Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР

Глава 23

Скорее всего подобные мероприятия в учебке прекратились до прихода следующего призыва.

Всем кому надо, было доходчиво донесено, что землячество дело хорошее, но унижать других никому не позволено. Ни землячествам, никаким другими формам армейских общностей.

Нам же, всем тем, кто участвовал в ночной экзекуции нужно было соблюдать осторожность и держать язык за зубами, чтобы информация о произошедшем не дошла до начальства.

Серега ]Шевченко постепенно восстановился. Жизнь в кубрике наладилась. Мы все больше становились похожими на слаженную и дружную команду.

Я понемногу привык к службе и армейскому быту. Как-то перед окончанием учебки меня вызвали к полковнику Нечипоруку.

Я бегом метнулся в штаб, постучал в дверь его кабинета, услышав громогласное «войдите» вошел и отрапортовал о своем прибытии.

В кабинете вместе с полковником сидел офицер.

— Бодров вот, по твою душу. Из самой столицы за тебя просят, не знал, что ты важная птица. Ты, выходит, у нас «блатной»?

— Никак нет, товарищ полковник!

Я стоял вытянувшись по стойке смирно и смотрел прямо перед собой.

— Ну ладно, нет так нет. Оставлю вас с Михал Романычем. Переговорите

— Подполковник Александров, вольно, — представился офицер.

На вид ему было лет под сорок, светлый, сухощавый с острыми чертами лица и тонкими усами.

Подполковник задал мне пару вопросов о службе в учебке, спросил — знаю ли какие-нибудь иностранные языки.

Я ответил, что учил в школе английский со словарем. Тогда он задал мне пару несложных вопросов на английском.

— Говорят вы имеете стаж погружений, товарищ матрос? Так я понимаю?

— Так точно! Имею, товарищ подполковник, на гражданке в спасательной службе работал.

— Пойдешь к нам в водолазы, Бодров?

— Если Родина прикажет, хоть на Северный полюс полярником пойду, товарищ подполковник.

— Это хорошо, тогда решено. Я твою батю знал. Вместе служили вот получается сына друга к себе забираю.

Эта информация была несколько неожиданна для меня.

— Разрешите обратиться, товарищ подполковник?

— В водолазы или в боевые пловцы?ё

— Скоро все узнаешь.

Видимо, вопрос о моем переводе к другому месту службы уже давно был решен без меня.

Оставшиеся недели перед окончанием учебки моим делом занималась куча народа.

Особист оформлял на меня какие-то бумаги, я с несколько раз ездил с прапорщиком Шматко в госпиталь на медкомиссии.

При этом с меня не стали требовать меньше, чем с других, даже наоборот.

Теперь мы всей ротой, бегали с нагруженными вещмешками. К слову сказать теперь бегать было намного легче, чем в начале, я уже и не чувствовал, что бегаю в сапогах.

А бегаем ни много ни мало по двадцать килиметров день.

После физухи мы отправлялись в учебные классы, изучали там различные виды вооружений, морского и водолазного оборудования, теорию тактики боя, работали с картами.

Серегу определили в саперы и его забирали в класс инженерной подготовки.

Там они занимались инструкторами взрывниками, разбирая и устанавливая макеты мин.

Вечерами он рассказывал, как они изготавливали заряды самых разных типов.

Они учились минировать мосты, дороги, корабли и катера. Инструктора категорически запрещали им записывать любую информацию, поэтому им приходилось все заучивать наизусть.

Вечером со мной он повторял усвоенное, поэтому можно сказать, что я тоже изучил теорию взрывного и саперного ремесла.

Великая Отечественная дала нашим сапером очень много опыта, Немецкие историки, говоря о войне с СССР, любил повторять, что русские в военном деле оказались прекрасными учениками и превзошли своих учителей — солдат и офицеров Вермахта.

Серега рассказывал, что в годы войны незримое противостояние немецких минёров и советских сапёров происходило не только на фронте, но и в тылу.

Отступая, вермахт оставлял за собой сотни смертельных «сюрпризов» с часовым механизмом, которые предстояло найти и обезвредить.

Инженерная служба вермахта даром хлеб не ела. Немцы устанавливали такие мины, используя химические и часовые взрыватели и сотни килограммов взрывчатки.

В результате мины замедленного ждали не просто своего часа, а дня.

И ждать могли долго, не срабатывая до месяца. Вред от них был огромный.

К примеру, на передовой противник применял такую хитрость: во время наступления советских войск мог оставить без боя одну линию траншей, уходя в другую.

Наши занимали немецкие окопы, а дальше начинались адская серия взрывов.

Вместе с Шевченко я изучил различные типы взрывных устройств, плотность и физические свойства материалов, наиболее уязвимые места строительных конструкций и различной техники.

Вся эта информация так здорово плотно засели в голове, что даже потом, спустя месяцы, я абсолютно не напрягаясь все вспоминал.

Так как я шел отдельным списком, мой перевод затянулся. Почти весь мой мой призыв уже убыл в части к месту постоянного прохождения службы, в том числе и Серега Шевченко.

Мы пообещали друг другу не теряться и обязательно встретиться на гражданке после завершения срока службы.

Некоторые остались на учебу в сержантской школе.

Я же стоял, как мне сказали в штабе, за штатом и уже думал, что про меня совсем забыли.

В конце концов мне объявили перевод, на меня пришли недостающие документы и резолюции и я готовился к переезду к новому месту службы.

Я все же немного переживал.

Что ждет меня там? Интересная служба? Мытарства? Дедовщина?

И снова мне пришлось вливаться в новый для себя коллектив. Многие в первых же день мои сослуживцы заметили, что я набрал хорошую форму в учебке.

В первое же утро меня еще не переодетого в новую форму в моей застиранной хэбэшке и сапогах погнали на пробежку.

Я бежал получше остальных, а в конце, когда пришлось максимально ускориться, я рванул так, что за мной стояли тучи пыли.

Понял сразу, что бежится мне намного легче, чем остальным водолазам, я словно перышко порхаю и не чувствую усталости.

Легкие работают, как кузнечные меха? ровно пропускают воздух, ноги настолько привыкли к большим нагрузкам, что утренняя пробежка в пять кэмэ для меня — что разминка.

Спасибо отцам командирам в учебке. Теперь как никогда хорошо понимаешь смысл фразы тяжело в учении — легко в бою.

Те самые пятнадцать-двадцать километров бега в день были вовсе не лишними, и готовили матросов к таким нагрузкам.

Сразу после завтрака наш мичман, новый заместитель командира отправил меня в каптерку получать новую флотскую форму.

Никаких разномеров, все по фигуре, в отличии от учебки. ё

А больше всего мне понравились невесомые короткие хромовые ботинки.

Старую форму разрешили оставить. Она потом отлично пригодилась во время несения нарядов, а мои яловые сапоги не раз спасали мои ноги.

Мне помогли с черной пилоткой, которую нужно было особым способом хорошенько помять, подсказали, как и куда пришивать нашивки.

Теперь я выглядел, как все и это тоже помогало адаптироваться в коллективе.

Я пришел в самую младшую группу позже всех. Все знали, что я пришел по «блату». Но никто не задевает, не подшучивает, не строит козней.

Я привыкаю к ним, они ко мне. Просто присматриваемся друг к другу.

Нас десять человек. Ребята все с одного призыва, практически все прибыли из специализированной учебки.

Больших взводов нет, вместе с командиром, его заместителем и двумя радистами нас четырнадцать.

Нас, десять молодых бойцов, называли «карасями». Мы проходили боевое слаживание и программу обучения флотских водолазов-разведчиков.

В подразделении полагалась разбивка по парам и наш командир вечно экспериментировал, то разбивая старые пары и объединяя новые.

И это давало свой результат. Некоторые пары были эффективнее в в ориентировании на местности, но совсем не здорово взаимодействовали на полосе препятствий.

Или отлично перемещались ползком, но на кроссе приходили последними.

Хоть я и надеялся, что меня пронесет, но в один из дней у меня случился конфликт с сослуживцем из группы.

Нас подняли по учебной тревоге, и когда мы с оружием и снаряжением загружались кузов в «Шишиги», я не специально заехал каблуком ботинка в челюсть, идущего следом Михеева.

Вины моей в этом не было совершенно, но сослуживец наехал на меня и незаслуженно обвинил в ротозействе. При том, что все наоборот.

А на самом деле все обстояло так: он заболтался со своим напарником и подошел слишком близко.

Задний борт у шестьдесят шестого ГАЗона довольно высокий и мало вскочить и отжаться на прямых руках, нужно еще и перекинуть через него ногу, замахнувшись с высокой амплитудой.

Обсуждая что-то с напарником, Михеев он даже не смотрел перед собой. Ну, а я, понятное дело, глаз на затылке не имею.

Получив с замаха в лицо каблуком он сразу нашел «виноватого» и начал дерзить и оскорблять:

— Слышь ты, дятел, ты что копытами раскидался? Ты, типа, давно люлей не получал?

Если бы он не стал быковать, я бы вежливо разрулил ситуацию, и, возможно, даже попросил прощения чтобы ему не было неловко, хотя в реальности моей вины не было, чтобы ему не было неловко

Но раз он пошел на обострение, то я не стал ему ничего отвечать.

]По всей видимости мое молчание было воспринято, как слабость.

— Ты оглох? Я с тобой разговариваю…

Он забрался в кузов и схватив меня за плечо, с силой развернул к себе.

— Я тебя слышу, но ты сам виноват, старик, я не могу видеть, что у меня происходит за спиной, пока взбираюсь в кузов.

И одним движением скинул его руку со своего плеча.

— Это мы вечером в кубрике узнаем что ты можешь делать спиной, а что нет, — зло процедил Михеев

— Как скажешь… — я не стал отводить взгляда, даже когда уселся на скамейку в кузове.

Михеев был выше и здоровее меня, но не настолько, чтобы стоило его серьезно опасаться

Ждать вечера не пришлось. Нас вывезли в ближайший лес и выгрузили на поляне.

Мы должны были дожидаться прибытия других отрядов, поэтому командир решил нас занять рукопашным боем.

Мы отрабатывали удары. В парах захваты, броски, болевые из боевого самбо. А потом рассудив кружком, нам устроили спарринги.

На третий поединок командир поднял Михеева и осматривал нас раздумывая, кого можно поставить в пару с ним.

Пока он соображал, я понял, что лучшего времени и возможности свести счеты с моим оппонентом и придумать нельзя.

Я вскочил и напросился на поединок. Михеев все это наблюдал, неодобрительно сдвинув брови.

Командир же оглядев меня с ног до головы, он не знал истинной причины моих действий, потому что когда Михеев получил каблуком в бубен, сидел уже в кабине, хмыкнул:

— Гм…Ну давай…Посмотрим, на что ты способен.

Поединок долго не продлился. Я решил не мудрить и не раздумывая с первой же секунды обрушил удар подъемом стопы в бедро Михеева.

Это был тот самый удар, благодаря которому наш «Шкаф» Жанбаев сумел пройти три круга соревнований по рукопашному бою в учебке.

Я не думал о том, как именно нужно бить Михеева, тело все сделало само.

Раз!

Первый же удар был очень чувствительным для моего соперника. Он пошатнулся, ощущая слабость в атакованной ноге, поспешил поменять стойку с левосторонней на правостороннюю.

И тут же получил второй мощнейший удар в правое бедро.

Два!

Даже мне хлесткий звук удара был неприятен. Мой голеностоп ощутил, как в кожу врезалась шнуровка хромового ботинка.

Михеев скорчился, заскрежетал зубами и рухнул на бок. Он катался на песке и едва не выл.

Я постоял еще пару секунд в стойке, понял, что мой противник деклассирован и деморализован.

Я выпрямился, а потом подошел и протянул ему руку для того, чтобы помочь подняться. Ожидая от него возможных гадостей, типа песка в глаза, я все же стоял с вытянутой к нему рукой.

Он морщился и не желал принимать помощь. Ведь на пацанском языке это означало бы, что он дает заднюю и отказывается от претензий в мой адрес.

Я терпеливо ждал. В конце концов моя взяла. Он схватился за мою ладонь, и я аккуратно помог ему встать.

Стоять на двух ногах он не мог, поэтому с моей помощью Михеев допрыгал до своего зрительского места.

— Бодров, ну ты поаккуратнее что ли? Так человека можно сделать калекой, — сказал командир все еще находясь под впечатлением от увиденного.

— Виноват, это и было «поаккуратнее».

Последняя фраза добила Михеева, он просто опустил голову и морщился.Мне стало его немного жаль.

Командир внимательно оглядел нас обоих.

Зла на Михеева я не держал, просто нужно было прочить засранца, что со мной не стоит так разговаривать.

Похоже в тот день мне это удалось.

Командир видя, что между нами было что-то большее чем спортивная злость поступил очень мудро. Он перетасовал все предыдущие звенья и поставил нас с Михеевым в пару.

Нам предстояло ориентирование на местности с тремя контрольными точками. Приза победителям не было, но вот наказание для пришедших последними присутствовало.

Последняя пара должна была тащить на себе обратно к месту погрузки всю снарягу отряда.

Боевая задача заключалась в том, что нужно было разбившись на пары по координатам на карте найти дежурного офицера, изображавшего из себя вражеского радиста, скрытно подойти к нему и «захватить».

Раздали карты.

Когда остальные четыре пары разбежались я еще стоял и смотрел карту, меня назначили старшим пары.

— Как ноги? — спросил я у Михеева, не глядя в его сторону продолжая производить вычисления.

— Нормально. Как-нибудь переживу, — тон его ответа был намного более миролюбивым, — может двинем уже? Неохота за всех снарягу тащить.

— Сейчас двинем, я поэтому и смотрю так долго, чтобы не бродить вокруг да около и не нагружать твои ноги лишний раз. Сам знаю, как неприятно на нижние этажи удары ноги принимать.

Он промолчал. Было видно, что его обуревали сомнения в искренности моих слов.

— Ну что там? — он из-за плеча пытался разглядывать маршрут.

— Все, погнали. Давай за мной. Бегом можешь?

Я сложил карту и направился на северо-восток.

— Погоди, все в другую сторону побежали, — Михеев явно растерялся.

— Они не очень хорошо карты читают. С самого начала понятно, что у нас небольшое отклонение. А может у них другие контрольные точки.Ты же знаешь, что азимут — это угол между направлением на север и направлением на объект.

Он все еще не догонял почему я не побежал за остальными.

— Михеев, проще говоря, азимут показывает, насколько объект отклонился от севера. Верь мне.

Ему пришлось мне довериться и он не прогадал. Мы добрались до первой контрольной точки первыми.

Наш «вражеский объект» прохаживался по поляне, мирно курил сигарету с фильтром и увлеченно читал какую-то книгу.

Не знаю делал ли он это специально, чтобы ввести нас в заблуждение, или, действительно, был любителем литературы и так коротал время.

Я подкрался сзади и примерно с двух метров скомандовал:

— Руки вверх товарищ лейтенант, не двигайтесь. Вы арестованы…

— Я тебе дам «арестованы»! Что за едрен-батон, ну-ка представиться по форме! — скомандовал молодой летёха, поворачиваясь к нам корпусом.

— Товарищ лейтенант, подгруппа номер пять в составе матроса Бодрова и матроса Михеева на первую контрольную точку прибыла, — отрапортовал я, сделал шаг вперед и протянул карточку-задание для отметки.

— Совсем другое дело. Пришли вовремя. Где остальные? Бодров долго их ждать?

— Не знаю, товарищ лейтенант.

— Долго, товарищ лейтенант, — подключился повеселевший Михеев, он теперь понял, что мы и вправду пришли первыми, — они вообще в другую сторону направляются, вдоль железной дороги. Наверно думали, что все как в прошлый раз. они даже карты толком не смотрели.

— Вот бараны! Каждый раз с этим молодняком одно и тоже. Ни одного исключения, — лейтенант в сердцах сплюнул, потом помолчав и подумав, добавил, — ну кроме вас. Вы молодцы! Где ты там спишь что-ли? Петров.

Из кустов вылез незнакомый матрос с рацией.

Мы вышли на связь со своим командиром, получили подтверждение прохождения первой точки, контрольные цифры и новый азимут.

Короткое объявление:

Дорогие друзья, ввиду того, что мне нужно срочно завершить 4 том Спасателя (осталось примерно три главы), в ближайшие пару-тройку дней «проды» «Скорости 2» будут выходить нерегулярно или с некоторым опозданием.

Тех, кто еще не подписан прошу подписаться, чтобы не пропустить обновления.

По завершению публикации последних глав «Спасателя 4», вернусь к ежедневной выкладке Скорости. Приятного чтения.