястье Оралье.

Ее пальцы давно уже онемели. И больше ей не о чем было спрашивать… ни лжи, ни оправданий, которые она хотела услышать.

Она встала и, спотыкаясь, направилась к двери, чтобы найти Сандора.

Оралье осталась там, где стояла.

Но перед уходом она задала Софи один вопрос.

В этот момент Оралье могла сказать дочери все, что угодно. И все, что она хотела знать, было:

— Ты собираешься кому-нибудь рассказать?

— Возможно, — сказала Софи, потому что ей хотелось оставить Оралье в тревоге и боли.

Но Оралье была Эмпатом.

Конечно, она услышала ложь в этом слове.

Глава 44

Сандор бросил один взгляд на выражение лица Софи, когда она вышла из хрустального замка Оралье и спросил:

— Мне нужно что-нибудь знать?

И он был достаточно мудр, чтобы отпустить ее, когда Софи сказала ему:

— Просто был… очень долгий день, — когда вытащила домашний кристалл.

Это был долгий день.

На самом деле Софи не могла поверить, что только сегодня утром она заскочила в дом сестры, чтобы забрать печенье для Кифа, прежде чем отправиться с ним на Берега Утешения, чтобы исследовать воспоминания лорда Кассиуса.

Ей хотелось плюхнуться в постель и проспать целую неделю.

Может быть, месяц.

Возможно, год.

Но пастбища не были пусты, когда Софи и Сандор вернулись в Хевенфилд, и Софи пришлось подавить вздох, который, вероятно, сделал ее ужасной личностью, учитывая, что высокая красивая фигура, расхаживающая взад и вперед по залитой лунным светом дорожке, была ее парнем.

Но была только одна причина, по которой Фитц ждал ее так поздно.

И она действительно не была уверена, что у нее хватит сил на этот разговор.

У нее, похоже, тоже не было особого выбора.

— Я могу настоять на том, чтобы ты отдохнула, — шепнул Сандор, и Софи не могла решить, доказало ли непрошеное предложение, что ее телохранитель оказался гораздо более проницательным, чем она предполагала, или же ее отсутствие энтузиазма было настолько очевидным.

На случай, если это было последнее, она выпрямилась и заставила губы сложиться в то, что, как она надеялась, было убедительной улыбкой, когда сказала ему:

— Может быть, вы с Гризель дадите нам немного пространства?

— Только немного, — подчеркнул Сандор, прежде чем направиться туда, где телохранитель Фитца только что вышла из тени.

Он предложил Гризель свою руку, и та бросила быстрый взгляд на своего подопечного, прежде чем обхватить локоть Сандора с широкой улыбкой. И когда два гоблина рука об руку побрели к одному из ближайших пастбищ, Софи не могла не позавидовать их непринужденности.

Они заставили идею «счастливой пары» казаться намного проще, чем это казалось на самом деле.

Софи надеялась, что когда-нибудь у нее будет то же самое.

Но в данный момент лучшее, что она могла сделать — улыбнуться, направляясь туда, где ее ждал Фитц.

— Прости… ты давно здесь? — спросила она. — Я была…

Она попыталась придумать что-нибудь, что могло бы спасти ее от необходимости использовать имя, которое она определенно еще не была готова использовать.

Прежде чем она смогла, Фитц сказал ей:

— Грэйди сказал мне, что ты отправилась на встречу с Членом Совета Оралье. Что она сказала?

— Сказала? — повторила Софи, понимая, как много существует способов ответить на этот вопрос.

— Об Альваре, — уточнил он, и оба слова сочились таким ядом, что Софи удивилась, почему трава вокруг них не вянет.

— О… — она запнулась, пытаясь вспомнить точные слова Оралье. — Она сказала… что не знает, что делать с этой информацией.

Фитц издал горький смешок, отвернулся и провел рукой по волосам.

— Неужели только я понимаю, насколько он опасен?

— Был, — мягко поправила Софи. — Видел бы ты его, Фитц…

— Да, я должен был, — резко произнес он, без капли грусти или сочувствия к болезненному состоянию брата. — Но вы с Кифом, очевидно, решили не включать меня в проект, над которым я работал.

Софи закрыла глаза, на секунду напомнив себе, что Фитц имеет полное право расстраиваться.

Но по какой-то причине в это трудно было поверить в данный момент.

— Знаешь что? — сказала она, обхватив себя руками. — Мы можем не делать этого прямо сейчас? Уже поздно. Это был очень длинный день. Ты явно расстроен…

— КОНЕЧНО, Я РАССТРОЕН… ТЫ ОТПУСТИЛА АЛЬВАРА! — крикнул Фитц, и где-то в тени Сандор откашлялся.

Софи покачала головой в этом направлении, пытаясь сказать Сандору: «Я в порядке, пожалуйста, не вмешивайся». И, к счастью, никто из телохранителей не набросился на них.

— Лаааааааааааадно, — сказала Софи, отказываясь от всего плана «жди завтра». Она жестом пригласила Фитца следовать за ней к дереву Каллы, надеясь, что тихие мелодии прояснят их головы. — Полагаю, Киф рассказал тебе, почему мы решили заключить сделку с твоим братом.

— Он так и сделал. И это могло бы иметь смысл, если бы ты не была Телепатом… и да, я знаю, Альвар утверждал, что он так хорошо скрывает вещи. Но ладно, Софи. Это куча мусора… и я бы сказал тебе об этом, если бы был там! И, эй, мы могли бы взять его в качестве Когнатов! Ты действительно думаешь, что мы не смогли бы найти эту тайну и затащить Альвара обратно в тюрьму?

— Не знаю, — призналась Софи, потирая виски. — Дело в том, Фитц, что я ничего такого не планировала. Все это просто случилось. Я не знала, что мы окажемся в Кендлшейде, и я определенно не знала, что твой брат будет прятаться там, и… я просто пыталась принять лучшее решение, которое могла, в данный момент… и если бы ты видел, как ужасно выглядел Альвар…

— Я все равно потащил бы его в тюрьму! — настаивал Фитц, снова проводя руками по волосам и делая несколько шагов в сторону от нее. — И дело в том, Софи… ладно, ладно, может быть, ты не знала, как все будет сегодня. Но ты знала, что отправляешься туда, чтобы проверить воспоминания лорда Кассиуса. И ты знала, что я уже работал над этим, и…

— Вот именно, — вмешалась Софи. — Он уже придумал, как от тебя что-то скрывать.

Фитц издал еще один горький смешок.

— Ладно. Так вот что ты думаешь, а? Я такой жалкий слабый Телепат, что даже папаша-придурок Кифа может от меня спрятаться?

— Конечно, нет! — заверила Софи, придвигаясь ближе. — Я никогда этого не говорила, Фитц. Я просто… знаю, отец Кифа хорош в общении с Телепатами. И ты еще ничего не нашел, так что…

— Значит, ты думала, что Мунларк должен был напасть и захватить власть? Лидер команды Доблесть? Леди Софи Фостер?

— Ух ты, — сказала Софи, желая двинуть ему за этот дерзкий сарказм.

Но она сделала глубокий вдох и напомнила себе, откуда он исходит.

— Прости, — сказала она, беря его за руку. — Если бы я могла вернуться и сделать все это снова…

Она должна была закончить это предложение словами «я бы взяла тебя с собой».

Но… она не была уверена, что это действительно так.

И она не хотела лгать.

Поэтому она просто оставила пустоту там, чтобы Фитц заполнил ее, затаив дыхание, надеясь, надеясь, что этого будет достаточно.

Их пальцы переплелись, и она почувствовала, как расслабились ее плечи.

— Я просто… хочу, чтобы мы снова были на одной волне, — тихо сказал он.

— Я тоже, — серьезно ответила Софи. — Я не знаю, почему это так трудно, но…

— Подожди, где твои перчатки? — спросил Фитц, поднимая ее руку, чтобы изучить.

— О. Наверное, я оставила их в Этерналии, — поняла она, все еще избегая имени, о котором не хотела думать.

Ее перчатки были разбросаны по мерцающему полу вместе с приборами для ногтей. Так что, по-видимому, было хорошо, что она оставила усиление выключенным.

— Я сошел с ума, или устройства Декса тоже пропали? — спросил он, щурясь на ее ногти.

— Они… да, — сказала Софи. — Я… теперь могу контролировать свое состояние.

— Серьезно? — он крепче сжал ее в объятиях, словно хотел проверить. — Это потрясающе! Как ты это делаешь?

— Это… трудно объяснить. Было… упражнение, и… — против воли она вспомнила выражение лица Оралье в тот момент, когда они обе поняли, что это был успех. Она выглядела такой искренне счастливой и гордой, и…

— Эй, ты в порядке? — спросил Фитц, подходя ближе и поворачиваясь вместе с Софи, когда она попыталась отвернуться.

— Я в порядке! — сказала она с заметным скрипом в голосе, сильно моргая… но недостаточно сильно, чтобы сдержать все слезы.

— Нет, ты не в порядке, — сказал Фитц, обнимая ее и притягивая к себе. — Что случилось?

— Ничего. Просто это был очень длинный день.

— Да, — согласился он, нежно проводя рукой по ее спине. — Но я хочу, чтобы ты рассказала мне, что произошло. Такое чувство, что это больше, чем просто то, что сказал мне Киф.

— Я в порядке, — настаивала Софи, сопя в паре с очень «нехорошим» сопением.

— Что-то случилось с Членом Совета Оралье? — догадался Фитц… и Софи невольно вздрогнула. — Я так понимаю, это значит «да»?

— Нет, это… — Софи снова не знала, как закончить фразу.

И на этот раз Фитц не стал заполнять за нее пробелы.

— Что? — спросил он, откинувшись назад и изучая ее лицо. — Я знаю, что-то есть, Софи. Почему ты не хочешь мне сказать? Ты можешь рассказать мне все, что угодно.

Она покачала головой.

— Не это.

— Почему?

Фитц выдохнул, когда она замолчала, и Софи поняла, что ей придется дать ему что-то.

— Дело в том… — сказала она, отступая на шаг, чтобы прояснить голову.

Было слишком тяжело думать, когда он обнимал ее.

— Дело в том, — повторила она, — что я действительно не могу тебе этого сказать. Я не могу никому рассказать. Ты бы понял почему, если бы знал, но…

Фитц фыркнул.

— Ты ведь знаешь, на кого ты похожа, верно? Разве это не та чушь, которую Форкл постоянно твердит тебе, когда ты спрашиваешь о своих биологических родителях?

Софи снова вздрогнула.

И это ее выдало.

— Подожди, — сказал Фитц, его глаза расширились, когда он изучал ее. — Так вот в чем дело?

Софи резко тряхнула головой, пытаясь остановить его от дальнейших размышлений.

Но Фитц уже принял решение.

— Ты узнала, кто твои родители… вот почему ты так расстроена! И я понимаю, Софи. — Он снова взял ее за руки, мягко притягивая ближе. — Это, должно быть, невозможно переварить. Понимаю, почему ты еще не готова говорить об этом… так что не волнуйся, я не собираюсь давить на тебя. И я не буду спрашивать, кто они такие.

— Хорошо, — сказала Софи, удивленная резкостью тона.

Но Фитц…

Фитц улыбался.

Не огромная глупая ухмылка или что-то в этом роде, но…

Он выглядел таким довольным.

И как бы сильно она это ни ненавидела, ей нужно было, чтобы он понял…

— Я не могу сказать тебе, кто они, Фитц, — сказала она, убирая руки. — Не сейчас и ни когда-либо потом. Хотя, для протокола, я вычислила только одного из них. Каждый из них не знает, кто другой, помнишь?

Брови Фитца сошлись на переносице.

— Значит ли это, что ты разговаривала с одним из них?

Прежде чем она смогла найти способ уклониться от этого вопроса, он сделал вывод, что она действительно надеялась, что он этого не сделает.

— Погоди. Это Член Совета Оралье?

Софи снова покачала головой, ненавидя эту ложь… но она должна была прекратить это.

— Я же сказала, что ничего не могу тебе сказать… А ты, кажется, только что сказал, что не будешь спрашивать.

В ее голосе снова послышалась резкость… на этот раз еще более резкая… и Фитц определенно это заметил.

Его челюсти даже сжались на секунду, а лицо было сплошь покрыто резкими тенями и углами.

Но он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, прежде чем произнести:

— Извиняюсь. Ты скажешь мне, когда будешь готова.

Софи не удержалась от смеха.

Уродливого, сопливого хихиканья.

Потому что он просто… не слушал.

— Нет, не скажу, Фитц. Я же сказала тебе… я никому не могу рассказать. Как ты думаешь, почему я так расстроена? Я не могу никому рассказать… и мне придется смириться с тем, что это значит.

Фитц моргнул, обдумывая это, и, казалось, не заметил слез, набежавших на ее глаза.

Казалось, что он смотрит прямо сквозь нее, когда решил:

— Это определенно Член Совета Оралье.

И Софи не знала, хочется ли ей кричать, рыдать или трясти его изо всех сил, пока он, наконец, не услышит то, что она пыталась ему сказать.

Но она слишком устала для всего этого.

Новые слезы потекли по ее лицу, когда она умоляла:

— Пожалуйста, перестань гадать, Фитц. Пожалуйста. Это будет ужасно. Только, пожалуйста. Пожалуйста, отпусти это. Пожалуйста.

— Хорошо, — пообещал он, сокращая расстояние между ними и заключая ее в объятия. — Я оставлю это.

— Спасибо, — прошептала Софи, погружаясь в его объятия.

И в эту одну спокойную секунду все было хорошо.

Или настолько хорошо, насколько возможно.

А потом Фитц спросил:

— Но… как насчет подбора пары?

И Софи откинулась назад, встретившись с ним взглядом, пытаясь найти в себе силы произнести слова, которые он, несомненно, уже знал.

Но после того дня, который у нее был, у нее ничего не оставалось.

Фитц медленно кивнул, и его лицо снова стало похожим на морщины и тени.

— Так… значит, таков план? Ты просто собираешься держать все это в большом секрете и жить с последствиями… и ты не думала, что должна сначала обсудить это со мной?

— Обсудить это с тобой? — повторила Софи.

— Хм, да… ты не единственная, на кого это влияет!

И вот она.

Правда, вокруг которой они танцевали, наконец, заставила их взглянуть правде в глаза.

— Ты… не хочешь, чтобы я была несопоставимой, — пробормотала Софи.

— Конечно, нет! Никто этого не хочет, Софи, что бы тебе ни говорили. И ты тоже этого не хочешь… ты же знаешь, что не хочешь.

— Не знаю, — согласилась Софи. — Но у меня нет выбора.

— Неужели? Потому что мне это кажется довольно простым. У тебя пятьдесят процентов пути туда, чтобы все исправить.

Звук, который она издала, был чем-то средним между вздохом и усталым смехом.

— Вовсе нет, Фитц. Сколько раз я должна повторять? Я не могу рассказать. Никому.

— Значит… ты действительно хочешь сказать, что защита этой тайны важнее твоего будущего?

— Вроде того? — сказала Софи, желая рассердиться, но вместо этого чувствуя себя очень, очень грустной.

Ей не хотелось объяснять следующую часть, но она выдавила из себя эти слова.

— У меня все еще есть будущее, Фитц. Это будет немного сложнее, но… что еще нового?

Она знала, что в этот момент в основном пыталась убедить себя.

Но ей было очень, очень, очень нужно, чтобы Фитц согласился с ней.

— Я… не думаю, что ты все продумала. Но, конечно же, ты этого не сделала. У тебя был долгий день с большим количеством огромных вещей. Итак… мы можем просто согласиться не принимать никаких решений прямо сейчас?

— Мы? — повторила Софи.

— Ну, да. Как я уже сказал — это касается нас обоих, не так ли? Разве мы не должны решить это вместе?

Он действительно произнес эти слова довольно сладко.

Нежно.

Может быть, даже немного нежно.

Но они все равно ошибались.

— Нет, Фитц… это моя жизнь. Я принимаю решение.

Фитц выпрямился.

— Вот так просто.

Она кивнула.

— И ты больше не будешь об этом думать, — настаивал он. — Ты только что приняла решение, и все… все улажено?

Софи снова кивнула.

— Если бы ты понял, почему…

— НУ, Я НЕ ПОНИМАЮ! — перебил Фитц. — Потому что ты мне не скажешь! И, по-видимому, я даже не должен догадываться… и я просто должен быть супер в ладу с этим тоже! Как будто это не собирается также разрушить все для меня.

И это было все.

Прямо там.

Это была холодная, жесткая реальность, которую они оба пытались скрыть.

Было что-то жутковато успокаивающее в этом.

Как будто с них сняли какое-то гигантское ядовитое облако, очистив голову Софи настолько, чтобы она могла сказать:

— Так что… я думаю, это ставит нас в никуда, не так ли?

И на секунду она затаила дыхание, надеясь, что ошиблась.

Но Фитц вздохнул и сказал:

— Думаю, да.

И его глаза были душераздирающе печальны, когда он поднес свой домашний кристалл к лунному свету и медленно исчез.

Глава 45

— Софи? — спросила Эделайн, медленно опускаясь на холодную влажную траву. — Что случилось?

Софи ужасно хотелось заверить ее, что все в порядке.

Но сейчас она не знала, как быть храброй.

Она упала на колени после ухода Фитца и с тех пор сидела там, наблюдая, как трепещущие цветы Панакеса падают вокруг нее, спрашивая себя, как долго ей придется оставаться там, пока она не будет полностью похоронена под цветами.

Что касается жизненных целей, то полное погружение в лепестки казалось ей лучшим вариантом… и это было определенно лучше, чем признаться самой себе, что какая-то маленькая часть ее осталась, надеясь, что Фитц вернется.

Она не нуждалась в больших, драматических извинениях… хотя и не возражала бы немного получить.

Но ей было бы хорошо от простой фразы: «у нас обоих были трудные дни… мы можем начать все сначала завтра?».

Вместо этого… они действительно расстались… что было так странно, ведь они почти не были вместе.

Она все еще привыкала думать о нем как о своем парне.

Они даже не поцеловались!

А теперь…

Теперь впереди будет так много уродливых, болезненных, неловких, беспорядочных моментов и разговоров.

Она может даже потерять нескольких друзей.

И она просто не могла с этим смириться.

— Ты не обязана рассказывать мне, что случилось, — пообещала Эделайн, обнимая Софи за плечи. — Но мне бы очень хотелось, чтобы ты ответила на один вопрос, хорошо? Просто мне нужно некоторое представление о том, в каком направлении сосредоточить свое беспокойство.

При последнем слове у Софи заныл живот, и она поняла, как скрутило ее внутренности. Казалось, что все это — один большой клубок, и она никогда не распутает его полностью.

Она не хотела, чтобы Эделайн чувствовала то же самое.

Поэтому она заставила себя кивнуть, а Эделайн притянула ее чуть ближе и прошептала:

— Что-то произошло между тобой и Фитцем? Или с Членом Совета Оралье?

Правильный ответ был и то, и то.

И губы Софи начали складываться в слово, но…

Она не могла сказать Эделайн правду.

И она подумала, что, может быть, именно поэтому мистер Форкл не хотел, чтобы она изучала своих биологических родителей.

Он знал, какая ноша придет вместе с этим.

Роль, которую ей придется играть.

Ложь, которую ей придется повторять снова и снова.

И она ненавидела это странным образом, ее разрыв был хорошей вещью.

Это означало, что она могла сказать Эделайн: «Фитц», и у нее было прекрасное оправдание для слез, которые текли по щекам.

Одна уродливая правда скрывала все, что она прятала.

— О, дорогая, мне так жаль, — сказала Эделайн, придвигаясь к Софи и заключая ее в объятия.

И пока Софи рыдала, уткнувшись Эделайн в плечо, какой-то крошечный кусочек ее смятого сердца снова разглаживался.

Потому что, как бы сильно она не ненавидела ложь, которая не заслуживала упоминания, она также знала — с абсолютной уверенностью — что не нуждается в ней.

Эта мать подарила ей жизнь.

Эта мать дарила ей свою любовь.

Как и ее отец.

И ее человеческие родители когда-то делали то же самое.

И это было все, что имело значение.

Она официально рассталась со своими биологическими родителями.

На самом деле она надеялась, что никогда не узнает, кто ее отец.

— Ты снова хочешь спать здесь? — спросила Эделайн, щелкнув пальцами, чтобы вызвать гигантскую груду подушек и одеял, когда Софи кивнула. За рекордно короткое время Эделайн соорудила для Софи огромную кровать и даже перенесла Эллу, пока Софи устраивалась под одеялом.

— Ты останешься со мной? — прошептала Софи, когда Эделайн поцеловала ее на прощание. И ей было все равно, прозвучит ли эта просьба глупо или по-детски.

Она хотела свою маму.

И Эделайн, не колеблясь, легла рядом с ней, накрыв их обеих дополнительным одеялом.

Винн и Луна уютно устроились у их ног, и песни Каллы наполнили воздух мелодиями о том, как семена пускают корни и становятся сильнее с каждым днем, а Силвени затопила сознание Софи образами их двоих, парящих все выше и выше… оставляющих все позади.

И хотя слезы все еще жгли глаза Софи, и она была почти уверена, что узлы внутри нее никогда полностью не распутаются, когда Эделайн прошептала:

— Все будет хорошо, — Софи поверила ей.

И Софи прошептала:

— Я люблю тебя, мама.

— Я тоже люблю тебя, Софи, больше всего на свете.

***

— Нам нужно поговорить, — раздался хриплый голос мистера Форкла за спиной Софи, и она гордилась собой за то, что не подпрыгнула.

У нее было предчувствие, что он зайдет. Вот почему она осталась на пастбищах, предпочитая сидеть рядом с горгодоном, где, как она знала, их никто не подслушает. Кроме того, это дало ей шанс увидеть, что Киф был прав: Винн и Луна использовали свой странный телепортационный стиль, чтобы проникнуть в клетку злобного зверя, что сделало немного менее страшным наблюдать за «игрой» трех существ.

Но только немного.

— Ты думаешь, Винн и Луну тянет к горгодону, потому что он последний в своем роде, и они вроде как знают, каково это? — спросила она, не оборачиваясь к мистеру Форклу.

— Полагаю, такое возможно, — сказал он, и она услышала, как его шаги приближаются, все ближе и ближе. — Но ты также можешь воздать двум упрямым малышам аликорнам больше чести, чем они того заслуживают. Дети не любят, когда что-то запрещено. Это заставляет их хотеть этого еще больше.

Это замечание прозвучало как удар в спину, и Софи отказалась признавать его правоту.

Вместо этого она решила взять разговор под свой контроль.

— Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, — сказала она ему. — И я действительно не в настроении. Итак, вот что тебе нужно знать: я закончила поиски своих биологических родителей. И я не собираюсь никому рассказывать о том, что знаю, хотя это уже портит мне жизнь. Так что ты можешь пропустить лекцию или бодрую речь, или все, что ты планировал. Ты уже получаешь то, что хочешь. Я буду хорошим маленьким Мунларком.

Мистер Форкл вздохнул и сел на траву рядом с ней… что выглядело довольно неудобным процессом, учитывая, как он распух из-за ракклберри.

— Справедливо, — тихо сказал он. — И за то, что это стоит… спасибо.

Софи выпрямилась.

Она не была уверена, что это был первый раз, когда он использовал эти слова с ней, но в любом случае, это было… по-другому.

Настоящее признание того, что она сама принимает решение… даже если у нее все еще не было большого выбора в этом вопросе.

— Вообще-то я пришел сообщить тебе последние новости, — добавил мистер Форкл через несколько секунд. — Набити прислала сообщение из Лоамнора… и это хорошая новость. Она придумала, как убрать куски магсидиана. Поэтому, хотя было бы неразумно ослаблять нашу бдительность, это выглядит довольно многообещающе, что нам, возможно, удалось сорвать план Невидимок, прежде чем они смогли полностью воплотить его в жизнь.

Софи не смогла ответить на его улыбку.

— Это… не может быть так просто.

— Это не так. По-видимому, удаление камней — довольно опасный процесс, поэтому потребуется, по крайней мере, неделя, чтобы убрать все из них. И учитывая вчерашние откровения, существует большая вероятность, то, что планировалось в Лоамноре, не имеет ничего общего с планами леди Гизелы относительно наследия мистера Сенсена. Так что предстоит еще много работы. Но все равно это позитивный прогресс. Я уже сообщил Совету… надеюсь, ты позаботишься о своих товарищах по команде?

Софи кивнула, удивляясь, почему сама мысль об этом вызывает у нее такую тошноту.

Пока не поняла…

Связаться с ее командой означало связаться с Бианой. И был очень хороший шанс, что Биана знала о разрыве… и, возможно, уже рассказала остальным членам команды.

Внезапно Софи показалось совершенно необходимым помочь Грэйди и Эделайн накормить всех животных. В конце концов, ей нужно было показать им, что у нее все в порядке… она постоянно занята, а не сидит и не хандрит из-за проблем с мальчиками.

Уборка ее комнаты казалась не менее важной.

И ей определенно нужно было разобраться со всеми своими перчатками, так как она решила, что будет носить их каждый день, пока включение и выключение без перчаток не станет второй натурой.

Она также решила отполировать все предметы своего Регентства… хотя это было ошибкой и заставило ее вспомнить о том дне, когда она их получила, и о том, как Член Совета Не-ее-мама расчесывала ей волосы и аккуратно наносила макияж, и притворилась, что так возмущена, когда Бронте обсуждал реальность того, что она может быть несопоставимой. Она даже сидела там так спокойно, пока Бронте говорил Софи не пытаться найти генетических родителей… и она, конечно, могла чувствовать все, что чувствовала Софи.

Но она ничего не сказала.

Ничего не сделала.

Просто лгала, лгала и лгала.

И Софи не могла не задаться вопросом, что произойдет, если она попросит новый контакт в Совете.

Конечно, она и Член Совета Не-ее-мама не смогут работать вместе.

Следующие несколько часов она потратила на то, чтобы придумать ничего не подозревающий предлог для переназначения, когда поняла…

Настал закат.

И она потратила целый день из-за личной драмы.

И было слишком много важных вещей, чтобы она позволила этому случиться.

Поэтому она схватила Импартер, давая себе три секунды на панику из-за предстоящего неловкого разговора. Затем позвала товарищей по команде, чтобы поделиться открытием Набити.

И было странно…

Ничто не чувствовалось другим.

Биана была дружелюбна.

Разговор по-прежнему был сосредоточен на карликах, на удалении магсидиановых камней и на том, следует ли им попытаться получить разрешение короля Энки еще раз обыскать Лоамнор, чтобы убедиться, что они ничего не упустили. Они также пытались придумать теории о том, что леди Гизела может планировать для Кифа… но на самом деле ничего не получилось. И Декс признал, что он не очень продвинулся в создании устройства, чтобы защитить Кифа.

Так что у них еще оставалось много дел.

И Софи постаралась сосредоточиться.

Но крошечная часть ее мозга продолжала думать: Фитц никому не сказал.

И она попыталась убедить себя, что он, несомненно, скоро это сделает… попыталась приказать своему мозгу ничего не думать.

Но…

Она все еще чувствовала слабый проблеск надежды.

Это была даже не полная искра… и она сделала все возможное, чтобы задушить ее.

Но она все еще была там.

Проблеск возможности.

Слабый шепот, который, может быть… может быть, когда гордость угасла, а темперамент остыл…

Нет, она не могла позволить себе пойти туда.

Прежде чем лечь в постель, она даже заставила себя собрать все крошечные подарки, которые он ей подарил, а также заставила себя спать в своей комнате.

Ей нужно было найти свою новую норму… цепляться за нее изо всех сил.

Но лицо Фитца все еще не выходило у нее из головы.

И когда на следующее утро Софи спустилась на пастбище и заметила бирюзовые ленты, обвязанные вокруг шей Винна и Луны, ее сердце сделало около пятидесяти обратных сальто, а затем еще пятьдесят, когда она увидела крошечные сложенные записки, свисающие с каждого банта.

Ее руки дрожали, когда она развязывала их, и ей нужно было глубоко вздохнуть, прежде чем она прочитала их… а потом мир закружился, и ее зрение затуманилось, и ей пришлось упасть на колени, чтобы не потерять сознание.

Потому что записки были написаны не похожим на Фитца почерком.

В одной записке — особенно петлявые, красивые буквы… так не вязавшиеся с резкими, угрожающими словами:

Думаешь, ты в безопасности.

И думаешь, что сорвала наши планы.

Но ты ошибаешься.

Мы можем уничтожить все, что тебе дорого.

Мы можем прикончить твоего друга.

И это будет только начало.

Или ты можешь встретиться с нами в Лоамноре завтра,

В 10 часов вечера на главной рыночной площади.

Не опаздывай.

Вторая записка была почему-то еще хуже.

На ней был оттиснут тот же символ, который Софи видела на письме, доставленном Кифом в Лондон: два полумесяца, образующие свободный круг вокруг светящейся звезды.

А на другой стороне знакомым почерком Леди Гизелы было написано:

Приведи Кифа.

— XOXO¹

Глава 46

— Как это случилось?

Именно этот вопрос все продолжали задавать после того, как Софи передала Сандору записки Невидимок и вызвала ураган паники и смятения.

Как это случилось?

Как Невидимкам удалось пройти мимо многочисленной охраны Сандора?

Но Софи хотела знать, что они будут с этим делать.

Ответа ни у кого не было.

И они должны были найти его… и быстро.

Поэтому она связалась со всеми своими товарищами по команде и велела им прибыть в Хевенфилд. В том числе с Линн, Мареллой и Марукой. И Кифом, поскольку, к сожалению, не похоже, что они смогут полностью удержать его от этого.

Единственным человеком, с которым она не связалась, был Фитц… но в этом не было необходимости, потому что она сказала Биане позаботиться об этом.

Вот как она собиралась пережить этот разрыв.

Делегирование полномочий!

Избегание зрительного контакта!

Прятки!

Все это было особенно легко сделать позже в тот день, учитывая размер толпы, которая набилась в гостиную Хевенфилда, как только все направились туда, чтобы поспорить о следующем шаге: Грэйди и Эделайн, мистер Форкл и Тиерган, лорд Кассиус, многочисленные телохранители, все друзья Софи… и, конечно же, все двенадцать Членов Совета.

И к счастью, Член Совета, который не заслуживал времени Софи, казалось, использовал свои собственные стратегии избегания: держа голову опущенной, пряча лицо за локонами и стоя в центре всех остальных Членов Совета.

Софи сделала вид, что не заметила ее.

Она также сделала вид, что не заметила, что Фитц предпочел встать на противоположной стороне комнаты от того места, где она пряталась в тени лестницы.

— Все в порядке? — спросил Киф, и Софи подпрыгнула, гадая, как долго он там пробыл.

Конечно, достаточно долго, чтобы понять ее настроение, поэтому она сказала ему:

— Эм, Невидимки только что предъявили нам ультиматум… и они обвязали его вокруг шеи Винна и Луны.

— Да, и их записки даже не рифмовались! — добавил он, прищелкнув языком. — Я имею в виду, серьезно, насколько трудно превратить угрозу в умное двустишие или два?

Он толкнул ее локтем, когда она не засмеялась, и вздохнул, когда она посмотрела на него.

— Со всей серьезностью, — сказал он ей, — тебе не о чем беспокоиться. Я не позволю маме никому причинить вред.

— Видишь ли, я больше беспокоюсь о том, что она причинит боль тебе, — возразила Софи.

— Нет. Она нуждается во мне. Помни: у меня есть Наследие. На самом деле, я, вероятно, должен дать себе титул в этот момент… но Наслединатор не совсем то, не так ли? А как же лорд Наследие? Я видел, это вышитое на тунике.

Софи покачала головой.

— Ты не заставишь меня смеяться над этим.

— Вызов принят!

Киф сказал что-то еще, но это было заглушено спором, который, казалось, достиг совершенно нового децибела. Софи не обратила внимания, так как это был в основном тот же самый разговор, который они вели перед Небесным Фестивалем… в той же самой комнате, не меньше… когда все сражались за то, кто должен и не должен идти, и пытались предугадать, что планируют Невидимки.

У них были столь же долгие дебаты перед их затеей в Наступлении Ночи… и перед Мирным Саммитом огров в Люменарии. И до того, как они направились в Равагог. И до того, как они попытались устроить засаду Невидимкам на горе Эверест.

Даже в ту ночь, когда Софи отправилась на лечение своих способностей, все это вызывало самые разные дискуссии.

Вот что они делали.

Анализировали детали.

Переподготавливались.

И это никогда не срабатывало.

Мы не можем продолжать это делать.

Слова начинались как помехи в глубине сознания Софи, но чем больше они повторялись, тем громче и громче становились, пока она не услышала их звон в комнате и не поняла, что действительно произнесла их.

Все головы повернулись в ее сторону, и Софи вздернула подбородок, пытаясь выглядеть уверенной, когда повторила:

— Мы не можем продолжать это делать.

— Делать что? — спросил мистер Форкл.

— Это. — Она замахала на всех руками. — Все эти изнурительные интриги. Это никогда не работает. Невидимки всегда что-то замышляют, а потом все рушится.

— Так всегда бывает, — мягко напомнил ей мистер Форкл. — На каждое движение есть ответный ход.

— Но это же не игра! — огрызнулась Софи. — Это сражение в более длительной войне.

— Здесь действует тот же принцип, — заметил мистер Форкл.

— Да… ну… я устала гадать и реагировать, — сообщила ему Софи. — Должен быть способ получше.

— Например, какой? — поинтересовался Член Совета Эмери.

Это был очень хороший вопрос… и Софи уже собиралась признаться, что понятия не имеет, когда поняла… что знает.

— Думаю, пришло время занять позицию, — сказала она всем. — Пора показать Невидимкам, что они здесь не главные, как они явно думают, и отправиться в Лоамнор на наших условиях.

— И каковы же будут эти условия? — мистер Форкл хотел знать.

— Ну. — Софи мысленно представила себе записки Невидимок. — Во-первых… мы расположимся в Большом зале, а не на главной рыночной площади, и заставим Невидимок прийти к нам. Таким образом, они не будут полагаться на любую ловушку, которую заложили… поскольку мы все знаем, что она должна быть… и вместо этого мы заставим их прийти в самое безопасное, самое труднодоступное место во всем городе.

— Хм… но разве это не значит, что нам всем придется снова пройти путь короля? — спросила Биана, слегка побледнев.

— Уверена, что как только мы расскажем Набити о том, что происходит, она сможет достать нам достаточно магсидиана, чтобы мы могли пройти через него без помех, — сказала Софи. — Тем более что пребывание в Большом зале ставит нас в лучшее положение для защиты короля Энки.

— Неужели? — спросила Марелла. — Похоже, мы поведем Невидимок прямо к нему.

— Если они вообще пойдут за нами, — добавила Стина. — А может, и нет.

— Так и будет, — заверила всех Софи. — Я не знаю почему, но им явно нужны мы в Лоамноре… иначе они не стали бы так напрягаться, чтобы привлечь наше внимание. И уверена, что они планировали это все время, поэтому мы должны предположить, что у них есть путь мимо всей безопасности города… даже через Путь короля… и что они выбрали главный рынок по какой-то причине. Поэтому мы приходим туда пораньше и устраиваемся в Большом зале, давая понять, что именно там мы и находимся. Если король Энки хочет быть в более безопасном месте, это его дело. Но мы стоим на своем и говорим «Вы хотите нас? Идите и возьмите».

— А что потом? — спросил Уайли.

— Потом… не знаю, — призналась Софи. — Наверное, какая-нибудь драка.

— О, и это все? — проворчал Грэйди и замолчал, когда Эделайн положила руку ему на плечо.

— Знаю, это звучит пугающе. Но теперь я могу контролировать причинение, — напомнила Софи. — И у них может не быть Руи… а Марука сможет защитить нас всех и…

Уайли прервал ее ворчливым звуком.

Марука закатила глаза.

— Что бы ты ни собирался сказать, прекрати, — сказала она, отбрасывая дреды. — Это происходит. Я помогаю. И ты нуждаешься во мне, сильно.

— Да, нуждаемся, — согласилась Софи.

— Вам также нужны телохранители, — сообщил ей Сандор.

— Возможно, — сказала Софи, — но гоблинов не пускают в Лоамнор.

— О, я думаю, что смогу убедить короля Энки сделать несколько исключений, — вмешалась Член Совета Алина.

— Тогда лучше включить сюда и огра, — добавила Ро.

— Я сделаю все, что в моих силах, — сказала Алина с загадочной улыбкой, которая заставила Софи задуматься, не собирается ли она использовать свое обольщение против короля гномов-карликов.

— Значит ли это, что ты поддерживаешь этот план? — спросил Член Совета Бронте у Алины.

Алина пожала плечами, приглаживая волосы.

— Должна признать, это звучит более многообещающе, чем все остальное, что мы обсуждали. Софи права… мы никогда не сможем предугадать все, что задумали Невидимки. Так что, может быть, лучше просто сказать: «забудь об этом… вот что мы делаем». Уверена, король Энки наверняка оценит силу, которую мы демонстрирует, вместо того, чтобы позволять ему увидеть, как мы капитулируем перед требованиями Невидимок.

Член Совета Эмери обменялся взглядом с другими.

— Наверное.

— И все же я не понимаю, зачем Невидимкам приходить к нам, если они устроили на рынке нечто грандиозное, — настаивала Стина.

— Ну… у нас будет Киф, — напомнила ей Биана.

Киф хлопнул в ладоши.

— О боже, я буду приманкой! Мы должны сделать это более драматично и попросить вас, ребята, связать меня или что-то в этом роде?

Софи покачала головой.

— Нет. Потому что тебя там не будет.

— Э-э… ты видела записку, — медленно произнес Киф. — Я единственный, кого пригласили по имени.

— Что кажется довольно отчаянным, не так ли? — возразила Софи. — И если мы займем позицию, то займем позицию. — Она повернулась к группе, встретившись с большинством их взглядов, прежде чем добавила: — Там предупредил нас, что произойдет, если мы позволим Кифу приблизиться к Невидимкам. И я видела, как отреагировала леди Гизела, когда поняла, что он это сделал. Мы должны серьезно отнестись к этому предупреждению. Так что Киф и близко не подойдет к городу карликов. А если Невидимкам это не нравится… жестко. В этом-то и весь смысл. Показать им, что они больше не командуют, и доказать, что мы сильнее и умнее их.

— Ты всерьез считаешь, что это хорошая идея — появиться в неподходящем месте в неподходящее время — без человека, которого Невидимки велели нам привести… и надеяться, что они сразу же не выполнят все угрозы, которые сделали в своей записке? — спросил Фитц, и тяжелый скептицизм в его тоне ранил больше, чем все, что он сказал Софи накануне вечером.

Очевидно, она не просто потеряла своего парня.

Она потеряла своего друга… и даже веру Фитца в нее.

От этого у нее защипало глаза, и запылал нос, и она сказала себе: «Дыши, дыши, дыши», — потому что права, и если она начнет плакать, то потеряет весь свой авторитет.

Но слезы все равно хлынули, размывая все вокруг, и…

— Хорошо, — тихо сказал Киф, и Софи повернулась к нему.

— Хорошо? — спросила она.

Он кивнул, обхватил ее руку своей и переплел ее пальцы в перчатках со своими.

И Софи почти начала улыбаться… до тех пор, пока спина Кифа не выпрямилась, и он сказал:

— Ого, я совсем не чувствую, как ты сейчас усиливаешь.

Перемена, вероятно, удивила его… но что-то было не так в его тоне.

Именно тогда Софи заметила взгляд, который Фитц направил на ее и Кифа руки… и она не могла поверить, что он смотрит на них так…

Она этого не знала.

Но он ошибался.

И она не хотела, чтобы Киф чувствовал себя неловко. Поэтому она отдернула руку и сказала ему:

— Да… я научилась контролировать это.

Это, конечно, напомнило ей о другом человеке в комнате, которого она так старалась избегать.

— Ну, — сказал Киф, слегка нахмурившись, когда ее настроение резко упало, — я знал, что ты сможешь это сделать.

Ее щеки вспыхнули.

— Спасибо.

— Что значит «хорошо»? — спросил Фитц, не давая им сменить тему. — Что значит «хорошо», Киф?

Киф резко выдохнул.

— Я говорил, что все в порядке, думаю, Фостер права. Если я там, то моя мама уже выполнила, по крайней мере, половину своего плана, и я не очень-то люблю облегчать ей задачу. Если она хочет заставить меня взглянуть в лицо моему Наследию, то должна, по крайней мере, прийти и забрать меня, верно? К тому же… я обещал Фостер держаться подальше от Невидимок. И не думаю, что записка изменит это.

— Серьезно? — Глаза Фитца сузились, когда Киф кивнул. — Ого, ты действительно так ненавидишь Тама? Потому что он тот, кто заплатит цену, если тебя там не будет… ты же понимаешь, да?

— А еще он велел Кифу держаться подальше, — возразила Софи. — Дважды.

— Да, но… если он готов пожертвовать собой, это не значит, что мы должны позволить ему это, — возразил Фитц. — К тому же, кто знает? Может быть, они накажут Тама и навредят Линн. Кто-нибудь думал об этом?

Все взгляды обратились к безмолвному Гидрокинетику, и Линн, отпустив руки Маруки и Мареллы, притянула к себе влагу воздуха, сгибая ее в маленькую плавающую сферу.

— В последние дни вода стала совсем другой, — пробормотала она, закрывая глаза. — Темнее, почему-то. И… я думаю, что это мой брат. Думаю, он хочет, чтобы я увидела, насколько он силен, чтобы я была готова доверять ему. И если это то, чего он хочет…

Казалось, никто не знал, что на это ответить.

А может, и Софи тоже.

— Он также может предупредить тебя, чтобы ты держалась подальше… и даже если это не так… это может быть действительно умная идея.

— Она права, — сказала Марелла Линн. — Если ты там будешь, Невидимки могут использовать тебя, чтобы контролировать Тама.

Линн уставился на кружащийся шар воды.

— Но если будет драка, я вам понадоблюсь. Я тебе понадоблюсь, — обратилась она к Марелле.

— Вообще-то, не думаю, что подземный город — лучшее место для запуска Пирокинетика, — признался Бронте. — Особенно после пожара, который мы уже начали в прошлый раз.

— Добро пожаловать в команду слишком-крут-для-Лоамнора! — сказал Киф Марелле и Линн. — Мы все согласны, что они должны привезти нам сувениры?

— Я бы предпочла, чтобы они вернули моего брата, — сказала Линн, ее голос был едва громче шепота, что определенно принесло полную реальность того, с чем они собирались столкнуться.

— Если это вообще возможно, — пообещала Софи.

Линн кивнула.

Мистер Форкл откашлялся.

— Значит, это и есть наш план? Мистер Сенсен, мисс Редек и мисс Линн останутся здесь, а остальные отправятся в Большой зал?

— Для протокола, — сказал Член Совета Эмери, прежде чем кто-либо успел ответить, — мы, - он указал на других Членов Совета, — считаем неразумным полностью игнорировать главный рынок гномов. И учитывая, что нас так много, конечно, было бы разумнее разделить и отправить кого-то в каждое место?

Никто не мог придумать причину, чтобы спорить с этим.

— Кроме того, — добавил Член Совета Эмери, — мы хотели бы прояснить две вещи. Во-первых, мы хотим, чтобы король Энки увидел, что Совет поддерживает его народ. Итак, шестеро из нас отправятся с вами, по трое в каждое место, в то время как остальные шестеро останутся в Этерналии. И второе: мы бы предпочли, чтобы любой член Коллектива находился здесь, чтобы добавить большую важность присутствию членов Совета.

Тиерган поднял брови.

— Если кто-то из вас пострадает или погибнет…

— Значит, мы не так сильны, как должны быть, — вмешался Бронте.

Грэйди начал настаивать на себе, но Софи умоляла его и Эделайн остаться в Хевенфилде, чтобы защитить Силвени, Грейфелла, Винна и Луну. Ее не волновало, что аликорны могут телепортироваться. Она хотела, чтобы кто-то присматривал за ними… и если это сохранит ее родителей в безопасности, тем лучше.

Что оставило их с вопросом, кто куда пойдет… и Софи сказала всем:

— Я буду в Большом зале… и давайте не будем тратить слишком много времени на споры об этом.

Фитц немедленно вызвался быть на главной рыночной площади.

Он попытался скрыть это… попытался заявить, что это даст двум командам возможность телепатически общаться через него и Софи. И все, казалось, купились на это.

Кроме Эделайн.

И Кифа.

— Что я должен знать, Фостер? — прошептал Киф, наклоняясь вперед и хмуря брови.

Софи кивнула.

— Ты должен знать, что я очень благодарна тебе за то, что ты согласился остаться в стороне, так что мне не нужно было, чтобы Ро связывала тебя где-то.

— Хотя я готова к этому, если ты передумаешь! — влезла Ро.

Едва заметная усмешка тронула губы Кифа.

— Ладно. Избегай моего вопроса. Но знай, что я тебя раскусил, Фостер. И также знай, что мое сотрудничество связано с одним требованием.

— Сейчас? — спросила Софи. — И что же это?

Он ждал, пока она встретится с ним взглядом.

— Ты должна взять Ро с собой… вам, ребята, она понадобится больше, чем мне. И не смотри на меня так, будто все это — часть моего коварного плана проникнуть в Лоамнор. Это ведь я вызвался остаться, верно?

— Я присмотрю за своим сыном, — предложил лорд Кассиус, заставив Софи и Кифа съежиться. — И я позабочусь, чтобы он оставался там, где должен.

— Как удобно, это означает, что тебе тоже не придется рисковать жизнью, — заметил Киф.

Лорд Кассиус пожал плечами.

— Я бы предпочел избежать физической конфронтации с твоей матерью.

Софи не могла винить его за это.

И каким-то чудом не заняло много времени, чтобы поделить группы.

Декс, Стина, Фитц и Биана отправятся вместе с Членом Совета Бронте, Членом Совета Дареком и Членом Совета Зариной на главный рынок карликов вместе с Волцером, Ловиз и Гризель.

А Софи, Марука и Уайли вместе с Членом Совета Ноландом, Членом Совета Лиорой и Членом Совета Оралье отправятся в Большой зал вместе с Ро, Сандором и Флори. У них будет на одного человека меньше… но у них также будет Псионипат, за что Софи чувствовала себя немного виноватой, так как другая команда, скорее всего, направлялась прямо в ловушку.

С другой стороны, она также не была уверена, что наличие Членов Совета, которые были Крикуном, Фокусником и Эмпатом, принесет ее группе много пользы… и она действительно хотела бы придумать ничего не подозревающий способ обменять Член Совета Кудряшку-Врушку на другую группу.

— Хорошо, — сказал мистер Форкл, а затем, казалось, понял, что формально он не был частью миссии… и определенно не был ответственным… прежде чем повернулся к Члену Совета Бронте.

— Все должны пойти переодеться, собрать оружие и попрощаться, — сказал им Бронте, как обычно поднимая настроение. — Мы сообщим Элвину, чтобы он был наготове в лечебном центре, а через час встретимся здесь и отправимся в Лоамнор. Это позволит нам занять позицию примерно за час до истечения срока, установленного Невидимками.

— И мы сообщим королю Энки о том, что происходит, — добавил Эмери.

С этими словами все разошлись, чтобы сделать то, что предложил Бронте.

И все это казалось очень реальным, когда Софи переоделась в один из нарядов, которые Флори придумала для нее перед их последней схваткой с врагами, со всеми дополнительными карманами, чтобы держать гоблинские метательные звезды и крошечные кинжалы.

Она также надела свои Регентские вещи… даже корону.

Настало время показать Невидимкам, что она была лидером.

И свет люменита пригодился бы в темноте.

Киф все еще ждал Софи, когда она спустилась вниз, его глаза расширились, когда он изучил ее наряд. Но вместо того, чтобы прокомментировать это, он спросил:

— Итак, что происходит между тобой и Фитци?

— Серьезно? — спросила она, желая, чтобы не чувствовала столько тепла, пока пылает ее лицо. — Это может быть — потенциально — последний раз, когда ты меня видишь, и ты хочешь, чтобы это были твои последние слова?

— Я могу придумать много вещей, которые он предпочел бы сказать, — предложила Ро, сидя на нижней ступеньке лестницы. — В особенности одно.

Киф закатил глаза и сказал Софи:

— Это не последний раз, когда я вижу тебя, Фостер. Даже не говори так!

— Согласен, — сказал Грэйди от двери, где он стоял с Эделайн, прежде чем подойти ближе и заключить Софи в удушающие объятия. — Ты благополучно вернешься домой.

— Я сделаю все, что в моих силах, — сказала она ему, желая придерживаться обещаний, которые действительно могла сдержать.

Эделайн присоединилась к их объятиям, шепча, как она горда и знает, что Софи может справиться с чем угодно.

Потом они ушли, и снова остались только Софи и Киф. Одни… ну, если они не обращать внимания на Сандора и Ро.

И Киф предпочел спросить:

— Серьезно, что у вас с Фитци?

А может быть, потому, что это действительно был последний раз, когда они разговаривали друг с другом, но Софи не хотела лгать или уклоняться от ответа.

Она просто не могла заставить себя произнести эти слова.

Поэтому она схватила его руку и прижала ее к своей ключице… так близко, как только могла, чтобы не было неловко… и сказала:

— Ты мне скажи.

Киф закрыл глаза, и его лоб покрылся морщинами.

И он прошептал:

— Прости.

Она пожала плечами, не в силах говорить… но гордясь тем, что не плачет.

Их глаза встретились, и она увидела, что он не задает тревожных вопросов.

Но все, что он сказал, было:

— Сосредоточься, Фостер. Не позволяй этому отвлечь тебя.

— Не позволю, — пообещала она, отпуская его руку и отступая на шаг.

— А когда увидишь дорогую мамочку, — добавил он, и глаза его потемнели, — скажи ей, что в следующий раз я буду командовать.

Софи кивнула.

Но если все пойдет так, как она надеялась, следующего раза не будет.

— Похоже, все собрались снаружи, — объявила Ро. — Так что нам, наверное, стоит присоединиться к ним… и ого, у всех Членов Совета волосы зачесаны назад, и они одеты в эти серебряные костюмы, которые делают их всех похожими друг на друга. Это меня немного пугает.

— Они иногда так делают, — сказала Софи. — А их булавки для плаща имеют форму светящихся золотых ключей?

— Да, мне нравится, что вы, эльфы, всегда должны быть сияющими или блестящими… даже когда идете в бой.

Это слово было ледяным всплеском реальности.

Но Софи также находила это несколько утешительным, зная, что Совет, должно быть, посетил Пик Чистоты по пути сюда, чтобы напомнить себе, что существуют более крупные, яркие силы, обладающие гораздо большей силой, чем любое земное существо.

Если бы только они не направлялись куда-то в такую тьму и далеко-далеко от этих Источников.

Сандор и Ро направились к двери, и Софи с трудом подавила желание повернуться и обнять Кифа на прощание.

Вместо этого она сказала ему:

— Будь осторожен.

— Буду, если ты хочешь, — согласился он. — О, и Фостер? Упорно борись. Не надо ничего сдерживать. И мы скоро увидимся.

Глава 47

— Ладно, кто бы ни придумал всю эту идею «давайте заставим эльфов провалиться сквозь вонючее болото, чтобы добраться до Лоамнора», ему нужен хороший, жесткий шлепок, — проворчала Марука, встряхивая дредами, чтобы убедиться, что грязь действительно исчезла… или Софи предположила, что Марука это делает.

Трудно было сказать наверняка, так как все, что Софи могла видеть сквозь тусклый мерцающий свет, это слабые силуэты ее группы после того, как они рассеялись по разным местам в пузырчатой комнате. В Большом зале было намного темнее и холоднее, чем во время последнего визита Софи, и она все пыталась позволить своему ночному зрению взять верх… но у нее было слишком много забот, разрушающих фокусировку. Поэтому единственной отчетливой структурой, которую она могла различить, был магсидиановый трон короля Энки… мерцающая тень в центре. В данный момент пустой, поскольку король настоял на том, чтобы пройтись по периметру с двумя охранниками.

Король Энки, очевидно, решил, что будет неразумно заменить разрушенную люстру, пока не уберут все странные магсидиановые камни в стенах. А у Набити еще не было шанса извлечь их… и Софи надеялась, что они не вернутся, чтобы преследовать их.

Гномы, перешедшие на сторону врага, скорее всего, подбросили эти камни… и теперь Софи приглашала Невидимок прийти в комнату для выяснения отношений. Но к тому времени, когда она осознала свою оплошность, было уже слишком поздно менять планы.

По крайней мере, они знали об этой уязвимости.

И они определенно привыкли импровизировать.

Но король Энки также запретил Уайли использовать его способности на случай, если свет вызовет другую реакцию. И Софи сомневалась, что он был бы в восторге, если бы Марука тоже создала какие-нибудь светящиеся силовые поля. Так что им придется приберечь эти фокусы на крайний случай.

Единственный свет, который король Энки допускал в Большой зал, исходил от двух крошечных мерцающих бра по обе стороны массивной двери… хотя он разрешил Членам Совета оставить свои светящиеся накидки и позволил Софи и Уайли носить свои люменитные венцы. Его собственная корона тоже светилась и была самой яркой точкой в комнате — вспыхивая серебристым блеском, от которого у Софи слезились глаза каждый раз, когда он проходил мимо выбранного ею места, которое находилось на равном расстоянии от трона и двери.

— Я и не подозревала, что раковина треджона так светится, — призналась Софи, удивленная тем, что король гномов-карликов захотел видеть что-то столь яркое рядом со своими чувствительными глазами.

— Это моя боевая корона, — сказал ей король Энки. И когда протянул руку, чтобы провести пальцами по гладкому простому браслету, Софи поняла, что этот свет напомнил ей наручники, которые она видела на запястьях Тама в Лондоне, хотя у Тама они светились гораздо ярче.

— Корона сделана из люменита? — удивилась Софи.

Король Энки фыркнул.

— Я бы никогда не надел корону, сделанную из чего-то столь обычного.

Софи проигнорировала оскорбление… но, возможно, позволила себе полуулыбку, когда Ро кашлянула что-то вроде «ужасно самодовольный для маленького безволосого чувака» откуда-то, где принцесса-огр пряталась в тени.

— А из чего же тогда сделана корона? — спросила Софи у короля Энки.

Он не ответил… но Набити выползла из песчаной земли в центре дверного проема и сказала ей:

— Этертин. Он почти так же редок, как магсидиан, но гораздо менее полезен и, следовательно, гораздо менее ценен.

Это звучало как странный выбор в качестве материала для боевого украшения короля… но… его другая корона была сделана из экзоскелета гигантского песчаного краба, так что у гномов был очень отличный вкус от эльфов.

— Я никогда не слышал об этертине, — сказал Член Совета Ноланд, его голос гремел даже с поста в противоположном конце комнаты.

— Я слышала, — сообщила им Член Совета, которого Софи не хотела видеть, находясь гораздо ближе к Софи, чем той хотелось бы. — Полагаю, что он образуется, когда молния каким-то образом соединяется со звездным светом, не так ли?

— Что-то вроде того, — уклончиво ответил король Энки.

— Этертин, — повторила Софи, позволив этому слову вертеться у нее в голове. — А что он делает?

— Интересно, с чего ты взяла, что имеешь право задавать мне столько вопросов? — огрызнулся король Энки. — Разве я не король? Может быть, сейчас я и не нахожусь на троне, но это не умаляет моей власти! И разве не достаточно того, что я дал стольким из вашего рода свободу действий в моем городе… и предоставил своих стражей, чтобы защитить вас? Я даже позволил тебе наполнить мои залы зловонием огрского пота, дыхания гоблинов и гномьих ног!

— Ладно, — сказала Ро, выходя в мерцающий свет около двери и размахивая двумя кинжалами.

Металлическое шипение обнаженного меча раздалось в воздухе на другом конце комнаты, и Софи последовала за этим звуком к массивной фигуре, которая, должно быть, была Сандором.

— Прибереги свое оружие для врага, — приказала Набити. — Здесь вы найдете только союзников.

— И сейчас? — возразил король Энки, направляясь к Набити, когда еще два гнома-охранника выскочили из земли, чтобы обойти его с фланга. — Я не помню, чтобы давал тебе разрешение говорить за меня.

Даже в тусклом свете Софи видела, как Набити стиснула зубы. Но она послушно склонилась в глубоком поклоне и сказала королю Энки:

— Я не хотела вас обидеть.

— Надеюсь, что нет, — сказал он ей, склонив голову набок, чтобы усмехнуться над ее распростертой позой, прежде чем снова повернуться и направиться прочь.

Набити продолжала кланяться, пока король Энки не завершил пять полных кругов по комнате.

— Мы можем быть благодарны за их присутствие еще до того, как этот день закончится.

— Я нахожу это крайне маловероятным, — фыркнул король Энки, останавливаясь, чтобы рассмотреть силуэты вокруг себя, которые он, вероятно, мог ясно видеть. — Но если это то, что нужно, чтобы защитить мой город… так тому и быть.

— Скоро все закончится, — сказала ему Набити, медленно поднимаясь на мохнатые лапы.

Король Энки снова принялся расхаживать по комнате.

— Будем надеяться, что это так.

Софи не могла не согласиться.

Она уже не помнила, как долго они ждали в этой дрожащей, темной комнате, но ноги у нее подкашивались, руки подергивались, и она была готова к тому, что сейчас произойдет.

— Твой король всегда такой милый? — спросила Ро Набити… громче, чем следовало бы.

Король Энки рассмеялся.

— О, уверяю, я далеко не милый.

Он топнул ногой, и по комнате разнесся низкий гул, сопровождаемый звуком осыпающейся земли.

Было слишком темно, чтобы разглядеть трещину, ведущую к Ро, пока земля под ее ногами уже не отвалилась… но каким-то образом принцесса-огр сумела отпрыгнуть в безопасное место, упав в тень и остановившись с болезненным ворчанием, сопровождаемым множеством плевков и кашля.

— Кто-нибудь еще хочет что-то сказать? — бросил вызов король Энки.

Член Совета Лиора шагнула к нему, и свет от ее руки осветил лицо, показывая напряжение в выражении, когда она склонила голову в поклоне и сказала королю карликов:

— Только если вы позволите мне полностью выразить нашу благодарность за ваше гостеприимство.

Король Энки на долгую секунду наклонил голову, и Софи поймала себя на том, что затаила дыхание, пока он не сказал:

— Разрешаю.

Лиора снова опустила подбородок и пустилась в список таких преувеличенно великодушных похвал, что Софи удивилась, как Лиоре удалось произнести все это с невозмутимым видом.

— Прости, — прошептала Набити, внезапно оказавшись рядом с Софи. Голос крошечного гнома был едва слышен, когда она добавила: — Мой король сегодня в очень странном настроении. Подозреваю, что корона влияет на его характер.

— Этертин может так делать? — спросила Софи, осторожно, чтобы ее голос не громыхал.

Набити кивнула.

— Известно, что он усиливает эмоции и притупляет торможение… по крайней мере, у представителей моего вида. Что-то в том, как свет влияет на наши глаза… вот почему некоторые предпочитают украшать себя им в битве… хотя я никогда раньше не видела своего короля с этой короной. Должно быть, он очень переживает за наших людей.

Ничто из этого не было хорошей новостью.

Но Софи постаралась отбросить страх и сосредоточиться на полезной информации.

— Значит, этертин влияет на каждый вид по-разному?

— Мы все уникальные существа, не так ли? — возразила Набити.

Так и было.

И это могло означать, что Софи была права насчет теории, медленно складывающейся в ее мозгу… но она также звучала настолько абсурдно, что ей нужно было глубоко вздохнуть, прежде чем она прошептала:

— Как ты думаешь, на эльфе этертин может работать как… контроль сознания?

Набити медленно провела ногой по песку.

— Ваш вид очень чувствителен к свету… более чувствителен, чем любой другой. И ваши умы известны своей силой. Так что… все возможно.

Так и было…

— И этертин действительно сделан из звездного света и молнии? — спросила Софи.

— Это одна из самых распространенных историй, — сказала ей Набити. — Но если бы это было правдой, каждая гроза с разрывом облаков создавала бы больше, а этертин невероятно редок. Поэтому я думаю, что он должен требовать особого вида звездного света.

— Ты имеешь в виду квинтэссенцию, — догадалась Софи.

— Это всегда было моим предположением… тем более теперь, когда я лучше понимаю происхождение магсидиана.

— Итак… этертин из квинтэссенции и магсидиан из теневого потока, — сказала Софи, обращаясь в основном к самой себе.

А если леди Гизела захочет контролировать тень…

— Я собираюсь проверить другую группу, — сказала Набити, пока Софи перебирала в уме возможные варианты. — Я буду двигаться между вами назад и вперед по мере необходимости. Надеюсь, вы никогда не окажетесь в отчаянном положении одновременно…

— Надеюсь, они никогда не окажутся в отчаянном положении… и точка, — поправила Флори откуда-то из ближайших теней.

— Конечно. — Но мрачный тон Набити ясно дал понять, как мало она на это надеется. — Топай, как обычно, если у тебя будут неприятности, пока меня не будет, — сказала она Софи. — Я вернусь, как только смогу.

Она нырнула обратно в землю и исчезла, не сказав ни слова.

А потом наступила тишина.

Беспокойная, бесконечная тишина.

Она тянулась так долго, что Софи поняла, что они наверняка уже миновали крайний срок, установленный Невидимками.

И все же там ничего не было… и Софи подумала, не стоит ли ей обратиться к Фитцу телепатически, чтобы узнать, не видела ли что-то его группа, не узнала ли она что-нибудь.

Но мысль о том, что она услышит его голос в своей голове, заставила ее сердце стать слишком тяжелым.

— Думаешь, Невидимки играют с нами? — произнесла Марука из темноты еще через несколько мучительно долгих минут.

— О, уверен, так оно и есть, — пробормотал Уайли, и сияние его венца слегка покачнулось, как будто он качал головой. — Интересно, стоит ли нам…

Ревущие сирены оборвали его… и пронзительные вопли вонзились в уши Софи, как крошечные иголки.

— Что это такое? — крикнул Член Совета Ноланд, когда трое королевских гвардейцев сомкнули руки в тусклом свете у двери, образуя пушистую баррикаду.

Сандор и Ро появились позади них, их клинки сверкали в мерцающем свете.

— Это сигнализация, которую Набити установила у главного входа на рынок, — объяснил король Энки. И он казался таким спокойным — слишком спокойным — когда стоял перед своим троном, а сияние его короны заставляло магсидиан мерцать все сильнее.

Он даже не вздрогнул, когда вторая сирена присоединилась к другой, добавляя пронзительные, визгливые звуки к вызывающему головную боль шуму.

— А это сигнализация, которую Набити установила у задних ворот рынка, — сообщил им король Энки.

— Значит ли это, что мы не в том месте? — крикнула Марука Софи.

— Или это значит, что они придут за нами в следующий раз, — напомнил ей Уайли.

— В укрытие! — приказал Сандор… но Софи никак не могла спрятаться.

Она вытащила из кармана две метательные звезды и направила их на дверь.

Ожидая. Ожидая. Ожидая.

Но дверь оставалась надежно забаррикадированной.

Даже стука с другой стороны не было слышно.

И третья сирена ожила с серией болезненных воплей.

— Дополнительная тревога в самом сердце рынка, — сказал им король Энки.

И все равно в Большом зале ничего не происходило.

— Разве мы не должны пойти и помочь им? — спросила Марука, озвучивая вопрос, о котором Софи была уверена, что они все думали.

И Софи понятия не имела… она была так уверена, что Невидимки придут и найдут их, что даже не подумала о запасном плане.

— Я думаю, нам пора идти! — решила Марука, и ее силуэт метнулся к двери.

— Подожди! — скомандовал Сандор, размахивая мечом, чтобы заблокировать ее, и принюхиваясь. — Что-то… изменилось.

— Ты чувствуешь? — спросила Ро, пригибаясь и направляя кинжалы в темноту.

— Это тени, — добавила Флори… и Софи проследила за ее голосом до места позади трона короля Энки. Огромные серые глаза Флори блеснули в темноте, и она сказала с такой душераздирающей грустью:

— Я должна была это увидеть.

Затем сигнализация умолкла.

И все тени сдвинулись… вся комната осветилась.

Засияла.

Перед троном стояли три фигуры в черных плащах.

— Наконец-то, — сказала леди Гизела, откидывая капюшон и холодно улыбаясь, когда ее глаза встретились с глазами Софи, — я думала, сколько времени тебе понадобится, чтобы заметить нас. А теперь, где мой сын?

Глава 48

— Вы, ребята, можете остаться здесь! — крикнула Марука Невидимкам, и Софи зажмурилась, когда ослепительная белая вспышка разорвала темноту.

Она затаила дыхание, считая следующие несколько секунд… ожидая, ожидая, ожидая увидеть, вызовет ли свет реакцию магсидиана.

И когда она добралась до десяти без огненных взрывов, то открыла глаза, и…

Было безопасно.

Это было странное слово, учитывая их нынешнюю ситуацию… но оно в основном выражало то, что почувствовала Софи, когда увидела, как леди Гизела и обе другие фигуры в плащах оказались в ловушке силового поля Маруки.

Ей просто хотелось, чтобы леди Гизела выглядела немного более расстроенной из-за этого.

Вместо этого леди Гизела хлопнула в ладоши и сказала:

— Вот это сюрприз! И еще раз, браво за твою блестящую вербовку, Софи. Ты нашла себе Псионипата… их очень трудно найти! Я знала… я искала. Может быть, когда-нибудь я возьму…

Улыбка Маруки сверкнула в свете силового поля, когда она сказала леди Гизеле:

— Попробуй.

Но глаза Софи встретились с глазами Уайли, и она поняла, что он испытывает тот же тошнотворный страх, что и она.

Особенно после того, как леди Гизела сказала Маруке:

— Может быть, я так и сделаю, — и снова повернулась к двум закутанным в плащи фигурам, запертым вместе с ней под светящимся куполом. — С другой стороны, ты, возможно, слишком неопытна для меня.

— Э-э, я поймала тебя, не так ли? — возразила Марука.

— Неужели? Я в ловушке? — поинтересовалась леди Гизела. — Или я просто наслаждаюсь какой-то довольно удобной защитой от причинения Софи?

— Мне это не нравится, — прошептала Ро на ухо Софи, и Софи едва удержалась, чтобы не завизжать, удивляясь, когда принцесса-огр подкралась к ней. — Она слишком счастлива, чтобы находиться под этим маленьким щитом, — добавила Ро. — Поэтому я скажу, чтобы ты велела своей девушке сбросить силовое поле и позволила мне и Сандору убрать их. Мы должны уложить их на землю в считанные секунды… и если что-то пойдет не так, ты сделаешь свою девичью ярость. В любом случае, мы оставим все разговорчивые разговоры, на этот раз леди Жуть заперта в клетке.

На самом деле это был умный план.

Но прежде чем Софи успела сделать Маруке предложение, леди Гизела крикнула:

— Что бы вы там с принцессой ни замышляли, Софи, я бы не советовала этого делать. Очевидно, ты не заметила, насколько далека цель твоего Псионипата.

— Фх, моя цель была идеальной! — огрызнулась Марука в ответ.

— Да, — согласилась леди Гизела. — Для меня. Ты заманила нас сюда с очень удобными заложниками. Покажи им, Там.

Софи слишком зациклилась на слове «заложники», чтобы ощутить полное воздействие этого имени… пока Тени внутри силового поля не сдвинулись, открывая реальность их положения. Потом ее желудок сжался, сердце остановилось, а в голове стучало, стучало, стучало… и Софи не хотела знать, кто из этих людей в черном плаще ее друг.

Потому что фигура слева от леди Гизелы прижимала кинжал к горлу короля Энки.

И фигура справа от леди Гизелы держала кинжал у Флори.

— Думаю, теперь мы все понимаем ситуацию немного лучше, не так ли? — спросила леди Гизела, когда Софи попыталась напомнить себе, что Там находится под контролем.

Это не он сделал эту ужасную вещь.

Должно быть, это был этертин.

У него не было выбора… даже если другая часть ее мозга кричала, ВСЕГДА ЕСТЬ ВЫБОР!

— А-а-а, — сказала Леди Гизела, когда Марука подняла руки. — Не убирай мое драгоценное силовое поле… если только ты не хочешь, чтобы карлики остались без своего короля, или Софи жила без своего любимого маленького гнома. Так работают заложники… на случай, если ты не поняла. Теперь ты должна делать то, что я тебе скажу, или… — она кивнула на фигуры в плащах, и они еще глубже прижали клинки к коже короля Энки и Флори.

Руки Маруки сжались в кулаки, а глаза были полны такой паники, ярости и сожаления, что Софи улучила секунду, чтобы передать ей:

Это не твоя вина. Несчастные случаи происходят. Ты пыталась помочь, и никто тебя не винит. Просто постарайся успокоиться, ладно?

У нее не было времени посмотреть, кивнула ли Марука, потому что леди Гизела говорила Уайли:

— Никаких трюков Вспышки. И не смотри так опустошенно, Софи… это действительно хорошо для всех. Я представляла себе, что мы застрянем в большой раздражающей битве, пока все вы не будете достаточно подавлены. Это была такая экономия времени! И если ты чувствуешь, что твоя ярость нарастает, возможно, тебе следует напомнить себе, что прямо сейчас никто не пострадал… и ты можешь сохранить это, если будешь сотрудничать.

— Как сотрудничать? — выплюнула Софи в ответ, встретившись взглядом с Флори и мысленно пообещав вытащить ее отсюда.

Леди Гизела прищелкнула языком.

— Это не похоже на тон человека, готового вести себя хорошо. Так что давай сделаем быстрое «покажи и расскажи», чтобы убедиться, что ты полностью понимаешь ставки… особенно вы трое в серебре! — Она помахала трем Членам Совета, прежде чем топнуть ногой в очень специфическом порядке.

Пять гномов выскочили из пола у входа в Большой зал. И когда они топали ногами, трещины змеились во все стороны, пока комната не превратилась в лабиринт смертельных ям и уступов.

— Вам достаточно ясно? — спросила леди Гизела, указывая на глубокую выемку перед Софи, которая заканчивалась всего в нескольких дюймах от ее пальцев. — Готовы ли мы к приятному, спокойному разговору о том, что я дала вам одно очень ясное, очень простое указание, и вы подумали, что будет забавно ослушаться меня?