Науа-Ацтек

21. Охота на людей

— Тащите эту тварь на вершину храма! — заорал кто-то из толпы. — Вечное Солнце смилостивится, если...

— Смерть черному чудовищу! — вторил неизвестному кто-то.

— Это точно плохое знамение, зря мы отвернулись... — запричитал один из стариков.

— ТИШИНА!!! — заорал могучий басовитый голос со стороны центральных улиц.

Площадь оцепили воины Вечного Солнца. Ошеломлённая толпа начала инстинктивно уплотняться.

— Отпустите этого человека! — грозно потребовал Тототл, стоящий перед толпой.

— Но он же чёрный! — начали возмущаться люди из толпы. — Проклятый Вечным Солнцем! Осквернённый!

— Кто. Сказал. Вам. Это. Дерьмо?! — членораздельно, в конце сорвавшись на крик, спросил Тототл. — Бойцы, выдерните этого черного из лап охамевших дармоедов!

Воины Вечного Солнца растолкали не сопротивляющуюся толпу и вырвали из их рук ничего не понимающего негра.

— Нет никаких проклятий! — оглядев толпу заявил Тототл. — Расходитесь.

Отряд воинов потащил не сопротивляющегося черного человека в сторону городских ворот.

— Ну и устроил нам проблем этот Панпило... — с трудом произнеся имя испанца, пробормотал Тототл. — Освальтль же ясно дал понять, чтобы черных не завозили...

К данному инциденту, в результате которого толпа хотела принести пусть и чёрного, но человека в жертву Вечному Солнцу, привела ошибка.

Панфило де Нарваэс за прошедшие полгода так и ни разу не появился на берегах Мексики, зато это часто делали его подручные. Испанцев в этом деле Панфило почти не использовал, предпочитая иметь дело с берберскими пиратами. Берберы за деньги готовы были служить хоть Папе Римскому, поэтому с ними проблем не возникало. Проблемы у Панфило возникали с христианской частью экипажа, которой претил захват христиан «на поругание язычникам».

Но золото всегда берёт верх, поэтому христиане из экипажа пошли на сделку с совестью, тем более им было что ей предложить: Панфило не жадничал с исполнителями, честно деля добычу пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят — Панфило, пятьдесят — экипажу.

Пиратствовали осторожно — никогда не появлялись в одних и тех же местах дважды, держались подальше от крупных феодалов, а также действовали быстро.

Типичной схемой действия было:

1. Прибыть в место, где по слухам есть какие-то ремесленники.

2. Выслать парочку ребят, которые хоть как-то сойдут за местных, чтобы они всё разведали.

3. Под покровом ночи берберская абордажная команда устраивает кошмарную ночь, в процессе которой людей выдергивают из постелей, а имеющуюся стражу жестоко вырезают.

4. Загруженный рабами корабль убывает в Тунис, где происходит пополнение запасов, предварительная сортировка свежеиспечённых рабов и прочая подготовка к грядущему трансатлантическому плаванью.

5. Происходит доставка рабов в Туспан, где происходит взаиморасчёт между людьми Панфило и людьми Освальда.

Чуть больше полугода механизм работал без сбоев. Более того, Панфило приобрёл ещё два барка, которые сейчас занимались тем же самым. Но слухи про наглых пиратов, которые отлову красивых девиц предпочитают похищение ремесленников, начали ходить по Европе, даже Орден Сантьяго собрал постоянное ополчение из сорока рыцарей и двухсот пехотинцев, чтобы пресечь возможные нападения на побережья Кастилии и Леона.

Сбой произошел около двух недель назад. Жадность человеческая не знает пределов, поэтому каравелла «Безутешная вдова», под руководством капитана Альбуми, мориска[36], закупили по дешевке ещё сотню негров, чтобы продать их на Кубе. К несчастью, десяток негров сбежал при передаче белых рабов метцтитланцам.

Бегают эти негры очень хорошо, поэтому ловить их было той ещё задачей.

Конкретно этого негра Тототл ловил уже вторую неделю: эта живучая паскуда сумела преодолеть сотню километров с дышащими в затылок преследователями, а затем вступила в схватку с перехватившим его отрядом воинов Метцтитлана, которые потеряли в результате одного человека.

Живучую паскуду звали Кумби, эта паскуда, по его же словам, являлась воином племени сонинке. К удивлению испанских инструкторов «черномазый» очень хорошо говорил на испанском.

И вот, сегодня ранним утром, израненного негра, который минувшей ночью успел вступить в смертельную схватку с ягуаром, приволокли в Метцтитлан, где он снова умудрился сбежать, но попал в руки толпе, которая прослышала что-то про «проклятого Солнцем» или «черного людоеда».

Тототл не стал сильно разбираться в этих слухах и мифах, но решил опросить негра. Чисто на всякий случай.

— Ты ешь людей? — на испанском спросил он Кумби.

— Что?! Не дай Аллах! — возмущенно воскликнул негр. — С чего ты взял?!

— Почему ты чёрный? — задал следующий вопрос Тототл.

— А я откуда знаю? — задал встречный вопрос Кумби.

— Ну, это ты ведь чёрный, а не я. — резонно отметил Тототл. — Почему бежишь?

— Я не хочу до самой смерти работать на плантациях. — сказал на это негр. — А вы зачем меня ловите?

— Наш лидер не хочет, чтобы здесь были чёрные. — в свою очередь ответил Тототл. — И люди думают, что таких как ты прокляло Вечное Солнце. Они боятся непонятного, а я непонятное не люблю.

Они сейчас находились в кабинете коментальтля главных ворот, которую было решено использовать для допроса. Сам коментальтль сейчас стоял на улице и дышал свежим воздухом.

Капитальная деревянная дверь отворилась и в кабинет вошел Освальтль, на лице которого была фильтрующая маска.

— Это он? — спросил он у Тототла на науатле.

— Ага, он самый. — кивнул командир воинов ВС. — Бегает, сука, быстро...

— Это у них в крови... — Освальтль пристально уставился на негра. — Говоришь на испанском?

— Да. — устало вздохнул негр.

— Я не буду разбираться, что ты делал эти недели. — начал Освальтль. — Я скажу тебе одну вещь: тебе не место в Мексике. Один из наших отрядов собирается на север. Можешь отправиться с ними, они оставят тебя на берегу, где обитают другие племена. Можем отправить тебя к испанцам на Кубу, но не думаю, что тебе у них понравится.

— А домой? — без особой надежды спросил Кумби.

— Без шансов. — покачал головой Освальтль. — Так что ты выберешь?

Тототл не знал всего, что движет этим негром, но, окажись он на его месте, зная, что на Кубе его ждёт неизбежное рабство, выбрал бы неизвестный берег с неизвестными племенами.

— Меня просто вышвырнут на берег? — уточнил негр, который, похоже, уже склонялся к берегам Северной Америки.

— Нет. — снова покачал головой Освальтль. — Лично от себя я выдам тебе бронзовую броню, меч и щит, один арбалет с тремя десятками болтов, двухнедельный запас сушеного мяса, а также другие крайне необходимые для выживания вещи. Окажешься там не с пустыми руками, может вождём станешь, хе-хе.

— Это всё меняет. — кивнул негр. — А другие племена... Они чем-то похожи на кочевников Сахары?

— А я откуда знаю? — удивился Освальтль. — Я там не был никогда! С чего ты вообще решил, будто я что-то знаю о тех краях?

— Ну, ты хорошо знаешь испанский, выглядишь почти как испанец... — привёл аргументацию негр.

— Я родился здесь. — отрицательно покачал головой Освальтль. — Но один совет тебе всё-таки дам: сейчас такое время, что люди уважают только закон силы...

— ... как и всегда. — усмехнулся негр. — Когда меня увозят?

— Планируешь сбежать? — прищурился Освальтль. — Тебя всё равно найдут, но на этот раз не будут пытаться взять живьём.

В глазах черного что-то блестнуло. Какой-то вызов.

— Слушай, я пытаюсь вести себя с тобой как с человеком, не вынуждай меня поступать иначе, ладно? — вздохнул Освальтль устало взглянув на негра.

Негр немного подумал, а затем согласно кивнул. Освальтль вышел из кабинета. Тототл тяжело вздохнул и поднялся со стула.

— Теперь как народ успокаивать будут? — задал он риторический вопрос. — Хотя это вообще не моя проблема, пусть у начальников голова болит! Главное, я тебя в конце концов поймал.

//Дом Освальда Точтли. Спустя двадцать минут//

«24 декабря 1521 года». — вписал в заглавии очередного листа самодельного ежедневника Освальд. — «Разобрался утром с вопросом беглого негра. Напомнить Ирепану, чтобы собрал снаряжение по следующему списку: ...»

В целом дела Освальда идут хорошо. Правда, фильтрационный лагерь переполнен, но это разрешимая проблема. Предполагалось строительство отдельного района, куда будут селить «лишние» семьи, но решение было отменено. Отдельно поселять ремесленников с семьями Освальд правителю города Хуицилихуитлу IV категорически не советовал, предложив лучше возводить отдельные здания на пустырях между существующими строениями. Всё равно, в конце концов они ассимилируются, но этот процесс можно ускорить.

В настоящий момент на стадии фильтрации находилось тысяча семьсот пятнадцать человек, девятьсот из которых — профессиональные ремесленники, часть из которых являются мастерами. Помимо этих тысячи семисот пятнадцати, обживают новые жилища уже тысяча двести восемьдесят девять новых жителей Метцтитлана, из которых семьсот человек являются мастерами.

Берберы брали их с семьями, стараясь наносить в процессе похищений как можно меньше повреждений — Ос платил за здоровых и готовых к работе людей. Жён и дочерей мастеров трогать было запрещено под страхом смерти, так как Осу не нужны были мстители за поруганную честь.

Панфило в ежемесячном отчёте писал, что в прошлый рейд, в некую деревеньку Сент-Максим, берберы запугали население демонстративным сожжением церкви, из-за чего люди сами выходили из домов, поэтому никто, кроме сгоревшего заживо местного священника, не пострадал. Панфило интересовался альтернативными источниками рабов, в очередной раз предлагая берега Мавритании, где тоже имеются свои мастера. Но Ос настоял на выжимании максимума из Европы.

У Оса в голове никак не могло уложиться, что он, сидя на заднице в Мексике, сейчас влияет на судьбу тысяч человек и серьезно меняет историю. Возможно, какой-нибудь из этих украденных мастеров в будущем должен был изобрести какую-нибудь прорывную на эту эпоху машину, или форму парусов...

Так или иначе, но эти люди теперь здесь, они в страхе и смятении, не до конца верят в слова дикарей, которые говорят им, что теперь они работают на Величайшего правителя Великого города Метцтитлан, им положена заработная плата, хорошее жильё, но взамен требуется беспрекословно подчиняться власти Хуицилихуитла IV и работать усердно.

Большая часть невольных переселенцев правила игры приняла, но некоторая доля, согласно донесениям специально подобранных доносчиков из наиболее сговорчивых «переселенцев», уже планировала прорваться в джунгли, добраться до Туспана, а уже там угнать корабль и вернуться обратно в Европу, ну или добраться хотя бы до Кубы. Даже на первый взгляд от их плана разит бредовостью, но отчаянно жаждущие вернуться домой люди ухватятся и не за такую тонкую соломинку. Против них трёхтысячный постоянный гарнизон Метцтитлана, тысяча воинов Вечного Солнца, двадцать тысяч резервистов, которые можно призвать к оружию в течение часа...

На десятом пункте записи сделанных с утра дел, Оса прервал младший помощник Ирепана, известный ему как Айк. Представлял из себя этот двадцатилетний низкий паренёк человека ума чуть выше среднего, зато исполнительного. Его маленькие глаза, близко посаженные друг к другу, выражали вечное расслабление даже несмотря на текущее самочувствие Айка. Носил он старую рабскую причёску, которую не исправлял исключительно из лени или наплевательства, хотя Освальд выбил для своих сотрудников право носить стрижки присущие классу масеуалли, то есть людей или крестьян.

— К вам с визитом господин Охтли, босс... — склонился Айк в поклоне.

— Скажи ему, что сейчас выйду. — ответил ему Ос. — И пригласи его в летник, пусть угощается шоколадом и сладкими лепёшками.

— Будет исполнено, босс. — снова склонился Айк и затворил за собой дверь.

Айк — с науа переводится как «никогда». Настоящее имя парня — Ахига, он не знает, откуда он, его младенцем привезли с севера. Его как-то неверно научили в детстве, что «айк» значит «нет», это забавляло его бывших хозяев. Оса до сих пор коробили рабовладельческие отношения. Он не мог себе представить, как это: чтобы кто-то вырос в рабстве. Вырос рабом. И эти рабские привычки из Айка уже не выбить.

Ос посыпал пергамент своего стационарного ежедневника мелким песком, чтобы осушить чернила. Встав из кресла он направился к летнику.

В летнике важно заседал Охтли, не забывающий с наслаждением пить диковинный здесь сладкий шоколад и заедать его медовыми лепёшками.

— Хуицилихуитл IV начал предпринимать какие-то действия в отношении новых поселенцев? — поинтересовался Освальд, садясь напротив Охтли.

Они уже виделись сегодня рано утром, примерно в пять утра, когда Оса вызвал к себе Хуицилихуитл IV и потребовал отчёта о готовящемся восстании.

— Да, Величайший повелитель принял их лидеров во дворце и официально утвердил их права и обязанности. — Охтли с кивком принял из рук Сулы хлопковое полотенце и вытер им рот. — Но я пришел не за этим. Я пришёл поговорить о наших взаимоотношениях.

Освальд лишь удивлённо искривил бровь.

— Прости меня, Видевший Солнце, что вёл себя непочтительно в самом начале нашего знакомства. — к удивлению Оса попросил Охтли. — Спесь застилала мне глаза, я думал, что достиг всего в этой жизни, но сейчас вижу, что это ничего не значит перед Вечным Солнцем.

— Что же случилось такого, что подвигло тебя всё это переосмыслить? — задал вопрос Освальд, приняв из рук Сулы чашу со сладким шоколадом.

Какао ныне стал заметно дешевле: сказались снятые ограничения на его посев. Теперь простые люди имеют все шансы попробовать шоколад более, чем пару раз в жизни. Но тем не менее, элитарный статус ещё долго будет сопутствовать этому напитку.

— Всю прошлую неделю у меня были беседы с Первым Прелатлем Куохтемоком... — степенно начал Охтли. — Он открыл мне глаза на природу некоторых вещей и показал всю незначительность наших деяний на фоне Вечного Солнца. Но при том, Вечное Солнце продолжает давать нам жизнь. Несмотря на ошибки, невзирая на жестокие жертвоприношения... Так она показывает нам свою Любовь. Правда, что до Вечного Солнца десятки миллионов дневных переходов?

— Правда. — кивнул Ос.

— А что до Луны десятки тысяч дневных переходов? — задал следующий вопрос Охтли.

— Правда. — снова кивнул Ос. — Но пешком ни до Вечного Солнца, ни до Луны не дойти. Нужно уметь летать.

— А мы сумеем когда-нибудь приблизиться к Вечному Солнцу? — с затаённой надеждой спросил Охтли.

— Зачем? — спросил Ос в ответ. — Оно сожжёт тебя, если ты приблизишься слишком быстро. Но не потому, что ненавидит тебя, нет. Просто такова его природа: чтобы светить всем, нужно очень ярко гореть.

— Чтобы светить всем, нужно очень ярко гореть... — тихо повторил Охтли задумчиво смотря в пол. — Я понял, о Видевший Солнце!

Охтли вскочил с места и направился к выходу.

— Спасибо, Освальтль! — напоследок сказал он и удалился.

Ос не понял, что понял Охтли, но ведь его задача как мессии новой религии заключается в том, чтобы сыпать всякими псевдомудрыми цитатами из Фейсбука?[37]

Кризис в мировоззрении Охтли замечен был давно, Куохтемок присылал записку, дескать, сановник правителя испытывает кризис веры и, если что-то вдруг, нужно будет наставить его на путь истинный. Первый прелатль тщательно следил за паствой, не позволяя инакомыслия и охотно истолковывая любые непонятные моменты, в соответствии с уже давно выработанными религиозными догматами, само собой.

Ос вообще сейчас стал больше внимания уделять религии. Для людей сейчас нет ничего важнее, чем вера в загробный мир, так как этот мир что-то не удался. Развлечениями аборигены могут пресытиться, вкусной едой зажраться, а вот о том, что будет «после» могут слушать бесконечно.

Загробный мир — самая слабая часть Культа Вечного Солнца. Тут всё упирается в то, кто больше наобещает. И у остальных религий была серьезная фора. Пришлось обещать много чего, но соблюдать реалистичность, как бы это странно не звучало в контексте обсуждения религии. Тем не менее, народ был доволен тем, что их ждёт в неизбежном будущем, правда, для этого придётся поднапрячься — кого попало в Мир Вечного Солнца не пускают, только праведных и законопослушных прихожан, а грешников терпеливо ждёт Тьма. Упущенный пункт о запрете самоубийств пришлось «затыкать» в следующей же редакции Книги Вечного Солнца, так как волна самоубийств, охватившая город, показала, что кое-кто не умеет ждать. В других религиях этот запрет появился совершенно точно не просто так.

Обдумав произошедшее за чашкой шоколада, Ос вернулся к делам насущным.

В его распоряжении имелась сотня с лишним кузнецов, пятеро из которых по квалификации заткнут за пояс по сотне Давидов, четыреста тридцать мастеров серьезно занимались резьбой по дереву, куда серьезней, чем все ацтекские мастера по дереву вместе взятые, а две сотни гончаров своим существованием обещали вдохнуть толику Ренессанса в местное гончарное искусство, которое в данную историческую эпоху эволюционировало слишком медленно. Предвидя то, что случится дальше, Ос уже выделил средства на строительство взрослой Тламачилкали, то есть школы для взрослых, где можно будет освоить какую-нибудь актуальную сейчас профессию. То, что местным гончарам крышка, Ос понял в тот же момент, когда увидел работу европейского гончарного круга.

Остальные мастера специализировались на других, не таких востребованных Хуицилихуитлом IV отраслях кустарной промышленности, особенно жалко Осу было еврея-ювелира, который вынужден теперь переквалифицироваться в медеплавильщика. На золото здесь всем было плевать, но Иаков не терял надежды изменить положение дел, так как упорно продолжал на досуге изготавливать великолепные золотые перстни, диадемы и подвески для знатных дам, безошибочно метя в самое уязвимое место общества отоми. Но он отказывался понимать, что тысячи лет существующее развитое общество невозможно убедить в ценности бесполезного металла с помощью одних только ювелирных изделий и слов. Впрочем, исключительно для профилактики, к Иакову уже ходил один испанец с отрядом воинов Вечного Солнца, с убедительными аргументами.

Медь завоевала свою популярность исключительно из прикладного характера её применения — добавь немного олова и получишь оружие или броню. А что даст золото?

Ещё одним позитивным моментом было «счастливое обретение» мастера-рудознатца, который первым делом открыл небольшие залежи меди в двухстах километрах от Метцтитлана. Мужиком Игнасио был тяжелым, причём дело не только в характере, но дело своё знал крепко. Пусть группе воинов пришлось возить его на телеге, эпизодически останавливаясь на исследование интересных мест, но работа шла гораздо эффективнее, чем раньше.

Беда в том, что Игнасио стар, ему перевалило за шестой десяток, а образ жизни человека, который редко в чём-то себе отказывал, наложил свой отпечаток. Когда слишком хорошо — тоже плохо: открытые в далёкой юности десятки месторождений в Альпах позволили ему открыть свою артель, которая приносила ему стабильный доход. Сварливый и вечно недовольный толстяк, который на вторую неделю существования в новых реалиях купил себе двух молодых рабынь — вот кто отвечал за феноменальные успехи разведывательных рейдов по окрестностям. Ос терпел его сам и заставлял терпеть других по одной простой причине: он эффективен. Теперь они знают, где добывать железо, где есть залежи цинковой руды, с которой Ос особо не знал что делать, разве что пустить на изготовление латуни, как предлагает еврей Иаков, готовый поделиться секретом за символическую сумму и ряд вольностей, ещё они знают теперь о залежах сурьмы и пирита. А вот открытие оловянной жилы прямо в городе Элоксочитлан, который Хуицилихуитл IV сразу же решил захватить, превратило старика Игнасио в человека года по версии Верховного правителя Метцтитланского Союза. Старикан решил это дело отметить... тут и случилась трагедия.

Алкоголя особо никакого нет, всё что могут предложить отоми — пульке, но этого горячему итальянскому деду было мало, поэтому он решил попробовать «пойло, которым местные себя зачем-то обливают». Игнасио слегка просел по зрению, а также нанёс такой ущерб своему здоровью, что еле откачали.

Осу пришлось напомнить «переселенцам», что они здесь не гости, а некто положением чуть-чуть выше рабов. Хуицилихуитл IV тоже сработал оперативно: издал закон, запрещающий употреблять дезинфекционные средства в качестве напитков. Коренные горожане постукивали костяшками пальцев по голове, не понимая, каким нужно быть дегенератом, чтобы добровольно пить так отвратительно пахнущую субстанцию.

Но Ос в то же время понимал, что без алкоголя не обойдётся. Рано или поздно население захочет бухать, так как без бухла скучно. Процесс это неизбежный, поэтому его нужно возглавить. Пока не упущено время, разбиваются виноградники, где пытаются приживить испанские сорта винограда. Будущее у мексиканского вина весьма туманное, но Ос подумал, что попытка — не пытка.

А вечером этого же дня, когда текучка была закончена, а ужин уже съеден, настало время для небольшого рукотворного чуда: Ос собрал население на главной арене.

— Сегодня вы увидите не божественное! — заявил он во всеуслышание. — Сегодня вы увидите преодоление законов природы! Узрите же!

Над грядущим действом он работал целый месяц, исключительно на досуге. Ос поднёс небольшую лучину к странной конструкции, стоящей рядом с ним. Хлопковая ткань была смочена водой, а каркас изготовлен из очень тонких веток. Посередине конструкции размещался фитиль небольшой масляной лампы, который и был подожжён лучиной.

Собравшийся народ, поголовно одетый в многослойные маски, с расширенными глазами наблюдал как прототип китайского фонарика медленно поднимается вверх, а за ним ещё один и ещё один. Суммарно в небо вознеслось два десятка фонарей.

«Они в а№%е». — с удовлетворением отметил про себя Ос, а затем увидел Хуицилихуитла IV с женой, которые как маленькие дети с расширенными глазами смотрели на происходящее чудо. — «Все».

Иногда надо подтверждать свой статус сакральной личности. Чтобы не расслаблялись.

//В пяти километрах от Метцтитлана//

Кумби завороженно смотрел на медленно взлетающие вверх огни. То же самое делали его конвоиры.

— Достаточно пялиться, обсоски! — прикрикнул на доспешных воинов самый крупный воин. — Нужно доставить черного засранца в Туспан к утру!

Это совершенно чуждый мир, совершенно чужие люди. Такого Кумби не видел даже в Испании, хотя та ещё диковинная страна. За пять лет рабства у гранадского гранта он многое успел понять о европейских людях. Многое, но явно недостаточно многое. Если бы его не застукали выходящим из дома Матильды, может и не было никакой продажи на первом же попавшемся рынке...

Жестокие берберы, которые ему никогда не нравились, во время путешествия не понравились ещё больше. Заставляли жрать какую-то траву всё плаванье! От этой травы у бедолаги случались частые запоры, а морская болезнь обострилась до невозможности. Дошло до того, что Кумби пришлось решать, что делать первым: гадить или блевать?

Проклятые берберы опустились в его глазах ещё ниже. А ещё братья-мусульмане называются... Будь его воля тогда... Но не было воли. И сейчас нет.

Но будет. Этот Освальдо похож на человека, которые держит слово.

Пусть там будут неизвестные племена, но Кумби не привыкать. Он смог сбежать от воинов-туарегов в пустыне — что ему какие-то хилые краснокожие?