Наследие

— Прекрасно, — сказал Киф, проводя рукой по лицу. — Мы просто… пойдем и будем надеяться, что увидим знак или что-то в этом роде.

— Думаю, мы должны начать с того, что выясним, на что смотрела твоя мама, — сказал ему Фитц, сжимая колени, чтобы Киф не мог тащить их группу вперед. — Если мы начнем блуждать, то, возможно, никогда не найдем дорогу сюда.

— Согласна, — сказала Софи, хватаясь за любой предлог, чтобы удержать Кифа подальше от библиотеки. — Нам нужно знать, есть ли здесь скрытый путь.

— Почему же? — спросил Киф. — Ты уже сказала, что мы не собираемся следовать по нему. А Форкл обследует его позже. И давай не будем забывать, что есть шанс, что Сандор дал ему знать, что мы улизнули… и если он это сделал, уверен, Форкл догадается, что мы пошли сюда. Поэтому мы хотим уйти как можно дальше от этого места, чтобы он не смог вернуть нас домой, пока мы не будем готовы.

— Но что если это не скрытый путь? — возразил Фитц, волоча Кифа и Софи по тротуару. — Знание может оказаться важным. Пойдем… найти — займет всего несколько минут.

Но им потребовалось десять минут, чтобы найти то самое место, где стояла леди Гизела.

Затем началась настоящая работа.

И с каждой минутой Киф становился все больше и больше беспокойным.

— Трудно сказать, — ответил Фитц, покосившись в ту же сторону, куда смотрела леди Гизела на фотографии. — Думаю, это может быть как-то связано с тем знаком метро, но… не знаю.

— Может быть, — согласилась Софи. — Они, вероятно, могли бы довольно легко спрятать что-нибудь во всем этом кованом железе. Хотя… неужели луч света действительно сможет дотянуться до нее отсюда? Похоже, кристалл должен быть ближе, не так ли?

— Вероятно, это правда, — согласился Фитц, — если только кристалл не поднят высоко и не наклонен так, чтобы попасть в довольно сильный солнечный луч.

— Наверное, — ответила Софи. — Но это же Лондон. Тут не бывает много ярких солнечных дней, поэтому кажется, что у них было бы много раз, когда их путь не был полезен.

Киф расхаживал по ограниченному пространству, покрытому их темнителем.

— Почему мы все еще здесь? Ничего из этого мне не знакомо.

— Но ведь это хорошо, правда? — спросила Софи, стараясь говорить как можно бодрее. — Если ты никогда здесь не был, тогда…

— Тогда я все еще понятия не имею, куда на самом деле ходил, — вмешался Киф, — или что делал. Я думал, что именно поэтому мы пришли сюда… ты сказала, чтобы вызвать мои воспоминания.

— Знаю. Просто… дай нам еще несколько минут, — взмолилась Софи. Было уже 11:39. Если бы она могла задержать блуждание немного дольше… например, до 11:45… у них определенно не было времени, чтобы приблизиться к библиотеке, потому что она планировала использовать полночь как «нам нужно вернуться домой и столкнуться с последствиями наших действий», но Киф все равно получит пятнадцать минут времени для изучения. — Обещаю, мы…

— Подожди, — прервал Фитц, положив руку на плечо Софи. — Что-то сверкнуло в этом металлическом куске под лампочкой уличного фонаря?

Софи проследила за его взглядом, который действительно был похож на наклон головы леди Гизелы на фотографии.

И там, куда он показывал, действительно что-то блестело, но было трудно сказать, потому что было так темно.

— Думаю, было бы разумно построить дорожку в уличном фонаре, — поняла она. — Таким образом, он все еще пригоден для использования в дождливый день. Может быть, поэтому они и выбрали фонарь в Париже.

— О, это правда, — сказал Фитц. — Я об этом не подумал. Пролевитирую туда и проверю.

Софи крепче сжала его руку.

— У нас только один темнитель… и люди обязательно заметят симпатичного парня в плаще, взлетающего на самый верх уличного фонаря.

— То есть ты хочешь сказать, что… считаешь меня симпатичным, — с усмешкой заметил Фитц.

Киф застонал.

— Если вы, ребята, прямо сейчас наброситесь на меня, клянусь, я затащу нас всех в реку.

— Или как насчет того, чтобы я поднял нас на вершину фонаря, и мы проверили, нет ли там спрятанного кристалла? — возразил Фитц.

— В этом нет необходимости, — сообщил им знакомый голос, от которого Софи захотелось закричать, спрятаться или найти что-нибудь по-настоящему острое.

Но она не сделала ничего из этого.

Ни Киф, ни Фитц тоже.

Они просто смотрели в зачарованном ужасе на фигуру в черном плаще, шагающую по середине улицы, заставляя все машины гудеть и сворачивать вокруг нее.

— Поздравляю! — крикнула леди Гизела, откидывая капюшон. Сеть серебряных бусин покрывала ее безупречную белокурую прическу — вероятно, какое-то приспособление, предназначенное для блокирования способностей — и ее ледяные голубые глаза изучали сына со странной смесью восторга и презрения, когда она добавила: — Вы нашли то, что искали!

Глава 35

Тысячи мыслей пронеслись в голове Софи.

Стратегия.

Проблемы.

Решения.

Но одно слово вырвалось на передний план хаоса.

Причинение.

Вот почему она сбросила свои способности.

То, к чему леди Гизела не была готова.

Их шанс на спасение… на победу!

Причинение. Причинение. Причинение.

Но когда Софи погрузилась в свой гнев и ужас, тьма не вскипела.

Она оставалась глубоко в ее сознании, кипя и завариваясь… ожидая… чего-то.

Искры для растопки.

Взрыва энергии.

Команды, которую Софи не знала и не могла понять.

Ей хотелось выть, биться и сжимать свой мозг, пока он не сдастся… но у нее не было времени ни на что из этого.

— Похоже, Мунларк научился сдерживаться, — сказала леди Гизела, выходя на тротуар в нескольких шагах от них.

Ее лицо выглядело очень бледным в свете уличного фонаря, становясь совершенно призрачным, когда ее щеки растягивались в кривую улыбку. После предательства Финтана леди Гизела была покрыта кривыми шрамами… но теперь они исчезли, сменившись кожей, слишком туго натянутой на костях.

— Как ты можешь видеть нас? — удивилась Софи, пятясь назад и становясь между Фитцем и Кифом.

Прохожие вокруг них, казалось, все еще не могли понять, что они были там… и никто, казалось, больше не видел маму Кифа. Несколько человек что-то кричали друг другу, недоумевая, куда подевалась «чокнутая леди». Другие сновали в ночи, доверяя своим инстинктам, а не глазам.

Софи хотелось сказать им, чтобы они бежали быстрее.

Но они ее не услышат.

— Темнители легко обнаружить и контролировать, — объяснила ей леди Гизела, — и убери оружие, Киф, — приказала она.

Сердце Софи замерло, когда она обернулась и увидела гоблинскую метательную звезду, зажатую в правой руке Кифа… и ненавистную решимость в его глазах.

Мама погрозила ему пальцем, как будто он был непослушным ребенком.

— Ничего подобного. Мы собираемся быстро поговорить… и мы собираемся быть свободными от летающего оружия, так как они могут поразить любого из этих милых, невинных людей, пытающихся быть храбрыми и придерживаться своих путей. Ты же не хочешь причинить вред кому-то еще, не так ли?

— Что значит «еще»? — Киф сплюнул сквозь стиснутые зубы, так легко попавшись на ее удочку.

Его мама улыбнулась еще шире.

— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Иначе, зачем бы мы здесь оказались?

Удар был точно нацелен, и Киф отшатнулся назад, его тело сотрясалось, сотрясалось, сотрясалось.

Софи попыталась дотянуться до него, но он отодвинулся слишком далеко.

— Ты можешь бросить нож, Фитц, — добавила Леди Гизела, и Софи резко обернулась, уставившись на кинжал длиной в палец, который она не заметила в руке Фитца.

Очевидно, она была единственной, кто был слишком наивен, чтобы взять с собой оружие.

— Если что-то случится с тобой или твоими друзьями, — предупреждал ее Сандор, — тебе придется с этим жить!

Но ее способности должны были защитить ее.

И это должен был быть быстрый визит.

Спонтанный визит.

— Как ты узнала, что мы здесь? — прошептала она, хотя, вероятно, догадывалась об ответе леди Гизелы.

— В отличие от Черного Лебедя, мы внимательно следим за нашими путями, — сказала леди Гизела. — Это особенно важно, поскольку я знала, что путешествие моего сына скоро приведет тебя сюда. На самом деле тебе потребовалось больше времени, чем я ожидала, чтобы собрать все воедино. Это было несколько разочаровывающее… хотя полагаю, ты была занята, играя роль талисмана Совета. Посмотри на себя, носишь их блестящую регентскую булавку на своем плаще, даже когда бунтуешь. Такие смешанные сигналы. Такая бравада. И я не шучу, Фитц… опусти кинжал.

— Или что? — возразил Фитц, поднимая клинок и прищуривая один глаз, чтобы прицелиться. — Ты продолжаешь отдавать приказы, но я вижу только Полиглота в уродливом плаще, который умеет манипулировать эмоциями сына. Без одного из силовых полей Руи, чтобы защитить тебя, я не понимаю, почему я не могу покончить с тобой прямо здесь, прямо сейчас.

Леди Гизела наклонила голову.

— Знаешь, я верю, что ты действительно сделаешь это. Темная сторона у тебя оказалась. Особенно иронично, учитывая, как сильно ты осуждаешь брата… и все же я вижу больше насилия в твоих глазах, чем когда-либо видела в его.

Фитц крепче сжал кинжал.

— У меня нет проблем покончить с врагом. Моя совесть будет чиста.

— А будет ли? — спросила леди Гизела, приподняв одну бровь, когда Фитц кивнул. — Знаешь, я почти хочу позволить тебе сделать это. Всегда интересно наблюдать за глупостью высокомерия. Но я еще не закончила с нашей Тенью. Поэтому позволь мне показать, почему ты не будешь бросать в меня оружие… и мой сын тоже. Вот почему вы собираетесь сотрудничать до конца этого разговора.

Она отступила на шаг, одарив его своей самой широкой улыбкой, и скомандовала:

— Покажись.

И тени перед ней поредели и поблекли… как будто кто-то откидывал одну за другой ряд темных вуалей, открывая вторую фигуру в черном плаще с распростертыми руками, стоящую как живой щит перед леди Гизелой.

И Софи знала — понимала — кто эта фигура.

Она схватилась за живот, пытаясь взять себя в руки, когда леди Гизела откинула капюшон, открывая знакомое лицо, наполовину скрытое темной челкой с серебряными кончиками.

И в его серебристых глазах был неподдельный страх, когда Софи прошептала:

— Там?

Глава 36

Смех вывел Софи из оцепенения.

Безрадостный, истерический смех, который продолжался и продолжался, пока Киф не схватился за бока и не вытер слезы со щек.

— Хватит театральщины, — сказала ему леди Гизела.

Киф фыркнул.

— Ты жалуешься на мою театральность? Разве это не эпическая схватка, которую ты планировала, когда приказал Мальчику-Тамми убить меня? Кстати, спасибо за предупреждение, — сказал он Таму. — Как ты можешь видеть, сработало очень хорошо.

Глаза леди Гизелы сузились, изучая Тама так, словно она видела его впервые… и давая понять, что она понятия не имела, что он передавал какие-то сообщения.

Что делало угрозу Кифу еще более ужасающей.

Софи встала перед ним.

— Расслабься, — сказала ей леди Гизела. — Как я уже сказала, я здесь только для короткой беседы.

— О, но обстановка такая идеальная! — возразил Киф. — Туманный воздух. Темная улица. Странные человеческие звуки — это сирены? Кажется, это потрясающий момент, чтобы убить своего единственного сына, не так ли?

Леди Гизела вздохнула.

— Неужели для тебя все должно быть шуткой?

Киф задумался на секунду, прежде чем сказать:

— Я хочу сказать «да», но знаешь, что мне не кажется смешным? Я действительно не фанат того, что ты думаешь, что можешь напугать меня.

— Я действительно пугаю тебя, Киф. Я тебя пугаю. И только отчасти из-за того, что ты думаешь, что знаешь обо мне. — Она сделала шаг ближе. — Мы оба знаем, что на самом деле тебя пугает то, как мы похожи.

— Мы совсем не похожи, — прорычал Киф, снова поднимая метательную звезду.

— Продолжай, — сказала ему леди Гизела. — Я гарантирую, что ты ударишь только Тама.

— Ух ты, посмотри на себя… прячешься за своей маленькой Тенью, — огрызнулся Киф.

— Если бы ты знал, насколько силен Там, ты бы тоже съежился, — настаивала леди Гизела. — Но я пришла сюда не для того, чтобы сказать тебе об этом. Пора сосредоточиться, Киф. Время слушать. Пора перестать бороться с тем, кто ты есть и что должен делать. Я старалась быть терпеливой. Я пыталась подтолкнуть тебя, испытать и подготовить так, как только могла. Но ты все еще не готов, и мы очень близки к тому дню, когда ты должен сделать шаг вперед и принять свое наследие.

Киф снова расхохотался.

— Да, я займусь этим прямо сейчас.

— Надеюсь, что так, — сказала ему леди Гизела. — Потому что на самом деле у тебя нет выбора. Либо ты примешь это изменение, либо оно уничтожит тебя.

— Что это значит? — спросила Софи.

Леди Гизела улыбнулась.

— Увидишь.

Софи взглянула на Тама… и ужас в его глазах подсказал ей, насколько серьезно она должна отнестись к этим угрозам.

Зловещая музыка наполнила воздух, как будто жизнь Софи превратилась в кульминацию фильма ужасов… и это было только после первого БОМа!.. Софи поняла, что звуки исходят от Биг-Бена.

Пробило полночь.

Говоря им, что пора уходить.

БОМ!

БОМ!

БОМ!

— Почему ты не бежишь? — крикнул Фитц Таму через следующий Звон! — Она просто Полиглот… а ты намного сильнее ее. И мы сможем защитить Линн.

— Ну вот, опять ты со своим высокомерием! — крикнула в ответ леди Гизела.

БОМ!

— Клянусь, Там — единственный умный человек во всей вашей группе, — добавила она. — Единственный, кто точно знает, что случится со всеми, кто ему дорог, если он бросит мне вызов. — БОМ! — Единственный, кто не лжет себе о своих слабостях. — БОМ! — Но на всякий случай, если у него возникнет минутная глупость, покажи им, Там.

Еще один БОМ! Там поднял руки, и Софи приготовилась к атаке, жалея, что рядом нет Маруки, которая могла бы защитить их.

Но ни одна тень не сдвинулась с места, и ни одна тьма не выплеснулась из его кожи.

Вместо этого рукава его плаща сползли до локтей, открывая почти ослепительное свечение.

БОМ!

Глаза Софи горели, когда она пыталась сфокусировать взгляд на запястьях Тама, но все, что она могла сказать, это то, что свет имел странное твердое качество, обвиваясь вокруг, как браслеты.

Или веревки.

БОМ!

И в его взгляде был такой стыд.

Но и такая сила.

И такая гордость.

И Софи знала, что независимо от того, что это был за свет, и как Невидимки пытались контролировать его, Там все еще сопротивлялся им всеми возможными способами.

Так что, когда его тень метнулась к ней во время финального БОМа! и наполнила разум одним-единственным словом, она знала, что он имел это в виду… знала, это было последнее предупреждение, которое она получит, прежде чем все станет действительно, действительно ужасно.

Уходи! сказал он ей.

И у Софи было достаточно времени, чтобы схватить руки Фитца и Кифа и поднять их достаточно высоко, чтобы телепортироваться.

Но она уже устала убегать.

И с этим приливом абсолютной уверенности что-то щелкнуло внутри нее.

Вся темная ярость и ужас, кипевшие в ее голове, раскалились докрасна и были готовы взорваться.

И она хотела высвободить все это.

Хотелось, чтобы все закипело и сгорело.

Но что-то зеленое оставалось в уголках ее сознания, охлаждая мысли достаточно, чтобы напомнить ей, что истинный секрет ее силы — это контроль.

Поэтому одним плавным движением она стянула перчатки и постучала пальцами, потянувшись к двум людям в ее жизни, которые всегда держали ее на якоре. И она вцепилась в них изо всех сил, чувствуя жар и удар молнии сквозь их ладони, когда ее ноги оторвались от земли, и гнев обрел новый вид ясности.

Новый уровень концентрации.

Одиночную цель.

Она должна была сделать так, чтобы это считалось, поэтому она потянулась к своему сердцу, собирая все эмоции, скопившиеся там же, пурпурно-голубые волны, которые смешивались с красными — горячим и холодным, огнем и льдом, яростью и любовью, страхом и храбростью, вырывающимися из ее сознания именно там, где она хотела.

Она не могла остановить безумие, как только оно началось.

Пришлось позволить каждой капле вылиться из нее.

И когда жар спал, а ноги снова опустились на твердую землю, она высвободила руки и принялась изучать то, что натворила.

Леди Гизела лежала, ее конечности дергались, глаза закатились… в агонии, но она все еще была жива.

И глаза Кифа были устремлены на Софи, а не на его маму. Чистая тревога была запечатлена между его бровями, когда он спросил:

— Ты в порядке?

— Да, — пообещала она, удивляясь тому, как уверенно держится на ногах.

Как ясна была ее голова.

Сколько энергии прошло через ее тело, несмотря на то, что она только что взорвалась.

Фитц откашлялся.

— Так… это было что-то новенькое. Так вот как ты сейчас действуешь?

— Думаю, что это возможно. — Но им нужно было сосредоточиться на более важных вещах. — Кто-нибудь, хватайте ее, — приказала она. — Я не знаю, как долго продлится это безумие, и нам нужно доставить ее туда, где мы сможем ее как следует обуздать.

Там был ближе всех, и его глаза выглядели ошеломленными, когда он присел на корточки и взвалил маму Кифа на плечо.

— Я же сказал тебе бежать, — пробормотал он.

— Я знаю, но разве это не лучше? — спросила Софи. — Теперь мы можем сорвать это устройство с ее головы и исследовать разум на предмет всех секретов. — Она повернулась к Кифу. — Все, что мы хотим знать. Твои пропавшие воспоминания. Твое наследие. Мы можем найти все это.

Киф моргнул.

— Все… почти закончилось.

— Но это не так, — предупредил Там, с трудом поднимаясь на ноги, его колени чуть не подогнулись под тяжестью леди Гизелы. — Существует так много всего, о чем вы не знаете. Наследие Кифа — это всего лишь один крошечный кусочек.

— С остальным мы разберемся, — пообещала Софи.

Там выглядел таким убитым горем, когда покачал головой.

— Нет. Вот почему я должен сделать это.

Смысл его слов прозвучал на секунду позже, чем следовало.

Как раз хватило времени, чтобы Софи крикнула:

— Не надо! — и Там, встретившись взглядом с Кифом, сказал ему: — Держись от меня подальше!

Затем тьма хлынула из его рук, несмотря на светящиеся путы вокруг запястий, и густая чернильно-черная лужа растеклась по земле.

— Держись от меня подальше, — повторил Там, шагнув в темноту и исчезнув в тени вместе с леди Гизелой.

Глава 37

— Они ушли.

Софи, Фитц и Киф произнесли эти слова одновременно, но их интонации были совершенно разными.

Софи была потрясена.

В голосе Фитца звучала ярость.

А Киф…

… сломлен.

Он начал трястись сразу после этого, и Софи и Фитц обменялись взглядами, которые, казалось, говорили: «нам обоим придется помочь ему пройти через это», и ни одному из них не нужно было передавать слова.

Поэтому они объединили сознания вместе и обернули тепло вокруг своего дрожащего, рассыпающегося друга, прежде чем переместиться втроем обратно в безопасность Затерянных городов.

Несмотря на поздний час, на пастбищах Хевенфилда их ждала большая толпа, поскольку Сандор действительно разбудил Грэйди и Эделайн с новостями о безрассудном поведении Софи… и слух, должно быть, распространился оттуда довольно быстро, потому что теперь они оказались лицом к лицу с Флори. И Олденом. И Деллой. И Гризель. И Бианой. И Волцером. И Лордом Кассиусом. И мистером Форклом. И Тиерганом. И всеми Двенадцатью Членами Совета. И остальной командой Доблесть. И Ловиз. И Элвином. И Ливви.

Даже Марелла и Марука объявились, так как у Мареллы был способ узнать обо всем.

Единственными пропавшими без вести были Ро… которая все еще переживала войну между своим желудком и амебами… и Бо с Линн, что было огромным облегчением, так как Софи понятия не имела, как рассказать Линн о предательстве Тама, да и следовало ли вообще так это называть.

Киф, что неудивительно, не был столь противоречив.

Как только его шок прошел, раздалось много криков.

И ударов ногами по земле.

Он находил вещи, чтобы бросить так сильно, как только мог.

Был даже один короткий момент, когда Софи была уверена, что он плакал.

Именно тогда она подвела его к дереву Каллы и усадила на груду подушек, завернув в одно из одеял, чтобы унять дрожь.

Тихие мелодии шептались в листве, и Софи подпевала, чтобы помочь ему найти ритм.

— Знаю, ты не понимаешь слов, — тихо сказала она, — но это действительно мирная песня о смене времен года и о том, что лес становится сильнее с каждым днем. Закрой глаза и постарайся слушать.

Он вздохнул.

— Все почти закончилось, Фостер. Она была у нас.

— Знаю. — Она обняла его так крепко, как только могла, не заботясь о том, кто за ней наблюдает. Конечно, никто не осудит ее за то, что она была хорошим другом после того, что только что пережил Киф.

— Она была у нас, — повторил Киф. — И Там был бы свободен, если бы просто пошел с нами.

А может, и нет.

Софи едва удержалась, чтобы не произнести эти слова вслух.

Точно так же, как она удержалась от напоминания Кифу, что когда он был с Невидимками, был момент, когда он решил помочь Альвару сбежать, вместо того чтобы бежать с ней и ее друзьями.

Они поговорят об этом позже. Как только Киф успокоится. И как только у нее будет больше времени, чтобы обдумать случившееся… потому что даже если у Тама действительно была веская причина для того, что он сделал, это все равно может закончиться ошибкой, за которую они все заплатят.

— Просто попытайся отдохнуть прямо сейчас, — сказала она Кифу, подзывая Винн и Луну, чтобы прижаться к нему. — Мне нужно ответить еще на несколько вопросов.

Киф тупо кивнул.

— Она была у нас, Фостер.

— Да, — согласилась она. — И мы снова возьмем ее… на этот раз навсегда.

Она мысленно повторила эту клятву, вставая, чтобы вернуться к группе.

И, возможно, Киф подумал, что она уже не слышит его, когда уходит.

Или, может быть, это было слишком большое беспокойство, чтобы держать его при себе.

Но когда он потянулся за одеялом, она услышала, как он пробормотал:

— Иначе мне придется столкнуться с моим наследием.

Бедняга Фитц выглядел весьма потрясенным той бомбардировкой вопросов, которую ему пришлось выдержать, пока Софи устраивала Кифа.

И Софи не винила никого за то, что они расстроились… или требовали ответов.

Она также чувствовала себя ужасно из-за того, как сильно они всех побеспокоили.

Но когда пришло время обсудить вопрос о надлежащем наказании, ей нужно было сначала кое-что сказать.

— Знаю, то, что я сделала, было опасно…

— То, что мы сделали, — поправил Фитц, потянувшись к ее руке, которая снова была скрыта под несколькими слоями перчаток.

— Это была моя идея, — возразила Софи.

— Не имеет значения, — настаивал Фитц. — Я решил пойти с тобой и сделаю это снова.

— Я тоже, — призналась Софи, переплела их пальцы и повернулась лицом к остальным. — Именно это я и хотела сказать. Знаю, это было опасно. И знаю, что вы все напряжены и злы на меня из-за этого… особенно ты, Сандор. И понимаю, почему. Точно так же, как понимаю, как мне повезло, что мы все трое вернулись целыми и невредимыми. Но… я не жалею, что пошла. И если бы мне пришлось делать это снова, я бы все равно улизнула.

— Даже несмотря на то, что вы не достигли ничего, что намеревались сделать, отправившись туда? — спросил Мистер Форкл.

— Мы кое-что сделали, — возразила Софи.

— Да, мы нашли их скрытый путь, — добавил Фитц.

И если верить леди Гизеле, они также получили ответ на вопрос, причастен ли Киф к тому, что случилось с несчастным случаем, хотя Софи все еще надеялась, что его мама в тот момент играла в одну из своих интеллектуальных игр.

— Мы также узнали, что леди Гизела планирует что-то для Кифа в ближайшее время, — добавила Софи. — И это предупреждение Тама о том, что она хочет, чтобы он сделал, вероятно, правда. И мы видели эти странные светящиеся браслеты, которые они используют, чтобы держать Тама в узде…

— Да, насчет них, — перебил его Элвин, — когда у тебя будет свободная минутка, я хотел бы посмотреть проекцию того, как они выглядели.

— Я тоже, — согласился Уайли. — Я не понимаю, как свет может управлять тенью.

— У меня есть несколько теорий, — сказал Элвин, обращаясь в основном к самому себе.

— Есть ли среди этих теорий квинтэссенция? — спросил мистер Форкл, и у Софи все внутри сжалось от этого слова.

— Вообще-то, во всех, — признался Элвин, и это не помогло Софи избавиться от скованности.

— Тогда, похоже, нам с тобой нужно поговорить подольше, — сказал мистер Форкл, потирая виски. — Я спроецирую несколько изображений веревок… которые я уже видел воспоминания мисс Фостер и мистера Васкера о них.

— Да? — хором спросили Софи и Фитц.

— Да. Когда вы убегаете посреди ночи, посылая всех, кто вам дорог, в панику… а затем появляетесь с историями о случайных разборках с нашими врагами, вы теряете право настаивать, чтобы я следовал правилам телепатии. Хотя, для протокола, я обыскивал только лондонские воспоминания.

Глаза Софи сузились.

— Я уверена, что ты не будешь в порядке с этой логикой, если мы попытаемся использовать ее на тебе, — огрызнулась она в ответ, но сейчас было не время для большой драки. — В следующий раз попробуй спросить. И… по крайней мере, мы узнали что-то полезное, верно?

— Скрытие тоже не было случайностью, — поправил Фитц. — Леди Гизела сказала, что Невидимки следили за этой тропой, ожидая, когда мы появимся. Она просто не рассчитывала на то, что Софи нанесет такой сильный удар.

— И это самое важное, что произошло сегодня вечером, — вмешалась Софи. — Мы доказали, что я могу справиться с проблемами самостоятельно.

— Похоже, ты лучше всего справляешься с ними, когда находишься с мистером Сенсеном и мистером Васкером, — заметил Бронте.

— Они действительно помогли, — согласилась Софи. — Так что они, вероятно, должны быть частью команды Доблесть… но мы можем поспорить об этом позже. А сейчас я хочу сказать, — она повернулась к мистеру Форклу, — что вы, ребята, сделали свою работу. Теперь, когда мои способности работают правильно, я могу сказать, что я… довольно сильна. И у меня есть куча безумно сильных друзей… и я могу улучшить их, чтобы сделать еще более удивительными, если мне нужно. Так что теперь… я думаю, вам, ребята, нужно понять, что иногда вам придется верить, что мы будем в порядке без вас… и да, я включаю в это и тебя, Сандор. Для меня большая честь, что ты готов рисковать своей жизнью, чтобы защищать меня… и большую часть времени я счастлива, что ты рядом…

— Счастлива? — повторил Декс. — Не знаю… я слышал, как ты ворчала на телохранителей.

— Я тоже, — согласилась Биана.

— Как и я, — подчеркнул Сандор.

— Вы правы, — признала Софи, встретившись взглядом с Сандором. — И мне не следовало этого делать. Меня бы сейчас не было в живых, если бы не ты… и я не говорю, что мне больше не нужна твоя помощь. Я просто говорю… Иногда мне нужно, чтобы ты доверял мне делать все самой… и хотя я знаю, что это будет нелегко для тебя, по крайней мере, сегодня вечером я смогла защитить себя.

Сандор сжал меч, и Софи приготовилась к его обычному решительному заявлению: «я иду туда, куда идешь ты».

Вместо этого в разговор вмешался мистер Форкл.

— Мы знаем, мисс Фостер.

— Ты знаешь? — спросил Фитц, указывая на остальных телохранителей в их группе, которые скрежетали зубами. — А они знают? Потому что на самом деле это не похоже.

— Они недовольны, — признался мистер Форкл, — и это доказывает, как нам повезло, что они нас защищают. Мало того, что они добросовестно защищают своих подопечных, но они также позволяют вам защищать других… что действительно замечательно, если подумать об этом. Но есть причина, по которой я не бросился в Лондон и не потащил вас всех домой за уши… и уверяю, это не потому, что я не подумал об этом, или потому, что ваши семьи и телохранители не хотели, чтобы я это сделал. На самом деле, были моменты, когда я подозревал, что Сандор подумывает о том, чтобы снести мне голову.

— Был момент, — ответил Сандор, и его скрипучий голос прозвучал глубже, чем обычно.

Смертельно серьезно.

Мистер Форкл ухмыльнулся.

— Опять такая поразительная преданность. И все же, несмотря на это давление, я предпочел оставить вас троих наедине, чтобы вы сами о себе заботились… и не потому, что мне нравится позволять вам рисковать своими жизнями больше, чем кому-либо другому, стоящим перед вами. Не ожидал я и спокойного вечера. И все же я оставил вас в покое, потому что боюсь, что по мере того, как эти проблемы будут обостряться, наши враги будут нацеливаться на каждого из вас в отдельности. И чем лучше вы подготовлены к этим моментам, тем больше шансов, что вы их переживете.

Декс откашлялся.

— Ну, теперь я чувствую себя таким теплым и пушистым.

— Ты и не должен, — сообщил ему мистер Форкл. — Ты должен отнестись к этому очень, очень серьезно. Ставки никогда не были выше… и боюсь, что мы все еще далеки от вершины. Поэтому, если ты хочешь, чтобы мы тебе доверяли, то должна доказать, на что ты способна и готова. А это значит, мисс Фостер, что в следующий раз, когда ты решишься на миссию без телохранителей, обсуди этот план до того, как начнешь претворять его в жизнь.

— Я могу это сделать, — согласилась Софи, — если только это не превратится в долгие часы споров.

— Не превратится, — заверил ее мистер Форкл. — Если ты сумеешь сформулировать веские доводы в пользу того, что задача будет иметь больше шансов на успех с меньшей группой, и наметить краткий план действий, твои родители и телохранители заверят меня, что они согласятся. Ты также не столкнешься ни с какими проблемами в Черном Лебеде… или в Совете.

— Неужели? — спросила Софи, изучая двенадцать устрашающих лиц, которые она изо всех сил старалась игнорировать до этого момента.

— Доверие — могущественная вещь, не так ли? — спросил Член Совета Эмери.

— Но им нельзя злоупотреблять, — добавил Тиерган.

— Этого не будет, — пообещала всем Софи.

— Надеюсь, что нет, — сказал им мистер Форкл, — потому что я также убедил ваших родителей и телохранителей не наказывать вас за то, что вы сбежали сегодня вечером.

— Я пыталась сказать маме и папе, чтобы они не слушали, но они скучные, — сказала Биана Фитцу, — так что, надеюсь, они запомнят это в следующий раз, когда я устрою кучу драмы.

— Или ты можешь не устраивать никаких драм, — предложил Олден, выглядя немного более усталым, чем привыкла Софи.

Но это была середина ночи.

— Следует отметить, — сказал лорд Кассиус, — что телохранитель моего сына не явилась сюда для того, чтобы уступить этому соглашению, а учитывая то состояние, в котором я видел ее в последний раз, и ее общий темперамент, Кифу лучше было бы не возвращаться домой сегодня вечером. Пока у меня не будет возможности обсудить все это с принцессой-огром.

Софи не могла представить себе ни одного сценария, при котором этот разговор закончился бы хорошо. Но когда она посмотрела туда, где оставила Кифа, он уже крепко спал, уютно устроившись на подушках. Поэтому не было ничего странного в том, чтобы сказать:

— Он может остаться здесь, — пока Стина, Декс, Биана и Грэйди не уставились на нее так, словно она предложила обнять горгодона.

— Я имела в виду, что он может остаться там, — объяснила она и быстро добавила: — А я, очевидно, останусь в своей комнате на ночь. Я просто…

— В этом есть смысл, — вмешался Фитц. — Если он действительно заснул, мы не должны будить его.

И это прозвучало так, словно он говорил искренне, что Софи захотелось обнять его и сказать, что он самый лучший, самый понимающий парень на свете.

Но она также заработала странные взгляды.

Поэтому она держала рот на замке, радуясь, когда Эделайн нарушила молчание, зевнув и предложив им всем на этом закончить.

Никто не спорил. Даже когда Софи сказала товарищам по команде, что зайдет к ним на следующий день, и сказала мистеру Форклу и Элвину, что хотела бы знать, что они обсуждали о сияющих наручниках Тама.

— Спасибо, — сказала она Фитцу, когда он притянул ее к себе, чтобы обнять на прощание, прежде чем переместиться.

— За что? — спросил он.

— За то, что доверился мне, — прошептала она. И когда он одарил ее одной из своих прекрасных улыбок, ей очень, очень, очень захотелось поцеловать его.

Но это был очень долгий день.

И время все еще казалось неподходящим… особенно после всего, что случилось в Лондоне.

Поэтому она снова обняла его и сказала:

— Спокойной ночи.

***

— Понимаю, почему ты спишь здесь, — крикнул Киф, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на Софи, когда она шла к нему на следующий день. — Я серьезно не могу вспомнить, когда в последний раз спал так долго.

Было уже немного за полдень.

Но никто не хотел будить его раньше.

Даже Грэйди неохотно признал, что после эмоционального потрясения вчерашнего дня Кифу, вероятно, нужно было все остальное, что он мог получить.

— Думаю, это песни Каллы, — сказала Софи, стараясь не улыбаться, когда заметила волосы Кифа, которые выглядели так, словно их жевали маленькие аликорны. — Но Винн и Луна тоже помогают.

— Так и есть. — Он похлопал по одной из подушек, сложенных рядом с ним, и Софи приняла его приглашение, немного поерзав, когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Итак.

— Итак, — повторила она, не зная, что еще сказать на это.

— Полагаю, ты мало спала, раз позволила мне занять твое место, а? — спросил он.

— На самом деле, я спала. Правда, — добавила она, когда он приподнял одну бровь. — Силвени помогла мне заснуть, и это было очень мило, потому что она давно этого не делала.

— Оу. Неужели мама Блестящая Задница ошеломлена близнецами? Я понимаю, почему. Я проснулся около часа назад и наблюдал, как они сеют хаос по всему пастбищу. Та телепортация, которую они делают — это безумие.

Софи нахмурилась.

— Телепортация?

— Думаю, так оно и есть. Эта штука, где они проскальзывают и исчезают из виду?

Софи покачала головой.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Неужели? — Он вытянул шею, пытаясь найти Винн и Луну… но их нигде поблизости не было. — Они делают это только тогда, когда бегут очень быстро. Сначала я подумал, что они исчезают или что-то в этом роде, но потом Луна нырнула в вольер птеродактиля, а вы, ребята, держите его запертым, верно? Поэтому я не вижу, как она могла бы это сделать, если только она не скользит в пустоту и не выходит из нее.

Софи нахмурилась еще сильнее.

Теория Кифа должна была раскрыть тайну того, как Винн и Луна продолжали пробираться в загон горгодона.

— Но… ты должен свободно падать, чтобы телепортироваться, — сказала она, не уверенная, спорит ли она с ним или с собой.

— Я тоже так думал, — признался Киф. — Но знаешь, что мне это напомнило? Помнишь то время в Эверглене, вскоре после того, как ты и Декс были спасены? Мы играли в базовый квест, и ты проделала ту удивительную процедуру полета Фостер, и мы все удивлялись, когда ты научилась моргать? Разве это не было до того, как ты поняла, что можешь телепортироваться?

— Так и было, — сказала Софи, пока ее мозг медленно копался в воспоминаниях. Она не вспоминала об этом моменте уже много месяцев. — Позже я действительно поняла, что некоторые вещи, которые я почувствовала, когда это произошло, были вещами, которые напомнили мне телепортацию.

— Видишь? — сказал Киф. — Может быть, это то, что делают все маленькие аликорны, когда учатся управлять своей силой.

— Э-э, только я не была ребенком аликорном… и я буду очень осторожна с твоей следующей шуткой, ухмыляющийся мальчик, — предупредила Софи, — потому что если в ней есть слова «лошадиная девочка», я не дам тебе подарок.

— У тебя есть для меня подарок? — спросил Киф, приподняв брови, когда она похлопала по сумке, висевшей у нее на плече.

— Да. Пришлось совершить очень особенную поездку, чтобы получить его для тебя… и заручиться небольшой помощью, чтобы это произошло. Так что ты собирался сказать?

— Я… я не знаю. — Он протянул руку, чтобы провести рукой по волосам, и, казалось, впервые осознал, что его теперешняя прическа вполне может послужить гнездом для мелких животных… и его щеки стали очень, очень красными. Он прочистил горло. — Значит ли это, что я получу свой подарок?

— Вероятно, — сказала Софи, испытывая искушение сначала подразнить его еще больше, поскольку он был так явно сбит с толку ее игрой. Но она открыла сумку и вытащила сморщенный желто-коричневый пакет, гордо положив его ему на колени.

— Ты… принесла мне Э. Л. Фадж? — спросил Киф, делая восхитительный двойной взгляд между ней и печеньем.

Софи гордо кивнула.

— Ну, формально моя сестра украла их из кладовки родителей, чтобы мне не пришлось тратить время на то, чтобы превращать фонд в доллары, искать продуктовый магазин и все такое. Было достаточно трудно убедить Грэйди и Эделайн позволить мне телепортироваться, чтобы увидеть Эми без всего этого. Так что парочка печений пропала, но Эми сказала, что они вскрыли упаковку вчера вечером и они все еще свежие. Кроме того, мы все знаем, что тебя действительно волнует…

— То, что они имеют форму крошечных эльфов! — сказал Киф, хлопая в ладоши, прежде чем указал на этикетку. — Погоди-ка… они называют их «эльфвичами»?

— Так и есть, Киф. Так и есть. И это даже не самая лучшая часть.

— А-А-А, ПОСМОТРИТЕ НА ИХ МАЛЕНЬКИЕ ЛИЦА! — крикнул Киф, откидывая пластиковую крышку. — ЭТО САМОЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ, ЧТО Я КОГДА-ЛИБО ВИДЕЛ!

— Больше, чем когда ты обнаружил, что Фитц спал с мистером Обнимашкиным? — Софи пришлось спросить.

— Хм. Да. У них есть имена, Фостер. Имена! — Он поднял одно из печений и указал на табличку с именем, которую держал маленький эльф. — А это Эрни! А ЭТОТ — БЫСТРЫЙ ЭДДИ! — сказал он, хватая другое печенье. — А это Баскетс! И Элвуд! Я не знаю, кто назвал этих парней, но кто бы они ни были, они гении, говорю тебе… гении. Кроме того, думаю, что Элвуд немного похож на меня, не так ли?

Он поднес печенье к лицу и помахал другой рукой, точно в позе Элвуда, и Софи не смогла сдержать смешка.

— У него твоя ухмылка, — согласилась она.

— Да, он симпатичный эльф-печеню-ю-ха. И подожди-ка… на обороте есть надпись. — Он перевернул печенье. — Что значит «Из дупла дерева»?

— Именно там эльфы Киблера делают свое печенье.

Киф фыркнул.

— Конечно, делают… почему я об этом не подумал? Люди — мои любимцы. Хотя, тут написано «необыкновенно хорошо», а тут «необыкновенно сделано»… так что похоже, что чувак решил, что у этого материала заканчиваются слова, не так ли? Но как бы там ни было, он дал нам Быстрого Эдди, так что я прощу его. И подожди-ка, почему тут написано «окунуть голову сначала»?

— Печенье вкуснее всего макать в молоко, поэтому тут написано, сначала окунуть голову, прежде чем съесть.

Он моргнул, перевернул печенье обратно и уставился на маленького эльфа.

— Уууууууууууу, стало темно. Бедный Баскетс. Я действительно не думал о том, как странно это будет, есть еду с маленьким лицом на нем, смотрящим на меня… особенно с маленьким эльфийским лицом. Посмотри на его маленькие ушки! А маленькую шляпку! Люди жестоки. Но вот мы… Извини, Баскетс, чувак… знаю, что твоя жертва была ради благородного дела. — Он поднес печенье ко рту и в последнюю секунду перевернул его, откусив ноги вместо головы. — Не знаю, почему это показалось мне менее жестоким, ведь теперь у него совсем нет ног. Но в данный момент это имело смысл… и что более важно… Эх.

— А? — спросила Софи.

— Я имею в виду… не пойми меня неправильно. Это намного лучше, чем те бисквитные штуки, которые ты принесла мне в прошлый раз. Но оно все еще довольно сухо и скучно.

Софи пришлось согласиться. И все же она взяла себе печенье, каждый кусочек которого был похож на вкус детства.

— Кстати, спасибо, — сказал он, аккуратно складывая в контейнер оставшиеся печенья. — Это было действительно потрясающе, Фостер. Нет, я серьезно… не пытайся отмахнуться. Это… самая приятная вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня.

— Ну… думаю, это в основном потому, что твои родители поставили очень низкую планку.

— Да, — согласился Киф, и когда его улыбка погасла, Софи пожалела, что не может взять свои слова обратно.

Но она купила ему помадки, потому что знала, что они ему понадобятся.

— Я больше не волнуюсь, — сказал он ей, явно уловив ее беспокойство. — Я имею в виду… в следующий раз, когда я увижу Мальчика-Челку, я пну его куда-нибудь в очень чувствительное место. Но до тех пор… я ничего не могу сделать, верно? Моя мама все еще там, все еще планирует мое великое «Наследие», которое, по-видимому, включает убийство парня и его десятилетней дочери…

— Ты этого не знаешь, — перебила Софи. — Это легко могло быть еще одной ложью твоей мамы. И я подумала о том, что мы можем сделать, что может помочь нам немного приблизиться к истине… или найти какие-то другие подсказки о том, что она планирует.

— Хм. Звучало как хорошая новость… пока твои эмоции не поразили меня, и это очень много обреченности и беспокойства, поэтому предполагаю, что мне не понравится эта новая тактика?

— Уверена, это не будет твоим любимым, но… я также думаю, что оно того стоит. — Она доела последнее печенье, пытаясь избавиться от кислого привкуса на языке. Но ничто не могло остановить новый всплеск желчи, который пришел с необходимостью сказать Кифу: — Фитц ничего не добился с его поиском воспоминаний твоего отца. И я начинаю думать, что ты прав. Такого рода поиски могут оказаться не по силам его телепатии. Так…

— Ты хочешь сделать это работой для Фитцфи? — догадался Киф… чего ей, вероятно, следовало ожидать, поскольку вся эта Когнатская связь обычно делала их сильнее вместе.

Но…

— Вообще-то, я думаю, что твой отец стал слишком хорошо подталкивать Фитца, — сказала она ему. — И лучший способ найти то, что нам нужно — это встретиться с ним один на один.

Киф закрыл глаза, выглядя таким же зеленым, как дерево на упаковке с помадкой.

— Я справлюсь с ним, — пообещала она.

— Знаю, — пробормотал он. — И уверен, что ты, вероятно, права. Я просто… у меня такое чувство, что это именно то, чего он хотел.

— Я думала об этом, — согласилась Софи.

Она не забыла, как Лорд Кассиус сказал:

— Идеальным кандидатом была бы юная мисс Фостер, — в тот день, когда он впервые сообщил им, что Фитц помогает ему с проектом.

Но это заставило ее губы изогнуться в улыбке.

И губы Кифа дернулись в легчайшем намеке на ухмылку, когда она сказала ему:

— Так что, возможно, пришло время твоему отцу узнать, что он должен следить за своими желаниями.

Глава 38

Кабинет лорда Кассиуса был таким же безупречным и элегантным, как Софи привыкла ожидать от комнат на Берегах Утешения, с широкими окнами с видом на океан и пляжным декором. На массивном серебряном столе не было ни единого отпечатка пальца, притупляющего его блеск. А перламутровые книжные полки были заполнены книгами точно такой же высоты и ширины, с такими же синими корешками, как у моряка, как будто все они были избраны, чтобы соответствовать… или куплены сотни таких же томов исключительно для эстетики. Жесткие белые кресла, стоявшие в центре комнаты, выглядели так, словно в них никогда не сидели, а мраморный пол был так тщательно отполирован, что Софи чувствовала, что скользила ногами.

Но один угол был другим. Рядом с маленьким мерцающим камином стояло темно-синее кресло, такое потертое и такое любимое, что оно казалось комковатым. Именно там лорд Кассиус и сидел в ожидании, рядом с маленьким столиком, заваленным свитками и записными книжками, и окном, из которого открывался прекрасный вид на скрытую бухту, заполненную темными скалами, прибрежной травой и гладким белым песком.

— Ты, кажется, удивлена, — заметил он, когда Софи и Киф подошли к нему.

Сандор решил стоять на страже у входа в офис, в основном потому, что они ожидали от Ро какой-нибудь эпической мести, и он хотел убедиться, что Софи не попадет под перекрестный огонь.

Софи пожала плечами.

— Полагаю, я ожидала, что твой офис будет больше похож на личную святыню.

Она слышала множество историй о его статуе в натуральную величину, а также о целой комнате, демонстрирующей его достижения.

— В Кендлшейде — да, — ответил лорд Кассиус, и его взгляд стал несколько отстраненным, когда он добавил: — Но не в этом кабинете. Это место не должно быть замечено никем, кроме меня.

— Ну, тогда нам повезло, — сказал Киф, подтаскивая одно из никогда не использовавшихся кресел поближе к отцу с презрительным визгом. — Присаживайтесь, Фостер… ты, вероятно, пробудешь здесь некоторое время.

Лорд Кассиус вздохнул.

— У Фитца не было проблем с тем, чтобы остаться.

— Да, ну, Фитци приходил сюда в надежде, что ты скормишь ему какую-нибудь крошечную информацию о его брате… чего, я полагаю, ты еще не сделал, потому что это удерживает его от всех тех вещей, которые ты не хочешь, чтобы он делал, например, купил себе дурацкий стул. — Он придвинул второе кресло с еще более громким визгом и плюхнулся на него, положив ноги на захламленный стол отца. — Но нам ничего не нужно, тааак… мы будем делать то, что хотим.

— Если это правда, — тихо сказал лорд Кассиус, — я удивляюсь, зачем ты вообще этим занимаешься.

Киф пожал плечами.

— Просто пытаюсь заключить пари. Многие ставят на то, как быстро Фостер опозорит навыки бедного Фитци.

— Мы оба знаем, что это неправда. — Глаза лорда Кассиуса сосредоточились на его руках, и он изучал свои ногти, когда спросил: — Что твоя мать сказала тебе вчера… конкретно? Я слышал резюме, но не ее настоящие слова.

— А почему тебя это волнует? — возразил Киф.

— Потому что твоя мать-мастер говорить одно, а иметь в виду другое, и ты всегда слишком боялся ее, чтобы научиться правильно говорить на ее языке.

Киф фыркнул.

— Я ее не боялся. Я имею в виду, наверное, я должен был, так как она тайком убивала людей, но…

— Ты был в ужасе, — настаивал лорд Кассиус. — Потому что она дала тебе достаточно любви, чтобы показать, как это было бы замечательно, если бы она действительно заботилась о тебе… а затем небрежно отказывала тебе в остальном, оставив тебя гадать, где ты ошибся, и пытаться понять, как это исправить, и постоянно бояться, что ты потеряешь то немногое, что у тебя было.

Миг мучительного молчания прошел, когда Киф неловко заерзал на стуле.

— Ты говоришь так, будто хорошо знаешь это чувство.

Настала очередь лорда Кассиуса пожать плечами.

— Как отец, так и сын.

Софи так ясно представляла себе все это… жалкую динамику, с которой Киф рос в холодной, показной башне своих родителей. И все, что она хотела сделать, это втиснуться в его кресло, чтобы обнять и доказать, что кому-то не все равно.

Но она дала Кифу два обещания, прежде чем он привел ее сюда.

Первое: она сделает все возможное, чтобы избежать воспоминаний, которые, как она знала, он, вероятно, не захочет, чтобы она видела.

И второе: что бы она ни увидела, она никогда не пожалеет его.

То, что она чувствовала в тот момент, определенно не было жалостью… но Киф, вероятно, не увидел бы этого таким образом.

— Хорошо, — сказала она, усаживаясь в кресло, которое Киф притащил для нее, и, любуясь тем, как сжались челюсти лорда Кассиуса, когда она согнула колени и положила ноги на чистую белую ткань. — Я почти уверена, что мы все согласны в том, что никто из нас не хочет, чтобы это заняло больше времени, чем нужно. И ты уже знаешь, как это работает, раз уж ты занимаешься этим с Фитцем, так что тебе не нужно ничего объяснять, верно?

— Значит ли это, что не будет никаких причудливых трюков Мунларка, чтобы поразить меня чудесами телепатии? — спросил лорд Кассиус.

Софи ответила ему такой же самодовольной улыбкой.

— Мне не нужны фокусы, чтобы поразить тебя. Это произойдет естественно, когда я проломлю каждую стену, которую ты воздвигнешь, и найду все то, что ты сможешь скрыть от меня.

Киф присвистнул.

— Ладно, я не знаю, откуда берется вся эта уверенность Фостер, но я здесь для этого!

Щеки Софи слегка потеплели… но не настолько.

Потому что она чувствовала себя уверенно.

Может быть, ее голова все еще гудела от необузданной силы причинения.

А может, потому, что она была Телепатом с пяти лет.

Как бы то ни было, она знала, что ее разум обладает огромной силой.

А лорд Кассиус, несмотря на всю свою браваду, был очень, очень слаб.

Она дважды проверила свои маникюрные приспособления… и четыре слоя перчаток… прежде чем потянуться к вискам лорда Кассиуса, поскольку он был Эмпатом и его чувствительность к ее прикосновениям, вероятно, была бы сильнее.

— Воспоминания, которые я хочу, чтобы ты проигнорировала, окрашены в фиолетовый цвет, — сказал он ей.

Софи покачала головой.

— Это не так работает. Ты не можешь решить, что останется тайной.

С этими словами она прижала свои затянутые в перчатки пальцы к его коже… с облегчением, когда между ними не вспыхнуло тепла… и втолкнула свое сознание в его разум, не потрудившись спросить разрешения.

Его ментальные барьеры рассыпались, как бумага, и она врезалась в центр его мыслей, где все было…

Тихо.

И аккуратно.

И все же…

Обычно сознание представляло собой поток цвета, движения, звука и энергии… как будто его окружали тысячи мерцающих голограмм, каждая из которых транслировала свой собственный вибрирующий саундтрек.

Но голова Лорда Кассиуса была похожа на огромную, нетронутую библиотеку… управляемую тем типом чрезмерно усердного библиотекаря, который кричал на людей за то, что они передвигают книги, и получал огромное удовольствие, заставляя замолчать любого, кто производил малейший шум.

Воспоминания целой жизни маячили вокруг Софи десятью ненадежно расположенными стопками. Карточные домики тонировали красным, синим, зеленым, оранжевым, золотым, серебряным, розовым, белым, черным и фиолетовым… как будто Лорд Кассиус классифицировал каждую из своих мыслей и переживаний, прежде чем тщательно спрятать их.

Софи не была уверена, что означают другие цвета… но знала, что он хочет, чтобы она держалась подальше от фиолетового, поэтому…

Ты так похожа на моего сына, подумал лорд Кассиус, когда Софи сосредоточилась на шаткой башне фиолетовых воспоминаний, гадая, что произойдет, если она ударится об нее своим сознанием.

Неужели все это рухнет?

Как только ты узнаешь, что что-то запрещено, — сказал он ей, — это все, что тебе нужно. Я часто задаюсь вопросом, является ли это частью призыва к…

Софи не потрудилась дослушать конец фразы, слишком погруженная в фиолетовые воспоминания, на которых она сосредоточилась. Сцена была слегка выцветшей и размытой, так как лорд Кассиус не обладал фотографической памятью, но Софи все еще могла легко сказать, что она наблюдала, как его более молодая версия извлекает книги из своего шкафчика в атриуме первого уровня в Ложносвете.

Он был так похож на своего сына в этом возрасте, что Софи подумала бы, что она наблюдает за Кифом, если бы не знала, что Киф пропустил именно этот уровень.

Впрочем, лорду Кассиусу тоже недоставало легкой развязности Кифа.

На самом деле, когда она присмотрелась, то поняла, что его движения были торопливыми и напряженными, а выражение его лица было… нервным?

«Испуганным» — на самом деле, возможно, было бы лучшим словом для этого.

Она поняла почему через несколько вдохов, когда группа гораздо более высоких, гораздо более уверенных в себе учеников Третьего Уровня подошла к нему, выбивая книги из его рук и запутывая его волосы.

Лорд Кассиус ничего не ответил.

Ничего не сделал.

Но внутренне он поклялся, что все изменится.

Когда-нибудь он будет лучше всех… и тогда он покажет им всем.

На этом воспоминания заканчивались… но что-то в их внезапности было намеренным. Как будто лорд Кассиус отрезал все остальное, чтобы либо рассортировать где-то в другом месте, либо спрятать эту часть.

Итак… я предполагаю, что ты сказал о фиолетовых воспоминаниях, чтобы отвлечь меня от реальных вещей, которые ты не хочешь, чтобы я видела? догадалась Софи.

Или мне не нравится, когда кто-то видит мои моменты слабости, возразил Лорд Кассиус, что могло бы быть правдоподобным объяснением, если бы у него не было готового ответа.

Твои игры разума на меня не подействуют, сказала она ему. И я действительно не понимаю, зачем ты их играешь. Поиск в воспоминаниях был твоей идеей… ты хотел выяснить, есть ли что-то, что леди Гизела скрывала от тебя.

Да, я в курсе. Но это не значит, что я позволю кому-то вторгаться в мою личную жизнь… и, конечно же, ты поняла, что то, что украла моя жена, не будет окрашено в фиолетовый, красный, синий, зеленый или любой другой цвет, поскольку это означает, что я знаю об этом.

На самом деле, это был правильный момент.

Эта часть его разума была так организована… так контролировалась… что все пропущенное или неуместное было бы совершенно очевидно.

Ей нужно было найти остальное.

Части, которые он не мог сложить в сомнительное повествование, которое хотел показать миру.

Части, которые он пытался похоронить.

Это тоже не поможет, предупредил он, но Софи уже тыкалась в углы и тени… тесные укромные уголки, холодные, пустые участки и…

Там.

Крошечная трещина.

Изъян в его хорошо отточенной ментальной броне.

Все, что ей нужно было сделать это проскользнуть и…

… вниз, вниз, вниз катилась она сквозь темную, одинокую пустоту.

Мчась к морю кошмаров.

Но затем ее падение, казалось, замедлилось, и воздух вокруг нее сгустился, подталкивая ее обратно, пока она не увидела размытую серую дорожку.

Все в ней взывало к девушке.

Приветствуя ее.

Направляя ее.

Как будто лорд Кассиус предоставил ей возможность сбежать, чтобы избавить ее от теней.

Но это был еще один трюк.

Еще одна защита.

И Софи не боялась темноты.

Поэтому она оттолкнулась от барьера и нырнула прямо в трясину. Прошла мимо проблесков сомнения и страха. Пробилась сквозь волны отчаяния и безнадежности. Пока не прорвалась на другую сторону, приземлившись во взрыве света, цвета и звука.

Настоящий лорд Кассиус.

Не та жесткая конструкция, которую он любил представлять.

Это тебе не поможет, настаивал он, когда она сосредоточилась на ярких воспоминаниях, беспорядочно сваленных вокруг нее, как будто кто-то их выбросил. Мне может не понравиться эта часть меня самого. Но я все еще чувствую присутствие.

Почему тебе не нравится эта часть тебя самого? спросила Софи, пытаясь осмыслить увиденное.

Большинство воспоминаний были краткими вспышками — обрывками и кусочками, вырезанными из более длинных моментов.

И во многих из них фигурировал Киф.

Его улыбки и смех.

Его шалости, шутки и искусство.

Те же самые вещи, которые лорд Кассиус всегда пытался заставить Кифа изменить в себе.

И на секунду Софи пришла в ярость.

Как он смеет мысленно редактировать своего сына?

Кто он такой, чтобы отрицать реальность?

Но потом… она заметила тепло.

Оно не было сильным.

И не утешало.

Но оно было там… обернутое вокруг каждого отредактированного момента.

И она знала: ты любишь своего сына.

Конечно, люблю.

Эти слова прозвучали усталым вздохом, и гнев Софи вернулся.

ЗАЧЕМ ТЕБЕ ЭТО ХОРОНИТЬ?

Далеко-далеко она почувствовала, как Киф нежно, успокаивающе сжал ее плечо, что только усилило ее ярость.

Он заслуживает гораздо большего.

Ты понятия не имеешь, чего он заслуживает, возразил лорд Кассиус, и Софи не была уверена, передала ли она ему эту мысль, или он прочел ее эмоции. Все, что я скрываю — для его же блага. Любовь… все запутывает. Если бы твои создатели сделали тебя Эмпатом, возможно, ты бы поняла это… хотя это странно. Твой разум фокусируется на чувствах гораздо больше, чем любой Телепат, с которым я когда-либо сталкивался. То, как ты сейчас восприняла эту эмоцию… это было почти слияние наших способностей. Я не могу сказать, было ли это преподано тебе, или это как-то присуще или…

Он мысленно перебирал все возможные варианты, и на секунду Софи оказалась рядом с ним, гадая, научил ли мистер Форкл ее мозг работать иначе, чем у других, или это потому, что она была так молода и выросла среди людей, или это результат какой-то маленькой хитрости в ее генетике.

И тут она поняла…

Ты не будешь меня отвлекать, сказала она ему. Что ты подразумеваешь под «любовью, которая все запутывает»?

Темный гул сотряс все вокруг нее.

Я имею в виду именно это. И если ты мне не веришь… Задай вопрос, который все шепчут с тех пор, как Гизела показала себя миру.

Софи потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он имел в виду.

Ты имеешь в виду: Как ты не знал, что она была частью Невидимок?

Именно так. Как мог Эмпат — два эмпата, считая моего сына — не понять, что среди них есть предатель? Мы должны были почувствовать каждую ложь, каждый трюк. Но мы пропустили их всех. И хотя я хочу верить, что ты найдешь какой-то запас поврежденных воспоминаний, на которые я могу указать и обвинить в том, как она ввела меня в заблуждение, я боюсь, что реальность такова, что хотя для кого-то почти невозможно лгать Эмпату, для нас слишком легко лгать самим себе. Наши эмоции сильнее. Чище. Гораздо более ошеломляющим. И мы не чувствуем своих собственных телодвижений.

Своих собственных? повторила Софи.

Еще один темный грохот.

Я удивлен, что мой сын никогда не упоминал об этом. На самом деле, нет, я совсем не удивлен. Я уверен, что это последнее знание, которое он хочет, чтобы ты получила.

Что это значит?

Это значит, что моему сыну есть что скрывать. И все Эмпаты знают, когда мы пытаемся солгать. Это инстинктивно. Неизбежно. Часть того, кто мы есть. На самом деле, я сильно подозреваю, что именно поэтому твои создатели не выбрали Эмпатию в качестве одной из способностей. Какой смысл давать их Мунларку непроницаемый разум, если сердце будет выдавать ее каждый раз?

Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь, сказала ему Софи.

Да, уверен, что не понимаешь. И на секунду он заколебался… обдумывая, должен ли он поделиться.

Ты же понимаешь, что я могу вырвать тайну из твоего разума одной мыслью, верно? напомнила ему Софи.

Полагаю, что это обоснованная точка зрения. И не похоже, что это секрет. Просто это тоже не очень хорошо известно. У Эмпатов есть физическая реакция, когда мы лжем. Нужно читать наш пульс, чтобы почувствовать это, но оно всегда там. Наши сердца пропускают три удара. Один от чувства вины. Один от страха. И один как будто затаил дыхание, ожидая, не поймает ли нас кто-нибудь. Это совершенно непроизвольно… мы даже не чувствуем этого в себе. Поэтому нашим сердцам так легко ввести нас в заблуждение. Как еще, по-твоему, я мог жениться на убийце?

Последнее слово было неожиданным толчком, отвлекшим Софи от всей этой странной новой информации.

И она поймала себя на том, что спрашивает:

Ты действительно любил ее?

Она честно не могла представить, что лорд Кассиус любит кого-то, кроме себя.

Ты почти ничего обо мне не знаешь, сказал он ей. Или то, что я способен чувствовать.

Правда, Софи пропустила. Но знаешь, что я сейчас понимаю? Я была в твоей голове все это время, и я не видела ни одного воспоминания с ней. Даже здесь, в вещах, которые ты пытаешься спрятать.

Наверняка ты слышала о механизмах преодоления. Конечно, ты можешь понять, почему я провел последние несколько месяцев, старательно вырезая ее из своего сознания. Мне все равно пришлось перебирать свои воспоминания, пытаясь самостоятельно найти какие-то пробелы или несоответствия. И после того, как я заканчивал осмотр мгновения, я разрывал любые части с ней и отбрасывал их… самое близкое, что я мог сделать, чтобы стереть ее из своей жизни.

Хорошо, но где эти части сейчас?

Это не имеет значения. Я уже проверил их.

Это не значит, что они не вызовут то, что ты ищешь.

И снова он заколебался.

И ей снова пришлось напомнить ему, что она найдет все сама… и кто знает, что еще она обнаружит по пути?

Это пустая трата времени, настаивал он.

Но его разум все еще двигался и дребезжал, как будто он открывал какой-то внутренний ментальный барьер, открывая новый свет впереди… тусклый, ледяной свет, который определенно не был приглашающим.

Софи все равно последовала за ним, в холодный закуток, спрятанный в самой темной части его сознания, где тысячи воспоминаний мерцали в тени.

Тысячи мельканий леди Гизелы.

Улыбки.

Хмурый вид.

Сияния.

Смех.

Хотя что-то в ней всегда выглядело немного… расчетливым. Особенно когда она смотрела на сына.

Ты тоже это видишь, заметил Лорд Кассиус, и Софи поняла, что передала ему это замечание.

Это казалось таким… очевидным.

Оглядываясь назад, видно странную ясность, не так ли? спросил ее лорд Кассиус. Так легко ненавидеть себя за то, что упустил что-то столь вопиющее. Но каждый момент имеет оттенки смысла, и то, как мы интерпретируем его, сводится к знанию, которое мы имеем в данном случае. Вот, например, как сейчас… ты сидишь и кипишь от отвращения ко мне, убежденная, что я жесток и бессердечен, потому что у тебя есть такая информация. Точно так же, как я видел жену и мать, которая была так же решительно настроена, как и я, помочь сыну найти успех и достичь его максимального потенциала… который, я полагаю, все еще является тем, кем она была. Видимо, у нее было совсем другое видение его будущего.

Кислый страх смешался с другими эмоциями Софи, и она не могла сказать, исходил ли он от нее или от лорда Кассиуса.

И я полагаю, ты понятия не имеешь, что она имеет в виду, когда говорит о наследии Кифа? спросила она.

Я не знаю… и хотел бы знать.

Она могла сказать, что он не шутил. Вот почему она решила ответить, когда он снова спросил о конкретных словах леди Гизелы, сказанных Кифу в Лондоне… и она не просто сказала ему. Она заполнила его сознание воспоминаниями о том разговоре, позволив ему самому наблюдать за происходящим.

И когда они дошли до той части, где леди Гизела сказала Кифу:

— Прими перемену, иначе она тебя погубит, — что-то снова изменилось в его сознании.

Мягкая дрожь, которая становилась все сильнее и сильнее.

Ментальное землетрясение, которое пробило глубокую трещину в его сознании.

И появились три новых воспоминания, каждое потрескавшееся и поцарапанное, как будто смотришь проекцию разрушенного куска пленки… точно так же выглядело восстановленное воспоминание Кифа. Звук то затихал, то исчезал, а сцены иногда проигрывались слишком быстро или медленно, а то и вовсе пропадали. Но Софи впитывала каждую деталь, которую могла извлечь из повреждения.

В первом воспоминании лорд Кассиус обнаружил свою жену почти бьющейся в конвульсиях на кровати… с пятью пустыми пузырьками, разбросанными по полу. Ее губы странно светились, когда она снова и снова бормотала себе под нос: «Прими перемену», а лорд Кассиус подхватил ее на руки и помчался к вортинатору Кендлшейда, чтобы отвезти к врачу. Сцена исчезла после этого, и снова исчезла, когда он стоял под Прыжок-Мастером, а леди Гизела умоляла его отнести ее обратно… дать ей отдохнуть… клянясь, что ему не нужно беспокоиться ни о чем. Она сказала ему, что это было лечение, которое ее тело принимало несколько минут. И он почувствовал, как сильно она хотела сказать эти слова… как отчаянно она хотела остаться одна… поэтому он вернул ее в постель.

Вторую сцену смотреть было гораздо труднее.

На прикроватном столике снова стояли пять пузырьков, на этот раз мерцающих и светящихся. А лорд Кассиус сидел рядом со своей женой на краю кровати, пока она пыталась убедить его выпить их.

Воспоминание исказило большую часть их разговора, но лорд Кассиус, похоже, не нашел ничего знакомого в том, что она предлагала, так что его другое воспоминание, должно быть, уже было занято. И звуки снова заострились, когда леди Гизела пообещала: «Это лечение сделает тебя могущественным так, как ты даже не можешь себе представить. Ты просто должен принять изменения».

Она прошептала что-то еще, чего Софи не расслышала, но что бы это ни было, это убедило лорда Кассиуса проглотить каждый из пузырьков.

А потом появилась боль.

Обжигающая, леденящая, колющая, рвущая, сокрушающая, скручивающая и извивающаяся.

Бесконечная.

Невозможная.

Но каким-то образом он это сделал.

Каким-то образом, когда он перестал бороться с этим, он стал болью.

А потом все погрузилось в черное, лишенное сновидений забытье.

Третье воспоминание было самым коротким.

Леди Гизела наклонилась и лизнула серебряную панель на сверкающей хрустальной стене, и открылось маленькое отделение с двумя крошечными бутылочками внутри. Стекло было чернее всего, что Софи когда-либо видела… словно бутылки были вырезаны из пустоты… и леди Гизела, казалось, давала лорду Кассиусу длинный список жизненно важных инструкций.

Воспоминание сохранило только три разрозненных фрагмента того, что она сказала.

— Когда будет подходящее время.

— Прими перемены.

— Это начало нашего наследия.

Глава 39

— Оооооооо… я предполагаю, что сумасшедший эмоциональный всплеск, который я только что почувствовал, означает, что у вас, ребята, был прорыв, — сказал Киф, когда разум Софи вернулся в настоящее. — И я также предполагаю, что это не было хорошей новостью, учитывая, что Фостер теперь такая же белая, как кресла, а Папуля напоминает мне, как Ро выглядела после того, как съела этих амеб. На самом деле, мы могли бы дать ему немного места, чтобы не оказаться в зоне брызг, если он пойдет метать снаряды, как она.

— Если ты думаешь, что мы готовы шутить на эту тему, — крикнул Ро с порога, — то глубоко, глубоко ошибаешься, Офигенноволосый. Но ты можешь расслабиться, Блондиночка, — добавила она, когда Софи вскочила на ноги. — Я не считаю тебя ответственной за крайне неудачный жизненный выбор Кифстера. Как ты думаешь, почему твой телохранитель впустил меня?

Сандор наклонил голову и кивнул, когда Ро подошла ближе, отбрасывая свои косички, которые теперь были ярко-красными, как у пожарной машины, когда она наклонилась над креслом Кифа и ущипнула его за подбородок своими красными когтистыми пальцами, сминая его губы в рыбью морду.

— Ты тоже можешь расслабиться, мой глупый, глупый мальчик. Потому что когда я расплачусь с тобой? Ты никогда этого не увидишь. Рассчитывай на это.

— Обязательно, — заверил ее Киф, его голос был искажен рыбьей мордой.

— Хорошо. — Ро держала его так еще секунду, сжимая лицо еще крепче, прежде чем она опустила руку и повернулась к Софи. — Итак, что это я слышу о прорыве?

— И не пытайся приукрасить, Фостер, — добавил Киф, потирая подбородок, на котором теперь виднелись крошечные вмятины от когтей Ро. — Я согласился на это, потому что доверил тебе рассказать мне все.

Софи потянулась к ресницам.

— Знаю, но…

— Мы оба знаем, что мое воображение, вероятно, в пятьдесят раз хуже реальности, — вмешался Киф.

Что, вероятно, было правдой. Но она все равно должна была предупредить его:

— Там слишком много, чтобы справиться.

— Да, ну… что еще нового? — Он выдавил из себя довольно грустную улыбку. — Я серьезно, Фостер. Мне все равно, если это много. Я просто хочу знать правду.

Софи долго смотрела на него, прежде чем кивнуть.

— Будет легче, если я покажу тебе то, что мы видели.

— Ты собираешься показать ему весь наш разговор? — вмешался лорд Кассиус.

Предупреждение в его глазах соблазнило Софи сказать «да». Но… Кифу не нужны были извращенные взгляды отца на любовь, отвлекающие его от этих новых откровений.

Однако лорд Кассиус заслужил немного пота, поэтому она ответила туманно.

— Я собираюсь показать Кифу все, что считаю важным.

— Вперед, — ответил Киф, откидываясь на спинку кресла. — Порази меня всеми этими жуткими семейными штучками, которые тебе нужны… это не будет сюрпризом.

Софи возненавидела, насколько это было правдой, и потянулась к его лбу, чтобы убедиться, что ей позволено открыть ему свои мысли, прежде чем прижать пальцы в перчатках к его вискам.

Я справлюсь, Фостер, пообещал он, когда его мысленный голос затопил ее сознание.

Ты должен, сказала она ему. Доверие здесь работает в обоих направлениях. Ты веришь, что я не буду нянчиться с тобой, а я верю, что ты положишься на своих друзей и позволишь нам помочь тебе пройти через это.

Его разум стал намного спокойнее, когда он спросил:

Все так плохо, да?

Софи уже собиралась сказать «да», но тут же взглянула на мелькающие вокруг мысли. И Киф был прав: его воображение было хуже реальности. В голове у него крутился кошмарный спектакль из теорий, которые очень напоминали доктора Джекила и мистера Хайда, а Киф превращался в какое-то злобное, кровожадное чудовище по первому зову леди Гизелы.

Твоя мама сказала нам, что не трогала твою ДНК, напомнила ему Софи.

Да, и моя мама лжет, возразил Киф.

Знаю, но… ты ведь уже не в том возрасте, да? И у тебя все еще есть только одна способность.

Верно, но я также должен «принять изменения»… помнишь?

Софи почувствовала, как ее передернуло от этих слов, и глубоко вздохнула, нуждаясь в этой лишней секунде, чтобы набраться храбрости и сказать ему:

Именно эти слова привели в действие осколки стертых воспоминаний твоего отца, которые мы нашли. Ты уверен, что хочешь их увидеть?

Тоненький голосок в глубине его сознания сказал:

Нет.

Но все остальное говорило ей:

Давай, Фостер.

Когда она все еще колебалась, он добавил:

Я не могу от этого спрятаться.

Так и было.

Неважно, как сильно она хотела, чтобы она могла защитить его.

Ладно, поехали, предупредила она, заполняя его голову воспоминаниями, одним за другим, делясь ими в том же порядке, в каком она видела их с лордом Кассиусом.

Она не стала ничего комментировать, предоставив Кифу самому все обдумывать. И он повторил каждое из этих воспоминаний три раза, прежде чем его мозг смог сформировать какие-либо связные слова… большинство из которых были такими, что, вероятно, он попал бы в неприятности из-за того, что произнес их.

Пожалуйста, скажи мне, что не было ошибкой — показать тебе это, умоляла Софи, когда его мозг начал четвертое воспроизведение воспоминаний.

Это не так, заверил он ее. Я в порядке.

Нет, это не так. Софи убрала одну руку с его виска и потянулась к нему, переплетая их пальцы.

Он не стал спорить. Просто прижался к ней так крепко, как только мог, пока они вместе смотрели пятый повтор.

Три вещи, сказала ему Софи, когда теории Кифа о докторе Джекиле отошли назад с удвоенной силой.

Во-первых, твоя мама говорит, что это их наследие, а не твое. Так что, возможно, это не имеет к тебе никакого отношения… и я знаю, что ты будешь спорить со мной по этому поводу, но ты должен признать, что это, по крайней мере, возможно. Второе: что бы это ни было… с твоими родителями все в порядке. Я имею в виду, они довольно ужасные люди… но они были такими до всего этого. Так что не похоже на то, что это изменило их каким-либо заметным образом. И третье, и самое главное: это не вызывает у тебя никаких новых воспоминаний, верно?

Она проверила его ближайшие мысли на наличие вспышек боли или проблесков светящихся пузырьков.

Нет, признался он, но это может означать, что моя мама лучше справилась с прятками.

Я не знаю, поспорила Софи. Не думаю, что можно спрятать что-то настолько травмирующее… особенно когда тебе дают такой ясный, прямой триггер. Ты должен был почувствовать, как быстро это подействовало на твоего отца… и все, что ему потребовалось, это чтобы я поделилась воспоминаниями из Лондона о твоей маме, которая сказала тебе «прими перемены». Как только он услышал эти слова, это вызвало, как бы, ментальное землетрясение, и его сознание действительно треснуло, когда эти воспоминания прорвались. Так что… если бы в твоем прошлом было что-то подобное, я чувствую, что ты бы уже вернул хотя бы поврежденные части. А этого все еще не происходит.

Чем больше она думала об этом, тем легче ей становилось дышать.

Но Киф, похоже, не был так убежден.

Его ладонь дрожала в ее руке, и его мысли метались в стольких направлениях, что она не могла поспевать за ними… кроме одной.

Одна часть его сознания осталась зацикленной на этих жутких черных бутылках в последнем воспоминании.

Их было только две, заметила она, добавив это к своему списку заверений.

Да, но…

— Ты когда-нибудь вернешь меня к этому разговору? — перебил лорд Кассиус. — Учитывая, что это мои воспоминания, мне кажется, что я должен быть частью обсуждения.

— Не знаю… у тебя есть что-нибудь полезное, чтобы добавить? — спросил Киф, когда Софи разорвала их мысленную связь и снова сосредоточилась на настоящем. — Я имею в виду, если у тебя есть хоть малейшее представление о том, что это было за «лечение»… или что было в любой из этих пробирок… не стесняйся поделиться, — сказал Киф отцу. — Иначе я не знаю, зачем ты нам нужен.

— Э-э… звучит не очень хорошо, — заметила Ро. — Может, кто-нибудь подскажет телохранителям, как войти?

— О, конечно, — ответил Киф. — В общем, похоже, что моя дорогая мамочка определенно ставила на мне эксперименты.

— Нет… она ставила опыты на мне! — закричал лорд Кассиус, вскакивая на ноги и направляясь к сыну. — Ты не можешь все это делать для себя.

— Да, но ты же не можешь все это делать для себя! — огрызнулся Киф в ответ. — Потому что у меня довольно сильное предчувствие, что все это случилось примерно в то время, когда мама забеременела мной, верно?

Лорд Кассиус неохотно кивнул.

— Ты уверен? — Софи пришлось спросить. Оба родителя Кифа выглядели точно так же в воспоминаниях, как и сейчас… и это не было похоже на календарь на заднем плане.

— Я уверен, — тихо согласился лорд Кассиус. — Комната в первых двух воспоминаниях — это комната, которую мы делили только краткое время. Как только Гизела обнаружила, что беременна, мы разошлись.

По тому, как он сжал челюсти, было ясно, что больше никаких разговоров на эту тему не будет… и Софи это определенно устраивало.

Киф провел рукой по лицу.

— Полагаю, ты не знаешь, где была комната в третьем воспоминании?

Лорд Кассиус покачал головой.

— Только то, что она была где-то в Кендлшейде.

— Отлично, — пробормотал Киф.

— Если тебе нужно, чтобы я вернулась и разбила еще что-нибудь, с радостью, — великодушно предложил Ро.

— Разбить — это плохо, — сказал Киф. — Мы не хотим разбивать эти пузырьки.

— Ты думаешь, они все еще там? — спросила Софи.

— Понятия не имею. Возможно. Мама сказала: «Когда придет время» — а я еще не исполнил свое наследие или что-то еще.

— Но речь шла не о твоем наследие, — напомнил ему лорд Кассиус. — Она сказала «наше» — ее и мое.

Ро застонала.

— Теперь у тебя есть отдельное наследие? Кто-нибудь еще действительно устал от этого слова? Потому что, клянусь, каждый раз, когда я это слышу, мне хочется что-нибудь заколоть.

— Прямо здесь, с тобой, — тихо согласился Сандор.

— О, я тоже там, — согласился Киф, проводя руками по волосам. — Хорошая новость в том, что я почти уверен, что все наследия одинаковы. Подумай об этом… она говорила об их наследии как раз в то время, когда они зачали меня, так что…

— Подожди, — сказала Софи, наклоняясь вперед в своем кресле. — Ты хочешь сказать, что эти методы лечения были, для… — она даже не знала, как это выразить, и очень надеялась, что ошиблась, когда закончила, — эльфийской фертильности?

— Нет, думаю, что они были связаны с будущим ребенком, — поправил Киф.

Но лорд Кассиус покачал головой.

— Вообще-то, я думаю, Софи что-то напутала. Твоя мать очень переживала из-за беременности. Она заранее ходила к нескольким врачам, и я никогда не понимал, почему, потому что это, казалось, происходило довольно быстро и легко… но, может быть, именно поэтому. Может быть, это показалось мне быстрым, потому что она стерла эти воспоминания.

— К твоему сведению, я действительно не хочу слышать о сотворении лорда Офигенноволосого, — заныла Ро.

— Значит, нас двое, — добавил Сандор.

И Софи ждала, что Киф согласится.

Но он просто откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок.

— Похоже, мне нужно поговорить с некоторыми врачами, — решил лорд Кассиус. — Посмотрим, слышал ли кто-нибудь из них о подобном лечении.

— Ты должен начать с Элвина, — сказала ему Софи. — Эти флаконы почти казались наполненными светом… что не имеет смысла, так как нельзя пить свет, но…

Ее голос затих, когда ей в голову пришла новая тошнотворная мысль.

— Думаю, они могли бы быть квинтэссенцией, — прошептала она, решив отбросить эту теорию.

Разговор не мог стать еще более странным.

— Я имею в виду… флаконы выглядели немного иначе, чем флаконы квинтэссенции, которые я видела раньше, — тихо добавила она. — Но… их было пять. И существует пять ненанесенных на карту звезд. И каждый флакон был особенным. И боль, которую они причинили…

Лорд Кассиус обхватил себя руками.

— Я свяжусь с Элвином и узнаю, где он.

— И ты расскажешь нам, что он выдаст, — сказал Киф, вставая, давая понять, что это не просьба. — Похоже, сейчас самое время перестать хранить секреты друг от друга, не так ли?

Софи нахмурилась, когда лорд Кассиус согласился.

— Ты не хочешь быть там, когда он будет говорить с Элвином? — прошептала она.

Киф покачал головой.

— Я собираюсь в Кендлшейд, чтобы посмотреть, смогу ли я найти эту комнату.

— О. — Софи встала, чтобы присоединиться к нему, стараясь поддержать его, и сказала себе радоваться, что его план был чем-то безопасным. Но ей все равно пришлось напомнить ему: — Кендлшейд… огромен… и в воспоминании не осталось ничего узнаваемого об этой стене, не так ли?

— Только не стене, — сказал Киф. — Но было… какое-то чувство. Ты, наверное, не заметила этого, так как ты не Эмпат. Но каждый раз, когда я прокручиваю это воспоминание, я получаю какое-то колючее чувство прямо здесь, — он провел ладонями вниз по рукам, — и я думаю, что это вызвано тем, что находится в этих пробирках. Так что если я буду искать это чувство в Кендлшейде, я смогу последовать за ним в эту комнату.

— Если предположить, что флаконы все еще там, — заметил лорд Кассиус.

Киф пожал плечами.

— Стоит проверить, не так ли?

— Хм, просто чтобы мне было ясно, — вмешалась Ро, когда Киф вытащил из кармана плаща старый домашний кристалл, — твой план состоит в том, чтобы пройти комнату за комнатой в двухсотэтажной башне, ища какое-нибудь случайное эльфийское чувство, которого там может и не быть, потому что вещь, вызывающая его, может быть, давно исчезла?

— Либо так, либо иди с отцом и слушать, как они с Элвином болтают о фертильности, — напомнил ей Киф.

Ро снова застонала.

— Ладно. Но я добавляю это к списку вещей, за которые я тебе отплачу.

— Ты это сделаешь, — сказал Киф, и это, казалось, решило дело.

Сандор вздохнул, когда Софи потянулась к руке Кифа, и проворчал что-то о необходимости терпения, когда присоединился к перемещающейся цепочке.

И она, честно говоря, не была счастливее от предстоящего проекта.

Но Киф не должен оставаться один после всего, что они обнаружили. Слишком велик был риск, что он передумает и убежит куда-нибудь в более опасное место.

И он вытерпел ради нее ужасно много скучных, нудных вещей.

— Напомни мне попозже связаться с Дексом, Бианой, Стиной и Уайли, — сказала она Сандору, вспомнив, что обещала товарищам по команде проверить их в тот же день.

— Если у тебя есть другие дела… — попытался объяснить Киф.

Но Софи покачала головой, поглядывая на Сандора, когда сказала ему:

— Я иду туда, куда идешь ты.

***

Кендлшейд был почему-то даже больше, чем помнила Софи.

Сверкающий хрустальный небоскреб практически заслонял солнце.

И, боже, это было удручающе.

Дом Кифа всегда казался холодным и неприветливым… но теперь некогда мерцающие комнаты были покрыты пылью и грязью и находились в полном хаосе от всех поспешных предыдущих поисков. Было также довольно много разбитых вещей, которые, казалось, говорили: Ро была здесь.

Если Кифа и беспокоил беспорядок, то он хорошо это скрывал. Но, вероятно, помогло то, что его поиски требовали полной сосредоточенности.

Комната за комнатой он закрывал глаза, пытаясь нащупать что-нибудь в этом воспоминании, прежде чем покачать головой и двинуться дальше.

И Софи старалась не вздыхать, не шаркать ногами и не считать, насколько бесконечными будут поиски.

Ро делала это за всех.

Но к тому времени, как они добрались до пятого этажа, Софи должна была хотя бы озвучить новую теорию, которую никак не могла выбросить из головы.

— Так что… если я права, — тихо сказала она, желая, чтобы ее голос не звучал так гулко, — и в тех флаконах, которые взяли твои родители, была какая-то форма квинтэссенции, это, вероятно, означает, что темные флаконы…

— Теневой поток? — закончил за нее Киф. — Здесь я тебя опередил, Фостер. Почему ты думаешь, что я беспокоюсь об этом? Если это теневой поток, мы наконец-то на пути к выяснению того, как она планирует получить от Мальчика-Челки.

— Так и есть? — спросила Софи, на самом деле не видя связи.

Если у леди Гизелы уже были бутылки с теневым потоком, зачем ей понадобился Там?

И если она уже выпила бутылки и нуждалась в большем, разве Умбра не могла обеспечить это давным-давно?

— Да, хорошо, — сказал Киф, — я слышу твой скептицизм громко и ясно, Фостер. И понимаю, что даже если мы найдем черные бутылки, они вызовут гораздо больше вопросов, чем дадут ответов. Но, по крайней мере, это был бы прогресс, понимаешь? Настоящая подсказка, которая напрямую связана с теневыми вещами мальчика-Тамми?

— Верно, — согласилась Софи, стараясь сохранять спокойствие.

Но после пяти этажей позитив казался невозможным.

Они пробыли там не меньше часа… и им еще предстояло преодолеть сто девяносто этажей.

— Если мы не ускорим этот процесс, я начну колотить вещи, — предупредила Ро, когда они добрались до тринадцатого этажа, и Софи пришлось прикусить язык, чтобы не согласиться.

Сандор не испытывал таких угрызений совести… и, очевидно, работал над математикой в своей голове… и точно определил, сколько часов у них впереди, если они продолжат в том же темпе.

— Ни за что! — проинформировала их Ро. — Я серьезно убью кого-нибудь задолго до этого. Ты хочешь сказать, что у нашей хорошенькой блондиночки нет какой-то эльфийской способности, чтобы сделать это быстрее?

Софи остановилась.

— Не могу поверить, что не подумала об этом. Мы должны использовать мое усиление!

— Ты уверена, что готова к этому? — спросил Киф, когда Софи сняла перчатки. — Ты вроде как много сделала со своими способностями за последние несколько дней, и ты все еще восстанавливаешься после перезагрузки.

— Это мне ничего не даст, — пообещала она, постукивая пальцами, чтобы выключить устройства Декса. — Это происходит автоматически, помнишь? Кроме того, это не может быть более утомительным, чем потратить десять миллионов часов, обыскивая это место комнату за комнатой. Держу пари, ты сможешь обыскать два или три этажа за раз, если я помогу.

— Пожалуйста, пусть это будет правдой! — взмолилась Ро, когда Софи протянула ему руку. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Софи мысленно сделала то же самое, когда Киф потянулся к ней.

И как только ее пальцы коснулись его кожи, толчок чуть не сбил их обоих с ног.

Ро и Сандору удалось поддержать их… но Киф не мог унять дрожь.

— Ты в порядке? — спросила Софи, когда он закрыл глаза.

— Да, я просто… вау, — выдохнул он. — Я даже не знаю, как это описать. Клянусь, я чувствую всю башню.

— Я никогда никого так не любила, как тебя сейчас, Блондиночка, — сказала Ро Софи, наклонившись и чмокнув девушку в щеку. — Это почти компенсирует тот факт, что ты не подумала об этом в тот момент, когда мы пришли сюда. Почти.

Киф шикнул на Ро, крепче сжимая руку Софи.

— Думаю… на сто тридцать седьмом этаже что-то есть.

— На сто тридцать седьмом этаже? — повторила Ро. — Хм, твоя девчонка только что спасла тебе жизнь. Держу пари, что на двадцать пятом этаже я бы выбросила тебя из окна.

Киф проигнорировал ее, цепляясь за Софи, пока они ковыляли к вортинатору.

Софи приготовилась к эпической волне тошноты от подъема черед столько этажей. Но либо она уже привыкла к вращению, либо Киф разделял его уравновешенность. Какова бы ни была причина, она добралась до сто тридцать седьмого этажа с ясной головой и спокойным желудком.

Киф, спотыкаясь, направился к ближайшей комнате, которая, похоже, была одной из многочисленных гостевых комнат Кендлшейда… той, которую, должно быть, пощадили во время предыдущих обысков, потому что она все еще была чистой и организованной, и ничего не было разбито.

— В какой стороне? — спросила Софи, изучая ближайшую стену в поисках какого-нибудь шва в кристалле.

— Туда, — сказал Киф, указывая налево. — Там что-то есть.

— Ты уверен? — спросила Софи, нахмурившись, когда он кивнул.

Он показывал на окно, а ящик явно находился в стене! Но может быть…

— СТОЙ! — крикнул Сандор, прыгая перед Софи и выхватывая меч, принюхиваясь.

— Что за… — начал было Киф, но Ро выхватила два кинжала и крикнула:

— ПОКАЖИСЬ, ИЛИ Я ВОСПОЛЬЗУЮСЬ ИМИ!

— Я не понимаю, — пробормотала Софи. — Что происходит?..

— У ТЕБЯ ЕСТЬ ТРИ СЕКУНДЫ! — проревел над ней Сандор. — РАЗ…

— ДВА… — присоединилась Ро, направляя один из своих кинжалов на стекло. — ВОЗМОЖНО, Я НЕ МОГУ ВИДЕТЬ ТЕБЯ… НО ПОВЕРЬ МНЕ, Я ТОЧНО ЗНАЮ, КУДА БРОСИТЬ ЭТО.

— ТРИ…

— ХОРОШО! — крикнул новый голос… и Софи узнала его еще до того, как рядом с окном мелькнула бледная, съежившаяся фигура.

Вместе они с Кифом прошептали:

— Альвар?

Глава 40

На Альвара было трудно смотреть.

Не потому, что он то появлялся, то пропадал из виду… хотя и мелькал, как будто все еще надеялся выбраться из своего нынешнего затруднительного положения.

И вовсе не из-за глубоких шрамов, портивших его некогда красивое лицо, хотя они определенно вызывали отвращение. И еще больше выглядывало из-под его свободной, помятой одежды.

Но нет… Софи было трудно встретиться взглядом с Альваром, потому что она видела выражение его широко раскрытых испуганных глаз в сочетании с темными впалыми скулами и дрожащим подбородком.

Он выглядел точно так же, как испуганный, раскаивающийся парень, которым был все время, когда у него была амнезия.

— Ты можешь перестать притворяться, — сказала Софи Альвару, когда он крепче прижал свои костлявые колени к груди. — Я больше на это не куплюсь.

— Нет никакого представления, — тихо сказал Альвар, заработав фырканье от всех. — Я серьезно. Я сделал свой выбор, и я стою за него… я не собираюсь больше притворяться. Но не обращайся со мной, будто я еще с Невидимками. Больше нет.

— Полагаю, это было их решение? — спросил Киф. — Дай угадаю… их не впечатлило все то время, что ты потратил на создание самого глупого в мире плана по открытию ворот?

Альвар сжал челюсти, и на секунду его прежнее высокомерие заставило его выпрямиться.

Но приступ кашля заставил снова свернуться калачиком.

— Нет, — прохрипел он, когда кашель почти прекратился. — На самом деле они обвиняли меня в том, что я чуть было не открыл ворота. И как долго я колебался. И за то, что случилось с Умброй и Руи.

— Руи? — повторила Софи. — Значит… Линн была права? Там разрушил его способности?

— Я ничего не знаю об этом, — поправил Альвар, его тело напряглось сильнее, когда он попытался размять ноги. — Но он был на постельном режиме, когда я его видел. И Гезен казался встревоженным.

— Как давно это было? — спросил Сандор, рубанув мечом, чтобы Альвар снова поджал ноги.

Альвар повернулся к окну и дрожащей рукой провел по темным, сальным волосам. И когда свет упал на его лицо, Софи поняла, как глубоко запали его глаза, и как вспотела его бледная кожа.

— Не знаю, — пробормотал он. — Здесь трудно следить за временем. Я выхожу из башни только тогда, когда мне нужно найти еду, так что дни сливаются воедино. Но… это было давно. Я погнался за ними, как только выбралась из Эверглена… и Веспера прогнала меня, как только увидела. Как я уже сказал, Невидимки винят меня в том, что произошло, поскольку именно я подтолкнул их к разоблачению наследия моей семьи.

— О, хорошо, опять это слово, — проворчал Ро, закатывая огромные глаза.

Софи проигнорировала ее, заставив себя встретить усталый взгляд Альвара, когда он снова повернулся к ней.

— И все это действительно нужно было сделать? — спросила она. — Улей Лузии и эксперименты, проводимые там… вот что ты имел в виду, когда говорил о наследии Васкеров?

Альвар пожал плечами, а затем поморщился от этого движения, которое вызвало новый хриплый кашель.

— Это все, что мне удалось выяснить в ходе расследования. Но ты действительно думаешь, что это единственное, что скрывает моя семья? Со всей их властью, со всеми их благородными должностями, со всей этой историей?

— А почему тебя это волнует? — поинтересовался Киф. — То, что они сделали, не имеет никакого отношения к твоей жизни. И ты должен пожинать плоды того, что ты — Васкер.

— Нет, я вырос, утопая в нереалистичных ожиданиях, только чтобы все это исчезло, когда у моих родителей появился еще один сын… как будто это было неким подтверждением того, что я не могу и никогда не буду соответствовать, — огрызнулся Альвар.

— Уууууууууууууу, так это все из-за того, что твой брат круче и красивее тебя? — спросила Ро. — «Все они меня не ценят, так что я их всех уничтожу!» Так? — Она присвистнула. — Вот это уже жалко.

— Это было нечто большее, — выплюнул Альвар, прежде чем снова закашляться, и Софи не могла решить, действительно ли он болен или притворяется, чтобы его недооценивали.

— Меня не волнуют остальные Васкеры, — сказал ему Киф, — или какие жуткие вещи, по-твоему, они делали или не делали… у тебя были родители, которые любили тебя! Я почти уверен, что они все еще любят тебя, даже после всех ужасных вещей, которые ты сделал. И ты отбросил это, чтобы присоединиться к группе, которая даже не может решить, кто главный, или чего они хотят, или почему они пытаются уничтожить мир… группе, которая бросила тебя, когда они бежали из Эверглена, и оставила Умбру умирать, и…

— Ты хочешь поговорить о том, кого оставили умирать? — Альвар рванулся вперед, но Сандор и Ро перехватили его клинками. — Я остался плавать в оранжевой жижице, а мои брат и сестра стояли и смотрели! Тот самый брат, который угрожал зарезать меня ножом в тот вечер! Брат, который перестал нажимать на кнопки, чтобы попытаться спасти меня, когда капсула заполнилась… он сказал тебе это? Он позволил баку наполниться, ожидая, что я утону. Он не знал, что я задерживаю дыхание и контролирую температуру тела, а если бы и знал, то наверняка нашел бы способ прикончить меня. Но он продолжает вести себя как золотой ребенок, и я понимаю это. — Он показал на себя… каким болезненным, тощим и ужасным он выглядел. — Он прячется за Черным Лебедем и их Мунларком и делает вид, что это делает нас другими…

— Ты совсем другой! — крикнула Софи. — Фитц сделал все это только для того, чтобы ты не причинил никому вреда!

— Продолжай твердить себе это, — сказал Альвар, кашляя так сильно, что ему пришлось прислониться к окну. — Но вот что я тебе скажу: если кто-то и собирается добавить что-то к печально известному наследию Васкеров, то это Фитц. Просто подожди и увидишь.

— Ну, как бы это ни было забавно, — сказала Ро, нарушая последовавшее за этим бурное молчание, — мы должны доставить этого очаровательного пленника к Черному Лебедю или в Совет, или кому там еще мы хотим его передать.

Альвар хрипло рассмеялся.

— Ты никому меня не отдашь.

Ро показала ему все свои острые зубы.

— Хочешь поспорить, Плакса? Кстати, именно так я тебя теперь и буду называть, потому что это все, что я от тебя слышала. Ва-ва-ва, никто меня не ценит…

— Они и не ценят! — перебил Альвар. — И это всегда ошибка. Ты делаешь это прямо сейчас. Ты должна заключить сделку со мной. — Его глаза встретились с Кифом, и он добавил: — Я кое-что знаю.

Киф медленно зааплодировал.

— Ничего себе, это был самый отчаянный блеф, который я когда-либо видел.

— Так ли это? — спросил Альвар. — Тогда откуда я знаю, зачем ты здесь? Я также знаю, что было в этих маленьких черных бутылочках, которые ты никогда не найдешь, потому что они исчезли в течение многих лет.

— Как ты… — начала было Софи.

— Я слышал тебя, — сказал Альвар.

— Со сто тридцать седьмого этажа, — скептически заметил Киф. — Это и есть та история, которой ты придерживаешься? Нужно ли напоминать тебе, что я жил здесь… я знаю, насколько звуконепроницаемо это место? И не пытайся притворяться, что ты следил за нами… я чувствовал тебя здесь. И если бы ты каким-то образом оказался на этом этаже раньше нас, мы бы услышали, как ты используешь вортинатор.

Альвар снова закашлялся.

— Тот факт, что ты не можешь понять, как я это сделал, только доказывает мою ценность.

— Видишь ли, и я почти уверен, что это действительно доказывает, что когда дело доходит до разочарования членов семьи, я всегда выигрываю, — пробормотал Киф, подходя ближе… и на секунду Софи подумала, что он собирается ударить Альвара. Вместо этого, он наклонился так близко, когда осмелился и спросил:

— Какую сделку ты заключил с моим отцом?

— Что? — спросила Софи, но Киф не сводил глаз с Альвара.

— Мой отец связался с тобой, чтобы предупредить, что мы идем сюда, не так ли? — спросил Киф. — Он знает, что ты прячешься именно здесь… поэтому и предложил Фитци информацию о том, где тебя найти.

Софи втянула воздух, чувствуя себя в равной степени ошеломленной тем, как быстро Киф собрал все это воедино, и стыдясь за то, что полностью это упустила.

— Итак, — тихо и зловеще произнес Киф. — Какую сделку ты заключил с моим отцом?

Альвар, к его чести, выдержал пристальный взгляд Кифа.

— Как я и сказал. Я кое-что знаю. И ты не единственный, у кого есть вопросы о прошлом. Я предложил ответить о прошлом твоего отца, когда он нашел меня здесь и разрешил остаться. И вот ты здесь… отчаянно ищешь две давно исчезнувшие черные бутылки. И вот я здесь, единственный, кто может рассказать тебе о них. Я даже немного знаю о твоем наследии. И готов поделиться. Но это будет стоить тебе моей свободы… и если ты думаешь, что сможешь вырвать информацию из моей головы, Софи, помни, я вырос с Телепатом вместо отца. Я умею хранить секреты. Вот почему у меня есть девять фальшивых историй, запутанных с правдой, и ты потратишь месяцы, пытаясь выяснить, какая из них настоящая. Или ты можешь притвориться, что никогда меня не видела, и я расскажу тебе все, что знаю, когда буду уходить. Твой выбор.

— Никакой сделки, — тут же решил Киф. — Если мы тебя отпустим, следующий человек, которому ты причинишь боль, будет на нашей стороне…

— Посмотри на меня! — прервал Альвар, прежде чем снова закашляться. — Разве я выгляжу способным причинить кому-нибудь боль? Я еле держусь на ногах! — Он оттянул назад свои сморщенные рукава, показывая им, что его руки… не более чем кожа, натянутая на кости. То же самое было и с его ногами, когда он подтянул штаны до икр. — Возможно, я и сбежал из этой капсулы… но то, что было в оранжевом растворе, все равно убило меня. Это просто медленная, мучительная смерть… я уверен, что мой брат одобрил бы ее.

— Это не значит, что ты не попытаешься взять кого-нибудь с собой, когда уйдешь, — возразил Киф. — Например, эй, может быть, Фитца, поскольку у тебя, похоже, есть несколько проблем с братом.

Альвар мрачно рассмеялся.

— Поверь мне, я думал об этом. И если бы был какой-то способ… — он покачал головой. — Правда в том, что если я пойду за Фитцем, он убьет меня. И единственное, что мне осталось — это выбрать, как и где я умру. И… я просто хочу быть где-нибудь в тихом месте.

— В тюрьмах тихо, — заметил Сандор.

Альвар снова рассмеялся, и этот звук сменился очередным приступом кашля.

— Я не вернусь в эту жалкую тюрьму. И не собираюсь проходить через новые суды или позволять Совету выставлять меня напоказ, как свой маленький трофей.

— Ты заслуживаешь худшего, — сказала ему Софи.

— ЭТО ЕЩЕ ХУЖЕ! — крикнул Альвар. — Ты что, не понимаешь? Ты уже победила меня! Все, о чем я прошу сейчас… это шанса умереть на моих собственных условиях, и я готов рассказать, что вы хотите, чтобы получить это… как вы можете отказываться?

— Запросто, — ответил Киф. — Зная тебя, ты просто скормишь нам ложь…

— А я-то думал, что у Эмпатов есть удобный способ сделать так, чтобы этого не случилось, — перебил Альвар, убирая волосы с глаз. — Я позволю тебе держать меня за руку, пока буду делиться тем, что знаю, чтобы ты почувствовал, лгу я или нет. И когда ты увидишь, что я говорю правду, ты отпустишь меня, и я войду в луч света и найду другое место, чтобы спрятаться, сколько бы времени мне ни оставалось.

— У тебя хватит сил на световой прыжок? — Софи пришлось просить.

Альвар кашлянул.

— Это моя проблема, а не твоя, и я готов рискнуть.

— Откуда ты знаешь, что я не буду держаться за тебя, даже если ты говоришь правду? — возразил Киф. — Уверен, что у тебя не хватит сил вытащить руку.

— Я также готов рискнуть, — тихо сказал Альвар. — Потому что твоя мама так тщательно все спланировала… но я сразу понял, что ты никогда не станешь тем, кем она хочет тебя видеть. Запомни это, ладно? Считай это моим прощальным подарком, потому что ты всегда нравился мне больше, чем мой настоящий младший брат.

Киф отвернулся, и Софи пожалела, что не надела перчатки, чтобы дотянуться до его руки, зная, как сильно эти слова, должно быть, задели его.

Было время, когда Киф тоже думал об Альваре как о брате.

Смотрел на него снизу вверх… хотел быть им.

А теперь…

— Что бы ни случилось дальше, ты все равно останешься собой, — пообещал Альвар Кифу. — Но тебе, вероятно, придется сражаться гораздо сильнее.

— Что это значит? — спросила Софи.

Альвар покачал головой.

— Это все, что ты получаешь бесплатно. Если ты хочешь передохнуть, ты должна отпустить меня.

Он скрестил руки на груди и сжал потрескавшиеся губы. И Киф открыл рот, явно готовый сказать Альвару, куда он может засунуть свою сделку… но Софи встала перед Кифом, чтобы он мог видеть выражение ее глаз, когда она сказала ему:

— Думаю, тебе стоит согласиться на сделку.

Киф моргнул.

— Знаю, — пробормотала она, сама не веря своим словам. Но это не помешало ей повторить: — Ты должен согласиться на сделку. Подумай сам… что мы выиграем, если схватим его?

— Э-э, мы позаботимся, чтобы он больше не доставлял неприятностей? — напомнил ей Киф.

— Знаю, но… посмотри на него, — возразила она. — Он действительно выглядит как угроза? И это может быть наш последний шанс узнать что-то о планах твоей мамы, прежде чем она сделает следующий шаг.

— Но…

— Я отпустила Бранта, — напомнила ему Софи. — У него была информация о засаде на горе Эверест, и я позволила ему забрать ее… и не жалею об этом, даже несмотря на все ужасные вещи, которые он сделал потом. Иногда, когда нет лучшего выбора, ты заключаешь сделку, которая дает то, что нужно знать прямо тогда… и если мы решим выследить Альвара после этого, уверена, мы сможем найти его снова.

Киф так сильно прикусил нижнюю губу, что от зубов остались маленькие вмятины.

— Ладно… но… если Фитц узнает…

— Знаю, — перебила Софи.

Существовал неплохой шанс, что Фитц возненавидит ее за это навсегда… и если он это сделает, ей придется смириться с этим.

Но знание этого ничего не меняло.

— Это все равно правильное решение, — пообещала она. — Даже с учетом осадка.

— Я согласна с Блонди, — вмешалась Ро.

Сандор испустил скрипучий вздох.

— Не могу поверить, что говорю это, но… и я «за». Альвар не уйдет далеко в таком состоянии. И я не вижу, чтобы он причинил много вреда.

— Он ведь ничего не делал все это время, пока прятался здесь, верно? — Софи напомнила Кифу.

Альвар устало улыбнулся.

— Похоже, большинство высказалось. Итак, мы готовы сделать это?

Киф снова украдкой взглянул на Софи.

— Я уверена, — сказала она ему, прежде чем он успел спросить.

— Хорошо, — сказал Киф, проводя рукой по волосам. — Я… думаю, да.

— И еще одно, — сказала Ро Альвару, медленно поднимающемуся на ноги. — Если ты сделаешь что-нибудь… а я имею в виду что угодно… что заставит моего мальчика или нашу хорошенькую блондиночку почувствовать себя виноватыми за то, что согласились на это, я найду тебя и с огромным удовольствием сделаю твои последние дни как можно более мучительными.

— Я верю тебе, — сказал Альвар, кашляя и вытаскивая кристалл из своей мятой туники… кристалл, который выглядел так, словно его случайно вырвали из Прыжок-Мастера.

Киф схватил Альвара за руку, прежде чем тот успел поднести кристалл к свету.

— Сначала секреты… а потом ты сможешь проложить свой маленький путь к спасению.

— Ты действительно думаешь, что я могу убежать? — Альвар снова закашлялся, чуть не опрокинувшись при этом.

— Просто расскажи нам, что знаешь, — потребовал Киф, крепче сжимая запястье Альвара.

Альвар прочистил горло, ему потребовалось несколько судорожных вдохов, прежде чем он сказал:

— Твоя мама очень точно определила ребенка, которого она хотела. Она хотела сына… и хотела, чтобы у него были уникальные способности. Но ей претила сама мысль экспериментировать на собственном ребенке, как это сделал Черный Лебедь в проекте Мунларк. Значит, она что-то сделала с собой… и с твоим отцом… прежде чем забеременеть. Она никогда не говорила, что именно, но я знаю, что это как-то связано со стихиями.

— Откуда ты это знаешь? — спросила Софи.

Альвар пожал плечами.

— Я — Ванишер. Я знаю, как подкрадываться и подслушивать… и я подумал, что было бы неплохо иметь немного грязи на леди Гизелу, если бы она мне понадобилась. Очевидно, я был прав.

— И это все? — спросил Киф, смеясь, когда Альвар кивнул. — Это и есть большая тайна моего наследия? Что моя дорогая мамочка прошла через эту супер-болезненную вещь, и она полностью провалилась?

— Откуда ты знаешь, что она провалилась? — спросил Альвар.

— Потому что я — Эмпат, — напомнил Киф. — В этом нет ничего уникального!

— А ты уверен, что это твоя единственная способность? — возразил Альвар. — Твоя мать — Полиглот, так что ее генетика запрограммирована на проявление дважды.

— Но она этого не сделала, — возразил Киф. — У моей мамы есть только одна способность.

— А это так? Или она просто хочет, чтобы все так думали? — Альвар позволил этому заявлению улечься, прежде чем добавил: — А откуда ты знаешь, что она не ждет, когда ты снова проявишься?

— Если так, она может и дальше ждать, — сказал Киф. — Я уже вышел из возраста проявления.

— Если только она не попытается вызвать способность, — пробормотала Софи.

Прими перемены.

— Именно так я и думал, — согласился Альвар. — Для протокола, я понятия не имею, что это за способность. Но знаю, что она называла это «изменением игры». А в другой раз я слышал, как она говорила, что это основа всего ее плана. Звучит как настоящее наследие, не так ли?

— Осторожнее, Плакса, — предупредила Ро, указывая кинжалом на его самодовольную ухмылку. — Я могу сделать так, что тебе придется заползти в свой маленький световой луч.

Улыбка Альвара погасла.

— Это все, что я знаю, — сказал он Кифу. — И ты не обвиняешь меня во лжи, так что, очевидно, ты мне веришь. Что означает, это та часть, где ты меня отпускаешь.

— Я… не знаю, что делать с этой информацией, — пробормотал Киф, отпуская руку Альвара.

— Уверен, ты скоро все поймешь, — сказал Альвар, ковыляя к свету, и добавил: — помни, что я сказал, — и исчез в потоке искр.

— Это же смешно, правда? — спросил Киф Софи в наступившей тишине. — Я не…

Было миллион способов закончить это предложение.

Но Софи была уверена, что он собирался сказать: «не ты».

И он не был… он не был частью какого-то огромного генетического проекта.

Но, может быть, он и не должен был быть.

— Я не проявлю другой способности, — сказал Киф, как будто это было решение, которое он контролировал. — Мне все равно, что она пытается сделать… это не сработает.

Софи пришлось сдержаться, чтобы не напомнить ему, что сумеречный поток меняет все, к чему прикасается, поэтому у нее была гораздо более ужасная мысль, которую она не была готова разделить с ним:

Леди Гизела… возилась с вещами, которых не понимала.

И Там действительно понимал их.

И Там знал, что она хочет, чтобы он сделал с Кифом.

И он был уверен, что это убьет его.

Глава 41

— Ладно, — сказал Киф, хлопая в ладоши. — Так… это случилось.

— Киф…

— Я в порядке, Фостер, — перебил он писклявым голосом, который звучал весьма странно. — Серьезно! А почему бы и нет? Я имею в виду… конечно, мы просто отпустили предателя, чтобы узнать о том, как моя мама сделала какую-то странную вещь с фертильностью для себя и моего отца, чтобы у них был ребенок с какой-то странной способностью к тайне. Но… ты понимаешь, что это значит?

— Что ты и наш симпатичный белокурый Мунларк, вероятно, понимаете друг друга лучше, чем кто-либо другой? — предположила Ро, моргая, когда он повернулся и хмуро посмотрел на нее. — Что? Я просто говорю! Это ужасно уникальная вещь, чтобы иметь что-то общее!

— Да, — вынуждена была согласиться Софи.

Киф покачал головой.

— Нет… это две совершенно разные вещи. Фостер была… спланирована, исследована, проверена, спрятана, под контролем, ее направляли и защищали. Я имею в виду, говори, что хочешь об эльфах, которые подписались быть твоими тайными генетическими родителями, — сказал он Софи, — но что касается Черного Лебедя, они очень старались сделать все правильно для тебя. Между тем, моя мама, по-видимому, говорила: «Давай выпьем эту дрянь, которая почти убьет нас, и посмотрим, что будет с нашим ребенком!». А потом это не сработало, и она сказала: «Я знаю! Давай заставим Тень сделать какой-нибудь глупый трюк, когда мой сын уже давно вышел из возраста проявления, и посмотрим, исправит ли это его!». А потом ее Тень умерла, и она сказала: «Не волнуйся, я похищу этого угрюмого парня с уродливой челкой и заставлю его взять верх!». Итак… очевидно, ее навыки планирования нуждаются в небольшой помощи… но думаю, мы уже знали это, потому что много раз планы Невидимок были просто, как бы, странными.

— Киф, — повторила Софи.

Но он продолжал шагать по пустой спальне, говоря ей:

— Чем больше ты думаешь об этом, тем больше в этом нет никакого смысла, не так ли? Как… я знаю, мы шутили о том, что я твой заклятый враг раньше, но…

— Ты не мой заклятый враг, — заверила его Софи.

— Да, — согласился он. — Во-первых, я старше тебя. Но… в любом случае… это выглядит как… я не знаю… но знаешь, что я знаю? Как я пытался сказать, прежде чем меня так грубо прервал мой телохранитель… это означает, что теперь у меня есть совершенно эпический новый способ разочаровать дорогую мамочку! И…

— Киф! — Софи подскочила к нему и схватила за плечи… оба они вздрогнули от ее прикосновения. — Извини, — сказала она, опуская руки. — Я забыла, что на мне нет перчаток. И не мог бы ты сделать глубокий вдох и выслушать меня на секунду? — Она подождала, пока он кивнет, прежде чем сказать: — Хорошо, во-первых: я определенно согласна, что план твоей мамы звучит довольно смешно, но это может быть потому, что у нас нет всей информации. Или это может быть потому, что кусочки, которые мы получили, пришли из поврежденных воспоминаний и от Альвара. Или это действительно может быть так безумно. В любом случае… ты не можешь позволить этому заставить тебя относиться ко всему менее серьезно…

— О, я отношусь к этому серьезно, — заверил ее Киф. — И гарантирую, Фостер… что ни в коем случае не позволю маме активировать эту способность.

— Хорошо, потому что это мое «во-вторых», — сказала Софи. — Помнишь, что ты должен держаться подальше от Невидимок и всего, что может быть с ними связано? Последние несколько дней я не обращала на это внимания, чтобы мы могли немного продвинуться в твоих пропавших воспоминаниях… и в итоге у нас была большая разборка с твоей мамой и стычка с Альваром, так что нам очень повезло, что ничего ужасного не случилось. И теперь у нас есть гораздо более четкое представление об опасных странностях, которые планирует твоя мама, так что…

Киф отступил на шаг, качая головой.

— Э-э-э, Фостер. Ты же не заставляешь меня, сидеть сложа руки.

— Нет, это моя работа, — поправила Ро. — Помнишь пари, которое ты проиграл?

— Да, но…

— Никаких «но»! — перебила Ро. — И если ты даже подумаешь о бунте, имей в виду, что я все еще должна тебе крупную расплату за ту выходку с амебами, так ты действительно хочешь узнать, что произойдет, если мы добавим «нарушение священных условий нашего пари» к наказанию, которое я планирую? Ты же знаешь, какой креативной я могу быть, Офигенноволосый. Ты же знаешь, я позабочусь о том, чтобы ты никогда не стал прежним.

Киф вздохнул и опустился на кровать, положив локти на колени и опустив голову на руки.

— Ну и… что? Я просто должен вернуться к рисованию в своих маленьких блокнотах, пока ты разбираешься со всем этим?

— И как же мне со всем этим разобраться? — спросила Софи, плюхаясь на кровать рядом с ним. — Ты говоришь так, будто у нас есть реальный план… и ты знаешь, что это не так работает! Мы застрянем, пытаясь разгадать все эти случайные куски информации, кто знает, как долго. Ты ничего не упустишь, кроме того, что будешь смотреть, как я эпически проваливаюсь, будучи лидером команды Доблесть и девушкой Фитца.