Наваждение

Глава двадцать первая

В спальне на втором этаже, служившей ему кабинетом, Мика, прижимая пузырь со льдом к вискам, изучал составленную им самим схему. Сотовый телефон лежал слева от него на столе, он нервно открывал его и закрывал. Женщина действительно звонила по номеру Силии, но это вовсе не исключало возможность, что другой похититель позвонит ему. Ведь достаточно откровенное предложение заплатить за освобождение Рэчел все еще оставалось в силе.

Хэппи и Осмо устроились рядом с ним на полу. Они вели себя неспокойно, подавленно, и утешить их не было никакой возможности. Осмо время от времени вставала, делала на полу круг и снова ложилась, отвлекая внимание Мики от включенного телевизора, настроенного на круглосуточный канал новостей. Если там ничего не передавали о Рэчел, он разглядывал книги на полках, дабы убедиться, что на них не осталось порошка для отпечатков пальцев. Через день с небольшим после исчезновения девочки в дом приехали нанятые полицией сотрудники компании по уборке помещений и привели всё в порядок. Несмотря на постоянную тошноту и головокружение, продолжавшие преследовать его после того, как он упал в подвале, Мика и сам приложил руку к тому, чтобы навести у себя в комнате чистоту.

Он поставил на стол пузырь со льдом и бросил взгляд на часы. Без пяти одиннадцать. В колонке своей схемы, озаглавленной «ДО ПОЛУДНЯ», он написал: 11:00. Поставил день: понедельник, и указал количество часов со времени исчезновения девочки: 61. Час за часом отслеживая ход поисков, он отмечал все новые сообщения средств массовой информации. Независимо ни от чего исчезновение ребенка во время отключения света — важное событие, особенно если похитили такую красавицу, как Рэчел. В субботу ту ее фотографию, которую сделал Мика, когда она была в белом кружевном платьице, поместили на первые страницы всех трех ежедневных газет, а вчера в «Стар» появился целый большой материал под названием «Рэчел», в котором были собраны интервью с соседями, мнения экспертов и все существенные подробности этого дела, включая детальное изложение падения Мики со ступенек, и однозначное заявление начальника полиции Галлахера — сделанное, видимо, скорее по настоянию Силии, чем по требованию Мики — о том, что «с господина Рэмстеда сняты все подозрения, и теперь он оказывает помощь следствию».

В этих статьях Рэчел выглядела не так хорошо, как на самом деле. «Ангельское личико» — под таким заголовком вышла утром передовица в «Сан», а под ним поместили еще одну фотографию чуть не во всю полосу. Что, интересно, хотели этим сказать издатели? Что исчезновение более заурядного ребенка заслуживает меньшего внимания или оно не так трагично? Возможно, Мика был чересчур циничным. Личико Рэчел действительно было ангельским, и, как он сказал Силии, если и были обстоятельства, когда внимание прессы к красоте могло быть полезным, так это именно тот случай. Пусть средства массовой информации восхищаются ею — такой была его первая реакция. Пусть они передадут свой восторг широкой публике, пусть люди всем сердцем полюбят Рэчел, пусть каждому захочется найти ее живой и невредимой, чтобы их собственные братья и сыновья оказались вне подозрений.

Никто не сомневался в том, что искать надо было похитителя-мужчину. Почему звонила женщина, для всех так и оставалось загадкой (свои действия в торговом центре на площади Джеррард полиция объясняла ложным сигналом о том, что там заложена бомба), и одной из причин того, что Мика просматривал все газеты, слушал передачи по радио и не выключал телевизор, было то, что он хотел убедиться в отсутствии утечки информации об этом звонке. Он прослушал запись разговора, заверения женщины в том, что Рэчел никто никогда не обидит, но могла ли она отвечать за мужчину, мужчин или секту, которых она своим звонком предала? Силии о своих сомнениях он не стал ничего говорить — ей так хотелось верить, что Рэчел была у этих людей в относительной безопасности! Узнав, что ДНК женщины не удалось идентифицировать, она совсем не расстроилась — наоборот, сказала:

— Прекрасно, если ее данных нет в картотеке, значит, она не преступница.

Силия с добровольцами ушла на поиски дочери к речке Дон. Прослушав запись телефонного разговора, Мика решил, что искать Рэчел на открытой местности бессмысленно. Но старший следователь объяснил ему, что, если эти поиски будут отменены всего через два дня после исчезновения, пресса потребует объяснений о причине такого решения. Кроме того, что было важнее, телефонный звонок не исключал возможности обнаружения каких-нибудь улик — чего-то из одежды или даже самой девочки.

— Известны случаи, когда похитители отпускали своих жертв на свободу, — сказал он.

— А разве она тогда сразу же не пришла бы домой? — спросил Мика.

— Если она в состоянии добраться до дома.

Если она в состоянии добраться до дома. Эти жуткие слова продолжали звучать у него в голове. От них Мика еще больше расстроился потому, что слишком плохо себя чувствовал, чтобы принять участие в поисках.

Но ведь можно было действовать и как-то по-другому. Вчера днем они вместе с Джерри Осборном, хозяином магазинчика «Видео Тома», дали объявление о вознаграждении в размере пятидесяти тысяч долларов — по двадцать пять тысяч каждый — за любую информацию, которая обеспечила бы безопасное возвращение Рэчел домой. Публично об этом было объявлено на пресс-конференции в четыре часа дня, как записал Мика в своей схеме. Предложение выкупа на такой ранней стадии расследования — дело необычное, но начальник полиции Галлахер полагал, что, если похитители могут не поверить предложению о выкупе, оставался все-таки шанс, что кого-то из самых жадных или меньше замешанных в этом деле преступников могла привлечь перспектива относительно законного получения денег. На пресс-конференции он просто сказал:

— У нас нет ни достаточных сведений, ни подозреваемых. Мы надеемся, что пятьдесят тысяч долларов смогут изменить положение.

Силия была благодарна ему за это откровенное заявление, но теперь ее охватило беспокойство — она боялась утечки информации о телефонном звонке. Мика не мог ее за это винить.

— Ведь об этом знает вся полиция, — напомнил он Галлахеру.

— Им известно и о том, что поставлено на карту, — ответил полицейский. — У многих из них есть свои дети.

Он положил руку на плечо Силии и пообещал ей, что утечки информации не произойдет. При этом его обещание прозвучало очень убедительно. О его непоколебимой убежденности в правоте собственных слов свидетельствовали и выступающий вперед подбородок, и светлые, глубоко посаженные глаза (даже когда он улыбался, хотя, естественно, в тот момент он был далек от этого, во взгляде его сквозило выражение едва сдерживаемой решимости), и Силия вдруг ощутила спокойствие и уверенность, а Мика даже подумал о том, не пользовался ли он какой-то недозволенной, редко применяемой уловкой.

В своей схеме под рубрикой «СООБРАЖЕНИЯ» Мика написал: «Наилучшая линия поведения в случае утечки информации — вчистую все отрицать?»

Завтра днем Силия выступит еще с одним обращением к похитителям (на этот раз согласованным с Галлахером), напрямую, но не очень явно адресованном той женщине, которая позвонила. Силия скажет ей, что она — единственная родственница Рэчел и девочке в ее возрасте нужно жить с матерью. Она попросит похитителей быть милосердными к ее дочери и поступить так, как им велит совесть. По мнению Мики, тон обращения был выбран совершенно правильно: он не мог себе представить, чтобы эти слова вызвали подозрения других похитителей, и вместе с тем ему казалось, что та женщина — если только она услышит это обращение — не сможет остаться равнодушной.

Одиннадцать часов. Он включил радио.

— …продолжаются поиски девятилетней Рэчел Фокс, девочки, пропавшей из дома в центре Торонто во время аварии линии электропередачи в пятницу. Несмотря на предложение о вознаграждении в размере пятидесяти тысяч долларов и значительные усилия привлеченных к ее поискам сотен добровольцев и многочисленных профессионалов-поисковиков, начальник полиции Тим Галлахер заявил, что конкретными сведениями полиция до сих пор не располагает. Сегодня утром полицейские в течение нескольких часов проводили розыскные работы в пункте перевалки мусора в парке Виктория, отыскивая в отбросах предметы одежды. Было найдено несколько предметов, которые могут иметь отношение к данному делу.

Мика понял, что поиски продолжаются. В рубрике «ДО ПОЛУДНЯ» он указал 8:00, а рядом дрожащей рукой написал: «На мусорной станции найдено несколько предметов одежды».

Надо продолжать фиксировать ход поисков, сказал он себе. Такое же не очень убедительное объяснение он дал Маленькой Линн, когда та принесла ему кофе, и он заметил, как удивленно она смотрела на схему и газетные вырезки. Мика понимал: признание в том, что путем создания общей картины событий он надеялся найти ключ к похищению, может быть направив следствие по новому пути, прозвучало бы, наверное, глупо и по-дилетантски, особенно для сотрудника полиции.

— Лишь бы только вам это помогло, — ответила ему Маленькая Линн, и он подумал: а почему бы и нет?

Он встал, подошел к окну, поднял жалюзи и выглянул на улицу. Толпа на противоположной стороне стала более многолюдной, чем час назад. Ему сразу бросилась в глаза женщина, хорошо запоминающаяся неохватными объемами и желтой соломенной шляпой, — она и раньше сидела спереди в центре на складном пляжном стуле. Больше он никого припомнить не мог. В основном люди стояли, глазели по сторонам и неспешно двигались, будто посетители на выставке. Вчера вечером к дому пришла группа ребятишек из школы Рэчел, они стояли как в карауле, с зажженными свечами, следы которых еще виднелись на бордюрном камне. А над толпой на телефонных проводах угнездились голуби, сутулившие квадратные плечи, как будто лучше хотели рассмотреть происходящее.

Мика вернулся в комнату. Собаки не спали — они внимательно наблюдали за ним. Он закрыл глаза, пытаясь вызвать в воображении образ Рэчел. Но он не приходил… он покинул его в тот момент, когда Мика почувствовал, что девочка жива. А может быть, он сам это себе придумал, потому что от страха не мог сосредоточиться.

Сев за стол, он прижал руку к виску, где пульсировала кровь, и подумал, что от любви к ребенку нет лекарства. Даже если знаешь, что любишь его, все равно невозможно представить, насколько эта любовь сильна, потому что это чувство настолько же естественно и безотчетно, как любовь к жизни или истине.

Если бы только он взял тогда у нее фонарик! Ведь возьми он этот фонарик, ничего плохого не произошло бы. «Как это глупо, как глупо», — пробормотал он. Просто чудо, что Силия его простила. Но о том, чтобы простить себя самого, он даже не помышлял.